Текст книги "Девушка с веслом"

Автор книги: Татьяна Козырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Замерзающему тепло и хорошо. Надо уважать его право умереть? Или просто пройти мимо по своим делам – это не так красиво, зато честно.

2) Для тех, кто внизу. Представь: кто-то просит тебя разбудить его рано утром, разбудить обязательно, пусть он спросонья будет сопротивляться и убеждать, что вставать ему совсем не надо. Ты его трясешь энергично, а он бац тебя в глаз! Говорит: да мало ли, что я просил, щас же я спать хочу, ты сам дурак, что под мой кулак подставился. И сам же недоволен, что его таки разбудили. Кто тут неправ?

Как же получить отмену такой просьбы, чтобы она воспринималась достоверной? Не заранее вечером, а утром? Ну, видимо, если клиент сядет на кровати с открытыми глазами и произнесет несколько вменяемых фраз о том, почему ему не нужно сегодня никуда ехать и почему он эту информацию не передал вчера. Только тогда его можно с чистой совестью оставить в покое, пусть ложится и досыпает.

А вот то, что я делала с Борисовым после возвращения к жизни, сама я считала правомерным, а другие почему-то нет. Да, я стремилась сломать личность того, кто сломал мою. Разве это не адекватно?

Однажды решившись (что было гораздо труднее, чем потом вести многолетнюю войну), я уже всем подряд подробно рассказывала о конфликте – ведь Борисов из тех, кто скандальной рекламы боится как чёрт ладана. Одновременно забрасывала его злобными СМС-ками – поскольку он изо всех сил старался показать, что любые мои действия его не цепляют. Сначала просто повторял, что не обращает внимания, а потом: «оскорбления целесообразно обесценить путем игнорирования». Естественно, я тренировалась в сквернословии. И получила множество доказательств, одно за другим, что обесценить-то он не может! И игнорировать не может!

Он абсолютно не считал нужным как-то компенсировать то, что сделал со мной и с другими. Некоторые общие знакомые, которым была небезразлична моя судьба (но, заметьте, только моя – если бы не мой натиск, они бы ничего не делали), старались его стимулировать – с переменным успехом, попробуй-ка сдвинь такой лежачий камень. Я использовала самые сильные средства, какие только могла изобрести. Однажды он сам сболтнул: «Если тебе понадобится кого-нибудь когда-нибудь посильнее зацепить, рекомендую, скажем, сжечь ему жильё, а ещё лучше – сделать его инвалидом, а ещё лучше – сделать инвалидами его детей». Угадайте, как я себя повела. Детей у него, к счастью, нет. Я дала себе слово, что не позволю Борисову ходить в походы, пока не получу от него компенсацию – строго по пунктам. В первый раз он испугался и остался дома, но компенсировать таки не собирался. А потом – забил.

Вы таки будете смеяться – дальше угроз и покупки канистры бензина дело не пошло. Что меня удержало – не инстинкт самосохранения, уж никак не страх перед законом и тюрьмой, и даже не ответственность перед значимыми людьми, а сознание бесполезности жертвы. Косвенные данные показали, что кпд этого действия будет крайне низким, народ ничего не поймёт, даже не задумается – так, испытает некоторое смутное беспокойство. Чего стоит такой, например, диалог:

– А любопытно: если я его таки искалечу физически, они станут обсуждать, или уже совсем пох?

– Если искалечишь физически – на какое-то время будет всплеск эмоций, но ненадолго. Как жёлтая пресса – о, про инопланетян написали! И через день все забудут. Или почти все.

Это было мнение одного из самых активных членов нашего туристического «сообщества». Не стыдно им?

И что мне было делать? Не могла же я оставаться жить дальше с сознанием «я хозяйка своему слову: хочу – даю, хочу – беру обратно»! Теперь выбора не было: назвался – полезай.

Стоит очередь за водкой. Длинная, на жаре. Перед носом у мужика окошко захлопывается. Он разворачивается – бац соседу в морду.

– Эй, за что?

– А что делать-то?!

