Текст книги "Путь к мечте (СИ)"
Автор книги: Татьяна Зинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 23
Глава 23
Эйвер
В клинику я отправился, едва рассвело. Тей попыталась настоять, что поедет со мной, но я попросил её остаться с мелкими. Они всё ещё спали, развалившись на огромной кровати Лиара, и будить их показалось мне неправильным. К тому же, хотелось поговорить с мамой наедине. Потому я попросил Тейру позаботиться о Дейсе и Ришане и передать, что я заеду за ними после обеда и отвезу к матери.
– Пожалуйста, только не руби с плеча. Постарайся её понять, – попросила Тей и сейчас с чуть растрёпанными рыжими волосами и сонными зелёными глазами выглядела особенно милой и по-настоящему родной.
– Я буду образцом сдержанности и понимания, – пообещал своей ведьмочке.
– Надеюсь на это, – улыбнулась она и, получив поцелуй, вернулась в постель.
По дороге в клинику я купил самый шикарный букет, какой имелся в цветочной лавке, и набрал большую коробку самых разных и свежих фруктов. Мне хотелось порадовать маму. И ещё больше хотелось, чтобы она просто обняла меня.
Я помнил Крис, и именно её образ представлялся мне, когда я думал о матери. И всё же понимал, что Эйса Корн – совсем другая женщина. Женщина, которая отказалась от меня.
Возможно, ради денег. Возможно, по иным причинам. Но, главное, она никогда не пыталась со мной встретиться, никогда не появлялась в моей жизни.
При том, что от моего отца у неё ещё двое детей.
И как я ни старался найти всему этому логическое объяснение, в голову лезли одни глупости. Потому грядущий разговор был для меня безумно важен.
Шагая с цветами и фруктами по широкому, светлому коридору клиники, я пытался мысленно настроиться на разговор, даже малодушно надеялся, что мама ещё спит. Доктор же говорил, что она проснётся только к обеду. Несколько раз почти был готов остановиться, но заставлял себя идти дальше. И когда до заветной двери оставалось всего несколько шагов, меня вдруг окликнул лекарь.
– Лорд Ходденс, добрый день, – проговорил он, подойдя ближе.
На его лице отражалась обеспокоенность, и это заставило меня по-настоящему испугаться.
– Что с мисс Корн? – спросил в лоб.
– С ней всё хорошо. Она скоро придёт в сознание.
– Тогда в чём дело? – пришлось напустить в голос побольше высокомерия.
– Не могли бы вы пока подождать в коридоре?
– С чего это? – выдал я. – Вчера вы легко пускали меня в её палату. Что изменилось сегодня?
– Дело в том... – замялся мужчина, рвано вздохнув. – У мисс Корн посетитель, который настоятельно просил их не беспокоить и никого в палату не пускать.
Эта фраза мгновенно заставила меня напрячься.
– Я тоже просил вас никого к ней не впускать, – сказал с угрозой. – Вы клятвенно обещали, что так и поступите. И взяли с меня приличную сумму за содействие. И теперь говорите, что у неё посетитель?! Вы хоть понимаете, что это может быть тот, кто пытался её убить!
На последней фразе я просто оттолкнул его в сторону. Фрукты бросил прямо на пол, цветы зажал под мышкой, чтобы освободить пальцы для создания плетений. Дверь в палату едва не вышиб, благо замок на ней оказался довольно хлипким.
Я был готов к любому повороту, на кончиках пальцев держались два боевых плетения, магия во мне бурлила так неистово, что хватило бы сил сравнять с землёй всю это клинику. Но та картина, что ждала за дверью, просто выбила из лёгких весь воздух.
Всё такая же бледная мама лежала на белоснежных простынях. А у её кровати. на коленях. стоял мой отец. Он уткнулся лбом в её неподвижную ладонь и очень бережно гладил тонкое женское запястье.
На моё появление герцог Ходденс не отреагировал никак. Даже головы не повернул, хотя не мог не заметить грохота вылетающего замка. И именно это заставило меня начать думать. Я сам закрыл дверь, даже наложил на неё запирающее плетение и опёрся спиной.
