Текст книги "С первого взгляда (СИ)"

Автор книги: Татьяна Никандрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 23. Аня

Сегодня на улице пасмурно. Дождь тонкими серебряными стрелами пронзает воздух и оседает на асфальте, оставляя на нем мокрые графитовые следы. Небо хмурится. Тяжелые свинцовые тучи медленно плывут по горизонту, навевая тоску и уныние.

Мне грустно. Оттого, что Нонна Игоревна всерьез намерена отдать меня приемным родителям. Оттого, что у Мота который день нет настроения. Оттого, что мы по-прежнему не знаем, что предпринять и как избежать разлуки.

По словам директрисы, люди, заинтересованные в моем удочерении, приедут через несколько дней. Они хотят пообщаться со мной лично, но я вообще не представляю, как пройдет эта встреча.

Что мне им сказать? Как донести мысль, что я совершенно не хочу покидать интернат и Матвея? Их порыв, безусловно, благороден, но, может, мне удастся уговорить их забрать в семью какую-нибудь другую девочку? Нину, например. Она не раз упоминала, что мечтает попасть в семью, но за все десять лет жизни в детдоме ей ни разу не выпал такой шанс.

Тяжело вздохнув, слезаю с подоконника и выхожу в коридор, чтобы отыскать Мота. В последнее время он вечно где-то пропадает, а я все острее чувствую потребность в нем. Мне очень хочется обнять его, уткнуться носом в его грудь и глубоко втянуть родной аромат табака и жвачки. Это всегда успокаивает. Прямо как классическая музыка или шум леса.

Сворачиваю за угол и неожиданно натыкаюсь на удивительное зрелище: Ниночка стоит у питьевого фонтанчика и мило болтает с Настей Крыловой, бывшей девушкой Матвея. Вокруг них – многочисленные Настины подружки, которых Нина раньше в шутку величала свитой.

В своих рассказах Лисицына всегда пренебрежительно отзывалась о Крыловой и ее окружении. Называла ее задавакой. Говорила, что у Насти раздутое самомнение и что из-за крупных зубов и высокого роста она похожа на лошадь. А сейчас вот стоит и как ни в чем не бывало общается со всей этой компашкой. Улыбается, хихикает и после каждой реплики Крыловой воодушевленно кивает.

Поймите правильно, я не имею никаких претензий к Насте. Лично мне она ничего плохого не делала. Конечно, пару-тройку раз я ловила на себе ее косые неприязненные взгляды, но, учитывая то, что я стала девушкой Мота сразу после нее, было бы странно ожидать от Крыловой какой-то другой реакции. Естественно, я ей не нравлюсь. Но при этом открыто свою антипатию она не проявляет.

А вот Нина, напротив, частенько поносила Настю за глаза. И поэтому мне очень странно видеть их вместе. Что вдруг произошло? Когда неприязнь и пренебрежение успели смениться дружбой?

Пока меня никто не заметил, я спешно отступаю назад и напрягаю слух. Их голоса доносятся до меня еле-еле, но все же, если прислушаться, можно разобрать некоторые слова:

– Ты молодец, что пришла, – одобрительно произносит Настя.

– Я подумала, так будет правильно, – отзывается Ниночка.

– Ну еще бы. Хочешь пойти с нами на… – последнее слово я не разбираю, но предполагаю, что это какое-нибудь место или мероприятие.

– Конечно! – в голосе Лисицыной звучит воодушевление.

– Ладно, тогда встретимся у центрального в полдень.

– Хорошо.

Девочки прощаются и расходятся в разные стороны. Нина движется в мою, а Настя с подружками в противоположную.

Делаю еще несколько тихих шагов назад, а затем притворяюсь, будто просто шла. Будто не слышала этого странного разговора, и мы с подругой чисто случайно столкнулись в холле.

– О, привет, – выпаливаю я, когда Лисицына попадает в поле моего зрения.

– Привет, Ань, – Нина приближается, по-свойски подхватывает меня под руку, и мы вместе неторопливо устремляемся вдоль по коридору. – Как дела?

– Нормально, – отвечаю осторожно. – А у тебя?

