Текст книги "Девушка с веслом"
Автор книги: Татьяна Козырева
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Жадность – это скверно.
Из м/ф «Остров сокровищ»
Инфы у начальника не было. Не было ни в справочном бюро, ни у таксистов, ни где-то на стене... Адмирал отлично знал, где и как оставляют записки для отставших, не говоря уж о том, что совсем недавно он читал про аналогичную ситуацию в Слюдянке. Сельвачёв был уверен, что я их группу не догоню, однако поступал мудро. Напрашивался однозначный вывод: Минин обиделся. Причём, что досадно, совершенно справедливо обиделся. Я ему железно обещала быть вовремя, а сама не только в поезд не загрузилась, но и по трассе опоздала. Ладно, хорошо хоть билета на поезд не взяла, а то бы и на бабки попала.
О’кей, он захотел усложнить мне задачу, а я попробую её всё же решить. Сама виновата, теперь буду расхлёбывать.
Какая-то группа водников забирает вещи из камеры хранения и грузится в автобус до Усть-Коксы. Карты у меня нет, но соображаю, что это сильно по пути. Тут бы мне к ним и прихвоститься, но надежда умирает последней, к тому же с ними пришлось бы скидываться на заброску, а жаба давит: ехать далеко.
Съедаю тощий чебурек у продавца, который хвастает, что прошёл Чулышман. Это «беспредельная» река – 6-й категории сложности. Ну-ну. Гружусь в трамвай (билетики – Пагиреву) и возвращаюсь на трассу. На вокзал потрачен час.
По-местному уже полдесятого, темнеет. Активной светотехники у меня нет. Куда меня, мазохистку, чёрт несёт?
Голосую под фонарём напротив местного музея, закрытого. Ура – через пять минут Toyota до Горно-Алтайска. Очень заботливый драйвер, однако. Завозит меня в сам Горно-Алтайск, который в стороне от трассы, на переговорный пункт, чтобы выяснить, предоставляет ли местная сотовая сеть роуминг МТСу. Увы, не предоставляет. Мужик вывозит меня обратно на трассу, там находится посёлок Майма, и по нему бродят пьяные толпы. Драйвер долго напрягался, как же со мной быть, потом узрел ГАИшников с машиной и поручил им следить, чтобы ко мне не приставали. Обменялись с ним адресами, чтобы написать, как прошло путешествие. У него оказался цивильный е-мэйл. Не написала, как всегда.
Стою, народ задаёт все те же идиотские вопросы про весло, только заплетающимися языками. Локалы предлагают подвезти в пределах 1 км. Но вскоре стопится «99-ка» километров на 20. Драйвер относительно трезв, но его подруга пьяна в стельку. Он её катает по ночной дороге для романтики, а она всё время тянет руки куда не надо... в смысле, не надо за рулём. А дорога и без того серпантинистая. И громко, радостно восклицает:
– Ав-то-стоп! Это же здорово! Ты не понимаешь, это же настоящая жизнь! Вот где ррромантика!
Да уж. Какой там экстремальный сплав, уже адреналина полные ботинки, а что там впереди...
Везут меня дальше, чем собирались, и заботливо высаживают около кемпинга. Рядом пост ГАИ, это поворот на посёлок Ая. По-местному первый час ночи.
Изо всех сил надеясь, что документы опять не спросят, пристаю к ГАИшникам с расспросами. Вроде, бегал тут днём какой-то мужик, все спрашивал про мараловодческую ферму. Как выглядел – не помнят, машину тоже не помнят: дело было днём, проезжающих не регистрировали. Никакой инфы для меня никто не оставлял. Ну, Минин, не очень-то ты хотел меня в этом походе. Оно и понятно: в последнее время я вела себя по отношению к нему плохо.
Менты регистрируют все машины, даже праздношатающихся локалов, и предлагают мне, как обычно, подождать внутри. Я уже не протестую: тёмные силы так тёмные, поздно пить боржоми и заботиться о моральном облике. Внутри на потолке сидит множество жуков, похожих на тараканов, они всё время падают за шиворот. Но снаружи похолодало, а потрошить рюкзак уже сил нет.
