Текст книги "Иудино племя"

Автор книги: Татьяна Рябинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Слушай, бросай посуду, я потом помою. Давай подумаем хорошенько, может, кто-то не мог это сделать. Пойдем методом исключения. Начнем…

– С папы. В саду он мог быть. Это раз. Конечно, кто-то мог его и видеть, но мы-то об этом не знаем, – Света вытерла полотенцем руки и села напротив Никиты. – Кстати, я думала о Конраде. Совершенно не понятно, почему он выл. Может, действительно на покойника. Собаки ведь заранее такие вещи чуют.

– Свет, непонятно не только это. Почему выл Конрад… – Услышав свое имя, собака пришла на кухню и уселась рядом со столом, склонив голову на бок, словно внимательно слушая. – Почему звонили колокола, почему горели свечи. Нет, такие вещи действительно бывают, но в данном случае я почему-то в мистику поверить не могу. Кто-то это все подстроил. Как – не представляю.

– Знаешь, Кит, ничего у нас методом исключения, пожалуй, не выйдет. Мы не знаем, кто где был после обеда – это раз. Повесить чучело мог любой – это два. Подменить в темноте бокал, если Вероника не перепутала его сама, тоже – три.

– Алексей выходил смотреть щит, – напомнил Никита.

– Но не сразу. Сначала все бегали, вопили, спички зажигали, потом тетя Женя попросила Костю, но Лешка вызвался сам.

– Он что, электрик?

– Кто, Костя или Леша?

– И Костя, и Леша.

– Леша – не знаю, – Света забавно наморщила лоб, накручивая на палец короткую прядь волос. – Починил ведь. А Костя – просто хозяйственный мальчик. Из правильного места руки растут. Повезет кому-то, кто его заполучит.

– У меня тоже руки из правильного места растут, – Никита погладил Свету по коленке. – Или ты считаешь, что тебе не повезло?

– Повезло, повезло. Кстати, я знаю, кого еще можно вычеркнуть. Дядю Андрея. Рядом со мной за столом сидел дед Изя, а потом – дядя Андрей. Так вот дед, когда свет погас, встал, а он – нет. Сто процентов. Они с тетей Аней о чем-то разговаривали. Дотянуться через стол тоже никак не мог.

– А если Вероника сама перепутала?

– Если, если! – разозлилась Света. – В таком случае бросай ты это гнилое дело. Или иди в милицию. Все могли, понимаешь ли. Будешь методом научного тыка действовать?

– Нет.

Никита встал, вышел из-за стола, достал из холодильника пакет кефира. Налил в стакан, достал из буфета печенье и повернулся к Свете. Посмотрев на него, она невольно вздрогнула: лицо мужа стало жестким, в глазах плескалась решимость. На что? Идти напролом?

– Я немного подожду, – спокойно сказал он, насыпая в стакан сахар. – С Божией помощью все прояснится.

                                               6.

– Илья Витальевич, это у вас что, пейджер пищит? – с брезгливой гримасой поинтересовался начальник. – Выбросьте его немедленно. Если вам не по карману сотовый телефон, мы вам подарим. Вместо квартальной премии.

Илья покраснел до самых внутренностей. Собравшиеся на совещание коллеги смотрели на него со злорадным любопытством. Писк действительно раздавался из его кармана.

– Да выключите вы его! – рассвирепел шеф.

Писк прекратился сам собой. Илья вытащил из внутреннего кармана сотовый и посмотрел на него с недоумением. На экране красовался конвертик: знак того, что пришло сообщение. Вот оно что! Среди его знакомых не было заведено посылать эсэмэски, поэтому он и забыл, что каждый раз они сопровождаются противным писком, действительно напоминающим сигналы пейджера. Надо бы отключить, да все как-то руки не доходят.

Номер телефона, с которого пришла эсэмэска, был подавлен. А сама она гласила: «Приезжай сегодня в 9 вечера к Московскому вокзалу. Это очень важно. В.»

Интересно, Вика совсем рехнулась? Ведь именно сейчас им нужно быть особенно осторожными. Полгода, всего полгода. Потом Зоя получит наследство. Разумеется, он на него никакого права по закону не имеет. Но разве нельзя убедить ее прикупить кой-чего на полученные денежки? Недвижимость, например. А приобретенное в период совместной жизни является, опять же, совместной собственностью и при разводе делится пополам.