– Ты всегда был чрезмерно импульсивным, – проговорил отец, всё же обратив на меня грустный взгляд.
– Поверь, тебе лучше не знать всех тех слов, которыми я готов наградить тебя в своих мыслях. «Ненавижу» – самое безобидное из них, – ответил ему. – Что ты тут вообще делаешь?!
– То же самое я могу спросить и у тебя, – ровным тоном ответил герцог и медленно поднялся на ноги.
– Я пришёл к матери. Или ты всё ещё будешь продолжать утверждать, что моя мать Изабелла? – яд в голосе спрятать даже не пытался.
– Не буду, – спокойно ответил он.
И это отсутствие эмоций бесило сильнее всего. Хотя, чего огорчаться? Ему ведь всегда было на меня плевать. Вот и сейчас его ни капли не волновали чувства сына.
– Уходи, – сказал я, нервно сглотнув. – Тебе здесь делать нечего. Иди обратно в свою правильную жизнь. И не забудь исключить меня из рода. Не хочу иметь с тобой ничего общего, кроме фамилии. Хотя, если пожелаешь, могу отказаться и от неё.
Отец не спешил отвечать. Стоял прямо, смотрел в сторону, и только напряжённые пальцы, с силой сжимающие трость с символом нашего рода, показывали, что ему не так уж всё равно. С места сдвигаться он тоже не собирался.
– Изабелла арестована, – произнёс герцог. – Это она пыталась отравить Эйсу. Гердер в курсе и намерен приписать к делу ещё и обвинение в срыве важного заседания, а там, может, и до государственной измены дойдёт. Но я попросил его заменить заключение ссылкой.
– Зачем? Так жалеешь любимую супругу? – бросил ехидно.
– Она пошла на этот шаг от отчаяния. Мне жаль её. Она глубоко несчастный человек. Высылка из страны для неё достаточное наказание. Она оступилась...
– И едва не убила мою мать! – выпалил, шагнув ближе к отцу.
– Если бы не Изабелла, ты бы никогда не стал лордом! – рявкнул в ответ герцог. – Она признала тебя своим сыном и хранила эту тайну многие годы. Только благодаря ей ты имеешь право считаться наследником рода!
Я же в ответ едко рассмеялся.
– Какая досада, – выдал ехидно. – Ведь этот род вместе с его наследием мне и даром не сдался! Лучше бы я был безродным простолюдином, но имел нормальную семью, чем рос в атмосфере ненависти и отчуждения. Поверь, мне есть, с чем сравнивать. Я несколько недель жил с людьми, которые, даже зная, что я им не родной, относились ко мне, как к сыну. Волновались обо мне, любили! Ругали за проступки, пытались помочь. В то время как моему родному отцу всегда было на меня плевать!
И тут со стороны постели послышался тихий, хриплый голос:
– Эйвер?
И мне мигом стало не до выяснения отношений с герцогом.
Я ринулся к кровати, но в двух шагах от неё остановился, как вкопанный. Эйса смотрела на меня, и в её серых, как у Крис, глазах, я видел неверие. Она разглядывала меня так, будто видела впервые в жизни. Но при этом точно знала, кто я такой.
Все слова трижды отрепетированного и продуманного разговора в один момент вылетели из головы. Я так много хотел ей сказать, так о многом спросить, но просто стоял, будто каменный истукан, и молчал.
– Мальчик мой. – прошептали бледные губы женщины.
Она зажмурилась, отвернулась. но из-под плотно сомкнутых тёмных ресниц всё равно покатились слёзы.
Отец снова опустился на колени у кровати и, взяв ведьму за руку, приложил её ладонь к своей щеке.
– Всё хорошо, – прошептал он с такой заботой, которую я никогда от него не слышал. – Тебе нельзя волноваться. Эйв здесь. Он сам выяснил, что ты его мать. Явился к тебе домой, видимо, за разъяснениями. И очень вовремя. Это он привёз тебя сюда. Но скажи, почему ты не сообщила мне о визите Изабеллы?
