Текст книги "Коротков"

Автор книги: Теодор Гладков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

Присвоение генеральского звания было, разумеется, отмечено достойным образом в кругу самых близких друзей и сослуживцев, вот только звездочку по старой офицерской традиции опустить в стопку с водкой не пришлось: генеральская звездочка на погоне с зигзагом не прикалывалась, в вышивалась серебром.

Публикация доклада Хрущева за рубежом, в странах Восточной Европы, привела к серьезным, даже трагическим последствиям. Речь идет о начавшихся в Польше и Венгрии волнениях. О том, как развивались события в Польше, автор напоминать читателю не будет – они не имеют прямого отношения к главному герою книги. Иное дело – Венгрия.

Автор хорошо помнит, что писала осенью 1956 года советская пресса: контрреволюционный фашистский мятеж, инициированный спецслужбами стран НАТО, в первую очередь – США. И фотографии: повешенные на балконах и фонарных столбах за ноги, изрезанные ножами обнаженные тела партийных активистов и офицеров венгерских органов безопасности, костры из книг русских классиков и советских писателей. Советский Союз, верный своему интернациональному долгу, вынужден ввести в Будапешт войска для подавления мятежа.

В конце 1996 года автору довелось присутствовать на собрании в обществе «Мемориал», посвященном сорокалетию венгерских событий. Выступавшие говорили, что в Венгрии имели место всего лишь выступления трудящихся, в первую очередь студенческой молодежи, против тоталитарного режима сталиниста Матиаса Ракоши – тогдашнего первого секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся, зверски подавленные советскими танками. По стенам зала, где происходило собрание, были развешаны фотографии, запечатлевшие заседания «кружка Петефи», ставшего центром общественно-политических дискуссий, разгон милицией студенческой демонстрации, бронетранспортеры с «советскими оккупантами» на улицах Будапешта…

И ни одной фотографии повешенных коммунистов и офицеров, разбитых мародерами витрин ограбленных магазинов, костров из книг…

И все выступления – сплошные проклятия в адрес «советских оккупантов», изобличения коварства тогдашнего посла СССР в Венгрии Юрия Андропова и его помощника, скромного третьего секретаря посольства Владимира Крючкова (фактически лишь потому, что спустя годы оба они были председателями КГБ СССР).

Увы, к сожалению, обе взаимоисключающие вроде бы трактовки венгерских событий в равной степени правдивы и в столь же равной степени лживы. Есть расхожее мнение, что истина лежит между двумя крайними точками зрения. На самом деле между таковыми лежит проблема…

Первым секретарем ЦК ВПТ был тогда старый революционер Матиас Ракоши. Убежденный марксист, он шестнадцать лет провел в тюрьмах, пока не был обменен советским правительством на старые австро-венгерские знамена, захваченные русской армией еще в Первую мировой войну, и вывезен в СССР. Ракоши был образованный человек – свободно владел пятью иностранными языками. К сожалению, он являлся замшелым догматиком и фанатичным сталинистом, насаждавшим в послевоенной Венгрии все самое худшее, что было в советских порядках, не считаясь ни с традициями, ни с менталитетом своего народа (вплоть до замены системы оценок, издавна принятых в венгерских школах, на советские). Ракоши не в состоянии был не только принять, но даже просто понять материалы XX съезда КПСС, относящиеся к радикальной переоценке деятельности и личности Сталина. В венгерском руководстве началась яростная борьба между Матиасом Ракоши и другим старым коммунистом Имре Надем, которого многие тогда в стране считали демократом и реформатором.

Летом 1956 года Ракоши был вынужден уйти в отставку, однако на пост первого секретаря был избран не Надь, а верный сторонник Ракоши Эрне Гере. Это означало, что никаких существенных изменений в партийной политике не предвидится. Между тем разногласия в верхах ВПТ уже перекинулись в венгерское общество, в котором стали набирать силу антисоциалистические и антисоветские настроения. Этому способствовала активная пропаганда американцев. Круглые сутки с их радиостанций, расположенных на территории ФРГ, велись подстрекательские передачи на венгерском языке.