Были, были неравнодушные люди, но почему-то все они, вместо того чтобы помочь получить от врага «репарацию» – тогда тема была бы закрыта – пытались меня отговаривать и переубеждать…

– НЕЛЬЗЯ ТАК С ЛЮДЬМИ ПОСТУПАТЬ, НИКОМУ, НИКОГДА И НИ С КЕМ. У людей от такого обращения рвёт крышу. Всё, что я могу сделать – доказывать это на своем примере. Столько, сколько потребуется. Как по-другому – я не знаю.

– Не доказала и не докажешь, вот этого ты понять не можешь. Даже если ты взорвёшь пол-Москвы, народ сделает совсем не те выводы, что ты думаешь.

Действительно, люди в массе своей сделали неправильные выводы. Самые неправильные: «это личные половые проблемы», «они не касаются МЕНЯ – уж у МЕНЯ-то всё совсем не так, это сугубо индивидуально, да и вообще предмет тёмный, исследованию не подлежит». Говорили такое:

– С моей точки зрения ты не в беду попала, из которой тебя надо выручать, а тронулась крышей на почве разрыва с любимым человеком. Первое общее впечатление (не только моё) – что на основе личной неудачи в жизни тебе снесло крышу (в плохом смысле) и теперь ты пытаешься компенсировать свою неудачу вампиризмом чужого времени и внимания. А в том, что всем наплевать – ты ошибаешься. Просто пока отношение несерьёзное (не к твоим угрозам, а к самой ситуации).

«Пока» длилось недолго – очень скоро народу просто-напросто надоело. О чём мне недвусмысленно сказали сразу: «Чем дальше, тем он себя правее будет чувствовать, по мере того, как народ охладеет к этой ситуации и начнет желать только её завершения, пофиг как».

В общем, это объяснимо. Многие, почти все, постарались бы не обращать внимания на то, что неудобно. Даже если оно очевидно. Люди так себя ведут. И не отрицают, когда с ними об этом говоришь. Так себя ведёт сейчас большинство «друзей» из «Барьера». Я считаю это основной причиной их нежелания вникать в проблему, нежелания понимать, что она наша общая, а не личная.

Но вот ещё что сводило меня с ума. Партнёр Борисова по походам Сельвачёв (тот самый, из рассказа «Гонка за поездом») за моей спиной создал рассылку, в которой конфликт обсуждали без моего ведома. В один прекрасный момент мне стукнули, что якобы какой-то доброхот показал мои злобные СМС-ки некому то ли психиатру, то ли психотерапевту, и тот авторитетно рекомендовал прекратить со мной общаться. Это притом, что я как раз боролась с наплевательством, игнорированием и замалчиванием! И тут же все, кто худо-бедно со мной общался, резко пропали со связи. Кроме Влада Болгова, который сказал: «Психотерапевт, ставящий диагноз по СМС-кам? Смех, да и только. Кто искренне на это повёлся – человек неумный, скажем так».

В той или иной форме повелись все. Полагаю, руководствовались они отнюдь не разумом. Их действительно раздирали противоположные чувства, и они с радостью ухватились за отмазку, дающую возможность не вляпываться в дерьмо и при этом успокоить совесть. Это их не оправдывает, только объясняет. Настоящий врач не стал бы давать рекомендации, не посмотрев пациента лично. Впрочем, у нас достаточно халтурщиков с корочками, эти могли дать стандартную рекомендацию. В данном случае рекомендация привела к ухудшению состояния, это было очевидно, но никто, кроме одного рационалиста, не задумался.

Было и такое мнение: что эти люди умышленно молчат, провоцируя меня – чтобы я наконец совершила деяние, за которое меня упекут, и я им больше не мешала. Некоторое время.

После пинков и тряски в письменной форме одна якобы отзывчивая тётка (а на деле она считает нормальным игнорирование эмоций как педагогический приём!) раскололась: «Зря ты думаешь о них плохо – никому не наплевать, но запрет на общение действительно исходил от врача».