Только вот стоит ли разводиться? Зоя, конечно, за двадцать восемь лет брака надоела хуже горькой редьки. Фасад-то у них всегда был ярко покрашен, идеальная семья, прямо для книги рекордов Гиннеса, а вот что внутри творилось – ни в сказке сказать, ни пером описать. Вспомнить страшно, как Зоя обращалась с маленькой Катей, – волосы дыбом встают. Лупить такую крошку! А когда та свинкой заболела, старалась вообще к ней подходить как можно реже – мол, сама она в детстве свинкой не болела, подцепит еще. Врач так и сказал, от недогляда осложнение. Да и сам он Зое был не слишком интересен. Все, что она для него делала, – словно по обязанности, ожидая великой благодарности. Почему не ушел от нее? Странный вопрос. Терпеливо ждал бабкиного наследства. Дождался. И что?

Нет, в принципе, развестись можно. Но только не для того, чтобы жениться на жене брата. Да еще с ребенком. Это уже перебор. Кто спорит, Вика забавная. Страстная, как вулкан. Но в большем количестве все эти страсти-мордасти слишком утомительны. Ему уже не двадцать лет, чтоб как пионер – всегда готов. Вот, извольте радоваться. В девять вечера на Московском вокзале. Вперед, прыжками.

Дождавшись конца совещания, он набрал Викин номер. Глухо, как в танке. Абонент временно недоступен. Либо спит, либо на репетиции. Она же якобы актриса. В Валеркином театрике. Прима.

«Это очень важно».

С трудом верится. А если вдруг действительно важно? Ладно, съездит, узнает, в чем дело. Заодно и поговорит с ней серьезно. Надо с этим завязывать, пока Зойка не узнала.

                                               * * *

– Гражданин, стойте, туда нельзя!

– Но я там живу! Что случилось?

– Нельзя туда! В какой квартире живете?

– В девятнадцатой.

– В девятнадцатой? – менты переглянулись со значением. – Вы только не волнуйтесь…

Илья с ужасом огляделся. Пожарные машины, милиция, «скорая», толпа зевак вокруг. Оператор с камерой бегает, за ним растрепанная девица в красной куртке с микрофоном. Запах гари, острый и терпкий. Огня не видно, но окна их квартиры… Их квартиры?! Да, все окна их квартиры выходят во двор. Зоя!

– Там… Там моя жена была! – он бросился к милиционеру. – Что с ней?

Ответить тот не успел – из подъезда вынесли носилки, укрытые чем-то темным. Под покрывалом угадывались очертания человеческого тела.

– Приехал труповоз? – спросил, обращаясь к милиционеру, пожилой санитар.

– Нет еще.

– Тогда стерегите ее сами, нам ехать пора.

– Надо было в квартире оставить.

– А там говорят, выносите.

Илья тупо вслушивался в перебранку, со страхом глядя на темную груду, которую санитары сгрузили прямо на асфальт. Это… Зоя?!

– Вы муж? – тронул его за плечо мужчина в штатском. – Фамилия ваша?

– Суровцев. Илья Витальевич, – с трудом выдавил Илья. – Как это… Там… Что?..

Он пытался что-то спросить, но губы не слушались, тряслись, все вокруг расплывалось.

– Взрыв газа. Поставила чайник на плиту, уснула. Огонь залило. А в это время у соседа что-то с электричеством случилось. Он вышел в щите поковыряться, пощелкал, пощелкал. Где-то что-то коротнуло – и все. Несчастный случай. Вы должны будете жену опознать.

– Сейчас? – оторопел Илья.

– А вы хотите ехать в морг? Можно и так. Там хоть помоют. Она сильно обгорела. Но можно и сейчас. У нее были особые приметы?

– Д-да, – выдавил Илья, облизнув пересохшие губы. – У нее большое родимое пятно. На правом плече.

– Подойдите.

Кто-то откинул тряпку, Илья увидел что-то черное, кошмарное, тошнотворное. Это никак не могло быть человеком, а тем более его женой, с которой он прожил столько лет. Какое там пятно! И тем не менее…

– Да, кажется, это она. Зоя Федоровна Суровцева.

