Текст книги "Вопреки запретам (СИ)"
Автор книги: Татьяна Пантелеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Энн теперь часто сидела рядом со мной, когда я рисовала что-нибудь в своём дневнике или записывала туда же свои сновидения. Некоторые рисунки, выполненные на отдельных листах, бесследно исчезали с моего стола, а потом волшебным образом оказывались в комнате у Анны. Причём каждый из них был вставлен в отдельную позолоченную рамку.
Видимо, именно на это Энн тратила большую часть своей зарплаты, покупая не обычные дешёвые деревянные изделия, а заказанные из очень дорогого каталога элитной изящной мебели, который она охраняла почти с таким же рвением, как и вход в своё личное пространство.
Так что самой большой неожиданностью для меня стало получение дубликата громоздкого металлического ключа, висевшего на грубой шерстяной верёвке, вместе с приглашением как-нибудь посетить её маленький выставочный зал в полном одиночестве.
***
Несмотря на явную наркотичность недавно начавшегося дня, рядом со мной никого не было. А это как минимум казалось странным, потому что меньше всего вязалось с обычным поведением Энн.
Наспех одевшись и завязав волосы в хвост, я направилась прямиком на второй этаж, чтобы попытаться узнать, что произошло. Отсутствие Анны слишком сильно меня настораживало.
Судя по всему, в отсеке для прислуги проходило какое-то собрание, так как практически все наёмные работники стояли ко мне спиной и встревожено перешёптывались друг с другом.
В центре импровизированного круга виднелась, конечно же, миссис Горвард, которая, как и всегда, пыталась перетянуть одеяло на себя. Меня же пока никто не замечал, поэтому я пыталась вслушаться в обрывки разговоров, чтобы понять причину, побудившую практически всех слуг в доме собраться вместе в самый разгар рабочего дня.
– Господи, такое ведь несчастье…
– Совсем молодой был…
– Умный к тому же…
Руководствуясь подобными бессвязными репликами, вникнуть в суть происходящего было довольно-таки сложно, но я всё равно пыталась сопоставить известные мне факты, искренне полагая, что вряд ли за утро могло произойти действительно нечто экстраординарное.
– Подождите причитать. Нужно ещё как-то хозяйской дочери обо всём рассказать…
– О чем?
Не выдержав столь пренебрежительного упоминания обо мне в общем разговоре, я всё-таки решила обратить на себя внимание, чтобы наконец-то разобраться в сложившейся ситуации.
Мой безобидный по сути вопрос произвёл на присутствующих сильное впечатление. Некоторые попятились от меня, другие, наоборот, смотрели сочувственно. Первой очнулась миссис Горвард, решившая взять инициативу в свои руки:
– Эмилия, деточка…
Такое начало не предвещало ничего хорошего.
– Извини, что я к тебе сейчас обращаюсь так по-свойски, но здесь такое… нашего всеми любимого Терри два часа назад сбил торговый фургон.
Насмерть.
Что?!
Я не могла поверить собственным ушам. До меня просто не доходило, как это вообще могло произойти с уже вторым близким для меня человеком.
Нужно было отмотать в голове все события и ещё раз спросить, по какому поводу здесь собралось столько людей.
Ведь это бред.
Терри не мог так просто взять и умереть.
Какое он вообще имел право умирать?!
Но вместо членораздельного ответа мне удалось выжать из себя только тонюсенький писк, перед тем как сорваться с места и побежать обратно к себе, стараясь не обращать внимания на зычный голос с еле уловимым немецким акцентом, кричащий мне вдогонку:
– МИСС СТАРК!
***
Несмотря на то, что ванна была полностью наполнена горячей водой, это абсолютно никак не помогало согреться. В голове всё время прокручивалось одно единственное слово:
«Насмерть».
Казалось, что оно написано чёрной краской на противоположной стене. И его никогда уже не отмыть и не отскрести.
