Текст книги "Рассказы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лисицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Желание Салмакиды

До полудня странствовал Атлантий по родной Карии. От поцелуев солнца покраснела кожа, слезились глаза, пересохли губы. И вдруг – озеро. Прозрачная вода до самого дна, ни камыша, ни осоки. Снял юноша позолоченные сандалии, сбросил тунику и с блаженством сделал несколько шагов по берегу, приминая зеленую траву усталыми ступнями. Играя с прохладными струями, не заметил он наяды, собирающей цветы. Увидев его, Салмакида воспылала страстью. Бросив венок, вошла она за ним в воду. Тщетно умоляла нимфа еще не познавшего любви стыдливого юношу о поцелуях. Краснели от стыда нежные щеки Атлантия, вырывающегося из ласковых рук хозяйки воды. И взмолилась нимфа, не желая отпускать его:

– О Боги, сжальтесь, надо мной! Прикажите же не расставаться мне с ним, а ему со мной!

Посмотрела с небес Афродита на своего сына, зачатого от Гермеса. Вспомнила, как отняв сандалию, заманил ее Гермес в расставленную ловушку. Так и не смогла гордая богиня любви простить обмана коварному богу. И сына, названного Атлантием, отдала наядам, чтобы не напоминал он ей о причиненной обиде.

Не вмешиваясь, ожидали боги суда Афродиты, зная, как безжалостна она бывает с теми, кто отвергает любовь.

– Так пусть же исполнится желание твое, Салмакида, в точности так, как ты просишь, – молвила богиня любви.

Поднялись волны на гладком озере, и два тела разного пола слились воедино. Вышло на берег существо, в котором органы мужские и женские сочетались в своей красоте, дополняя друг друга. Оставили боги Олимпа все свои дела, чтобы взглянуть на творение Афродиты. И восхитились они им, вспоминая великого Зевса, обрекшего их на бесконечный поиск своей половинки. И возник после этого в Аттике культ Гермафродита.

* * *

– Мам, я хорошо помню эту историю. Маришка ждет…

Карла захлопнула книгу и посмотрела на сына. Нетерпение, свойственное подросткам, проглядывало из каждой черточки подвижного лица.

Он вскочил со стула и стоял перед матерью, готовый сорваться с места. Глаза, окаймленные слишком длинными ресницами, маленький прямой нос, кудрявые волосы, собранные в хвост.

– Мам, я пойду?

Конечно, ему хотелось погулять с Маришкой в их тенистом дворике, а не читать с матерью мифы Древней Греции.

Но Карле так хотелось убедить его в том, что он особенный. Она скользнула взглядом по его крепким плечам, обтянутых белой футболкой, с болью отвела глаза от груди, где уже наметились небольшие выпуклости.

Саша убежал во двор, а Карла обессилено прилегла на диван и закрыла глаза. До сих пор о его необычности знали только они вдвоем, но со временем тайна быстро раскроется, и ему придется пройти через те же муки, через которые прошла она. Воспоминания вновь увели ее в прошлое. Прошлое, которое она тщетно пыталась забыть.

* * *

Она лежит на родильном столе. Позади мучительные часы схваток и разговоры по мобильному телефону с отцом будущего малыша, который пытался поддержать любимую жену. Карла кричит от боли, чувствуя как плод их любви, разрывая ткани, выходит на свет. Последний выдох, и облегчение, разрываемое детским криком.

Она ожидала слов, которые обычно говорят в таких случаях: «Ну, мамаша, у вас прекрасная девочка… мальчик. Посмотрите». А вместо этого – в родильном зале зловещий шепот и смешки.

Еще в роддоме ее предупредили, что малыш родился «не совсем правильным». Эти слова подобрал пожилой врач, который вызвал ее в свой кабинет.

– Слушайте! Вы молоды, здоровы, можете… оставить его и снова попытаетесь. Но если вы его возьмете, ваша жизнь кончена. Вас засмеют родственники, будут сторониться знакомые. А ваш муж… – он с грустью взглянул на нее через очки, – Он, в конце концов, уйдет. Вы даже представить себе не можете жизнь гермафродита. В самом лучшем случае его ждет судьба проститу… – он запнулся. – В интернете много об этом пишут.

