Текст книги "Наваждение"

Автор книги: Татьяна Турве

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава одиннадцатая. «Фантомас»

Всю жизнь я борюсь с чужим эгоизмом!

До своего руки никак не дойдут.

(Козьма Прутков)

Как ни крути, а опоздание на третью пару – это уже диагноз! Но даже сей прискорбный факт не мог испортить Янкино безоблачное настроение, да плюс еще мягкое осеннее солнце и ее любимые желтые листья на ясене у самого лицея… (Скоро он станет совсем золотоголовым, как молодой Сергей Есенин. Где-то она видела такой портрет…) «Опять Сергей! Мадемуазель, что-то вы зарапортовались!» – подначила мысленно саму себя и только тут обнаружила, что с лица – и похоже, с самого дома – не сходит глуповато-счастливая улыбка. То-то встречный народ шеи вслед выворачивает – ладно еще, когда молодые ребята, а то и солидные дяденьки с портфелями с ними заодно… Вот этого, извините-подвиньтесь, нам не надо!

В класс Янка влетела за две минуты до звонка. Едва завидев ее на пороге, Галя разразилась навстречу гневными упреками:

– Где ты вчера была? Я весь вечер звонила!..

"Ничего себе претензии! – Яна невольно улыбнулась, не теряя бодрого расположения духа. – А как я ей звоню по десять раз и никто трубку не берет, так это в порядке вещей."

– Заведи мобильник, – сочувственно предложила Машка. Янино превосходное настроение мигом улетучилось без следа…

– Так где ты вчера была? – в Галькиных глазах разгорелся опасный огонек: ну вот, опять сегодня целый день проходу не даст!

– Как его зовут?.. – дурашливо подхватила Юлька, и девчонки с готовностью захихикали. К счастью, в аудиторию вбежала Оксана Юрьевна без обычной своей улыбки, с бровями нахмуренными дальше некуда и видом весьма решительным. Почуяв, как в воздухе явственно запахло жареным, десятый "А" с поспешностью разбежался по местам и нервно зашуршал учебниками.

– Не наелся – не налижешься! – полным сострадания голосом поставила в известность англичанка, конфискуя у них учебники вместе с тетрадями. И устроила развернутую, зверской сложности контрольную на целую пару. (Вот тебе и "своя в доску", держи карман шире!..) Она иногда так умеет: сыпет своими одесскими шутками-прибаутками, улыбается, закрывает глаза на всякие мелкие проколы с нарушениями, но стоит лишь расслабиться – и на тебе, сюрпрайз!

Хотя Янка справилась с заданием без труда и добрые двадцать минут до звонка валяла дурака. С английским у нее никогда не возникало проблем, peace of cake! (Запросто.) Зато на остальных членов банды было жалко смотреть – душераздирающее зрелище… И главное, ничем же им не поможешь, не протянешь дружескую руку: Оксана ходит между рядами, как раз мимо их компании, вроде мифический цербер, и сторожит всевидящим оком. Галька в свою шпаргалку ни разу даже краешком глаза не заглянула, не рискнула.

На перемене после английского девочки, казалось, начисто забыли о Яне и своих недавних приставаниях – неужели пронесло?.. Столпились вокруг Машки и наряду с контрольной шумно обсуждали ее новое мелирование перьями и очередной авангардный макияж – гвоздь сегодняшней программы. Когда Яна рассмотрела Машенцию поближе, то ей даже понравилось: ярко-оранжевые прядки в рыжих волосах смотрятся весьма и весьма… Как говорят стилисты, «освежает». (Намного лучше розовых, это факт.) «Но такие глаза ей по-любому не идут! – вернулась на свое насиженное место критическая мысль. – Как бы так помягче намекнуть? Или нет, лучше не буду, а то еще обидится…» Янка уже не раз замечала: если человек тебе нравится, то со временем становится совершенно безразлично, как он выглядит – может закручивать на голове хоть воронье гнездо и напяливать на себя что угодно. И всё равно кажется красивым, вот ведь интересно!

