Текст книги "Невинная для миллиардера (СИ)"

Автор книги: Татьяна Романская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 37

Кира

Он не звонил и не навещал меня несколько недель – и вдруг внезапно появился у моей двери. На этот раз никого, кроме меня, не было дома. Это было подарком судьбы. Нам нужно было обсудить все наедине.

Он выглядел ужасно. На нем был костюм, но он был мятый, галстука не было, половина пуговиц расстегнута. Его волосы были растрепаны, как будто он не расчесывал их несколько дней. Сначала я подумала, что он пьян, но, когда он заговорил, я поняла, что у него обычное похмелье.

Возможно, его, как и меня, растоптала информационная повестка.

Его взгляд был прикован ко мне – голодный, настороженный и обеспокоенный одновременно.

– Ты выглядишь намного лучше, – отметил он.

– В отличие от тебя, – выпалила я в ответ, скрестив руки на груди. Мне хотелось задать ему миллион вопросов и захлопнуть дверь прямо у него перед носом. Во мне маниакально боролись два инстинкта.

Макс провел рукой по волосам, он выглядел абсолютно несчастным.

– Пойдем в твою комнату. Нам нужно поговорить.

Это не было просьбой.

Когда мы зашли в мою комнату и закрыли за собой дверь, он сел на мою кровать. Он смотрел на свои руки, как будто не мог встретиться со мной взглядом.

Это не сулило ничего хорошего.

– Я должен тебе кое-что сказать, но я не хочу этого делать, – сказал он после затянувшейся, чертовски неприятной паузы.

– Ты помирился с Кристиной, – холодно сказала я. Потребовалось немало усилий, чтобы произнести эти слова, сохраняя при этом самообладание. Они вырвались из самых темных уголков моей души, но прозвучали как само собой разумеющееся.

Он вскинул голову, его глаза расширились от шока.

– Что? Нет. Черт возьми, нет.

Облегчение затопило меня, но ненадолго.

– Все гораздо хуже, – продолжил он.

У меня снова заболела грудь.

– Что случилось?

– Это она наняла тех людей, чтобы…

– Чтобы убить меня, – продолжила я, прежде чем мысль успела полностью сформироваться. Я была не очень удивлена. Эта идея витала где-то на задворках моего сознания с тех пор, как я очнулась на больничной койке, особенно учитывая то, как холодно мой свекор с тех пор обращался со своим сыном.

Он вздрогнул.

– Да. Я сомневаюсь, что мы когда-нибудь сможем найти достаточно доказательств, чтобы юридически доказать ее причастность к этому делу, но я уверен в этом. – Он глубоко вздохнул. – Она даже не отрицает этого, на самом деле она гордится тем, что сделала.

Мне потребовалось много времени, чтобы ответить; когда же я это сделала, даже я сама была удивлена тем, что это слетело с моих губ.

– Как ты мог это допустить?

Его лицо исказилось от боли.

– Я не знал, что она способна на...

– Лжец, – тихо сказала я, слово было наполнено ядом. – Ты выглядел испуганным каждый раз, когда мы с ней разговаривали. – Слова, казалось, не укладывались у меня в голове, даже когда я их произносила. – Ты всегда допускал, что она вытворит что-то такое.

Он все еще не мог смотреть на меня.

– Я предполагал, что она сделает что-то, что-то, что заморочит тебе голову, но, пожалуйста, поверь мне: я никогда не мог даже представить, что она способна на такое. – Его голос звучал так, словно он давился словами, когда он добавил: – Мой отец всегда был прав насчет нее.

У меня не было причин доверять ему или своим реакциям, но каким-то образом я почувствовала его искренность в боли, отпечатавшейся на его лице, и я действительно поверила. Это помогло, по крайней мере, немного облегчить мою боль. Достаточно, чтобы я смогла перевести дыхание и сказать:

– Наверное, именно поэтому в последнее время она постоянно приходит к тебе. – Я сделала паузу. – Чтобы обсудить нападение на меня?

