Текст книги "Белый стриж (СИ)"

Автор книги: Татьяна Буденкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 5 Жизнь после смерти

Тихонов и Корин обсуждали возможность восстановления обратной последовательности мозговых импульсов Аллана, чтобы получить картину происшедшего с Ингой. Тихонову предстояло принять решение об использовании алгоритма Сергея применительно к Аллану.

– С одной стороны Сергей утверждает, что проверил и перепроверил свои расчеты, а бортовой процессор оценивает степень риска для Аллана как минимальную. – Корин замолчал, пауза затягивалась.

–Ваше мнение, доктор?

– Э... я не бортовой компьютер, а мнение отдельной личности крайне субъективно.

–Доктор, "Белый стриж" удаляется от точки пространства, где мы наткнулись на "кротовую нору". Как увеличивающееся расстояние повлияет на процесс?

–Вот, это один из моментов, который не позволяет мне прийти к однозначному мнению. Я полагал, что расстояние оказывает существенное влияние. Ведь пока не натолкнулись на "кротовую нору", Инга туда не провалилась. Но Сергей утверждает, что "кротовая нора" – одно из свойств пространства-времени, а Сознание – это совсем другое. По его расчётам удаленность для контакта с сознанием не имеем смысла. У Сознания нет прошлого, настоящего и будущего. Сознание всегда, везде и всюду. Оно окружает нас, мы в нём живём. Как рыбы плавают в мировом океане, так всё сущее и в том числе люди, ... э... как бы плавают в мировом сознании. А мозг – это хорошее приёмо-передающее устройство.

– Но каждый человек воспринимает сознание как основу собственного я!

– Сергей утверждает, что сознание – это ничья собственность. Со знание. Соединённое знание. Общемировое. Причём у всех есть точка подключения к этому мировому сознанию, у каждого хоть слона, хоть динозавра, хоть дерева, хоть человека. В этой точке подключения для каждого начинается поле выбора возможных вариантов развития событий. Относительно это точки – мы хозяева своей судьбы. Инга шагнула, сделав свой выбор, теперь нам делать свой.

–Если это так, то нам не поздно будет произвести манипуляции по восстановлению картины перехода на Земле.

– Возникает вопрос этического характера. Инга живая или мёртвая? Как её представить на земле? А сегодня утром в мед отсек пришёл Аллан. Я записал нашу беседу. Вот послушайте.

– Доктор, мне приснился жуткий сон. И мне кажется, это как-то связано с Ингой. Ощущение реальной опасности сегодня, сейчас – не покидает меня. Я не могу избавиться от этого состояния.

– И что же это был за сон?

– Скорее не снилось, а мерещилось, даже после того как я проснулся. На меня нападали дикари с копьями. Я падал по каменистому склону, потом меня придавило огромным осколком скалы. Проснувшись, не мог сразу подняться, тяжесть давила и болело всё тело. А ещё... почему-то казалось, что это и не я вовсе, а... раненый динозавр.

Доктор выключил звук.

– Я успокоил его, отшутившись. Сказал, будем надеяться, что это не вещий сон. И в динозавра он не превратится. Что это последствия психологической травмы.

–А разве это не так?

–Похоже, не так. А ещё... меня очень волнует состояние Сергея. Он каждый день выкраивает время на посещение отсека анабиоза.

– И что?

– Да он и сейчас там. Можем пройти посмотреть, и... послушать о чем он беседует с Ингой.

– Но она в теперешнем состоянии не может слышать его!

– Совершенно верно. Я ему подробно объяснял это. Хотя он и сам прекрасно всё понимает, но продолжает беседовать с Ингой так, будто она его слышит и, не знаю уж каким образом, отвечает.

–И что вы об этом думаете? – Тихонов потер пальцами лоб и отвернулся к иллюминатору. В ответ Корин чуть приподнял брови:

– Вы правы – это вполне человеческое чувство – любовь. Если я правильно интерпретировал вашу мимику и жесты.

–Правильно. Вы всё правильно интерпретировали. Но по условиям зачисления в экипаж корабля – всякие личные связи запрещены.