Прервал эти философские размышления Денис Кузьменко, по-свойски окликнул откуда-то сзади. (Он всегда появляется вот так неожиданно, выныривает из-под земли, как джинн из раскупоренной бутылки.) Странно, никого другого Янке бы в голову не пришло сравнить с джинном, неужели так удачно с ним гармонирует? С такой-то экзотической внешностью: маленький, щуплый, смуглый до светло-кофейного цвета, скулы по-монгольски острые, глаза раскосые… Только волосы не иссиня-черные, как можно было бы ожидать, а темно-русые. Но всё равно явно не славянский типаж, и угораздило же с такой фамилией! Иностранец иностранцем, и еще есть в этой непохожести на других какая-то скрытая привлекательность… Хорошо, что он мысли читать не умеет, хоть и джинн.

– Эй, Кнопка! – Кузьменко был, как всегда, сплошное остроумие. – Не спи – замерзнешь! – и легонько потянул сзади за прядь волос.

Яна из принципа не обернулась, только негодующе передернула плечом, как их Гаврила хвостом. Это прозвище ей дали в прошлом году во время лицейской поездки во Львов, на зимних каникулах: был там один "шкаф" раза в два ее больше, который внезапно проникся горячей симпатией. (Выражалась она в дразнилках и попытках "намылить", кровушки попортил порядочно…)

Снегу тогда навалило немеряно, Яна в первый раз в жизни столько его видела. (По приезде во Львов как раскрыла на вокзале рот, так всю неделю и не закрывала.) У них на юге это большая редкость, почти что экзотика – тем более чтобы лежал пушистым одеялом и не таял, и с неба сплошным потоком сыпятся всё новые и новые серебряные снежинки… Красотища, конечно, только вот как по этому великолепию ходить, спрашивается? У нее, как на зло, были новые скользкие сапоги на неизменной платформе – пускай даже небольшой, сантиметра четыре, но и того хватило с головой. Спотыкалась через каждые пять метров, мальчишки по этому поводу ужасно веселились, преобидно гоготали во всё горло…

И нет, чтоб по-человечески помочь подняться, куда там! Завели себе "джентльменскую" моду (именно в кавычках джентльменскую): едва кто-то из девчонок поскользнется, и тут же со всех ног на помощь несется рыцарь местного разлива. Вежливенько так интересуется, не ушиблась ли, ничего не болит – только расслабишься, развесишь уши, и начинается комедия… (Хотя кому как, для пострадавшей стороны далеко не комедия! Заю раз до слез довели.) Так вот, подхватывает галантный рыцарь девчонку подмышки – типа, айн момент, сейчас помогу подняться, – подержит в воздухе несколько секунд и садит обратно на снег, и придерживает за плечи, чтоб не встала. А потом по-новой, и еще, и еще, пока не почувствуешь себя абсолютной дурой, матрешкой-неваляшкой… Самой-то подняться почти невозможно, ноги с непривычки скользят и шуба тяжеленная, не развернешься, так что единственный выход – звать на помощь подруг. (Особенно с Юлькой шутки плохи, та может и по шее заехать, если надо!)

Пацаны вообще заметно поглупели от этого бесчисленного множества сугробов в человеческий рост и катков прямо на дорогах – ну точно, что в детство по второму кругу впали! Зато в последний день перед самым отъездом девчата на них отыгрались, отплатили той же звонкой монетой: затеяли для прикрытия перестрелку снежками в парке, а там заманили поодиночке каждого из мальчишек в засаду и "намылили" до ушей. Жаль только, вероломный "шкаф" увернулся, позорно дал дёру, аж подошвы засверкали! Ну, еще Петю не удалось повалить, тот стоял не шелохнувшись, как двухметровый дуб-исполин. Расставил пошире ноги, натянул на глаза шапку-ушанку – и всё ему нипочем, будто от кучки комаров лениво отбивается. Вот с этим, ясный пень, так запросто не сладишь, весовая категория не та…

Самое интересное, обращенный в бегство зловредный "шкаф" из параллельного десятого "Б" после возвращения домой Янку больше не задирал, как подменили хлопца. Только уважительно смотрел в коридоре издалека. Никто с тех пор про эту Кнопку не вспоминал, чему Яна Владимировна была несказанно рада… А то придумали, понимаешь, собачье прозвище!