– Не успела, – отозвалась та, медленно выдохнув.
– Она едва тебя не убила, – сказал отец. – Но больше не причинит вреда. Этим поступком она нарушила наш с ней договор, и значит больше я ничего для неё не сделаю. И наконец получу развод.
Они смотрели друг на друга с удивительной нежностью. А ведь я даже не представлял, что мой чёрствый отец может быть таким.
И в этот момент мне открылась одна простая и печальная истина: я просто не нужен этим двоим. Никогда не был нужен. Я – дань традициям и просто наследник, которого необходимо иметь главе рода. Всё.
Глупо было ждать каких-то чувств от той, что просто родила меня и бросила. Да, правильно говорят, есть в жизни такие тайны, которые никогда не стоит открывать. Лучше бы я и дальше жил, просто считая, что моя мать – Изабелла, которая по какой-то причине не испытывает ко мне ни капли материнских чувств. К этой правде я давно привык, смирился с ней. А вот к новой оказался не готов.
Как наивный идиот, искал мать, надеялся на чудо. Представлял, что нас с ней разлучили непреодолимые обстоятельства. Что она всегда помнила обо мне, любила меня.
Я не желал видеть правду. Не хотел понимать ту истину, что если бы любила, то нашла бы способ присутствовать в моей жизни. Хотя бы косвенно.
Дурак, ты, Эйвер. Глупый, наивный придурок.
Я вышел тихо. Не стал ничего никому говорить. В глазах предательски щипало, в горле появился ком, но пришлось привычно спрятать эти эмоции за маской невозмутимости.
Перешагнул через стоящий у двери ящик с фруктами, которые кто-то заботливо собрал с пола. Бросил в ближайшую урну веник из цветов, которые до сих пор держал при себе, и направился прочь из клиники.
Больше меня здесь ничего не держало.
Дать волю чувствам смог только рядом с Тейрой. Нет, сырость не разводил – мужчина я, в конце концов, или тряпка?! Но зато выговорился в волю. Сказал ей всё, что думаю обо всей этой ситуации, о матери, отце, даже о Крис с Дезом из параллельного мира. Мне было так паршиво на душе, как никогда раньше. И если бы не присутствие в моей жизни Тей, я бы попросту напился и отправился с кем-нибудь драться.
Или заключил бы очередное рискованное пари на крупную сумму. Или снова бы сыграл в ведьмину рулетку.
К счастью, теперь я больше не был один. Теперь я знал, что есть та, которая выслушает, поймёт и, если надо, даже отвесит лечебный подзатыльник, чтобы мозги на место встали.
Да, теперь у меня тоже была настоящая семья. Пусть маленькая, состоящая только из нас двоих. Но зато моя.
– Тебе всё-таки придётся с ними поговорить. Если не с отцом, то хотя бы с Эйсой, – сказала Тей, выслушав меня. – Дай ей возможность самой тебе всё рассказать. Домыслами ты никому легче не сделаешь, только больше себя накрутишь.
– Я понимаю, что это необходимо, но не хочу. В душе стойкое ощущение, что меня предали самые родные люди. Хотя отец и мать – это и есть те самые родные люди. Будто я не их ребёнок, а кукла, которую они сделали на откуп обществу. Отдали и забыли. Зато двух других детей растили в семье.
Она вдруг встала с кровати, на которой сидела, и решительно заявила.
– А вот пойдём и спросим у них.
– У кого?
Но отвечать Тей не стала. Вышла из комнаты и отправилась на кухню.
Оба наших гостя обнаружились именно здесь. Риша аккуратно нарезала колбасу и сыр, в то время как Дейс пытался разобраться с устройством нагревательной поверхности. Но она была создана магами для магов, и в этом противостоянии юному колдуну справиться точно бы не удалось.
– Давай я, – предложил, активировав нагрев под аскетичным чёрным чайником.
Ребята явно чувствовали себя в нашей компании скованно. Говорили мало, вели себя очень сдержанно, что никак не способствовало началу продуктивной беседы.
