Текст книги "Гадюки в сиропе, или Научи меня любить"

Автор книги: Татьяна Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 47 страниц)

И на сей раз все не особенно соответствовало романтическим мечтам Керри, но она успела привыкнуть, что романтика, по большей части, приходится на долю кино. В жизни все гораздо прозаичнее. В мечтах инициативу должен был проявить Паркер, но он, видимо, сомневался. Помнил, чем закончились их прошлые посиделки в гостиной. Он и оглянуться не успел, как остался наедине с самим собой. Девушка сбежала. Но сейчас Керри никуда убегать не собиралась.

Паркер перехватил её ладонь, и все же дернул девушку на себя, она не особо сопротивлялась. Точнее, не сопротивлялась совершенно. Ей нравилось то, что происходило. Оказалась лежащей у него на коленях. Протянув руку, обняла Паркера за шею, прикрыла глаза и все же притянула Эшли ближе. Он тоже не оказывал сопротивления её действиям. Наклонился, поцеловал. Ладонь скользнула под рубашку, прикасаясь к коже, обжигая прикосновением. Дарк не чувствовала себя так скованно, как в прошлый раз, не заставляла себя зажмуриваться, не была полна отвращения к самой себе. Теперь она позволяла прикасаться к себе не постороннему человеку, а тому, кого любила. И в этих двух ипостасях была принципиальная разница: ощущения. Сейчас не было той грязи, что присутствовала в их отношениях раньше, не было отторжения и даже отвращения к себе. Можно было целиком и полностью поддаться эмоциям, позволить им захватить с головой. Радоваться каждому прикосновению, потому что любое из них ценно.

Она провела ладонью по его волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Паркер вновь коснулся губами её губ, мягко, заботливо. Керри чувствовала себя невероятно счастливой. В животе море бабочек порхало. Сумасшедшие бабочки, огромное количество. Они, как яд, проходили по венам, отравляя кровь, заставляя сердце чаще биться. Керри шумно выдохнула, стараясь прийти в себя. Попыталась взять себя в руки.

– Поедешь со мной? – шепнул он.

– Далеко?

– В турне?

– Ты хочешь, чтобы я поехала?

– Хочу.

– Уверен? Все же мы с тобой не так хорошо знаем друг друга. Конечно, мы общались с тобой, но это было не живое общение, а так, на расстоянии. Понимаешь...

– Понимаю. Понимаю, что ты всё усложняешь.

– Я просто боюсь.

– Снова? – улыбнулся Эшли.

– Что?

– Ты снова чего-то боишься. А это неправильно. Сама говоришь, что нужно идти вперед, не оглядываясь назад. Не спорю с этим, потому что правильные слова. Вот только, делая шаг вперед, не нужно бояться последствий.

– А что я должна сказать?

– То, что поедешь со мной.

Обмен нежностями грозился перерасти в скандал. Керри, правда, сомневалась в том, стоит ли идти на поводу у чужих желаний. Рисковать. Делать опрометчивые шаги. Она уже сделала ошибку однажды, когда позволила Курту помыкать собой. Стоит ли сейчас повторять ошибки, наступая на те же самые грабли? Девушка понимала, что Курт и Эшли разные, потому и методы воздействия на других людей у них различаются. Паркер не станет принуждать её к этой поездке, если она сама не захочет отправиться вместе с ним.

– Дай мне время подумать, – произнесла она тихо.

– До отъезда неделя. Тебе хватит этого времени?

– Думаю, этого даже с избытком.

"Будь самодостаточной, но не сломай эти отношения..." – тихо шептало сознание.

"Не сломай... Не сломай... Пожалуйста, не сломай..."

Обрывки мыслей все, что осталось сейчас у Керри. Она боялась потерять зарождающиеся отношения с человеком, который был ей, по-настоящему дорог.

* * *

Вернувшись домой, Керри застала там Дитриха, который, заметив в дверях комнаты сестру, произнес:

– Тебя что-то беспокоит?

– У меня на лице написано? – удивилась Керри.