Отчётливо помню, как два года назад я так же пыталась укрыться от всяческих бед, внезапно свалившихся на меня, именно здесь, чтобы хоть как-то остановить дрожь в теле, пронизывавшую насквозь.
Вода всегда помогала мне успокоиться. Прийти в себя. А также отгородиться от всего внешнего, накрывающего с головой въедливой пылью повседневности, которую порой очень сложно выбить из человека.
Даже из самого близкого.
Когда мне было десять-одиннадцать лет, то мы частенько с мамой уезжали вдвоём к морю. Она любила в таких случаях цитировать Байрона:
Ты не смутишь улыбкой море:
Им не владел ты никогда!
В унынья час рукой небрежной
Отметь на отмели прибрежной,
Что мир свободен навсегда!*
Но никто из нас никогда свободен не был.
Ни мама, вечно погружённая в классику мировой литературы, поварские книги, подчёркнуто не участвовавшая в светской жизни, но горячо любимая всеми домашними за чуткое сердце и желание помочь всякому человеку, проживавшему в этом доме, чтобы каждый из нас тоже имел небольшой кусочек своего беспричинного счастья.
Ни я, вечно бившаяся в тисках собственной несостоятельности, не знавшая, как выбраться из этих пут, связывавших меня по рукам и ногам.
Ни Терри, который так и не успел выучиться, найти свою настоящую любовь, а также построить большой уютный дом с раскидистой могучей яблоней.
– Мисс Старк!
Видимо, я всё-таки не услышала первые удары в дверь. Не удивлюсь, если пропустила ещё несколько. Слушать срывавшийся голос всегда уравновешенной Энн было слишком странно вместе с нервным отрывистым стуком. Казалось, она буквально сдирала кожу с костяшек пальцев.
– Мисс Старк!
Наверное, дверь всё-таки не стоило захлопывать. Так же, как и делать множество других бесполезных вещей, но сил дотянуться до задвижки банально не хватало. Все последние запасы энергии истратились на отчаянный бег от самой себя.
От своего Прошлого.
Где значился теперь и Терри.
– Мисс Старк! Я вас очень прошу! Откройте, пожалуйста!!!
Анна срывалась. Это было слышно по её охрипшему голосу. Она не переставала долбиться в дверь, вновь предпринимая попытки добраться до меня и моей ванны.
Меньше всего меня тогда мог смутить факт отсутствия на мне одежды, поэтому забравшись на бортик, я отодвинула задвижку назад, попутно толкая дверь, чтобы распахнуть в первую очередь перед Энн собственные внутренности.
Опустившись обратно, я рефлекторно сжалась, пытаясь притянуть как можно ближе к себе тощие костлявые ноги.
«Спрятаться…»
«Забиться…»
«Уйти под воду…»
Вот что крутилось на тот момент в моей голове.
Когда до меня наконец-то дошло, что в ванной комнате я не одна, то пытаться переписать завалявшийся в недрах больного сознания абсолютно бездарный сценарий местного спившегося божка, не смог бы ни один даже самый закоренелый атеист, презирающий обычный среднестатистический фатум.
Анна стояла на бортике встроенной в пол ванны, полностью экипированная в типичную униформу нашего дома. К моему большому удивлению, именно её никогда не уродовало это скучное синее платье, которое в последнее время девушка носила с какой-то нескрываемой гордостью, будто на ней был надет как минимум мундир Советской армии или что-то ещё в том же духе.
– Что ты, чёрт возьми, сейчас делаешь?!
Прокричать эту гневную фразу я успела буквально за мгновение до того, как Энн зашла в воду и, встав на колени, накрыла меня собой, позволяя сжимать себя за намокшую спину.
Комментарий к Глава 14
*Джордж Гордон Байрон «Ода к Наполеону Бонапарту».
========== Глава 15 ==========
Чтобы не только выжить, но ещё и что-то получить в награду от этого мира, нужно уметь вертеться. Эту простую истину Дамианос* понял ещё будучи ребёнком и непоколебимо следовал ей при достижении своих целей.