Меня хотели привлечь в качестве понятого (ой!) для изъятия прав у местного пьяницы, но решили, что Москва далеко, и передумали (уф!) Местные ГАИшники пугали меня горно-алтайскими коллегами: типа, алтайцы все козлы невменяемые. Такое мнение о соседней нации бытует везде, поэтому я особого значения их словам не придала. Много я слышала баек про злобных алтайцев – ну что ж, придётся на собственной шкуре проверять, а куда теперь деваться.
Мне сказали, что дорога на верховья Катуни ответвляется от Чуйского тракта у посёлка Онгудай, туда я и просилась. Менты посадили меня в автобус с туристами (может, даже теми же, кого я видела на вокзале) до Онгудая. Надо бы было с ними пообщаться поподробнее, но я была уже совсем никакая, поэтому предпочла извлечению информации сохранение здоровья: оделась потеплее, завалилась на рюкзак в проходе и отключилась.
Разбудили меня на злобно-алтайском посту. Здесь уходит дорога к верховьям Катуни. Надо опять общаться с ментами.
Один говорит, что пол-суток назад 14 туристов, вроде бы из Москвы, ехали в обратном направлении. Как это? Иду к другому менту, а тот подозрительно щурит и без того узкие глазки и требует документы. Ну вот, началось. Должно же было когда-то начаться. А сидела бы в автобусе – и проехала бы спокойно... правда, так и не узнала, куда. Но теперь уже поздняк.
Извлекаю свое барахло, тепло прощаюсь и покорно плетусь на пост. Два мента плотоядно облизываются. Богатенькая туристочка из Москвы – лакомый кусочек в глуши, где из драйверов много не выдоишь. Первым делом спрашивают, сколько у меня денег. А их действительно много – пять тысяч рублей, потому что планировались большие расходы: долгая автозаброска – от Бийска не меньше 500 км, 2-3 дня на лошадях, много спиртного (у Минина принято квасить особенно рьяно), а я ещё взяла с запасом на случай эвакуации из ненаселёнки: мало ли, река-то серьёзная. Водники обладают непостижимым свойством: вечером ухрюкаются в ноль, а утром все – как стеклышки, и никакого похмелья в порогах. То есть, если аварии случаются, пьянство тут ни при чём. Возможно, из этого правила есть исключения, но это не мы!
Так вот, эту кучу бабок я по своей всегдашней беспечности хранила в пределах досягаемости. Сейчас начнут обыскивать – и сразу обнаружат. Матерю себя в душе и отвечаю ментам почти честно: четыре тыщи с собой. Они уточняют: долларов? Потом я ещё неоднократно убеждалась: на Алтае принято считать, что в Москве рубли не в ходу, а расплачиваются исключительно долларами. И их можно понять... Но и рублей столько в здешних краях – целое состояние.
Старший мент занудно расписывает, где и как долго будут устанавливать мою личность, а связь здесь плохая и всё такое. Предлагает пойти на должностное преступление за большое вознаграждение – ведь это же опасно для его карьеры.
– Сколько?
– Ну-у-у... половину наличности.
– Да вы что, я до дома не доберусь! – Отчаянный взгляд симулировать не приходится.
Напряжённая умственная деятельность, внутренняя борьба. С обеих сторон.
– Ладно, тысячу. Нам на двоих.
– Да вы что!
Мента осеняет – глазки становятся сальными.
– Можешь все деньги при себе оставить. А нам по полчаса уделить. Через час сменяемся.
Ну, дудки. Если уж заниматься проституцией, то я стою дороже. Даже английская королева в такой ситуации торговалась. Правда, не совсем в такой.
Мне дают час на размышление. Потом сменятся и увезут чёрт-те куда для разбирательства. Реально могут увезти – из вредности. А если обыщут и доберутся до дна рюкзака – там литр спирта... о-о-ох... не хватало только негативно настроенных пьяных алтайцев.
Стараюсь сбить цену – ни шиша, упёрлись рогом. Я с горя жую пряники из общественной раскладки. Для усиления эффекта мне не дают воды, хотя на столе стоит бутылка. Ничего, высасываю остатки своей.