Предсказания доктора сбылись еще быстрее, чем можно было ожидать Любимый муж, узнав о том, что жена родила «неведому зверушку», предложил оставить его в роддоме, объявив знакомым, что дите родилось мертвым. Посочувствуют и забудут. А что делать? Сейчас, пока в пеленках, незаметно. А потом? Стыдно же будет перед родственниками и соседями. Он видел этих странных существ в Париже. Стояли возле дороги. Не поймешь, то ли баба, то ли мужик.

– Я не хочу быть отцом этого урода! – кричал он в трубку. – Если ты возьмешь его, я уйду. В России полно здоровых баб, которые родят нормального пацана или девку. Не дури, Карла, оставь его!

– НЕТ!!! – закричала она. – Ты можешь убираться, но я никогда, слышишь, никогда не оставлю нашего ребенка!

– Но это не ребенок…

Муж ушел, не дождавшись их из роддома. Ее мать, до сих пор с нетерпением ожидавшая внуков, была вне себя от ярости:

– Ты не представляешь на что соглашаешься! Родной отец уже отказался. Ты никогда не сможешь выйти замуж. Вас ждут одни страдания. Сама же будешь стыдиться его, когда он вырастет. Ты даже не представляешь…

Карла подняла полные слез глаза на мать:

– Напрасно ты так думаешь. Ты не знаешь, как меня дразнили в школе из-за имени, которое ты мне дала. Но я ни разу не подумала, чтобы поменять его. И ты знаешь почему? Изменю имя – изменю самой себе. А из-за чего? Из-за шуток одноклассников, которых сейчас не помню по именам? Так же и с ним. – Карла нежно коснулась нежного пушка на голове малыша. – Зачем-то же он родился? Ему уготована какая-то роль в жизни. Он должен что-то доказать, куда-то прийти. Во всем есть высший смысл.

Это был последний раз, когда Карла видела мать, лишь иногда в почтовом ящике Карла обнаруживала денежный перевод, – своеобразная плата за предательство. Она отсылала их обратно – им с Сашей никто не нужен, она справится сама.

* * *

После прогулки с Маришкой Саша заглянул в комнату к матери. Встал перед ней, застенчиво коснулся пальцами начинающей расти груди.

– Мам, скажи, уже очень заметно?

Карла не решилась врать.

– Пока нет, но время идет быстро.

– Я так и не решился сегодня рассказать Маришке. Скажи, она ведь не разлюбит меня? А мои друзья? Как я скажу парням? Они уже шутят, что у меня голос не ломается. Если они увидят, что у меня растет грудь…

Саша не смог договорить. Внутреннее напряжение, в котором он пребывал последнее время, давно искало выход. По лицу скатилось несколько слезинок. Карла обратила внимание, как по-девичьи он вытирает глаза. Словно боится испортить косметику.

– Если кто-то останется с тобой, значит – это настоящий друг, – Карла не стала его обнадеживать, она уже давно убедилась в жестокости людей.

– Все будут меня презирать?

– Возможно.

– Зачем я тогда родился? – закричал он высоким голосом. – Зачем, мама?

– Ты должен сам ответить на этот вопрос. Но если ты не сможешь жить так, есть другое решение.

– Какое? – в красных глазах Александра мелькнул отблеск надежды.

– Тебе сделают операцию. Ты сможешь стать девушкой или юношей. Уедем из этого города, где нас не знают. Но, милый, – Карла коснулась его плеча, – Пообещай мне, что это будет в крайнем случае. Когда ты совсем сдашься. – в глазах Саши было столько взрослой боли, что она чуть не заплакала. – Как ты думаешь, почему сегодня я снова читала тебе легенду про Атлантия? Я хотела, чтобы ты знал: прежде чем люди спустились на наш уровень, гермарфродитов считали божествами. Великую богиню любви Афродиту иногда изображали двуполой. То, что ты родился таким, имеет какой-то смысл. У каждого живущего на земле есть свое предназначение.

