Текст книги "Менжинский"

Автор книги: Теодор Гладков

Соавторы: Михаил Смирнов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Первый приступ грудной жабы у Феликса Эдмундовича был еще в конце 1924 года. Врачи потребовали, чтобы он ограничил свою работу до четырех часов в день. Но он категорически отверг это требование и продолжал работать по шестнадцать и даже восемнадцать часов в сутки. Днем в ВСНХ, вечером в ОГПУ. Одновременно вел большую партийную работу. Летом 1926 года готовился к Пленуму ЦК, чтобы опровергнуть, разбить лживые утверждения о положении в народном хозяйстве, распространяемые троцкистско-зиновьевской оппозицией. Даже «по воскресениям, будучи на даче за городом, вместо отдыха он сидел над бумагами, проверял представляемые ему отделами ВСНХ таблицы данных, подсчитывая целые столбцы цифр (он, как и раньше, не чурался никакой черной работы)», – вспоминала Софья Сигизмундовна.

20 июля в 12 часов дня Дзержинский выступил на Пленуме ЦК ВКП(б) с большой речью, направленной против троцкистов и зиновьевцев. Дзержинский отстаивал генеральную линию партии. Оппозиционеры прерывали его, бросали оскорбительные реплики. Отвечая раскольникам, Дзержинский говорил: «…Вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя… никогда, я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них». Свою речь он закончил словами: «Все те данные и все те доводы, которые здесь приводила наша оппозиция, основаны не на фактических данных, а на желании во что бы то ни стало помешать той творческой работе, которую Политбюро и Пленум ведут».

Во время речи на Пленуме ЦК и ЦКК у Дзержинского повторился тяжелый приступ грудной жабы. Он с трудом закончил речь, вышел в соседнюю комнату и прилег на диван. А через несколько часов Дзержинского не стало.

Менжинского потрясла смерть ближайшего товарища и друга, бесстрашного рыцаря революции, благороднейшего борца партии.

29 июля 1926 года Менжинский по поручению коллегии и полномочных представителей ОГПУ написал приказ-обращение ОГПУ ко всем чекистам.

«Дорогие товарищи! – обращался Менжинский к чекистам. – Дзержинский умер.

Нет больше в наших ряда нашего несменяемого, неповторимого Председателя ВЧК−ОГПУ.

Нет больше в наших рядах первого чекиста, друга-товарища, учителя-вождя.

Безмерно велика эта утрата для всей нашей партии, для Советского Союза, для рабоче-крестьянских масс нашей страны.

Но особенно тяжела эта потеря для нашей чекистской семьи.

Бесконечно велика, до физической боли ощутима наша утрата. Но не должно быть места в наших рядах унынию и упадку. Бодрости, вере в дело пролетарской революции, в дело коммунизма учил нас т. Дзержинский… Мы должны чрезвычайно беречь и укреплять тот неисчерпаемый запас доверия, тот громадный авторитет в рабочем классе, которые ВЧК−ОГПУ приобрели в истекшие годы напряженной борьбы. Всемерная непрекращающаяся поддержка трудящихся явится залогом наших дальнейших успехов и побед.

Теснее же сомкнем наши ряды. Единой, непоколебимой чекистской стеной мы отразим все атаки контрреволюции.

Еще больше, чем прежде, проявим свою чекистскую дисциплину, выдержанность и бдительность.

Еще с большим, чем прежде, энтузиазмом будем стоять на защите завоеваний пролетарской революции!»

После смерти Дзержинского партия доверяет Менжинскому ответственный пост председателя Объединенного государственного политического управления. На этом посту с 30 июля 1926 года и до конца своей жизни он оставался достойным преемником Дзержинского.