Видя, что Янка не отвечает, Денис решил сменить подход: с чувством прокашлялся и приторно-нежно пропел:

– Яночка!

От этого пируэта она не выдержала и улыбнулась, пришлось обернуться:

– Чего тебе?

– Дай что-нибудь, – Кузьменко пошевелил в воздухе длинными смуглыми пальцами, точно набирая что-то на невидимой клавиатуре. Яна выудила из-под парты сумку, перевернула ее вверх тормашками и энергично потрясла. Посыпались разноцветные ручки (много ручек), различной тупости карандаши, тетради, пара недоеденных шоколадок, мятые рисунки, блестящие свежие каштаны, потом фонарик, расческа, помада и, наконец, несколько CD. Юлька наблюдала за всем с живейшим интересом:

– О, смотри, смотри! Женская сумочка.

Денис проворно выхватил из образовавшейся внушительной кучи один диск (Яна не успела рассмотреть, какой) и потащил к магнитофону, что извлекался из шкафа каждую перемену. Он, Кузьменко, уже года два как считается их классным диджеем, вот и старается что есть силы, зарабатывает репутацию. Ни тебе "здрасьте", ни "до свиданья"!

Словно бы в ответ на Янкино молчаливое возмущение, Зая с соседней парты запротестовала в Кузьменковскую щуплую и бесстыжую спину, налегая на украинское раскатистое "г":

– А-га! Мы ему диск, а он нам что?

– Зая, жадность тебя погубит! – по-дружески предупредила Юлька. А у Галины батьковны оборвалось терпение: не обращая ни на кого внимания, она крепко схватила Янку за руку и потащила в укромный уголок возле окна, где в прямом смысле припёрла к стене:

– Ну, рассказывай! Я же вижу, что-то случилось!.. – перевела дух и застрочила с новой силой: – Сколько ему лет?

Было ясно, что одним партизанским молчанием здесь не обойдешься, и не мечтай… От Галькиного агрессивного натиска Яна сразу же сдалась: если честно, то новость прямо рвалась наружу, должна же она с кем-нибудь поделиться! (Галька-то ей про своего Андрюшу все уши прожужжала: и такой, и перетакой, и разэтакий! Полное совершенство во плоти.) Яна только раскрыла рот, чтобы начать подробнейший рассказ, но тут горластой толпой набежали "свои" девчонки и ни о каком разговоре больше не могло быть и речи, аудитория не та. Машка без всяких церемоний любовно схватила ее за голову, дурашливо потрепала за уши и прижала к своему плечу – пользуется тем, что самая из их компании высокая:

– Янка-обезьянка!

– Машка-промакашка! Эй, руками не трогать! – Яна весьма удачно выкрутилась у нее из рук и отскочила на безопасное расстояние. (Если честно, то есть еще Юлька-дулька, Алька-палька и Галка-скакалка – ничто другое с Галей не рифмуется.)

Проходящий мимо Стас Капля, неразлучный Кузьменковский друг, ехидно бросил в их с Машей сторону:

– Подумай о своей ориентации!

"Что это он тут околачивается?!" – возмутилась про себя Яна, чувствуя, что закипает изнутри, как электрочайник. Машка покрутила пальцем у виска обидчику вслед, но сказать ничего не успела: подключилась Юлия свет Александровна, задушевным голосом спросила:

– Капля, тебе дурно?

Продолжения не потребовалось: Капля стушевался и слинял к своему месту, а девчонки еще минуты две смеялись, никак не могли угомониться. Вроде бы вполне благозвучное имя-фамилия – Станислав Капля, – всё чин чином… Но за последние полгода он немало от этой "капли" натерпелся, и положила начало всем страданиям престарелая историчка Римма Георгиевна. Дело было ранней весной, десятый "А" писал обширную контрольную о развитии промышленности в девятнадцатом веке – тема, скажем так, не вдохновляла, а за окном точно в издевательство звенела веселая барабанная капель. Стас, наверно, усиленно болтал с Денисом Кузьменко, потому что историчка вдруг насморочным голосом протрубила, пристально глядя в это заплаканное окно:

– Капля, тебе дурно? Можешь выйти.

