Текст книги "Рассказы (СИ)"

Автор книги: Татьяна Лисицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

8

Будимир уселся поудобнее, огладил бороду, откашлялся.

– Две тысячи лет назад евреи и помыслить не могли ни о какой избранности, – начал он низким чарующим голосом, – наоборот, каждый народ хотел в рабство его обратить, да землю обетованную отобрать. И тут появился ведун, – он скользнул по лицу Владимира, – Вижу, что не знаешь этого слова. Поясню сразу. Ведун – человек, одаренный сверхъестественной мудростью, их же иногда волхвами называют. – Владимир встрепенулся. Опять возник огонь перед глазами и суровый лик деревянного Велеса. – Имя у того волхва было Иешуа. Наставления его людей на путь истинный оказалось невыгодным для израильских правителей, и они распяли его на кресте. Да не дергайся ты, – опять словно прочел его мысли Будимир. – Я знаю, что это все знакомо. Крест был создан для казни, и люди, умирая на нем в муках, заряжали его своей смертью. В христианстве говорят, носите крест как напоминание, что Христос умер за вас. Это ложь! – повысил голос Будимир. – Столб, устремленный в небо – путь ведуна, перекладина посередине – путь сатаны. Пересечение – их встреча. Сатана – реальный человек, обладающий способностью к перерождению и сохраняющей память о том, кем он был в прошлой жизни. Его цель – бесконечная власть над людьми, вожделеющими господства над себе подобными. Понимаешь о чем я?

– Вы хотите сказать, что люди, не желающие власти, сатане не интересны?

– А ты много таких знаешь? Одни мечтают разбогатеть, другие прославиться. Ты вот о чем думаешь, когда засыпаешь?

Володя смутился, опустил голову вниз, припомнив свой сон и то сладкое упоение своей властью, когда люди тебя слушаются и верят. Будимир поднял глаза к высокому голубому небу, обрамляемому кружевом черных веток, и глубоко вдохнул бодрящий воздух.

– Сатана победил Иешуа, тот был распят на кресте, чтобы другие даже не пытались. Символ его поражения каждый христианин носит на груди, соглашаясь с тем, что отказывается от борьбы, чтобы найти свое предназначение. Вместо этого, он крестится: проводит рукой ото лба к животу – путь к смерти – и еще его и перечеркивает. Что это, как ни жест раба, кладущего единственный бесценный дар у ног хозяина. «Да будет на все воля твоя».

* * *

На Володю опять нахлынули воспоминания: маленькая душная церковь, в которую они вошли с матерью. На коленях перед иконой старушка с покорным лицом, губы шепчут молитву. Что она сделала? Почему она, такая старенькая, стоит на коленях? Мерцающие в пламени свечей красивые лица святых пугают его. Они накажут его? Но за что?

– Что ты пялишься вокруг? – дергает его за руку мать. – Попроси прощения у Господа за свои грехи. Прочитай «Отче наш», как я учила тебя.

Володе стало страшно, он выбежал из церкви, спрятался в кустах. Прижался к березе, обнял ее, ища защиты. Шершавая кора ласкала ладони, солнечный луч высушил слезы. На руку опустилась божья коровка. И страх прошел.

* * *

– Жест – сложенные у груди ладони, знак покорности. Так что крещение – это отказ от самого себя. Почему так настаивают на крещении в младенческом возрасте? Да-да. Чем раньше, тем легче. Меньше борьбы, больше покорности.

– И… что же делать?

– Это зависит от тебя. Хочешь молиться чужому богу – молись. – Володя нетерпеливо кивнул головой.

– Я никогда ему не молился.

– Крещеные атеисты еще хуже. Христиане хотя бы веруют. А ты и вовсе смысла в жизни не видишь. Такие люди часто руки на себя накладывают. Мир кажется им жестоким, а для каких-либо изменений они слишком слабы. Для них и существует обряд раскрещивания.

– И где проводится это… раскрещивание?

– Да уж не в церкви, – усмехнулся Будимир. – Есть специальные места, где влияние природы, дающей нам силу, ощущается особенно сильно. Ибо кто мы без Земли? Только Земля дарит силу каждой травинке, каждому деревцу и каждому живому существу, но чтобы пользоваться этой силой нужно установить утерянную связь между человеком и природой. Я пытаюсь помочь тем, кто хочет это сделать, выступаю в роли жреца, но мое участие минимально – ответственность за свою жизнь каждый принимает сам. Если раскрещивание удалось, бывший раб становится свободным. Те, кто избран, начинают ведать.

– Я готов! – Владимир порывисто повернулся к нему.

