Текст книги "Пока это не было любовью (СИ)"

Автор книги: Татьяна Романская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 24

Инга

Я даже не стала переодеваться и сразу села за ноутбук, не сняв халат. Когда я вернулась домой после разговора с Гордеем, то сразу пошла в душ. Я дала себе пять минут, чтобы поплакать, а затем взяла себя в руки.

Я понимала, что потеряла Гордея, но не собиралась терять и работу. Было очевидно, что Гордей может попытаться отстранить меня от написания статьи, как только наступит рабочий день, поэтому мне нужно действовать быстро.

Статья получалась на славу. У меня накопилось множество заметок и идей, и все шло как по маслу. Это замечательно, ведь мне нужно завершить статью о Гордее до того, как Сергей доложит обо мне Александру Викторовичу. Мне хотелось показать ему, что я умею писать хорошо.

Я провела скрупулезное исследование – возможно, даже слишком тщательное – и даже опередила сроки. К тому же, я могу написать такую статью, которую никто не ожидает. Было бы легко написать, что Гордей стал жертвой травли со стороны моей матери, но я решила не идти по этому пути. Зная то, что знал Сергей, я не могу его слишком хвалить.

Остается только один вариант: высказать свое честное мнение о Гордее Лаврове. Я считаю, что он должен уйти из политики и позволить кому-то другому занять его место.

Ох, как ему это не понравится!

Когда я так напишу, он возненавидит меня еще больше, чем сейчас. Но мне больше нечего терять, когда речь идет о Гордее. Я должна сделать это ради себя, я должна быть честной и не писать ничего, кроме правды.

Боже, если бы я просто сказала ему, кто моя мать, раньше! Он даже дал мне возможность, когда спросил меня вчера, почему я была в его районе, но я не хотела усугублять ситуацию. Теперь ее уже не спасти.

Единственное, что мне осталось, так это доделать статью и получить эту чертову должность в нашей редакции. Хоть что-то хорошее я смогу извлечь из этой ситуации.

Когда я выглянула из окна спальни в следующий раз, уже почти стемнело, и я услышала, как хлопнула входная дверь.

– Дорогая, ты будешь винишко? – крикнула мама с лестницы.

– Нет, мам, спасибо, – ответила я, добавив запятую, а затем снова ее удалив.

Я перечитала текст три раза, но не внесла никаких изменений. Статья готова, я просто хочу, чтобы она была идеальной.

Я услышала, как мама поднимается по лестнице, и, прежде чем она ворвалась в комнату, чтобы рассказать мне последние сплетни, я быстро отправила письмо Александру Викторовичу, прикрепила статью и нажала «отправить».

Меньше чем через секунду, без стука, мама появилась в дверях с двумя бокалами вина.

– Ингуся, почему ты в халате? – спросила она, протягивая мне один из бокалов.

Я была рада возможности позволить вину смыть с себя все резкие слова, которые я услышала от Гордея сегодня. Возможно, это поможет мне уснуть или хотя бы забыть о случившемся.

– Мне просто нужно было закончить статью, – ответила я.

Она либо не слушала, либо приняла мое объяснение без раздумий, потому что плюхнулась в кресло в спальне рядом с моим столом.

– Какой замечательный день, – сказала она. – Скоро случится кое-что грандиозное. Очень громкое событие! Весь день я пыталась заставить свой источник заговорить. Сегодня или завтра это поднимет мне просмотры до небес!

То, как она это произнесла, заставило меня задуматься, не говорила ли она о Егоре Ларине. Когда его арестуют, это будет действительно громкое событие.

– Я даже боюсь представить, что же ты узнала! – сказала я, отпив немного вина и закатив глаза.

– Это развод, дорогая. Громкий развод. Очень известные люди.

Она очень хотела поделиться со мной этой новостью. Она всегда стремилась поделиться со мной чем-то важным. Мой отец уже давно не проявлял интереса к этой теме, но мама все еще верила, что мне небезразлично ее ремесло. А я не думала об этом, особенно сегодня.

