Текст книги "Кузя, Мишка, Верочка"

Автор книги: Татьяна Губина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Ну что ж вы так, – неодобрительно проговорила Аня, – ребенку вредно столько бегать, тем более по морозу.

– Да вы понимаете, – растерянно объяснил Андрей, – мы-то бегать не собирались. А она как рванула, так я еле ее догнал. Так и бегали – она от меня, а я за ней. А мы же не знаем вашего района, так и забежали неизвестно куда. Обратно целый час шли.

– И что, Верочка так и шла?

– Нет, конечно, – как ни в чем не бывало продолжал Андрей. – Она побегала немножко да и в снег свалилась. Пришлось ее верхом на плечи сажать. Так и гуляли, она то бегает, то на мне едет. Только ей не нравилось, если я медленно шел. Мне все три часа бегать пришлось… А как спущу ее на землю, так она снова убегает. Нам говорили, что она ребенок… как это называется… да, гиперактивный. Вот я теперь понял, что это значит.

Аня почему-то злилась. «Конечно, растормошили ребенка, гоняли три часа, нет чтобы поиграть во что-нибудь спокойное», – Аня так сильно нервничала все это время, что сейчас чуть не плакала. Ей хотелось объяснить Андрею, что с Верочкой нужно обращаться бережнее, что нельзя позволять ей «выходить из берегов». Но она понимала, что если Верочка уедет жить к Любе с Андреем, то они все равно будут играть с ней и воспитывать ее так, как сами сочтут нужным. Верочку, конечно, «разнесло», зато выглядела она на редкость счастливой и довольной. «Может, так даже лучше?» – подумала Аня.

Девочек накормили и уложили спать. Старшая Верочка мгновенно уснула. Взрослые и Леночка остались сидеть за столом. Аня помалкивала, не зная, что думают Андрей с Любой. Может быть, вкусив Верочкиной «гиперактивности», они засомневались? Вид у них, во всяком случае, был довольно взъерошенный и какой-то неуверенный. Леночка молча ковыряла вилкой в тарелке, опустив глаза.

– Можно мы подождем, пока Верочка проснется? – внезапно спросил Андрей.

У Ани упало сердце. «Ну вот, они дождутся, когда она проснется, и попрощаются с ней, и уедут», – думала Аня, почему-то решив, что Люба с Андреем решили отказаться от Верочки.

– Скажите, Аня, а как нам теперь нужно действовать? – продолжил Андрей. – Верочка ведь должна сказать, понравились мы ей или нет.

– А она вам понравилась? – спросила Аня.

– Нам-то? Да мы можем ее хоть сейчас забрать. Только мы так поняли, что она в вашей семье не просто так живет и ей, наверное, и с вами нелегко расставаться будет…

Аня отметила, что Андрей всегда говорит «мы» – мы подумали, мы решили… Так, как будто они с Любой и думают, и чувствуют вместе и им не надо слов, чтобы понимать друг друга. А еще Аню не переставало удивлять, как Андрей все хорошо понимал. Вот и про них с Верочкой все понял…

Пока Верочка спала, Аня рассказывала Любе и Андрею обо всем, что она сама узнала про Верочку за это время. О том, как Верочка рисует, и как нужно с ней сидеть, помогать, и какие слова ей говорить. О том, что нужно развешивать по стенам Верочкины рисунки и расставлять по полочкам ее поделки. Показала список логопедических упражнений. Рассказывала обо всех мелочах и воспитательных «хитростях», которые помогали в общении с Верочкой. И о том, какая это замечательная, красивая, сильная и талантливая девочка. Аня вспоминала какие-то смешные и трогательные подробности.

А еще Аня рассказала им о том, что в Верочкином поведении могло поначалу вызвать недоумение или даже испугать. Как Верочка иногда ложится на пол, засовывая палец в рот. Как уходит в себя, переставая реагировать на окружающее. Как она раскачивается, прежде чем заснуть. Эти раскачивания были, с точки зрения Ани, самым «сильным» моментом, который мог действительно испугать неподготовленного человека. Сама Аня узнала об этом раньше, чем впервые увидела. А увидев, сначала не поверила своим глазам.

