Текст книги "Иудино племя"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Плотно еще нет. Окольными путями выходит, что не знает.

– Ну что ж, желаю удачи. Поработайте с сотовой связью, проверьте билетные кассы. Не мне вас учить, в конце концов.

                                               * * *

– Дрюндель, можно я у тебя поживу немного?

Анна судорожно вцепилась двумя руками в бокал с коньяком. Она сидела на диване, даже не сняв плаща. На ее мертвенно бледном лице горели два пунцовых пятна. Андрей устроился в кресле напротив нее и напряженно пытался понять хоть что-то из путаного рассказа сестры.

– Да живи, если хочешь, – он пожал плечами и отпил крохотный глоточек из своего бокала. – Просто я не совсем въехал. Галка твоя что, совсем рехнулась на религиозной почве? Ну, застала тебя с мужиком, и что? Ты женщина свободная, почему бы и нет? Если она старая дева, то это не значит, что у других не может быть личной жизни. Даже если ты ее мать.

– Ты что, совсем меня не слушал? – заорала Анна. Коньяк выплеснулся на ее светлый плащ некрасивой кляксой. – Это не просто мужик, это…

Она со стуком поставила бокал на журнальный столик и закрыла лицо руками.

– Ну, и кто это? – Андрей сел рядом с ней, обнял за плечи. – Ну, сестричка, поделись.

– С чего бы это? – сквозь пальцы голос звучал глухо и невнятно. – Мы с тобой никогда особо не откровенничали.

– Тогда чего же ты ко мне пришла?

– А к кому? Не к папе же. Впрочем, могу уйти.

– Да хватит тебе выделываться!

Андрей снова вскочил и заходил по комнате взад-вперед. Его глодало любопытство, и в то же самое время он пытался справиться с раздражением, которое так и плескалось через край: надо же, приперлась! Прижало, и прибежала: ах, братик, спаси-помоги. Я к вам пришла навеки поселиться. А раньше что? Дрюндель такой, Дрюндель сякой-разэтакий.

– Ничего я не выделываюсь. Просто… – Анна некрасиво, судорожно всхлипнула. – Просто это… Нет, не скажу.

– Да ну тебя в задницу! – разозлился Андрей. – Скажу, не скажу. Вечно ты в говнище какое-нибудь вляпаешься. То с бабкой, то с бандюками, то теперь с Галкой.

Тоненько и противно запищал сотовый. Анна пошарила по карманам плаща, потянулась за брошенной под стол сумкой.

– Ты?! – ее глаза превратились в пару фарфоровых шариков, казалось, они вот-вот повиснут по щекам на ниточках. – А… Да, но… Ладно…

Анна бросила телефон обратно в сумку и посмотрела на Андрея. Лицо ее изменилось как по волшебству. Она презрительно наморщила нос и по-кошачьи сощурилась.

– Да пошел ты, Дрюндель! Без тебя как-нибудь обойдусь, – прошипела Анна, встала и вышла, с силой впечатывая каблуки в паркет.

                                               8.

Они подошли, когда Никита закрывал машину – один спереди и двое сзади. Безупречные прически, одинаковые серые плащи.

– Никита Юрьевич? – спросил тот, что спереди, впрочем, вполне формально – они и так прекрасно знали, что да, именно Никита Юрьевич. – Вам придется проехать с нами.

Никита сразу понял, что качать права, требовать предъявить удостоверения или дать какие-либо объяснения – бесполезно. Лучше не усугублять. Кто бы они там ни были и чего бы ни хотели, все равно сделают так, как им нужно. Поэтому он просто пожал плечами и пошел к черной «ауди».

Пальцы сами собой скользнули под воротник рубашки и нашли крест.

«Живый в помощи Вышняго…»

С ним обходились предельно вежливо. Открыли дверцу, поддержали под локоток. Но не более того. Он все же осмелился было начать: «Могу я узнать?..», но по густоте ответного молчания понял: не может.