Он выглядел так, словно ему вот-вот станет плохо.

– Отчасти. Послушай, она больше не причинит тебе вреда. У меня на нее много компромата, который она никогда не захотела бы видеть обнародованным. И если есть что-то, что я о ней знаю, так это то, что она достаточно зациклена на себе, чтобы молчать, когда на кону ее репутация.

Что ж, это, вкупе с моей удвоенной охраной, по крайней мере, хоть немного обнадеживало. Но тот факт, что она никогда не предстанет перед настоящим правосудием, удручал.

– Это еще не все, – внезапно сказал он убитым голосом.

Я почувствовала надвигающийся удар, словно что-то изменилось в воздухе. От его горя стало тяжелее. Несмотря на это, я все еще не была готова к тому, что он сказал дальше.

– Она беременна.

– Она – что?..

Глава 38

Кира

Мой мозг не мог справиться с тем, что только что слетело с его губ. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать это, чтобы мой мозг усвоил эту информацию.

Я изучала его, чувствуя себя оцепеневшей.

Как и в случае с любой свежей глубокой раной, крови было слишком много, чтобы разглядеть порез.

Он выглядел таким несчастным, что мне почти захотелось утешить его. Почти. Этот инстинкт боролся с чем-то, что росло внутри меня, с чем-то более сильным, чем желание заботиться. Это было желание причинить боль.

Нет. Я не хотела утешать его.

Я хотела причинить ему боль.

И я никогда больше не хотела прикасаться к нему.

Я отступила на три шага назад.

Он встал и сделал шаг вперед, но выражение моего лица остановило его. Он сделал очень глубокий вдох.

– Кристина беременна, – он произнес эти слова так, словно из него изгоняли дъявола.

– От тебя?

Я едва выдавила из себя этот вопрос.

Он вздрогнул и пожал плечами.

– Мы пока не знаем. Есть шанс, что от меня, и есть шанс, что от ее мужа. В любом случае он бросил ее. Боже, я не знаю, почему она не принимала эти чертовы таблетки. Она никогда не хотела детей. В этом нет никакого смысла.

Мои руки покалывало, а тело немного онемело. Мой разум последовал его примеру.

– В этом есть смысл. Она сделала это, чтобы удержать тебя.

Он быстро заморгал, как будто хотел заплакать.

– Какой у нее срок? – спросила я.

– Третий месяц.

До этого момента я не осознавала, какой дурой я была. Я всегда понимала, что очень маловероятно, что он был верен мне, но именно тогда я поняла, что у меня всегда было какое-то жалкое, нелепое, безнадежное желание, чтобы все эти опасения оказались неправдой.

– Как ты думаешь, каков шанс, что этот ребенок – твой?

Мой голос прозвучал на удивление спокойно для того отчаяния, которое разрывало меня изнутри.

– Честно говоря, это маловероятно. Я всегда пользовался презервативами. Она утверждает, что один из них порвался. Я этого не помню, но в тот раз я, видимо, был очень пьян, так что, возможно, так и было.

Все, за что зацепился мой разум, – это тот факт, что это случалось не один раз; они трахались так часто, что он забыл, о каком из разов идет речь.

Я сделала еще один шаг назад.

Я больше не хотела смотреть на него.

Я не хотела дышать одним воздухом с этим человеком.

Забавно, как все ваши чувства могут измениться в одно мгновение. Я несколько лениво подумала о том, а были ли вообще какие-то чувства; может быть, последние несколько месяцев я подсознательно отрицала очевидное, не готовая посмотреть правде в глаза. Я отбросила эту мысль.

Я никогда не позволила бы своему сердцу притворяться. Нет, любовь не была прописана в контракте, поэтому не было никакой необходимости притворяться. Я продала себя: свое тело, свое лицо, свое время. Но я никогда не соглашалась продавать свое сердце.