Мне и самому сейчас было с ними не по себе. Это вчера они воспринимались мной, как внезапно обретённые родственники. А после встречи в больнице я начал испытывать к ним что-то вроде зависти.
И хоть понимал, насколько это неправильно, но гадкое чувство не давало нормально думать.
– Ребят, а где найти вашего отца? Или, может, у вас есть старший брат или сестра, которые могли бы пока за вами присмотреть? – вдруг спросила Тейра.
– Отец постоянно занят, – проговорил Дейс, грустно улыбнувшись. – Он работает далеко на севере и приезжает всего на пару дней раз или два в месяц.
– А как его зовут? Нужно ведь сообщить ему о случившемся с вашей мамой. У него есть магфон?
– Есть, – ответила Ришана. – Мы вчера пытались его вызвать с маминого, но он не отвечал. Занят, наверное, был.
– А как его имя? – с равнодушным видом поинтересовался я.
– Дезмонд, – ответил Дейс с улыбкой.
А моя окончательно померкла. Значит, отец на самом деле жил с ними. Пусть не всё время, но участвовал в их воспитании. Уверен, даже подарки дарил на праздники.
Да, мне тоже дарил, только они всегда были похожи на подачки, которые выбирал его секретарь.
– И старший брат у нас тоже есть. – Эта фраза Ришаны произвела на меня эффект ведра холодной воды на голову. – Его зовут, как и вас, Эйвер. Но он с нами не живёт.
– Почему? – спросила моя ведьмочка.
– Мама рассказывала, что он родился другим, – Дейс смотрел на меня исподлобья. – И потому вынужден оставаться там, где ему лучше.
– Это ведь вы? – снова спросила Риша, теперь уже глядя на меня с надеждой. – У мамы в комнате стоит фотография мальчика. Он похож на вас. И имя совпадает. Вы... наш брат?
Ком вернулся, глаза защипало. Боги, как же хорошо барышням! Их никто не обвиняет в лишней сентиментальности. Сам не понимаю, как вообще умудрился сдержаться.
– Я, – кивнул. – Но о существовании у меня брата и сестры узнал совсем недавно. По непонятной пока причине от меня это тщательно скрывали.
– Мама любит вас, – словно почувствовав мою боль, сказал Дейс. И вдруг улыбнулся. – А мы с Ришей всегда мечтали, что однажды вы приедете. Теперь эта мечта сбылась.
И вот после этих слов меня словно отпустило. Невидимая хватка, выкручивающая душу, ослабла, и впервые с момента выхода из палаты матери я смог нормально вздохнуть.
В этот самый момент я понял, что обязательно поговорю с матерью. Отец свой шанс признаться уже упустил. Дважды. С ним нам больше обсуждать нечего. А вот маме я был намерен дать возможность всё мне объяснить.
И тянуть с этим не собирался.
В больницу я вернулся вечером. Перед этим отвёз Дейса с Ришаной домой. И пусть они уверяли, что сами справятся и с готовкой, и со всем остальным, но Тей вызвалась остаться с ними.
Меня трижды вызывал отец, но говорить с ним совершенно не хотелось. Я просто написал ему, что его дети со мной, и что всё у ребят в полном порядке.
В клинику я их всё-таки свозил. Сам к матери не пошёл, попросив Дейса узнать, готова ли она к разговору. Вернувшись в магмобиль, братишка с улыбкой передал, что мама сама просила меня прийти.
Второй раз за этот длинный день по знакомому светлому коридору шагал уже не с таким радужным настроем. При мне не было ни цветов, ни фруктов. Я шёл за правдой, какой бы жуткой и неприятной она ни была. Ведь прекрасно понимал, что, не перевернув эту страницу жизни, просто не смогу избавиться от того груза эмоций, которые так меня тяготят.
Врываться тоже не стал. Постучал, дождался позволения и только тогда вошёл.
– Добрый вечер, мисс Корн, – сказал, встретившись с ней взглядами. – Как ваше самочувствие?
– Она тяжело вздохнула и отвела взгляд. Но почти сразу снова посмотрела на меня, и теперь в её глазах я увидел решительность.