– Вот вы это самое правило и объясните душе Сергея.

– Я не церковный служка! Я командир звездолёта! Запретить посещение отсека анабиоза без моего личного приказа кому-бы то ни было!

–Командир, невозможно вступить ни в какую связь с телом находящимся в камере анабиоза. Поэтому мне непонятна ваша реакция на такое душевное состояние Сергея.

–Такое нервное напряжение не может пойти на пользу человеку! А от Сергея зависит работа бортового компьютера.

–Но именно такое состояние позволило Сергею обнаружить импульсы Крейга, иначе бы мы продолжали подвергаться опасности со стороны Инги, считая её вполне адекватным человеком. Так что тут вопрос не только, и вероятно не столько, в обладании телом! Именно такое состояние – любовь, помогло Сергею рассчитать свой алгоритм. А это настоящее открытие! Ведь над всем этим он работал без сна и отдыха, как одержимый!

– У него есть другие, не менее важные обязанности на корабле.

– Но он не пренебрегал ими. Скорее наоборот, выполнял их с особой тщательностью. И опережая ваш вопрос, позволю себе заметить: всё это время я следил за состоянием здоровья Сергея. Никаких сбоев не заметил. Скорее наоборот, усилилась доля глубокого сна. Да, спал он меньше, но при полном расслаблении. А это лучше, чем нервно ворочаться отведенные режимом часы.

– Я вас услышал доктор. Как будет принято решение... о применении алгоритма Сергея, положительное или отрицательное, в любом случае вас уведомлю.

И решение было принято: алгоритм применить.

Одинец зашел в каюту своего друга:

–Готов?

Аллан кивнул:

–У меня есть к тебе просьба.

– Выкладывай.

– Если я очнусь не Алланом... Не перебивай, пожалуйста не перебивай, так вот, если

очнусь в сознании Инги, то расскажи мне всю правду. Я пойму. А если вдруг... "овощем" ...

– Аллан, всё! "Овощ" законсервирую в анабиозе. Пошли.

–Ну, ты...

–А ты перестань нести всякую чушь! Расчёты проверены и перепроверены. Конечно, определённый риск есть! Кстати, за обедом тоже... риск подавиться присутствует. А настрой много значит. Согласен?

– Да согласен, согласен! Пошли.

Синяя шторка отделяла Аллана от Инги, погруженной в глубокий сон.

–Доктор, мы же хотели только восстановить через Аллана ретрогрессивным способом картину происшедшего с Ингой. Зачем она тут? – Одинец взглядом показал на Ингу.

– Если повезёт, и не просто установим картину происшедшего, а подключимся к сознанию Инги, в каком бы теле оно не находилось, то возникнет уникальный шанс.

– Какой?

– Вернём Ингу к жизни. То есть, вернём её сознание в её тело. Если нет, восстановим картину случившегося, а это дверь через "кротовую нору" в другой мир. – Корин перевёл взгляд на Аллана:

– Готовы? Тогда прошу. – И указал на кресло.

На голову Аллана опустился прозрачный шлём со множеством проводков и мигающих индикаторов. Доктор отошел к пульту управления. Оглянулся на Одинца:

–На вот том экране всё будет видно. Пожалуйста, присядьте.

Какое-то время по темному экрану бежали и бежали строчки технического редактора, ещё какие-то непонятные Одинцу значки.

– Не хватает памяти нашего оборудования. – Доктор распрямил спину, задумчиво посмотрел на Одинца. – Буду просить... командира. – И включил связь.

– Говорит Корин. Командир, не хватает памяти медицинского модуля, соответственно тормозит скорость обработки информации. Прошу разрешения задействовать бортовой компьютер.

– Говорит Тихонов. Сергей, ты слышал доктора?

– Да, в определённых объёмах можем задействовать. Разрешите?

– Работайте.

– Доктор, вхожу в медицинский модуль, отслеживаю процедуру подключения.

– Да, да, я вижу, вижу...

Какое-то время ничего не менялось, но вдруг пальцы Аллана вцепились в ручки кресла, спина выгнулась, ремни, которыми он был зафиксирован, напряглись.