Деньги меня больше не волновали. Мне было абсолютно наплевать на них.

Это было слишком больно. Ничего не стоило такой боли. Уж точно не деньги. Он втоптал мои чувства в грязь.

Я не просто сожалела. Я сожалела обо всем. Я сожалела о каждом мгновении, которое потратила на своего презренного неверного мужа.

Я сожалела об этом настолько, что была готова отказаться от всего, что мне обещали.

– Ты спал с ней все время, что мы были женаты? – спросила я.

Ему не нужно было произносить ответ – чувство вины было написано на его лице.

– Послушай, да, я не был хорошим мужем, – запинаясь, сказал он. – Но я могу стать лучше. Я хочу стать лучше. Я стану лучше.

Столько лет они играли друг с другом в эту отвратительную игру. Супружеская измена, должно быть, добавляла страсти их отношениям. Когда отвращение смешалось с моей кровью, это помогло немного смягчить боль.

– Ты все это время крутил с ней роман, – сказала я ему глухим голосом. – У нас не было ни одного счастливого момента, который не был бы запятнан ею, так?

Он покачал головой, но в его глазах я увидела слишком сильное отчаяние, чтобы верить тому, что вот-вот сорвется с его губ.

– Это неправда. Я клянусь.

– Не клянись мне. Не клянись мне ни в чем. Никогда.

Его глаза были широко раскрыты и безумны, а руки продолжали тянуться ко мне. Каждый раз, когда он это делал, я вздрагивала, но, хотя он продолжал контролировать себя, казалось, он не мог остановиться.

– Послушай, я облажался. Я сильно облажался. Но тогда я думал, что ненавижу тебя. Это было только в первый месяц после свадьбы. Я был не в себе и натворил слишком много всякого дерьма, больше, чем я могу даже вспомнить или назвать; но я никогда не врал.

Он был прав. Он не лгал мне. В этом не было необходимости. Я проделала всю эту работу за него.

Как только я начала влюбляться в него, я начала обманывать себя, и ему даже не пришлось произносить ни единого слова лжи. Это совсем не утешало.

– Мне, мать твою, все равно! – В моих словах было столько яда, что у него перехватило дыхание. – Ложь. Правда. Ничто из того, что ты мог сказать или сказал, не имеет никакого значения. Ты трахнул другую женщину после того, как трахнул меня. Ты трахнул ее. – Это было больнее всего. Нет. Не совсем. Больнее всего было то, что она носит его ребенка. Они связаны навеки. Это ранило меня сильнее всего. – Ничто другое не имеет значения. Между нами все кончено. – Я горько рассмеялась. – Мы так и не начали. Это никогда не было историей любви, но, что бы это ни было, я хочу уйти.

Мне больше нечего было сказать. Я попыталась выйти из комнаты, не сказав ни слова.

Он предпринял попытку остановить меня. В ту секунду, когда он схватил меня за руку, я закричала.

Он отпрянул.

– Не надо. Пожалуйста. Ты же не позволишь ей победить. Она только этого и добивается.

Мои глаза недобро прищурились, глядя на него. Только когда мое зрение затуманилось, я поняла, что слезы текут у меня из глаз.

– Позволю, – тихо сказала я ему, каждый слог вибрировал от моей ненависти. От моей боли. – Это всегда было ошибкой. – В моих словах было столько же нестерпимой боли, сколько и правды. – Все кончено. Я не собираюсь участвовать в этом фарсе.

– Пожалуйста, не делай этого, – сказал он.

Я колебалась. Даже после всего, что произошло, я, черт возьми, колебалась. Когда я поняла это, я так разозлилась, что закричала:

– Убирайся. Убирайся отсюда немедленно! Оставь меня в покое!!!

Глава 39

Кира

Жизнь – сложная штука, она то дает, то отбирает, то ободряюще похлопывает по плечу, то нападает со спины.