– Добрый вечер, Эйвер, – ответила она предельно вежливо и доброжелательно. – Спасибо, мне уже намного лучше. Проходи, присаживайся.
И указала на белоснежное кресло, стоявшее неподалёку от кровати.
– Благодарю, – ответил я и занял указанное место.
Повисла тишина. Тяжёлая, наполненная сомнениями и опасениями.
Эйса рассматривала меня очень внимательно. Наверное, поэтому я и не смог сдержать язвительности.
– Выискиваете знакомые черты?
Она усмехнулась, а во взгляде появилось тепло.
– У тебя поистине ведьмовский характер. Дез был прав.
– Ваш Дез лично приложил руку к тому, чтобы я вырос именно таким. Точнее сказать, просто позволил мне самому себя воспитывать.
– Ты злишься на него, – произнесла утвердительно.
– Считаете, я не прав?
– Почему же? Имеешь право. Дез... – она задумалась. – Часто говорил, что просто не представляет, как найти к тебе подход. Что ты видишь в нём лишь врага.
– О, поверьте, он даже не пытался стать мне другом, – выдал я в ответ. – Всё его участие в моей жизни сводилось к наказаниям или к подачкам. А наше общение происходило обычно в его кабинете, когда он меня отчитывал за неподобающее поведение. И я очень рад, что всё-таки разорвал связь с ним. Пусть подавится своими деньгами и титулом.
Она хотела возразить, я видел это по её глазам. Но промолчала, проглотив моё недовольство.
– Чувствую, на меня ты злишься не меньше, – проговорила Эйса. – Но, если позволишь, я бы хотела рассказать тебе, почему всё получилось так. как получилось.
– Именно за этим я сюда и пришёл, – ответил, скрестив руки на груди.
Сейчас мне было одинаково любопытно и боязно узнать ту самую правду.
Я осознавал, что не хочу ещё сильнее разочароваться в собственных родителях. Но дальше жить в иллюзиях считал трусостью.
– Твой дед был помешан на магии, – начала она, удобнее сев в больничной кровати. – Он выяснил, что существует артефакт для поиска идеальной магической пары, заполучил его и заставил юного Дезмонда искать ту самую девушку, которая родит ему сильного наследника.
Когда артефакт указал на восемнадцатилетнюю ведьму, старый герцог сначала возмущался, но потом решил, что сила дара будущего внука ему важнее предрассудков. Он сам явился ко мне и предложил просто баснословную сумму за то, что я выношу ребёнка его сыну. Я же всегда была слишком гордой. В общем, ушёл он ни с чем.
– Честно говоря, мне уже легче. От мысли, что меня родили за деньги, было особенно тошно,
– сказал, чуть ослабив ставший тесным галстук.
Заметив этот жест, Эйса по-доброму усмехнулась и посмотрела с нежностью.
– Но твой отец всегда был любопытен, – продолжила она свой рассказ. – А в те свои двадцать лет ещё и безрассуден. Конечно, ему стало интересно, чего особенного в той, на кого указал артефакт.
Он сам подстроил наше знакомство. Был очень галантен и обходителен. Вторая встреча тоже случилась с его подачи, как и третья. Потом уже я сама не смогла отказаться от свиданий со столь притягательным молодым лордом. А осознание запретности нашей связи придавало ей особенной остроты. Знаешь, – она подняла взгляд к потолку. – Я часто спрашивала себя, что было бы, если бы тогда мы не пошли на поводу у чувств? Какой бы стала моя жизнь. И ответ один – она была бы пустой.
– Вы не жалеете?
– Нет, Эйвер. Я любила Дезмонда тогда и люблю сейчас.
– А он?
– И он меня любит, – улыбнулась Эйса. – И тебя любит. Несмотря на все ваши разногласия. Просто ты другой. Ты мыслишь иначе. Я очень давно не говорила с тобой, сынок, но внимательно следила за твоей жизнью.
– То есть когда-то вы со мной уже говорили?