Менты закрывают глаза, типа, дремлют. Но попробуй сбеги – машин нет, а у них своя стоит за углом. И растительность вокруг такая хилая, что не спрячешься.
Принимаю решение: хрен с ними, с бабками, ещё заработаю. Сую начальнику штуку и рву когти, пока им ещё что-нибудь в их узкоглазые бошки не взбрело. Ухожу пешком всё дальше от Чуйского тракта, заодно выясняю, что тут никакой не Онгудай, а Туэкта, и здесь указатель на Усть-Коксу. Позже я узнала, что туда ведёт и другая, более популярная дорога от Бийска, а здесь до самого Усть-Кана (а это почти полпути, 100 км) движения нет. Вот не суйся в глушь без карты!
Бреду, дышу горным воздухом и старательно утешаю себя разными мудрыми высказываниями, типа «деньги экономить – что воздух экономить», но жаба все равно давит. Самое обидное, что мои кровные достались самому низкому отродью – ментам, а на эту сумму, зря пропавшую, я могла бы прокатиться со своими в поезде и избежала бы стольких мучений. Ну да ладно, вот цивил бы без паспорта вообще носу из дому не высунул, а меня уже в стольких ситуациях какой-то хранитель уберёг, а сколько ещё предстоит. Нельзя же совсем без потерь. Материальных ценностей у меня полный рюкзак, а жизнь и здоровье терять как-то больше жалко... На том и утешаюсь. Шагаю и напеваю в такт:
Раз – два – три – четыре – пять,
Знаете, наверно:
Раз – два – три – четыре – пять,
Жадность – это скверно.
Раз – два – три – четыре – пять,
Скажем без подвоха:
Раз – два – три – четыре – пять,
Жадность – это плохо.
Наблюдаю забавную картину: три лошади в строгой очерёдности чинно идут на заправку. Видимо, для них она и предназначена, ибо машин нет.
Не совсем так, всё же есть, но едут они на 5-7 км и весьма редко. Стопятся все, удивляются, прикалываются. Половину дороги прохожу пешком, чтобы не скучать и создавать видимость деятельности. Виды кругом симпатичные, хотя моросит изредка. На зелёных горушках лежит туман, пасутся тучные стада, не сравнить с кавказскими тощими коровёнками. На дороге нашла большой огурец: видно, выпал у кого-то из кузова. Обтёрла и съела.
Встречаемые аборигены усиленно рекламируют автобус, который пойдёт «видимо, в одиннадцать, но не позже часа». Помучившись с локалом, понимаю, что без автобуса я доберусь до приличной трассы к завтрашнему вечеру, а поискать следы нашей группы всё же хочется. Одолела я в общей сложности километров 45 за пять часов, обломалась и приняла предложение гостеприимной аборигенки поесть у неё в избе. Сметана консистенции творога, молоко из-под коровы, чай на горных травах с молодым мёдом, хлеб домашней выпечки – как бы это было здорово, если бы дурацкий адреналин в крови не портил пищеварение. Селяне встречались всевозможных кровей в разнообразных пропорциях – кто только не приезжал на Алтай. И все исключительно доброжелательные, и почти все трезвые. Тут бы мне и забить на поиски, и заняться изучением алтайского быта – так ведь нет, втемяшится в башку какая блажь – колом ее оттудова не выбьешь.
Выбралась на остановку, чтобы не прощёлкать автобус. Было холодновато и сыровато, но не так, чтоб слишком. За час не проехал никто, кроме жителей деревни, и никто не пришёл, кроме компании поросят и отдельных куриц.
Автобус пришел в 11.20, и содержались в нем люди цивильного вида. Выяснилось, что я ела в поселке Ело. Пассажиры наперебой давали мне советы, причем особенно усердствовал грязный нетрезвый алтаец. Разобрать его речь было почти невозможно, зато он выразительно дёргал меня за рукав. Цивильная тётя, почти русская, рекламировала рейсовый вертолёт из Горно-Алтайска до какой-то базы под Белухой, он летает два раза в неделю, и билет в один конец стоит 1800 руб. Еще она написала мне на карточке гостя отеля «Горный Алтай», расположенного на улице Эркемена Палкина, телефон «презедента» турбазы Кучерла. Очень мило, только откуда бы позвонить в горах?