Я подала на развод, желая забыть все это как можно скорее. Это было и легче, и труднее, чем я могла надеяться.

Во всем этом даже было какое-то облегчение. Я этого не ожидала, но мне это было нужно.

Семья Макса всегда была добра ко мне, но после развода они стали еще добрее.

– Мы понимаем, почему тебе нужно это сделать, – сказала мне его мать. Она плакала. Это разбивало мне сердце. – Мы тебя не виним. Но, пожалуйста, никогда не стесняйся просить нас о чем-либо. Мы видим в тебе нашу дочь, независимо от того, замужем ты за нашим сыном или нет.

– Мы по-прежнему считаем тебя семьей, – грубовато сказал мне его отец. – Это не изменится. Твоя охрана останется с тобой. Ты слишком известна, чтобы даже думать о том, чтобы обойтись без телохранителя, после всего, что произошло... Это необходимая мера предосторожности.

Возможно, мне стоило протестовать против этой меры, но я этого не сделала. Я нуждалась в своей команде, как физически, так и морально.

– И ты можешь сказать «нет», конечно, это твой выбор, – сказала Диана Андреевна, – но мы хотели бы продолжить нашу еженедельную традицию ужинать по воскресеньям. С Максом мы будем встречаться в другой день, чтобы избежать каких-либо неудобств для вас обоих.

– И с нашей страны не будет никаких претензий из-за разорванного контракта, не переживай, – заверил меня его отец.

Я не знала, что это значит, но просто кивнула. Я была той, кто разорвал контракт, и даже если все происходящее было несправедливо, я знала, что не имею права спорить с ними ни по одному из этих вопросов.

– Кроме прочего, ты оставляешь за собой квартиру. – Твердый голос Павла Олеговича не терпел возражений. – Этот вопрос не подлежит обсуждению. Ты все еще Ольховская.

Я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

Предполагалось, что развод причинит сильную боль, и я приготовилась к ней, но никакая подготовка не помогла. На меня обрушились удары, которых я не ожидала. Это были медленно гноящиеся раны. Те, которым не позволили нормально зажить.

Я прекрасно понимала, что развод с тем, кто на самом деле никогда не хотел быть моим мужем, но и не желал отпускать меня, пройдет нелегко. Сначала Макс просто отказывался что-либо подписывать, утверждая, что он не давал согласия на развод. В итоге все свелось к нескольким странным условиям с его стороны. Они были настолько неожиданными и откровенно жестокими, что сначала я просто отмахнулась от них.

В конце концов, элементарно желая, чтобы все закончилось, я согласилась на два из них, просто чтобы заставить его подписать бумаги.

Одним из условий была часовая встреча с ним каждую неделю. Место и время были полностью на мое усмотрение. Ему было все равно, встретимся ли мы утром за завтраком, в обед или вечером. Он просто хотел, чтобы каждую неделю в течение целого года после развода я уделяла ему час своего времени.

Это была ерунда, достаточно маленькая, чтобы казаться почти рациональной, и достаточно большая, чтобы опустошить меня. Это было столь же несправедливо, сколь и неожиданно, и мой избалованный, самовлюбленный муж-дурак не хотел отказываться от этого. Только богатый человек мог выдвинуть такое возмутительное условие.

Второе – я должна была еще раз поговорить с ним до того, как он согласится на развод. Он хотел еще раз все выяснить лицом к лицу. Это было жестоко, но я была полна решимости пережить это с достоинством.

Мы встретились у него дома. К этому моменту я не видела его уже несколько месяцев.

Если бы могла, я бы наотрез отказалась находиться с ним в одной комнате, потому что знала, чем все закончится. Прогнозы были удручающими.

То, что было между нами, то, что проявлялось в мимолетных прикосновениях, удовольствии, вызывающих привыкание ощущениях, подняло свою уродливую голову, и это было хуже, чем даже бесконечные повторы этого в моей острой, как бритва, памяти.