С тех пор Капле прямо проходу не дают, никак не могут переключиться на что-нибудь другое. Головой-то Яна отлично понимает, насколько это несправедливо – ну не выбирал же он себе эту каплю! – но и сама частенько не может удержаться от смеха. Вот ей, конечно, повезло, что фамилия досталась вполне нейтральная и даже, как уверяют подруги, красивая – далекий польский прапрадед постарался. (По туманным семейным преданиям, граф Любомир Вишневский, сосланный в начале девятнадцатого века в таврийские степи. Только папа не любит об этом вспоминать, отшучивается: "Ну какие из нас графья! Давным-давно всё смешалось, здоровая рабоче-крестьянская кровь." Стоит лишь вспомнить, что они столько лет прожили в малосемейном общежитии – вчетвером в одной комнате, друг у друга на голове, – и сразу же отпадает всякое желание бахвалиться… Лучше об этом призрачном графстве помалкивать.)

Так вот про фамилию: могло бы и ей не повезти, получила бы в наследство от какого-нибудь запорожского предка кое-что с народным прононсом – к примеру, Дуля или Штанько! Тогда бы и плакала горючими слезами. На эту тему у Янки есть любимый студенческий прикол про армейскую перекличку:

– Рябошапка!

– Я!

– Перебийнос!

– Я!

– Перелезьчерезплетень!

– Я!

– Не фига ж себе хвамилия…

– Я!..

А дальше и того покруче, самые сливки – она как услышала в первый раз, завалилась под стол от смеха:

– Ну, господа новобранцы, теперь армия – ваша мать, а я ваш отец… Шо? Хто сказал, шо хочет быть сиротой?!..

Янка вслух рассмеялась, девочки на секунду прекратили свою болтовню и покосились на нее с подозрением. Сейчас точно кто-нибудь съязвит: «Тихо сам с собою я веду беседу!» Не ляпнули, сдержались. «Пожалуй, надо с ними поговорить, хватит уже Капле ни за что ни про что страдать! – в порыве великодушия решила Яна. – Повеселились – и хватит, хорош разрабатывать языки…»

Но провести воспитательную беседу на сей раз не пришлось: подскочила Юлька и тоже принялась дергать за волосы, нашла себе куклу!.. "Ну как сговорились сегодня! Пускай отращивают свои и потом делают, что хотят. А то взяли манеру!.." – Янка терпеть не могла, когда кто-то чужой прикасался к голове, даже маме не позволяла, та всегда обижалась. С недавних пор это стало нехорошей традицией: в маршрутках или троллейбусах в "час пик" бойкие пробивные тетки с авоськами восхищались ее волосами сперва устно, без рукоприкладства, но через пару-тройку минут точно так же принимались поглаживать, цокая языком, и трогать на ощупь. Как будто она, Яна, общественная собственность!

– Надо ее подстричь, – заключила под занавес Юлька и хищно защелкала в воздухе пальцами, изображая ножницы.

Долго терпеть эти издевательства Янка не стала, улизнула от своей банды и устроилась на галёрке на чужой парте – так удобней было за всем происходящим наблюдать. На диво созерцательное накатило вдруг настроение… Но одноклассники занимались каждый своим делом и ничем увлекательным развлечь ее не собирались, жаль! Ну, разве что Алина вела себя подозрительно: бессовестным образом оторвалась от коллектива и с начала перемены не двинулась с места, будто ей облили стул супер-клеем. Янка присмотрелась внимательней: Аля сидела вполоборота, киногеничным движением развернув голову через плечо в противоположную от подруг сторону. И что самое примечательное, улыбалась своей знаменитой белозубой улыбкой, от которой таяли даже железобетонные сердца учителей. (Впрочем, не всех, за исключением исторички: у той к Алькиным чарам стойкий иммунитет.) Зато на остальных действует безотказно: если добавить несколько капель смущения, легкого девичьего румянца, а за ним чистосердечного раскаяния, то вообще убойная сила!