Глава пятая

В 1926 году международная обстановка опять обострилась, стала нарастать угроза новой войны против СССР. Застрельщиками антисоветской политики выступили английские империалисты. В тесном союзе с ними действовали американские и французские монополии, реакционные элементы в панской Польше и боярской Румынии. 12–13 мая 1926 года в Польше произошел вооруженный переворот, в стране установился режим фашистской диктатуры («санации») Пилсудского. Этот переворот был поддержан империалистами Англии и США. Тогда же, весной 1926 года, ОГПУ стало известно, что генеральный штаб Великобритании намеревается с помощью Польши и других английских вассалов в Восточной Европе направить через границу в Советский Союз шпионов и диверсантов. Эти известия очень скоро подтвердились. Органами ОГПУ и пограничниками был задержан ряд диверсантов и шпионов, направлявшихся с заданиями империалистических разведок в районы Тулы, Москвы, Донбасса, Северного Кавказа.

В связи со всеми этими фактами Дзержинский 11 июля 1926 года направил записку в ЦК ВКП(б), в которой сообщал о подготовке Польши к нападению на СССР, об оживлении деятельности белогвардейцев в соседних с Советским Союзом государствах и просил обсудить этот вопрос в комиссий обороны ЦК. В повестку дня июльского (1926 года) Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) был включен доклад Дзержинского и доклад Чичерина о внешнем положении СССР в связи с агрессивной политикой Польши и Англии.

«Дзержинский, – писал год спустя Менжинский, – внезапно умер и не смог выступить со своим докладом по международному вопросу. Его пришлось сделать по составленному конспекту другому товарищу… Он один из первых в партии предугадал, что передышка кончается, что близится война, что нужно готовиться к обороне…»

В мае 1927 года отряд английских полицейских совершил налет на советское торгпредство в Лондоне, вслед за этим английское правительство порвало дипломатические отношения с СССР. По наущению реакционных кругов Англии и США полицейские реакционной клики китайских милитаристов произвели бандитский налет на полпредство СССР в Пекине, нападение на КВЖД. Бандитские налеты на советские консульства имели место в Шанхае и Тяньцзине. В Кантоне были зверски убиты сотрудники советской дипломатической миссии.

В июне 1927 года белогвардейцы при прямом попустительстве правительства Пилсудского злодейски убили советского полпреда в Варшаве П. Л. Войкова, чтобы спровоцировать военный конфликт между Польшей и Советским Союзом так же, как налеты и убийства в Китае были попыткой спровоцировать войну на Дальнем Востоке.

Но год, истекший со времени июльского Пленума ЦК 1926 года, отмечал Менжинский, благодаря проницательности Дзержинского «не пропал даром. Мы смогли задолго до разрыва с Англией, но в предвидении его и всех вытекающих из него последствий начать подготовку к обороне… Сначала в тиши, а потом, когда планы врагов созрели и когда они перешли в наступление, – открыто перед лицом мира поднять на оборону все трудящиеся массы».

Враждебные действия и антисоветские провокации за рубежом сопровождались усилением шпионско-диверсионной и террористической деятельности внутри СССР. Заведующий консульской частью великобританской миссии в Москве Уэйт, завербовав группу бывших колчаковских офицеров, готовил с их участием террористические акты в советской столице – взрыв в Кремле и взрыв Большого театра во время собрания в нем партийно-советского актива. В мае – июне 1927 года диверсанты совершили поджоги фабрик, заводов, военных складов, организовали железнодорожную катастрофу на перегоне Ждановичи – Минск. В день убийства полпреда Войкова в Варшаве, 7 июля 1927 года, диверсанты бросили в Ленинградский деловой клуб бомбы.

В эти тревожные дни Советское правительство, заявив на весь мир, что оно «сумеет оградить строительство социализма от всяких покушений», поручило ОГПУ «принять решительные меры к охране страны от иностранных шпионов, поджигателей и убийц вместе с их монархическими и белогвардейскими союзниками».

Выполняя это указание правительства, органы ОГПУ во главе с Менжинским в 1927–1929 годах вскрыли и ликвидировали целый ряд шпионско-диверсионных и террористических групп.