– Мам, ну о чем ты? Какие боги? Как мне Маришке-то сказать?

День, когда Саша решился, стал последним днем их дружбы.

– Ты хочешь сказать, что у тебя тоже вырастут сиськи? – на симпатичном личике со вздернутым носиком, не промелькнуло даже тени сочувствия. – Как у меня? Да как это может быть?! Ведь ты же мальчик.

Саша пытался ей что-то объяснить, но Маришка внезапно прервала его новым вопросом:

– А месячные? У тебя будут месячные?

Саша обреченно покачал головой.

– Мариш, я не знаю.

Пару минут девочка в упор смотрела на него, а потом решительно задрала ему футболку. Резкий, разрывающий душу, смех потряс Сашу.

– Сашка, да ты урод!

Он не помнил, как пришел домой, как сидел, уставившись в одну точку. На следующий день он не пошел в школу. Не хотел встречаться с Маришкой. Но оказалось, что самое страшное впереди. Девочка по секрету поделилась с подружкой, а чуть позже новость облетела весь класс. Над ним хихикали, обзывали. На уроках на парту, за которой он остался один, ложились карикатуры. Он терпел, пока одноклассники не подловили его в коридоре и не попытались пощупать грудь.

Саша дрался до последнего, но мальчишки, в числе которых оказались и его бывшие друзья, загнали его под лестницу. В крови и без сознания Сашу обнаружила учительница географии.

Синяки и ссадины затянулись быстро. Даже легкая головная боль, оставшаяся после сотрясения мозга, не так беспокоила Сашу, как мысль «как же с этим жить?»

Карла забрала его из школы и наняла репетиторов. Он не возражал. Слишком невыносимо видеть Маришку, проходившую мимо, словно его не существовало. Какое-то время ему и казалось, что он не существует, потому что внутри него все умерло.

Потом он познакомился с такими же, как он. Некоторые из гермафродитов, доведенные до грани отчаяния, заканчивали жизнь самоубийством, другие соглашались на операцию. И все хотели стать, как они выражались, «нормальными». Саша не считал себя ненормальным. Возможно, сказалось влияние матери, но он не собирался отрезать себе грудь только потому, что в мире нет места для двуполых людей.

* * *

Однажды, когда Александру уже было семнадцать, Карла услышала возмущенный рассказ коллеги, что какой-то старик в деревне возомнил себя Нострадамусом. Сидит над треножником и предсказывает будущее. Денег не берет, но и помогает не всем. Чаще говорит: «Иди отсюда, тебе это не нужно». Зато у тех, кому берется помочь, жизнь полностью меняется.

Карла приехала одна. Без труда нашла маленький деревянный дом Ностры. Выглядел старик забавно. Загорелое лицо в морщинах, длинная седая борода, грива волнистых почти белых волос и… совершенно молодые синие глаза.

Ностра долго смотрел на Карлу, даже не на нее, а насквозь. Потом изрек:

– Правильно живешь, женщина. Не красишь ни волос, ни ресниц своих, поэтому энергетика у тебя сильная. Ты сама все можешь, зачем пришла?

Карла села на деревянный стул.

– Я пришла не из-за себя.

Старец кивнул, как будто знал, о ком она говорит.

– Есть фотография?

Карла достала из сумки любительский снимок Саши. Длинные русые волосы распущены по плечам, белая футболка топорщится на груди, узкие рукава подчеркивают развитые мышцы.

– Мой сын хочет узнать, для чего он живет. От операции отказался. Как помочь ему? Ведь зачем-то же он родился таким?

– Человек будущего, – Ностра улыбнулся, рассматривая фотографию на вытянутой руке. – Правильно делает, что не соглашается на операцию. Да, поспешил он родиться.

– Какого будущего? – Карла неожиданно всхлипнула. – Знали бы вы, через что ему пришлось пройти. – Женщина не решалась просить о помощи. Этот Ностра был ее единственной надеждой.

– Пусть приезжает через месяц. Все это время корми его постной пищей. Никакого мяса или рыбы. Организм должен очиститься. А последние три дня пусть пьет только воду.