Реально ценную информацию предоставил совершенно европейского вида дядя. Он разъяснил, что коней обычно нанимают на двух базах: Тюнгур и Кучерла, они находятся рядом друг с другом в 60 км за Усть-Коксой. Немного не доезжая Усть-Коксы есть база в поселке Огнёвка, но туристы туда обычно не ездят. А маральников, то есть мараловодческих ферм и колхозов, в округе не меньше сотни.
Ох-ох. Сколько новых слов за последние сутки. Я решила доехать до Тюнгура с Кучерлой. И – гулять, так гулять – взяла билет не до Усть-Кана (полдороги), а сразу до конечной – Усть-Коксы. К тому времени, когда я определилась, кондукторша уже заметно беспокоилась и грозила высадкой. Так за всю дорогу я потратила на проезд 100 рублей, плюс билетики в городах. Хорошо это или плохо – что я стала ездить за деньги – чёрт его знает.
Автобус шёл неторопливо, и дяденька взял на себя роль гида. Всё бы здорово, только я засыпала на ходу. Истории населённых пунктов я благополучно забыла, зато хорошо запомнился крутой перевал Громотуха, названный в честь речки. Дорога там узкая, кривая и неогороженная. Так и кажется, что сейчас автобус со всеми пассажирами загремит в этот поток, подтверждая название.
Прибыли мы на конечную в полчетвёртого дня, и по совету дяденьки я провела опрос торговцев на главной площади. Он ничего не дал, зато рекламный стенд с картой местности и телефонами подтвердил, что все туристы едут в Тюнгур. Многочисленные таксисты предлагали услуги, но я скооперировалась с тремя девушками, движущимися в нужном направлении, и они пообещали поймать машину на окраине и подсадить меня. Получилось, однако, с точностью до наоборот: я поймала КамАЗ в двух шагах от центра, а цивилки от него почему-то отказались. Так я уехала аж на 18 км, а дальше – чисто крутизна попёрла.
ГЛАВА 4
Ну чего ты вылупился, дядя?
Джентльмена, что ли, не видал?
Ну, а что катаюсь на ночь глядя –
Тут уж извини, не подгадал.
Почти Асмолов
Первая машина за 15 минут собиралась ехать на 10 км, но её экипаж состоял из джентльменов, как и подобает экипажу серебристого Nissan Patrol. Кодекс чести алтайского джентльмена, однако, не обязывает его быть трезвым. Трезвость экипажа убывала в передне-заднем направлении, то есть драйвер и пассажир на переднем сиденье были слегка навеселе, трое на заднем говорили с запинками, а в корме вместе с грязными запчастями содержался дядя Вася, который изредка вскакивал, обводил присутствующих расфокусированным взглядом и изрекал:
– Да! Будем! Водки дай, ага!
И всё же эта гоп-компания несомненно внушала доверие. Фанаты техники безопасности и просто осторожные люди могут хвататься за голову, но я, пообщавшись две минуты, втиснула в корму машины рюкзак, весло и себя. Тем более что дождь усиливался.
Мужики прониклись моей проблемой и единогласно решили доставить меня в Тюнгур – лишние 40 км по размытой грунтовке. По дороге они в обязательном порядке продемонстрировали мне местную достопримечательность – «плачущие» камни на берегу Катуни. На них в любую жару есть влага. К сожалению, оценить этот природный феномен не удалось, ибо всё кругом было мокрое.
Рядом рыбачил пацанёнок, он угостил нас одним крошечным хариусом, и мы все вежливо съели по сырому кусочку. Вкусно и безопасно: паразиты в нём не водятся. На кустах росла малина. Под кедрами валялись шишки, их все собирали и вручали мне, а драйвер торжественно подарил букет из местных цветов, вырвав их с грязными корнями. От водки я упорно отказывалась, торжественно обещая, что немедленно выпью, как только мы приедем на базу и найдем наших.