События действительно развернулись в студенческой среде, а также в кругах творческой интеллигенции, выразителем идей которых и стал пресловутый «кружок Петефи». Начались вначале стихийные, а затем организованные собрания, митинги, демонстрации. Накалу волнений способствовало состоявшееся 6 октября перезахоронение в торжественной обстановке останков расстрелянных в 1949 году по ложному обвинению видного партийного деятеля Ласло Райка и его сопроцессников, ныне реабилитированных. В церемонии приняло участие не менее двухсот тысяч жителей Будапешта. Кризис назревал с каждым днем и каждым часом. Потом случилось непоправимое: милиционеры и сотрудники органов госбезопасности разогнали студенческую демонстрацию, применив оружие. Это фактически послужило сигналом к восстанию.

В ночь с 23 на 24 октября состоялось спешное заседание ЦК ВПТ. На нем было рекомендовано возглавить правительство Имре Надю. Тогда же было решено просить правительство СССР прислать в Будапешт советские войска, размещенные в Венгрии, согласно условиям Варшавского договора. Той же ночью в столицу вошли первые советские танки. Тогда же рабочие-сталевары сбросили с пьедестала огромную статую Сталина.

Сейчас венгерские события часто ставят на одну доску с событиями в Чехословакии 1968 года. Это заблуждение. Со дня своего основания, после распада Австро-Венгерской монархии в результате Первой мировой войны, Чехословакия до самого трагического дня оккупации ее гитлеровскими войсками была демократическим буржуазным государством.

В период оккупации в ней поднялось движение сопротивления, жестоко подавленное гестапо. Знаменитое Словацкое восстание также было потоплено в крови.

Развернувшееся в 60-е годы в стране движение «За социализм с человеческим лицом», которое возглавил Александр Дубчек, никак нельзя назвать ни антисоветским, ни антисоциалистическим. Быть может, в чехословацкой модели, позволь ей Леонид Брежнев со товарищи осуществиться, и было спасение социалистического общественно-политического строя от скатывания в историческое небытие. Ввод в Чехословакию советских войск и частей некоторых других стран Варшавского Договора, подавление «Пражской весны» грубой силой было ничем не оправданным актом агрессии, откровенным попранием норм международного права. Введение десятилетие спустя советских войск в Афганистан окончательно подписало приговор и СССР как великой державе, и всему социалистическому содружеству. Правда, ни в первом, ни во втором случае Брежнев и его престарелые соратники о том, что творят, и не подозревали.

Совсем иное дело – Венгрия. Также возникнув в ходе распада Австро-Венгерской монархии, эта страна так и не стала по настоящему демократической республикой. До весны 1945 года в ней сохранялся то полуфашистский, то откровенно фашистский режим. Венгрия была самой верной союзницей гитлеровской Германии, ее войска оказывали яростное сопротивление Красной Армии до последних дней, когда уже давно вышли из войны Италия, Румыния, Финляндия…

В отличие от той же Чехословакии в Венгрии и после окончания Второй мировой войны оставалось достаточно много затаившихся приверженцев не просто буржуазного, но государства именно фашистского толка. Немаловажно, что к моменту перерастания демократического, антитоталитарного движения против режима Ракоши в вооруженный фашистский мятеж многим бывшим солдатам и офицерам старой венгерской армии, воевавшей на стороне Германии, было едва за тридцать. Возраст вполне, даже наиболее боеспособный. Эти-то люди и перехватили инициативу у скромных сторонников демократических преобразований из «кружка Петефи» и студенческих лидеров. По мере того, как власть утрачивала одну позицию за другой, к мятежникам примыкали откровенные уголовники.

К концу октября положение несколько стабилизировалось. Новый глава правительства Имре Надь заверил советское руководство, что он вполне контролирует ситуацию, что Венгрия всегда останется другом СССР.