Дело в том, что дети, которые с раннего возраста живут в домах ребенка, сами себя «укачивают». Их ведь никто не берет на ручки перед сном, не поет им колыбельную. У них нету мамы, которая качает ребенка бережно и монотонно, отчего глазки понемножку закрываются, а сознание медленно уплывает в страну снов. Но природа берет свое. И маленький ребенок, лежа за решеткой казенной кроватки и пытаясь спастись от холода и одиночества огромного враждебного мира, начинает раскачиваться всем телом. Качаясь туда-обратно изо всех сил, маленький ребенок инстинктивно пытается восполнить нехватку «колыбели», поймать то ощущение, которое позволяет ему убежать из горькой реальности в спасительный сон.

Верочка «укачивала» себя каждый вечер. Сидя в кровати, она откидывалась на спину, касаясь головой подушки, и тут же с силой поднималась, бросая свое тело вперед и почти касаясь коленей. Глаза ее были открыты, но уже не видели ничего вокруг. Кровать страшно скрипела. Продолжалось это минут по двадцать. Потом Верочка внезапно падала и спала крепко и долго. Поначалу Аня пыталась заменить эту «привычку» нормальным, человеческим укачиванием. Садилась к Верочке на кровать, устраивала ее голову у себя на груди и начинала покачивать, напевая колыбельную. Но Верочка только похихикивала, и явно воспринимала это не как подготовку ко сну, а как очередную игру.

Детский психолог объяснила Ане, что, привыкнув убаюкивать себя такими сильными средствами, ребенок уже не воспринимает легкие покачивания. Детский психолог сказала, что большинство детей из домов ребенка раскачиваются. Обычные, абсолютно нормальные, душевно и умственно здоровые дети так делают, восполняя нехватку материнского тепла. Если ребенок попадает в семью и получает в семье необходимую ему заботу, то постепенно это проходит. Через годик – через два ребенок перестанет раскачиваться перед сном. Аня подробно рассказала все это Любе и Андрею и предупредила, что поделать тут ничего нельзя, нужно просто не обращать внимания и не нервничать. Супруги слушали внимательно, покачивали головами. «Бедные дети», – пробормотал Андрей.

Девочки проснулись после дневного сна. Старшая Верочка, зайдя в комнату, сразу бросилась к Андрею. Аня снова почувствовала ревность. Договорились, что через несколько дней теперь уже Верочка поедет в гости к Андрею и Любе. Разумеется, в сопровождении Ани, Кирилла и маленькой Верочки. «Приезжайте к нам, тетя Аня, – сказала Леночка, – мы будем очень рады». Потом долго прощались, и обе Верочки все висли на дяде Андрее, не отпуская его и норовя снова и снова залезть на ручки. Он послушно поднимал то одну, то другую, явно не торопясь прерывать это приятное для всех занятие. Было видно, что с детьми он может возиться бесконечно и получает от этого искреннее удовольствие. Наконец гости уехали, и Аня с Кириллом и девочками отправились допивать чай и обсуждать, как прошел день.

Теперь каждый день в семье начинался с «подготовки». Оказалось, нужно так много сделать, чтобы перевезти из семьи в семью одну пятилетнюю девочку. Аня волновалась, как бы чего не упустить. Маленькая Верочка с важным видом собирала в кучу все, что собиралась отдать старшей. Старшая ходила гордая, но в глазах у нее было что-то такое… Аня боялась спрашивать. Она знала, что если Верочка вдруг скажет, что не хочет уезжать в новую семью, то у нее не хватит сил переубеждать девочку.

Первым делом нужно было разобраться, как теперь «распределяются» игрушки, какие принадлежат старшей, а какие – младшей. Ане хотелось, чтобы старшая Верочка забрала с собой в новую семью побольше привычных вещей, в том числе игрушек. Приходилось рассматривать каждого зайца и «коллегиально» решать, поедет ли он на новое место или останется там, где был.