Аллан вдруг почувствовал, что катится по мокрому склону, больно ударяясь о каменистые выступы. Это не корабль! Где он? Кто он? Удар – и резкая боль пронзила мозг. На мониторе цифры и знаки построчно стали уступать место картинке. Одинец не отводил взгляда от друга.

– Доктор?

– Пока всё нормально.

А на экране прорисовывался удивительно красочный мир. Высокие стволы деревьев, каменистый склон, по которому бегут первобытные люди, в руках у них копья.

– Есть контакт сознания. Подключаю Ингу.

В следующее мгновение экран озарила яркая вспышка и картинка исчезла.

– Говорит Сергей, командир, прошу разрешения задействовать энергоустановку "Белого стрижа" на полную мощность.

–Алексей, системы жизнеобеспечения в автономный режим. Всю остальную энергию подключить к медицинскому модулю.

–Командир, скорее! Теряем контакт, – казалось, даже голос доктора изменился, а воздух мед отсека наэлектризовался.

– Алексей, быстрее, пожалуйста, быстрее!

Одинец видел, как пальцы рук Аллана, судорожно сжимавшие ручки кресла, разжались, тело обмякло. Индикаторы на шлеме прекратили сумасшедшее мигание.

– Доктор, что с ним?

– Жизненные показатели Аллана... в допустимых пределах. – Оглянулся на Одинца: – С ним всё в порядке... должно быть.

Одинец перевёл взгляд на Ингу. Кукольная неподвижность лица в чём-то неуловимо изменилась. Голова склонилась на бок, дрогнули губы, так будто пытались что-то сказать. Вроде приоткрыла глаза, но вдруг зажмурилась.

–Инга? Это я, Одинец. Ты меня слышишь? – Он старался говорить медленно, так чтобы она, приходя в себя, могла включиться в реальность.

– Агония. Одинец... мерещится.

– Инга, это правда, я – Одинец. Ты дома! Всё позади, всё позади.

Аллан неподвижно сидел в кресле, казалось, неимоверная усталость сковала его тело. Над ним склонился доктор:

– Как вас зовут?

– Аллан. Всё нормально, доктор.

Корин перешёл к Инге.

– Вы можете говорить?

Инга открыла глаза, поднесла к лицу свою руку, пошевелила пальцами:

– Рука... моя... – проговорила хрипло, невнятно.

– Ну, путешественники, приходите в себя. – Корин улыбался.

– Командир, говорит, доктор Корин, процедура завершена. По предварительным данным – всё в порядке. После обследования доложу подробнее.

Казалось, всё самое страшное позади. Но, не успев толком прийти в себя, Инга заволновалась, утверждая, что из-за неё Диня умрёт в страшных муках и будет съедена теми, кого сама же и спасла!

– Доктор, помогите! Мы не можем её бросить в беспомощном состоянии! – И заплетающимся языком пересказывала всё случившее в грозу.

–Инга, мы ничем не поможем динозавру. "Белый стриж" полностью израсходовал запасы топлива для конвертера. У нас нет технологии перемещения. То, что случилось с вами, требует изучения. Да и потом, должны же люди, пусть и первобытные, но люди, наши предки, чем-то питаться? Давай лучше мы тебя покормим чем-нибудь вкусненьким? – Корин говорил, а сам думал, что как бы не были совершенны созданные людьми компьютерные программы, есть нечто такое, что всё-таки остаётся недоступным.

– Доктор, не по-человечески это! Не по-человечески! Это я втравила Диню помочь этим...

– Ты хотела сказать людям?

– Понимаете, доктор, я не могу этого доказать, но мне кажется, что наши орангутанги им более близкие родственники, чем мы.

– Инга, у тебя в крови бушуют гормоны. Надо перетерпеть, пережить это состояние.

– При чём тут гормоны? Я чувствую как ей сейчас плохо. Нет, не физическую боль, у меня горит за грудиной, жжёт, будто кипяток проглотила! Виновата я, а боль и смерть достались ей. Как мне с этим жить?

– Инга, у тебя стрессовый гормональный выброс. Инъекция успокоительного поможет.