Я с утроенным вниманием кошусь на ее лицо в поисках подвоха, но Ниночка выглядит как обычно. Такая же мечтательная, со слегка приоткрытым ртом и мягкой полуулыбкой на губах.

– Порядок, – отзывается невозмутимо. – А вот ты в последняя время какая-то грустная… Точно все хорошо?

Я еще не успела рассказать ей о своем несчастье. Ну, о том, что меня хотят удочерить и разлучить с Мотом. Подходящего момента как-то не нашлось. Хотя я искренне собиралась это сделать, ведь Нина моя подруга, а подруги обычно делятся сокровенным.

И этот ее вопрос о причинах моей внезапной грусти… Казалось бы, вот оно, лучшее время для признания. Но нет, меня будто что-то сдерживает. В груди вырос какой-то невидимый тормоз и встал поперек горла. С одной стороны, я хочу рассказать Нине о наболевшем, а с другой – совсем не хочу.

Вдруг она как-то неправильно все воспримет? Или использует эту информацию против меня?..

Ох… Не знаю, откуда у меня в голове эти крамольные мысли. Может, из-за ее подозрительного диалога с Настей? За что Крылова хвалила Нину? И почему они вообще вдруг стали общаться?

– Да-да, – киваю я и, повинуясь внутреннему порыву, оставляю новость про удочерение при себе. – Я просто что-то не высыпалась в последние дни…

– Почему? – оживляется Нина. – Из-за Мота?

– Ну и из-за него тоже, – усмехаюсь.

– Ань, скажи, а у вас уже было? – она заговорщически понижает голос.

– Что? – не понимаю я.

– Ну это, – повторяет многозначительно.

Доходит до меня медленно. А когда наконец доходит, я тотчас заливаюсь стыдливым румянцем.

– Нет, конечно! Как ты могла такое подумать?!

– Ну не знаю, – хихикнув, пожимает плечами. – Это же Мот.

Без понятия, какое мнение о Горелове сложилось у общественности, но со мной он максимально нежный, чуткий и понимающий. Не давит, ни на что не намекает и не склоняет меня к тому, к чему я совершенно не готова.

Я знаю, что некоторые девочки умудряются терять девственность и в пятнадцать, и в шестнадцать лет, но это точно не моя история. Мама всегда учила, что девушка должна быть чистой и непорочной. Как минимум, до совершеннолетия. А в идеале – до первой брачной ночи.

Возможно, кому-то подобные рассуждения покажутся архаизмом, однако я искренне верю, что это правильно. Конечно, я бы хотела, чтобы мой первый раз случился с Матвеем… Но только тогда, когда наступит правильное время.

– Слушай, Нин, – я решаю не носить вопросы в себе и озвучить их напрямую, – а ты теперь с Настей Крыловой дружишь, да?

– С чего ты взяла? – изумляется она.

– Видела, как вы болтали у фонтанчика, – говорю, как есть.

– А… Ну да, – Ниночка покусывает нижнюю губу. – Мы во время волейбола как-то заобщались… И пошло-поехало… А ты что, ревнуешь?

Шутливо тычет меня в ребра.

– Да нет, с чего бы, – качаю головой. – Просто удивлена. Она тебе вроде не особо нравилась…

– Да, раньше не нравилась, – соглашается подруга. – А сейчас смотрю и думаю: вроде нормальная девчонка.

– Ну да… – тяну задумчиво.

– Ну а что ты хотела, Ань? – Лисицына вперяется взглядом в мою щеку. – Ты все время с Мотом тусуешься, тебя не выловить! А мне скучно!

– Да я же не в претензии, – спешу прояснить ситуацию. – Общайся на здоровье. Я только потому спросила, что раньше ты Настю не сильно жаловала…

– Ясно, – кажется, Нину удовлетворяет мой ответ. – Ну, как видишь, мнение о человеке может поменяться.

– Ага.

– Только не обижайся, пожалуйста, – легонько щипает меня за плечо. – Ты по-прежнему моя лучшая подруга.

– Хорошо, – улыбаюсь в ответ. – А ты моя.

– Ну и славненько. А теперь пойдем на лепку. А то занятие вот-вот начнется.