– Вам плохо?

Кто-то поддержал сзади, кто-то сунул под нос вату с нашатырем. Он тяжело опустился на поребрик.

Подъехал невзрачный серый фургон с надписью на борту «специальная». Тело снова положили на носилки, унесли. Илья проводил машину глазами и крепко их зажмурил.

Зои нет. Квартира сгорела. Идти некуда. Ждать нечего.

Рядом присел на корточки все тот же, в штатском.

– Вам есть куда пойти? – участливо спросил он. – Квартира выгорела полностью.

Илья кивнул:

– Найду.

– Скажите, ваша жена принимала снотворное?

Он снова кивнул, не в силах говорить.

– Что именно, не знаете?

– Кажется, имоване.

– Проводка в квартире была в порядке?

– Не знаю. Дом старый, ремонт давно не делали.

– Где были вы?

– Сначала на работе. Потом заехал на Московский вокзал. Узнал расписание поездов. По дороге домой заправил машину.

– Дайте мне номер вашего сотового. Возможно, придется вас еще побеспокоить. Да, вот еще что. Квартира была застрахована?

– Нет.

Наконец все окончилось. Он остался один. Соседи, расходясь, смотрели на него, как на зачумленного. Какой-то обрывок разговора донесся до него. Говорили, что все чудом обошлось. Толстые стены, толстые перекрытия. Кроме Зои, никто не пострадал, разве что соседа, который копался в щите, контузило. Копоть везде, стекла в окнах вылетели от взрыва, да у нижних жильцов потолок немного обвалился.

Ему сказали, что квартира выгорела полностью, но он все-таки поднялся на свой четвертый этаж. Зияющий дверной проем, как черная пасть. Гарь, копоть, удушающий запах пены, лужи воды. Действительно, ничего не осталось.

Илья достал сотовый, позвонил Кириллу и попросил разрешения приехать.

                                               * * *

Отпроситься на похороны Никите не удалось. Начальница вскинула аккуратно выщипанные бровки и удивилась: у вас что, мор какой-то в семье приключился?

Впрочем, не очень-то и хотелось. Точнее, совсем не хотелось.

Света отправилась на кладбище одна. Уже давно стемнело, а она все еще не возвращалась. Никита покормил Машу ужином, прихватил телефон и устроился перед телевизором, время от времени набирая Светин номер. «Абонент временно недоступен», – раз за разом отвечал механический голос. Звонить тестю, который устраивал поминки у себя, не хотелось.

…Узнав о случившемся с теткой, Света сначала истерически расхохоталась, а потом разрыдалась. «Несчастный случай? – снова и снова повторяла она, вытирая слезы. – Теперь это так называется? Ну не верю я в это, не верю!»

Выпив воды и успокоившись, Света без сил опустилась на табуретку и обхватила голову руками. Никита сел рядом, погладил ее по волосам.

– Помяни мои слова! – сквозь пальцы голос звучал глухо и как-то безнадежно. – Этим не кончится.

–         А если все-таки несчастный случай? Что тебе отец сказал?

– Да ничего толком не сказал. Несчастный случай? А ты не находишь, что очень уж вовремя несчастный случай? Вероника тоже, между прочим, умерла естественной смертью.

– Знаешь… – Никита задумчиво покусывал кончик спички. – Я сначала никак не мог сообразить, как связать смерть Вероники, покушения на Диму и на меня с одной стороны – и покушение на Евгению с другой. Мне казалось, что это совершенно разные вещи, никак друг с другом не связанные.

– А белая «шестерка»?

– Вот то-то и оно! А потом я просто понял, что не могу сложить два и два. Почему разные-то? Ведь это все внутри семьи, так?

– Ну! – согласилась Света. – И что?

– Давай еще раз подумаем. Вот просто отбросим все, о чем раньше рассуждали. Кому и что выгодно?

– Ой, Кит! – застонала Света. – Опять?

Но Никита с маниакальным упорством выдрал из лежащего на холодильнике блокнота листок и взял карандаш.

– Смерть Вероники выгодна, как мы решили, ее любовнику. От которого она ждала ребенка. Ему же выгодна и наша с Димой смерть, потому что мы, по его мнению, слишком много узнали.

