Текст книги "Сокровища фараона"
Автор книги: Татьяна Величкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава 3 Ягуар готовится к прыжку
Январь был на редкость теплым. Вместе с оттепелью началась слякоть, и Саша заболела гриппом. Татьяна, забросив свои ноты, сидела около кровати и поила ее чаем с малиновым вареньем.
– Пей – пей, а то, как мороженое есть в кафешке…
– Да не ела я… – начала, было, Саша осипшим от кашля голосом.
– Ладно, Санька, – старшая сестра протянула ей градусник. – На вот, измерь лучше температуру. А на улице так хорошо. Солнышко, будто весна начинается. А ведь через несколько дней опять все завалит снегом.
Саша закрыла глаза и, тяжело вздохнув, поморщилась от головной боли. Ей не терпелось вернуться к работе. Она заинтересовалась одной пропавшей экспедицией в пустыне Африки. Эту информацию, Саша выудила из Интернета. Да тут еще Катя Панова из лаборатории Вадима Анатольевича, сказала, что переписывается с внучкой пропавшего в Египте человека. Барбара сообщила Катерине, что сама об этом узнала из разговора отца и матери.
– Тебе бы поговорить с Барбарой, – Панова многозначительно кивнув, показала фотографию своей подруги по переписке. – Она приглашала меня в Бонн.
– Тебе хорошо, – с завистью добавила Саша, – ты можешь поехать в любую точку Европы. Да и не только.
Родители Катерины были очень состоятельными людьми и всегда поддерживали начинания своей дочери. Вот и теперь, когда она увлеклась археологией, дали ей зеленый свет. От перешептываний в коридорах университета, ее спасал открытый характер и великолепное чувство юмора. Панова не скупилась на приглашения в свою шикарную московскую квартиру, подаренную родителями на двадцати двухлетие. Она часто давала в долг нищим студентам и… преподавателям. Ее многие любили, и Катерина была довольна сложившимися отношениями с коллективом.
Саша посмотрела на градусник и, протянув его Тане, фыркнула:
– Всего каких-то тридцать семь и два. Таня, мне нужно работать, как ты не поймешь – она обиженно закусила нижнюю губу.
– Тебе нужно отлежаться, а хочешь, я сама схожу к твоей Пановой и все у нее узнаю? – Саша, покачав головой, сказала, что сама хочет узнать все об этой экспедиции. – Ну, как знаешь. Но сегодня я тебя ни куда не пущу, так и знай.
Повернувшись к стене, Саша закрыла глаза. Она буквально заболела этой историей. Как все это было, похоже, на историю, произошедшую с ее бабушкой и дедушками. Она так хотела отправиться туда, но пока это было невозможно. Все расходы надо было бы брать на себя, а это были огромные деньги, которых в семье Кочетко не было уже очень давно.
Когда я была маленькой, мы так хорошо жили, вспоминала Саша.
Она увидела ту семилетнюю непоседу, гонявшую куриц и поросят в далеком таежном поселке. Тогда они всей семьей уехали в Сибирь, отец занимался геологоразведкой нефти, и ему платили большие, по тем временам деньги. Татьяна училась в школе в третьем классе, а Санька только собиралась идти в первый класс. Таня тоже была задиристой девчонкой, она дралась с местными мальчишками, родители которых приводили ее домой, и жаловались на ее хулиганские выходки.
А летом, вместе с деревенскими девчонками, Санька и Таня ходили в лес за малиной, черникой и земляникой. Ближе к осени начинали вместе с мамой сушить и солить грибы, это было так здорово. Санька, улыбнувшись, посмотрела в сторону сестры.
– А ты помнишь, Таня, как мы жили в тайге.
– А то, – протянула та, укладывая непослушные рыжие волосы. – Мне сейчас нужно на репетицию, смотри из дома ни ногой.
Вдруг она, рассмеявшись, посмотрела на Саньку:
– А ты помнишь, как медведь себе луком морду натирал?
– Еще бы! – Саша залилась звонким смехом вспоминая, как однажды им повстречался медведь. Тогда-то им, понятное дело, было не до смеха. Это произошло летом, когда сестры, две девочки из поселка и несколько ребят, отправились в лес за малиной. Ранним утром, когда сырой туман растекался по лесу, обволакивая все своим влажным языком, дети, держа в руках ведерки и рюкзаки за плечами, двинулись в глубь тайги. Местные дети знали лес, как свои пять пальцев, но и слишком далеко не заходили. Родители всегда были против таких «беспризорных», как говорили они, походов в лес. Случиться могло все, что угодно и их опасения были не напрасными. В то утро, ребята встретились около домика геолога Георгия Петровича. Таня с Сашей давно проснулись, а родители после вчерашней работы, спали, как убитые. Девочки попросились с деревенскими в лес и вскоре стояли рядом в резиновых сапогах, в курточках и косынках, наспех завязанных на круглых мордочках. Самая старшая девочка, Маша, ей было двенадцать лет, строго посмотрела на Саньку:
– А Саша еще слишком маленькая ходить с нами в лес.
– Ну, пожалуйста, – тоненько запричитала девочка с огромными не по-детски глядящими зелеными глазами, – я ни на шаг не отойду от вас, я буду слушаться.
– Она будет, – поручилась за Саньку сестра.
Большой рюкзак, все время сползал с худеньких плеч Саши, она шла рядом с Татьяной, и лес казался ей таким большим и сказочным.
