Текст книги "Я не могу проиграть (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лисицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 38

Через два месяца состоялся суд. Адвокат выступал как мамин поверенный, а мама, к моему великому облегчению, осталась дома. После окончания лечения я перевезла ее на съемную квартиру в Коломенское, где ей очень понравилось. Она с удовольствием совершала прогулки в парке в одиночестве и иногда заходила в церковь.

Вера Ивановна и Ольга были приглашены как свидетели. Как великолепен был Венский в своей обвинительной речи и как был жалок и мерзок Николай. От бывшего лоска не осталось и следа, это существо умоляло о снисхождении, все отрицало и клялось в вечной любви к моей маме. Пару раз я чуть не рванулась выцарапать ему глаза, и только сильные руки Веры Ивановны удержали меня в кресле. «Бедная крошка, лишенная семьи и дома», как назвал меня Венский, готова была удушить и судью, если он оставит квартиру этому мерзавцу.

К счастью, все обошлось. Суд принял решение прописать нас обратно в нашу квартиру, а Коленьку выписать на прежнее место жительства в Рязанскую область.

Он выскочил из зала суда как ошпаренный. «Надеюсь, он побежал собираться», – злорадно подумала я. Вера Ивановна и Ольга вышли в коридор, а я подошла к Ивану Сергеевичу.

– Вы были великолепны, – сказала я. – Большое спасибо. Вы даже не представляете, как я вам благодарна.

– Вы тоже держались молодцом. Единственное, чего я боялся, что он не доживет до окончания суда.

– Почему?

– У меня было впечатление, что вы убьете его раньше.

– Меня удерживала Вера Ивановна, – хмыкнула я. – Когда я услышала о его любви к маме, я перестала себя контролировать. Это наглая ложь, он чуть не угробил ее.

– Ладно, ладно, – он похлопал меня по руке. – Все в прошлом.

– Если бы вы так же защищали Сергея, – начала я, но он перебил меня.

– Понимаешь, Вика, ваше дело, как говорится, было правое, его выиграть было легко. Но в случае Сергея, все гораздо сложнее. Милиция никак не может найти его сообщников, так что пока все обвинения висят на нем. К тому же это не первый случай, он уже привлекался, и это тоже все вспомнится. В общем, не питай иллюзий, что его выпустят. Моя цель – добиться уменьшения срока.

Я нахмурилась.

– Может быть, нужны еще деньги?

– Ты готова подкупить весь мир ради него, верно? А стоит ли он того? Ты не думала об этом? Ведь наказание иногда бывает и справедливым.

– Но он хороший, – я опустила голову. – И если бы не он, я бы не смогла оплатить ваши услуги.

– Я знаю, как он к тебе относится, да и не может быть иначе. Он у меня тоже, несмотря ни на что, вызывает симпатию, он страшно обаятелен, но я бы не хотел, чтобы моя дочь встречалась с таким человеком, и пошел бы на все, чтобы удалить его из ее жизни. Ты понимаешь, о чем я?

– Да, – ответила я, пытаясь не дать ему понять, как меня задевает этот разговор.

– Это твоя жизнь, конечно. Это просто совет старика молоденькой девушке. Ты же не будешь ходить к нему в тюрьму на свидания лет, эдак, пять?

– Пожалуйста, – я схватила его за руку, – Испробуйте все средства, чтобы этого не случилось. Только не тюрьма, пусть условно.

Он мягко пожал мне руку и покачал головой:

– Я сделаю все, что в моих силах, обещаю тебе.

– Сделайте больше, у вас получится, – улыбнулась я.

* * *

Через неделю мы вернулись в нашу квартиру. Я зашла в свою комнату и, несмотря на грязь и беспорядок, почувствовала облегчение, что какая-то часть моей жизни встала на место. Я подошла к окну – по-прежнему отливали золотом купола монастыря, и искрилось озеро, а на деревьях шелестели зеленые листочки. Прошел почти год с тех пор, как я уехала с Вадиком на юг, а потом так и не нашла в себе сил вернуться. Какой длинный путь я прошла за это время и сколько всего пережила. Я выжила сама и научилась помогать другим, я не позволила неудачам становиться у меня на пути, потому что сама управляла своей жизнью. Думаю, что папа гордился бы мной.

Странная тишина в гостиной привлекла мое внимание, и я решила посмотреть, что делает мама. Она стояла перед роялем. Ее глаза были полны слез – она боялась подойти к нему. Я подошла к ней и обняла ее за плечи. Я понимала ее чувства.