В отличие от многих, находившихся в самом большом и величавом здании Южной Оливии, доме Безымянной Госпожи, рабом он никогда не был, но и до статуса знатного человека также не дотягивал.
Дамианос привлекался здесь в качестве вольнорабочего, выполняя обязанности секретаря и главного советника хозяйки, наводя при этом страх на остальных свободных прислужников, слышавших о нём много нелицеприятных вещей.
Но в то же время те, кто попадал под его очарование и мягкую, всегда приветливую улыбку, не могли сказать ни одного плохого слова о своём благодетеле, которого они автоматически получали в его лице.
Так как рабам в этом доме приходилось очень несладко, то человек, который мог достать два лишних одеяла или, например, целую связку восковых свечей, по умолчанию становился благодетелем и верным другом.
Правда, мало кто знал, что не только пищевые запасы, но и дополнительные удары плетьми очень многие получали также благодаря его стараниям и каждодневным докладам. Потому что намного проще было втереться в чуждую для себя среду в качестве положительного лица, а не отрицательного персонажа, через которого явственно проглядывал бы главный подстрекатель и наушник.
В последнее время Дамианосу не давала покоя мысль о его шатком положении в доме после прибытия новой партии рабов. Судя по поведению госпожи, она нашла себе новую фаворитку в лице светловолосой девушки, которая теперь практически ежеминутно находилась рядом с ней.
Раньше Безымянная Госпожа особо не обращала внимания на нужды своих невольниц, неизменно заковывая девушек на ночь в колодки, даже несмотря на то что за дверьми, ведущими в покои женщины, всегда стояли стражники. Этой же владелица дома разрешала спокойно засыпать в своих ногах без всяческих средств, ограничивающих передвижение рабыни.
Так как Дамианос принадлежал к числу людей, приближённых к верхушке власти, он, безусловно, знал намного больше любого обывателя. И эти знания никакой уверенности в завтрашнем дне в него не вселяли, потому как до недавнего времени только он являлся единственным, кому была оказана честь ублажать даму в маске как равноправному партнёру.
Теперь же честолюбивого секретаря, владеющего практически всеми тайнами в доме, сгоняла с пьедестала какая-то иноземная девчонка, позволяющая себе абсолютно никак не реагировать на милости, щедро дарованные ей их прекрасной госпожой.
Безусловно, гордячку следовало проучить, а ещё лучше совсем извести. И у него в голове уже имелся хитрый план, который по подсчётам мужчины обязательно должен был сработать, потому что Дамианос прекрасно видел, какими глазами девушка смотрела на наёмных работников, не имевших настолько короткого поводка, как у неё.
Оставалось лишь раздобыть хороший яд, для того чтобы начать устранение более счастливой (по его уразумению) соперницы. Дамианос не сомневался насчёт того, что в общем раскладе не произойдёт никаких существенных изменений, даже если одна из рабынь, проживающих в доме, неожиданно исчезнет.
А ещё лучше…
Умрёт насильственной смертью.
***
После гибели Терри переключить внимание мисс Старк на что-либо другое практически не удавалось. Конечно, для всех эта новость стала потрясением. Единственное, что до сих пор смущало меня: почему миссис Горвард в день несчастья запретила кому-либо приближаться к ещё живому тогда Страузеру?
Мне казалось, что я всё-таки смогла бы оказать парню первую помощь без столь нежелательной в таком случае задержки, что произошла в связи с ожиданием приезда врача. Но всё же, кто я такая, чтобы открыто осуждать приказы начальства?
Если дело, конечно же, не касалось бы напрямую Эмилии.
Я не знаю, что именно каждый раз срабатывало во мне, когда я помимо своей воли совершала те или иные поступки, но точно могу сказать, что не стала бы ничего менять, если бы такая возможность мне когда-нибудь представилась.
Долгое время девушка была полностью погружена в себя и свою печаль, крайне редко отвечая на мои вопросы односложно. Чего я только ни делала, пытаясь вывести Эмилию из её депрессивного состояния, но практически ни одна попытка не увенчалась успехом, кроме небольшого разговора на тему реализации творческой личности в современном обществе.