Потом – одежда. Когда Верочка переезжала из детского дома, им дали целый мешок с вещами, новыми и вполне симпатичными. Только эти вещи так и остались лежать в мешке. Теперь Аня не знала, что с ними делать. Почему-то очень не хотелось, чтобы Верочка их носила. А возвращать назад в детдом – как-то неловко… Ну и самое важное – нужно было собрать альбомы с фотографиями для Верочки. Один альбомчик у Ани уже был, и снимки в нем были еще с тех времен, когда Верочка только-только переехала в детский дом из дома ребенка. Аня снова и снова перелистывала страницы альбома.

Вот первая фотография, которую сделал кто-то из воспитателей – испуганная девочка в розовой кофте смотрит без всякого выражения. Вот групповые снимки в детском доме – «куча-мала» из детей разного возраста, на диване в детской гостиной. А вот Верочка под елкой, довольная и счастливая, – Аня помнила, как приехала к ней в детский дом в один из праздничных новогодних дней. Детский дом был пустым, все дети разъехались по лагерям и санаториям, и Верочка осталась одна на этаже в обществе двух воспитательниц. Аня предложила сфотографировать Верочку в «бальном» платье. Воспитательницы обрадовались развлечению и два часа переодевали Верочку, как куклу, в разные наряды, делали ей разные прически… А вот чудесные фотографии, сделанные известным фотохудожником, который однажды пришел в детский дом. Чувствовалась рука мастера – глядя на эти снимки, Аня как будто видела не просто девочку Верочку, а всех сирот российских…

Аня меняла последовательность фотографий, выкладывала их так и эдак, пока на душе не становилось спокойней и события не обретали ускользающий смысл. Порядок в фотографиях помогал обрести порядок в душе. Аня чувствовала, что для нее сейчас эти незамысловатые действия приобретают какое-то особое значение. Она как будто окидывала взглядом все то время, что провела с Верочкой, и перебирала день за днем, шаг за шагом. Мелкие заботы, ежедневная суета, радости и огорчения, слезы и сказки на ночь – все нанизывалось, как бусинки на нитку, на ход времени. Она приняла ребенка из детского дома и честно сделала все, что смогла. Аня чувствовала, что ей важно было своей рукой выложить все фотографии в определенном порядке. Это был «ее период», он начался и закончился. «Закончился», – думала Аня, глядя сквозь слезы на последнюю фотографию в альбоме – Верочка в пижамке сидит на коленях у Андрея.

Аня писала для новой Верочкиной семьи подробные «инструкции». Как заниматься с Верочкой. Чем ее кормить, что она любит и что не любит. Как укладывать спать. Как купать. «Спит в носках, – писала Аня, – носки должны быть тепленькие, просторные. Ночью иногда раскрывается. Следить и укрывать. Кашляет по ночам». Все это с таким трудом налаживалось – весь этот быт, максимально «подстроенный» под Верочкины особенности и потребности, и вот теперь другие люди в другом месте будут налаживать все по новой, не зная так многого! Хватит ли у них терпения? Станут ли они вникать в каждую мелочь? Аня понимала, что Андрей с Любой – люди надежные и уже начинают любить Верочку. Но сердце-то все равно болело…

Андрей звонил каждый день. Они с Любой проводили дни в не меньшей суете и приготовлениях. Теперь, когда они знали конкретно, что у них в семье появится пятилетняя девочка, стало понятно, что и как нужно поменять в обстановке, какой мебели не хватает. «Все переставили, – кричал в трубку Андрей, – сегодня диван дочке купим». Было понятно, что слово «дочка» он произносит с особым удовольствием. Аня давала трубку Верочке, и та что-то лопотала, размахивая свободной рукой. И каждый раз радостно смеялась – видимо, Андрей говорил что-то такое, от чего Верочке становилось хорошо и весело. Дел у всех было так много, что приезд в гости отложили до следующих выходных.

Дома решили, что в гости поедут все вместе – и девочки, и Кирилл с Аней. Аня подробно объясняла все Верочке – куда и зачем едут, когда вернутся и что будет дальше.

– Мы едем к моим папе и маме? – переспрашивала Верочка.

– К твоим папе и маме, – отвечала Аня.

– А почему я там не останусь?

Терять Ане было нечего.