Моя мать не стала причиной разрыва отношений между Гордеем и мной – ему не нравилось не лично она, а то, что она снимала и обсуждала в своих передачах. И даже если бы я была честна с ним, как планировала, Гордей, скорее всего, простил бы меня. Так не должно было произойти.

Моя статья забьет последний гвоздь в крышку гроба для наших отношений, но я не должна зацикливаться на этом. То, что у нас было, было построено на скрытности и лжи, и рано или поздно это закончилось бы. Мои чувства к Гордею слишком сильные и яркие, чтобы длиться вечно. Я просто потушила угли, не дожидаясь, пока они догорят сами собой.

Все хорошо. Я справлюсь. Даже если сейчас мне так не кажется.

Я сделала еще один глоток вина.

– Ты в порядке, дорогая? Ты выглядишь немного… уставшей.

Я вздохнула и выдвинула стул из-под стола. Мы уже много лет не обсуждали мою точку зрения на ее работу. Мы не сходились во взглядах, поэтому какой смысл был говорить об этом? Однако я хочу сделать еще одну попытку понять, почему она выбрала такой путь.

– Тебя никогда не беспокоило, что ты пишешь такие вещи о людях, даже если знаешь, что это может причинить им боль? – спросила я.

– Причинит боль? – повторила она. – Не драматизируй. Если я пишу о разводе известных людей, об этом все равно все узнали бы. Просто я расскажу об этом первой. Как я всегда тебе говорила, это цена славы – личная жизнь у всех на виду.

В это есть доля правды.

– А что, если ты узнаешь о чьей-то измене? Бывает же такое, что жена или муж не знают об этом. Не знают о неверности партнера до того момента, пока ты не заговорила.

– Инга, у меня очень надежные источники. Я не распространяю беспочвенные домыслы. Часто ко мне сами приходят знаменитости и просят написать о них. Так им проще признаться.

– Но ты не можешь быть уверена на сто процентов.

Я подумала о фотографиях Гордея и Татьяны и о настоящей причине того, почему они встречались. Они оба, должно быть, были так огорчены, что столкнулись с предательством Егора. Канал моей матери выставил двух друзей непорядочными людьми, хотя это было совсем не так.

– Дорогая, мы все совершаем ошибки. Я всегда стремлюсь тщательно проверять информацию, используя несколько источников. Однако, даже с этим на каждую историю, которую я придаю огласке, приходится в среднем три, которые я оставляю без внимания.

Я поставила свой бокал на стол и переспросила:

– О чем ты говоришь? Зачем тебе отказываться от работы?

– По вполне очевидным причинам.

– Ты не уверена в том, что это правда?

– Нет, я никогда не начинаю писать, если я не уверена. Но иногда я знаю правду, но понимаю, что об этом не нужно знать всем подряд. Я всегда стараюсь поступать по совести.

Я почувствовала комок в горле и спросила:

– Но разве это не наша работа – раскрывать правду? Мы не должны приукрашивать.

– Инга, не существует единственно правильного подхода. Ты должна сама решать, как поступить. Правда – это не универсальный ключ ко всему. Мы все люди, и мы пишем о людях. Важно учитывать не только общественные интересы, но и то, как информация повлияет на людей. Ты должна решить, действительно ли то, о чем ты пишешь, нужно знать всем.

У меня внутри все сжалось. Я всегда думала, что моя мать беспощадна в своих поисках правды и разоблачении знаменитостей.

– Но ты всегда говорила, что если знаменитости сами выставляют свою жизнь напоказ и хотят, чтобы о них говорили, то они не должны удивляться или обижаться на то, что люди обсуждают их.

– Да, – сказала она. – И это правда. Но это не значит, что у нас нет выбора. В прошлом году я узнала, что одна очень молодая спортсменка сделала аборт от очень известного человека. Эту информацию подтвердили несколько источников, и было очевидно, что она его действительно сделала. Однако, я промолчала об этом. Я никому об этом не рассказала чисто по-женски, потому что не хотела усугублять травму этой бедной девушки. Ну и это не нужно никому.