Одна часть меня хотела этого. Хотела, чтобы время повернулось вспять и остановилось на том моменте, когда он нависает надо мной, его прерывистое дыхание касается моего лица, его плоть скользит по моей плоти. Хотела слышать его грубый голос, зовущий меня по имени.

Другая часть меня хотела, чтобы это исчезло. Хотела, чтобы это навсегда стерлось из моей памяти, как будто между нами никогда ничего не было. Хотела, чтобы мы с ним никогда не дышали одним воздухом.

Он был одет безукоризненно, ни один волосок не выбивался из прически. Я тоже была разодета. Кажется, расставание пошло нам на пользу.

– Спасибо тебе за все... – начала я, неотрывно глядя в его невыносимо красивое лицо. Я репетировала эти слова.

– Не благодари меня, – перебил он ужасным голосом. Он схватил меня за плечи своими большими руками. Его хватка была жесткой. В его глазах было отчаяние.

– Не благодари меня, черт возьми. – Его трясло, когда он говорил это, трясло так сильно, что он встряхнул и меня вместе с собой.

Я отшатнулась от него, отступая назад.

– Спасибо тебе за предоставленные возможности, – решительно продолжила я. – И за уроки.

Последние слова оказалось очень трудно произнести, как будто их вытягивали из меня тисками.

– Прекрати, – сказал он.

– Хорошо. Тогда дай согласие на развод, и я навсегда исчезну из твоей жизни.

– Не делай этого, – взмолился он. – И не говори этого. Ничего из этого. Возьми свои слова обратно. И не благодари меня. – Он умолял, его голос был чуть громче шепота. – Не оставляй меня.

Я уставилась на него.

– Это все из-за денег? Твой отец не станет финансировать твой бизнес, если мы разведемся?

Это было мелочно, но я должна была знать.

Он сверкнул глазами.

– Мой отец уже вывел свой первоначальный капитал. Он сделал это, как только ты подала на развод. Это не имеет значения. Я уже нашел других спонсоров. К черту деньги моего отца. Деньги не имеют к этому никакого отношения. Это касается нас. Я не хочу развода.

Даже после этих слов я все еще была полна решимости порвать все связывающие нас нити. За считаные месяцы он разбил мне сердце слишком сильно, чтобы я могла снова рисковать.

– Все, что ни делается, – делается к лучшему. – В тот момент я была уверена в этом. Я повернулась, чтобы уйти.

– А что, если это не так? – спросил он у моей удаляющейся спины. – Что, если это к худшему? Тогда ты не уйдешь?

Я повернулась и взглянула в его глаза.

– Зачем мне это? Назови мне хоть одну вескую причину остаться.

В глубине души я ждала от него признания в любви. Возможно, оно смогло бы изменить мое решение, но он никогда не лгал мне. Зачем начинать сейчас?

Его молчание было доказательством правильности моего решения.

Я повернулась, чтобы уйти. Моя рука лежала уже на дверной ручке, когда он заговорил.

– Я никогда не лгал тебе.

Казалось, он выдергивал слова прямо из моего мозга, бросая их мне, как будто они должны что-то значить. Как будто они могут что-то изменить.

– Ну и что? – саркастически заметила я. – Ты думаешь, что прямое предательство менее болезненно, чем ложь? Почему, черт возьми, то, что ты не солгал, должно иметь какое-то значение? Было бы даже лучше, если бы ты врал мне.

– Это важно, потому что это означает, что, когда я действительно даю тебе обещания, я их непременно сдержу.

– Я не буду требовать от тебя никаких обещаний, Максим. Ты теперь свободен. Это именно то, чего ты хотел с самого начала.

– Это не то, чего я хочу сейчас.

Его страдальческое выражение лица заставляло меня хотеть поверить в эти соблазнительные слова. Я не могла этого вынести. Эти слова заставляли меня чувствовать себя разбитой.