Это действительно не «наплевать», а «очень хотелось бы наплевать». Те, для кого я что-то значила, мучились выбором: поступить по совести (и сильно напрягаться) или в ужасе зажмуриться (авось всё как-нибудь рассосётся).

Оправдывались после пинков и так:

– Не передёргивай, никто тебя не бросал. Люди не приняли твою точку зрения, частично или полностью – вот и всё.

– Люди не сказали об этом. Просто резко пропали. А именно не ответили на последние письма, все скопом – сразу после этой «рекомендации врача». На звонки тоже не ответили, а кто ответил – подтвердил, что считает правильным придерживаться этой рекомендации. Они не говорили, что я не права. Вот и всё. Ты озвучил, да и то только сейчас. Большинство – нет. Сделали вид, что меня нет. Т.е. поддержали вражескую идею. А потом, через какое-то время, с улыбочкой: «Привет, как дела?» Естественно, получают жёсткий посыл нах.

В общем, я видела, что поначалу все знакомые интересуются проблемой – из любопытства, для них такая большая война – что-то новенькое. А как только любопытство более-менее удовлетворено – либо отваливают, либо начинают уговаривать меня, чтобы перестала мутить воду и мешать спокойно жить. Наворотов в этой истории было гораздо больше, чем я здесь упомянула. Была тема долга перед родителями, тема предательства (в своё время Борисов давал мне значимые обещания, а потом говорил «я этого не помню»), тема измены сексуальной и не только, были различные психотерапевты, которых Борисов саботировал, была едва знакомая Юля Зимакова, которая неожиданно стала самой ярой моей сторонницей, был человек с похожими на мои ценностями, ставший мне мужем, а потом спасовавший перед трудностями… Была и капитуляция Борисова, фактическая, но не озвученная.

На сегодняшний день я так и не завершила задачу, которую поставила перед собой сама. Неважно, какие это обещания и какие задачи – это верность своему слову. Я не спалила врагу хату и не искалечила его тело, всего лишь разик набила морду. А неудовлетворённость и чувство, что все вокруг считают мои слова фуфлом, остались. И главное – Борисов такой один, хоть и редкая мерзость, а идеи, которые он «проповедует», не редки. Хотя мало в ком достигают такой ужасающей концентрации.

Потому я и пишу об этом.

Была в моей жизни одна высокая ценность. Я считала, что отношения людей, прошедшие испытания совместной деятельностью в непростых условиях – например, походами – лучше «городских». И отношение к миру у этих людей правильнее. Ну, по классике, смотри заголовок. Видела много подтверждений этому. Ответственность за себя и других, здоровый человеческий альтруизм, поддержка моральная и материальная, взаимопомощь и взаимовыручка – всё с этим в порядке. Ну, за небольшими исключениями, которыми, вроде бы, можно пренебречь.

Но вот пришла беда ко мне. И что? Вижу, что нет у меня ни друзей, ни близких. Это еще полбеды. Вторая половина – те, кто называл себя «друзьями» Борисова, равнодушны и к его судьбе тоже. Умираешь – умирай, это не наше дело. Убиваешь – убивай, это не наше дело. Ваше личное. Проблемы у тебя – не думай об этом, давай лучше развлекаться. Не хочешь – ну и фиг с тобой.

Никто из пострадавших не попросил меня простить своего обидчика. Никто из них не сказал мне: прости его, ведь я простил (или хочу, но никак не могу простить) то, что он сделал со мной. Они просто не хотят вспоминать об этом. Одна из них даже внесла мой адрес в чёрный список. Но и забыть не могут: я получила несколько недвусмысленных подтверждений этого. Они не хотят сами постоять за себя, стараются спрятаться от неприятного и неудобного. Их право, не осуждаю их, но сочувствую: им пришлось несладко. Значит, за них это буду делать я. Зло не должно остаться безнаказанным в прошлом и продолжаться в будущем.

И никто, совсем никто, не сказал мне: что ты делаешь, в этом человеке есть такие-то и такие-то ценные качества, если ты сломаешь эту личность, мир станет беднее. Или что-то в этом роде. Никому нет до этого дела.