Она хотела быть беспечной, не вываливать раньше времени ворох новостей на голову родственника, но он уже научился считывать чужие эмоции. Её беспокойство не осталось незамеченным. Плохо скрывала, сказал бы Дитрих, решись Керри задать ему вопрос: как он догадался о её душевных метаниях.

– Садись, ребенок. Делись переживаниями, – Дитрих похлопал ладонью по кровати рядом с собой.

– Можно подумать, ты – взрослый.

– Я мужчина, у меня психология иная. Без блесток, мишуры и нежностей, что так нравятся девушкам. Если тебе нужен совет, смело обращайся ко мне. Я помогу. Тем более, проблема мне твоя известна.

– Ты уже и в экстрасенсы подался?

– Нет. Но я знаю, что может тебя беспокоить. Или кто, – добавил немного погодя.

Керри усмехнулась. Дитрих не ошибся в своих предположениях. Все верно. Сейчас переживать она может только из-за личной жизни. Иных источников стресса нет.

Подойдя к кровати, девушка присела на самый краешек. Вспомнилось детство. Тогда они с Дитрихом тоже секретничали. Правда, темы для разговоров были иными. В те годы они решали проблемы "мирового масштаба". Например, как украсть печенье до обеда, или как сбежать во двор и покататься на качелях, пренебрегая советами родителей не ходить туда в одиночестве. Качели были старыми, кататься на них – опасно, но Керри и Дитрих тогда были слишком маленькими, чтобы вникать в смысл сказанного родителями.

– Зачем ты подстригся? – поинтересовалась Дарк.

Непривычно оказалось смотреть на Дитриха с новой прической. Он никогда раньше не высказывал вслух желания сделать стрижку, сейчас его длинные волосы превратились в каре. Вообще-то уже давно, но Дитрих не говорил сестре об изменениях во внешности, а в скайпе не показывался. Скучно стало в сети появляться. Да и реальная жизнь не давала расслабляться, подкидывая ему новые и новые сюрпризы.

– Мне не идёт?

– Тебе все идет, когда ты не строишь из себя буку.

– Я и не строю.

– Но достучаться до тебя почти невозможно.

– Мало, кто пробовал.

– Неправда. Пробовали многие. Не каждому ты позволял заглянуть тебе в душу.

– Мне и не требуется внимание многих.

– Обманываешь?

– Нет. У меня новые принципы.

– Какие именно?

– Раньше я делал вид, что внимание меня раздражает, но мне это льстило. Хотелось популярности, места в центре внимания. Теперь понимаю, что это все пустое.

– А что – не пустое.

– Иногда целая толпа не может сделать человека счастливым. Но одна-единственная улыбка вдохновит его на подвиги. Главное, чтобы нужный человек улыбнулся.

Дитрих говорил о себе, но Керри интерпретировала его слова иначе, на свой лад. Он только что озвучил её мысли относительно Паркера. Толпа против улыбки одного человека. Важного, нужного. Того, которым дорожишь. Которого любишь, разумеется.

– Расскажешь о своей проблеме?

Дарк посмотрела внимательно на брата.

– Ты все так же любопытен, как и раньше?

– Прошло не так много времени, чтобы я изменился кардинально.

– Я и не хочу, чтобы ты менялся.

– Те, кем я дорожу, обычно принимают меня таким, какой я есть. Те, кто хочет меня изменить, долго в моей жизни не задерживаются, – резюмировал Ланц.

– Кстати, о тех, кто не задерживается... – Керри намеренно сделала длинную паузу.

Дитрих удивленно посмотрел на сестру. Он всегда был жадным до информации, и этот случай не был исключением. Дитрих заинтересовался, но наводящими вопросами сестру забрасывать не стал. Знал, что скоро ей надоест эта игра, и девушка сама все расскажет.

– Говори уже, – махнул рукой, словно его и не волновало ничего.

– Мисс и мистер популярность сошлись, – произнесла Керри.

– Можно без иносказаний?

– Можно, – пожала плечами Дарк. – Твоя бывшая и мой бывший сейчас вместе.

– Гретхен встречается с Куртом? – прищурившись, переспросил Ланц.

– Точно.