К этой беседе нас подтолкнула оставленная мною в библиотеке книга. Я прекрасно видела, что девушка не только прочла её, но и успела пропустить через себя, искренне пугаясь столь экстремальной, даже с моей точки зрения, концовки.
– Знаешь, чего я боюсь больше всего? – спросила она тогда, напряжённо вглядываясь в потрёпанную обложку.
Ничего не ответив, я внимательно продолжала смотреть на неё, ожидая, когда Эми продолжит говорить.
– Что закончу точно так же, как главный герой.**
Её кривая усмешка становилась всё шире. Мелкие морщинки, собравшиеся вокруг прищуренных глаз, красноречиво говорили о том, как мучительно больно их обладательнице выражать свои чувства и мысли.
– Или того хуже…
Несмотря на то, что девушка так и не договорила свою мысль, я прекрасно поняла, что именно моя хозяйка имела в виду, пристально вглядываясь в фотографию автора*** на фронтисписе.****
Эмилии нужно было найти способ не только высказаться по поводу всего наболевшего у неё внутри, но и попытаться выразить себя как свободолюбивого талантливого художника, отрешённого от мирской суеты и несовершенства этого мира.
– Мне тут подумалось, а что если мы устроим выставку ваших картин?
– Ты совсем с ума сошла?!
С присущей ей импульсивностью Эмилия смотрела на меня как на помешанную, не веря тому, что это именно я рискнула предложить подобную затею.
– Почему же? – моё лёгкое удивление не было наигранным. – Я и, правда, считаю, что ваши картины стоят того, чтобы их не только увидели, но и смогли оценить по достоинству.
– И как же ты это себе представляешь?
– Обычно. Не забывайте, что я всё-таки куратор вашего психического состояния и, думаю, вполне смогу убедить мистера Старка в необходимости проведения подобного мероприятия прямо в стенах особняка.
Взгляд девушки в тот момент действительно показался мне каким-то безудержно отчаянным, даже несмотря на то, что в её голосе всё-таки прозвучал слабый отголосок внезапно обретённой надежды:
– Ты, правда, попытаешься это сделать?
Единственное, что мне оставалось после этого ответить:
– Я не попытаюсь. Я сделаю.
Комментарий к Глава 15
* В переводе с древнегреческого имя Дамианос означает «приручающий», «подчиняющий» и «убивающий».
**Герой «Исповеди «неполноценного» человека», молодой художник, в конечном итоге оказывается в сумасшедшем доме после того, как начинает употреблять наркотики.
***Дадзай Осаму 13-го июня 1948-го г. вместе с Ямадзаки Томиэ бросился в один из токийских водосборников – Тамагава. Похороны состоялись 19 июня того же года.
****Фронтиспиc – рисунок, размещаемый на одном развороте с титулом на чётной полосе.
========== Глава 16 ==========
Не знаю, каких именно чертей вызвала Анна, но ей действительно удалось уговорить отца провести в нашем доме настоящую салонную выставку со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Буквально до последнего момента я действительно не верила, что из этой затеи получится что-то путное. Хотя… до сих пор не могу понять, откуда во мне взялось столько здравомыслия за последнее время?
Наблюдая за Анной, я всё-таки пришла к определённому выводу: она непоколебимо уверена в том, что делает. Именно поэтому люди, слушающие её, также гипотетически начинают допускать, что те или иные вещи могут случиться.
Тогда дело остаётся за малым: привести соответствующие доводы, плюс парочку псевдонаучных фактов для убедительности, и всё – победа у тебя в кармане.
Как бы там ни было, мой отец всё-таки клюнул на эту удочку, позволяя Анне руководить всеми приготовлениями к предстоящей выставке, приказав своему секретарю вписать ещё одну статью расходов, средства по которой должна была распределить миссис Горвард.