С помощью «Треста», по-прежнему контролировавшегося ОГПУ и доживавшего свои последние дни, чекисты обезвредили несколько переброшенных через границу в СССР террористических групп, шпионов, активных участников белогвардейского подполья.

5 июля 1927 года «Правда» опубликовала сообщение председателя ОГПУ Менжинского о ликвидации переброшенной через финляндскую границу группы террористов-монархистов, кутеповцев. С помощью местных жителей, рабочих Яновского завода и крестьян деревни Белоречье Белорусской ССР, террористов, пытавшихся бежать за рубеж, обнаружили и настигли чекисты. Наиболее активные участники этой группы: Стауниц-Опперпут, Захарченко-Шульц, та самая Шульц (Красноштанова), через которую Сидней Рейли в 1925 году пытался связаться с антисоветским подпольем в России, и террорист Вознесенский в завязавшейся перестрелке были убиты.

В августе 1927 года в Карелии, близ Петрозаводска, чекисты задержали переброшенные из Финляндии две группы террористов-диверсантов. В составе этих групп были и участники взрыва в Ленинградском деловом клубе. Следствие установило, что диверсанты-террористы имели задание убить некоторых членов Советского правительства и взорвать Волховскую гидростанцию. Кое-кто из участников взрыва в Ленинградском деловом клубе был взят в июне того же года при попытке уйти за кордон. Все задержанные оказались бывшими белогвардейскими офицерами и в Советский Союз были посланы парижским центром русских монархистов.

Осенью 1927 года еще одна группа террористов пыталась пробраться в Советский Союз, чтобы помешать проведению юбилейной сессии ЦИК в Ленинграде. На реке Сестре с этой группой вооруженных диверсантов встретился пограничник Андрей Коробицын. Ценой собственной жизни он преградил путь врагу на советскую землю.

В 1927 году в связи с осложнением международной обстановки заброшенные из-за рубежа агенты осуществили диверсии на некоторых предприятиях. В частности, они совершили пожар на грозненских нефтепромыслах.

Центральный Комитет ВКП(б) поручает тогда Менжинскому и Куйбышеву срочно обследовать состояние охраны важнейших объектов промышленности и разработать мероприятия по ее усилению. На основании их предложений Совет Труда и Обороны 19 ноября 1927 года принял постановление, которое возложило охрану промышленных предприятий и государственных сооружений, имеющих особое значение для обороны страны, на войска ОГПУ.

Под руководством Менжинского была разработана и осуществлена новая система организации охраны оборонных объектов. Она целиком и полностью оправдала себя не только в мирное время, но и во время Великой Отечественной войны.

Летом 1927 года, к первой годовщине со дня смерти Дзержинского Менжинский пишет для «Правды» статью «О Дзержинском». В этой статье он выразил и свою любовь к Дзержинскому как руководителю и человеку и боль утраты, «нам, людям, близко знавшим Дзержинского, долгими годами работавшими под его руководством, особенно трудно писать о нем». В статье Менжинский показал роль Дзержинского в создании и укреплении органов ВЧК−ОГПУ, сформулировал основные партийные принципы работы советских органов государственной безопасности, сложившиеся под руководством Ленина, ЦК партии при Дзержинском. Эти принципы впоследствии станут называть традициями Дзержинского. Менжинский в этой статье показал, что сила ВЧК при Дзержинском была в постоянном руководстве партии, в законопослушании партии, в опоре на рабочий класс, в чекистском мастерстве работников.

Пройдет еще четыре года, и Менжинский скажет: «Пять лет как нет Дзержинского. Но живо его дело, живы его мысли, жива его тактика».

В эти же годы Менжинский завершает начатую еще при Дзержинском реорганизацию пограничных войск. В единый аппарат были слиты пограничные чекистские органы и войсковая сила. Пограничные войска получили единую организацию и обрели стройную структуру: застава – комендатура – пограничный отряд – пограничный округ – Главное управление пограничных войск ОГПУ. Эта структура и организация пограничных войск выдержала проверку и мирного времени и войны и в основе своей сохранилась до наших дней.