Глава 24. Аня

– Ну что стоишь? Проходи! – торопит директриса, жестом заманивая меня в кабинет.

Сглатываю и покорно делаю несколько шагов вперед.

– Вот, это наша Анечка, – щебечет она, обращаясь к стоящей у окна паре. – Девочка порядочная, послушная, чистоплотная… Правда худенькая маленько, но это дело поправимое.

Передо мной мужчина и женщина средних лет. Он – высокий, подтянутый, с серьезным лицом и с сединой на висках. Она – миниатюрная, симпатичная, с длинными пшеничными волосами, которые лежат на плечах плавными естественными локонами.

– Здравствуй, Аня, – дружелюбно произносит женщина. – Меня зовут Марина. Я очень рада познакомиться с тобой лично.

Тембр ее голоса мягкий, приятный, вкрадчивый… И вообще, эта женщина, несомненно, располагает к себе. Смотришь на нее и как-то сразу веришь в то, что она хороший человек.

– А это мой муж, Александр, – продолжает Марина, указывая на своего спутника.

– Привет, Аня, – подает голос мужчина

По этикету следует ответить на приветствие или хотя бы кивнуть, но я не шевелюсь и молчу. Будто в рот воды набрала.

Знаю, это не лучшая тактика, но другой у меня, увы, нет. Я растеряна, расстроена и до чертиков напугана неизвестностью.

– Она просто стесняется, – Нонна Игоревна нарушает затянувшуюся тишину натужным смешком, а в следующее мгновенье ее пухлая ладонь опускается мне на плечо. – Ну же, Аня, не молчи. Пообщайся с тетей Мариной и дядей Сашей. Они приехали к тебе издалека!

Опускаю взгляд в пол и принимаюсь разглядывать узоры на потрепанном линолеуме. Если эти люди решат, что я дикая и нелюдимая, то, возможно, передумают меня забирать. И тогда я смогу остаться рядом с Мотом.

– Аня, я понимаю, что ты смущена, – Марина подступает ближе. – Но мы здесь ради тебя. Мы очень хотим, чтобы ты стала частью нашей семьи, понимаешь?

Я продолжаю упрямо буравить взглядом носы своих балеток.

– Я знаю, тебе пришлось непросто, ты потеряла родных… И я сочувствую твоей утрате, – она вздыхает. – Мы с дядей Сашей тоже пережили нечто подобное, поэтому разделяем твои чувства. Пожалуйста, не закрывайся от нас. Дай нам шанс узнать тебя поближе.

– Я не хочу уезжать из детдома! – не выдержав, выпаливаю я.

Наши с Мариной взгляды пересекаются, и она удивленно расширяет глаза:

– То есть как не хочешь?..

– У меня здесь друзья и… Парень, которого я очень люблю.

Супружеская пара переглядывается. А пальцы, директрисы, до этого просто лежащие на моем плече, напрягаются и больно впиваются в кожу.

– Аня, ну что ты такое говоришь? – шипит Нонна Игоревна. – Какая любовь? Тебе же всего пятнадцать.

– Ну и что? – я дергаю плечом, высвобождаясь из ее захвата.

– Помню, в твоем возрасте у меня тоже был мальчик, – задумчиво произносит Марина. – Первое увлечение очень трогательно, но оно, как правило, не на всю жизнь…

– Вы меня не знаете! – обрываю, пожалуй, чересчур резко.

Я никогда не была хамкой. Никогда не грубила взрослым и не уходила в протест. Но сейчас, в это мгновенье, во мне вспыхивает багровое пламя бунта. Я устала от навязываемой обществом мысли, что между мной и Мотом все несерьезно… Откуда они знают? Как они вообще могут судить?!

Между двумя влюбленными создается маленький уникальный мир, куда нет входа посторонним. И там, в этом мире, все по-настоящему! Чувства бурлят фонтаном, обещания сделаны из бетона, эмоции острее стекла.

Я на сто процентов уверена, что мы с Матвеем созданы друг для друга! Что мы две половинки одного целого! Он – мое будущее, а я – его. И это не блеф, не заблуждение, не юношеский максимализм! Это то, как я на самом деле чувствую, как видится мне жизнь!