Правда, несколько «друзей» Борисова отреагировали своеобразно: чтобы выразить ему своё участие, объединились против меня, уговорили его не бояться и все вместе показать, что они меня в гробу видали. Была мелкая провокация и мелкая реакция на неё – разбитая морда. Медвежью услугу оказали другу. Но как по мне – молодцы, что не остались к нему равнодушны.

Я с энтузиазмом принимаю мир враждебный, но меня убивает мир равнодушный. А обвинения и претензии люблю, потому что это значит, что меня хотят сделать лучше, т.е. я небезразлична.

Для справедливости сразу оговорюсь: многие участвовали (по обывательским меркам) весьма немало, чем доказали, что этот мир неравнодушен, и спасли мою ничтожную жизнь. Но получилось всё же недостаточно, и вот почему: даже самые неравнодушные из участвовавших считают допустимым недопустимое. Сейчас вижу: те, кого я наивно полагала «друзьями, выбранными методом Высоцкого» (прошу обратить внимание: автор тестировал друга не на преданность себе лично, а на наличие определенных душевных качеств), на поверку оказались «а так», а тогда я считала их выше и хотела от них того, для чего «усреднённое» общество ещё не созрело. Того, каким его предстоит сделать – а ведь когда страстно стремишься к цели, видишь её уже осуществлённой! Общество косно, «броня крепка» – это причина для отчаяния и депрессии. Но их поведение показало, что именно я могу заметно увеличивать долю неравнодушия, даже в самых бронированных тварях типа Борисова, могу то, чего не могут другие – это даёт волю к жизни. На обращение «раскрученного лидера» Сельвачёва откликнулось, по его словам, человек 10, а на мое обращение – больше 30. Это важно. У меня такой отклик вызвал разочарование в «сообществе», а у активных его представителей удивление: надо же, как много. Всех почему-то удивляет, что откликнулись многие. А по-моему, это ничтожно мало. Но достаточно для того, чтобы в этом мире можно было жить. Адресов было порядка 120, сколько-то из них наверняка устарели. Многие просто не получили писем, потому что адреса сменились или я не нашла их адресов. Это из барьеровской тусовки, а есть и другие, там соотношение получилось похожим.

Насчёт правомерности этой рассылки – вопрос неоднозначный. С одной стороны, о ценностях задумываться полезно. С другой: такие письма – разве не насилие? Без спросу вломилась в их мир, наорала, потребовала реакции. Многие были недовольны, типа «мой ящик – не помойка для злословия». Перед теми, кому не понравилось, я извинилась. В личных письмах. Кроме тех, конечно, кто говорил: «да забей на эту фигню, давай лучше развлекаться» – их я жёстко послала нах и считаю это совершенно правильным.

Многие почему-то жалеют, что я лишилась некого круга общения. Их я не понимаю. Для меня общение как таковое никогда не было самоценностью, даже в подростковом периоде. Общение всегда было инструментом, средством получения и передачи информации о человеческих отношениях, средством изменения себя под влиянием других и влияния на других. «Просто общаться с приятными людьми» мне неинтересно, как неинтересно отдыхать, лёжа на пляже весь отпуск – а большинство иначе и не представляет своего отдыха. Самое ужасное – что ради сомнительной ценности «приятного общения» они готовы закрывать глаза на что угодно! Я уже переварила разочарование в их «сообществе» и в мире «экстремальных путешественников» вообще, но для меня до сих пор дико, что у подавляющего большинства из них высоко стоит ценность «сиюминутное спокойствие важнее разрешения проблемы».

Сейчас я с удовольствием общаюсь с людьми незнакомыми и малознакомыми. Легко и приятно иметь дело с теми, кто ничем не обязан, потому что обязан быть не может. А люди, которые могут, но не хотят, как их уважать?