У Янки в голове заворочалось очередное ценное соображение, пока что смутное и расплывчатое: оказывается, практически у каждой из девчонок есть своя фирменная фишка для выхода из нелегких житейских ситуаций. К примеру, она, Яна, не улыбается, а с точностью до наоборот: серьезно и выразительно смотрит преподавателю прямо в глаза, и ей почему-то всё прощают… (Надо будет порепетировать перед зеркалом, отточить мастерство, так сказать, – никогда ведь не знаешь, когда в следующий раз пригодится!) А Галька разыгрывает из себя скромницу, стыдливо опускает глазки долу, и тоже обычно срабатывает…

Алинка между тем перебрасывалась пустяковыми, ничего не значащими репликами с Романовым с четвертой парты, известным зубоскалом и насмешником. Нашла на кого время тратить!.. (Вот этому на фамилию грех жаловаться: Лёша Романов по прозвищу Наследник, или Цесаревич – тоже Оксана придумала…) Из любопытства Яна всё же прислушалась (ну хоть какая-то от этого музыкального слуха польза!):

– …Так что было на этот раз? Утюг перегорел, лифт сломался, троллейбусы не ходят? – речь, очевидно, шла об Алькином опоздании на английский.

– Лак долго сохнет, – Алина кокетливо помахала перед его носом ярко-розовыми с перламутром ногтями устрашающей длины. Эти ногти были печально – а местами и не печально! – известны в широких лицейских кругах. Та самая занудная историчка Римма Георгиевна не раз точила на них зубы и поднимала вопрос ребром на каждом родительском собрании, но пока что безрезультатно. (И в самом деле, ей что, жалко?.. Вреда-то от них никакого: Алька вон даже контактные линзы умудряется снимать-одевать, приспособилась.)

Совершенно без надобности встряхнув головой, Алинка смахнула кровожадными когтями косую светлую челку со лба, и Яна от неожиданности растеряла все свои предыдущие мысли. Нет, всё-таки верно Алан Пиз подметил! Его "Язык телодвижений", мировой бестселлер, уже несколько лет заслуженно считается у нее любимой настольной книгой – столько всего полезного оттуда почерпнула, не счесть… Например, если девушка при разговоре часто прикасается к волосам – это самый верный признак, что флиртует. А если к лицу – то нервничает, не знает, что сказать.

Но тут пришлось отвлечься на новый инцидент: на первый план выдвинулся Петя. (Как окрестила его Оксана Юрьевна, "самый большой авторитет в классе". Причем большой во всех отношениях…) Петр упоенно рисовал на доске что-то загадочное, занимая мощным силуэтом добрую ее половину. Самые любопытствующие из "ашек" столпились у него за спиной и уважительно молчали, чтоб не отвлекать от творческого процесса – ну, на то он и "большой авторитет"! Любой другой бы на Петином месте рано или поздно начал злоупотреблять своим влиянием, но тому до сих пор ничего подобного и в голову не пришло. Недаром говорят, что крупные люди обычно спокойные и добродушные – наверно, по причине хорошего пищеварения.

– Что это будет? Ну покажи! – Зая подпрыгивала рядом с ним на месте, как маленький округлый Пятачок, и даже голос такой же невыносимо пронзительный, оптимистичный: "Винни, Винни!" Хотя с другой стороны, они вместе с внушительным неторопливым Петром напоминают еще одно произведение из школьной программы – басню Крылова "Слон и Моська"…

"Ашники" изнывали от нетерпения, наконец Петя отодвинулся в сторонку и народу предстало ярко выраженное негритянское лицо: широкий приплюснутый нос, курчавые волосы, крупные серьги в носу и в ушах – вот с ними, пожалуй, перебор… Янка не удержалась и слегка позавидовала, до того колоритно у Петра получилось – конкурент!..

– Петя, не губи свой талант! – авторитетно посоветовала Юлька, и в аудиторию шумно ввалился физик с крупногабаритными таблицами под мышкой. (Не вошел, как все уважающие себя преподы, а именно ввалился, неловко застрял с громоздкой поклажей в дверях. Типичный гениальный ученый из простеньких комедий: в круглых очках с толстыми линзами, заросший по периметру длинной и не слишком опрятной каштановой шевелюрой, движения порывистые и в то же время неуклюжие – классический персонаж!)