Будимир похлопал его по плечу.

– Я помогу, но сначала ты должен побольше узнать о своих корнях. И поверь, я вовсе не против иудеев. Я против того, что мы предали нашу религию. И посмотри, кем теперь стал русский народ? Да разве к нам относятся с тем уважением, с которым относились к нашим предкам? Отсюда и беды наши. – Будимир обвел рукой окружающие их деревья. – Вот они – воплощения земные богов. Лучше им молись, чем рисованным иконам. Я и о березе тебе могу рассказать и еще о том, кому памятник поставлен и чье имя носит наш город.

– Вы имеете в виду Ярослава Мудрого?

Будимир грустно улыбнулся.

– Был бы он мудрым, послушался бы своей Березини и оставил бы Северную Русь в покое, а не продолжил бы деяния своего отца-развратника, возжелавшего на старости лет брака с византийской принцессой.

Владимир подошел к березе, коснулся шершавой коры, прижался к ней лбом. Будимир молча наблюдал издали и только, когда молодой человек уселся на бревно, продолжил рассказ. И такая была магия в его голосе, что Володя закрыл глаза и словно в кино увидел события давно минувших лет, превратившихся уже в легенду.

9

Князь Ярослав вместе со своей дружиной охотился на вепря. День не задался с самого начала – на зверя так и не вышли. Углубились в леса дремучие, еще час прошел, деревья поредели и остановились охотники перед непроходимым болотом.

– Не наш сегодня день, – молвил приближенный к князю молодой боярин Могутка. – Знать, без добычи домой возвращаться.

– Худая примета, – улыбнулся Ярослав. – Болото объедем, а там может и удача к нам лицом повернется – выйдем на зверя.

– В лесу бы не заночевать, – осторожно заметил другой дружинник, не решаясь перечить.

Когда объехали топь, предстала перед ними поляна, а на ней три строения: изба рубленная, банька и колодец с журавлем. Из избы вышел мужик в простой рубахе. Увидев дружинников, перепугался. Однажды князь Владимир уже собирался увезти его красивую дочь в Киев, чтобы сделать своей наложницей, но девушке удалось спрятаться в лесу. Князь поискал-поискал, да и отбыл без нее.

Поведал Прохор обо всем Ярославу. Не впервые князю стало стыдно за неудержимую охоту своего отца до девок.

– Давно забыл князь Владимир о твоей дочери, а мы не причиним вам вреда., – пообещал Ярослав. – Не пустишь ли нас переночевать, в лесу-то совсем темно становится?

– Милости просим, – улыбнулся Прохор. – Сейчас за дочерью и женой сбегаю, они по грибы пошли, а если коней увидят, ни за что сами не вернутся.

Ярослав стоял на крыльце, когда из лесу вышли жена Прохора и молоденькая девушка, обе с кузовками белых грибов. Прозвали дочь Прохора Березиней, в честь березы, которую особенно почитали в народе.

Весь вечер любовался князь роскошными русыми волосами девушки, заглядывал в ее дивные, распахнутые как у ребенка, голубые глаза, не мог насмотреться на раскрасневшиеся от домашних хлопот пухлые щечки. Долго не спалось ему в ту ночь: все представлялось, как целует он ее в уста сладкие, как шепчет она ему ласковые слова.

Посмеялся над собой Ярослав: кто мог знать, что настигнет его любовь в дремучем лесу и станет для него дороже всех дочь беглого язычника. Но не сразу удалось князю найти путь к сердцу девушки. Долго-долго не верила она ему, помня о его отце.

Отец, опасаясь, что Ярослав уведет девушку, время от времени говаривал дочери:

– Держись подальше от молодого князя. Отец его всех наших богов вместе с Перуном и Велесом под топор отправил, и сын его предан Иисусу.

Березиня, влюбленная в лес, соглашалась с отцом: вера их самая правильная. Никак нельзя доверять человеку, предавшему веру предков.

Но вот однажды, гуляя в лесу, обняла березу одной другой и поняла, что хочется ей видеть Ярослава, слушать, как называет он ее своей ладушкой. Испугалась девушка и крепче обняла стройную березку:

– Ах, березонька милая моя, что же мне делать? Неужели влюблена я в князя?

Ведал Ярослав, что отец его Владимир, задумавший женить своих сыновей на заморских принцессах, не допустит брака с Березиней, а, значит, не сможет он объявить ее княгиней. И все же не мог оставить надежды, что упросит Владимира дать отцовское благословение. А для начала порешил он убедить Березиню принять христианство.