Рост индустриальной мощи Советского Союза позволил значительно усилить техническую оснащенность пограничных войск, снабдить их самым современным по тому времени стрелковым оружием.

Чекисты усилили охрану западных и восточных границ, ликвидировали басмачество в Средней Азии, банды белогвардейцев и хунхузов на дальневосточной границе, которые нередко служили вооруженным прикрытием для переброски через границу шпионов и диверсантов. Пограничники практически пресекли контрабандный промысел: с 1925 по 1928 год они задержали контрабанды на сумму 14 миллионов 350 тысяч рублей золотом.

Много внимания Менжинский уделял укреплению командных кадров органов и войск ОГПУ, пополнению их рабочими от станка, коммунистами, комсомольцами. Старый чекист, служивший и в Особом отделе и в пограничных войсках, Фомин вспоминает, что, когда он доложил председателю ОГПУ о стойкости курсанта-часового, вчерашнего рабочего паренька, отказавшегося принять взятку от преступника, Менжинский сказал:

– Нужно, чтобы в ВЧК приходило как можно больше рабочих, чтобы школы чекистов пополнялись в основном за счет рабочих, особенно металлистов – этого передового отряда рабочего класса.

Не случайно, отвечая на приветствия представителей общественных организаций в день 10-летия органов ВЧК−ОГПУ на пленуме Московского Совета, Вячеслав Рудольфович с гордостью говорил:

– Я не в состоянии ответить на все, что здесь было сказано. Даже опытного оратора смутили бы эти комплименты. Но меня выручает то, что, хваля нас, вы хвалите себя. Ведь качества работников ГПУ – это качества пролетариата, давшего массу работников-чекистов. Да и учителя у нас были хорошие. Ленин – вождь. Дзержинский – организатор. И, наконец, сама задача – охрана завоеваний Октября и мирного строительства СССР – настолько увлекательна, что каждый, кого бы вы ни поставили, выполнял бы ее так же, как и мы.

Вячеслав Рудольфович пользовался огромным авторитетом и уважением в пограничных и внутренних войсках ОГПУ. По постановлению общих собраний, личного состава, поддержанных местными партийными и советскими органами, Менжинский был зачислен почетным красноармейцем и почетным пограничником многих частей и подразделений ОГПУ. Так, красноармейская конференция Молдавского погранотряда в своем постановлении записала: «Избрать тов. В. Р. Менжинского, стоящего во главе органов и войск ОГПУ, как старого, закаленного в борьбе ленинца-чекиста, впитавшего в себя все славные традиции ленинской большевистской партии, органов и войск ОГПУ, почетным красноармейцем-пограничником 25 Молдавского пограничного отряда войск ОГПУ».

В те самые трудные майские дни 1927 года, когда английские полицейские учинили разгром в советском торговом представительстве в Лондоне, троцкисты и зиновьевцы, объединившиеся в едином блоке, выступили с антипартийной декларацией. И в декларации оппозиционеров и в сопроводительном письме к ней, подписанном лидерами оппозиции, вслед за утверждениями о «термидорианском» перерождении партии и Советской власти заявлялось, что оппозиция не будет защищать Советский Союз в случае военного нападения капиталистических государств, а будет бороться за смену руководства партии и Советского правительства.

После разрыва Англией дипломатических отношений с Советским Союзом 15 лидеров троцкистско-зиновьевского блока внесли 27 июня 1927 года в ЦК свою «платформу», самую контрреволюционную, самую лживую и самую лицемерную.

Две недели спустя Троцкий в письме на имя Орджоникидзе в Центральную Контрольную Комиссию партии, изображая себя «подлинным выразителем революционного оборончества», пытался доказать, что он, Троцкий, и его сторонники, проповедуя линию Клемансо, не изменяют рабочему классу, а, наоборот, служат ему.