Прокладывая себе путь к учительскому столу, физик мельком покосился на доску и замер на полпути, смешно занеся ногу над грязноватым полом. Точно не решался на нее ступить. Но всё же ступил, и перешагнул, и подобрался поближе к доске, чтоб рассмотреть этот неизвестный науке феномен во всех подробностях. Вон и про свои таблицы забыл:

– Это что, тоска по русским лицам?

Десятый "А" дружно оценил его остроумие, опять поднялось то, что Оксана по-одесски называет "хай":

– Не вытирайте!

– Пусть будет!

– Тише! – физик поморщился, как от разыгравшейся не на шутку мигрени: – Скалы Крайнего Севера во время птичьего базара.

Физик у них университетский, молодой и бородатый, Яна пока что не запомнила, как его зовут. Как-то кучеряво. Оксана по секрету рассказывала, что он то ли математический, то ли еще какой талант – несмотря на свой не слишком солидный возраст, успел защитить две диссертации. Кроме него, в лицее много преподавателей из соседнего универа – лицеисты считаются там вроде как подшефными. А всё директор постарался, непонятно вот только, какими калачами их сюда заманивал?.. И еще в прошлом году ввел вместо обычных школьных уроков пары, как в высших учебных. Скорей всего, следуя принципу: «Главное в нашей жизни – хоть чем-то отличаться!» Переборщил с этими парами дальше некуда – попробуй высидеть без движения восемьдесят минут! Ни в одной нормальной школе такого нет, гестапо самое настоящее… А как вам большая перемена длиною в час десять? Это уже нечто, не поддающееся описанию.

Зато выпускные экзамены из лицея будут одновременно вступительными в тот самый технический универ неподалеку от лицейского корпуса – конечно, для тех, кто захочет. (Янка после каникул в этом сильно сомневалась. Только маме до поры-до времени решила не говорить, нечего заранее воду мутить…) И вообще, не надо ей такого гарантированного будущего, что даже разницы никакой на новом месте не почувствуешь! Те же самые университетские преподаватели и примелькавшиеся за три года физиономии лицеистов, и привычный троллейбус-"восьмерка" по утрам – скукотища!

Хотя если так подумать, задача номер один – сохранить в полном составе их лихую компанию, а всё остальное – это уже дело десятое. Вот бы поступить куда-нибудь всем вместе, хотя бы в Одессу, совсем ведь рукой подать… Вот это была б студенческая жизнь!

Но что ни говори, а "взрослые" преподы выгодно отличаются от обычных учителей. Не кричат и не переходят на личности (как историчка, самый яркий пример), а называют всех исключительно на "Вы", от чего хочется вести себя сдержанно и солидно, как настоящие студенты. Но не всегда получается; верней, почти никогда не получается. Чаще бывает так, как возмущается их тоже университетская математичка Елена Аркадьевна: "Неорганизованная масса!" Не слишком-то приятно, наверно, этой ученой братии со всеми их степенями и прочими регалиями возиться с детьми…

– Тема нашего занятия: «Электромагнитные колебания», – физик принялся развешивать на доске разноцветные картонные таблицы, для нескольких не хватило места и он заметно растерялся. Неужели не знает, что куда девать?..

Минуты две Яна мучительно раздумывала: может, проявить свой врожденный гуманизм и вызваться в качестве добровольной помощницы? (А что скажет Макарова со своими приспешниками, так кого это колышет!) Но на ее голову уже назревали события посерьезней… Галька, по-видимому, решила не терять времени попусту, а сразу брать быка за рога, и ухватила Яну за локоть своими цепкими клешнями-пальцами. По выражению Галиного лица было яснее ясного, что отпираться больше не имеет смысла:

– Ну, и сколько ему лет?

– Не знаю… – действительно, как-то забыла спросить, показалось неважно.

– А где он учится? Или работает?