Так почему же люди постоянно твердят о том, что наши отношения эфемерны? Кто дал им право становиться судьями на поле чужой любви?!

– Да, я тебя не знаю, – Марина, кажется, ничуть не обиделась на мою вспышку. – И очень прошу о возможности это исправить.

– Оставьте меня! – говорю, дрожа всем телом. – Найдите какую-нибудь другую девочку! Тут каждая вторая хочет в семью! А я… Я хочу быть здесь! С тем, кого люблю!

С этими словами я разворачиваюсь на пятках и пулей вылетаю прочь из кабинета.

– Аня, стой! – грозный оклик директрисы царапает в спину, но я не оглядываюсь.

Бегу что есть мочи, сверкая пятками.

Пусть ругает. Пусть сыплет угрозами. Плевать. Я не сдамся, не спасую, не откажусь от Матвея ни при каких обстоятельствах! Он мой свет, моя надежда, моя мечта… И я буду бороться за право быть с ним до конца!

Сворачиваю в крыло, где находятся комнаты для мальчиков и, притормозив у нужной двери, судорожно стучу кулаками по дереву. Через секунду она распахивается, и на пороге предстает Матвей. Растрепанный, сонный, до безумия красивый…

Не говоря ни слова, я обвиваю его руками и висну на шее. Покрываю поцелуями теплые ото сна губы, нос, щеки, лоб… Задыхаюсь от нежности. Жадно впитываю жар его кожи. Млею от того, как он пахнет.

– Вот это да… – выдыхает Мот, посмеиваясь. – Что за внезапный прилив чувств?

– Я встретилась с теми людьми, – отвечаю, запуская пальцы в его волосы. – Я все им высказала!

– Что именно? – он слегка отодвигается, заглядывая мне в лицо.

– Что я не хочу уезжать из интерната! Что с тобой быть хочу!

– Умница моя, – одобрительно улыбается. – А они что?

– Не знаю. Я убежала.

Матвей обхватывает меня за талию и, крепко прижав к себе, отрывает от пола. Затаскивает в комнату, ногой захлопывает дверь, а затем мы с хохотом валимся на его кровать.

– Ты необыкновенная, Ань, – он нависает надо мной, поглаживая щеку. – Такая маленькая, но такая храбрая.

– Это все из-за тебя, – тянусь к его рту. – Ты меня вдохновляешь!

– Правда? – дразнит, не позволяя сорвать поцелуй.

– Да! Да!

– Любишь меня? – ухмыляется, лаская указательным пальцем мои губы.

– Очень! А ты меня?

– Так сильно, что даже самому страшно, – отвечает на удивление серьезно. – И это не блажь и не придурь, Ань. Я правда весь твой. От физической оболочки до последней мысли.

– А я твоя, – произношу еле слышно, зачарованно глядя ему в глаза.

Матвей наклоняется и наконец дает мне то, о чем я так отчаянно мечтала. Наши губы соприкасаются, и по телу разливается сладкая эйфория. Веки опускаются. В голове становится по-хорошему пусто. А сердце рвется на части от бесконечной всепоглощающей любви.

Глава 25. Аня

Плохая новость в том, что мой протест не дал никаких результатов. Через два дня после встречи с потенциальными приемными родителями Нонна Игоревна приглашает меня к себе в кабинет и с невозмутимым видом сообщает, что готовит бумаги для удочерения.

Я, естественно, вновь пробую возразить, но директриса остается непреклонна. Дескать, не выдумывай ерунды, Анечка. Пройдет еще немного времени, и ты мне спасибо скажешь. За то, что я тебе билет в хорошую жизнь подарила.

Короче говоря, ситуация из просто неприятной уверенно перетекает в катастрофу. До моего мнения абсолютно никому нет дела, и я не имею не малейшего представления о том, как восстановить справедливость.

Возможно, я наивна, но после разговора с той супружеской во мне зародилась робкая надежда на счастливый исход. Ведь они же прекрасно видели, что я не хочу ехать с ними! Что мое место здесь, рядом с Матвеем! Но, несмотря на это, все равно приняли решение забрать меня в семью. Против воли. Силой.