– Потому что я очень хочу, чтобы ты пожила со мной еще хотя бы денька два. Потому что, когда ты уедешь, я буду очень по тебе скучать.

– Понятно.

Анин ответ Верочку вполне удовлетворил. Похоже, она сама тоже не возражала задержаться еще на «денька два». Все-таки, как ни крути, а новую жизнь, даже самую желанную, начинать всегда страшно…

Как только Аня с семейством переступили порог их дома, Андрей протянул маленькой Верочке огромную коробку: «Вот, ребенок, это тебе!» Верочка схватила коробку и тут же стала ее открывать. «Спасибо скажи, – напомнила Аня, и повернулась к Андрею в недоумении: – Спасибо. А почему только младшей?» «Вы понимаете, – как всегда, обстоятельно стал объяснять Андрей, – мы же в прошлый раз не знали, что будет еще одна девочка, и привезли только одну куклу. Вот теперь и для другой девочки куклу купили, такую же, чтобы ей обидно не было!»

Леночка встретила Аню с Кириллом совсем по-родственному и явно гордилась перед братьями тем, что она-то уже близко со всеми знакома. Старший, Алексей, быстро поздоровался и куда-то ушел. «Скоро придет, – сказала Люба, улыбаясь, – он у нас такой, сразу никого не признает». Большеглазый и улыбчивый Коля, наоборот, явно радовался случаю поговорить с новыми людьми и не отходил от гостей ни на шаг, рассказывая про свою учебу и расспрашивая Кирилла о том, кем и где тот работает.

Младшая Верочка уже успела вскарабкаться на колени к Андрею и прочно там утвердилась. Аня взяла старшую Верочку за руку, и они пошли методично осматривать квартиру. Аня знала, что несмотря на горячее желание поскорее обрести своих собственных маму и папу, Верочка все равно испытывает тревогу и неуверенность, и ей нужно помочь освоиться на новом месте.

Крепко держа девочку за руку, Аня подходила к каждой двери и заговорщицким шепотом спрашивала у Верочки: «А как ты думаешь, что там такое?» Верочка включалась в игру, жмурилась от притворного страха, мотала головой, и тоже шепотом отвечала: «Не знаю!» Аня с подчеркнутой осторожностью открывала дверь, осторожно заглядывала в помещение и звала Верочку войти, приложив палец к губам: «Тс-с-с!» Потом они, стоя на пороге, обсуждали, что же это за помещение и для каких целей предназначено. «Может быть, здесь одеваются для гуляния?» – недоуменно тянула Аня, стоя на пороге кухни и глядя на раковину, чашки и бойлер. «Не-е-ет! – радостно кричала Верочка. – Это же кухня!» «Кухня? – Аня продолжала „не понимать“. – Значит, ты здесь спать будешь?» «Не-е-ет! – продолжала кричать Верочка, забыв о страхах и испытывая восторг человека, открывающего для других простую истину. – Здесь не спят, ты что, не знаешь, что ли, что в кухне не спят! Тут едят! Вот видишь – ложки лежат, видишь?» «А, так вы тут все вместе кушать будете? – облегченно вздыхала Аня. – Ну вот хорошо-то!»

Некоторые помещения вызвали у Верочки недоумение. В квартире Ани была обычная ванна, а здесь – только душ. Зайдя в маленькую комнатку, Верочка застыла на пороге, с недоверием рассматривая железную палку, уходящую ввысь. «А здесь ты будешь мыться, это ванная комната», – сказала Аня, с грустью рассматривая кафель и занавеску. Верочка очень любила принимать теплую ванну. Помимо удовольствия, ванна ее успокаивала и расслабляла. Иногда Аня, после особо трудного дня, только и рассчитывала на то, что теплая вода, в которую добавлен отвар нужной травки, подействует на девочку умиротворяюще и позволит ей спокойно заснуть. «Как же они без ванны-то, – с тревогой подумала Аня, – может, сюда какое-нибудь глубокое корыто удастся впихнуть?»