– Ну, так им и надо, – усмехнулся Дитрих, без капли сожаления в голосе.

– В смысле?

– Заслужили. Пусть мучаются вместе.

– Думаешь, разойдутся?

– Уверен почему-то.

– Сейчас у них все неплохо.

– Не за горами тот день, когда два нарцисса подерутся из-за зеркала. Обоим нужно смотреться туда едва ли не каждые пять минут. Не разбегутся, если только порядок очередности установят. Кто, когда и как часто смотрит на свое отражение.

– Ты не жалеешь о том, что расстался с ней?

– Конечно, нет. Я сам этого хотел. А ты жалеешь, что бросила своего павлина? Или тебе его жаль?

– Он меня раздражает, и... мне его жаль, – согласилась Керри.

– Женщины – безумные существа. Вечные матери Терезы, готовые каждого обелять, забывая о прошлых обидах и ранах, нанесенных нами вашим сердцам.

– Эй, не пугай меня, – засмеялась Керри, толкнув брата кулаком в плечо.

– Возвышенным стилем? Его не стоит пугаться. Им стоит наслаждаться, – усмехнулся Дитрих.

За то время, что они не виделись, Дитрих, несомненно, изменился. Наверняка, решающую роль в этих изменениях сыграла Люси и все, что связано с ней. Дитрих стал серьезнее, собраннее, сдержаннее. Мат не сыпался с его языка, как яд с языка змеи, он не вспыхивал, как белый фосфор на воздухе, когда слышал неприятные заявления. Дитрих из ядовитой гадюки превратился в задумчивого молодого человека, думающего сначала о последствиях, а не бросающегося в бой, как только обстоятельства не устроят.

– Мы с тобой похожи в этом.

– Как?

– Время от времени изъясняемся так, словно только что вышли с уроков изящной словесности.

– Дух Англии, не иначе, – отозвался Дитрих. – Впрочем, давай не будем откладывать в долгий ящик твои проблемы. Поговорим о том, что тебя в данный момент волнует.

– У меня все хорошо.

– Обманываешь? – прищурился Ланц.

– Обманываю, – вздохнула Керри. – На самом деле, я, правда, немного волнуюсь. И не знаю, что мне делать.

– Что случилось?

– Он предлагает мне уехать.

– Эшли?

– Он самый.

– И?

– Что и?

– Что тебя останавливает?

– Рискованный шаг, а я не люблю рисковать.

– Любовь немыслима без риска. Понимаешь ли, дорогая сестренка, любовь – это всегда риск. Да и вся наша жизнь целиком и полностью из него состоит. Каждый поступок влечет за собой определенные последствия, и нет уверенности в том, что нам эти последствия придутся по душе. Но... Выбор-то есть у каждого из нас. Ты можешь продолжать плыть по течению, не предпринимая ничего для улучшения своего положения. А можешь действовать, и идти вперед, пробивая себе дорогу. Вот сейчас ты переживаешь, что Паркер зовет тебя с собой, но нет никакой определенности в вашем будущем. Вопрос: кто заставляет тебя постоянно ездить с ним с места на место? Захочешь – вернешься. Не думаю, что он станет насильно удерживать тебя рядом.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась Керри.

Она сама думала о чем-то подобном, но решительность не была сильной стороной девушки. Керри имела склонность метаться из стороны в сторону, не говоря "да", не произнося слова "нет". Эта неопределенность преследовала её повсюду, и Дарк, несмотря на желание измениться, так и не смогла побороть свой недостаток. Иногда она рисковала, делая необдуманные шаги, но потом не было ощущения триумфа. Чаще всего результатом опрометчивых решений становились переживания и рефлексия.

После разговора с Дитрихом стало немного легче. Нужно было с кем-то поделиться своими сомнениями и переживаниями. Невозможно постоянно все носить в себе. Думая постоянно об одном и том же, можно свихнуться.

– Ты сама хочешь ехать?

– Не знаю.

– Странный ответ для девушки, которая считает себя по уши влюбленной.

– Почему?