Я не могу человека уважать, если он за свои слова не отвечает. Не уверен – не говори. А давши слово... То есть, если я понимаю, что данный индивид бросает на ветер слова, то я ему не доверяю, не уважаю. А если допускать, что так устроены все по определению – впадаю в мизантропию, вот как сейчас. Сама так же «хороша». Ничто человеческое, блин. Нарушаю собственное слово – а меня, панимаишь, прощают! Нормально, типа, я и не думал понимать твои слова буквально! И другие еще бубнят: полюби себя, прощай себя... Как не ненавидеть такой поганый мир, где учат, что за слова МОЖНО не отвечать?!

Я наивно полагала, что мир самостоятельных путешественников, сознательно выбирающих трудные условия – это то, что нужно. А они – обыкновенные. Как за углом пельменная. Результат – становлюсь злобной стервой. Ненавижу, презираю, просто не вижу в упор.

Без этого мира плохо. Игрушки со смертью – ерунда. Я находила в этом мире отношения, которые казались мне настоящими. Оказалось – это иллюзия. Тоскливо жить, где нет веры в дружбу и любовь. Без веры ничего не создашь. Рано или поздно они предадут, или я предам сама, раз это допускается.

Эти настроения – после беседы с ведущим психотерапевтом, фу ты-ну ты, города Тольятти. Мужик непростой, старый походник, к Северному полюсу на собаках ходил и всё такое. Ну, спросила я его, что он по теме думает. А он долго умиротворяюще бухтел в том смысле, что предательства не существует, надо не иметь ожиданий, и будешь в шоколаде. Кругом б***ство, иначе никак не скажешь.

Вот мне казалось, я выбирала более-менее подходящее окружение. Ко мне пришла беда – и оказалось, они неподходящие. Даже и лучшие из них – скатились туда же. А не пошли бы они все?

В общем, те, кто на поверку оказался «а так», не виноваты в том, что у меня лопнула иллюзия. Сама дура. Мне говорили: это же здорово, ты узнала, что они тебе не друзья, и больше не обманываешься. Ну, здорово, только нет их не только здесь – нет и нигде. По определению: где нет предательства, там нет и дружбы. Раз так незначимы обещания-обязательства, доверие, чужие (и свои) проблемы, правда и ложь – а народу охота всего лишь вместе развлекаться. Жаль этого мира, который для меня много значил, который я считала живым и настоящим. Просто ну даже чужие фильмы смотреть и песни слушать больно. «Вольные путешественники», или автостопщики – их я не посылала подальше, они ведь не знакомы с Борисовым и со всей историей. Но никто из них не поинтересовался по-настоящему, что у меня за беда. Не важны им такие материи, и отношения с ними – класса взаимопользования. Получается, по большому счету никому ни до кого нет дела, даже до самих себя.

Ну, я больше не общаюсь с «Барьером». Кому в этой ситуации стало лучше жить? Обывателям стало спокойнее – это да. Но, во-первых, на время (ситуация-то не разрешается путем игнора, как бы кто-то ни пытался в это верить), а во-вторых и главное – у народа этого остался подавленный конфликт с совестью. Сказать себе: «эх, стала тётка психом, жалко» и устраниться – ничего для них хорошего. Меньше человечности и больше быдловости.

Думаю, всё, что я могу сделать позитивного для... недалеких людей, которые заняли позицию «это личное дело двоих, меня оно не касается» – напомнить «экстремальным туристам» одну сакраментальную истину. Лидер в списке предсмертных фраз: «Это не может случиться со мной».

Честно говоря, задуматься мне стоило бы и раньше. Было в нашем клубе несколько случаев…

На дворе XXI век, а человек умер от диабета. Молодой, наш ровесник. Ходил с нами в походы, я была в двух с его участием. Звали его Андрей Реутов. В последние годы он жил один, общался мало и что-то болел. А традиционную медицину не любил. Болел, болел, и умер.

Зачем меня позвали на поминки, не очень понимаю: я с ним общалась довольно мало. А те, кто считал себя его друзьями, накушавшись, занялись самокритикой. Красноречиво говорили, проститутки нравственные, о том, как проморгали болезнь «друга», как каются, и как теперь нужно быть более чуткими. Разговорами и закончилось, ничуть они не изменились...