– Я не понимаю. Ты никогда не говорила мне, что фильтруешь свой контент. Как ты это делаешь? Вот, например, чей-то развод всем нужен?

– Дорогая, я же сказала, что выбираю темы. Но ты так склонна плохо думать о том, что я делаю, что мы не часто это обсуждаем. Я не хочу разрушать жизни – конечно, не хочу. Я не говорю, что этого никогда не происходило из-за моих работ, но я всегда тщательно обдумываю возможные последствия. Меня волнует не только правда.

Разве я не права, рассказав свою историю о Гордее? Это вызвало бы резонанс. Все в его окружении, включая председателя партии, были в курсе, что я собираю материал о нем. Они ожидали, что я буду наблюдать за ним и проводить с ним время. И я пришла к тому же выводу, что и они, хотя и по другим причинам: он не должен заниматься политикой, потому что это не для него.

Я понимала, что этот материал мог стать решающим для Гордея. Мой рассказ разрушил бы его мечту; единственное, чего он хотел в последнее время, – это сделать карьеру во власти, и я, вероятно, просто лишила бы его этого, не задумываясь о последствиях.

Я оправдывала свое решение написать этот материал, тем что это правда. Журналисты всегда пишут правду, невзирая на последствия.

Возможно, я просто слишком наивная.

– А как насчет той истории о Гордее Лаврове и Татьяне Лариной? – спросил я.

– Разве ты не пишешь статью о Гордее Лаврове? – спросила мама, прищурившись.

Мы обсуждали это, когда я впервые получила задание. Тогда я была очень взволнована.

– Да, – сказала я.

– Гордей – один из самых известных холостяков в городе. А в том ресторане, где они встречались ночью, всегда есть известные личности и фотографы, которые за ними следят. Если ты не хочешь, чтобы тебя видели, нужно явно идти в другое место.

– Могу тебя заверить, мам, что Гордей не хотел оказаться в центре сплетен. А Татьяна замужем. Ты могла бы разрушить ее брак.

– Гордей мог бы избежать внимания, если бы он этого хотел, – сказала она.

Теперь, когда я задумалась об этом, она ведь была права. Если он так стремился к своей политической карьере, зачем же он ставил себя в такое положение? Он фактически давал компромат сам на себя.

– Ну, а Татьяна?

– И Татьяна тоже. Им не нужно было идти в этот ресторан. Знаменитости часто используют нас, чтобы облегчить себе жизнь и дать возможность сказать все за них. Их с мужем брак фактически распался, но сам по себе, а не потому, что я что-то сняла на эту тему.

– О чем это ты? – уточнила я.

– Как я уже сказала, я говорю гораздо меньше, чем могла бы.

Знала ли она что-то о Егоре? Слышала ли она о следствии над ним? Я не читала условия того соглашения, но все равно не собираюсь ничего говорить. Риск того не стоит.

– Но не было же острой необходимости рассказывать о Гордее и Татьяне?

– Это правда, но и вреда от этого не было. – Моя мать вздохнула. – Повторюсь, здесь нет четких правил. Тебе нужно использовать свой собственный моральный кодекс. Я знаю, ты думаешь, что у меня его нет, но он есть, ты просто его не замечаешь. Я пишу о незначительных вещах и о том, что может быть обидно или даже вредно – не только потому, что это правда, но и потому, что иногда это важно.

То, что я написала о Гордее, было не нужно и, вероятно, навредит его карьере. Я могла бы написать хорошую статью – интересную и проницательную – без призывов к его увольнению. Однако я задела его за живое, и это неприятно осознавать.

Теперь я понимаю, что к чему. Правды ради правды недостаточно. Я никого не спасала, призывая к его увольнению. Я написала так только потому, что это правда, какой я ее вижу, а не потому, что эта правда поможет Гордею или еще кому-то.

И этого недостаточно.