Выдвинув лозунг Клемансо – лозунг условного оборончества, – Троцкий и его единомышленники по оппозиции в вопросе защиты диктатуры пролетариата от нависшей интервенции империалистических государств оказались на стороне международного империализма.

Лозунг Клемансо в устах Троцкого означал не что иное, как утверждение того, что, когда враг подойдет на 80 километров к Кремлю, новый Клемансо – Троцкий с его группой будут заниматься свержением Советского правительства.

Собравшийся в июле – августе 1927 года Пленум ЦК разоблачил контрреволюционную, рассчитанную на реставрацию капитализма платформу троцкистско-зиновьевского блока, еще раз показал партии и народу, что Троцкий начиная с 1923 года, а Зиновьев и Каменев – с образования «новой оппозиции» в 1925 году, объединившиеся теперь в единый троцкистско-зиновьевский блок, ведут непрекращающуюся борьбу против партии, ее политики, разрушают единство партии, ее дисциплину, вносят раскол и дезорганизацию как в ВКП(б), так и в международное коммунистическое движение.

Пленум ЦК предложил лидерам оппозиции распустись свою фракцию, отказаться от «лозунга Клемансо» и безоговорочно заявить, что они прочно стоят за оборону СССР и осуждают как клевету обвинение партии в термидорианстве.

Троцкисты и зиновьевцы сначала отклонили требования Пленума, а затем, оказавшись перед фактом исключения из ЦК и из партии, внесли заявление, в котором осудили политику раскола, заявили, что стоят за защиту социалистического Отечества, отказались от создания второй партии и заверили, что будут выполнять все решения ВКП(б) и ее ЦК.

Троцкисты и зиновьевцы отказались на словах от фракционной деятельности и перешли к нелегальной борьбе против ЦК. Они создали свой подпольный центр, свои подпольные организации и типографии, начали смыкаться с контрреволюционными, открыто враждебными Советской власти элементами.

Так, сотрудники ОГПУ, преследуя законспирированные белогвардейские организаций, натолкнулись на факты участия в этих подпольных организациях и типографиях… оппозиционеров! Это означало, что действия оппозиции уже попросту вышли за рамки советской легальности. Оказалось, что троцкисты и зиновьевцы продолжали формировать свои нелегальные организационные центры, нелегальные комитеты и бюро, имевшие свои печати, собиравшие свои членские взносы, распространявшие нелегальную литературу, проводившие свои собрания. Такие подпольные организации были обнаружены в Москве, Ленинграде, Туле, Одессе, Тифлисе, Харькове и других городах. Троцкисты, спекулируя на определенной популярности Троцкого в годы гражданской войны, когда он занимал пост председателя Реввоенсовета республики, предприняли даже попытки наладить подпольную работу в Красной Армии, начали для этой цели создавать в Ленинграде так называемое военное бюро. Лидеры оппозиции установили связь с различного рода ренегатскими группами за границей, чтобы с их помощью расколоть Коминтерн.

Все эти и многие другие факты стали известны ОГПУ, Центральному Комитету партии. Они, эти факты, означали, что внутри ВКП(б) создается вторая партия. Наличие двух партий вело к расколу рабочего класса, к разрушению союза рабочих и крестьян, к образованию в стране двух властей. О разногласиях в партии стало известно самым заклятым врагам Советского Союза и внутри страны и за рубежом. Не случайно именно в это время будущий лидер подпольного Союзного бюро меньшевиков Суханов в кругу своих единомышленников ведет разговоры о перерождении Советской власти, о термидорианстве. Еще раньше, в 1926 году, хорошо информированный не без помощи Троцкого меньшевистский «Социалистический вестник» писал, что «было бы колоссальной ошибкой проглядеть объективную роль, которую они [оппозиционеры] играют в процессе формирования классовых сил и ликвидации диктатуры [пролетариата]». Спустя год лидер меньшевизма Дан со страниц того же «Социалистического вестника» приветствовал оппозицию, которая ведет к «самоликвидации диктатуры и переходу к новым политическим формам», то есть буржуазной демократии. Троцкистскую оппозицию приветствовал и кадет Милюков.