25 октября первым секретарем ЦК партии вместо Эрне Гере был избран Янош Кадар (настоящая фамилия – Черманек, «Кадар» – одна из его подпольных кличек). Кадар был членом коммунистической партии с 1931 года, участвовал в подпольном антифашистском движении, после 1945 года занимал руководящие посты в партии и правительстве. В период «чисток», проводимых Ракоши, Кадар был арестован и подвергнут жестоким пыткам.

30 ноября, поверив Надю, правительство Советского Союза дало указание воинским частям покинуть столицу и вернуться в места постоянной дислокации. И уже первого декабря по предложению председателя Имре Надя Совет Министров Венгрии объявил о выходе страны из организации Варшавского Договора. Тогда же Будапешт захлестнула волна настоящего белого террора. Фактически город с миллионным населением оказался в руках убийц, насильников и грабителей.

Первый секретарь ЦК Янош Кадар, не успев приступить к своим новым обязанностям, вынужден был укрыться на несколько дней в подполье.

Более ошибочного, фактически самоубийственного шага для своего правительства Имре Надь сделать не мог. Это решение означало нарушение существовавшего в Европе (и мире) паритета между двумя союзами, каждый из которых считал себя «оборонительным», а противостоящий «агрессивным». Такого Советский Союз потерпеть не мог, поскольку возникала прямая угроза общеевропейского вооруженного конфликта. Силовое вмешательство Советского Союза в венгерские события теперь стало неизбежным, независимо от позиции Надя.

НАТО, как известно, было образовано в апреле 1949 года, осенью того же года были провозглашены ФРГ и ГДР. Три западные державы, не отказываясь от идеи объединения Германии, оставили за ней право впоследствии вступить в НАТО. СССР на такое, естественно, согласиться не мог. Советское правительство полагало, и было в данном вопросе совершенно право, что объединение Германии может быть осуществлено лишь в рамках системы коллективной безопасности в Европе.

В январе 1955 года СССР заявил, что больше не считает себя находящимся в состоянии войны с Германией. То был своего рода эрзац мирного договора, не заключенного – это настоящий исторический парадокс – и по сей день. В мае 1955 года в Варшаве был заключен союз СССР и стран народной демократии, включая ГДР. Так появилась организация Варшавского Договора – спустя семь лет после образования НАТО!

Включением в новый блок ГДР СССР тем самым фактически признал раздел Германии на два самостоятельных государства с разным социальным строем, но с одинаковыми правами на международной арене.

Создание Варшавского Договора было запоздалым ответом на создание под эгидой США организации Северо-Атлантического договора. Все разговоры о дескать равноправии европейских государств, даже самых малых, с мощным заокеанским союзником, были всего лишь дымовой завесой. Все радикальные вопросы НАТО (кстати, непонятно, какое отношение к Северной Атлантике имеет Турция?) решали Соединенные Штаты. Соответственно, в организации Варшавского Договора в полной аналогии с НАТО решающий голос всегда оставался за СССР. Так в Европе образовались два мощных, уравновешивающих друг друга военных лагеря.

4 ноября советские воинские части, в том числе танковые, вошли в Будапешт и уже в пять часов утра приступили к уничтожению опорных пунктов мятежников. Наши войска взяли на себя обеспечение в столице элементарного порядка.

Незамедлительно было образовано новое временное Революционное рабоче-крестьянское правительство во главе с Яношем Кадаром. Заместителем председателя правительства, а также министром вооруженных сил и общественной безопасности стал старый коммунист Ференц Мюнних – участник Первой мировой войны, гражданской войны в Испании (под именем комбрига Отто Флаттера) и Великой Отечественной войны.

Силами частей Советской армии мятеж был подавлен, но далеко не бескровно. Почти повсеместно мятежники оказывали яростное сопротивление, так что жертвы имелись с обеих сторон.