– Ну же, мамочка. Не бойся, он всегда был твоим другом. Ты сможешь. Садись.

Она покачала головой. Уверенно держа ее плечи, я заставила подойти ее к высокому табурету.

– Сделай это для меня. Я столько мечтала об этом, – сказала я тихо, открывая крышку рояля. Ряды белых и черных клавиш искушали прикоснуться к ним.

Мама послушно села и правой рукой дотронулась до клавиш, как бы пробуя их. Они ответили мелодичным переливом. Она посмотрела на меня – в ее глазах отразились отчаяние и боль.

– Я не смогу. Никто не верит, что я смогу играть. Пальцы как чужие.

– Я верю, – сказала я твердо. – Просто представь, что ничего не было – ты снова та, прежняя. Сегодня обычный день, тебе нужно заниматься, готовиться к концерту – и ты садишься и играешь. Ничего не было, слышишь?!

Моя уверенность передалась ей.

– Ладно, попробуем.

Уверенным движением она бросила руки на клавиши, и они отозвались чудесной музыкой Бетховена. Я узнала ее сразу – соната № 17, очень жизнеутверждающая и очень техничная. Я с замиранием сердца ждала трудных мест, но мамины руки порхали над клавишами быстро и уверенно как в былые времена.

Никто потом не мог мне объяснить этого феномена – как человек, бывший в таком тяжелейшем состоянии и принимавший столько лекарств, в течение многих месяцев не садившийся за рояль, мог сыграть практически без ошибок. К тому же ее исполнение было глубоко прочувствованным. Раньше она так не играла, в ее игре появилась страсть. С такой силой мог играть только музыкант, прошедший через все душевные муки и вернувшийся к жизни полностью перерожденным.

Глава 39

Я сидела у Сережки на коленях, забыв обо всем на свете. Он нежно покрывал поцелуями мое лицо.

– Я люблю тебя, – прошептал он мне.

– Я тоже тебя люблю, – я запустила руку в его волосы, и, ласково их перебирая, прижалась к нему еще крепче.

Время остановилось – мы были вдвоем, снова вдвоем. Как долго я этого ждала. Неожиданно он отстранился.

– Сядь напротив, мне надо поговорить с тобой, – попросил он.

– Говори, – промурлыкала я.

– У нас мало времени, это важно, – он аккуратно снял меня с колен.

Серые стены тюрьмы вновь надвинулись на меня и грубо вернули в действительность.

Я села на стул.

– Как Венский? Вчера приходил?

– Да, – он равнодушно пожал плечами. – Пытается придумать новую версию, чтобы спасти меня.

– Не шути так. Ты должен верить в победу.

– Не смейся, Вика. Какая победа? Я же не на войне.

– Мне не нравится твое настроение, – возмутилась я. – Ты должен бороться.

– Меня посадят, так или иначе. А если не сейчас, то позже, когда я возьмусь за старое, и меня снова поймают.

– Ты можешь придумать что-нибудь новое, совсем необязательно заниматься этим всю жизнь.

– Вот, – он поднял палец. – Уже придумал, и ты можешь мне помочь. А что касается моего наказания, то я уже решил для себя, что буду сидеть, я это заслужил.

– Нет, так нельзя, – я с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать.

Конечно, было глупо верить, что его отпустят, но только моя вера поддерживала меня. Мне казалось, что если я буду верить, то его не посадят.

– Слушай, перестань, а? У меня к тебе дело. Ты же – деловая девчонка, в конце концов.

– Говори, – я заставила себя слушать, хотя мне хотелось просто прижаться к нему, и так сидеть, забыв обо всем, пока не зайдет надзиратель и не разлучит нас.

– Помнишь, ты как-то мне рассказывала, что вы втроем собираетесь открыть кафе и собираете деньги?

– Помню, я до сих пор этого хочу, но денег пока не хватает. Столько ушло на больницу и лекарства, да и у Андрея с Леной были большие траты.

– Замечательно, теперь вы можете это сделать. Я финансирую ваш проект или вхожу в долю, как хотите.

– Нет, я не могу брать у тебя деньги. Ты мне уже с квартирой помог.

– Да, кстати, как там дома?