Пока джентльмены выпивали, маленький рыболов показал мне могилу на берегу: не табличка, а большой обелиск с живыми цветами. Я удивилась: где же здесь можно погибнуть – река ровная как асфальт. Ещё больше удивилась, посмотрев на даты: мальчишке было 11 лет. Гид объяснил: парень ловил рыбу, и лодка перевернулась. Ах, да, я и забыла, что так на воде тоже бывает.
Поехали дальше, щёлкая орешки. Они еще недозрелые, молочные, но уже вкусные. Меня учили, как их правильно разгрызать.
В Тюнгуре нашли начальника базы Серёгу. Вот приятный алтаец – на вид чистокровный потомок местных племен (телеуты или теленгиты – короче, телепузики), а пьёт умеренно, похоже, чисто за компанию. А попробуй в компании откажись: «ты меня уважаешь?» Есть такое расплывчатое понятие «приятен в общении». Я специально над этим не задумывалась, но могу сказать, что именно у него просто нет таких черт, из-за которых монголоидов называют «чурками».
Наши в Тюнгуре не появлялись. Серёга обрадовался оказии, вмылился в машину и поехал с нами в Кучерлу по своим делам. Это на другом берегу Катуни, через подвесной мост. Там тоже не обнаружили следов присутствия наших, зато познакомились с голландцами. Меня накормили каким-то рагу в огромном пластиковом стаканище и упорно пытались впихнуть ещё какую-то еду.
Серёга рассудительно просчитал все возможные варианты. Весь июль шли дожди, реки поднялись, это хорошо. Но водники на верховья Катуни забираются очень редко, одна группа брала коней две недели назад. Мимо проплывают многие, я могу посидеть и подождать своих. Но какой смысл: больше половины интересного остаётся вверху. Дело в том, что тут Катунь образует большую дугу, Тюнгур – ближайшая на трассе точка к горе Белухе, откуда берет начало Катунь. Высочайшая вершина Сибири и величайшая река Горного Алтая, сплавиться с самого верха престижно, но геморройно туда добираться, а сплав не особо интересен, поэтому маршрут не популярен. Традиционное начало – выше по реке, но ниже по трассе – от Усть-Коксы.
Но наши хотели коней – где же они их брали? Одну тропу к верховьям размыло дождями, и она закрыта, туда никто коней не пустит. Остается вторая, и раз здесь нашей группы не было, договариваться о транспорте они могли только в Замульте – это за Мультой, куда наши джентльмены изначально направлялись. Эх, надо было сначала туда заехать, а теперь с ними возвращаться – значит, с ними и оставаться в случае облома. А они всё пьют и пьют.
Серёга утверждал, что вариант с Замультой дохлый, и предлагал пожить на базе.
– А что я здесь буду делать?
– На Белуху сходишь с кем-нибудь.
– Так у меня снаряги нет.
– А мы тебе резиновые сапоги дадим.
Н-да, такая форма для восхождения на высочайшую вершину Сибири меня позабавила. И я решила для очистки совести проверить последний дохлый вариант. А зря. Пообщалась бы с «рерихнутыми» – фанатов Рерихов под Белухой много тусуется. Как выяснилось впоследствии, очень скоро дождалась бы свою группу. Минин, лентяй, на самые верховья так и не повёл народ.
А главное – джентльмены из Nissan’а хоть и неагрессивны, но ужрались, черти. Так хотелось остаться в безопасном обществе алтайца Серёги. И кто знает, к чему бы это привело. Уезжая, я почему-то подумала, что он в профиль похож на марала. Не знаю, как там насчет рогов...
Мульта тоже была напротив от трассы (если можно так назвать разухабистую грунтовку), на другом берегу Катуни. Проезд через мост оказался условно платным, я хотела допросить сторожа, но он, трудоголик такой, по случаю ливня куда-то свалил. Джентльмены уже соображали слабо и не могли взять в толк, чего мне ещё надо, почему я всё ещё отказываюсь выпить, раз в Тюнгур мы уже съездили. И начали обижаться: дескать, мы тебя покатали, а ты нас не уважаешь. Пришлось приложиться, благо у деда-старовера, к которому мы заехали, нашлась медовуха «на 24 травах». Она была гораздо вкуснее водки и, надеюсь, полезнее.