Тогда же Советское правительство поручило КГБ при СМ СССР самостоятельно, но во взаимодействии с новым венгерским правительством, привлекая по мере надобности подразделения Советской Армии, решить свою задачу – выявить и нейтрализовать руководителей мятежа, командиров-боевиков, подстрекателей и провокаторов, а также изъять у населения огромное количество оружия, и не только стрелкового. Впрочем, было ясно, что пистолеты, карабины, винтовки, автоматы, тем более, минометы и даже орудия не свалились с неба. Значительное количество оружия было захвачено повстанцами на военных складах (деморализованные солдаты либо не оказывали сопротивления, либо даже примыкали к мятежникам), в отделениях милиции, что-то было завезено из-за фактически открытой границы.

Руководить этим достаточно сложным и, безусловно, небезопасным для исполнителей процессом правительство поручило лично председателю КГБ генералу армии Ивану Серову. Можно, конечно, и не без оснований, по-разному относиться к личности Серова. (Впоследствии на его голову обрушилось множество обвинений, в том числе и такое, будто он вывез из Германии и присвоил одну из корон Российской Империи! И никому в голову не приходила простая мысль: немцы, конечно, награбили на оккупированной территории множество художественных и исторических ценностей, но захватить корону никак не могли, потому как до сокровищниц Кремля им добраться так и не удалось.) Однако в решительности и личной храбрости ему не откажешь. Получив приказ непосредственно от Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева, Серов уже на следующий день вылетел в Венгрию, захватив с собой в качестве то ли штаба, то ли собственной боевой группы семерых офицеров из разных управлений и служб, всех – прошедших фронты Великой Отечественной войны. Своим заместителем Серов назначил – читатель уже, без сомнения, догадался, кого именно. Автору только остается подтвердить догадку – Александра Короткова. В целях конспирации Коротков (да и другие чекисты) был переодет в общевойсковую форму с полковничьими погонами. На шинели самого Серова были погоны всего-лишь генерал-майора.

По прибытии в Будапешт офицеров, естественно, после краткого разговора с встречавшими их военачальниками направили в советское посольство. Юрий Андропов в своей суховатой манере, но вразумительно и точно, обрисовал им сложившуюся на тот день и час ситуацию в Венгрии, дал краткие, но исчерпывающие характеристики ключевым фигурам обоих противостоящих сторон в руководстве страны. Присутствующий при беседе помощник Андропова, молодой человек лет тридцати с невыразительным, словно стертым лицом, по своей инициативе не произнес за все время довольно продолжительного разговора ни слова. Только услужливо отвечал на вопросы, если к нему обращался Андропов.

Ни Серов, ни Коротков, естественно, не могли и предвидеть, что сейчас они беседуют с будущим начальником внешней разведки, двумя будущими председателями КГБ СССР, а также с будущим Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР и Председателем Совета обороны СССР…

Неоднократно группа Серова решала свои задачи непосредственно в районах боевых действий. Передвигаться по городу можно было только на бронетранспортере. Однажды попали под сильный пулеметный обстрел. Штатный механик-водитель был тяжело ранен, тогда Серов самолично взялся за рычаги управления и вывел машину из-под огня. Вечером, раздеваясь, Коротков обнаружил, что его шинель в нескольких местах пробита пулями.

В Будапешт прибыла из Москвы без лишней огласки группа высокопоставленных лиц: члены президиума ЦК КПСС Георгий Маленков и Михаил Суслов, секретарь ЦК КПСС Аверкий Аристов. Их главной задачей было формирование нового руководства Венгрии – как партийного, так и государственного. Они же брали под свою ответственность действия командиров советских воинских частей и сотрудников органов госбезопасности. Серов поддерживал с ними непосредственный контакт, почти ежедневно докладывал о проведенной работе. Так, 13 ноября 1956 он сообщил по телефону Маленкову, Суслову и Аристову, что на данное число арестованы 4056 активных повстанцев, что только за последние два дня изъято у боевиков и населения 168 пулеметов[175]175
  Всего в ходе операции одних только пулеметов было изъято 1250!