– Обычно вы готовы мчаться за своей любовью на край света. Зачем далеко ходить за примерами? Вспомни случай с Куртом. У тебя была жуткая истерика, когда родители не отпустили вместе с ним. Сейчас ситуация почти сходная. Эшли уезжает, а ты вместо того, чтобы бежать, радостно собирать чемоданы, ноешь на тему того, какая ты несчастная. Не знаешь, что делать и как поступить. А ответа на твой вопрос всего два. Либо ты Эшли любишь, либо плевать на него хотела. И твоя симпатия – надуманная, не имеющая под собой никакой подоплеки. Действительно хочешь быть с ним, или просто играешь, а в душе все еще теплится надежда вернуть Курта? Ты сейчас скажешь, что не любишь его, никогда не любила, но... Не обида ли в тебе говорит, как обычно бывало? Сестренка, будь личностью, а не женщиной-тряпкой. Говорят, что одновременно двоих любить невозможно. И я склонен этому верить. Когда любишь одного человека, на другого и не взглянешь. Не увидишь в этом смысла. Склоняюсь к мысли, что ни Курт, ни Эшли тебе не нужны. Лучше найди себе кого-то другого, кого, действительно, будешь любить. К кому тянуть будет, по-настоящему, а не так, как сейчас.

– Думаешь Паркер – это несерьезно?

– Мне в твою голову не залезть, потому точно ответить не могу.

– Но ставишь мои слова под сомнение?

– Да, – честно признался Дитрих. – Мне кажется, что твоя любовь не пройдет испытания. Она так и останется на уровне самовнушения, а не настоящего чувства.

– Я люблю его.

– Кажется?

– Что?

– Любишь? Или кажется, что любишь?

– Люблю, – упрямо повторила Керри.

– Тогда не сомневайся, и поезжай с ним. Не нужно делать из обыденной вещи проблему мирового масштаба.

– Ты, как всегда, сама вежливость.

– Пора бы привыкнуть, – усмехнулся Дитрих. – Если тебе что-то нужно было сейчас, так это шоковая терапия. Ты уже не маленькая девочка, за каждым шагом которой нужно присматривать. Ты взрослый человек, потому пора научиться принимать решения, не прячась за спины посторонних людей. Не перекладывай ответственность на других, живи своим умом.

* * *

Оставшись наедине со своими мыслями, Керри не могла уснуть. Разобраться в себе оказалось гораздо сложнее, чем она думала раньше. Все события сегодняшнего, да и прошедших дней, наслаивались друг на друга. Дарк только-только хваталась за ниточку, стараясь распутать клубок умозаключений, как открывался новый слой. И снова было множество вариантов развития событий. И все казались недостаточно хорошими для нее. Керри металась меж двух огней. Вариантом: вернуться домой, в Берлин. И вариантом под номером два: остаться здесь на неделю, а потом уехать с Паркером.

Больно жить с разбитым сердцем. Однажды Керри уже довелось проверить это утверждение на себе. Временами даже кажется, что это невыносимо. Жить, зная, что любовь не всегда приносит радость. Бывают и случаи, когда она приносит разочарование.

Таким был случай с Куртом. Парень постоянно разбивал ей сердце, не задумываясь о том, какие чувства переполняют Дарк в тот момент, когда она видит его рядом с другими девушками.

Долгое время Керри смотрела на измены сквозь пальцы, считая, что все наладится. В какой-то момент Курт осознает свою ошибку, но время шло, а он ничего не осознавал, поведение свое ошибкой не считал, гордился тем, что делал. Керри молчала, понимая, что ничего не сможет изменить в свою пользу. Сердце было расколочено на мелкие кусочки, вдребезги, как принято говорить. Сложно было склеить его. Страшно было вновь рисковать с таким трудом собранным сердцем.

Керри не осталась мыслями в прошлом периоде своей жизни. Она не любила Курта. И это не самообман и попытка убедить себя, что любви больше нет. На самом деле, ровно к нему дышала, потому что уже тогда мысленно тянулась к Паркеру. Тогда он был ей ближе и роднее, но теперь снова давал знать о себе прежний страх. Страх предательства в любви, удара исподтишка, которого совсем не ждешь, но который может последовать. Эшли не давал поводов плохо думать о нем, не давал и поводов для ревности. Его можно было образцом для подражания назвать. Но Керри боялась. Обжегшись на молоке, начинала дуть на воду. Не хотелось в очередной раз обнаружить себя, стоящей у разбитого корыта.