На этот счёт я получила исчерпывающий комментарий: «Разговорам под водку и настроение стоит верить в последнюю очередь».

Ещё о смерти. Известный барьеровский спелеолог Юра Евдокимов однажды водил на Эльбрус в апреле малоопытную группу, связка сорвалась. Вова Александров погиб, его жена провела много времени в реанимации. Евдокимов НЕ СЧИТАЕТ себя ответственным за этот случай.

Я ни разу в глаза не попрекнула его этим трупом. Переживает же человек, но у него такой глюк: ему проще удавиться, чем свою неправоту озвучить. А вот теперь говорю об этом публично. Потому что он часто бывает командиром в походах.

Это мы обсуждали с общим знакомым:

– Про Евдокимова – я тоже замечал, что он не высоко ставит ответственность командира в походе. Правда, я не был в походах, где командиром был он. И его отношение к трупу в его походе меня тоже неприятно удивило. При том, что у Юры много замечательных качеств.

– Факт. У нас с ним очень значимые и очень неоднозначные отношения. Мой первый серьёзный водный поход был под его руководством. Где и познакомились с Борисовым. Команда «чайников», блин, вот так в 5-ку. Собирались на Аксаут, но там воды не оказалось, и недолго думая перебросились на Большую Лабу, однако. Шли аварийно, одна двойка килялась всю дорогу (кстати, на ней был Андрюша Реутов), да ещё труп в соседней команде. Я с Юриком спала в одной палатке и каждую ночь его пилила, как заправская жена: ты что же делаешь, не видишь, что ли, поляжем ведь все! Перед особо сложным участком он наконец образумился и сбросил всю команду.

Потом мы ходили Камчатку, автономка на полтора месяца, пещеры-горы-вода-пешка. Очень красивый маршрут, молодец. Но атмосфера была хреновой. Куча проблем в самом начале из-за раздолбайства командира. Вредная участница, психолог, специально провоцировала конфликты и наблюдала, коза. С середины маршрута она со своим мужиком откололась, ещё один ушёл планово. Остались вчетвером, поначалу стало лучше, но потом стали плутать (а кто виноват, у кого карты?), сильно уставать, а он нас гнал как скот. Я стала сатанеть. Однажды отошли от группы вдвоём и так друг на друга вызверились, аж вспомнить страшно. Дошли до первой цивилизации, я тут же сбросилась. Он с двумя «чайниками» на кате-четвёрке без запаски (мне отдал) пошёл речку, которая оказалась гораздо сложнее предполагаемого. Девушку с носа смывало семь раз! И на связь они долго не выходили, родственники на ушах, я в Питере-Камчатском вписывалась у спасателя, так мы уже почти вертолёты подняли, когда они объявились. Последовал такой диалог: «Расп***яй ты, родной!» – «На том и держимся!» Короче, за эту Камчатку мы до сих пор изредка доругиваемся.

Ну, больше уже не доругиваемся. Потому что не общаемся больше. Он тоже участвовал в разруливании конфликта с Борисовым – но не затем, чтобы восстановить справедливость, а чтобы установить худой мир. Чтобы в «сообществе» спокойно было. Участвовал в знаменательной встрече, которую я считаю товарищеским судом, а другие – нет. А прекратилось общение после вот такого, буквально:

«Татьяна, я вижу полную неадекватность с твоей стороны, которая увеличивается с каждой информацией. Я не буду общаться, пока не увижу сдвигов в другую сторону, можешь считать это моей встречной теорией. К сожалению, неизвестный психиатр был прав, видимо. Конец связи».

Нормально, да? Как если спасатель скажет: «Я не буду вытаскивать пострадавшего, пока не удостоверюсь, что он ведёт себя адекватно».

Ну, и ещё по мелочи, без трупов. В моем финансовом «чёрном списке» всего три крупных должника, а двое из них – туристы… Алекс Драйвер, он же Гном из Питера – на него я даже натравливала бандитов, но в Питере никто работать не хочет (потому у них и денег меньше, чем в Москве), и бандиты тоже: вернули мне еле-еле начальную сумму. И гнида Шульман (эпитет не мой, а другого кинутого им человека) из вышеупомянутого «Барьера» – там сумма такая, что бандиты мараться не станут. Оба – не мошенники, а просто безответственные мечтатели.