Я открыла ноутбук, полная решимости пересмотреть статью и отправить новую версию Александру Викторовичу, как только допишу ее. Скорее всего, помощница Александра Викторовича не проверяет его почту так поздно, поэтому завтра я позвоню Даше и попрошу ее удалить первую версию из его сообщений.

К тому времени я уже успею внести все необходимые правки, поэтому мы все равно уложимся в срок. Я напишу лучшую статью, которая не испортит имидж Гордея. Я начала вносить изменения не из-за своих чувств к нему, а потому что я – дочь своей матери. И впервые в жизни я горжусь ее работой.

Глава 25

Инга

Когда я проснулась от непрекращающегося потока входящих сообщений, воспоминания о прошлой ночи начали возвращаться ко мне. Я все еще была в халате, а в спальне даже не потрудилась закрыть шторы и укрыться одеялом. Взглянув на свой стол, я обнаружила неопровержимое доказательство: полупустой бокал вина с размазанными отпечатками пальцев.

Я вспомнила, как провела вечер с матерью, и на моем лице появилась улыбка. Это было весело, и я смогла увидеть другую сторону ее и ее работы.

О, черт! Мне же нужно позвонить Даше!

Я потянулась к телефону, который лежал на тумбочке, и села, свесив ноги с кровати. Время почти восемь утра, а это означает, что я, вероятно, застану Дашу за ее столом до того, как Александр Викторович появится в офисе.

Я нажала на кнопку вызова, и, к моему удивлению, Даша ответила очень быстро.

– Привет, Даш! Я хочу попросить тебя. Удали, пожалуйста, мое письмо, которое я отправил Александру Викторовичу на рабочую почту. То самое, с прикрепленной статьей про Гордея Лаврова.

– То, что пришло вчера в шесть тридцать? – уточнила она.

– Да, да. Его. Я сейчас пришлю ему исправленную версию.

– Ой, ты уже опоздала. Он что-то испортил в последний момент и вместо этого опубликовал твою историю.

На меня накатила волна тошноты, которая не имела никакого отношения к остаткам вина, стоящим передо мной.

– Это точно? – спросила я.

– Конечно, – ответила Даша. – Он был в восторге, ему так понравилось! Могу отправить тебе ссылку на статью, если хочешь. Она уже есть на сайте.

Конечно, кто бы сомневался.

– Не надо. Я сама найду.

– Поздравляю с первой публикацией! – сказала она.

Я улыбнулась, но моя улыбка больше напоминала оскал. Я старалась держать себя в руках, когда поблагодарила ее и сбросила звонок.

Что мне теперь делать? Я закрыла лицо руками, а затем снова упала на кровать, пытаясь придумать решение.

Мой телефон снова зазвонил, и я провела пальцем по экрану. Там было примерно в двадцать раз больше сообщений, чем я обычно получаю с утра.

О Боже, это точно плохо! Просматривая их, я увидела множество поздравительных сообщений. Затем – одно от Ольги, в котором было только «Позвони мне». И среди них было сообщение от Гордея.

Сердце бешено забилось в груди. Может быть, он пожалел о том, что сказал мне вчера? Или он просто прочитал мою статью?

Я нажала на сообщение, и на экране телефона появились слова: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Мое сердце ушло в пятки. От его разочарования сдавило грудь.

Если бы то, что он говорил, было правдой, и я бы прислушалась к совету матери, прежде чем отправлять это чертово письмо.

Я быстро собралась на работу и выскочила из дома. Кроме того, я не позволю Сергею рассказать всем на совещании о том, что я сплю с Гордеем. Я усвоила урок о тайнах, которые становятся явными, и решила сама рассказать Александру Викторовичу, прежде чем Сергей дойдет до него. Он сможет убедиться, что это не повлияло на мою работу.

Каким-то чудом я оказалась за своим столом как раз в тот момент, когда люди начали собираться на утреннее совещание в понедельник. Мне нужно срочно найти Александра Викторовича.

– Поздравляю со статьей! – сказала Наташа, проходя мимо меня.

– Да, Инга, твои жертвы ради материала не были напрасными, – сказал Сергей, подходя ко мне сзади.