Осмотрев всю квартиру, Аня с Верочкой вернулись в «залу». Тут уже красовался новый диванчик, явно составлявший предмет гордости Любы и Андрея. Диванчик был и вправду и красивый, и удобный. Аня подумала, что он отличается от прочей мебели, явно оставшейся еще от сестры Андрея. «Понимаете, – начал рассказывать Андрей, как будто услышав Анин вопрос, – мы ведь тут ничего не меняли, мы подумали, пусть все будет так, как дети привыкли. А Верочке диван получше выбрали. Ей ведь надо – получше». Андрей раздвинул диванчик, показал все удобные и практичные ящики – и для постели, и для игрушек.

Люба все больше помалкивала. Аня все смотрела на нее, и пыталась понять, что Люба за человек? Невысокого роста, полная, спокойная. Глаза яркие, волосы густые, собраны в простецкий пучок. Кофта, юбка – все простое, неяркое. Кто она? Чего хочет? Со всем, что говорил и делал ее муж, она явно соглашалась безоговорочно. Но хотела ли она ребенка так же сильно, как ее муж? Так же мечтала о приемной дочке и готова была принять ребенка «с особенностями», невзирая на все проблемы и трудности, которые ждали семью впереди? Или просто не хотела спорить с мужем и «плыла по течению»? Аня видела, что Люба делает все «как надо». Сомнений в том, что она будет добросовестно исполнять роль «матери», у Ани не было. Но вот полюбит ли она девочку? Дрогнет ли у нее сердце?

Потом уже, когда Аня ближе познакомилась с семьей Андрея и Любы, она поняла, что на Любе в каком-то смысле в этой семье все и держится. На ее добром сердце и несгибаемой воле. Конечно, Андрей по-мужски брал на себя все «внешние» заботы. И разговоры с людьми вел в основном он, а Люба только молча слушала, посматривала на Андрея и кивала. Это потом уже Аня оценила, как здраво и верно Люба судит о жизни и о людях. И сколько скрытой иронии сквозило в ее отношении к тем людям, которые порой заносились перед простой с виду женщиной. Со временем Аня поняла, как много Люба значит для Андрея. Со временем… А сейчас Аня только переживала и улыбалась Любе и так же молчала, пока Андрей говорил…

Аня с Кириллом и девочками распрощались с семьей Любы и Андрея. Договорились, что через три дня те приедут и заберут Верочку, уже насовсем. Вообще-то Аня планировала сама отвезти девочку на новое место, ей казалось, что Верочке так будет приятнее, да и с вещами проще. Психолог из детского дома Аню отговорила. «Если ты ее сама отвезешь, – сказала психолог, – то у нее в памяти останется, что ты ее отдала. Это такие символические вещи, но они много значат и особенно сильно впечатываются в детскую память. Лучше, чтобы Андрей с Любой ее забрали, а ты ее проводишь на пороге своего дома и скажешь, что ей здесь всегда рады». На том и порешили, хотя технически это было сложнее, ведь Аня с Кириллом могли отвезти Верочку на машине, а Любе с Андреем нужно было ехать на электричке.

Договорились, что спустя несколько дней после Верочкиного переезда в новую семью Аня с Кириллом приедут в гости, теперь уже к самой Верочке. Тогда и вещи привезут.

– Верочка, тебе понравился твой новый дом? – спросила Аня, когда они возвращались обратно.

– Понравился, – сказала усталая Верочка, которую явно клонило в сон.

– А что больше всего понравилось?

Верочка задумалась. Видимо, впечатлений было так много и они были такими сильными, что выделить какую-то одну деталь не представлялось возможным.

– Не знаю, – протянула Верочка, – все понравилось… кошка понравилась…

Было воскресенье. В среду приехал Андрей и забрал Верочку.

Договорились, что Аня с Кириллом и маленькой Верочкой приедут в гости в ближайшие выходные. Заодно и вещи старшей Верочки привезут. Зимней одежды у старшей Верочки было полным-полно, но ведь скоро должна была начаться весна! А на весну у ребенка совсем ничего не было, да и на лето тоже. «Куплю что-нибудь, хоть на первое время, – рассуждала Аня, – им ведь некогда будет по магазинам ходить». Сама она понимала, что покупка вещей – только предлог. Ей не хватало Верочки. Нужно было совершать какие-то действия, чтобы хоть немного заглушить мучительное чувство потери, чтобы не проваливаться в пустоту.