Разозлились тогда боги на Ярослава: отняли Березиню и маленького сына. До конца дней своих так и не мог забыть князь своей первой любви и умер с именем Березини на устах.

* * *

За время рассказа ни разу не перебил Владимир своего нового знакомого, но когда тот закончил, кинул на него беспокойный взгляд:

– Выходит, Ярослав ошибку совершил?

– И наказан был тотчас же, – Будимир снова огладил тонкими пальцами русую бороду. – Жизнь всегда подсказки дает, горе тем, кто их не замечает. Послана была ему Березиня, чтобы остановить чужую веру на Руси.

– Выходит, Березиня умерла?

– А ты считаешь, что есть смерть? – ухмыльнулся Будимир.

Молодой человек задумался, потом покачал головой:

– Никто этого не знает.

– Враги князя сообщили Березине, что Ярослав убит и хотели отравить ее, представив дело рук своих, как самоубийство, но внук волхва, случайно оказавшийся поблизости, раскрыл ей правду и забрал ее в лес вместе с сыном, где они жили долго и счастливо. Такая вот история, – закончил Будимир, поднимаясь с дерева. – Ну что же, пора нам возвращаться, скоро стемнеет. А ты крепко подумай обо всем, что я рассказал.

10

Вероника еще читала, лежа в постели, когда услышала в коридоре тихие шаги. В ее комнате появилась Олеся. Ее глаза были полузакрыты, в руках она держала медвежонка.

– Олеся, ты что?

Не обращая никакого внимания на ее слова, девочка прошлась по комнате и пробормотала несколько бессвязных фраз, из которых можно было понять, что та говорит о какой-то медведице. Вероника быстро поднялась и, обняв дочь за плечи, отвела ее в постель.

Легла снова, попыталась читать, но не смогла: раньше дочка никогда не ходила во сне. «Надо увозить ее из этого города», – решила молодая женщина, ворочаясь с боку на бок.

О своем ночном приключении Олеся ничего не помнила, а когда Вероника предложила ей уехать, лишь грустно покачала головой.

– Слишком поздно, мам. Она уже вошла со мной в контакт.

От странных слов и ноток обреченности в голосе дочери Вероника вздрогнула и подсела поближе, впиваясь взглядом в ее лицо.

– Кто она, милая?

Олеся прижалась к мамину плечу и ничего не ответила.

Днем Вероника с трудом вытащила дочь на прогулку. Квартира тетушки находилась в центре города: пройдя по тихой улице, они быстро оказались на набережной Волги.

Вероника застыла у парапета, залюбовавшись проплывающим мимо белым теплоходом, откуда доносилась веселая музыка. Мимо них, разговаривая и смеясь, шли принаряженные жители.

– Смотри, Олесь, как здесь здорово! – улыбнулась Вероника. – Какие белые пароходы. Когда все наладится, мы с тобой тоже поплывем куда-нибудь. А вон там старинная церквушка. – переполнявшая женщину неожиданная радость заставляла теребить дочку.

– Да, здесь красиво, – сказала Олеся, глядя себе под ноги.

Радость сразу погасла, в груди матери зашевелилось нехорошее предчувствие, заслонившее всю праздничность солнечного дня. Теперь ее уже раздражала эта толпа, в которой они двигались, а город стал чужим и враждебным. Рука об руку они дошли до угла набережной, в том месте, где две реки сливались в одну и, спустившись по ступенькам, сели у воды.

Легкий ветерок трепал волосы, от реки веяло свежестью. Солнечные лучи ласкали кожу, и Вероника закрыла глаза, наслаждаясь их прикосновениями. Вдруг она услышала тихий вскрик Олеси. Глаза девочки расширились от ужаса, рукой она показывала в сторону. Мать еле успевала разбирать ее быстрые слова.

– Все произошло здесь. Зачем он хочет убить медведицу? Они имели право верить. Нет! Не трогай! Нет! – крикнула, сжав кулачки, Олеся. Проследив за направлением ее взгляда, Вероника ничего не увидела.

– Он замахнулся, – как в бреду продолжала девочка, словно рассказывала какой-то фильм, который видела лишь она. – Я слышу ее рычание. Она умирает.

Олеся потерла глаза и сказала обычным голосом.

– Так вот как это случилось.

– Что случилось? – тихо спросила Вероника, еле живая от пережитого шока.

Девочка живо вскочила и протянула матери руку:

– Пойдем. Здесь нехорошее место.

Вероника не стала расспрашивать. Наверно, Олесю надо отвести к врачу. Может, это какая-то болезнь, она видит то, чего не существует?

– Ты не волнуйся, со мной все в порядке. – сказала вдруг Олеся. – Просто я не такая, как другие. Я умею возвращаться.