Из всех оппортунистических, мелкобуржуазных фракций и группировок, против которых когда-либо приходилось вести борьбу нашей партии, троцкистско-зиновьевский блок был самым коварным и опасным противником. Но линию большинства Центрального Комитета, ленинскую генеральную линию поддержало абсолютное большинство ячеек и членов партии.

Все эти годы борьбы партии с троцкистско-зиновьевской оппозицией Менжинский оставался на ленинских позициях, активно защищал генеральную линию партии.

Накануне июльского Пленума ЦК 1927 года Менжинский, выступая в «Правде» со статьей «О Дзержинском», критиковал оппозиционеров, обвинял их в преждевременной смерти Дзержинского. Менжинский писал, что Дзержинский, несмотря на свое болезненное состояние, готовился к Пленуму ЦК, к борьбе с оппозицией на Пленуме. «Перед ним, – писал Менжинский, – стояла чересчур важная задача – разгром экономической платформы оппозиции. Даже после своего первого припадка, Заставившего его покинуть трибуну… едва ему стало лучше, потребовал к себе ответственного товарища, чтобы услышать возражения оппозиции, в первую очередь речь Каменева… Больше всего его поразило в тот злосчастный день, что те, кто неоднократно обещали ему поставить интересы деловой работы восстановления хозяйства, в первую очередь промышленности, выше интересов оппозиционной драки, что как раз они и явились ее застрельщиками.

Воспитанный подпольем, привыкший в ВЧК−ОГПУ всецело полагаться на своего товарища, он органически не переносил нарушения доверия в товарищеской среде – и не перенес».

Особенно опасным троцкистско-зиновьевский блок стал после того, как на словах заявил о подчинении ЦК, а на деле перешел к антисоветским нелегальным методам борьбы и против ЦК и против правительства. Создавая новую нелегальную партию, троцкисты и зиновьевцы сомкнулись с внутренней и международной контрреволюцией, превратились в антисоветскую силу.

В октябре 1927 года собрался объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Он рассмотрел вопрос о преступной деятельности оппозиции, направленной на разрушение пролетарской партии, на подрыв диктатуры пролетариата. С сообщением о подрывной антисоветской деятельности троцкистско-зиновьевского блока на Пленуме выступил Менжинский.

…Свердловский зал Кремля. На Пленуме ЦК председательствует Калинин. Он предоставляет слово Менжинскому.

Поднявшись на трибуну, Менжинский тихим, спокойным голосом сообщает Пленуму о показаниях арестованных белогвардейцев и беспартийных интеллигентов, о том, как оппозиция организовала нелегальную типографию, войдя в блок с буржуазными интеллигентами, часть которых оказалась в прямой связи с контрреволюционерами, белогвардейскими заговорщиками, замышляющими о военном заговоре. Называются фамилии Щербакова и Тверского, которые по просьбе оппозиции обратились к врангелевскому офицеру за помощью в организации нелегальной типографии. Факты, приводимые Менжинским, показывают членам ЦК, в какое болото скатилась оппозиция, как ее пытаются использовать против Советской власти махровые контрреволюционеры. По мере оглашения все новых и новых показаний арестованных в зале нарастает шум. Лидеры оппозиции, припертые к стене неопровержимыми фактами, устраивают Менжинскому обструкцию. Из зала несутся злобные выкрики:

– Чека вмешивается во внутрипартийную борьбу!

– Зачем привлекли ГПУ?

– ГПУ шпионит за революционерами! – кричит с места Троцкий.

– Плохо слышно, говорите громче! – раздаются голоса из зала.

– Я громче говорить не могу, у меня голос такой, – спокойно отвечает Менжинский.