Его привезли к похорошевшему после капитального ремонта дому на Кирочной улице, все так же вежливо и предупредительно проводили по широкой мраморной лестнице на второй этаж, ввели в строго, но дорого обставленный кабинет. За вежливостью и предупредительностью провожатых ясно читалось: это всего лишь рекламная кампания, и стоит ему сделать что-то не то, чего от него ждут…

– Проходите, Никита Юрьевич, присаживайтесь, – пожилой мужчина с острым взглядом прозрачно-серых, словно выцветших глаз указал на стоящее у журнального столика кресло. – Я думаю, вам интересно, зачем вас сюда привезли, не так ли?

Никита неопределенно кивнул. Странный вопрос, разумеется, интересно, можно было и не спрашивать.

– Чай, кофе, коньяк?

– Кофе. Если можно, с лимоном.

Хозяин кабинета блеснул острым, словно по линейке проведенным пробором, шепнул что-то в селектор, и почти мгновенно появилась длинноногая секретарша в макси-юбке с рискованным разрезом сзади. Она внесла поднос с двумя чашками кофе, сахарницей и блюдечком лимонных ломтиков – как будто все уже давно было готово.

– Никита Юрьевич, давайте говорить откровенно. Я навел о вас справки. Похоже, не имеет смысла морочить вам голову.

Серый – так Никита обозначил его для себя, по цвету костюма, глаз и седоватых волос – выжидательно замолчал. Никита молчал в ответ: кто кого. Да ему и говорить-то было нечего, только ждать. Хотя он приблизительно догадывался, о чем речь пойдет. И не ошибся.

– Дело в наследстве, которое должна получить ваша жена. И прочие ее родственники. Наша компания имеет определенный интерес в этом бизнесе, и сложившееся положение нас, разумеется, не устраивает. Как и всех прочих.

– Мне как-то все равно, – Никита, стараясь казаться как можно более равнодушным, отхлебнул кофе. – Не я же наследник.

– Позвольте вам не поверить, – усмехнулся Серый. – В смысле, что вам все равно. Ну да ладно, дело ваше. Вам, может, и все равно, а вот нам – нет. Позвольте обойтись без реверансов. Нам необходимо знать, где находится тетя вашей супруги.

– Которая? – прикинулся идиотом Никита.

– Евгения Васильева.

– Не имею никакого представления.

Он прекрасно понимал, что им от него надо, равно как и то, что им известно: именно он помог Евгении. Иначе его бы сюда не привезли. Но надо было играть, играть. От этого зависело многое, если не все.

– Никита Юрьевич, – поморщился Серый, словно у него внезапно заболел зуб. – Мы, конечно, и без вашей помощи можем обойтись, но хотелось бы побыстрее. В данном случае время – действительно деньги. Полгода – они, к сожалению, не резиновые. Пока то, да се. А когда Евгения Григорьевна вступит в права наследования, все уже будет гораздо сложнее. Ну, вы понимаете, да?

Никита с готовностью покивал: разумеется, понимаю. Вот так и продолжим: с радостью помог бы, да увы.

– Вы про Петрозаводск? – он так и лучился кретинской приветливостью. – Ну да, она пришла и спросила, не могу ли я разрешить ей пожить в моей квартире. Все же знают, что у меня там квартира осталась.

– И что? – похоже, купился Серый.

– Ну… Я же квартиру сдаю. Дал ей адрес знакомого.

– Говорите! – Серый прищурился и хищно приподнялся над столом, словно внезапно вырос. – Адрес говорите.

– Да пожалуйста, – продолжал улыбаться Никита. – Пишите.

Он продиктовал адрес и телефон старого приятеля Гошки Вербицкого, который уже полгода работал по контракту в Финляндии. Серый тщательно записал.

– Только вот ее там нет, – поспешил огорчить его Никита. – Я звонил узнать, как и что. К телефону сначала никто не подходил, потом какой-то мужик сказал, что Георгий там больше не живет. Вот и все. Куда она делась, не представляю. А сыну она не звонила?

– Нет, – буркнул Серый и уставился на Никиту холодным змеиным взглядом. Похоже, он раздумывал, не прибегнуть ли к более радикальному методу допроса. – Хорошо, я вас больше не задерживаю, – процедил он совсем другим тоном, словно едва удержался от крепкого мата.

Чтобы совсем уж соответствовать выбранному имиджу подловатого и туповатого солдафона, Никита торопливо допил свой кофе – ну не пропадать же добру! – и пошел к двери.