– Куда возвращаться?

– В прошлое. Давай посидим, – девочка показала на пустую скамейку на набережной, откуда открывался замечательный вид на Волгу. – Что ты знаешь о Ярославле?

– Только то, что он называется Ярославлем, и с тобой здесь происходят странные вещи.

– Вспоминай, мам. У нас сейчас какой год?

– Две тысячи десятый. А что? Ах да, скоро праздник – тысячелетие со дня основания города.

– Вот именно, тысячелетие! Медведица вернется отомстить.

– Какая еще медведица?

– Я расскажу, что увидела, – Олеся прикрыла глаза. – К высокому берегу подплывают деревянные лодки под парусами. Их много, больше десяти. В них вооруженные люди. Один из них, высокий, широкоплечий юноша – его называют князем – всеми командует. На берегу поселение. Жители спускают на князя священную медведицу, которой они поклонялись. Князь убивает зверя.

Некоторое время Вероника молчала, потом вдруг встрепенулась:

– Давай завтра уедем. Тетя Алла приютит нас, а потом я что-нибудь придумаю. Ты не зря не хотела сюда ехать. Прости, что я тебя не слушала.

Олеся резко повернулась к матери, в глазах зажегся звериный огонек, словно она собиралась укусить.

– Слишком поздно! Теперь мы должны остаться.

Вероника вздрогнула. Это был не первый раз, когда она чувствовала, что не имеет влияния на собственную дочь. Олеся никогда была ребенком, которого можно схватить в охапку и увезти силой. Ее можно было попробовать убедить или попросить, но никак иначе.

Дома, пока Олеся смотрела телевизор, Вероника включила ноутбук, скачала книгу о Ярославле и начала быстро просматривать. Одна глава заинтересовала ее больше, чем другие, потому что это было именно то, что увидела Олеся в том месте, которое до сих пор называется Медвежьим углом.

11

Молодой воин в медвежьей шкуре, запыхавшись, подбежал к Велимиру.

– Беда, вождь! Ладьи Ярослава на реке.

– Созывай племя к Велесу! – скомандовал волхв и направился к капищу. Под глухие удары бубна собирались к святому месту жители, оповещенные об опасности.

Волхв стоял у деревянного идола, глядя на собравшихся: многие воины уже успели надеть доспехи.

– Князь Ярослав хочет овладеть нашими землями, – начал Велимир. – Его ладьи уже плывут по реке.

Со всех сторон послышались выкрики:

– Мы будем биться!

– Не хотим Ярослава!

– Пусть убирается к себе!

Обветренное загорелое лицо волхва стало суровым. Настроение его племени было хорошо известно волхву, он знал, что его гордые и смелые люди не покорятся Ярославу. Он повернулся к капищу:

– Молитесь Велесу! Да не оставит он нас в беде.

Люди послушно пали ниц, губы зашевелились в знакомой молитве. Велимир молился вместе с ними. Пусть Ярослав оставит их в покое и уплывет в свой Ростов. Но захочет ли бог помочь им? Ведь не далее как этой ночью, один из старых волхвов заснул и не уберег священного огня и вот, пожалуйста, беда не замедлила прийти.

– Бог требует жертвы! – вскричал Велимир, выхватывая острым взглядом красивое лицо Олеславы из толпы, понимая что настал подходящий момент для мести.

* * *

До сих пор не смог он вырвать из своего сердца любовь к этой девушке. С первого взгляда он почувствовал желание обладать ее телом. Желание, которого уже не могла возбудить ни одна женщина из его племени. И вдруг ему привели Олеславу: дерзкая, с горящими глазами, руки за спиной связаны, из разорванного выреза рубахи торчит молодая грудь. По спине струятся прямые черные волосы, голова гордо откинута назад – по виду и не скажешь, что пленница. В темных огромных глазах ни крупинки страха – только ненависть. Он сделал знак воинам, чтобы девушку привели в избу. Заперев дверь, он сразу повалил ее на лавку. Пришел в себя от жуткой боли: изловчившись, пленница вонзилась зубами в шею. В ярости Велимир наносил все новые и новые удары, пока ее прекрасное лицо не превратилось в кровавое месиво. И все равно в глазах Олеславы не было покорности, а с разбитых губ не сорвалось ни стона. Он выбросил ее из дома на улицу, надеясь что она умрет. Но добрые люди подобрали ее, выходили.

Как только зажили побои, она стала казаться ему еще желаннее, а раздоры юношей, возникающие вокруг красавицы, только распаляли Велимира еще сильнее.