Михаил Иванович Калинин, успокаивая зал, тоже говорит, что докладчик не может говорить громче – у него голос такой, – и просит соблюдать тишину.

Менжинский продолжает:

– Участники оппозиции, находящиеся на командных постах в Красной Армии, установили связь с белогвардейскими офицерами, обсуждали с ними планы вооруженного переворота, который приурочивался ими к моменту военного нападения империалистических государств на Советский Союз.

Докладчик приводит новые факты, называет новые имена.

Взрыв возмущения и негодования прокатывается по залу в адрес оппозиции. Оппозиционеры отвечают руганью. В зале снова стоит шум, мешающий докладчику продолжать сообщение.

Троцкий вскакивает с места, кричит, что Фишелев и другие, кто печатает и распространяет программу оппозиции, действовали и действуют в полной солидарности с ними, то есть с лидерами оппозиции.

Из фактов, сообщенных Менжинским, членам ЦК и ЦКК становится ясным, что лидеры оппозиции рассчитывали использовать военное нападение на СССР для захвата руководства партией и восстановления в стране буржуазной демократии. Выступление Менжинского, приведенные им факты, которые лидеры оппозиции не могли опровергнуть, показали, что оппозиция бесповоротно порвала с партией, стала центром объединения всех врагов Советской власти.

Взволнованный и потрясенный до глубины души циничным заявлением Троцкого, поднимается на трибуну Емельян Ярославский.

– Почему, – начинает свою речь Ярославский, – почему мы не можем орган пролетарской диктатуры – ОГПУ привлечь к борьбе с нарушениями советских законов, если они нарушаются, как это имеет место в деле захвата типографий, в деле организации нелегальных типографий и конспиративных обществ? Почему мы не можем к борьбе привлечь ОГПУ, когда Фишелевы, Щербаковы и другие нарушают советские законы?

Вы, – продолжает Ярославский, обращаясь к членам ЦК, – еще, вероятно, не видели этого маскарада? – Неистово Емельян потрясает в руках последней троцкистской брошюрой. – Вот брошюра «Путь борьбы», издание «Новая Москва», 1927 год. На другой стороне обложки: типография «Искра революции», но это не та типография, где напечатана брошюра.

В зале шум возмущения.

– У меня есть сведения, – продолжает Ярославский, – что анархисты распространяют эту брошюру вместе со своими листовками. Нам известно, что зиновьевцы напечатали нелегально в Ленинграде завещание Ленина, но выбросили из него все, что было сказано Лениным о Зиновьеве и Каменеве…

На трибуне Сергей Миронович Киров. Таким сосредоточенно-сердитым, как сегодня, товарищи не привыкли видеть всегда веселого, с улыбкой на лице, жизнерадостного Мироныча.

Свою речь он тоже начинает с «почему».

– Почему так взволновались лидеры после того, как товарищ Менжинский огласил эти документы? Именно взволновались? Факт остается фактом, что все эти нелегальные типографии, что вся эта работа оппозиционеров была бы совершенно определенной перемычкой к тем слоям мелкобуржуазной стихии, которые еще сегодня не давят на оппозицию, но которые будут давить на нее завтра…

Маска с оппозиции была сорвана, ее контрреволюционные цели разоблачены. И когда председательствующий предоставил слово Сталину, Троцкий покинул зал заседания Пленума.

– Для чего, – говорил Сталин, – понадобилось сообщение товарища Менжинского о белогвардейцах, с которыми связана часть «работников» нелегальной антипартийной типографии троцкистов? Чтобы рассеять ту ложь и клевету, которые распространяет оппозиция в своих антипартийных листках по этому вопросу…

Чтобы разоблачить ту ложь, которую распространяет теперь масловский орган в Берлине…

Что вытекает из сообщения товарища Менжинского? Оппозиция, организуя нелегальную типографию, связалась с буржуазными интеллигентами, а часть этих интеллигентов, в свою очередь, оказалась в связях с белогвардейцами, замышляющими о военном заговоре…

Постышев поднялся на трибуну. Со свойственным ему темпераментом потребовал решительно:

– Рабочие-коммунисты считают, что если Пятнадцатый съезд не поставит окончательно крест над оппозицией, то он не выполнит своей задачи.