– Не знаю, – говорили-то с Сережкой о чем угодно, только не об анкетных данных "что-где-когда"! "И в самом деле, где же он учится? Живет как будто бы на Острове, или нет?.." – Яна почувствовала себя непроходимо глупо. Да и Галина батьковна аж никак не способствовала поднятию самооценки, косилась на нее с нескрываемой иронией, насмешливо поджав накрашенные вишневой помадой губы. Подумаешь, великий специалист в сердечных делах!

– Ну ты, мать, даешь! А его телефон у тебя есть?

– Нет! У него есть мой, – резко оборвала ее Янка. Кажется, начинает заводиться, с чего бы это?.. Чтоб успокоиться и занять чем-то руки, она принялась бездумно перебирать на столе свои тетради в ярких "сериальных" обложках, и вдруг вытащила из-под самой нижней сложенный вчетверо тетрадный листок в клетку. На развороте красовались крупные корявые буквы синей пастой: "Я. В." (Яне Вишневской, иначе и быть не может! Потому как нет у них в классе никаких других "Я. В.".) Сгорая от любопытства, она неловкими от спешки пальцами развернула листок, перед глазами поплыли неровные строчки: стихи, что ли? "Любовная записка! Вот стихов мне еще не посвящали… – это была самая первая мысль. – Только почему печатными буквами?"

"Мне нужен труп.

Я выбрал вас.

До скорой встречи!

Фантомас."

Она замерла в полной растерянности с приоткрытым ртом и отчаянно захлопала длинными, похожими на кукольные ресницами (которым завидовали все девчонки в классе): "Вот это да! Вот те и записочка…" Галька, не теряя ни минуты, выхватила у нее из рук этот литературный шедевр и жадно впилась в него взглядом:

– Первый класс, вторая четверть! Кто?

Чувствуя себя еще более глупо, чем во время Галькиного допроса с пристрастием, Яна в недоумении потрясла головой: ну что на это можно сказать?.. Не давая ей опомниться, с задней парты потянулась нетерпеливая Юлькина рука, на этот раз без линейки:

– Чего это там у вас? Дайте позекать! – секунда – и они на пару с Алиной взахлеб читают ее записку, глаза прямо-таки горят от восторга. Не хватало еще, чтоб по рукам пошло! Подтверждая Янкины наихудшие опасения, остальные члены банды на первой парте тоже заволновались – видимо, отдаленные слухи добрались и до них. Зая жалобно на весь класс заныла:

– Дайте мне! Ну что вам, жалко? Ленин завещал делиться!

Зато Машка-Марианна была предельно деловита, бизнесвумен:

– Что там такое?

– Кто-то прикололся, – доходчиво объяснила Юлька и захихикала.

Физик уже минуты две как смотрел на них с неописуемым укором в красивых прозрачно-карих глазах. "Ему бы еще бороду сбрить и прическу подправить – был бы очень даже ничего", – совершенно невпопад подумала Яна.

– Девочки! Я вам не мешаю? – они из вежливости притихли, готовые в любую минуту возобновить увлекательное обсуждение этого ЧП. Яна откинулась до упора на своем расшатанном стуле и принялась взглядом сканировать класс, пытаясь вычислить, кто бы это мог быть. (Всё равно рано или поздно себя выдаст, просто не может не выдать!) Вот и первые подозреваемые: Денис, мелкий пакостник, тихо на своей галёрке веселится, и зловредный Капля по правую руку лыбится во весь рот! Давно она не видела, как эта мрачная личность смеется… Так ничего и не решив, Янка склонилась к Гале и заговорщицким шепотом спросила:

– Как ты думаешь, кто?

– А кто еще может быть? Больше некому.

Не сговариваясь, девочки синхронным движением обернулись и многозначительно уставились на Дениса – тут бы и самого толстокожего проняло до костей. Но тот решил сыграть в полную непонятку, в притворном недоумении вытаращил раскосые восточные глаза. Вышло вполне правдоподобно – талант!..

После физики – ну наконец-то! – они были свободны. Но девчата расходиться по домам не спешили: бурно обсуждали самый главный за сегодняшний день инцидент и в сотый раз перечитывали «Фантомаса». Зато Яна как-то сразу, в одночасье, от всего устала, недавнее возбуждение быстро прошло и настроение упало до катастрофической отметки. (В первую минуту действительно показалось прикольно, но сейчас, если задуматься, то как-то не очень… А она еще радовалась, как дурочка: «Йес, любовная записка!» Подфартило, короче.)