– Лучше не бывает. Я даже не подозревала, сколько для меня значила эта квартира, пока не потеряла ее. Мама тебе очень признательна за все. Только папы очень не хватает, мы оставили его кабинет таким, каким он был прежде. Я прихожу туда, забираюсь в его кресло и советуюсь с ним.

– Ну вот, – обрадовался он. – Я хотя бы одно дело хорошее сделал, думаю, – он посмотрел наверх, – Мне это там зачтется. Теперь хочу второе дело сделать, а ты говоришь, что не можешь взять денег.

– Не могу, – сказала я твердо.

– Так мне это будет выгодно, вы раскрутитесь. Я пока сижу – мне бабки капают. Класс! Пойми, деньги должны или работать или приносить удовольствие. Потратить их по-другому я не могу, а здесь сразу и людям помогаю, и зарабатываю. Ты что, хочешь лишить меня заработка?

– Нет, но я пока не готова это обсуждать.

– Очень даже готова.

– У тебя что, так много денег, что ты ими так раскидываешься? – спросила я подозрительно.

– Я хорошо зарабатывал, – он рассмеялся.

– Вряд ли это можно так назвать.

– Я, милая, работал очень черным маклером. Так какой будет твой ответ?

– Я должна подумать и обсудить это с ребятами. Может, они не согласятся?

– Они согласятся, – он подмигнул мне. – От денег еще никто не отказывался.

Я внимательно посмотрела на него. Тюрьма его не изменила, он по-прежнему был готов шутить и обсуждать деловые вопросы. Он не пал духом и не жаловался, он принял наказание как должное. Я постоянно приносила ему книги, он читал быстро и много. У него был сильный характер, его интерес к жизни не был потерян. Он даже строил планы на будущее.

– Твоя жена не появлялась? – с опаской спросила я.

– Нет, более того, вчера мне передали письмо от тестя, в котором он меня уведомил, что я разведен и лишен родительских прав. Видишь, как быстро они все решили. Большие деньги могут творить чудеса.

– Мне очень жаль, – я опустила глаза, пытаясь сдержать вздох облегчения – теперь он был разведен.

– Действительно? – он подошел ко мне и заглянул мне в глаза. – Тебе жаль, что я разведен? А я почему-то думал, что ты обрадуешься.

– Я не могу радоваться, что ты потерял дочь, да и твоей свободой в нынешних обстоятельствах трудно воспользоваться, – парировала я.

– Я верну дочь, когда буду на свободе, если смогу встать на ноги. А я смогу, – сказал он твердо. – Ты веришь мне?

– Да, – честно ответила я. Я была в нем уверена, таких, как он, жизнь не поставит на колени.

Он сидел передо мной на корточках, глядя на меня снизу вверх. Даже сейчас, в тюремных стенах, небритый и нестриженный, в мятой одежде он вызывал у меня желание. Я потянулась к нему за поцелуем, но отпрянула, услышав скрежет открываемой железной двери. Свидание было окончено.

Глава 40

На следующий день я обсудила предложение Сергея с Леной и Андреем. Как он и предполагал, оно было принято с восторгом. Ребятам уже давно надоели цветы, и они хотели заняться чем-нибудь другим. Конечно, я бы предпочла дождаться собственных денег, но Андрей строго сказал:

– Виктория, не будь эгоисткой. Нам уже за двадцать, не можем же мы до старости заниматься цветами. И вообще, шанс дается только раз. Нельзя упустить его.

Я вопросительно посмотрела на Лену:

– Я с радостью. Знаешь, как трудно получить кредит в банке, а это просто подарок судьбы.

Наступило молчание, я смотрела на розы, на подвал. Андрей перехватил мой взгляд:

– Неужели ты хочешь остаться в этой грязи и постоянно ходить с исколотыми руками. Другое дело – хозяйка кафе. Сделаешь себе накладные ногти, и будешь заправлять официантами.

Все это, конечно, было заманчиво, но мне было жаль бросать хорошо налаженное дело, приносящее хорошие деньги. Неизвестно, что еще будет с кафе? Вдруг туда никто не будет ходить, или арендная плата будет съедать весь доход? Я была в полной растерянности пока мне в голову не пришла мысль, как можно это совместить.

– Хорошо, я согласна, но с одним условием – мы не бросаем цветы.

– Да как же мы успеем? – удивился Андрей.

– Все очень просто, каждый найдет себе достойную замену. Например, Лену может заменить Катя, она будет принимать выручку, а Андрей найдет кого-нибудь, кто будет ездить за цветами вместо него. Короче, попробуем привлечь еще людей, которые будут делать нашу работу, за деньги, конечно.