* * *

Ностра привел Сашу в маленькую комнату. Зажег на маленьком столе две свечи и начал рассказывать.

– Мне удалось воссоздать треножник Нострадамуса. Вот он, – старец любовно коснулся медного сидения, напоминающую неглубокую бронзовую тарелку, покоящуюся на трех ножках. – Треугольник из них и есть – прошлое, настоящее, будущее. Бронзовый прут, упирающийся в пол, нужен для увеличения сопротивления. Чтобы узнать будущее, надо сесть обнаженным в эту чашу. Твой мозг становится антенной, принимающей сигналы.

– Но как я увижу это будущее? – удивился Саша.

– Вокруг тебя появится тонкое пламя, на котором, как на экране телевизора, возникнут картинки. – Старик прищурился. – Если ты, конечно, готов увидеть будущее.

– А раздеваться обязательно? – смущенно спросил Саш.

– Нужен прямой контакт. Если ты разбираешься в физике, любая ткань, даже самая тонкая, является изолятором. – Саша покраснел и отвернулся. – Да ты не волнуйся, – издал хриплый смешок Ностра, – Ты будешь совершенно один. Как бы я ни хотел остаться, это невозможно. Присутствие другого человека сбивает настройку.

Ностра зажег благовония, наполнившие сладким приторным запахом маленькую комнатку. Саша послушно стянул джинсы и уселся на медную тарелку, слегка содрогнувшись от соприкосновения кожи с холодным металлом, которое быстро исчезло под воздействием тепла, охватившего тело. Старик подошел к нему с темной бутылочкой и дал ложку горькой настойки.

* * *

Саша очнулся, когда в комнате стало прохладнее. Реальность возвращалась медленно, но вскоре он уже четко мог различать предметы в маленькой комнате. Слез с треножника, быстро оделся и вышел. На веранде, склонившись над книгой с пожелтевшими страницами, сидел Ностра. Старик поднял голову, заложил страницу закладкой и пододвинул Саше табуретку.

– Ну, садись, человек будущего, побеседуем.

Саша вздрогнул.

– Почему вы меня так назвали?

– Я тоже имею слабость полюбопытствовать, куда катится мир, – синие глаза старика замерли на Сашином лице, изучая его. – Ты увидел, что произойдет?

Саша кивнул, какая-то часть его внимания оставалась в будущем, ему было трудно сосредоточиться. Голова кружилась от благовоний, во рту стоял горький привкус.

– Неужели это должно случиться?

– А разве люди этого не заслужили? Самое естественное человеческое желание – посвятить свою жизнь другому, полностью вытеснено эгоизмом. В современном мире каждый думает только о себе. Женщины не хотят рожать, мужчины не желают заботиться о семьях. Все живут только для себя.

Александр задумался: он был гермафродитом, и те, кому повезло родиться с другим телом, презирали его. Он так и не смог научиться не обращать внимания на разговоры за спиной и насмешки.

И все же, где-то в глубине его истерзанного сердца, притаилась надежда, что когда-нибудь он сможет найти человека, который полюбит его. Саша ловил себя на мысли, что ему все равно каким телом будет обладать это существо. Да разве дело в телах? Он тянулся к ускользавшей от него любви, но от него шарахались, как от больного.

– Так происходит не со всеми, – тихо заметил Саша. Гермафродиты, с которыми он общался, готовы искромсать свое тело под ножом хирурга, только для того, чтобы получить капельку любви и попытаться создать семью.

– Не со всеми, верно, – в глазах Ностры появилась хитринка, словно он прочитал его мысли. – История сделает полный круг и вернется к тому, с чего начиналась. И ни странно ли, что именно вам, сотворенным природой, чтобы вы не нуждались в своей половинке, суждено вернуть в мир любовь?

Саша ждал электричку, когда трое сидящих на скамейке парней, начали поглядывать в его сторону и смеяться. Две молодые девушки прошли по перрону, смущенно хихикая и стреляя глазками. Александр расправил плечи и улыбнулся: он жалел этих людей без будущего.