– Давай по порядку, – сказала женщина. – Наши отношения с Дезом закономерно привели к моей беременности. Когда об этом узнал старый герцог, он был счастлив. И даже заявил, что готов позволить мне остаться с малышом в качестве няни – естественно, под прикрытием амулета, меняющего ауру, чтобы никто не распознал во мне ведьму. Но взамен он потребовал от Дезмонда женитьбы. И тот согласился. Я сама его уговорила.
Изабеллу он выбрал не случайно. Она происходила из древнего, но разорившегося рода, и была на грани полного отчаяния. Договор с наследником герцога Ходденса стал для неё и её семьи спасением. По нему она принимала чужого ребёнка за своего и обещала никому и никогда не сообщать правду. Более того, в договоре имелся пункт, что она не нанесёт вреда ни мне, ни тебе. В противном случае её ждут развод с лишением всего имущества.
– То есть... – проговорил, обдумывая услышанное. – Брак отца с Изабеллой был полностью фиктивным?
– Да, – отозвалась Эйса. – Это позволяло тебе стать полноправным наследником рода, а не бастардом, рождённым от ведьмы. Я же могла и дальше оставаться с тобой и с любимым мужчиной.
– Но что случилось потом? Почему вы ушли? – выдал поражённо.
– Когда тебе было семь, я снова забеременела. Узнав об этом, Изабелла заявила, что больше не готова терпеть моё присутствие. Она отказалась признавать своим ещё одного чужого ребёнка. И начала угрожать, что выдаст нашу тайну, и плевать на деньги.
За пару месяцев до тех событий погиб старый герцог – не пережил последствий очередного своего магического эксперимента, и титул официально перешёл к Дезмонду. Если бы вскрылась правда о тебе, Дез бы лишился всего. И ты бы был не сыном лорда, а сыном изгоя. Наш прошлый король недолюбливал его за излишнюю тягу к инновациям и зацепился бы за такой простой повод лишить дерзкого родственника всего.
Тогда-то, Эйв, я и уехала. Перебралась в купленный Дезом домик в пригороде столицы. Там до сих пор и живу.
– Но почему он отрицал, что Изабелла не моя мать? Почему не сказал мне правду, когда я пришёл к нему? – выпалил я возмущённо.
– После моего ухода они с Изабеллой изменили условия договора. Ей надоело быть на вторых ролях. Она решила, что сумеет завоевать собственного мужа. И ты был путём к нему. Она настояла на том, что юный маг не должен знать, что его мать ведьма. И заявила, что сама станет тебе матерью. Они с Дезмондом заключили магическую сделку, по которой Иза клялась воспитывать тебя, как своего, и никогда не выдавать эту тайну, а Дез пообещал не сообщать сыну, кто его настоящая мать. Поверь, Эйв, если бы твоё истинное происхождение тогда вскрылось, в высшем обществе тебя бы никто не принимал. Ты бы оказался между двумя лагерями: и не колдун, потому что имеешь иной дар. И не настоящий маг, потому что рождён ведьмой.
– Я знаю, что почти все дети наших королей были рождены ведьмами.
– И в этом их высшее лицемерие, – кивнула мама. – Они таким образом усиливали магию наследников. При этом законодательно лишив такой возможности других людей.
– Но теперь Гердер положит этому конец, – бросил я решительно. – Вы ведь не будете выступать против закона, разрешающего браки между представителями разных видов дара?
– Конечно, нет, – ответила она, улыбнувшись. – Учитывая, что мой сын собрался жениться на ведьме, и не побоялся заявить об этом во всеуслышание.
В её взгляде я видел настоящую гордость. И от осознания, что мама одобряет моё решение, по сердцу разлилось тепло.
– Я очень скучала по тебе, мой мальчик. Иногда, узнав от Деза об очередной твоей выходке, мечтала поймать тебя и как следует выпороть, чтобы начал думать головой, а не, прости, задницей.
Теперь она смотрела на меня с настоящей материнской строгостью. Но мне даже это безумно нравилось.