– Минутку! – остановил его ледяной голос. Никита с холопьей торопливостью обернулся: чего изволите, хозяин? – Хочу вас предупредить, Никита Юрьевич. Если вы нас обманываете… У вас ведь, кажется, семья имеется, да?

Изобразив крайний испуг, Никита вышел в приемную, кивнул скучающей за компьютером секретарше. На лестнице его разобрал неуемный хохот, который с большим трудом удалось загнать обратно: не хватало только, чтобы кто-то услышал – и все труды насмарку. Впрочем, особо хохотать-то было не над чем. Семья у него действительно имелась. В отличие от уверенности в том, что Серый с компанией не узнают, что он действительно их обманул.

Все-таки он оказался прав. То, самое первое покушение на Евгению никакого отношения к дальнейшим событиям не имело. Разве что причина одна – наследство бабушки Фиры. Тут поработали совсем другие люди. А Алексей? Столько трудов он приложил, чтобы жениться на богатенькой или хотя бы на богатой наследнице, а тут такое осложнение сюжета – беременная от него родственница жены. Может, она и готова была ждать и держать все в тайне, пока бабка не помрет, даже пожертвовав своей долей, вернее Диминой, но, надо думать, Алексея это не устраивало. Мало ли что. А уж дальше понеслось одно за другим. Дима, который о чем-то догадался. Он, Никита, который мало того, что догадался вместе с Димой, так еще и дальше начал… догадываться. Зоя, Валерий с Викторией…

Короче, теперь он оказался буквально между молотом и наковальней. С одной стороны почтенные мафиозо, которые наверняка взяли его на заметку, с другой – бывший десантник Леша, для которого он в некотором роде заноза в заднице. Интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд!

                                               * * *

Свете он, разумеется, ни о чем не сказал. Она и так слишком напугана происходящим. Сначала ей, может, и хотелось во всем разобраться, но уж слишком это все стало опасным.

Продолжать?

А что он, собственно, теряет? Алексей уже не успокоится, потому что он, Никита, для него – источник постоянной и повышенной опасности. Поэтому нужно его перехитрить и опередить. Найти что-то такое, чем можно припереть к стенке. А тогда уже пусть им милиция занимается.

Позвонив Бессоновым домой, Никита выяснил, что у Алексея выходной – трубку снял он сам. Стало быть, можно было поехать в его банк и поговорить с коллегами.

Так Никита и сделал. Банчишко был так себе, захудаленький, из однодневок. И охрана вполне соответствовала: его сразу же, без лишних разговоров провели к начальнику службы безопасности, даже не попросив документы, уверению о том, что он частный детектив, поверили на слово. Последнее обстоятельство, кстати, Никиту не переставало удивлять. Если бы он представлялся милиционером, с ним бы и разговаривать никто не стал, не сунув нос в корочки, – Обрузговец тому подтверждение. А вот детектив – совсем другая песня, еще ни разу никто не попросил показать удостоверение или там лицензию.

Начальник охраны сдержанно поинтересовался, не бывший ли Никита военный, – видимо, не полностью еще выправка испарилась. Узнав, что да, пограничник, бурно обрадовался и вытащил из сейфа бутылку коньяка. В разговоре выяснилось, что где-то на Памире они даже пересекались мимоходом и знакомых общих в Москве имеют. К тому моменту, когда добрались наконец до цели Никитиного визита, бутылку почти допили и перешли на ты.

– Бессонов? – скривился Павел. – Говно, а не мужик. Гнида подзаборная. Давно бы уже вытурил, да все было особо не за что.

– А сейчас есть за что?

– Работаем, работаем. Понимаешь, у нас тут одного мужика выгнали без особых оснований, а он, гад, в суд подал. Так что теперь приходится быть аккуратнее. Но я за Бессоновым уже месяца два слежу, каждый шаг и каждый пук на карандаш беру.

– Есть результаты? – не веря своей удаче, осторожно поинтересовался Никита.