01.07.2009

Золотые туфельки

Домой я вернулась в отвратительном настроении. И пока Лера вытаскивала из хрустящих пакетов новогодние подарки, что-то бормоча себе под нос, я отправилась на кухню, чтобы выпить чашку кофе и немного успокоиться. Вся эта новогодняя суета, выставленные в каждой витрине сверкающие елки, реклама по радио и рыщущие в поисках подарков люди, раздражали меня сегодня больше, чем обычно. Да, до Нового года осталось чуть больше двух недель. Ну и что? Вообще, что такое Новый год? Почему люди абсолютно всех возрастов верят в то, что именно в эту ночь должно произойти что-то сказочное? Ну ладно дети, ожидающие Деда Мороза с подарками, но взрослые-то уж должны, казалось, поумнеть. Вот взять, к примеру, меня, сколько меня уже постигло разочарований из-за этого нелепого сверкающего веселыми огоньками праздника? В детстве, мне почему-то дарили не те подарки, которых я ждала, в юности не случалось того, о чем мечталось, а уж как замуж вышла, так каждый год отмечаем с мужем и моей второй мамой под телевизор, закусывая обязательным салатом оливье.

Я налила себе кофе и достала из холодильника сливки.

– Мамочка, а можно я пока с этим зайцем поиграю? – Лера притащила на кухню огромного голубого зайца, купленного для дочки моей подруги.

– Поиграй, милая, – с радостью сказала я. – Только в той комнате, ладно? Я сейчас кофе выпью и тебя покормлю, – бодро сказала я, не желая, чтобы мое отвратительное настроение передалось дочке. Она-то с таким энтузиазмом ходила со мной по торговому центру, помогая выбирать подарки нашим родственником и друзьям. Она вообще у меня чудо, моя доченька. Одна беда, болеет только часто. Вот и пришлось мне всю свою жизнь под нее перекроить. Кто будет держать на работе сотрудника, который без конца сидит на больничном? Так что о карьере пришлось забыть.

Итак, Новый год. Я уже могу заранее предсказать, каким он будет. Это раньше мы собирались с друзьями, а сейчас все обзавелись семьями, не до того. Даже подруга моя с мужем, которые хоть как-то могли скрасить этот праздник, уезжают в Таиланд. А к нам из Ростова приедет свекровь. Мы сядем вчетвером за праздничный стол, включим телевизор. Ох, как же я не люблю новогодние передачи. Да еще свекровь начнет про свою родню рассказывать, да учить меня ребенка воспитывать. И кто только придумал, что это лучшая ночь в году?

И вот вчера мы по этому поводу поругались с моим мужем. Муж у меня тоже замечательный. Ласковый, добрый, внимательный. И деньги умеет зарабатывать и не изменяет. В общем, как говорят мои подруги, жить бы мне да радоваться.

Я и радуюсь, только вот предстоящий праздник меня просто с ума сводит. Устала я от разочарований. Хочется уехать куда-нибудь, танцевать до утра и чтобы вокруг были улыбающиеся люди в новогодних костюмах и масках. А не свекровь и телевизор. И вот вчера, когда я высказала это Игорьку, он прямо взорвался.

– Ты когда повзрослеешь, наконец? Посмотри на себя! Ведь уже не девочка. У нас семья, ребенок, а у тебя одни развлечения в голове! Ты же знаешь, что Новый год один из немногих дней, когда мама может побыть с нами. Увидеть внучку.

– Но мне так хотелось бы праздника. А твоя мама…

– Моя мама часть нашей семьи. А Новый год, между прочим, семейный праздник, если ты еще не усвоила. Ну, понять не могу тебя, – вздохнул он, углубляясь в ноутбук, – И что тебе в жизни еще надо? Вроде все у тебя есть. Другая бы радовалась, а тебе глупости в голову лезут. Ты же не ребенок, в конце концов. Что такое Новый Год? Самая обычная ночь. – он щелкнул компьютерной мышкой и замолчал, уставившись на открывшийся документ.