Та, конечно же, была далеко не в восторге от поступившего приказа свыше, справедливо полагая, что после похорон Терри весьма кощунственно развлекать себя подобным образом, но всё-таки сдалась из-за боязни открыто перечить моему отцу.
Конечно, я очень хорошо помнила недавние события и скорбила вместе со всеми, но всё же не могла не поддаться всепоглощающей силе искусства, помогающей ощутить себя не только полноценной, но и свободной от всяческих условий и обязательств.
Анна также была полна энтузиазма, составляя списки приглашённых, координируя работу обслуживающего персонала и занимаясь другими организационными делами. При взгляде на неё мне неоднократно приходила в голову весьма парадоксальная мысль, что из моей горничной вышел бы неплохой руководитель, так как девушка явно недооценивала себя, постоянно повторяя, что предел её возможностей – это подчинение приказам других людей.
Думаю, ей бы очень пошли строгие деловые костюмы, дерзкая короткая стрижка, чуть продолговатые прямоугольные очки и другие атрибуты современной деловой женщины, а я вполне могла бы подавать Анне свежезаваренный кофе в её рабочий кабинет.
Но, к сожалению, ничего подобного нам с ней никогда не светило.
***
Рэйка, как и всегда, стояла на коленях возле господского ложа, глядя на свою спящую госпожу озадаченным тревожным взглядом. Уже на протяжении двух лунных суток невольница прокручивала в голове разговор с неким Дамианосом, служившем здесь в качестве писаря, если она правильно разобрала его слова.
Он подошел к ней сам, приветствуя её на родном диалекте девушки, чем сразу же подкупил Рэйку, истосковавшуюся по родной речи. Дамианос оказался крупным молодым мужчиной с искрящейся озорной улыбкой и чуть сужеными карими глазами.
– Рад тебя видеть, дочь Севера! – говорил он громогласно, но в то же время по-свойски мягко.
В ответ рабыне оставалось лишь поклониться, смутившись столь лестного обращения к ней.
– Господин что-нибудь желает?
Засмеявшись в ответ, мужчина лишь отрицательно покачал головой:
– Какой я господин-то? Так, обычная сошка. Имя моё Дамианос. Я секретарь этого дома.
– Секре… как?
– Ну, занимаюсь переписыванием всяких бумаг.
– Писарь, значит?
Он кивнул.
– А я, – девушка сделала паузу, силясь произнести своё имя как можно чётче, – Рэйка.
– Это твоё настоящее имя?
Невольница недоумённо посмотрела на Дамианоса.
– А что, бывает как-то по-другому?
– Тебе ещё очень повезло, Рэйка. Многие лишаются своих имён, как только переступают порог обители нашей госпожи. В питомнике никаких людей по определению быть не может: только свинки, кошечки, собачки, лошадки…
– Это как?
– Хочешь, я тебе покажу?
У заложницы не оставалось иного выбора, как согласиться, так как ей было дико интересно, что имел в виду её новый знакомый, но в то же время и крайне страшно увидеть всё своими глазами.
По воле хозяйки у Рэйки имелась полная свобода передвижения по всей территории владений дамы в маске, но девушка практически не пользовалась данной ей привилегией, находясь либо в покоях Безымянной Госпожи, либо в прекрасном саду, так радовавшем взгляд девушки своей свежестью и зеленью.
Доверительно взяв мужчину за руку, она быстро последовала за ним, боясь, что он всё же передумает и куда-нибудь уйдёт, сказав, что всё это шутка, обычный розыгрыш. О том, что незнакомец может завести её в какое-либо опасное место, Рэйка старалась не думать, что со стороны девушки было крайне неосмотрительно.
Тем временем Дамианос решительно двигался к большим деревянным сараям, стоявшим в отдалении от господского дома. В его увесистой связке ключей имелись и такие, что открывали эти громадные железные замки. Широко распахнув скрипящие несмазанные двери, мужчина пропустил невольницу вперед и только затем зашёл сам.
– Подожди-подожди! – крикнул он. – Я зажгу сейчас факелы, чтобы тебе было лучше видно!