– А то! – довольно усмехнулся Павел, разливая по рюмкам остатки коньяка. – Они, паразиты, моду взяли – после закрытия банка по своим делишкам шататься. Кто к бабе, кто еще куда. Один остается, а остальные шляются. Покрывают друг друга. Вот тут у меня на него целый коитус… пардон, кондуит составлен – какого числа, во сколько ушел, во сколько вернулся.

– Можно полюбопытствовать?

– Любопытствуй, – разрешил Павел. – Хочешь, отксерю?

Выйдя из банка, Никита сел в машину и достал из кармана список. Он подсчитал, что за два месяца Алексей должен был отработать пятнадцать суточных смен. Если верить «кондуиту», он не отлучался из банка всего лишь пять раза. Как раз на время отлучек попадали покушение на Диму и взрыв в квартире Суровцевых. Что касается покушения на него самого, у Алексея в тот день был выходной. И в другой раз, когда он ездил в Озерки смотреть участок, – тоже.

Один крохотный шажок, другой. Маловато будет.

Разве что попытаться выманить на живца?

                                               * * *

Костя лежал на кровати, смотрел в потолок и машинально стряхивал пепел с сигареты мимо пепельницы – прямо на ковер.

От матери по-прежнему не было ни слуху ни духу. Вернее, она пару раз звонила со своего сотового, чтобы сказать, что у нее все в порядке. Но и только. Он не представлял, где она. Даже приблизительно.

И слава Богу.

Потому что была надежда, что и другие тоже не представляют.

Она все сделала правильно. Когда ее чуть не сбила машина, буквально в тот же день собралась и исчезла, не сказав никому ни слова. Нет, не зря бабка завещала весь бизнес ей. Мать – единственная во всей семье, у кого в голове мозги, а не пшенная каша. Жаль, конечно, что все так вышло, но ничего не поделаешь. Осталось чуть больше четырех месяцев. Но за это время многое может случиться…

Телефон зазвонил как-то необыкновенно, вкрадчиво. Потянувшись до хруста, Костя взял трубку:

– Алло!

Тишина. Живая, сопящая.

Мать? Но почему молчит?

– Алло! Мам, ты? Ничего не слышно!

Трубка взорвалась пульсирующими гудками. Костя положил ее на рычаг, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Какой-то скрип заставил его замереть и прислушаться.

Медленно, очень медленно он встал с дивана и пошел к двери, но дверь сама открылась. Что-то темное метнулось навстречу, удар оглушил и ослепил, мир свернулся в точку и перестал существовать…

– Ну что, очухался?

Боль пульсировала в висках, губа превратилась в пухлый вареник, во рту плескалась медь, тяжелая, тянущая голову вниз. Кто-то рванул за волосы, поднимая, все вокруг подернулось красно-лиловым.

Того, кто был сзади и держал его за волосы, Костя не видел. Второй, приземистый и коренастый, одетый в темно-синий спортивный костюм, стоял перед ним, поигрывая пистолетом.

– Ну, сучонок, где твоя мамаша?

– Не знаю, – голос противно сорвался, дав петуха.

Второй удар был, наверно, еще сильнее, но упасть с табуретки, на которой он себя обнаружил, ему не дали. Окружающие предметы то отдалялись на край вселенной, то придвигались вплотную, их очертания колебались, словно он смотрел на зыбкое отражение. Очки куда-то исчезли.

– Так что?

– Она уехала. Я не знаю, куда. Она не сказала, – слова выталкивались с трудом, шершавые и тяжелые.

Еще один удар, в живот. Он инстинктивно попытался нагнуться, закрыться, но стоящий сзади не позволил, по-прежнему удерживая Костю за волосы. Едкая, кислая тошнота плескалась у самого горла.

– Вы хотите, чтобы я что-то придумал? – как ни противно было, но Костя не удержался и выплюнул на ковер кровавый сгусток. – Если я не знаю, то могу только придумать.

Висок почувствовал холодную тяжесть. Несмотря на то, что ситуация к юмору нисколько не располагала, Костя внутренне усмехнулся. Вот она, классическая ирония судьбы! Обхохочешься!

– Подожди, Попугай, – голос второго, которого Костя по-прежнему не видел, звучал вполне мирно и нисколько не походил на блатную растяжку первого – можно даже сказать, вполне интеллигентный голос. – Похоже, он не врет. Скажи, парень, она тебе звонила хоть раз?