Я, конечно, обиделась, и от этого мне стало еще хуже. Никто, никто меня не понимает. Ну, хочется же сказки новогодней, хоть раз в жизни.

Кофе остывал на подоконнике, а я уныло смотрела из окна на заснеженные деревья и сугробы. Снова пошел снег. Надо будет купить елку. Запах хвои… Нет, ну не хочу никакой елки. И Нового Года не хочу.

Хлопнула дверь, пришел муж. Я поправила волосы, смахнула слезу и вышла в коридор, встретить. Односложные ответы. Никакого поцелуя. Злится со вчерашнего дня из-за мамы.

– Кушать будешь?

– Нет, я сыт. В ресторане обедал. Новый контракт обмывали.

Да, у него жизнь другая. Встречи, переговоры, рестораны. А у меня Лера и домашнее хозяйство. Даже книги перестала читать, только сериалы смотрю. Я ушла на кухню, открыла холодильник. Достала борщ, котлеты. Надо Леру покормить.

Игорек заглянул на кухню.

– Я смотрю, вы по магазинам ходили. Ты маме подарок купила?

– Купила, – ответила я, не глядя на него. – Но против воли в голосе чувствовались слезы. Он сделал вид, что не заметил. Достал ноутбук, расположился здесь же за кухонным столом. Даже поговорить со мной не может.

– Может, мы все-таки что-то придумаем интересное на Новый Год? – неожиданно для себя спросила я.

Он снял очки и посмотрел на меня. Ответить он не успел. Но по выражению лица я уже поняла, что меня ожидала еще одна лекция.

В дверях появилась Лера. Выглядела она потрясающе. В каком-то шкафу она нашла мое короткое платье, в котором еще в юности, я лихо отплясывала латинские танцы на соревнованиях. Ей оно было до пола, но она подхватила его поясом с пряжкой. Длинные, волнистые волосы распущены по плечам, голубые глаза сияют. На ногах мои новые золотые туфли на высоком каблуке. В руках она держала обмотанную блестящей мишурой длинную палочку.

– Пап, мам, я придумала, кем я хочу быть на празднике в детском саду. Я буду королевой.

– А почему королевой, а не принцессой? – машинально спросила я.

– Потому что королевой лучше. Принцессами хотят быть все девочки. А я хочу велеть всеми мальчишками.

– Не велеть, а повелевать, – поправила я, чуть не давясь от смеха. До того важной и забавной она выглядела. Несмотря на свои шесть лет, в садике у нее имелась парочка поклонников.

– Можно, я одену это платье? Я буду самая красивая, и все будут у моих ног.

Неожиданно Игорь взорвался.

– Ты только посмотри на нее! Ты как дочь воспитываешь? Она в таком возрасте уже думает о тряпках и мальчишках. Это твое влияние. Ты полдня можешь перед зеркалом вертеться, и дочь тому же научила. Думаешь, я не знаю, что ты жалеешь о том, что вышла замуж и растеряла своих поклонников. – Валерия, немедленно сними это платье и отдай мне, я его выкину.

В глазах Леры появились слезы.

– Нет, папочка. Я пойду в нем на праздник. Я хочу быть королевой! – малышка прижалась ко мне, ища поддержки.

– Оставь ее в покое, – сердито буркнула я. – Сам не умеешь радоваться, так другим не мешай.

Игорь выскочил из кухни, сорвал с вешалки куртку и хлопнул дверью. Мы остались вдвоем.

– Мам, почему папа разозлился? Разве это плохо, что я хочу быть королевой?

Я улыбнулась сквозь слезы. Хороший вечерок выдался. Кажется, я не припоминаю, чтобы Игорь уходил из дома, когда мы ссорились. Я с тоской посмотрела на свое платье. Ах, какое же было хорошее время. Звучала зажигательная музыка, мы танцевали. У меня тогда был хороший партнер. Леша. Я действительно чувствовала себя королевой, когда видела устремленные на нас взгляды зрителей.

– Нет, Лерочка. Королевой быть хорошо. И ты будешь королевой. Только платье мы тебе сошьем другое. Еще лучше.