Однажды, услышав веселый смех Олеславы, прогуливающейся с парнем, волхв вдруг осознал, что не сможет жить, если она полюбит другого.

* * *

– Я выбираю Олеславу! – возвестил Велимир, наблюдая, как открытое лицо девушки исказилось от страха. – Из-за твоей красоты ссорятся лучшие юноши нашего племени. И, чтобы в Медвежьем углу воцарился мир, ты достанешься священному зверю.

Девушка заметалась, пытаясь бежать, но по знаку Велимира волхвы быстро схватили ее. Последний раз он скользнул взглядом по прекрасному молодому телу Олеславы, сводившему его с ума.

– Тебе выпала великая честь! – увещевали волхвы вырывающуюся девушку. – Ты станешь духом Велеса.

Она упиралась и кричала, пока ее волокли к пещере, где за толстыми железными прутьями, увешанными фигурками богов, жила священная медведица. Привлеченное шумом животное обхватило передними лапами решетку и зарычало.

– Пощадите! – взмолилась Олеслава. – Я не хочу умирать!

Велимир махнул рукой, и девушку бросили в пещеру.

Она прижалась спиной к решетке. В темноте ярко светились два желтых глаза. Еле живая от страха, девушка заставила себя смотреть прямо на огоньки.

– Ты не тронешь меня! – хотела крикнуть Олеслава, но губы так дрожали, что слова превратились в шепот.

Медведица зарычала и двинулась к ней.

Олеславу ослепил яркий свет, животное исчезло. Сначала она подумала, что в пещере появился кто-то из волхвов, так похож был на них этот маленький старичок с длинной седой бородой.

– Почему ты не захотела стать духом моим? – услышала девушка тихий дребезжащий голос.

В голове Олеславы заметались мысли: неужели это сам бог Велес? А куда делась медведица? Впрочем, понимание пришло быстро, она упала на колени, как она это привыкла делать на капище.

– Молю тебя, Велес, не дай погибнуть!

Велес улыбнулся:

– Да разве есть смерть, дочь моя? Разве не ведомо тебе, что достойные души пребывают со мной в лесах небесных? И ты могла отвести беду от людей твоего племени, но страх вошел в сердце твое.

– О, могущественный Велес, я так боялась смерти.

– Придется преподать тебе урок, дочь моя.

Велес исчез, в пещере вновь стало темно. Страшный рев медведицы заставил Олеславу содрогнуться. Острые клыки вонзились в беззащитное тело.

Она вновь увидела слабый свет и почувствовала, как ее обволокло что-то мягкое.

– Посмотри вниз, – услышала она знакомый голос и, повинуясь ему, увидела медведицу, терзающую ее плоть.

– Но как же это? Я здесь, а тело там? И я не чувствую боли.

– Закончилась твоя земная жизнь, – объяснил Велес.

– Если бы я знала, что умереть так легко.

Велес улыбнулся.

– Постарайся не забыть своих слов, когда я вновь отправлю тебя на землю.

– Но разве мне нельзя остаться и служить тебе? Мне так нравится мое новое состояние.

– Нет, дитя мое. Прежде чем я смогу оставить тебя навечно среди небесных лесов, тебе предстоит снова вернуться, чтобы исправить свои ошибки.

– Священная медведица приняла жертву! – возвестил Велимир, незаметно вытирая слезу. Крик Олеславы всегда будет звучать в его ушах, раздирая его сердце от боли и страдания. Как он мог подумать, что ему станет легче?

Вооруженные воины Ярослава появились перед ним.

– Ярослав хочет говорить с тобой.

– Зачем ты здесь, князь? – спросил Велимир, делая несколько шагов навстречу.

– Ты не привез мне дань! – ответил Ярослав.

– Это наша земля, мы не будем платить! Уходи!

Волхв повернулся спиной и отошел в сторону, сделав знак, чтобы отодвинули решетку. Ярослав услышал грозное рычание: выскочившая из пещеры медведица, завидев жертву, поднялась на задние лапы. Велимир надеялся, что священное животное разорвет Ярослава, и его дружина в страхе разбежится. Но князь не растерялся и вонзил копье в живот медведицы, которая, глухо зарычав от боли, ткнулась носом в землю, но тут же, обуреваемая яростью, вновь поднялась на задние лапы. Ярослав подхватил брошенную ему секиру и нанес новый удар.

Священная владычица лесов лежала у ног Ярослава, потрясенные ее смертью жители Медвежьего угла пали ниц. По морщинистому лицу Велимира катились слезы, когда он опускался на колени.

– Не убивай моих людей, князь. Мое племя в твоей власти.