Костя лихорадочно соображал. Сказать, что не звонила? Но ведь это легко проверить.

– Звонила, – нехотя кивнул он.

– С сотового?

– Не знаю.

– У нее есть на сотовом роуминг?

– Не знаю. Может, и есть.

– Ладно, – он наконец оставил в покое Костины волосы, отошел, и его стало видно: среднего роста, худощавый, в маленьких очках с прямоугольными стеклами без оправы. – Проверим через оператора. Хотя и так известно, что она поехала в Петрозаводск. Но ведь могла и в другое место оттуда перебраться.

Петрозаводск? Костя невольно вздрогнул. Ничего себе фокусы! Значит, он не ошибся.

Очкастый его дрожь уловил, придвинул свое лицо так близко, что стали видны коричневые крапинки на его буро-зеленых радужках. Несколько секунд, показавшихся Косте вечностью, он смотрел прямо ему в глаза. Потом повернулся и кивнул Попугаю. Тот принялся выдвигать ящики стола, вытряхивать содержимое, сметать все с полок шкафа. Потом то же самое он проделал в гостиной. Конечно, на настоящий обыск это не тянуло, похоже, искали что-то определенное, но так и не нашли.

– Короче! – Попугай сгреб Костю за окровавленную футболку. – Если мамаша твоя объявится…

– Подожди! – Очкастый отстранил его легким движением руки. – Слушай, парень. Ничего с твоей матерью не случится. Не маленький, понимаешь, что все дело в наследстве. Просто она должна от него отказаться, вот и все. Не по чину ей. Если она поведет себя благоразумно, ничего страшного не произойдет. Будет хуже, если придется ее искать при помощи определенных… структур. Знаешь такой анекдот? Заказчик платит киллеру деньги вперед и называет адрес жертвы: улица такая-то, дом такой-то, квартира… Киллер перебивает: «За такие деньги номер квартиры не нужен». Наш шеф человек гуманный, он еще может ультиматум поставить: или – или. А те просто найдут и уберут, чтобы не возиться. Вы этого хотите?

Костя тупо молчал, глядя себе под ноги, на кровавую кляксу.

Дверь хлопнула. На столе осталась кремовая визитка с такими же кровавыми, блестящими буквами. Один из телефонов на ней был подчеркнут жирной чертой.

Лицо напоминало перекачанную шину. Казалось, ткни пальцем посильнее – и лопнет. Костя поднял с пола телефон, осторожно лег на диван. В памяти остался номер сотового, с которого звонила мать, не ее прежний, а новый. Позвонить или нет? Хоть монетку бросай.

                                               * * *

– Поживешь пока здесь. А там видно будет.

Анна растерянно оглянулась. Обстановка удручала. Пахло кислой плесенью. На грязном полу морщинились не менее грязные деревенские половики. Во всех углах громоздился пыльный хлам. Донельзя грязное оконце, выходящее в придачу на стену соседнего дома, почти не пропускало света. Мало того, из-за стены доносился мощнейший храп, словно там резвилось стадо пещерных бульдозеров.

– Кто это там? – спросила она.

– Папочка моего дружбана Вити, – усмехнулся Алексей. – Не бойся, он к тебе приставать не будет. По причине безнадежной алкогольной импотенции. Знаешь, как говорят? Рожденный пить того-самого не может. Разве что на бутылку попросит.

– Дать?

– Дело твое, – он помолчал, глядя в окно. – Что, не нравится? Н-да, не «Астория». Но здесь твоя любезная доченька тебя точно не найдет.

– А что, если она расскажет Марине?

– Во-первых, не расскажет. А во-вторых, даже если и расскажет, она не поверит.

– Почему ты так уверен?

Алексей самоуверенно усмехнулся, пригладил отливающие синевой волосы, сел на диван, закинув ногу на ногу.

– Потому что я ее встретил и побеседовал. Да не бойся ты, ничего с ней не случилось. Хотя и не мешало бы ей кренделей навешать. Она начала было выдрючиваться, но я сказал, что пойду в ее церковь и запущу слушок, что она проститутка и педофилка. А Маринке сказал, что Галка пыталась ко мне приставать, что я ее отшил, а она в отместку обещала рассказать обо мне какие-нибудь гадости.