–А ей? Не надо, доктор. Я... должна справиться со своими чувствами сама.

Ну как найти ту область в сознании людей, в которой помещается душа и совесть? Задача не под силу даже самому мощному компьютеру космофлота. Потому что – где ж её искать, область эту, ту самую, невидимую субстанцию? Бог весть! Можно выписать Инге медикаментозную терапию. Но Корин считал, Инга права, совесть и душа человеческая таблетками не лечится.

– А... посмотри – ка, какие вкусняшки тебе отправил повар? – Из столовой принесли разнос с едой. Корин поставил его перед Ингой. В мед отсеке запахло жаренным мясом, горячим хлебом, кофеем... – И долго ты будешь любоваться на всю эту красоту?

– Я, я... не могу это есть. – Инга, отвернувшись в сторону, боролась с рвотными позывами.

–Ты не хочешь есть?

– Хочу. Но... это не могу. И запах... Доктор, уберите, пожалуйста!

– Хорошо. Может тебе прогуляться? Заглянуть в оранжерею, погладить кошку. Она, кстати, так и живёт в твоей каюте.

– Спасибо, доктор. Первый... "выход в свет". – Инга улыбалась. И доктору это показалось хорошим знаком.

– Осторожнее, Инга, не спеши. Твой кортикоспинальный тракт ещё не заработал в полную силу.

Через некоторое время Корин решил проверить, где теперь Инга, чем занимается? Но на общий вызов она не отвечала. Никто в отсеках её тоже не видел.

– Остаётся предположить, что отдыхает в своей каюте или в оранжерее, – рассудил доктор и направился на её поиски.

Дверь в оранжерею отошла в сторону и Корину предстала удивительная картина. Да такая, что он просто не знал, что делать: то ли тихонько закрыть дверь, будто ничего не видел, или предпринять какие-либо действия. Но какие?

Инга, будто крупная кошка, согнув колени и придерживаясь руками за крепления гидропоники, с явным наслаждением объедала молоденькую поросль петрушки, укропа и другой зелени. Доктор уже было решил тихонько закрыть дверь, а потом нарочито громко открыть, как Инга видимо что-то почувствовала.

– Ой! – И уселась на пол, продолжая жевать зелёные побеги. Потом облизнулась, растеряно посмотрела по сторонам:

– Доктор, я...

– Это абсолютно нормальная реакция организма. Какое-то время ваши вкусовые пристрастия будут несколько отличаться от... общепринятых. Но не стоит волноваться, свежие витамины ещё никому не повредили. – Улыбаясь, Корин помог ей подняться. – Зато теперь мне будет проще выработать для вас на первое время диету.

Глава 6 Незнакомка

«Белый стриж» третий месяц утюжил открытый космос в поисках материала, который содержал бы частицы аксона, топлива для конвертера.

–Командир, впереди по курсу планета, на орбите которой хоровод астероидов. И хоровод этот математически столь чётко выстроен, что без помех можно посадить "Буран" на любой из них.

На экране перед Тихоновым плыла планета в окружении астероидов.

– В Солнечной системе эти космические кентавры имеют нестабильные, часто сильно вытянутые орбиты, и чтобы вот так располагаться возле одной отдельно взятой планеты? Помните заводы на орбите планеты Бастов? Удивляет меня такой математический парад. – Тихонов посмотрел на Цоя.

– На орбите нет ни одного корабля, космической станции. На поверхности крупных городов, действующих промышленных объектов – не наблюдается, – доложил Цой.

– Так и есть. Анализ атмосферы дает основание считать планету не обитаемой. – Подтвердила его слова Ирина.

– Командир, спектрограмма одного астероида показывает наличие высокой плотности аксона. А диаметр этого астероида позволяет либо посадить "Буран", либо захватить его гравитационной сеткой и оттащить с орбиты. Или направленным взрывом отколоть кусочек. В таком случае о топливе для конвертера нам в обозримом будущем беспокоиться не придётся. А второй камень это танталовый обломок. Именно из этого материала, сделаны некоторые заменяемые детали нашего корабля. Не плохо бы иметь про запас.

–Предлагаешь не дожидаться приглашения?