Я бросила взгляд на кабинет Александра Викторовича. Неужели Сергей уже рассказал ему обо мне и Гордее?

Александр Викторович заполнил дверной проем, его взгляд остановился на мне.

– Так, Инга, – прогремел он. – Зайди ко мне в кабинет. Даша, я опоздаю на пару минут на совещание. Пока проверь, что у всех есть экземпляр последнего выпуска.

Сергей, должно быть, сказал ему. Зачем еще он задерживал совещание? Он не хотел, чтобы я там была. Он собирался уволить меня еще до того, как я успею объяснить.

Как же я могла быть такой дурой? Почему я отказалась от работы мечты ради нескольких мгновений с Гордеем? Я заслужила все, что со мной произошло.

Даша пробежала мимо, ее лицо не выражало эмоций. Уверена, она уже видела подобное тысячу раз – журналист, который сам себе выстрелил в ногу и теперь его уволят.

– Здравствуйте, Александр Викторович, – сказала я, входя в его кабинет.

– Отличная работа над статьей о Гордее Лаврове. Это был действительно свежий взгляд, и мне понравилось, что ты не пытались сделать из него жертву обстоятельств. Очень хорошо написано, – похвалил он.

– Спасибо, – ответила я, ожидая услышать «но». Он поднял на меня взгляд и предложил сесть. Вот оно, сейчас начнется.

– У меня есть новость для тебя, – сказал Александр Викторович, делая заметки в своем блокноте.

Я не стану ничего отрицать, ведь не в моих правилах обманывать своего шефа.

– Я пообщался с начальством, – продолжил он. – И мне удалось выбить дополнительный бюджет. Я планирую создать новую должность штатного автора. И я хочу, чтобы ты стала частью нашей команды.

Это было так неожиданно!

– Я буду работать на постоянной основе, вы серьезно? – спросила я.

– Да, я хочу, чтобы ты остались работать с нами. Эта статья произвела на меня сильное впечатление. Она очень грамотно написана. Не могу дождаться, чтобы увидеть, какие еще шедевры ты нам напишешь!

Обычно я бы с удовольствием приняла похвалу, но слова Александра Викторовича оставили у меня во рту неприятное послевкусие. Постоянная работа в редакции – это все, к чему я стремилась в своей жизни. Мне следовало бы поблагодарить Александра Викторовича за поддержку и хотя бы попытаться улыбнуться, но я не могла избавиться от чувства пустоты в душе.

Глава 26

Гордей

Я снова попытался найти аргументы в свою защиту. Нельзя судить обо мне по одной дурацкой статье в интернете. Я уже сталкивался с непростыми ситуациями и всегда выходил победителем. Мне просто нужно работать еще больше, быть лучше и показать, что они будут жалеть, если решат от меня избавиться.

Для меня это было обычным делом. Я вернулся к своему столу, как будто статья, опубликованная вчера вечером, так и не была опубликована.

Я доверял Инге. Я был уверен, что она меня знает. Но, когда я прочитал ее мнение, я был полностью ошеломлен. С тех пор я видел от нее только одно сообщение: «Прости меня.»

В моем сознании всплыли отрывки из статьи, и я почувствовал, как мой живот свело от волнения. Автор статьи подробно рассказывала о том, что некоторые люди не подходят для политики, и предлагала мне вернуться в бизнес.

В прошлом у меня был свой бизнес, затем я решил развиваться в политике. Я вложил крупную сумму денег в качестве взноса в партию и все ради чего??? Как она смеет советовать, что мне нужно просто бросить все и вернуться обратно?

Я думал, что она знает меня, а я знаю ее. Как я мог так ошибаться?

Стук в дверь моего кабинета вывел меня из состояния глубокого ступора. В дверях стояла Ольга, и я попытался сдержать недовольный вздох. Она – последний человек, которого я хочу сейчас видеть. Я не хочу, чтобы она предъявляла мне претензии за то, что написала Инга.

Я поднял руку.