Спеши восхищаться человеком, ибо упустишь радость? Пока не узнал о нём достаточно…

Про командирскую ответственность. Говорят, победителей не судят: многие ходят аварийно, но если все возвращаются целыми – невозможно доказать, что это случайное везение, а не доказательство супер-мастерства.

Почему Борисов не заработал от меня физическую инвалидность? Я считаю, что он не имел права поступать как ему заблагорассудится, не выполнив моих требований, возникших как следствие его поступков. Руководитель похода Сельвачёв право имел, но это как право нарушать технику безопасности: нарушай, но пострадаешь. В данном случае Сельвачёв знал, что пострадает его партнёр. Имел ли он право как руководитель его подставлять?

Он ведь просто бросил «друга» в беде. Вначале произвёл некоторые действия, но когда задача оказалась сложнее, чем он предполагал – забил. Я давно объяснила ему конфиденциально, какое он имел отношение к развитию конфликта. Эгоист Сельвачёв сказал, что я и Борисов – самостоятельные люди и должны разбираться сами, он участвовать не будет. Такое у него отношение к проблемам «друга». Но после некоторых событий и, видимо, не без влияния общих знакомых он засунул эгоизм и гонор себе в задницу – и повёл себя так, как я считала правильным. Что делает ему честь как разумному командиру. Не мудро пугать лавину надутыми щеками.

А вот любопытно. Если бы я здесь не называла имён и фактов, кто-нибудь прочитал бы этот текст? Есть такое понятие «общечеловеческие ценности». Вроде бы, ценны для всех людей. Но удивительное дело: если не цепляться к конкретике, никто на общечеловеческие проблемы внимания не обращает! Пока гром не грянет. С народом проще говорить, имея конкретные примеры. Когда я перехожу с личностей на идеи, собеседники обычно киснут и начинают «гонять порожняк» или стараются сменить тему. Ещё я слышала мнение, что «я живу в виртуальной реальности».

Пожалуйста – задачка. Туристы «в среднем» с морально-этической точки зрения – такие же люди, как и остальные. Вам смешно, а для меня это было неочевидно и стало откровением. Понятно, что это была глупая снобская иллюзия, снобизм нехорош, да и вообще от иллюзий избавляться полезно, но от таких утешений осознание не становится менее болезненным. Болит и сейчас.

Может быть, кто-то из вас сможет ответить. Почему эти «туристы» в походе одни, а в городе совсем другие? Наверно, они на горе или в пещере не скажут: «Это его личное дело – проблема с личным снаряжением», или: «Мы не можем его вытащить. Очень жаль, но он со своим переломом останется здесь, а мы уйдём в лагерь и уедем домой, у нас билеты и работа ждёт». Или так: «Да ну его с его инсультом, он ведёт себя совсем неадекватно, ещё кого-нибудь из нас в пропасть сдёрнет. Да может, это и не инсульт вовсе, а горняшка такая – вот ему палатка, отлежится! Мы ему рацию оставили – придёт в себя, пусть сам с врачом свяжется, и они между собой решат: он к врачу или врач к нему – разберутся. А мы вниз пошли, и заметьте, нам палатки и рации для друга не жалко».

Мы долго говорили с разными людьми – меня очень беспокоит, почему люди, прошедшие серьёзные испытания, не выработали у себя здоровой системы ценностей. Эгоизм-эгоцентризм, позиция «моя хата с краю» никак не укладывается в рамки. Пришли к тому, что всё зависит от мотивации. К примеру, справедливая Отечественная война изменила к лучшему целое поколение. А походы ради развлечения – в лучшем случае не позволяют людям опускаться.

Признаю свою грубую ошибку в выборе и оценке.

Жестоко разочаровалась и не знаю, где искать себе подобных.