Он принялся рисовать на листке какие-то загадочные кружки, стрелочки и закорючки. Света смотрела на эти художества, скептически надув губы.

– Смерть Евгении была бы выгодна, в первую очередь, Зое, Валерию и твоему отцу. Во вторую – Илье и Виктории. С известной натяжкой – Марине и Алексею.

– Ага, и нам с тобой тоже.

– Перестань! – рассердился Никита.

– Не перестану! Потому что смерть тети Зои выгодна абсолютно всем. Теперь папа и дядя Валера в любом случае получат ее долю наследства. А если убрать еще и их, то не будет никакого иска, а значит, все получат свое по завещанию.

– В таком случае, я знаю точно, кому смерть Зои точно не выгодна. Илье. Он-то все потерял.

– Согласна, – кивнула Света. – Тогда, если наложить одно на другое и на третье, то выходит, что любовником Вероники мог быть только дядя Валера или Леша. Или… – тут она крепко закусила губу. – Или папа.

– А если все-таки взрыв – это несчастный случай? – упрямо повторял Никита…

Хлопнула дверь, Света, даже не сняв плащ и туфли, вошла в комнату, не обращая внимания на мокрые следы, которые оставляла на паркете – на улице, похоже, начался дождь.

– Ты чего так долго? – спросил Никита, но тут же осекся. – Ты что, напилась?

Лицо Светы горело, глаза странно блестели, руки мелко дрожали. Она буквально рухнула в кресло, стряхнула с ног мокрые туфли, бросила куда-то в угол сумку.

– Да нет, не особенно, – Света зажмурилась и встряхнула головой. – Зато папа набрался! И Илья тоже. Ну, папа понятно, хоть они с тетей Зоей и не очень ладили, все-таки близнецы, никуда от этого не денешься. А вот Илья пьет, не просыхая, уже третий день, с того самого момента, как к отцу пришел.

– Так это тоже понятно. Во-первых, жена погибла, во-вторых, все имущество погибло. И денег теперь не видать.

– Да ты послушай! – нетерпеливо перебила Света. – Вот пил он так, пил, а потом и рассказал папе кое-что. А папа сегодня пил, пил, а потом и рассказал это кое-что мне.

– Ну что, говори!

– А то, – тут Света привстала, сняла плащ и снова упала в кресло, – что Илью, похоже, просто выманили из дома. Виктория ему послала на трубку сообщение, чтобы он приехал вечером к Московскому вокзалу. Он и приехал. И она приехала. Они там долго выясняли отношения и в конце концов разругались вусмерть. Илья поехал домой, а там…

– Виктория? – удивленно переспросил Никита. – Как-то это все странно.

– Почему?

– Не знаю. Она-то на чьей стороне играет? На стороне мужа? Против Ильи?

Света неопределенно дернула плечом.

– Я совершенно запуталась. Черт, как бы я хотела, чтобы ничего этого не было. Вообще ничего.

– И наследства?

– И наследства в первую очередь. И вообще – всей этой чумовой семейки. Лучше бы папа был детдомовским сиротой. Видишь ли, у меня никогда не было желания начертить свое родословное древо, повесить его на стену и отчаянно гордиться предками. – Стащив через голову свитер, она деловито поинтересовалась: – Что делать-то будем?

Никита не ответил.

Дело в том, что ему уже не хотелось делать ничего. Абсолютно ничего. Та решимость незаметно испарилась. «Может, обойдется?» – тоскливо и малодушно уговаривал он себя. Никите-трусу возражал Никита здравомыслящий. Если уж некто затеял такую хитроумную и сложную комбинацию, доказывал он, то просто так не остановится. Нельзя все так просто бросить, если жизнь хоть немного дорога. Надо и о Свете с Машей подумать. Можно подумать, очень приятно постоянно озираться по сторонам и со всех сторон ждать смертельной опасности.

Да-да, соглашался Никита-трус и… продолжал ждать развития событий. Мало того, читая утреннее и вечернее правило, он еще и Бога просил избавить его от свалившейся напасти.

                                              * * *

– Да не вопи ты, сделай милость! – поморщился Никита. – Сейчас трубка лопнет. Не пойму, что ты от меня хочешь?