Душу подтачивал червячок сомнения. Сейчас она с головой окунется в любовь, будто со скалы в глубокое море прыгнет, и потом... Что будет потом, она не знала. Перед девушкой открывалось бескрайнее поле, называемое неизвестностью, которая пугает сильнее всего. Не хотелось рисковать, в очередной раз подставлять свое сердце под удар, не хотелось однажды проснуться с мыслью, что Паркер – это тоже ошибка. Возможно, еще большая ошибка её жизни, чем Курт.

Керри настороженно относилась к Эшли. Задай ей кто-нибудь вопрос, что именно настораживает, она не смогла бы подобрать слова для внятного ответа. Не знала, и оттого чувствовала себя еще хуже, чем прежде. Чувствовала себя собакой на сене. Вроде и держится за Паркера, но со стороны кажется, что он ей совсем не нужен. Дарк знала, что это не так. Эшли нужен ей. Она нуждается в нем, она его любит, но почему-то не может подтвердить свою любовь делами. Остерегается провалов. Хочется иметь гарантию того, что в дальнейшем все будет хорошо, и разочарование не постигнет её в ближайшем будущем.

На ум вновь пришли слова Дитриха. Брат был прав. Спорить с ним бесполезно, ведь он все равно останется в выигрыше. Любовь сама по себе невозможна без риска. Каждый новый день приносит нечто новое. Что-то человеку нравится, что-то нет, но он не может знать наверняка, повезет ему или нет, не проверяя. Человек рискует всегда. И кто сказал, что Керри, рискнув, обязательно проиграет?

Здесь Дитрих тоже говорил правильные вещи. Право выбора у Керри никто не отнимает. Захочет вернуться – вернется. Купить билет сейчас довольно просто, никаких особых препятствий на пути не возникает. Паркер не станет запирать её в гостиничном номере, запрещая выходить за пределы, так что в любой момент можно разрешить ситуацию на свое усмотрение.

У страха глаза велики. Керри испугалась только в первый момент, а потом поняла, что не бывает неразрешимых ситуаций. Есть только дурочки вроде нее, что начинают паниковать заранее. Шоковая терапия оказалась самым действенным методом. Дитрих не зря разговаривал с ней в таком тоне. Начни он сюсюкать, Керри еще долго металась бы из угла в угол, не зная, какой выбор сделать. Проблема же не стоила выеденного яйца.

Хочешь быть рядом с человеком, которого любишь, – будь. И не строй сама себе препятствий. Оставь эту работу другим.

Несколько капель дождя ударили в стекло. Керри приоткрыла окно, впуская в комнату аромат свежести. И только сейчас заметила, что во время размышлений успела написать на стекле "я люблю Эшли".

– Поеду, и будь, что будет, – прошептала она.

Глава 25. Соперница.

Вопрос престижа.

Именно этими словами определялась причина негодования Эмили Бланш, получившей отставку от Паркера. Не только, разумеется. Были и другие поводы для грусти, но вопрос престижа бил по самолюбию сильнее всего. Одно дело – бросить ухажера, другое – быть брошенной. Второе унизительно, первое вызывает в душе чувство триумфа.

Никогда прежде не доводилось девушке сталкиваться с отказами, но все когда-нибудь случается впервые.

Задай кто-нибудь вопрос: что чувствовала Эмили в момент, когда Паркер разрывал с ней отношения, ответ последовал бы незамедлительно. И был немногословен. Негодование, разочарование, обида. Бланш не желала мириться с фактами, перед которыми её поставили. Хотелось изменить все в свою пользу.