Вот несколько цитат из переписки. Имён собеседников не называю: не было разрешения.

Я. Почти все, с кем я была в водных походах вместе с Борисовым, отмалчиваются. Вот те, бабушка, и корпоративность, вот те и взаимовыручка в команде.

Он. Взаимовыручка ни при чём.

Я. Здрасьте. Друг попал в беду – а они сидят ровно.

Он. Если бы друг попал в беду, вызванную внешними обстоятельствами – помогли бы, наверное.

Я. Наверное?! Это не друзья.

Он. «Наверное» я написал, потому что не совсем уверен, действительно ли они вам друзья.

Я. Вот именно. Классический случай познания друга в беде.

Он. А так это видится в ином свете: поссорился мужик с женщиной, оба вроде их друзья, но позиционируют себя противниками. Непонятно, кому помогать и как, да еще в такой деликатной ситуации.

Я. Что тут непонятного? Помочь обоим – своим УЧАСТИЕМ, а в какой форме – это уже вопрос десятый. Ты же так и поступил – со мной, потому что от меня было обращение.

Он. Ещё возможно, что они просто считают это капризом, не воспринимают твою беду всерьёз. Я воспринял, потому и откликнулся.

Я. Да!!! В том-то и беда. Никакие это не друзья – при таком отношении. Если кто-то в горах пропустит сеанс связи, никто не сочтёт это капризом, бросятся на помощь. Проверять, что случилось. Ты поступил нормально. Как должно.

Я. Я считала, да и сейчас считаю, что испытания должны изменять людей к лучшему. Тех, кто остается в этой среде, а не уходит.

Он. А вот это как раз зависит от мотивации. Бандитов, если они остаются в своей среде, испытания тоже изменяют «к лучшему» – только очень односторонне.

Я. Думаешь, всё плохо просто потому, что этот барьеровский народ в походы ходит чисто развлекаться, а выше подниматься – это не для них? Типа как обыватель ездит на шашлыки и гордо именует себя туристом, а кое-кто и ведётся?

Он. Чтобы было что-то выше, т.е. походы не для развлечения, надо многое менять. Например, заниматься в походах серьёзной научной работой. Нереально для нас.

Команда Cavex всегда свои походы называет только «экспедиция».

Типа, звучит круче.

Я. Многие автостопщики тоже.

Положим, довольно серьёзной научной работой многие занимаются. Короче, давно думала – геологи лучше туристов.

Евдокимов рассказывал: на Камчатке встречаются с местными.

– Вы кто, геологи?

– Нет.

– Вулканологи?

– Да нет.

– А кто, охотники?

– Да не, туристы мы.

– А-а, придурки!

Он. Смысл в том, что надо сменить среду общения на ту, где тоже присутствует экстрим, но мотивация другая. «Врачей без границ» я упомянул в качестве примера экстрима с положительной мотивацией. То же верно для спасателей в горах и прочих, космонавтов, полярных исследователей, всякого рода антитеррористических групп, изредка – военных и ментов.

Я. Я не врач, и никогда им не буду. Эти люди сами ничего не хотят делать для своего здоровья, а требуют: доктор, дай! Волшебную пилюлю, чтобы у меня сразу всё прошло. На выполнение предписаний забивают и всё валят на плохого доктора. Не будет у меня в таком случае позитивной мотивации.

Спасатель – дело другое, привлекательное. Только тоже противно, если какие-нибудь идиоты встрянут по раздолбайству, а ты их спасай, и они на тебя же ещё и наедут. У Владимира Санина есть замечательная книга «Белое проклятие» о профессии лавинщика. В той же серии у него про пожарников и про исследователей Антарктиды. Цепляет.

С антитеррористами хуже, там обязательно много насилия. В космонавты не берут. Полярники – по-моему, те же туристы-геологи, просто повод для их деятельности очень весомый и красивый. Без повода, просто так, в серьёзный маршрут переться очень скоро становится западло. Даже автостопом – обязательно надо придумать себе «научное этнографическое исследование». А потом прочесть лекцию и издать книжку.