–Можно ещё очень долго, используя планетарные двигатели, перемещаясь с черепашьей скоростью, искать в космосе аксоны. И никто с уверенностью не скажет – найдём ли их вообще. Командир, для работы конвертера необходимы аксоны. И это уникальная возможность.

–Ладно. Если там есть жители, постараемся наладить дружеский контакт. Сергей, меняем курс.

"Белый стриж" завершал очередной виток на низкой орбите планеты. Пока каких-либо признаков жизни обнаружить не удавалось.

– Сергей, готовь "Буран". Одинец, Лера летите с нами. Алексей остаёшься на мостике за старшего. – Отключив связь, Тихонов посмотрел в иллюминатор и отвернулся, направляясь к выходу. Но тут же резко вернулся назад. Ему на миг показалось, что его боковое зрение захватило черно-белую неподвижную картинку, больше похожую на старую фотографию лунного ландшафта. Но за иллюминатором по-прежнему плыл серо– коричневый диск планеты, и точно в фантастическом фильме размеренно наплывал танталовый астероид, сверкая отраженным светом местного солнца.

«Буран» готовился совершить посадку на Незнакомку, так команда окрестила между собой эту планету.

– Лера, образцы на микробиологию – за тобой.

– Ясно.

– Сергей, физико-технические исследования – за тобой.

– Есть.

– Одинец – видео и фотосъемка – за тобой.

– Есть.

«Буран» сел на ровную, гладкую поверхность Незнакомки. Из иллюминатора на краю ровной площадки просматривались контуры, напоминавшие скорее рукотворные сооружения, чем творения природы. Но это чужой мир, другая планета. Да и разглядеть толком из иллюминатора – мало что можно. А воображение может нарисовать удивительные картины.

–Командир, если бы я рассчитывал для нас посадочную полосу, то ничего лучшего придумать бы не мог. Ровная, абсолютно жесткая площадка. – Сергей посмотрел в иллюминатор: – Такое чувство, будто я уже видел этот ландшафт.

Команда "Белого стрижа" выгрузилась на поверхность планеты.

–Оставайтесь на связи, я немного осмотрюсь. – И опять Тихонов уловил боковым зрением, будто по сторонам замершая однотонно серая картинка. Но этого не могло быть. Невозможно посадить "Буран" на... воображаемую планету.

Одинец включил камеру и обратился к Тихонову:

–Разрешите с вами?

Тихонов согласно кивнул:

–Пошли.

Следовало ближе рассмотреть странные очертания. Но приблизившись, оба настороженно остановились.

–Командир, вам это ничего не напоминает?

–Давай подойдём ближе.

Одинец и Тихонов подошли вплотную к люку ангара, явно уходившего вглубь планеты. Справа мерцала небольшая панель, на которой вырисовывался четкий контур пятипалой конечности.

– Командир? – Одинец жестом указал на этот символ.

Тихонов приложил руку в перчатке скафандра, и над входом засветилась надпись: "Код пропуска активирован. Проходите".

–Но как? Вы в скафандре, какой код? На станции "Луна" опознавание происходит аналогичным способом, но там мы в околоземных скафандрах с встроенными чипами. А сейчас скафандры космической защиты.

– Одинец, посмотри сюда. Осторожнее, не наступи.

– Мы подходили к лунному модулю. Но на этой планете мы впервые. Значит и наших следов быть не может!

– Тем более от лунных скафандров. Но ведь есть!

– Должно же быть какое-то объяснение всему этому. – Одинец показал на след, на сооружение перед ними.

– Тихонов вызывает Леру.

– На связи.

– Экспресс анализ что-нибудь показал?

– Ничего. Чисто. Стерильно чисто.

– Пошли, посмотрим. – Тихонов шагнул к люку, створки разошлись в стороны и они вошли внутрь, оказавшись в шлюзовой камере. Знакомый голос лунного диктора предупредил:

– Внимание, выравниваю давление.

Через некоторое время следующее стандартное предупреждение:

–Начинаю обработку от поверхностной пыли.