– Кит, ты там что, спишь, что ли? – возмутилась Света. – Я уже пять минут объясняю. Дядя Валера уехал в Москву, Викина мать тоже куда-то запропастилась. Вика позвонила и попросила три вечера подержать у нас Артура. Они с Машкой хорошо ладят.

– И что?

– Да то! Короче, когда Виктория приедет после спектакля за Артуром, не вздумай ее ни о чем спрашивать!

– О чем спрашивать?

Никита действительно никак не мог взять в толк, чего от него хочет Света. С утра ему пришлось побегать по городу, потом он поругался с начальницей и долго выяснял, кто утащил с его стола чистые бланки и куда исчезло его Ведро. Бланки наконец нашлись, Ведро тоже, и только он налил в него дрянной растворимый кофе, чтобы пару минут передохнуть, раздался звонок.

– Ты что, издеваешься? – Света рассердилась не на шутку. – Я говорю, не вздумай спрашивать ее, зачем она вытащила Илью на Московский вокзал.

Чтобы подразнить ее, Никита уже хотел спросить, почему, но благоразумно воздержался. Тем более Света уже продолжала сама:

– Мало ты уже нарисовался со всех сторон. Теперь еще не хватало только, чтобы он узнал, что ты знаешь.

– Кто он-то? – для порядка уточнил Никита.

– Слушай, иди ты в задницу! – совсем рассвирепела Света и отключилась.

Он немного посмеялся, допил кофе и понял, что совершенно не смешно. И чего ему вздумалось дразнить Светку? Дело-то на самом деле серьезное. Сколько ни придуривайся, все равно не отмахнешься. Все равно что голову в песок совать по-страусиному.

Заперев Ведро в столе, Никита взял телефонный справочник и принялся за поиски театра с пошлым и претенциозным названием «Храм Мельпомены». Ничего подобного не нашлось. В «09» тоже удивились. «А такой есть?» – скептически спросила телефонистка. Пришлось сходить в интернет.

«Храм» обнаружился на чудовищно оформленной авангардно-театральной страничке. Любителям андеграунда сообщалось, что сегодня идет спектакль «Райская птица» с Викторией Гвариули в главной роли. Предлагалось заказывать билеты по телефону.

Никита подумал, что вряд ли он останется на улице, если подъедет к самому началу спектакля. Выйдя на улицу, купил три гвоздички и поехал на Выборгскую сторону.

«Храм Мельпомены» располагался в здании бывшего заводского клуба. Уже и завода-то в помине не было, а в холле по-прежнему красовалась скульптура рабочего неопределенной специальности. Похоже, убрать ее можно было только вместе с несущей стеной. Поэтому интерьер «храма» производил несколько странное впечатление: белые колонны, роспись на древнегреческие темы – и мрачный пролетарий.

Зрителей действительно было не слишком много. Кассирша, зевая, читала журнал. Увидев Никиту, она то ли обрадовалась, то ли удивилась и потребовала за билет в партере девяносто рублей. Денег было жаль, но Никита упрямо тряхнул головой: ну и пусть!

Устроившись в неудобном откидном кресле, он в который раз спросил себя: ну и что же, собственно, происходит? Зачем его сюда принесло? То сидел квашней, то вдруг попер танком на буфет. Что-то доказать Светке? Или самому себе?

Взвизгнула музыка, рывками поднялся синий бархатный занавес. Из-за кулис выплыло нечто. Из разноцветного тряпичного куля торчали пучки оранжевых перьев. По ним Никита опознал Викторию – «Райскую птицу». Пузырящиеся пластиковые конструкции кислотных оттенков по всей сцене, видимо, обозначали рай. Минут пятнадцать Никита честно пытался вникнуть в смысл действа, но в конце концов сдался. Невнятные фигуры в развевающихся лохмотьях носились взад-вперед и завывали что-то глубокомысленное. Мигал свет, раздавался грохот, падали сверху какие-то разноцветные кубы и пирамиды. Публика в зале экзальтированно ахала.

Ночью Никита спал плохо, и теперь его клонило в сон, но музыка била по ушам. Голова стала противно неметь, словно отсиженная нога. Очень хотелось уйти, но он упрямо сидел, даже в антракте не вышел в фойе.