Объединенный Пленум ЦК и ЦКК исключил Троцкого и Зиновьева из членов Центрального Комитета и постановил все данные о раскольнической деятельности лидеров троцкистской оппозиции и группы Смирнова – Сапронова представить на рассмотрение XV съезда партии.

После Пленума оппозиция развернула злобную кампанию против ЦК. В день десятилетия Октября троцкисты организовали антисоветские демонстрации на улицах Москвы и Ленинграда. Ноябрьские собрания ЦК и ЦКК исключили Троцкого и Зиновьева из партии. И тогда оппозиционеры обрушились с нападками на ОГПУ и лично на Менжинского, обвиняя их во всех смертных грехах.

С решительной отповедью клеветникам в советской и партийной печати немедленно выступили Калинин, Ярославский и другие руководители нашей партии.

«Тот, кто возражает принципиально против ГПУ, как органа охраны, надзора, и отчасти административной расправы, – писал в те дни Калинин, – тот хочет ослабить советский строй и в самом уязвимом месте – в борьбе с подпольной работой его врагов».

Защищая чекистов и Менжинского от нападок оппозиции, Калинин говорил, что в органах ГПУ «работают наши лучшие партийные товарищи. Органы ГПУ понятны для рабочих масс».

Е. М. Ярославский в статье «Меч пролетарской диктатуры», опубликованной в «Правде» 18 декабря 1927 года, писал:

«За последнее время ОГПУ стало предметом самых злостных нападок со стороны троцкистской и сапроновской оппозиций… Не свидетельствует ли это о том, что оппозиция действительно скатилась на контрреволюционные позиции? Не лучшее ли это доказательство, что ОГПУ в борьбе с подпольными типографиями и другими антисоветскими действиями, прикрываемыми флагом оппозиции, выполняет свою основную задачу – задачу борьбы с контрреволюцией, задачу борьбы со всякой организацией, которая пытается поколебать пролетарскую диктатуру?»

Оппозиции не удалось поколебать доверие партии, рабочего класса к органам ОГПУ и их боевому руководителю Менжинскому. Состоявшийся в декабре 1927 года XV съезд партии избрал Менжинского, делегата на съезд от ленинградской партийной организации, в состав Президиума съезда, а затем и в состав ЦК ВКП(б). Членом Центрального Комитета Менжинский был избран и на XVI съезде партии.

На XV съезде ВКП(б) троцкистско-зиновьевская оппозиция была окончательно разгромлена. Съезд раскрыл перед советским народом меньшевистскую, антисоветскую сущность и контрреволюционный характер оппозиции. Ввиду того, что оппозиция в своей борьбе против партии идейно порвала с ленинизмом, от разногласий тактических перешла к разногласиям программным, переродилась в меньшевистскую группу, превратилась, в орудие внутренней и международной контрреволюции, XV съезд объявил принадлежность к троцкистской оппозиции и пропаганду ее взглядов несовместимым с пребыванием в рядах партии. Менжинский вместе с подавляющим большинством делегатов съезда голосовал за исключение из партии 75 активных троцкистов и 23 сапроновцев.

В дни XV съезда партии страна отмечала десятилетие ВЧК−ОГПУ. В этой связи и за заслуги в борьбе с врагами Советского государства ЦИК СССР и Реввоенсовет республики наградили ОГПУ орденом Красного Знамени. Коллегия ОГПУ, признавая огромные заслуги Вячеслава Рудольфовича Менжинского в строительстве и укреплении органов безопасности, наградила его знаком «Почетный чекист» и вручила ему удостоверение о награждении за № 1.