Аня бродила по «Детскому миру». Два платьица – одно чуть больше, другое чуть меньше. Юбочки, маечки. «Теперь можно и одинаковые вещи покупать, – грустно думала Аня, – они же не будут больше вместе». Она подошла к кассе, положила на прилавок ворох выбранных вещей. Стояла, ждала, мысли ходили все по тому же кругу – «ну вот и все, вот и все…» Внезапно до нее дошло, что продавщица ей что-то говорит. Аня подняла глаза. «Не убивайтесь вы так, – женщина смотрела на нее с состраданием, – все хорошо будет с вашей девочкой!»

Аня поначалу даже не поняла, что происходит. Откуда эта женщина знает про «ее девочку»? Ах, ну да, огромный ворох девчачьей одежды, двух размеров. И убитое Анино лицо. Видимо, добрая женщина решила, что у Ани есть дочка, что она, наверное, болеет… Аня смотрела в ее глаза, полные сочувствия, и слушала слова: «Все у вас будет хорошо, все у вашей девочки будет хорошо, поверьте мне…» «Спасибо, – пробормотала она, пряча глаза и боясь, что сейчас заплачет в голос, – спасибо вам…»

В субботу с утра пораньше отправились в гости. Сумки с вещами, сумки с вкусностями, подарки – машину набили под завязку. Приехали, поднялись по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж старого, серого от времени дома. Верочка выбежала из комнаты, поздоровалась и спряталась за Любу. В коридор вышла Леночка, буркнула: «Здрасте», – и, бормоча что-то сердитое, прошла на кухню.

– Здравствуй, Лена, – весело поздоровалась Аня, – как дела?

– Плохо дела…

– А что так?

– Не выспалась…

– Поздно легла?

Тут Лену прорвало. Она выпалила, что сама-то она легла рано, что она не высыпается, ей рано вставать на учебу, и вот мечтала поспать подольше в выходной, и зачем, интересно, было орать в семь утра, и что же, теперь всегда так будет, что ли?

– Лен, а кто орал-то?

– Да кто, кто… Эта орала… Что она, больная, что ли?

Аня замерла. «Эта» – это была, конечно, Верочка. Она зачем-то «орала» в семь утра, и Леночка, ее новая старшая сестра, теперь, видимо, жалеет о том, что Верочка появилась в их семье. На Аню навалился целый ворох разных мыслей и чувств.

Первым чувством было – возмущение. Что у них тут, интересно, такое происходит, что Верочка вдруг в семь утра начала орать? Когда Верочка жила у Ани, она, во-первых, никогда не просыпалась в выходной так рано, а, во-вторых, проснувшись, тихо шла умываться, одевалась и начинала играть в игрушки, пока ее не звали завтракать. Бывало, конечно, что она шумела, особенно поначалу, но так чтобы орать? «Неужели трудно за ребенком присмотреть», – ревниво подумала Аня. А потом еще подумала, что в новой Верочкиной семье как раз могли решить, что это Аня так ее воспитывала и позволяла ей кричать по утрам. «Неразбериха какая, – подумала Аня, – как же это трудно – переходить из семьи в семью. Приспосабливаться. Отвыкать. Снова приспосабливаться. Нам, взрослым, трудно. А ей-то каково?»

– И что это ты, дорогая моя, шумела тут утром, – Аня обернулась к Верочке. Та стояла в дверях, прячась за Любу. Улыбаясь самой радостной и легкомысленной улыбкой, которую только она смогла изобразить, Аня спросила:

– Ты что, в попугайчика играла?

– Нив какого не в попугайчика, – Верочка насупилась.

Оказалось, что Верочка действительно проснулась в этот день раньше всех. Куда идти умываться, она пока не усвоила. Во что одеваться – тоже не поняла. Так и бродила по квартире в пижаме, потом стала ловить кошку, кошка убегала, ну и покричать пришлось.