[Закрыть], 7751 винтовка, карабин и автомат, 815 пистолетов, множество ручных фанат и патронов.

В случае необходимости Серов имел право обращаться по связи и к находившемуся в Москве Первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву.

После повторного ввода советских войск в Будапешт и перехода реальной власти к Революционному правительству положение в городе и стране начало постепенно стабилизироваться. Но оставалась серьезная проблема – бывшего премьер-министра Имре Надя, укрывшегося в посольстве Югославии. Пока он будет оставаться в его стенах и, фактически, находиться все-таки в Венгрии, говорить о полной нормализации обстановки в стране не приходилось.

Начались долгие и интенсивные переговоры между руководителями СССР, Югославии, Венгрии и Румынии о судьбе смещенного премьера. Надь требовал, чтобы ему разрешили остаться в Венгрии и обеспечили личную безопасность (это относилось и к группе его сторонников, также пребывавших в югославском посольстве). Принять это требование во все еще накаленной обстановке было немыслимо. Даже против своей воли Надь несомненно стал бы знаменем, объединяющим повстанцев, наверняка попытающихся при первой возможности (точнее, после вывода советских войск) выступить против Революционного правительства Кадара – Мюнниха.

Советские и венгерские руководители видели лишь один выход из ситуации: депортация Надя и его соратников в Румынию, на что было получено согласие правительства этой страны. Надь упорствовал.

17 ноября в телефонном разговоре с Маленковым, Сусловым и Аристовым Серов с ведома Мюнниха испросил санкцию на вывод Надя из посольства с помощью некоей хитрости с последующей немедленной высылкой в Румынию.

– И нечего с ним цацкаться, – сказал он Короткову, получив согласие Москвы на свое предложение. – Этот Надь никакой не герой, а самый обыкновенный провокатор. Узнай те венгры, что сейчас молятся на него, кто он есть на самом деле, висеть ему на фонарном столбе…

И Серов конфиденциально сообщил своему заместителю по оперативной группе некоторые факты из биографии Надя, которые тогда еще являлись тщательно оберегаемой государственной тайной. Оказывается, борец со сталинизмом Имре Надь еще со времен Ягоды и Ежова был агентом НКВД под кличкой «Володя». По доносам старательного стукача в середине тридцатых голов в Москве были арестованы и репрессированы около двухсот коммунистов-коминтерновцев, в том числе много венгров…

22 ноября Имре Надь по достигнутой договоренности покинул посольство Югославии… Сделав несколько шагов, он вдруг передумал и попытался вернуться назад, но тут же был блокирован оперативной группой генерала Серова и усажен в автобус.

На следующий день, то есть 23 ноября 1956 года, Имре Надь и несколько его соратников были вывезены через границу в Румынию, о чем генерал Серов уведомил Первого секретаря ЦК КПСС Хрущева.

На этом завершилась венгерская командировка Александра Короткова.

Через полтора года румыны передали Имре Надя и его немногочисленную группу венгерской стороне. В Будапеште неизвестно зачем судили и «за измену Родине» расстреляли вместе с его соратниками. Совершена была эта политически бессмысленная, а юридически преступная акция (хотя и прикрытая судебным приговором) спустя несколько дней после визита в Венгрию Первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР Никиты Хрущева. Естественно, мировое общественное мнение незамедлительно связало эти два факта друг с другом.

В 1989 году приговор по делу был признан незаконным и Надя посмертно реабилитировали…

СВЯТАЯ СВЯТЫХ

Так вполне справедливо и обоснованно назвал управление нелегальной разведки ныне здравствующий генерал– лейтенант Вадим Кирпиченко.