Наконец действо доползло до финала и артисты вышли на поклон. Аплодировали сдержанно, но отдельные крики «браво» все-таки раздавались. Никитины гвоздики поникли, он слегка встряхнул их, расправил и направился за кулисы разыскивать апартаменты Виктории.

Странно, но его никто не остановил. Поплутав минут пять, он уткнулся в обшарпанную дверь с табличкой «В.Гвариули».

– Да-а-у? – кокетливо донеслось из-за двери в ответ на Никитин стук.

Виктория курила, сидя перед зеркалом, кое-как запахнув махровый халат. Кругом валялись детали костюма райской птицы.

– Ой, кто это? – ненатурально удивилась Виктория. – Никита? Вот уж кого не ожидала увидеть. Ты один, без Светы? Мы ведь на ты, да?

Никита не помнил, чтобы они с Викторией пили на брудершафт, но возражать не стал. Какая, собственно, разница!

– Был недалеко по делам, – вдохновенно врал он, растягивая рот до ушей. – Решил посмотреть, как ты играешь. Тем более все равно поедешь к нам за Артуром, заодно подвезу.

– Прекрасно. А то Валерик мне свою машину не дает. Даже когда уезжает. Боится, что разобью. А ты, наверно, рублей сто за билет заплатил, да? – Виктория сделала вид, что нюхает гвоздики. – Позвонил бы, я бы вышла, так провела. Ну и как, понравилось?

– Концептуально, – кивнул Никита, зная, что в это слово свободно и безопасно можно вложить все что угодно.

– Я переоденусь, – Виктория встала и потянула конец пояса.

– Я, пожалуй, в машине подожду, – поспешно встал Никита.

– Как хочешь, – усмехнулась она.

Сидя в машине, Никита все никак не мог решить, с чего начать, а когда Виктория не слишком грациозно плюхнулась рядом, вдруг понял: ва-банк!

– Вика, – начал он, глядя строго перед собой, на дорогу, – я хотел тебя кое о чем спросить.

– Ну, спрашивай, спрашивай!

Она отчаянно кокетничала, и ее грузинский акцент рос от звука к звуку.

– Так уж вышло, что я узнал о ваших с Ильей отношениях. Совершенно случайно.

– И что? – спросила Виктория – быстро, сухо и совсем без акцента. – Будешь читать мораль? Боженька не разрешает грешить?

– Лично мне, в общем-то, без разницы. Ваши грехи – ваше дело. Просто Илья, похоже, не сказал ментам, что ты назначила ему свидание именно в то время, когда с Зоей произошел несчастный случай. Или это совпадение?

– Ты и это знаешь? – Виктория судорожно защелкала зажигалкой, пытаясь прикурить сигарету. – Значит, Илья не сказал ментам, но сказал тебе?

– Не мне, а Кириллу Федоровичу.

– Видишь ли, дорогой Никита, – сощурилась Виктория, – похоже, он не сказал, что на самом деле я не назначала ему свидание.

– То есть?

– То есть это он назначил мне свидание. В тот день вечером спектакля не было, зато была репетиция. А на репетиции я телефон выключаю. На проходной мне сказали, что звонил Илья и просил приехать в девять вечера к Московскому вокзалу. Я жутко разозлилась, не хватало только, чтобы Валерику доложили. Приехала, не успела и слова сказать, а он на меня как начал орать, зачем это я ему сообщения на телефон посылаю, ему от начальника попало. А я ничего ему не посылала. Короче, Никита, мы с ним так поругались! И я решила, что пора кончать. Толку с него, как от кота на пашне. Глупый, жадный, и в постели тоже никакой. Да и опасно, тем более теперь. Ну, сам понимаешь, когда бабка померла. Слушай, а чего ты об этом заговорил? Или?…

– Тебе интересно, не собираюсь ли я тебя шантажировать? – хмыкнул Никита. – Не собираюсь. Напряги мозги, райская птица. Если ты тут не при чем, значит, кто-то позаботился о том, чтобы Ильи не было дома. А если кому-то было выгодно убрать Зою, то кому-то выгодно убрать и твоего Валерика. Если, конечно, это не он сам.