Всем известно, что частицы пыли на луне, где нет ветра и воды, а значит, ничто не обкатывает их так, как море камешки, поэтому их края такие острые, что могут повредить даже очень прочные материалы. На Незнакомке такая же пыль. И значит требование вполне логично. Не логично само появление лунного модуля и диктора.

– Обработка завершена. Можно пройти в следующий отсек.

–Из всего нелогичного происходящего, самое логичное предположить, что перед нами отсек хранения скафандров. – И Тихонов шагнул в открывшиеся створки отсека.

– Командир, давление и состав воздуха аналогичны корабельному. Похоже, можно дышать без шлема.

–Одинец, ты это видишь?

–Ещё бы. Алексей, как только обнаружили аксоны, ни о чем другом не думает кроме монтажа оборудования по их концентрации. И вот... А там, там...

Но Тихонов, глядя в другую сторону, перебил Одинца:

–А там... Невероятно! Это иллюзия? Галлюцинация...

–Командир, но тогда чем мы дышим, и на чём стоим? Твердь вполне реальна.

Слева от Тихонова и Одинца Алексей монтировал оборудование по добыче и концентрации аксонов из осколков астероида. Вместе с ним работали трое помощников.

– Что он делает? Такая конфигурация оборудования взрывоопасна... – договорить Одинец не успел. В полном безмолвии облако взрыва поднимается над монтажной площадкой.

–Командир, может кто-то из них выжил? – Одинец кинулся на помощь.

–Подожди, осядет облако. Где при такой видимости искать людей?

Облако даже не осело, а исчезло, будто его стёрли. А на площадке ни обломков оборудования, ни тел людей.

– И куда делись? – Одинец сделал несколько шагов вперёд, но картинка осталась от него на прежнем расстоянии.

– Не спеши. Лучше посмотри на часы.

На рукаве скафандров и Одинца, и Тихонова светилась дата прошедшего дня корабельного времени. Минутная стрелка, казалось, сошла с ума, наматывая по циферблату круги в обратную сторону.

–Путешествия во времени... не возможны, – Одинец смотрел то на часы, то на площадку после взрыва.

– А как обстоит дело со скоростью течения времени? Например, на планете Бастов, помнишь? У нас на корабле прошло несколько суток, а на планете Бастов несколько веков.

–Так это сверхмощное воздействие магнитных полей огдоды... А тут?

– Смотри, смотри...

А на площадке, как ни в чём не бывало, Алексей и трое помощников сооружали новую конструкцию по переработки аксона содержащих материалов.

Какое-то время Тихонов и Одинец наблюдали за происходящим.

– Видишь, теперь Алексей изменил конфигурацию оборудования.

– Командир, но этого не может быть!

У Алексея явно возникли какие-то другие технологические неполадки. Картина свернулась и исчезла. Но через некоторое время работа продолжилась. Теперь сооружался третий вариант оборудования. И каждый раз Алексей и его помощники начинали всё заново, так, будто ничего подобного до этого не делали.

– Посмотри туда, – Тихонов указал в противоположную сторону.

– Я понял. На планете неизвестный нам галлюциноген.

– В скафандрах медицинские датчики. И они мигают зелёным.

А тем временем перед Тихоновым и Одинцом разворачивалась сцена, от которой оба не могли глаз отвести.

На крутом склоне горы рыжие проплешины мокрой глины перемежались с островками густой, ярко зелёной растительности. Кое-где острыми коричневыми рёбрами выступали камни, местами поросшие лишайником. Между этими глыбами возвышались стволы деревьев в три, четыре обхвата. С мощной кроны этих великанов сыпались крупные капли недавно прошедшего дождя. В пробивающихся кое-где сквозь листву лучах солнца, капли воды переливались невероятной красотой самоцветов. В безмолвии этой картины у основания горы придавленный к каменному выступу огромным валуном, умирал динозавр.

– Командир, смотрите, смотрите!

К динозавру с копьями на перевес осторожно пробирались длиннорукие и волосатые... люди?

– Командир, больше на обезьян похожи...

– Мы видели только реконструкции первобытных людей. А это...

– Командир!