Ее руководителем (включая работу в «Бюро № 1» в качестве заместителя Судоплатова) Коротков был около двенадцати лет. Разумеется, нельзя говорить, что он является единственным создателем этой службы. Нелегалы, и блистательные, имелись в распоряжении системы органов государственной безопасности всегда. В качестве нелегалов ВЧК – ОГПУ– НКВД успешно использовали иностранных граждан, волею судеб оказавшихся в СССР: кто здесь остался, попав в плен в годы Первой мировой войны, кто был политэмигрантом, вынужденным покинуть родину из-за преследования властей и серьезных – вплоть до смертной казни – репрессий за революционную деятельность. Для примера можно назвать бывшего полевого священника австро-венгерской армии Теодора Малли, ставшего в СССР под влиянием Октябрьской революции не только атеистом, но и великолепным разведчиком. Именно Малли нашел сверхценного агента – впрочем, тут эпитеты не нужны, достаточно назвать имя: Кима Филби.

Естественно, возглавив управление I-Б в МГБ в 1946 году, Коротков использовал богатый опыт тех же Василия Зарубина и Ицхака Ахмерова, которых хорошо знал еще с довоенных времен, других товарищей, уцелевших и в мясорубке конца тридцатых годов, и в военное лихолетье. Да и свой собственный, разумеется, тоже.

Но именно при Короткове и в значительной степени благодаря его усилиям была создана полноправная служба нелегальной разведки, с каждым годом набиравшая все большую степень автономности.

На основе обобщенного опыта начала складываться, можно сказать, научно обоснованная методика отбора кандидатов в нелегалы, их языковой, общей и профессиональной подготовки, документации, легализации в стране. В последующем на отбор и полную подготовку молодого нелегала уходило порой пять-семь лет, но это себя в принципе оправдало, поскольку, как правило, нелегалу, в отличие от сотрудника резидентуры, предстояло работать «в поле» в одной командировке не три-четыре года, а лет пятнадцать, а то и двадцать. Нелегалы – это всегда марафонцы разведки.

Уже сами по себе эти сроки подсказывают, что кандидат в нелегалы должен быть человеком молодым, к слову сказать, и владение языком в степени «свободно», да еще и без специфического, легко замечаемого русского акцента, возможно лишь в юности, если не в детстве.

У Короткова, в отличие от его поздних преемников, такого резерва времени не имелось. Поэтому приходилось опираться на уже состоявшихся разведчиков.

Характерен в этом отношении пример с «Ефратом».

…Возникла необходимость обустроить надежно законспирированного разведчика в Египте в связи со сложными и противоречивыми процессами, происходящими в этом стратегически важном регионе, где схлестывались явные и тайные интересы всех великих держав, за исключением разве что тогдашнего Китая.

Подходящего человека нашли в Ереване. Выбор пал на ответственного сотрудника органов госбезопасности Армении Ашота Акопяна. Внешне чрезвычайно респектабельный, даже вальяжный, неторопливый, с первого взгляда внушающий доверие Акопян идеально подходил на роль типичного восточного купца. Именно купцом, точнее, торговцем восточными коврами ручной, конечно же, выделки и предстояло, по замыслу Короткова, стать Акопяну. Проблема заключалась в одном: в какой степени армянский чекист обладает коммерческими способностями. Выяснилось, что обладает, хотя на первых порах и не обошлось без убытков.

Поначалу Акопяна обустроили в Румынии как армянина местного происхождения (известно, что армянская диаспора распространена по всему миру). Спустя некоторое время Акопяна переправили в Италию. Легенда: торговец средней руки не пожелал жить при коммунистическом режиме и за взятку сумел бежать на Запад, прихватив с собой остатки припрятанных от властей ценностей. Оных хватило ровно на то, чтобы начать с нуля новое дело. Спустя некоторое время в Италию переправили по аналогичной легенде жену Акопяна, но так как он по новым документам числился в холостяках, а она также считалась незамужней, им пришлось для легализации своих отношений повторно вступить в брак в полном соответствии с итальянским законодательством.

Наконец, достаточно разбогатев благодаря собственной коммерческой изворотливости и некоторой спонсорской поддержке Центра, «Ефрат» перебрался в Египет, где и занимался много лет торговлей коврами, заслужив почетную репутацию надежного, честного и преуспевающего предпринимателя.