– Правда? – на ее хорошеньком личике вновь появилась улыбка. – И все будут в восторге от меня?

Мне стало смешно. Фраза из рекламы. Как же дети все впитывают.

– Обязательно будут. Пойдем, я тебя переодену.

– Мам, а надень это платье, пожалуйста?

– Зачем?

– И мы потанцуем. Пожалуйста.

Что не сделаешь ради ребенка. Да мне и самой стало забавно. Влезу ли я в это платье после стольких лет.

Но платье оказалось впору. Я подошла к зеркалу и с удивлением стала себя оглядывать, поворачиваясь, то одним боком, то другим. Игорь прав, меня нельзя подпускать к зеркалам. Но отражение меня порадовало. Оказывается, фигурка-то моя не изменилась.

– Мам, ты такая красивая. А туфельки надень?

Я повернулась и взяла из рук дочери пару золотых туфелек на высоких каблуках. Ума не приложу, зачем я их тогда купила. Ходить мне в них совершенно некуда. Я опять прилипла к зеркалу. Мне даже показалось, что я слышу музыку. Как же хочется танцевать.

– Танцуем, мам?

Оказывается, музыку уже включила Лера. И как-то случайно попался ей нужный диск. И эти ритмы, от которых учащается дыхание, и сердце начинает биться быстрее. А помню ли я какие-нибудь движения? Но послушное тело уже двигалось в такт музыке, туда, в прошлое, где я ощущала себя королевой.

Одна мелодия сменяла другую. Напротив меня, повторяя мои движения, танцевала Лера. И ведь хорошо у нее получалось. Ведь не зря же она моя дочь. Ах, счастье. Как же хорошо. Пусть не на балу, пусть дома. Но танцевать. Сколько же лет я танцевала лишь у плиты. Иногда, кружась мимо зеркал, я любовалась своим отражением. Ах, как красивы мои движения и как идет мне это платье.

Внезапно, в проеме двери я увидела Игоря, наблюдающего за нами. Я так резко остановилась, что чуть не потеряла равновесие. По его взгляду я поняла, что он достаточно долго наблюдал за мной. Он словно поймал меня на месте преступления. Я пристыжено замерла, понимая, как глупо я выгляжу в этом расшитом блестками коротком платье. Запыхавшаяся, потная, красная. Сейчас он опять скажет, что у меня одни развлечения на уме. И что я совсем не повзрослела. Музыка закончилась.

– А мы с мамой танцевали! – раздался из глубины комнаты звонкий Лерин голосок.

– Я видел, как вы танцевали, – ответил Игорь, не двигаясь с места.

Мне захотелось провалиться под землю, терпеть не могу, когда подглядывают. Это был мой танец, не предназначенный для его глаз.

Я попыталась проскользнуть мимо него, но он взял меня за руку.

– Куда же ты?

– Посуду помою и переоденусь. Это Лера попросила меня надеть это платье.

– Да, попросила, – подтвердила Лера. – Правда, мама очень красивая?

Губы Игоря дрогнули в улыбке, и он неожиданно притянул меня к себе и поцеловал.

– Мама у нас, Лерочка, самая красивая.

Я с недоверием смотрела на него. Что случилось-то? Неужели мир?

– У меня тут кое-что есть, – Игорь протянул мне какие-то листки. – Я подумал, что ты права, нам надо куда-нибудь уехать. А когда увидел ваш танец, то понял, что сделал правильный выбор.

Не смея поверить, я дрожащими руками открыла конверт, из него выпал листок, который тут же подхватила Лера, и пока я пыталась прочитать договор с туристической фирмой, услышала дочкин голос.

– Новый Год в Вене. Пап, а что такое Вена?

Я недоверчиво посмотрела на Игоря.

– Новый год в Вене? Это правда? Мы поедем в Вену?

– Да, милая. Мы поедем в Вену. И у нас будет настоящий Новый Год в замке. – он обнял Леру одной рукой, а другой меня. – И на этом празднике вы будете королевами. Я подумал, что был не прав. Нет ничего плохого, если дома повелевают женщины.

26.11.2009