Почему-то он сразу и безоговорочно поверил Виктории. Может быть, потому, что и сам когда-то вместе с приятелями проделывал такую штуку. Они писали записку какой-нибудь однокласснице, якобы от имени мальчика, назначали свидание. А мальчику – соответственно от этой девочки. А потом хихикали за углом, глядя, как они выясняют, кто же кого пригласил. Тем более, все это так легко проверить.

Виктория словно услышала его последнюю мысль:

– Ты с ума сошел? – зашипела она. – Валерик в тот день в театре был. Все время на людях. Если ты думаешь, что взрыв у Зои кто-то подстроил, то он никак не мог это сделать. Или что, у нас целое преступное сообщество? Кстати, ты-то чего переживаешь? Тебя каким боком это касается?

Никите показалось, что Виктория сейчас на него набросится. Она даже как будто в размерах увеличилась.

– Если ты такая дура, то замолчи и послушай! – резко оборвал он ее. Виктория ошарашенно захлопала глазами. – Может быть, конечно, это я дурак и ты сейчас качественно крахмалишь мне мозги. Но если ты не врешь, то очень скоро очередь дойдет и до твоего мужа. Или ты не поняла?

Виктория, которая, похоже, действительно в запале сначала не обратила внимания на эти его слова, испуганно прижала к губам ладонь.

– Что же делать-то? – невнятно прошептала она. – Надо же что-то делать!

Никита не стал говорить, что для него этот вопрос тоже весьма актуален. Оставшуюся часть пути ехали молча. Виктория обхватила себя руками и покачивалась в такт своим невеселым мыслям. А Никита думал о том, что если Валерий действительно не имеет к взрыву отношения, остаются двое. Алексей, который разбирается в проводке, и… Кирилл Федорович, что было бы совершенно неприятно.

                                               * * *

Проводка, проводка…

Погасший свет. Сосед, который вышел повозиться в щите… На даче, между прочим, тоже свет погас.

Никита вышел на площадку, открыл дверцу распределительного щита. Когда-то на ней висел замок, а ключи хранились в соседней квартире. Но соседа никогда не было дома, поэтому кто-то, желающий заглянуть в щит, просто перекусил дужку.

Никита пощелкал рычажками автомата. Свет в прихожей квартиры погас. Похоже, у соседей тоже, потому что из-за их дверей раздался возмущенный вопль. Он вернул все на место, закрыл щит и вернулся к себе.

Света уехала по своим делам. Он накормил Машу обедом и спросил, сможет ли она побыть пару часов одна.

– Я что, по-твоему, без вас и до туалета не доползу? – возмутилась девочка. – Я же не расслабленный какой-то.

– Почему расслабленный? – удивился Никита, застегивая куртку.

– Я твою книгу взяла почитать. Можно? – Маша показала Евангелие. – Там есть про расслабленного, который сам не мог сползти в бассейн с ангелом, чтобы вылечиться, и тогда его Иисус вылечил. Расслабленный – это паралитик, да?

– Да. А книгу читай. Если хочешь, я тебе ее вообще подарю.

– Вот спасибо. Ты иди, я дальше читать буду.

Сев в машину, Никита на пару минут задумался. Куда сначала?

Илью он застал у Кирилла Федоровича. Тесть был на работе, а Илья взял отпуск за свой счет. Видимо, его начальство думало, что он будет делать в квартире ремонт, но Илья уже который день не выходил из дома и беспробудно пил.

– Ты кто? – спросил он, открыв Никите дверь и глядя сквозь него мутными глазами. Лицо Ильи, мятое и опухшее, заросло неряшливой щетиной, сальные волосы сосульками свисали на глаза.

– Я Никита, муж Светы.

– Какой Светы? – Илья качнулся и икнул.

– Дочери Кирилла Федоровича.

– А-а… И чего?

– Войти можно? – Никита отодвинул Илью и прошел в прихожую, а оттуда в комнату, где стоял крепкий дух мужской раздевалки.