Достаточно высокая репутация была у «Ефрата» и в Центре. Передаваемая им информация всегда была компетентной, точной и своевременной. За долгие годы закордонной работы «Ефрат» никогда и никем так и не был расшифрован, а потому и остался неизвестен советскому читателю (ныне российскому и армянскому) по сей день[176]176
  Известный писатель, автор многих книг о советской разведке Александр Насибов был однокашником Ашота Акопяна по средней школе. Он мечтал написать роман о «Ефрате», встречался с ним, собирал материал для книги. К сожалению, кончина писателя помешала завершению этого замысла.


[Закрыть]. А между тем район его деятельности был предельно насыщен сотрудниками и агентами многих разведок и контрразведок: египетской, других арабских стран, американской, английской, французской, а позднее израильской и западногерманской. В положенный срок «Ефрат»-Акопян благополучно вернулся на Родину. О его работе до сих пор в печати не появилось ни строчки, хотя неоднократно публиковалась групповая фотография «Золотой Троицы» советской нелегальной разведки: «Бен» (Конон Молодый), «Марк» (Рудольф Абель, он же Вильям Фишер) и «Ефрат» (фамилия Акопяна в подписи не фигурировала).

Одним из самых значительных событий тех лет в этом регионе было образование в 1948 году государства Израиль. С тех пор и по сей день все, что здесь происходит, – войны, перевороты, беспрерывные террористические акты и вооруженные конфликты – так или иначе связано с существованием еврейского государства на древней земле Палестины.

Полковник Александр Коротков и его помощник Владимир Вертипорох – почти двухметровый гигант с внешностью запорожского казака – по многим каналам наводнили новообразованное государство надежными агентами-нелегалами. Министерство вооруженных сил СССР также «позволило», должно быть, десяткам, если не сотням опытных офицеров, участникам Великой Отечественной войны, евреям по национальности, выехать в Израиль.

Надо отметить, что после войны Советский Союз пользовался огромным уважением и признательностью в мировой еврейской диаспоре. Во-первых, потому что именно Красная Армия спасла еврейское население Европы от полного уничтожения в нацистских лагерях смерти. Во-вторых, потому что СССР стал первым государством, официально признавшим Израиль. (Не случайно в Тель-Авиве до сих пор существует парк имени Красной Армии, где ежегодно 9 Мая собираются ветераны Великой Отечественной войны, проживающие в этой стране.)

Владимир Вертипорох, получивший впоследствии звание генерал-майора в один день с Александром Коротковым, стал первым советским легальным резидентом в Тель-Авиве.

К сожалению, последующая антиизраильская позиция советского руководства не позволила в должной степени использовать позиции, которые создала в еврейском государстве наша внешняя разведка…

Языковая проблема, как уже отмечалось ранее, была тогда особенно узким местом. Людей, свободно, как родным, с детства владевших иностранным языком (к тому же не любым, а нужным) всегда было немного. К таковым относились двое из «Золотой Троицы»: Конон Молодый (английский) и Вильям Фишер (немецкий и английский). Отбывающий многолетний срок заключения в каторжном лагере Дмитрий Быстролетов был настоящим полиглотом – он свободно владел двадцатью языками. Елизавета Зарубина (Лиза Горская, оперативный псевдоним «Вардо») знала шесть языков. Однажды пути Короткова и «Вардо» пересеклись.

В апреле 1941 года «Вардо» под чужой фамилией выезжала в Берлин, чтобы восстановить нарушенную по уже известным читателю причинам связь с женой высокопоставленного немецкого дипломата, которая была завербована еще в Москве, где некоторое время ее муж находился с семьей. Зарубина встретилась с этой женщиной дважды, при этом выдавая себя за немку, и добилась от нее согласия продолжать сотрудничество. Информация от агента стала поступать регулярно и представляла несомненную ценность. Тогда же «Вардо» должна была восстановить еще одну утраченную связь – с шифровальщиком германского МИДа. Однако встреча с этим агентом не состоялась из-за начавшейся войны.