– Я даже говорить ничего не хочу, – сказал я. – Я дал ей все карты в руки. Я не могу нести ответственность за то, что она написала.

Чтобы не встречаться с ее презрительным взглядом, я начал разбирать рабочую почту.

Она села в кресло напротив моего стола.

– Я знаю, – ответила она.

Удивленный ее ответом, я взглянул на нее. Ее плечи слегка опущены, хотя обычно она держит спину прямо. Она смотрела на меня с пустым выражением лица, ее глаза были тусклыми и немного безразличными.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что знаешь? – спросил я.

– Ты сделал все, о чем я просила, – ответила она. – Ты дал ей полный доступ к себе. Ты не пытался контролировать ее и заставлять писать только хорошее.

– Ты хочешь сказать, что все не так плохо, как кажется? – спросил я.

Если бы она прочитала ту же статью, что и я, то не говорила бы сейчас так.

– Нет, все именно так плохо, как ты думаешь, – ответила она.

Я мог бы сказать, что Ольга меня бесила, а ее работа бесполезна, но она всегда была честна со мной, а я ценил это в людях.

– Как ты считаешь, мы можем это обыграть как-нибудь? – перефразировал я свой вопрос, ожидая, что она предложит план действий, которого мы будем придерживаться дальше. Но она не предлагала никаких планов.

– Честно говоря, Гордей, я не знаю. Но я знаю одно – она написала свое честное мнение. Это не то, что мы хотели, чтобы она написала, но зато честно, – ответила она.

– И ты не собираешься звонить редактору и давить на него, чтобы он напечатал опровержение? – спросил я.

– Не собираюсь. Это уже бесполезно, – ответила она.

Может быть она и права, но я удивлен, что она сказала это.

– Если это сделает тебя счастливее, – сказала она, – Я думаю, что это какая-то херня.

– Ты про статью Инги?

Она поморщилась.

– Нет, на самом деле, я считаю, что Инга права. Еще пару часов назад я была готова найти ее и оторвать ей голову. Но, поразмыслив, я поняла, что она не написала ничего оскорбительного и не наврала.

Отлично. Это было не то, что я хотел услышать от человека, который должен был помочь мне выйти из этого положения.

– Так что тогда херня? – спросил я резко.

– Все, чем мы тут занимаемся. Это ерунда полная. Возможно, тебе нравится быть в центре внимания. И, возможно, тебе нужно подлизывать задницы всем этим партийным начальникам, чтобы продвинуться в карьере. – Сегодня она не стеснялась в выражениях. – Но, надо учитывать тот факт, что желающих на твое место может быть и много, но не каждый готов тратить свои кровно заработанные на нужды партии, это первое.

– Вот именно! – подумал я, потрясенный тем, что Ольга высказала вслух эту точку зрения.

– А второе, – сказала она, не дожидаясь ответа, – кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что время, потраченное на завоевание расположения всех этих лиц, – это пустая трата энергии? Разве не лучше, сосредоточиться на делах и поступках, полезных для общества и самих избирателей? На выборах именно они будут принимать решение.

Я не смог сдержать улыбку. Ольга была мне не врагом, а, как оказалось, родственной душой.

– Ну, мне тут и возразить нечего. Но, как ты говоришь, нам приходится иметь дело с тем, что у нас есть, а не с тем, чего хотелось бы. Что будем делать дальше? – спросил я.

Она вздохнула.

– Я хочу открыть гостевой дом. Я могла бы уехать в Геленджик или Анапу. Я представляю себя у моря в небольшом доме, в летнем сарафане, загорелую. Я бы сдавала несколько комнат в аренду туристам. И еще я могла бы завести собаку – ты знаешь, как давно я об этом мечтаю? – Она на мгновение взглянула на меня, словно ожидая, что я ее поддержу. – Но я работаю по двадцать часов в сутки. Если бы я завела собаку сейчас, мне пришлось бы нанимать для нее гуляльщика. А если бы у меня был дом, я могла бы проводить с ней весь день. Я могла бы взять даже двух собак. Может быть, я даже научила бы их выполнять трюки, чтобы развлекать гостей.