Сосед драйвера (или сам драйвер, я их стала путать, потому что они были похожи и всё время менялись местами) нарвал в чужом огороде лилий и тоже подарил мне. Я их с колен убирала, потому что они мокрые, а он обижался. Дядя Вася переместился на заднее сиденье, оттуда бессмысленно таращил мутные голубые глазки и пытался ухватить бутылку. Так мы катались по деревне Мульта. По дороге подобрали двух трезвых женщин, это к их родственникам в гости приехала вся компания. Стало еще теснее, покатушки продолжались. Мужики всё допытывались, отчего я такая невесёлая, а я уже с трудом удерживалась от истерики. С помощью баб удалось направить машину в Замульту, её от Мульты отделяет одноимённый приток Катуни. Там царило запустение, нескоро отыскался один парень, который назвался сыном смотрителя моста и убил последнюю надежду:
– Если бы вчера туристы проезжали, отец бы сказал.
Так, что теперь? Обратно в Тюнгур уже не добраться: смеркается, и в такой ливень ни одна собака носа не высунет. Тогда я стала демонстративно клевать носом, ссылаясь на усталость после дальней дороги. Мужики осознали, что душой компании мне уж не быть, и стали думать, куда меня положить. Ой, только бы не разобиделись вконец! Вернулись к деду-староверу, но тот куда-то ушёл.
Тут женщины просекли, что мы уже не просто катаемся, и одна из них предложила ночлег у себя в сарае, где никто не побеспокоит. Ура, поехали к ней. Я выгрузила свой скарб под протестующие вопли мужиков, и хозяйка решительно отвела меня в сарай, снабжённый изнутри щеколдой. Бабы умело укрощали пьяных мужиков – бедняжки, они ведь всю жизнь так!
Успокаивая нервы, я вылущила все подаренные шишки и сложила орешки в карманы. Расстелила на железной кровати спальник и укуталась в рваное одеяло. Сон не шёл, хоть тресни. Всё это время гости непрерывно гоняли одну и ту же песню, непотребно перепетую на «современный» лад:
О-один раз в год са-ады цвету-у-ут!
У одного моего друга были с ней неприятные ассоциации. А я с этим другом рассорилась, и теперь неприятные ассоциации были у меня. Короче, завернулась я с ушами в спальник и уснула в совершенной пе-чали.
Посреди ночи проснулась от сильной рези в животе. Накормили, блин. Еще не хватало в сортир бегать: пьянка в самом разгаре. В темноте нашарила в аптечке сульгин, определив его среди прочих лекарств по количеству съеденных таблеток. Прямо курсы по выживанию. Да, по полной программе я отвечаю за пальцы веером и задранный нос.
Ещё несколько раз приходилось просыпаться от яростного стука в окно: джентльмены нуждались в моей компании. Я игнорировала и дрыхла до упора, часов до трёх дня.
Долго собиралась с духом, чтобы выбраться из своего безопасного убежища навстречу новым неизвестностям. Ничего, крыса – тварь живучая. Постепенно выкристаллизовалась идея: выбраться на оживлённую трассу, выцепить каких-нибудь водников, благо сейчас пик сезона, и напроситься к ним на хвост. У меня есть опыт, личная снаряга и еда. Не самый обременительный хвост. Сквозь щелястый пол сарая пробивалась мощная трава. Глядя на неё, я культивировала в себе уверенность, что пробьюсь и я.
Выползла я из убежища, и сразу сбежались бабы посмотреть на живую москвичку. Наперебой расспрашивали, как у нас живётся. У них стало чуть полегче, туристов начало много приезжать. Хозяйка дома с сараем умеет плести из соломы, она показала несколько красивых работ, но на продажу в данный момент ничего не было.
Повылезали мужики, стали похмеляться. Желающих напоили чаем со свежим вареньем и мёдом. Умыться можно было в мини-прудике посреди двора, куда втекала вода из трубы от речки.
После завтрака помятые джентльмены обещали вывезти меня на трассу. Мне даже стыдно стало, что я их как извозчиков использую, а в общем веселье не участвую. Ведь даже в уквашенном виде они так предупредительны, насколько состояние позволяет. Вот вам и злобные алтайцы. Пусть не узкоглазые, но ведь местные. Никто и не думал насиловать или грабить, а они там с туристами общаются и отлично знают, сколько стоит моё сплавное снаряжение.