– Ну а мы? – спросила Лена.

– Мы будем контролировать, и получать деньги, как организаторы дела.

– Умно придумано, только как это сделать? – задумался Андрей.

– Постепенно, шаг за шагом и с каждым днем все ближе к цели, а цель – победа, – уверенно сказала я. – Организацию беру на себя. Сейчас я займусь поиском подходящего помещения, вы мне пока не нужны – работайте как раньше. Хорошие варианты будем смотреть вместе – советоваться. Потом мы делаем ремонт, нанимаем персонал – здесь мне одной не обойтись. Значит, к этому времени уже нужно будет подыскать вам замену или хотя бы одному из вас. А пока времени достаточно, будем ходить по другим забегаловкам, выяснять, что и как. Книжки умные почитаем. Так что?

– Ну, ты просто… – Андрей развел руками, не в силах подобрать слово. – Тебе бы мужиком родиться с твоим складом ума и способности к организации.

– Была бы я мужиком, кто бы нам денег дал, – я кокетливо поправила волосы. – Нет, девушкой быть тоже неплохо. К тому же, может Сергея не посадят, и он сам будет участвовать?

– Сомневаюсь в этом, – грустно сказал Андрей. – Слишком плохи его дела.

– Давайте не будем о грустном, – предложила я. – Всегда лучше действовать, чем хныкать. Я иду за газетами, потом сяду обзванивать объявления и назначать просмотры, а вы занимайтесь цветами и узнайте цены на оборудование и продукты. Я еще выясню, во сколько нам обойдется персонал – бухгалтер, шофер, официанты.

– Бухгалтер нам не нужен, – сказала Лена, – я как-то работала в фирме, могу все вспомнить.

– А я могу снова побыть шофером – ездить за продуктами, общаться с оптовиками.

– Это называется менеджер, – поправила его Лена.

Я развела руками.

– К сожалению, в этом деле у меня нет никакого опыта, но думаю, что быстро разберусь во всем.

– А в этом никто не сомневается! – сказал Андрей.

Глава 41

Новое дело пришлось мне по душе. С утра, обложившись газетами, я начинала обзванивать объявления о сдаче помещений в аренду. Интересное оказалось дело. Самой популярной газетой стала газета «Из рук в руки», все стоящие предложения помещались в ней. Другой вопрос, который меня озадачил, заключался в том, что каждым вариантом занимался один агент, и дальше начиналась детективная история по поиску этого агента. Агент, мужчина или женщина, могли быть на даче, у любовницы или сидеть дома с больным ребенком. В этом случае объект, сдаваемый в аренду, не показывался и никто не мог его заменить. Иногда я записывала десяток телефонов, прежде чем мне удавалось выяснить, что помещение уже сдано, при этом агентство недвижимости, которое давало рекламу, ничего об этом не знало. «Да как же вообще они работают, эти риэлторы?», – воскликнула я в сердцах и запустила газетой в угол.

Вопрос решил Сергей, которому я пожаловалась на то, что уже в течение двух недель сижу на телефоне, а до сих пор посмотрела лишь один клоповник на первом этаже, который подходил больше под склад, чем под кафе.

– Вот видишь, зачем нужен черный маклер, – сказал Сережка и засмеялся.

Я пожала плечами:

– Знаешь, если так пойдет, то я брошу это гиблое дело.

– Дорогая, где ты смотрела объявления?

– «Из рук в руки», – самая хорошая газета, в смысле рекламы.

– Из… куда? – переспросил насмешливо Сергей.

– «Из рук в руки», – терпеливо повторила я. – Ты, что не знаешь такой газеты?

– Вот и передавали из рук в руки. Вика, но это же газета для чайников, там самые накрученные цены. Хорошие помещения уходят по другим каналам. Короче, пиши телефон, это мой хороший знакомый, он тебе поможет. Да, прежде чем что-нибудь подписывать, дай мне почитать договор.

Я позвонила Сережиному знакомому, и за день мы посмотрели пять вариантов, кстати, их не было в газете, я проверила. Один подвальчик, на улице Усачева, очень приглянулся мне. Я так и видела там молодежное кафе. Я показала его Андрею и Лене, и мы решили, что это наш вариант. К тому же там была низкая арендная плата, не требовалось большого ремонта, а еще помещение находилось недалеко от моего дома, и на этот счет у меня были свои мысли.