Она хорошо запомнила момент расставания. Этот эпизод запал в душу не оттого, что было очень больно душевно, а оттого, что Эмили не смогла удержать себя в руках, не смогла подавить в себе слабость, призналась в своих чувствах. Открыто сказала Эшли о своей любви, а он ответил, что её любовь ему совсем не нужна. И тогда слезы сами собой потекли по щекам, ничего разыгрывать не пришлось. Эмили понимала, что ими горю не поможешь. Глупо унижаться перед человеком, который её бросает. Если и получится его остановить, удержать рядом, то лишь на время. Потом он все равно вернется к первоначальному плану, соберет вещи и отправится восвояси. Эшли не смогли остановить и её слезы. Он на них внимания не обратил. Развернулся и ушел.

Сейчас Эмили противно было вспоминать об этом происшествии. Обрывки воспоминаний то и дело возникали у нее в голове, но она старалась отделаться от них. Не акцентировала свое внимание, закрывала глаза и пыталась убедить себя, что это сон. Просто сон, ничего больше.

После того, как Паркер, поставив точку в их отношениях, удалился, Эмили ещё долго предавалась меланхолии. Она вроде и не чувствовала ничего, но слезы продолжали катиться по щекам. А на душе было пусто. Не хотелось верить, что совсем нет шансов. Паркер ясно дал понять, что продолжать общение не намерен.

Вечером Бланш решила, что клин нужно вышибать клином. И оправиться ей поможет мужское внимание. Это решение и привело девушку в ночной клуб, где был с удовольствием прожжен вечер и большая часть ночи. Пройти фейс-контроль не составило труда. Уже около полуночи Эмили пыталась забыться и на время выпасть из жизни, танцуя в толпе таких же, как она, молодых и готовых на подвиги. Бланш не ставила своей целью знакомиться с кем-то, не собиралась просить других посетителей покупать ей спиртное. Ей просто хотелось получить капельку внимания со стороны парней. Попытаться убедить себя, что Паркером представители мужского пола не исчерпываются. Найдется множество парней, которые за счастье посчитают находиться рядом с ней.

Теория сработала. Получив пару комплиментов, девушка почувствовала себя намного лучше, даже улыбаться начала.

Приехав домой, спать легла в хорошем настроении. А, проснувшись утром, уже и не вспоминала о своих вчерашних переживаниях. Оно того не стоило.

Воспользовавшись тем, что родителей дома нет, а потому не обязательно наводить марафет, она не стала переодеваться. Лишь волосы зачесала и собрала в хвост.

Одежда осталась прежняя: короткий шелковый халат, едва доходивший до середины бедра. Это было едва ли не роскошью – появиться внизу в таком виде. Родители Эмили считали себя представителями голубой крови, всегда спускались к завтраку исключительно при полном параде, а такие вылазки считались у них кощунством. Эмили поддерживала их мнение во многом, но иногда и ей хотелось отступать от правил, делать нечто, ломающее стереотипы. Бунтарский дух проявить.

Сварив себе кофе и соорудив пару бутербродов, Эмили направилась в гостиную.

Во время завтрака её посетила странная мысль. На самом деле, мысль была абсолютно нормальна, но Бланш показалась странной. Сама для себя девушка решила, что хочет оставить историю с Эшли в прошлом, но сейчас опровергала свое решение. Хотелось посмотреть на соперницу. Узнать, как она выглядит, сравнить с собой. Возможно, даже посмеяться, поняв, что сравнение окажется не в пользу Керри, о которой так часто слышала, но ни разу не увидела.

Эмили мысленно представляла соперницу серой мышью. Почему-то Бланш решила, что Паркеру надоело сладкое. Потянуло на соленое. И, если раньше он встречался с ней, признанной красавицей, то сейчас, наверняка, выбрал в спутницы девушку, характеристика которой легко уместится в два простых слова: "ничего особенного".

Захотелось получить подтверждение своим представлениям. Хотя бы одним глазком посмотреть на ту, что сумела расположить к себе Эшли, не прикладывая особых усилий.

"Зеркало, зеркало, на стене. Кто всех прекрасней на этой земле?"...