– Некоторые твои поступки заставляли волосы становиться дыбом! Узнав про «ведьмину рулетку» я три дня жила на успокоительном зелье. А когда после стычки с молодой ведьмой в академии ты попал в больницу, я не сдержалась и наведалась к тебе. Тем более Дезмонд как раз на пару недель уехал из города, и не мог прийти сам. Благо, оборотное зелье варить умею.
Тогда ты показался мне странно другим. Будто чужим. Но я даже подумать не могла, что это не ты. Лишь сегодня Дез рассказал мне о твоём путешествии в другой мир. Для него ваш рассказ на Совете стал настоящим шоком.
– Я смотрю, он вообще ничего от вас не скрывает? – удивился я.
– Уверена, что скрывает, и немало, – пожала плечами она. – Но о сыне всегда рассказывал всё. А когда в шестнадцать ты пробил себе ухо и заявил ему, что готов отказаться от рода и семьи ради возможности учиться в своей школе магов, Дезмонд пребывал в настоящей растерянности. Он дико злился на тебя. И на себя. Вам ещё тогда нужно было просто поговорить, но нет. Вы оба слишком горды, чтобы признать свою неправоту. Потому сейчас у вас очередной разлад.
Я опёрся на подлокотник и подпёр голову кулаком.
– Он даже не пытался меня понять. Всегда считал, что лучше знает, как мне жить.
– А разве ты пытался понять его? Хотя бы раз? – спросила она без упрёка. Просто констатируя факт. – Нет, Эйвер. Ты для этого слишком эгоистичен.
– Каким уж воспитали, – бросил в ответ.
– Да, – она даже не подумала спорить. – В этом наша вина. Мы с Дезом оба виноваты, и всё это последствия наших решений. Ты вправе ненавидеть нас обоих. И я даже не надеюсь услышать из твоих уст «мама», но... – она вдруг приподнялась на подушках и, протянув руку, коснулась моих пальцев. – Я очень тебя люблю. Ты мой сын, Эйвер. Я до сих пор помню, как впервые взяла тебя на руки, как кормила, как гуляла с тобой в саду Ходденсов. Ты всегда был моим лучиком чистого света. Знаешь, я в душе надеялась, что в тебе победит колдовской дар. Тогда бы я смогла забрать тебя. Но ты стал магом. Одним из сильнейших в этой стране, как и мечтал твой дед. Да, ты рос без меня, но... я очень надеюсь, что однажды всё-таки сможешь найти в себе силы для прощения.
В тот вечер из больницы я уходил с лёгким сердцем. Да, рассказ Эйсы не был красивой сказочкой, где ребёнка у неё украла злая колдунья. Нет, она сознательно оставила меня, во многом ради того малыша, что тогда носила под сердцем. И всё же теперь я стал лучше понимать отца, да и её саму.
Возможно, на самом деле скоро эмоции улягутся, и я сам приду к маме. Забуду прошлое, буду участвовать в жизни брата и сестры. Да, скорее всего так и будет. Но вот отца я простить вряд ли когда-то смогу.
Договора-договорами, но ведь никто не мешал ему относиться ко мне иначе. Быть мне родным человеком. Но вместо того, чтобы поддержать мальчика, оставшегося без родной матери, он предпочёл от меня отвернуться. Может, даже винил именно меня в том, что ему пришлось отпустить любимую женщину.
Нет, не хочу говорить с ним об этом. Не стану искать встреч. Я не нужен был ему тогда, он не нужен мне сейчас.
Увы, детские обиды всегда самые сильные. Они никуда не уходят – наоборот, растут вместе с нами, порождая новые и новые сложности. Да, я должен быть благодарен отцу за многое: за титул, деньги, за возможность делать всё, что хочу. Я никогда ни в чём не нуждался, по первому требованию получал почти всё. кроме родительской любви.
В этот вечер, стоя под тёмным куполом неба и чувствуя, как волосы шевелит морозный ветерок, я дал этому миру клятву.
Я пообещал ему, что как бы ни складывалась жизнь, и какие бы мне ни пришлось преодолеть препятствия, никогда не предам свою семью и своих детей ради сомнительных выгод.
И если даже весь мир будет против них. я изменю мир.