В свободное время мы часто ходили по разным забегаловкам, пили кофе, осматривались, слушали и просчитывали. Мы жадно впитывали информацию, касающуюся интерьера, посетителей, ассортимента блюд и напитков.

Открытие кафе я хотела приурочить к выпускному балу. Мне хотелось отпраздновать окончание школы здесь, это разом убивало двух зайцев – приносило первый доход и было рекламой заведения. Долгое время я держала это в секрете, но удобный случай представился незадолго до открытия. Я пришла к Светлане Павловне, она с четвертого класса была нашим классным руководителем, писать контрольную по алгебре. Проверив мою контрольную, она улыбнулась и сказала:

– Молодец, Вика, ты стала учиться просто на одни пятерки. Как тебе это удается?

– Наверное, я поумнела, и школьные задачи перестали быть сложными для меня. В жизни все намного сложнее.

Она посмотрела на меня и пожаловалась:

– А мои оболтусы даже не могут выбрать, где отпраздновать окончание школы. В школе теперь нельзя отмечать. И никто не хочет заниматься этим вопросом. Все им надо на блюдечке принести – никакой инициативы, а мне некогда этим заниматься. Да я и не знаю ваших молодежных мест. Надо же чтобы и дешево было и на всю жизнь запомнилось.

Я затаила дыхание – это был поистине удобный момент.

– У меня есть хорошее предложение, – сказала я бодро.

– Ну-ка расскажи, деточка, – заинтересовалась классная дама.

– Мои друзья открывают молодежное кафе, я тоже в этом участвую. Уже почти все готово. Если вы не возражаете, то мы могли бы отметить праздник там, это совсем близко, на улице Усачева, умеренные цены, уютное место. Можно пригласить какой-нибудь ансамбль, кроме нас никого не будет, а всю организацию праздника я беру на себя.

Выпалив все это залпом, я стояла перед ней с бьющимся сердцем, страшно боясь отказа.

Светлана Павловна смотрела на меня широко-открытыми глазами с минуту, потом предложила мне присесть.

– Да, видно ребята правду рассказывали, что ты стала настоящей бизнес-леди.

– Еще нет, но я стремлюсь к этому, – скромно ответила я, недоумевая, кто мог ей такое наболтать.

– Замечательная идея, Виктория. Могу я как-нибудь взглянуть на ваше заведение?

– Конечно, в любое время. Если вам понравится, мы можем обсудить меню, и я рассчитаю, сколько денег нужно будет собрать, а обзвонить всех может Ольга.

– Тебя просто Бог мне послал, – с облегчением сказала Светлана Павловна, поправляя прическу.

– У меня только единственная просьба к вам – не рассказывайте ребятам, что это моя идея. Пусть это будет сюрпризом.

– Хорошо, так даже лучше, – легко согласилась классная.

Радостная, что все получилось так легко, я летела домой, спеша поделиться с мамой хорошей новостью. Мне было весело, как в детстве, не в силах ждать лифта я поднялась пешком и, едва открыв дверь, бросилась к маме на шею.

– Получилось, получилось, у меня все получилось, – я чмокнула ее в щеку и закружилась в танце по комнате. Мама с улыбкой смотрела на меня. Не останавливаясь, я выпалила:

– Мы будем отмечать наше окончание школы в кафе, где я буду хозяйкой, а об этом никто не будет знать. А потом я им скажу, – я остановилась. – Представляешь, какие у них будут глаза? Вот потеха будет. А Вадик-то как вытаращит свои глазенки!

Мама покачала головой:

– Представляешь, как будут тебе завидовать? А что это ты вдруг вспомнила о Вадиме?

– Нет, конечно, просто приятно будет утереть ему нос.

– Хорошее дело, – одобрила мама.

Глава 42

– Что ты наденешь на выпускной? – спросила меня Ольга, вертясь перед зеркалом в моем новеньком джинсовом костюмчике.

– Черное платье с глубоким вырезом, – ответила я, наблюдая за Ольгиным отражением в зеркале. «Все-таки она очень красивая», – решила я в который раз.

– Ты с ума сошла? – Ольга оторвалась от зеркала и обернулась ко мне.

– Вовсе нет.

– Девчонки будут в розовых, голубых, ну белых в конце концов, а ты вырядишься в черное? Это так не празднично.