– Кстати, что там с Кристиной? Ты отец ее ребенка?

Он вздрогнул, делая шаг назад.

– Я все еще не знаю. Она тянет время. Я бы хотел, чтобы она просто избавила меня от этих страданий.

Я с трудом сглотнула.

– Знаешь, ты делаешь то же самое с нашим разводом. А теперь избавь, пожалуйста, от страданий меня.

Глава 40

Кира

Максим не отстал от меня в той степени, которой я надеялась, но он дал свое согласие на развод. Наши еженедельные часовые свидания были за гранью странного.

За гранью странного – в смысле натянуто-вежливые. Почти дружелюбные, но напряженные.

Наша первая встреча состоялась в переполненной кофейне в центре Москвы. Я выбрала именно это заведение из-за полного отсутствия интимности. Я надеялась, что для нас не найдется свободного столика. Но либо мне не повезло, либо с Максом все всегда шло не по плану, потому что он был там и ждал меня за относительно уединенным столиком в углу. Евгений указал на него через несколько секунд после того, как мы вошли, но мои глаза уже и так приметили его.

Он встал, когда увидел меня. Он был болезненно серьезен в строгом костюме и галстуке, темные непослушные волосы были особенно тщательно зачесаны назад.

Максим направился в мою сторону. Он выглядел нервным и встревоженным.

Мне ничего так не хотелось, как сказать «К черту все»!», схватить его за руку и прыгнуть в ближайшую постель. Я хотела, чтобы он делал со мной абсолютно все, что захочет. Этого хотели мое тело и мое сердце.

Я жалкое создание. Все наши контракты были аннулированы, но это не имело значения. Все выглядело так, как будто я все еще принадлежала ему.

Неимоверным усилием воли мне удалось заткнуть это желание. Между нами ничего не изменилось. Независимо от того, насколько искренними были его глаза, он все еще оставался мужчиной с беременной любовницей на стороне, мужчиной, который разбил мое сердце за несколько коротких месяцев.

«Разумнее свалить отсюда, пока у меня еще остаются какие-то остатки самоуважения», – твердо сказала я себе в миллионный раз.

Но мои ноги автоматически несли меня к нему во время всего этого мазохистского мыслительного процесса, и не успела я опомниться, как оказалась от него на расстоянии вытянутой руки. Он схватил меня за плечи, притягивая достаточно близко, чтобы поцеловать. Я думала, что он хочет поцеловать меня в губы – смелый великолепный ублюдок, – но он просто чмокнул меня в щеку, прежде чем отстраниться и серьезно посмотреть на меня.

Я сделала очень глубокий вдох, когда он прижал меня к себе, и вдохнула его запах. Боже, это будет тяжело.

Я опоздала примерно на пять минут, поэтому, когда мы сели друг напротив друга, я спросила:

– Ты долго меня ждал?

Его глаза пристально смотрели на меня, в них светилось что-то горько-сладкое, чему я не могла или, возможно, не хотела давать названия.

– Тысячу лет.

– Не надо, – предупредила я его; мой голос был спокойным, в отличии от сердца. – Не пытайся очаровать меня. Я здесь только потому, что ты не оставил мне другого выбора.

Он поднял руки вверх, но на его лице не было улыбки.

– Я больше так не буду, барыня. Как ты? Я скучаю по тебе.

И так далее. Я установила таймер и ушла ровно через час.

Встретиться в кофейне было ошибкой, поэтому неделю спустя мы встретились у палатки с хот-догами на Воробьевых горах. Я решила, что, если мы будем есть на улице, я смогу найти, чем занять руки, кроме как крепко сжимать их под столом, подавляя желание дотронуться до него.

Снова ошибка.

Быть рядом с ним, даже среди толкающихся толп туристов, было хуже, чем сидеть напротив него. В один момент он взял меня за руку. Я отдернула ее, покраснев.

Он тоже покраснел.

– Извини, – сказал он виновато. – Привычка.