Вдруг между динозавром и нападавшими дикарями возникла Инга в форме "Белого стрижа". Луч тесса пронзил фантастическую картину пространства, и ближайший дикарь свалился оглушенный. Но, вопреки ожиданиям, остальные не отступили, а затаились в густой растительности. Ещё пару секунд Инга всматривалась в плотную зелень и, также неожиданно как появилась, исчезла. Но уже в следующую минуту появилась в непосредственной близости от динозавра, и красные полосы защитного поля очертили ближайший периметр вокруг рептилии.

–Удивительно, будто и Алексей, и Инга проигрывают сценарии... – Одинец всё это время не выключал камеры.

– Нам пора возвращаться. Неизвестно, сколько времени мы находились тут. Наши часы показывают одно время, потом бегут назад, потом возвращаются в прежнее. – И Тихонов, как полагал, направился к выходу, но вдруг оказался перед "Бураном".

– Командир! Я не заметила, как вы вернулись. Будто материализовались из воздуха.

– Мы там находились с открытыми шлемами... – В голосе Одинца звучала явная растерянность.

– Что с вами? – Лера осмотрела скафандры Тихонова и Одинца. – Всё в порядке. Давление воздушной смеси в норме.

Возвращение «Бурана» прошло в штатном режиме, больше ничего неожиданного не случилось.

Дав команде некоторое время на отдых, Тихонов собрал всех в конференц-зале.

– Предлагаю "мозговой штурм".

– Командир, у меня плохая информация. – Одинец смущенно смотрел на командира.

– Какая есть. Докладывай.

– С планеты не доставлено никаких записей. Носитель камеры чист. Всё исправно, проверил и перепроверил. Камера работала до самого нашего возвращения. Но запись начинается с момента, когда мы садимся в "Буран".

– Лера, что у тебя?

– Пробы стерильны. И это бы ладно. Но образцы все одинаковые из странного материала. На земле такого в природе не существует. И это не всё. Материал будто пульсирует во времени. То зрительно исчезает, то появляется. Но при этом имеет стабильную массу.

Потом заговорил Сергей, и все насторожились. С одной стороны, ещё свежи в памяти события связанные с планетой Бастов. Происходящее там реально видели и ощущали, а в то, что говорил Сергей, верилось с трудом.

– Командир, с точки зрения физики материалов – всё очень интересно. Помните кота Шредингера? В этом мысленном эксперименте получается, что кот и жив, и мёртв одновременно. Но в нашей реальности кот либо жив, либо мёртв, в соответствии с действующими у нас физико-химическими законами. На этой планете действуют не знакомые нам законы природы. Наши органы чувств не заточены под эти реалии. Это планета кота Шредингера. Так... как-то.

–Командир, можно мне присоединиться?

–Разрешаю, доктор.

Корин помолчал и заговорил, задумчиво глядя в иллюминатор:

–Давно установлено, что кроме чисто физического тела, человек обладает ещё рядом энергетических оболочек. Как они работают, с какими энергиями взаимодействуют, пока изучить земной науке не представлялось возможным. Хотя бы потому, что не удавалось экспериментально нащупать эти "другие" законы. Вот и гадали: как же так, кот и жив, и мёртв одновременно? По законам, работающим в диапазоне нашего восприятия мира, получали полный абсурд.

– Доктор, можно конкретнее и доступнее.

–У нас нет органа восприятия для ощущения каким-либо образом той реальности, в которой мы оказались. Это как требовать от слепого от рождения выкрасить стены в... цвет морской волны. Да, Боже мой, в любой цвет! При этом не дать ему ни краски, ни кисти. Все созданные людьми приборы, всё научное оборудование, многократно усиливают, расширяют возможности имеющегося у нас восприятия окружающей действительности. Это... как у старинной монеты: две стороны – орёл и решка. Но мы можем видеть только одну: либо орёл, либо решку. Хотя знаем, что есть и обратная сторона. Но перевернув, опять видим только одну. То есть кота либо живого, либо мёртвого. На этой планете – другая действительность, действуют неизвестные нам законы природы. И мы как тот слепой от рождения, не в состоянии определить цвет морской волны, не в состоянии даже предположить – какие это законы?