Рэйка послушно стояла на месте и заворожёно наблюдала за тем, как в руках у мужчины вспыхнул источник света, засветившись ярко-алым пламенем.
– Вот, держи!
Невольница сжала в руке факел и послушно последовала за своим провожатым вглубь просторного помещения, разделённого на несколько стойл.
В каждом из них находилось ровно по одному человеку, прикованному толстой цепью к своему ограждению. В качестве нужника здесь выступала большая выгребная яма, находящаяся поодаль от «питомца». Рядом с ней же валялась и железная миска, в которую в определённые часы накладывалась еда и наливалось питьё.
Именно в этом амбаре Безымянная Госпожа разводила элитных скакунов из самых выносливых и развитых физически молодых людей. При виде господского секретаря каждый из них буквально вжимался в угол своего стойла и униженно блеял, лишившись раз и навсегда права говорить по-человечески. У самых буйных и непокорных языки попросту отрезались.
Дара речи лишилась и сама Рейка, всё время норовившая уткнуться носом в плечо Дамианоса. Спрятаться казалось намного легче, чем смотреть на бритоголовых мужчин, у которых оставляли лишь по жалкой полоске волос на голове, имитирующих конскую гриву.
Сёдла в импровизированных конюшнях также имелись, как и широкие кожаные удила. За «лошадьми» ухаживали специальные конюхи, появлявшиеся в опредёленные часы. Они же и натаскивали скакунов, чтобы они могли не только возить всадников, но и участвовать в разных соревнованиях, могущих развлечь достопочтенную публику.
Теперь девушка хорошо понимала, насколько ей самой повезло стать фавориткой госпожи, которая обращалась к ней, почти как с равной, но принять то, что происходило за стенами господского дома, невольница всё же не могла.
– Как же так?! – воскликнула она. – Они же люди…
– Они были людьми.
Дамианос выглядел удручённым, показывая всем своим видом, как ему жаль этих забитых мужчин, которые никогда не станут не только свободными, но и психически здоровыми, потому что такой образ жизни, проходивший непрерывно на четвереньках, выбивал из них всё человеческое.
– Знаешь, а им всё-таки можно помочь…
Эта фраза прозвучала для Рэйки как гром среди ясного неба. Зацепившись за столь тонкую соломинку, она тут же встрепенулась, задавая с непоколебимой решительностью следующий вопрос:
– Как?!
Дамианос в очередной раз обезоруживающе улыбнулся, говоря очень живо и искренне:
– На самом деле я не только секретарь, но и предводитель подпольного движения. В этом доме слишком много угнетённых, страдающих не по своей воле.
Рэйка лишь кивнула, жадно ловя каждое сказанное им слово.
– Нас уже достаточно, чтобы организовать сопротивление нашим завоевателям, но пока нам не хватает главного связующего звена…
– Какого?
– Человека, максимально приближенного к нашей госпоже.
– Я тебя не понимаю…
Невольница недоумённо глядела на мужчину, пытаясь сложить все фрагменты головоломки воедино.
– У моего знакомого аптекаря имеется в глубинах его целительской лавки сильно-действующий заморский яд, бесследно растворяющийся в питье.
–Так ты хочешь предложить мне…
– Да, именно. Я хочу предложить тебе присоединиться к нам.
Наконец сообразив, что Дамианос имел в виду, Рэйка возмущённо воскликнула:
– Но яд же убьет её!
– Конечно убьет, – секретарь в упор посмотрел на девушку, рефлекторно содрогнувшуюся от пристального взгляда своего нового знакомого.
– Я так не могу… – еле слышно прошептала она.
– Зато почти пять сотен человек могут прожить остаток своей жизни также по-скотски, если мы сейчас ничего не сделаем. Подумай в первую очередь о них.
С этими словами мужчина затушил оба факела и направился к выходу. Рэйке ничего не оставалось, как посеменить вслед за ним, украдкой оглядываясь назад, чтобы лучше запомнить не только жалобные взгляды рабов, но и то, что они больше не люди.