– Мы были вместе недостаточно долго, чтобы выработать привычки, – напомнила я ему.

– Говори за себя, – ответил он с болью в голосе.

Взяв хот-доги, мы прошлись немного до МГУ и нашли скамейку. Даже с Евгением, который следовал за нами по пятам, это было романтично.

Макс кивнул на мою еду, когда я разворачивала ее.

Он каким-то образом уговорил меня заказать самый жирный хот-дог из всего меню.

– По крайней мере, я могу быть уверен, что на этой неделе ты хотя бы раз плотно поела.

Я закатила глаза и съела все до последнего кусочка.

Прямо перед тем, как мы расстались, он прижал меня к себе.

– Я хочу тебя, – выдохнул он мне в ухо. – Пойдем со мной домой.

«Какая же я дура», – сказала я себе. Несмотря на это, я позволила себе насладиться теплом его тела в течение двух мучительных минут, прежде чем отстранилась.

Любопытные глаза, как и следовало ожидать, следили за каждым нашим шагом. Развод, беременная любовница, публичные разоблачения, постоянные слухи о каталоге невест – все это было слишком сенсационно, чтобы ожидать, что за нами не буду следить ежеминутно. Даже я понимала, почему. Статьи о нашем браке имели высокие рейтинги. Наши отношения стали лакомым кусочком для прессы.

Мы по-прежнему регулярно встречались, и кому-то удалось раздобыть нашу совместную фотографию после развода.

Это наше фото ранило больше, чем другие. Он прижимает меня к себе. Суровая тоска на его лице. Страдание на моем лице. Я возвращалась к нему снова и снова. Я потратила часы, изучая этот снимок.

Мы так хорошо смотрелись вместе. Было тяжело смотреть на фото и вспоминать причины, из-за которых наш брак рухнул.

– Он не от меня, – вырвалось у него в ту секунду, когда мы сели за столик на нашей пятой обязательной еженедельной встрече. Он лучезарно улыбался мне.

– Что, прости?

– Мы наконец-то сдали тест на отцовство. Ребенок не мой. – Выражение его лица требовало реакции, которую я не хотела давать.

Почувствовала ли я облегчение? Да. Боже, да. Исправило ли это хотя бы одну сломанную шестеренку внутри меня? Едва ли.

– Что бы ты сделал, если бы ребенок оказался твоим? – спросила я его, желая заглушить облегчение, которое почувствовала внутри себя. – Вы бы сошлись ради ребенка?

Это вызвало именно ту реакцию, которую я хотела. Его глаза расширились от ужаса.

– Сошлись? – Он казался обиженным. Он казался разозленным. – Никогда в жизни. Об этом не может быть и речи. Я никогда по-настоящему не верил, что есть шанс, что он от меня. Я думаю, что я был бы настолько хорошим отцом, насколько она мне позволила бы, но возобновлять отношения... я знаю, это то, к чему она стремилась, но даже ребенок не смог бы свести меня с ней.

Я изучала его, задаваясь вопросом, верю ли я в это. Их ядовитая привязанность друг к другу преодолела множество препятствий.

– Значит, ее муж – отец ее ребенка?

– Понятия не имею. Честно говоря, это не мое дело, и меня это полностью устраивает. Между ней и мной все кончено навсегда, Кира. Я серьезно. То, что она пыталась причинить тебе боль... Это забило гвоздь в крышку гроба всех хороших воспоминаний о наших с ней отношениях. Кристина была для меня вредной привычкой. Недугом. Ты – лекарство.

– Я не хочу быть твоим лекарством. Не взваливай это на меня.

– Я не это имел в виду. Просто... Какое-то время я жил неправильно. Я совершил много ошибок. Кристина – эгоистичный, злобный, жалкий человек. Наши отношения тянули меня на дно. Я сам стал таким, как она. А ты – полная противоположность. Я не хочу отказываться от нас, Кира…