– Да, перебудила нас всех, – Люба с ласковой улыбкой смотрела на Верочку и гладила ее по голове, – не дала никому поспать.

У Ани немного отлегло от сердца. Все-таки недовольна одна только Лена. С другой стороны, если Лена решит, что «без Верочки было лучше», так еще неизвестно, чем это может закончиться.

Аня и раньше задумывалась о том, как сложатся отношения Лены и Верочки. С одной стороны, Лена уже почти взрослая девушка, в семье к ней относились как к самостоятельному, взрослому человеку. С другой стороны, Аня знала, что родители порой переоценивают «взрослость» своих детей-подростков. Андрей и Люба рассчитывали на то, что Лена будет заботиться о Верочке. С пониманием отнесется к ее капризам. Будет ей уступать, не станет обижаться на маленькую девочку.

Но ведь Лена сама еще была ребенком! Пусть и повзрослевшим, пусть самостоятельным, но ребенком. И она привыкла, что в семье она – единственная дочка, сестричка двух братиков, самая младшая. Это ей все уступали, это ее все баловали. Андрей рассказывал, что они с Любой и Леной часто проводили время втроем, гуляли, ходили в кино. Повзрослевшие мальчишки часто уходили по своим делам, а Леночку вполне устраивала компания папы-мамы, своих вторых родителей. И вот теперь она должна поневоле уступить это место – место младшей любимицы, «лапочки-дочки». Ане казалось, что Люба с Андреем не очень осознают, что с приходом Верочки Лена чего-то лишается. Они сами радовались прибавлению в семействе и искренне верили в то, что и старшие дети вместе с ними радуются. А может быть, просто не думали об этом…

В гостях провели целый день. Аня и Кирилл поближе познакомились с мальчиками. А маленькая Верочка, похоже, тронула сердце старшего, Алексея. Малышка так серьезно рассказывала ему какие-то свои важные детские истории, так трогательно брала его за руку и держала его руку в своей, заглядывая в глаза…

Старшая Верочка носилась по всей квартире. Ане это не нравилось. Аня считала, что вся эта беготня и крики не идут девочке на пользу. Будь ее воля, она усадила бы Верочку рядом, потихоньку бы с ней поговорила, почитала бы ей книжку. Но она не решалась вмешиваться в порядки другой семьи. Говорят же – «в чужой монастырь со своим уставом не приходят». Здесь свои правила, своя жизнь. И это теперь – Верочкина жизнь. Если уж приняли решение, доверили ребенка именно этой семье – нужно уважать порядки и устои этой семьи, даже если сам живешь по-другому.

Ну и кроме всего, Аня понимала, что она сейчас не очень-то способна судить, что хорошо и что плохо для Верочки в этой новой семье. Аня знала, что она ревнует. И поэтому ей все кажется плохо – «не так» кормят, «не так» спать укладывают, не так с ребенком разговаривают. «Они ее уже любят, – утешала себя Аня, – ей тут будет хорошо. А к новым порядкам она привыкнет. Все привыкают».

На обратном пути, когда втроем возвращались из гостей – теперь снова втроем, как и было раньше, – в голове у Ани крутился все тот же обрывок мысли: «Ну, вот и все, вот и все…» На самом-то деле, если оставить в стороне чувства, все было хорошо и правильно. Ребенок из детского дома – старшая Верочка – обрел свою семью. Папу и маму, которые приняли ее всей душой и готовы были любить, как родную. Братьев и сестру, с которыми ей теперь предстояло жить, дружить, ссориться и мириться – все как у всех. «Гостевание» в семье Ани пошло девочке на пользу, она сильно изменилась, и новой семье достался уже не тот неуправляемый «комок нервов», каким Верочка была еще пару месяцев назад. Все было так, как надо. А чувства – что ж… Чувство боли поутихнет, жизнь возьмет свое…

Андрей позвонил через два дня. «Понимаете, – сказал он, – я не знаю, как лучше поступить. Верочка говорит, что она к вам хочет». Аня подумала, что вот об этом она забыла Андрея предупредить. О том, что ребенок первое время может проситься «назад». Аня вспомнила, каково ей самой было, когда Верочка требовала: «Отвези меня назад, в детский дом».