========== Глава 17 ==========
Всё-таки мой план сработал.
Две недели, что я отвела на подготовку к предстоящей выставке, Эмилия буквально проносилась на крыльях, наслаждаясь каждым прожитым днём в полной мере своих сил и возможностей.
В назначенный день в особняке Старков с самого утра царила предпраздничная суматоха, связанная с последними приготовлениями к столь значительному событию, впервые проводящемуся в доме.
Самым странным для меня оказался тот факт, что мистер Старк неоднократно осведомлялся о ходе проделанной работы, щедро предлагая свою помощь в случае непредвиденных обстоятельств.
Всё протекало спокойно, без каких-либо внутренних эксцессов, поэтому необходимости в дополнительных затратах у нас не наблюдалось, чему я несказанно радовалась.
В так называемый «час Х», первый этаж дома был полностью готов принимать посетителей, демонстрируя всю свою красоту и одухотворённость посредством картин, прикреплённых к стенам холла.
В этот вечер Эмилия всё-таки вынудила меня отказаться от униформы в пользу более подходящего наряда для такого случая, мотивируя это тем, что её творческий агент должен выглядеть подобающим образом.
Впрочем, я особенно и не сопротивлялась, остановив свой выбор на строгом чёрном сарафане. Вопреки собственным правилам, я не удержалась и расплела волосы, позволив им свободно спадать на плечи.
Ошарашенный взгляд Эмилии красноречиво говорил, что у меня всё-таки получилось произвести на неё впечатление, и мне, как любой женщине, желавшей быть привлекательной для своего любимого человека, это нравилось.
Сама мисс Старк, как и всегда, была крайне утончённа и обворожительна. Ей очень шло простое белое платье, которое выгодно подчёркивало естественность девушки. Светлые волнистые волосы в этот раз не рассыпались по её плечам, а были наоборот «упакованы» в аккуратную шишку на затылке.
Так что вместе мы составляли довольно контрастирующую парочку: вечно угрюмая дылда в лице меня и необычайно тонкая сказочная принцесса, волей судьбы оказавшаяся ещё и прекрасной художницей.
Посетителей здесь собралось немало. Как и на любом фуршете или какой-нибудь значительной церемонии все мужчины явились в строгих костюмах, а женщины – в длинных вечерних платьях.
Официанты в тёмно-синих фраках медленно сновали между гостями, подавая лёгкие закуски и прохладительные напитки. Пока у меня имелось время, я осторожно наблюдала за реакцией зрителей на увиденное в холле.
Некоторые особо чувствительные дамы прикрывали рот ладошкой, глядя на её рисунки, где всегда из одного образа рождался другой, несущий в себе зачатки семян несгибаемой ни под какими внешними факторами творческой мысли.
Кроме любителей, на выставке присутствовало и несколько уважаемых критиков из мира изобразительного искусства, которых путём длительных уговоров мне всё-таки удалось заманить сюда.
Для подобных людей фамилия Эмилии не являлась решающим фактором при оценке её картин, и в сложившейся ситуации это только способствовало независимому объективному мнению, так как я была уверена, что девушка щедро одарена природой.
Сама же виновница торжества находилась в центре всеобщего внимания, ведя светские беседы с новоприбывшими, справляясь об их делах, здоровье, мужьях, семьях. Я прекрасно понимала, что это неотъемлемая часть любого светского мероприятия, поэтому благоразумно туда не лезла, находясь от своей хозяйки на расстоянии.
Эмилия действительно великолепно держалась на публике, вежливо улыбаясь всем присутствующим, но в определённый момент мне стало казаться, что молодой человек, с которым она разговаривала, стал слишком сильно раздражать её.
Решение проблемы возникло в моей голове совершенно спонтанно. Я просто подошла к девушке и, аккуратно обняв её, задала вполне невинный вопрос:
– У нас здесь какие-то проблемы?