Насколько он помнил, у тестя всегда было чисто, как в операционной – и Света унаследовала от отца привычку искоренять в зародыше любой беспорядок. Но сейчас в комнате все было вверх дном. Напротив аккуратно заправленной тахты Кирилла Федоровича стояла раскладушка со скомканными простынями и смятой подушкой. На ковре валялись пахнущие мышиной норой носки, яблочные огрызки и несколько пивных бутылок. Стол был захламлен окурками, колбасными шкурками и хлебными корками. По центру красовалась недопитая бутылка водки.

– И чего? – повторил Илья, заходя в комнату вслед за Никитой.

– Ты мне вот что скажи, – Никита повернулся так резко, что Илья качнулся назад. – У тебя менты про проводку спрашивали?

– Про… водку? Про водку не спрашивали.

Сцепив зубы, Никита сгреб Илью за рубашку, полетели пуговицы. Он был ниже ростом, но крепче и намного сильнее. Илья жалобно пискнул, и его мутные глаза слегка просветлели.

– Спрашивали, – икнув, ответил он. – Не было ли чего… Проблем каких. А тебе зачем?

– Надо! – Никита сказал это так внушительно, что Илья поверил: действительно надо. – Так что, были проблемы?

– А я знаю? Я же не электрик.

– Ничего не искрило, свет не мигал, электроприборы сами не выключались? На кухне особенно?

– Да, вроде, нет.

– Ты говорил еще кому-нибудь, кроме Кирилла, что встречался с Викторией?

– Нет. А ты откуда?..

– От верблюда! – перебил Никита. – И не говори, если жить хочешь. Ну все, будь здоров.

Выйдя из дома, он сел в машину и поехал на Лермонтовский, где жил Илья, решив при необходимости выдавать себя за частного детектива. Детективных агентств развелось великое множество, корочки его риэлторской фирмы были красивого вишневого цвета, причем с одним только названием «Эксцельсиор» на обложке – а в руки их давать Никита никому не собирался.

На парадной металлической двери красовался кодовый замок. Зато черный ход гостеприимно разинул свой бездверный проем в подворотню. Никита вошел и огляделся. Запах гари еще чувствовался, но его уже перебивали обычные ароматы старых подъездов: кошек, плесени и еще чего-то противного.

Он поднялся по крутым, стоптанным по краям ступенькам на пятый этаж. На площадке вполне можно было бы играть в бадминтон. Если б она, конечно, не была такая закопченная. Свою дверь и кусочек площадки перед ней соседи оттерли, а квартира Ильи зияла тьмой, как и черный ход. Никакой милицейской печати не наблюдалось, поскольку некуда было ее прилепить – дверь то ли сгорела, то ли ее выбило.

Замка на распределительном щите не было.

Оглянувшись, Никита вошел в квартиру. Гарь, копоть, отвратительный запах. Он заглянул туда, где раньше была кухня. Развороченные металлические остовы плиты, раковины и холодильника, какие-то черные обломки и лохмотья. Тесть говорил, что родственники решили скинуться Илье на ремонт – в долг, разумеется. Доброта несусветная!

Так, а проводка-то скрытая. Что тогда могло коротнуть и дать искру? Розетки? Шнуры электроприборов? Поди теперь узнай! Эксперты смотрели, написали в заключении о причине взрыва: «возможная неисправность электропроводки». Возможная! Значит, явных следов умышленных повреждений не нашли. Или их не было, или все сгорело. Но если преступник не полный идиот – а он не полный идиот, однозначно, – он не мог следы эти оставить. Он же хотел, чтобы все выглядело как несчастный случай, а надеяться на полное сгорание – глупость.

Или он знал, то где-то есть какая-то неисправность? Нет, чепуха. У них вон дома время от времени искрит розетка, но это не значит, что она даст искру именно в какой-то определенный момент.

Никита вышел на площадку и позвонил в соседнюю дверь.

– Кто? – недовольно спросил женский голос.

– Я по поводу ваших соседей, – широко улыбаясь в направлении глазка, начал Никита. – Откройте, пожалуйста.

После некоторых раздумий женщина приоткрыла дверь на длину цепочки и выжидающе посмотрела на него. Ей было лет тридцать, махровый халат туго натянулся на выступающем животе. Как всегда при виде беременной женщины, Никита невольно вздохнул. Ему очень хотелось ребенка, но Света просила подождать, пока станет определеннее ситуация с Машей.