Глотая едкое разочарование, покидаю кабинет Нонны Игоревны и на ватных ногах бреду по коридору. Без особого направления. Куда глаза глядят. До внешних раздражителей сейчас нет никакого дела. Организм работает на автомате. Все внимание погружено вглубь, в область левого подреберья, где назойливо саднит, дергает и нарывает…

Неужели это конец? Неужели мне действительно придется уехать?..

Я до последнего не верила в такой исход, но сейчас он кажется пугающе реальным. Щемящая тоска из-за расставания с любимым мальчишкой уже вовсю маячит на горизонте, подбирается все ближе, омрачает воздух своим зловонным дыханием.

Я знаю, что мое сердце всегда будет принадлежать Матвею. Где бы я ни была. Сколько бы времени ни прошло. Чисто физически нас, конечно, можно разлучить. Можно увезти меня в другой город, поселить в квартире, дать спальное место и обеспечить едой.

Но как же я буду жить без сердца? Разве люди с дырой в груди не обречены на смерть?

Прижимаюсь лбом к прохладной стене и на несколько мгновений прикрываю глаза. По щеке дрожащим ручейком прокатывается слезинка, а следом за ней еще несколько.

Мне плохо. Так плохо, что хочется рухнуть в обморок, отключиться, хотя бы на пару минут потерять связь с гнетущей реальностью. Чтобы не мучиться, не терзаться, не ощущать острую парализующую боль, которая ядовитой агонией растекается по венам.

– Аня! – голос Матвея я узнаю сразу.

И он – такой родной, ласковый, любимый – вызывает у меня улыбку сквозь слезы.

– Да? – шмыгнув носом, оборачиваюсь.

Горелов понимает все по моему лицу. Считывает эмоции практически молниеносно. Разочарованно поджимает губы. Вздыхает. Понурит голову. А затем подходит ближе и негромко интересуется:

– Не выгорело, да?

– Не-а, – всхлипываю я.

– Ну-ну, тише, – обнимает. – Не плачь, моя девочка.

– Что же теперь будет, Мот? – я бессовестно топлю слезы в его футболке. – Неужели нам и впрямь придется расстаться?

– Ни за что, – говорит, поглаживая меня по волосам.

И его ответ звучит на удивление уверенно.

– А как тогда быть? – задираю голову, чтобы лучше рассмотреть его лицо.

Оно спокойное и мрачное. Никакой паники и метаний. Будто он уже все давно решил и ничуть не сомневается.

– Мы с тобой сбежим, Ань, – твердо произносит Матвей.

– В смысле? – от шока я аж всхлипнуть забываю.

– В прямом. Я все продумал. Если пребывание в детдоме грозит нам разлукой, значит, мы уйдем отсюда до того, как это произойдет.

Его слова вызывают во мне смешанные чувства. С одной стороны, они звучат как абсурд, фантастика, чистой воды авантюра! А с другой – дарят надежду на то, что еще не все потеряно…

– Но где же мы будем жить, Матвей? – ахаю я. – И на что? Мы ведь оба несовершеннолетние…

– Не думай об этом, – коротко чмокает меня в лоб. – Я все устрою. Найду работу, снимем жилье, а потом, когда тебе исполнится восемнадцать, поженимся.

– А если нас поймают? – судорожно соображаю. – И силой вернут обратно?

– Не поймают. Мы выдвинемся ночью. К утру, когда нас хватятся, мы будем уже далеко, – Горелов пристально смотрит мне в глаза, а я с жадностью ловлю каждую его фразу. – Верь мне, Аня. Иначе у нас ничего не выйдет.

– Я верю. Верю, конечно! – заверяю с жаром. – Но мне страшно, Матвей. Ведь на кону так много…

– Будь храброй, малышка, – он слегка надавливает на мои щеки, не позволяя отвести взгляд. – Мы справимся. Будем вместе, несмотря ни на что, поняла?

– Да, – затаив дыхание, тону в омуте его ореховых глаз.