* * *

Дожди, наконец-то, прекратились, и солнце решило порадовать своим присутствием на небосклоне. Погода делала какие-то странные скачки, подобно сумасшедшему кенгуру. Буквально пару дней назад лил дождь, а сейчас уже невыносимо припекало солнце. В доме находиться было практически невозможно, не включив кондиционер. На улице, тем более. Но Керри не любила кондиционеры. Она начинала чихать, а в горле першило, как на начальной стадии простуды.

Прихватив с собой пару книг, девушка решила выбраться на улицу и наглым образом заняла место Дитриха. Он привык к тому, что место в гамаке никто, кроме него, не занимает, но бесцеремонная сестрица не упустила возможности разместиться с комфортом. Кондиционеры Дитрих тоже на дух не переносил. Гамак, расположенный в тени деревьев был для парня едва ли не единственным спасением в летнюю жару.

Керри лежала в гамаке, хрустела яблоком, невнимательно пробегаясь глазами по строчкам. Правильнее сказать, между строк, потому как текст не желал становиться единым целым. Девушка не вникала в то, что читала, потому и особого удовольствия чтение не приносило. В итоге Дарк отложила книгу в сторону и начала перелистывать страницы журнала. Все тот же номер "Metal Hammer", сделавший её звездой. Ну, и Паркера, разумеется. Правда, для Паркера все только начиналось, а Керри в школьной иерархии поднялась мгновенно. Ей от этой вспышки популярности ни жарко, ни холодно не было. Дарк предпочла проигнорировать тех, кто потянулся к ней лишь по причине известности её парня. Глупая жизненная позиция ставить знаменитостей выше себя никогда не находила поддержки в лице Керри. Девушка не делила людей по типу "звезда" и "человек обыкновенный". Можно и имея звездный статус, оставаться хорошим человеком. Можно быть дерьмом, оного статуса не имея.

Стоило признать, что Эшли повезло с внешностью. Он отменно получался на фотографиях. Керри даже немного позавидовала парню. Она, как и Дитрих, мучилась проблемой: найти хоть одну нормальную фотографию среди своего архива. Почти все фото было стыдно показать людям. На одних глаза закрыты, на других рот открыт, на третьих – глаза наоборот вытаращены. И ни одного достойного фото.

Дитрих, в это время воевавший со шлангом, пытался поливать цветы. Для него поведение сестры не осталось незамеченным. Он видел, как она отложила книжку, и в очередной раз принялась перелистывать журнал, привезенный с собой. За те три дня, что Керри провела в Лондоне, Паркера она чаще видела на фотографии, чем в реальности, хоть и жили они по соседству. Эшли уезжал рано утром, возвращался домой поздно вечером, когда большинство людей ложится спать. Впрочем, один вечер они с Керри все же провели вместе, посидели в саду, разговаривая о планах на будущее. Дарк дала согласие на совместную поездку. Сомнения у нее все ещё были, но девушка старалась не показывать свои переживания. У Эшли и так был напряженный период в жизни. Нужно было морально поддерживать его, а не доставать своим нытьем по поводу и без повода. Вот девушка и пыталась соответствовать идеалам.

Дитрих назидательно заметил, что во время тура Керри успеет насмотреться на своего обоже, а пока можно уделить немного своего внимания родственникам, которые по ней тоже соскучились. Не меньше, чем Эшли.

Долгое время они не решались заговорить о Люси. О том сне, что увидела Керри. А потом разговор сам собой зашел о мистических явлениях природы, и дальше все пошло, как по маслу. Ланц рассказал о своих снах, с мнимой свадьбой. Потом от снов перешел к реальности. Все же с Амандой было не так просто обсуждать эти вопросы. Как бы она не старалась, между ней и Дитрихом существовал определенный барьер. Он не мог рассказать ей обо всем. С Керри было на порядок легче. Она оказалась свидетельницей начала зарождения тех отношений, она же старалась подружиться с Люси, взращивала в той оптимизм. Советовала не обращать внимания на врагов, а уверенно идти вперед. Керри знала многое из того, во что не была посвящена Аманда, оттого и откровенничать с ней Дитрих мог сколько угодно. Зная, что здесь не будет ревности, попыток противопоставить себя с Люси, да и слова подбирать не нужно. Керри всегда его понимала. И сейчас поймет. Все же они родственники и на многие вещи смотрят одинаково.