Короче, повезли они меня, но по дороге заехали за какими-то девочками, потом в магазин за водкой, потом эти девочки поехали переодеваться... а потом опять направились в Замульту. Там все вышли на берег и стали устраивать пикник, а мне сказали:
– Ну, вот тебе Катунь.
Очень мило, только эта излучина Катуни, вдоль которой мы катались, ровная как автобан. Купаться в их обществе я не решилась, терпение моё лопнуло, я достала шмотки, сказала всем спасибо и почапала к трассе на своих двоих, злясь на весь мир за потерянное время. Переходя Мульту, с тоской смотрела на её весело шумящую шиверу: каяк бы сюда. Всё у меня есть для счастья, кроме судна.
Топать оказалось не особо далеко: километров семь, да и погода разгулялась. Вчерашний ливень оказался последним, и потом весь август стояла солнечная жара. Настроение поднялось, как барометр. Красивое озерцо манило искупаться, но пока не отпустил стрём от общества аборигенов. Ещё в Мульте местные мужики, ковыряющиеся в своих двориках, зазывали пообщаться – нет уж, хватит с меня. Гостеприимство радует, но утомилась я от него. Была бы не одна – так бы славно потусовались, а так – постоянный контроль, напряг... не сейчас.
Смотритель моста на пешехода внимания не обратил. Выхожу на, с позволения сказать, трассу – о радость! У придорожной беседки лежат рюкзаки и сидят бородатые братья-туристы. Знакомлюсь, предлагаю свои плюшки, а они предлагают горячее какао.
Это часть большой группы из Новосиба, вернее, из Академгородка. «Монстры» выгуливали своих и чужих детей в горах – горники, значит. Ждут автобус с основной массой народа из Тюнгура и на нём едут домой. Расставаться с ними не хочется: после всех мытарств так хорошо позволить себе расслабиться и почесать языки на любимые темы. Драйвера редко бывают интересными собеседниками, а олдовое турьё (не КСПшники, которые выбираются в лес на выходные «промочить верхнее ля», а настоящие туристы) всегда симпатичны себе подобным. Я остаюсь с ними ждать автобус.
Один из «монстров», оказывается, живёт в Техасе, а на Алтай приехал в отпуск. Обсуждаем штатовское житье, промальп и прочие вечные темы. Молодое поколение имеет хороший контакт с Анатолием Куликом, новосибирским конструктором катамаранов и других полезных вещей. Обмениваемся адресами, я рекламирую автостоп, и всё такое. Жалко, нет с собой книжки в подарок.
Вокруг крутится лайка по имени Ветка. Алтайцы предлагали за неё свои золотые горы, ценятся здесь такие собаки. Ветка раскапывает нору и извлекает какого-то немаленького грызуна. Значит, ужин сэкономили.
Автобус проходит порожняком в сторону Тюнгура, потом возвращается с народом. Мы загружаемся, я прикидываюсь глюком. Свободные места есть, и нас никто не пересчитывает. Я рассчитываю выбраться на Чуйский тракт и незаметно покинуть автобус на первой «зелёной стоянке». «Монстры» рекомендовали разные точки на трассе, где можно коннектиться к проезжающим группам, но не верят в успех сего предприятия. Я и сама не представляю, насколько это реально. «Вы играете на скрипке? – Не знаю, не пробовал».
Мой сосед – молодой парень – с солидным видом излагает свои приключения. Потом все потихоньку засыпают.
Отчего-то первую стоянку на Чуйском тракте сделали уже в светлое время. Но драйвер с хозяином автобуса отлучились, и у меня было достаточно времени, чтобы сердечно попрощаться и уйти со всем барахлом (заметно, однако) за поворот.
Я так и не узнала, где находилась в этот утренний час. Только успела сбегать за кустик, как «не приходя в сознание» попала в «девятку», едущую аж в Барнаул. Раз такое дело, решаю вернуться в Бийск на знакомый вокзал. Пусть там не поставишь палатку под кедрами, но зато уж никто мимо не проскочит.