– Это будет траур по уходящему детству.

– По-моему, твое детство уже давно ушло, поэтому можешь одеть что-нибудь повеселее.

– Я подумаю, – ответила я ей, а про себя подумала, что обязательно куплю себе черное платье. – А ты в чем будешь?

– В розовом. Знаешь, такая широкая юбка с кринолином, множество воланов, очень воздушное. Что скажешь?

– В другом я тебя не представляю.

«Наверно, все так вырядятся, цирк, да и только», – подумала я. «Конечно, на выпускной вечер есть повод нарядиться, как в девятнадцатом веке, да только смешно выглядят в этих платьях девчонки, которые не умеют их носить. Тем оригинальнее я буду выглядеть – не такая как все, да и роль у меня будет другая».

– И как я тебе? – Ольга повернулась ко мне. Джинсовый костюмчик ладно подчеркивал ее длинные ноги и был ей удивительно к лицу.

– Тебе идет, можешь взять поносить. Твои парни на курсах умрут от восторга.

– Ой, правда? Вот спасибо, – Ольга подпрыгнула от радости, – А то мне носить совсем нечего, у мамы опять зарплату задерживают, денег нет. Везет тебе – у тебя столько нарядов.

– Ну, Олечка, поработала бы на цветочках, тоже бы себе что-нибудь купила, да и маме бы помогла.

– Ну вот, ты меня упрекаешь, что я у мамы на шее сижу, – она села на диван и надулась.

– Я не упрекаю, а предлагаю тебе работу. Кстати, завтра воскресенье, у меня сменщица заболела – можешь выйти вместо нее.

Ольга посмотрела на меня:

– Завтра? Выйти на рынок?

– А что здесь такого?

– Пойми, я просто не могу себя заставить, и я не представляю, как буду стоять у всех на виду и торговать цветами. А вдруг кто увидит? Стыд какой!

– А как же я этим занималась?

Меня неприятно поразил снобизм моей лучшей подруги. Не может быть, что она так думала на самом деле?!

– Так ты только деньги собираешь, а другие на тебя работают.

– Это сейчас, а начинала я с того, что стояла за прилавком. Помнишь, я тебе рассказывала? Руки были исколоты шипами до такой степени, что я не могла держать горячую чашку с чаем, а ноги болели и распухали так, что я не могла носить ничего кроме тапочек. Но мне никогда не приходило в голову мысль, что это стыдно. Стыдно, это сидеть без копейки денег, а работать не стыдно.

– Ты обиделась на меня? – спросила она, заглядывая мне в глаза.

– Нет, я не обиделась, я давно отучила себя обижаться. Я хочу тебе сказать, что в нашем возрасте надо начинать работать как можно раньше. И чем раньше ты начнешь – тем больше успехов ждет тебя впереди. Я очень довольна тем, чего я достигла – я начала с самого низа, я работала продавцом цветов на рынке, но я прошла через это и смогла организовать все так, что теперь уже другие работают под моим началом. Пройдет еще немного, и я начну другое дело, более интересное и выгодное. Посмотри, в этом году я только заканчиваю школу, а у меня уже есть свое дело, в отличие от тебя и всех остальных ребят.

– Так ты посмотри, с кем ты общаешься? – воскликнула уязвленная Оля.

– Я общаюсь с нормальными людьми.

– Это рабочий класс, и ты опустилась до их уровня. Да и дружок твой – уголовник.

Вот этого я уже не могла вынести.

– Да что ты понимаешь, сидя с учебниками под родительским колпаком, – закричала я на нее. – Этот дружок-уголовник помог мне вернуть квартиру, а сейчас вкладывает деньги, чтобы я могла начать новое дело.

Я посмотрела на ее испуганное лицо и, сбавив тон, добавила:

– Ты просто еще глупая.

С этими словами я пошла к двери – наша встреча явно не получилась, самое правильное было уйти.

Я хлопнула дверью и понеслась вниз пешком. «Лучшая подруга, называется, видеть ее больше не хочу», – бормотала я, перепрыгивая через ступеньки.

Чарующие звуки ноктюрна Шопена встретили меня на пороге дома. «Какое счастье, что мама снова играет», – подумала я и тихо закрыла дверь. Мама продолжала играть – она не слышала моего прихода, а я села на стул в прихожей и вслушивалась в музыку. Постепенно я почувствовала, что обида и гнев ушли, оставив место прощению и пониманию. Неизвестно сколько времени я могла так просидеть в темноте, как вдруг раздался телефонный звонок, и мама вышла в прихожую.