Эмилия, решительно собравшаяся выбиваться из чужих рук, сразу же успокоилась, как только услышала мой голос, автоматически позволяя пристроить ладони на своей талии.
Я понимала, что поступаю крайне неосмотрительно, но уже не могла себя остановить.
– У нас с тобой никаких проблем нет, а вот у молодого человека их, судя по всему, предостаточно.
Эмилия говорила очень мягко, я бы даже сказала «бархатно», и это добавляло ещё большего адреналина.
– Вы… вы…
– Далее должна последовать фраза: «Да что ты себе, сука чёртова, вообще позволяешь?!»
Меня откровенно забавляла реакция молодого человека на мои слова. По неприятным рассказам и описаниям Эмилии я уже знала, что этот молодой джентльмен – сын нефтяного магната и одна из самых выгодных партий для моей любимой женщины.
Себастьян, так звали парня, неоднократно набивался в зятья Бенджамину Старку, открыто мотивируя свой выбор тем, что девицу с такой репутацией ни один уважающий себя мужчина замуж не возьмёт, в то время как он будет не только заботиться о ней, но даже любить.
Последнее звучало для меня особенно мерзко.
Поэтому ни под каким предлогом оставить девушку с ним наедине я не могла, но это не помешало мне сильно удивиться, когда я услышала за своей спиной редкие сдержанные аплодисменты:
– Браво, мисс Шмидт! Вы как никто другой оправдали мои ожидания.
Эта реплика принадлежала красивому, статному мужчине лет тридцати пяти, взгляд к которому в первую очередь притягивала его чуть снисходительная, всепонимающая улыбка.
В ней скользила незримая, но в то же время очень осязаемая на подсознательном уровне опасность. Он знал наверняка, что и как именно нас связывает с Эмилией.
В нашем случае неудачливый кавалер выступал в роли подсадной утки, которую поставили не в очень завидное положение. Охранники, деловито сновавшие по первому этажу, уже выводили людей, говоря, что время работы выставки подошло к концу, а за все причиненные неудобства, если таковые имели место быть, им непременно заплатят.
Себастьяна, так ничего толком и не понявшего, вытолкали вместе со всеми, игнорируя его разъярённое: «Да как вы смеете?!»
Парня, конечно, тоже можно было понять. Придя сюда, он, вероятнее всего, намеревался с помощью лести и неразборчивой похвалы заполучить расположение интересовавшей его девушки, а вернее, расположение так манившего многих богатого приданого, что водилось за столь строптивой невестой.
Поэтому, полагаю, ему не совсем приятно было не только получить очередной отказ, но и в то же время оказаться высмеянным человеком сомнительной наружности, имевшим на предмет его вожделения собственные гомосексуальные планы.
Причём я точно помню, что не высылала ему приглашение.
Следовательно, это сделал кто-то другой.
И у меня даже имелись некоторые догадки по этому поводу.
Когда помещение было полностью расчищено от людей, то вместе с улыбавшимся незнакомцем возник и сам мистер Старк.
Мысленно оценивая в голове сложившуюся ситуацию, я чётко осознавала, что дела наши крайне плохи, так как владелец дома держал в руках пистолет, а Эмилию оттаскивал от меня охранник.
========== Глава 18 ==========
Весь день Дамианос не мог усидеть на месте. Сколько бы он ни пытался сосредоточиться и заняться переписыванием очередных бумаг, у него ничего не получалось, так как мысли его витали рядом с господской опочивальней, но никак не в рабочем кабинете Безымянной Госпожи, где он ютился за небольшим дубовым столом.
Обвести Рэйку вокруг пальца мужчине не составило особого труда. Всё-таки Дамианос всегда отличался не только наблюдательностью, но и знанием человеческих слабостей и страстей, что обычно пагубно сказывалось на его жертвах.
Новая фаворитка дамы в маске отличалась в первую очередь своей жертвенностью. Такой было не страшно и самой стать запеченным на костре молодым ягнёнком во благо общего дела, особенно если это освобождало таких же подневольных людей, как она сама.