– И Маринка поверила? – поразилась Анна. – Поверила, что эта мымра могла к тебе приставать?! Что она вообще могла к кому-то приставать? Она?

– Как это ни странно, да. Впрочем, ничего странного. Когда человека глобально не любят, поверят любому бреду. Знаешь, что Маринка сказала? «Я всегда знала, что эта стерва только притворяется непорочной девой». Так что с этим, считай, дело улажено. Пусть какое-то время пройдет, все утихнет. Либо вернешься домой, либо еще что-нибудь придумаем. А пока давай подумаем насчет Никиты. Слушай. Предварительный план такой…

                                               * * *

Телефон надрывался и мигал дисплеем. Никита смотрел на высветившийся номер и никак не мог решиться: нажать на отказ или на соединение. Звонила, причем уже второй раз, Евгения. В первый раз он так и не решился. Трубка проиграла «Ой да не вечер» три раза и обиженно смолкла. Может, поставить на этот номер фильтр? Но это не выход. Что, если ей нужна помощь?

А если его мобильник слушают? Предупредили ведь, что обмана не потерпят. Номер Евгении зарегистрирован на него, узнать это – раз плюнуть. Значит, он знал, как с ней связаться, но не сказал.

Наконец Никита решился. Нажав на кнопку соединения, он быстро сказал: «Перезвони Зурбинской» и отключился. Оставалось только надеяться, что Евгения догадается, что позвонить нужно на Светин номер.

Уютно устроившись в кресле, Света смотрела на телевизору комедию и заодно вязала Маше свитер. Ее телефон лежал на подоконнике. Надо было поторопиться.

– Здесь так душно, – сказал Никита, подходя к окну.

– Да, – согласилась Света. – Открой, пожалуйста, форточку.

Форточку Никита открыл и пошел обратно на кухню, прихватив Светин телефон с собой. Говорить ей о том, что звонила тетушка, он не собирался. Едва успел отключить звук, дисплей зажегся зеленым светом, трубка тихонько завибрировала, загудела, как сердитый майский жук.

– Слушаю, – Никита прикрыл дверь кухни.

– Никита, что случилось? Что там у вас вообще происходит?

– А что у нас происходит? – притворился дурачком Никита.

– Не знаю! – сердито буркнула Евгения. – Просто мне позвонил Костя, хотя я просила его звонить только в самом крайнем случае. Сказал, чтобы я непременно из Петрозаводска уезжала, побыстрее и подальше, желательно автобусом или автостопом. Откуда он узнал, что я в Петрозаводске? Я ему не говорила. Ты сказал? Зачем?

– Я тоже ему не говорил. Я вообще с ним не разговаривал. Ладно, скажу вам, что происходит. Вас, Евгения Григорьевна, старательно разыскивают. Только это не кто-то из наших. Это деловые партнеры вашей матушки. Им очень не нравится, что вы получите контрольный пакет.

– И что, они решили меня убрать? – помолчав немного, поинтересовалась Евгения.

– Не думаю, – дипломатично ответил Никита. – Они со мной разговаривали. Узнали по компьютеру через кассы, что вы уехали в Петрозаводск. Узнали, что я сам из Петрозаводска. Два и два сложили. Я им голову заморочил, дураком прикинулся еще большим, чем есть на самом деле. Они говорили, что вполне удовлетворятся, если вы просто согласитесь разделить свою долю между всеми родственниками. Но, думаю, это не совсем так. Или даже совсем не так. Им гораздо выгоднее элементарно вынудить вас отказаться от наследства в их пользу. В лучшем случае они купят у вас эти акции за смешную цену.

– Тогда зачем надо было сбивать меня машиной?

– Но вас же не сбили. Может, просто хотели напугать?

– А зачем нужно было перезвонить на Светин телефон? Честно говоря, я с трудом нашла ее номер. Он у меня на каком-то клочке был записан, как только не потеряла.

– Я боюсь, что мой телефон слушают, – вынужден был сознаться Никита.

– Все так серьезно?