– На самом деле, Андрей, она вовсе не хочет назад. Ей просто трудно привыкнуть к новым порядкам, к новой жизни…

Аня не успела закончить фразу, Андрей ее перебил:

– Плачет она, говорит – «хочу туда, к маленькой Верочке». Я и не думал, что она так к вам привязана. Ну что поделаешь, я тогда ее сейчас привезу.

– Пожалуйста, Андрей, не надо. Не надо ее привозить. Подождите, я сейчас вам все объясню.

Запинаясь и торопясь, Аня стала наспех объяснять Андрею, что ребенок часто просится «назад», если ему на новом месте трудно, непонятно, а может быть, в какую-то минутку одиночество и грусть нахлынут. Аня рассказала, как Верочка «просилась» в детский дом.

– Просто она не умеет по-другому выразить свои чувства, понимаете?

– Так ее не надо к вам привозить? – в голосе Андрея слышалось недоверие.

– Не надо, – Аня постаралась придать своему голосу как можно больше твердости, – ни в коем случае. Если вы ее отвезете «назад», она решит, что она вам не нужна. Тут нужно проявить стойкость.

Аня собралась с мыслями и прочитала целую «лекцию» о том, как ребенок привыкает к условиям новой семьи, как может при этом себя вести и как должны реагировать новые родители. За последнее время ей самой пришлось поднабраться этой «премудрости» у психологов, и она сама могла теперь выступать в роли «консультанта».

– А что же делать, – спросил Андрей, – просто не обращать внимания?

Аня посоветовала ему то, что ей самой в свое время советовали сотрудники детского дома, которые сотни раз слышали рассказы новых семей о том, как дети просятся «назад».

– Скажите ей: «Ты теперь живешь здесь, ты наша дочка, мы тебя любим и никому отдавать не собираемся. Конечно, ты скучаешь по тем людям, которые были с тобой раньше. Расскажи про них – какие они хорошие и как тебе с ними было хорошо. Давай напишем им письмо. Давай нарисуем для них картинку».

Аня изо всех сил постаралась вспомнить голос психолога Ольги, которая говорила все это так выразительно и с чувством. В свое время ей очень помогли эти «заповеди», и сейчас она постаралась передать их Андрею в точности так, как сама их услышала: «Вы должны дать понять ребенку, что его чувства для вас важны. Вы не должны принимать это как нежелание быть с вами – вы тут совершенно ни при чем. Наконец, ни в коем случае не соглашайтесь „отвозить“ ребенка куда бы то ни было – теперь это ваш ребенок, и вы вместе должны все преодолеть!»

Андрей вздохнул с облегчением:

– А мы-то уж решили, что все – придется отдавать Верочку назад. Мы же не знали…

Они поговорили еще немножко. Андрей заторопился к Верочке.

– Поцелуйте ее за меня, – попросила Аня, – скажите, что я тоже по ней очень скучаю.

– А это можно?

– Это – можно.

Две семьи много общались. Ездили друг к другу в гости. Встречались в детском доме, куда Андрей и Люба приезжали то за одной, то за другой надобностью. Чаще приезжала Люба и всегда брала с собой Верочку. Аня как-то спросила, не тяжело ли ребенку ехать в электричке, потом на метро. Люба улыбнулась: «Зато мы столько всего успеваем увидеть нового и о стольком поговорить! Пока едешь – времени много, никто не отвлекает. Мы и занимаемся в дороге, и книжку читаем». Да и Верочке, видимо, нравились эти бесконечные поездки. После многолетнего сидения за стенами казенных домов любая поездка радовала, любое движение было благом.

У Любы были поводы приезжать в детский дом. Она оформила документы как патронатный воспитатель. Это значило, что, кроме пособия на ребенка, она получает еще и зарплату, и консультации, и всякие приятные возможности в виде совместных семейных поездок в дом отдыха или билетов в театр. Но не это было главным. За семьей закрепили социального педагога, в обязанности которого входило заниматься всеми «казенными» вопросами. Любе и Андрею это нравилось больше всего.