Яна на секунду закрыла глаза, нисколько не заботясь, что о ней подумают всякие досужие языки во главе с Катериной Макаровой, и попыталась сосредоточиться. Но вИдение упорно не приходило, словно решило взять бессрочный отпуск на всю оставшуюся жизнь… "Ну хоть какую-нибудь подсказку, ну пожалуйста!" – взмолилась она мысленно, непонятно к кому обращаясь. Теперь ни за что на свете не сможет спать спокойно, пока всё не выяснит!

И одновременно с этой мыслью почувствовала на себе знакомый неподвижный, тяжелый по ощущениям взгляд: Стас Капля смотрел на нее издали, не отрываясь, и через бесконечно долгое мгновение небрежно улыбнулся уголком рта. От этого сочетания Янку прошиб холодный пот и одновременно с тем бросило в жар: леденящий душу безжалостный взгляд и любезная улыбка на губах, чтоб подсластить пилюлю… В самых глубинах памяти заворочалось что-то давно забытое и откровенно жуткое: кто-то невидимый глазу монотонно забубнил как будто бы на латыни, и пахнуло неизвестно откуда промозглой сыростью подземелья. Так вот почему она не может на него долго смотреть, всё внутри сопротивляется! Он когда-то был…

Янка наугад нашарила в нише под столом сумку, рванула ее на себя и в близком к панике состоянии ринулась к двери, забыв про разбросанные по парте тетради и ручки. В голове беспорядочно понеслись обрывки каких-то разрозненных фраз – их Мастер Рейки как раз на эту тему что-то говорила на том единственном семинаре в августе, на который Яна умудрилась попасть… (На нее иногда находит: целые куски текста запоминаются дословно, со всеми паузами и мельчайшими интонациями. Не всё подряд, конечно, а лишь то, что особенно поразило.)

Вот оно, вспомнила! Память услужливо подсунула нужную страничку: "Безответная любовь – это обычно кармическое, мы любим и страдаем по тому, кого в прошлом сильно обидели. Так легче всего отдать старые долги, через любовь." Но от этого тоже не легче: она-то тут при чем?! Никаких же пакостей этому Капле не делает, обходит десятой дорогой! Если чем и отравляет его молодую жизнь, то самим фактом своего существования, тут уж ничего не попишешь… Не переезжать же из-за него в другой город!

Гордо вскинув голову, Яна развернулась на каблуках и полной достоинства походкой вернулась из коридора обратно в аудиторию. (А то еще "этот" подумает, что она его испугалась! Тоже мне, герой-современник!..) Девчонки ее панического бегства даже не заметили, и без того было кому развлекать: верная Галька развернула бурную деятельность и вовсю наседала на Дениса. Ну точь-в-точь квочка, защищающая своих цыплят, даже руками-крыльями с рукавами фасона "летучая мышь" принялась размахивать в целях устрашения:

– Очень остроумно, дальше некуда! Петросян отдыхает!

Кузьменко отбивался с ленцой, Каплю на помощь не звал:

– Уберите ее от меня! Что это с ними сегодня? Ты что, на голову упала?.. – но под конец сдал позиции и нестройным галопом припустился к двери, вот это зрелище! И братанА-дружбана своего неразлучного забыл – кстати, что-то он, дружбан-то, не торопится… Наконец ушел. Ну что ж, с сегодняшнего дня роли круто поменяются: Янка сама будет за ним издали наблюдать во избежание всяких неожиданностей, не повредит! Хотя… Не исключено, что именно этого он и добивается, поэтический вопль о внимании. С трудом очнувшись от тяжелых свинцово-серых мыслей, она развернулась к довольной своей сокрушительной победой Гальке:

– Это не Денис.

– А кто?

– Другой человек. Я увидела.

– Кто?

– Все ответы есть внутри тебя, – Яна без тени смущения принялась цитировать Мартына, руководителя Клуба кастанедовцев, куда они с девчатами иногда бегают на тренинги.