– А вы думали! И если вам звонил Костя, значит, с ним тоже… побеседовали.

– Хорошо, я уеду, – вздохнула Евгения. – Деньги у меня еще есть, поселюсь где-нибудь в деревне, сниму комнатку. Только звонить вам уже не смогу. Разве что с почты.

– Значит, вы все-таки решили принять наследство?

– Да. Терпеть не могу, когда на меня давят.

– Но…

– Я вернусь, когда уже пройдет полгода. Причем постараюсь сделать это так, чтобы меня не поймали на пороге нотариальной конторы. А там… Пока у меня есть время подумать, что предпринять. Чтобы никто не смог вынудить меня отказаться от наследства.

Голос ее звучал жестко и уверенно, и Никита почти поверил, что это ей удастся.

Он включил в Светином телефоне звук, вернулся в гостиную, осторожно положил трубку обратно на подоконник и улегся с газетой на диван. Но не прочитал еще и десятка строк, как в голову пришла довольно неприятная мысль.

Если деловые господа взялись за это дело всерьез, то телефоны они наверняка прослушивают. И Костин тоже. Тем более если к нему уже приходили. А Костя звонил матери на трубку. Получается, теперь они знают ее номер. Следовательно, знают, что номер зарегистрирован на него. И что она ему звонила.

Последствия?.. Оставалось только молиться.

                                               * * *

На следующий день Никита повез Свету с Машей в поликлинику. Маше назначили очередной курс процедур, болезненных и малоэффективных, но Света почему-то не сомневалась, что они необходимы, раз так сказал врач. Несмотря на то, что врачи говорили вещи разные, порою взаимоисключающие, она почему-то продолжала им наивно верить.

Места для стоянки рядом с поликлиникой не нашлось. Никита поставил машину за углом, на соседней улице, и вернулся. Он сел на лавочке в скверике, наблюдая за выходом. День выдался ясный и теплый. На солнышке слегка разморило, даже и не заметил, как его девицы вышли. Маша устала и капризничала. Она шлепнулась на скамейку и заявила, что никуда больше не пойдет.

– Посидите, отдохните, я машину пригоню, – предложил Никита, но не успел он отойти на несколько шагов, как их окликнула какая-то женщина.

– Это вы сейчас у физиотерапевта с девочкой были?

– Да, мы, – кивнула Света. – А что такое?

– Вы там что-то подписать должны. Врач забыл вам сказать. Вот, попросил вас догнать.

– Мань, посидишь минутку? – Света нетерпеливо затопталась на месте. – Я быстро, туда и обратно. А Никита за машиной пока сходит.

– Может, мне лучше с ней побыть?

Что-то Никите не нравилось. Он мог поклясться, что женщину эту уже где-то видел. Среднего роста, слегка полноватая, темные с проседью волосы, большие дымчатые очки. И толстенный слой пудры на лице. Рассмотреть ее повнимательнее Никита не успел, она сразу же повернулась и ушла в сторону поликлиники.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Света. – Очень есть хочется. Пока я вернусь, пока ты машину пригонишь. Что может случиться? Светло еще, народу полно ходит.

– Да, Никита, иди. Я посижу, – поддержала ее Маша. – Так хорошо на солнышке.

Никита рассчитывал вернуться максимум минут через десять, но вышла неожиданная задержка. Выезд его «девятке» загородил нахально раскорячившийся «Опель». Хозяин, правда, скоро появился и рассыпался в извинениях, но на разъезд ушло немало времени.

Только он сел за руль и завел мотор, взвыл телефон:

– Куда вы пропали? – недовольно спросила Света. – Стою тут, как дура. И никто меня в поликлинике не ждал. Поднялась, а кабинет закрыт. Сказали, что врач уже ушел.

– Сейчас подъеду. А почему «вы»? Или ты уже меня на вы называешь? – усмехнулся Никита.

– Кит, что за шутки? – Светин голос дрогнул. – Я думала, Машка с тобой. Вернулась, ее нет.

– Может, отошла куда? – Никита почувствовал, как желудок наполнился колотым льдом.

– Что ты несешь? – она уже почти плакала. – Куда она может уйти на костылях?