Драйвер так и не догнал, чего же мне нужно, но сделал крючок и привёз прямо к вокзалу. Полдесятого по-местному, поезд из Н-ска, самый популярный, прибыл полтора часа назад. Абыдно.
Изучаю расписание. Поездов значится много, но при ближайшем рассмотрении это оказываются прицепные вагоны из разных городов, а реально приходит три состава в сутки. С интервалом в шесть часов. И на каждом, с разной степенью вероятности, может приехать кто-то нужный.
Так началась моя вокзальная жизнь. Знала бы, сколько она продлится, – плюнула бы на эту авантюру.
ГЛАВА 5
Состав прибудет и в депо отправится.
Вагончик тронется, рюкзак останется.
Как долго тянутся часы вокзальные!
Рюкзак огромнейший,
весло рязанское,
носочки сушатся…
Носочки чистые, глаза – печальные.
По мотивам к/ф «Ирония судьбы»
Первую четверть суток я провела, тихо сидя в зале ожидания и глазея на немногочисленных флегматичных пассажиров. Рюкзак с веслом поставила на видное место посреди зала, под табличку «Алтайский региональный филиал западно-сибирской дирекции по обслуживанию пассажиров». Электричек в Бийске никаких не водится, прогрессивному человечеству списыванием расписаний не поможешь.
Камера хранения обслуживалась круглосуточно, но редко: в случае нужды тётку-хранительницу пассажиры разыскивали по всему вокзалу. Стоила она (камера, а не тётка) 16 руб./сутки, но не хотелось в случае обнаружения водников бегать и тётку искать. Девушка с веслом должна выглядеть более убедительно, чем без весла. Поэтому вещи приходилось пасти, отлучаясь только в буфет и туалет. Последний оказался бесплатным, не слишком вонючим и редко посещаемым, так что можно было не спеша чистить зубы и стирать носки.
Дневной поезд не привёз никого. Вообще никаких туристов. На вечерний, барнаульский, надежда была минимальная.
Я перечитала уже все правила пользования ж/д и льготы для всех категорий пассажиров, соскучилась и озябла. Похоже, в новом мраморном здании вокзала даже воздух кондиционировали. Навьючила рюкзак и переместилась на автовокзал, расположенный метрах в ста. Там было больше коммерческих киосков и лотков, жизнь бурлила, но зато было жарко и душно.
В общих кассах продавались жетоны для междугородних автоматов, будки стояли в углу. Я позвонила знакомому физтеху Мише Локтионову в Волгоград, у него там жила личная яхта, на которой мне предлагали покататься в конце августа. Но Миша сказал, что на яхте уже мест нет. Тогда я вызвонила старого друга, ныне нового соседа Фила (о чудо – он оказался дома) и успокоилась насчет котов и цветов. Как оказалось, зря: рыжий путешественник Сэнди улетел с балкона через неделю после моего отъезда, а папаня сей факт скрыл. Вернувшись в Москву, я в расстроенных чувствах завесила всю округу объявами, и на следующий же день беглеца отловила соседская школьница. Кошак чувствовал себя распрекрасно, только блох приобрёл.
А в тот момент на алтайском вокзале я отзвонилась ещё тётушке, чтобы она не переволновалась, если у кого-то из мининской компании хватит ума поинтересоваться, куда я пропала. Ей я сообщила, что со своей компанией разминулась, но встретила знакомых водников. Что впоследствии оказалось абсолютной правдой. Но предположить, как случится на самом деле, разумеется, оказалось невозможно. Я давно заметила: можно продумать n вариантов развития событий, а реализуется всегда (n+1)-й. Зная это свойство пространственно-временного континуума, я всегда предполагаю всякие гадости, чтобы они не случились. Это вполне объективное свойство, все знают, что рассчитывать надо на худшее. Чисто по приколу я попыталась представить, как же я выберусь из этой попы и проведу ближайший месяц. Что и требовалось доказать: то, что случилось потом, мне бы ни за что в голову не пришло.
Камера хранения работала до 8 вечера по-местному и стоила 9 руб., причём рюкзак и весло добрая тётя сочла за одно место багажа. Я пошла гулять налегке.