Керри внимательно слушала, не перебивала. Дитриху нужно было выговориться. Ему не хватало именно такого собеседника, как она, умеющего выслушать всю исповедь от начала и до конца. Не добивающего состраданием, не перебивающего, а вдумчивого, внимательного. Не просто слушающего, а слышащего.

Аманде в разговоре отвелась не ключевая роль. О ней родственники практически не говорили. Керри интересовалась личностью новой девушки Дитриха, но он отмахнулся, сказав, что её своей девушкой пока не считает. Понимает, осознает, что она ему нравится, но до сих пор не может перешагнуть психологический барьер. Не станет для него открытием и тот факт, что своим поведением он Аманду мучает, но пока он не способен дать зеленый свет новым отношениям. Все слишком сложно и запутанно. Керри послушно закивала головой, соглашаясь. Хотя, особых проблем не видела, но с Дитрихом спорить бесполезно. Он не прислушивается к чужому мнению. Если что-то вбил себе в голову, никто не в силах открыть ему глаза. Сам прозреет, когда захочет, а пока все бессмысленно.

Однако Керри не удержалась от вопроса об интимной стороне отношений брата с Амандой. Он не ответил, только посмотрел на сестру тяжелым взглядом. Вопросы отпали сами собой. Ничего у них не было. А, если и было, то нечего совать свой нос в чужие дела. Именно так трактовала взгляд родственника Дарк, и не ошибалась.

В этом плане у Дитриха тоже был психологический барьер. Даже не барьер, а целая крепость, которую можно месяцами осаждать, а результат останется нулевым.

С Гретхен спать было просто и легко. Она сама того хотела, о чем говорила открытым текстом. Может, врала. Но факт остается фактом, никогда не протестовала. Обезличенный секс. С Люси это было, что называется, по любви. Любой, кто попытается оспорить это заявлением, мигом оказался бы занесенным в личный черный список Дитриха.

Керри не спорила, только внимала его словам.

Но что же Аманда? Ответа на этот вопрос Дитрих не знал, хотя задавался им постоянно. Последний их поцелуй состоялся после концерта, и с тех пор никаких проявлений нежности со стороны обоих не наблюдалось. У них было нечто диковинное. Больше, чем дружба, но меньше, чем любовь. Дитрих не позволял себе заходить дальше положенного. Когда понимал, что его тянет к Аманде, усилием воли подавлял в себе эти порывы и снова делал вид, что все прекрасно, все отлично. Они друзья на тысячу лет, и никому из них ничего больше не нужно. Грант на ура справлялась со своей ролью. Не пыталась его целовать, не говорила вновь о своей любви. Могло даже показаться, будто то признание Дитриху привиделось, а на деле, ничего не было. Просто показалось.

Их обоих не устраивало подобное положение вещей, но они старательно убеждали себя, что все идет так, как должно идти. Любая попытка сдвинуть ситуацию с мертвой точки окажется провальной, и они потеряют ту дружбу, что есть у них в данный момент.

Быть может, потеря дружбы – их оптимальный вариант? Они оба временами приходили к такому выводу, но боялись заговорить о расставании. Аманде невыносимо было думать, что однажды она не сможет набрать номер телефона, знакомые цифры, что она могла по памяти назвать даже глубокой ночью, не услышит голос Дитриха, не сможет прикоснуться к нему. Пусть прикосновение – это банальное рукопожатие.

Человек – сам кузнец своего счастья. Любой может не только построить, но и разрушить свою судьбу, или, что не так глобально, привычные отношения, за считанные минуты. Раз они так ничего и не разрушили, значит, им нравится находиться в подвешенном состоянии. Именно так думала Керри, глядя на ситуацию со стороны.

И снова оказывалась права.

Еще она думала, что Дитрих и Аманда нуждаются друг в друге. Но боятся это признать. Дитрих, упрекавший её в трусости, сам недалеко ушел. Сам он тоже решительностью не отличался, когда речь заходила о его личной жизни, а не о ком-то постороннем...