Она мечтательно посмотрела вдаль.

За последние пару дней все, что я считал истиной, перевернулось с ног на голову.

Инга и я явно были не в одной лодке, а женщина, с которой я работал бок о бок, похоже, ненавидит свою работу так же сильно, как и я. Однако сейчас мне необходимо, чтобы Ольга была рядом. Ей нужно выйти из своих фантазий и вернуться к реальности. Мы сейчас в глубокой заднице.

– Это все, конечно, прекрасно звучит, но, Оль, мне нужно, чтобы ты спустилась с небес на землю, – сказал я.

Она вздохнула и повернулась ко мне.

– Что ты хочешь делать дальше?

У нее, вероятно, было множество идей.

– А какие у меня варианты? – спросил я, стараясь не давить на нее, так как у нее тоже явно сегодня трудный день.

– Ну, я могу высказать свое профессиональное мнение или личное, – ответила она.

– Я бы предпочел профессиональное мнение, пожалуйста. За это я тебе и плачу.

– Хорошо, – продолжила она, утомленно потирая глаза. – Нам нужно напечатать о тебе еще одну статью, где мы обыграем критику Инги так, чтобы ты выглядел хорошим, добрым, простым человеком. Мы покажем, что ты далек от политических интриг, а все негативные статьи о тебе – это просто провокации оппонентов. И, если ты и допускал какие-то ошибки, то по простоте душевной.

Мне понравилась эта идея. Она представила критику Инги в позитивном свете, подчеркнув качества, которые следует ценить в человеке.

– Отлично, Оль! Нам нужно действовать быстро. Никаких фантазий о море и скачущих собаках.

Она встала.

– Я помогу тебе организовать это, а потом уволюсь, – произнесла она будничным тоном, как будто только что объявила о намерении уйти в отпуск. – Я не хочу заниматься ерундой до конца своей жизни. Мне нужен перерыв. Я устала от того, что меня заставляют делать то, во что я не верю. Это не то, о чем я мечтала, когда начинала свою карьеру. Я думала, что буду помогать людям, а вместо этого чувствую только пустоту в душе и полное безразличие к жизни. У нас постоянно то одно, то другое. Я несколько лет в отпуске не была!

Я покачал головой, но ничего не ответил. Это был не диалог. Я думал, что она шутит насчет переезда и гостевого дома, но, возможно, ее слова были более серьезными, чем я предполагал.

– Все это не имеет значения, Гордей. Это все – корпоративная ерунда. Семья и близкие – вот что действительно важно. Любимые люди рядом.

Она замолчала, а я не знал, что ответить. Я понимал, что моя политическая гонка не имеет для нее особого значения. Почему? Для нее это была просто работа. Но для меня это было гораздо большее. Моя должность – доказательство моего успеха, доказательство того, что я могу быть ценным и без медицинского образования. Разве я могу от этого отказаться?

– Я считаю, что ты много сделала, пока работала со мной, и мне очень жаль, отпускать такого сотрудника, – ответил я, надеясь, что она поймет, что я имею в виду.

– Я составлю план и черновик статьи к концу дня, – сказала она.

– Спасибо, Оля. Я очень ценю твою поддержку, – ответил я. Когда она повернулась, чтобы уйти, я вспомнил кое-что, что она говорила мне ранее. – Оль, раз уж пошел такой разговор, в чем заключается твое личное мнение по этой ситуации? – спросил я.

Она подошла к двери.

– Я бы посоветовала тебе бросить политику и найти занятие по душе. Это, конечно, не гостевой дом, но что-то свое.

Не дожидаясь ответа, она просто пожала плечами и закрыла за собой дверь.

Бросить политику? Я ни за что не сдамся без борьбы. Но прямо сейчас я хочу уехать из офиса. Мне необходимо проветрить мозги и обо всем подумать. Мир не рухнет, если я возьму выходной, а я сейчас хочу съездить в одно место.