Они, как безумные, носились по окрестным дворам, заглядывали во все подъезды, расспрашивали прохожих. Зашли в поликлинику – вдруг Маша соскучилась одна и отправилась туда на поиски Светы. Но никто девочку не видел.

– Надо в милицию позвонить, – размазывая по лицу тушь, всхлипнула Света.

И тут к ним подошел мужчина, гулявший в сквере с рыжим сеттером.

– Вы девочку ищете? – спросил он. – На костылях? Я ее видел. Она сидела на скамейке, потом к ней подошла какая-то женщина, что-то сказала, помогла подняться, подвела к тротуару. Там стояла белая машина, кажется, «шестерка». Они сели и уехали.

Света схватилась за сердце и мешком свалилась на скамейку. Жест мог бы показаться каким-то наигранным, если бы все не было так серьезно.

– Господи, я же ей столько раз говорила, что нельзя ни с кем никуда! – рыдала Света.

Никита, закрыв глаза, молился. Как и в тот момент, когда на него мчалась машина, между прочим, тоже светлая «шестерка», слов практически не было, одно только устремление к Единственному и Спасительному.

Открыв глаза, он увидел, что Света смотрит на него едва ли не с возмущением.

– Перестань! – сказал он резко и добавил, уже мягче: – Все обойдется, – и сам удивился своей внезапно появившейся уверенности в этом. Иначе просто не может быть!

Никита еще прикидывал, что лучше: звонить в милицию или самим ехать туда, как вдруг ожил телефон.

– Папа, что с мамой? – вопила в трубку Маша. – Она жива?

– Машенька, где ты? – Никита почувствовал, как ноги стали ватными, и шлепнулся на скамейку рядом со Светой, которая смотрела на него, раскрыв рот.

– Я дома. Ну, не дома, а у тети Иры, напротив. Та тетя, которая сказала, что маме надо вернуться в поликлинику. Она снова пришла и сказала, что мама упала и сильно ушиблась, что ее повезли на «скорой» в больницу, а ты поехал с ней. И они отвезли меня домой, даже подняться помогли. Я просила у них телефон, но они сказали, что у них нету.

– Кто это они, Машенька?

– Ну, тетя эта и ее муж. Так что с мамой?

– С мамой все в порядке. Она не в больнице, с ней ничего не случилось. Они, наверно, просто ошиблись. Мы тут тебя искали везде. Сейчас приедем домой.

Он пересказал услышанное Свете. Мелко всхлипывая, она уткнулась ему в плечо.

– Это что, шутка такая? Или?..

Никита не ответил, а про себя подумал, что, пожалуй, именно «или». Впрочем, это немедленно подтвердилось. Телефон снова завопил, нарисовав на дисплее цепочку прочерков: номер был подавлен.

– Никита Юрьевич, надеюсь, теперь вы поняли, что мы не шутим? – вкрадчиво прошептал невнятный женский голос. – Это было последнее предупреждение.

В ухо закололи иголки коротких гудков.

– Кто это был? – нервно спросила Света.

– Да, идиот какой-то.

Никита встал и пошел к машине, но Света догнала его и схватила за рукав куртки.

– Прекрати морочить мне голову! Все из-за этого чертового наследства и чертовой Вероники, которую Бессонов убил опять же из-за чертова наследства! Скажешь, нет? Я с самого начала знала, что все это плохо кончится. С того самого момента, когда ты с Димой ездил на кладбище. Тебя чуть не убили, но ты так и не успокоился! – Никита невольно усмехнулся, и Света завелась еще больше. – Я не это имела в виду. Ты понимаешь, что Машку украли из-за того, что ты влез куда не надо? Леша, надо думать, не так прост, вряд ли бы он все это в одиночку провернул. И это чудо, что с ней ничего не случилось. Все что угодно могли с ней сделать. Я Христом Богом тебя прошу, Никита, сиди ты на попе ровно, не лезь больше никуда. Хочешь, на колени встану?

– Не надо на колени, – он обнял Свету за плечи, притянул  себе. – Обещаю, больше ни во что не лезу. Думаешь, я не испугался?

– Хочется верить, – тяжело вздохнула Света, села в машину и полезла в сумку за пудреницей.