–А съёмка камеры? Она не зависит от человека. – Одинцу явно не нравились все эти "загадки".

–Сконструирована камера по земным законам, которые адекватны нашим чувствам: зрению, слуху. Здесь эти законы не действуют. Поэтому камера слепа и глуха. Но наш мозг, наша подкорка, или какие-то энергетические составляющие нашей человеческой сущности, общемировые законы воспринимают. Вот то, что они воспринимают, мы и улавливаем.

– Могу предположить, что планета каким-то образом взаимодействует с нашими мозговыми импульсами, ну хотя бы самыми яркими, самыми сильными! Тогда многое можно объяснить, – согласился с доктором Сергей.

–Командир, – доктор потер пальцами лоб, – пока вы летали, Алексей занимался моделированием способа добычи аксонов. И я заходил посмотреть. Так вот, он экспериментировал с тремя вариантами. Подобрал... один подходящий. И это замечательно. Но когда мы беседовали о том, что вы наблюдали на планете, то у меня сложилось мнение, что теоритические варианты экспериментов Алексея применительно к местным условиям, вы как раз и наблюдали. К тому же Инга одержима идеей помочь погибающему динозавру. Её идеи тоже полностью совпадают с вашими... видениями.

– Главное, чтобы карета не превратилась в тыкву...

– Командир, вы про что?

– Сказка есть такая, про Золушку. Там в двенадцать ночи карета превращается в тыкву, а кучер в крысу. Ведь если здесь реально только то, что в данный момент мы воображаем, то аксоны могут исчезнуть, как только мы перестанем о них думать.

–Командир, я просчитал условия существования этой планетной системы. Но мои расчёты только тогда сошлись и обрели логически стройную картину, когда я применил законы квантовой механики. Выводы квантовой механики могут существенно отличаются от результатов расчетов по классической схеме.

– Продолжай, Сергей, мы слушаем.

– А как же постоянная Планка? – Всё больше хмурился Одинец.

– Пока я не могу ответить на этот вопрос. Думаю, на этой планете мы откроем много нового. Но то, что планета реальна, а не воображаема, и аксоны существуют – факт. Тут вопрос в нашем восприятии мира. Как говорил доктор, и я с ним согласен, у нас нет ни органа чувств, ни прибора согласованного с местными законами природы. И значит, придётся приспосабливаться.

На следующее утро было решено облететь планету на «Буране», осматривая и проводя замеры всеми имеющимися приборами. Вдруг повезёт что-нибудь уловить? И только Одинец вместо приборов вооружился до зубов, прихватив с собой тесс, датчики установки охранного периметра и даже личный подарок бастов «железную лапу». Сами они уже много лет не использовали это ужасающее травматическое оружие, и Одинцу подарили как исторический сувенир. Но Одинец оценил этот «сувенир» по-своему и пока все занимались научным обменом, он изучал боевые искусства бастов. И преуспел на этом поприще настолько, что был принят в элитный клуб исторической реконструкции.

– Вы с кем-то собрались воевать? – Тихонов смотрел на Одинца и думал, что излишняя агрессия ещё никого до добра не доводила.

– Я – нет. Но возможно мы не только законы неживой материи этой планеты не улавливаем. Моя работа – защита, охрана. И я не хочу оказаться не готовым к какой-либо неожиданной встрече. – Но, видя явное неодобрение командира, добавил: – Обещаю первым никакое оружие не применять.

Тихонов кивнул и "Буран" на самой малой скорости начал обследование планеты. Работали сосредоточенно, молча, боясь упустить хоть какую-то информацию. Напряжение на "Буране" нарастало. В этот раз Одинец снимал в самых разных режимах, особенно тщательно делал снимки электромагнитного излучения в диапазоне частот выданных доктором Кориным. По его утверждению эти диапазоны должны помочь обнаружить связь ауры людей с тем неведомым, что существует на этой планете. Даже пытался сделать снимки проекций торсионных полей астероидов на планету. Поскольку вращающиеся вокруг планеты астероиды, должны создавать такие поля. А поля эти имеют низкий уровень энергоемкости и удивительно большую информационную емкость.