– Детали расскажу чуть позже, а пока – потихоньку собирай вещи, – инструктирует Мот. – Бери все самое необходимой, но слишком не перегружайся. Нам долго придется идти пешком.

– Хорошо.

– Ну давай, Ань, беги, – он снова целует меня в щеку. – Вечером я к тебе приду, и мы все подробно обсудим. А сейчас мне нужно кое о чем договориться.

– П-поняла, – запинаясь, медленно пячусь назад. – Я все сделаю, Мот, не сомневайся.

Он такой сильный, такой смелый, такой сообразительный… Я просто обязана ему соответствовать! Обязана быть бесстрашной и твердой в своих решениях!

Залетаю в комнату и достаю из-под кровати рюкзак. Что же мне с собой взять? Выбор только поначалу кажется очевидным, но, стоит мне всерьез начать прикидывать, как мысли начинают путаться и метаться, словно птицы в силках.

Допустим, шерстяные носки. Они понадобятся? Или лучше оставить их здесь? Места они занимают немало… На дворе, конечно, пока лето, но неизвестно, как долго нам с Матвеем придется скитаться. Да и зимы в наших краях довольно суровые…

– Куда-то собираешься? – позади слышится голос Нины.

Вздрогнув, оглядываюсь. Она стоит в дверях и внимательно на меня смотрит.

– Да так… – суетливо заправляю волосы за ухо. – Решила прибраться…

– Ну-ну, – на ее лицо отображается скепсис. – А я совсем другую версию слышала.

– Ты о чем?

– Ходит слух, что тебя хотят удочерить, – огорошивает она. – Что приемные родители уже приезжали с тобой знакомиться. И что совсем скоро ты отправишься в Москву.

Нина подходит ближе, и в ее взгляде отчетливо читается укор, перемешанный с разочарованием. Ей обидно, что я ни о чем ей не рассказала. Ведь мы как-никак подруги…

– Да, приемные родители и впрямь приезжали, – вздыхаю, сконфуженно потирая пальцами лоб.

– Почему же ты молчала об этом? – Нина кажется очень грустной. – Не доверяешь, да?

– Нет, не в этом дело, – спешу возразить я, сгорая от чувства вины. – Просто…

– Просто что, Ань?! – с вызовом. – Так и скажи, что я теперь тебе не нужна! Ты ведь без пяти минут москвичка! У тебя там новые друзья появятся, а значит, старых можно в утиль!

– Не говори так, Нин! Это неправда!

– А что правда тогда?! – взвизгивает она. – Ты вон, уже вещи вовсю собираешь! А мне ни полслова не сказала!

– Да не еду я ни в какую Москву! – восклицаю в сердцах. – Не еду!

Повисает паузу. Нина изумленно хлопает ресницами, а затем еле слышно вопрошает:

– Как это?..

– А вот так это, – устало оседаю на пол. – Мы с Мотом сбежать решили, ясно? Потому что я без него не могу. И он без меня тоже. В общем, через несколько дней нас здесь не будет. Так что никакой Москвы, Нин.

– Вот это да… – она так поражена услышанным, что, кажется, даже забыла про обиду. – Выходит, вы уже все решили, да?

– Да, – подтверждаю. – Я говорила Нонне Игоревне, что не хочу уезжать, но ей нет дела до моих желаний. Поэтому у нас с Матвеем, по сути, нет выбора.

– Но где же вы будете жить? – с любопытством шепчет Ниночка.

– Мот сказал, что устроится на работу и мы будем снимать квартиру.

– Ого…

– Только ты никому не говори, ладно? – предупреждаю я. – Это большая тайна. И от нее зависит наше с Матвеем будущее.

– Конечно-конечно, – подруга часто кивает. – Можешь не переживать. Я могила.

– Спасибо, – облегченно улыбаюсь. – Поможешь собрать мне вещи? А то я понятия не имею, что с собой взять.

– Ну еще бы! – она воодушевленно подсаживается поближе. – Сейчас мы с тобой в четыре руки лихо все сделаем!

– Спасибо, Нин.

– Да не за что, Ань, – вздергивает уголки губ и шутливо толкает меня в бок. – Мы же подруги.