– Вика, что с тобой? – спросила она. – Я не слышала, как ты пришла. Почему ты сидишь здесь одна в темноте?

– Я слушала, как ты играешь.

– Ты плакала? – спросила она, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Нет, не знаю, – я подошла к зеркалу и вытерла следы от осыпавшейся косметики. – Я просто расстроилась из-за того, что поссорилась с Ольгой.

Я вкратце передала маме наш разговор.

– Ты просто стала взрослой, конечно, у тебя будут проблемы с одноклассниками. Они же еще, в сущности, дети. Ты должна это понимать.

– Я понимаю, – вздохнула я. – Но Оля – моя лучшая подруга, и она осуждает меня за мою работу, а Сергея называет уголовником.

– Но, милая, он же действительно находится под следствием и если ты уверена, что поступаешь правильно, то тебя не должны ранить ее слова.

– Мам, а ты тоже осуждаешь меня? – спросила я хмуро.

– Нет, успокойся, – мама положила руку мне на плечо. – Но я бы тоже осуждала тебя раньше. Сейчас я считаю, что родилась заново второй раз, и этой своей новой жизнью я обязана тебе. Я пересмотрела многие свои взгляды на жизнь – у меня было время подумать, и сейчас я отношусь к тебе и ко всем другим людям с большим пониманием и терпением. Нам всем свойственно ошибаться, и мы должны научиться не осуждать других людей, а протягивать им руку помощи там, где необходимо. Я понимаю твое отношение к Сергею, и знаю как это важно для тебя. Судя по твоим рассказам, он не самый плохой человек на свете, и, конечно, я очень благодарна ему, что мы снова здесь.

– Спасибо, мам. Я не знала, что ты на моей стороне. Я думала, что ты просто не хочешь расстраивать меня, поэтому и не высказываешь своего мнения.

– Кстати, а когда будет суд?

– Все время откладывают, Сергей уже весь извелся. Никак не могут найти тех других, кто смылся с деньгами.

– Надеюсь, что найдут. А как он держится?

– Знаешь, очень хорошо. Многие на его месте опустились бы, а он читает книги, делает гимнастику в камере, пытается следить за своим внешним видом, – с удовольствием сказала я.

– Значит, у него сильный характер. Возможно, это испытание ему нужно, чтобы что-то понять в жизни, произвести переоценку ценностей. Потом выйдет, будет жить по-другому.

– Вот и он говорит то же самое.

– А ты постарайся не расстраиваться из-за необдуманных слов твоей подружки. Вот увидишь – завтра же она прибежит к тебе с извинениями.

– Я уже не сержусь на нее. А что ты сегодня делала? – спросила я, наблюдая за тем, как мама хлопочет у плиты, разогревая мне ужин.

– Я нашла двух учеников – мальчика восьми лет и девочку шести. Они такие милые, и у девочки очень хороший слух.

– Учеников? – я переспросила я удивленно. – Ты будешь заниматься с учениками? Ты же всегда считала это бесперспективным занятием.

– Я изменила свое мнение. Во-первых, я не могу больше выступать, а во-вторых, я хочу приносить пользу, и в-третьих, я просто не могу больше сидеть без дела, когда ты столько работаешь.

Не скрою, меня очень порадовало, что мама возвращается к работе. Я с удовольствием посмотрела на нее и в который раз восхитилась ее красотой. Сейчас, после пережитой болезни, в ее лице появилась одухотворенность и мудрость.

– Ты очень красивая, мамочка, – я подошла к ней и поцеловала ее.

– Я тебе о работе, а ты… – сказала мама, но я видела, что ей были приятны мои слова.

– Я очень рада, что ты будешь заниматься с детишками, надеюсь, что они тебя полюбят.

– Я тоже надеюсь, я даже купила книжку, как учить детей. Ведь я ничего не знаю об этом.

Некоторое время мы молчали, а потом мама неожиданно сказала:

– Вика, я бы хотела съездить завтра на кладбище, к папе. Я же не была там с самых похорон. Я столько раз просила у него прощения, а теперь хочу это сделать там, на могилке. И еще – надо посадить там цветы.

– Хорошо, завтра поедем. Я скучаю без него.

– Я тоже, – сказала мама и закрыла лицо руками.

Я молча подошла к ней и обняла.