В Москву «Вардо» возвратилась вместе со всеми остальными членами советской колонии в Германии.

В дальнейшем Елизавета Зарубина вместе с мужем работала три года в Соединенных Штатах Америки, где Василий Зарубин под фамилией «Зубилин», прикрываясь дипломатическим паспортом, был резидентом в Вашингтоне. Зарубиной уже пришлось ранее работать в этой стране с нелегальных позиций.

Квалифицированно помогая мужу, Елизавета и самостоятельно выполняла важные задания, в частности, чаще, чем Василий, занятый вашингтонскими делами, выезжала в Нью-Йорк. Она оказалась последним советским гражданином, который встречался с ныне наконец приобретшим заслуженную известность в нашей стране Яковом Голосом (оперативный псевдоним «Звук»)[177]177
  Яков Наумович Голос (настоящая фамилия Рейзен) родился в 1889 году в Екатеринославе в семье рабочего. Закончил городскую школу и экстерном сдал экзамены за курс гимназии. Работал в типографии. В 1904 году вступил в РСДРП. Принимал участие в революции 1905 года. В 1906 году арестован и приговорен к восьми годам каторги, которую, как несовершеннолетнему, ему заменили вечной ссылкой в Якутию. Через два года с помощью партии бежал через Сибирь в Китай и Японию, где провел два года. Затем перебрался в США, где и натурализовался в 1915 году. Перешел в левое крыло Социалистической партии, затем принял участие в создании Компартии США, много лет был председателем ее Центральной Контрольной комиссии. В середине двадцатых годов приезжал в СССР, участвовал в создании известной коммуны «Кемерово». Переходил в ВКП(б) – документ об этом подписан ответственным сотрудником Исполкома Коминтерна Рихардом Зорге. Был председателем Общества технической помощи СССР. Вернувшись в США, основал туристическое бюро «Ворлд тоурист инк». Бюро располагалось в знаменитом небоскребе «Утюг» (угол Бродвея и 5-й авеню). Под прикрытием этого бюро и еще одной, основанной им же, мореходной компании Голос много лет вел разведывательную работу в пользу СССР.


[Закрыть].

В очередной раз «Вардо» должна была встретиться со «Звуком» 26 ноября 1943 года. Встреча, увы, не состоялась. Потому что накануне Яков Голос скоропостижно скончался от сердечного приступа в возрасте всего 53 лет.

Александру Короткову никогда не приходилось встречаться с этим замечательным человеком. Однако через несколько лет ему пришлось руководить работой супружеской четы нелегалов, глава которой был найден в свое время именно Голосом. Надо сказать, что «Звук» привлек к сотрудничеству с советской разведкой десятки, если не сотни, ценных агентов, причем исключительно на идейной основе. Среди них были ответственные государственные чиновники, ученые, сотрудники спецслужб. Некоторые из этих людей сыграли важную роль в овладении секретами атомного оружия.

Голос обладал удивительными способностями добывать доподлинные американские документы, с которыми в разные времена работали многие нелегалы, в том числе, напоминаем, Александр Орлов и его связник «Экспресс». Достаточно сказать, что лишь за несколько месяцев Голос мог достать и передать в легальную резидентуру десять чистых бланков для получения загранпаспортов с подписями и печатями, более семидесяти свидетельств о натурализации, двадцать семь свидетельств о рождении…

Не надо быть большим специалистом, чтобы понять, какую ценность для любой разведки представляли эти американские документы. Запаса этого, естественно, хватило нелегальной разведке СССР не на один год.

Частично языковую проблему удавалось решить способом, которым когда-то воспользовался сам Коротков: «промежуточного языка» в «промежуточной стране». Как помнит читатель, Коротков находился во Франции как студент-австриец словацкого происхождения. Это вполне оправдывало недостаточное знание французского языка.