Высокие сосны устремляли свои вершины к светлому небу. Туман понемногу рассеялся, и стало теплее. Пение птиц и стук дятла, крики кукушки и всякие разнообразные звуки леса, будоражили воображение. Трава была высокой и сочной, а мох у подножия деревьев, казался бархатным, когда Саша трогала его своей детской ручкой. Она хорошо запомнила это ощущение на ладони – холодный и в тоже время пушистый покров.
– Будто бы взял в руки пушистую лягушку – сравнил десятилетний Ваня.
Вскоре они оказались на залитой солнцем поляне. Ягод здесь было видимо-невидимо и все разом начали наполнять свои ведерки. Все бы ничего, но Варюшка, черноволосая смуглянка с раскосыми глазами, от чего-то вдруг попятилась назад, показывая пальцем за спину Маши. Обернувшись, та чуть не вскрикнула и, шикнув на остальных ребят, погнала их в ближайшие кусты. Все так и затряслись от страха, когда на опушку вышел косолапый. У него была вполне добродушная морда, но, как известно, с медведем шутки плохи.
– Сидите тихо, и он нас не тронет – строго сказала Маша, и все сидели и тихо боялись, хотя хотелось визжать и бежать без оглядки.
Медведь же решил проверить, что кушают на завтрак юные ягодники. Сначала он залез в ведро Варюшки и, перевернув его, начал жадно лакомиться высыпавшейся из него малиной. Насытившись Вариными ягодками, мишка походил немного и, приподнявшись на задние лапы, начал чесаться о кору старой сосны, с которой полетели иголки, и посыпалась сухая кора. Начесавшись, Михайло Потапович вернулся к детским рюкзачкам. Сунул нос в Сашин и вдруг замер, вытащил морду, фыркнул и, сунув лапу в рюкзак, начал шарить там.
Это было смешное зрелище: содержимое Сашиной котомки медведя заинтересовало. Вскоре он добрался до того, что так притягивало его. Это была большая головка репчатого лука. Сначала он покатал ее лапой, потом лизнул и начал нюхать. Да с таким блаженством! Потом мишка зажал луковку между лап и ну ее лизать, а потом нос натирать, так старательно, с чувством. Чихнул и снова давай облизывать луковицу, всю обслюнявил. Глаза блестят.
– Слезы, наверное, идут, – шепнула Саша сестре. – Вот дурак, слезы текут, а он все нюхает ее.
– Тихо! – сверкнула глазами Маша, а сама еле сдерживается от смеха.
Медведь луковицу бросил, посмотрел по сторонам, словно стесняясь своей минутной слабости и снова начала нюхать ее. Потом пошел валяться и кататься по ней. Никак не может расстаться. Подождали так ребята, не уходит зверюга косолапая. Что делать? Рюкзаки и ведра не оставишь. Родители будут ругать. Но, наконец, медведь вдоволь навалялся и, чихая, съел луковку. Еще немного побродил и ушел восвояси. Дети еще боялись выходить, но через несколько минут осмелели и, позабыв о малине, собрали все что осталось и бегом к себе в поселок.
Саша, улыбаясь, прикрыла глаза и, потянувшись, повернулась к телевизору. Подняв с пола пульт, она поудобнее устроилась на подушке и попыталась отвлечься очередным бразильским сериалом.
* * * *
Не обнаружив Флеминга, Картер решил, что тот уже наверняка на пути в Мехико.
– Мне очень жаль, Генри – закурив, Пабло посмотрел на часы, – если он благополучно доберется до города, мы можем надолго потерять его.
– М – да – а – озабоченно протянул Картер, – но… все может случиться в дороге. И вообще, я надеюсь, что нам, наконец, должно повезти.
– Я тоже надеюсь на удачу, – улыбнулся во весь рот да Силва. Он уселся в свой автомобиль и повернул в замке ключ зажигания: – Увидимся в Мехико.
– Хорошо – Генри не думал, что все так обернется. Каким-то не объяснимым чутьем он понимал, что да Силва не так прост, как, кажется. Только протекция Бредбери Макджелинга, вселяла надежду на то, что он не окажется проходимцем. Хотя, Пабло не знал о карте… Но он не настолько глуп, чтобы не догадаться, что здесь замешаны большие деньги.
Постепенно Генри успокоился. Становилось жарко, и горячий ветер нисколько не уменьшал этот палящий зной. Голубое небо казалось бескрайним, оно было даже не голубое, а бледно желтое. Генри чувствовал себя, как яичница на раскаленной сковородке. Горячий воздух, от нагревшегося асфальта поднимался вверх, образуя миражи лужиц.
Через некоторое время Картер увидел далеко впереди большое скопление машин. Даже издалека было слышно, как нетерпеливые водители жмут на свои сигналы. Подъехав к гудящему, кричащему на все лады столпотворению автомобилей, Генри остановился и, выйдя, чтобы размять уставшее тело, спросил одного из водителей, что здесь произошло.
Молодой мексиканец, размахивая руками начал объяснять, что полиция ищет сбежавших преступников из Гвадалахары.
– Теперь проверяют у всех документы, – мексиканец был явно недоволен, – а я опаздываю на важное совещание.
– Да. А я ищу своего знакомого. У него «Фиат» шестьдесят восьмого года, грязно зеленого цвета.
Мексиканец, пожав плечами, покачал головой. И хотел что-то добавить, но его прервал полицейский, который приблизясь к ним обратился к Картеру.
– Ваши документы.
– Вот – Генри протянул ему права и остальные документы, удостоверяющие личность. – Тоже американец.
Полицейский, вытерев платком, пот со лба, кивнул в сторону своей машины. Одного мы уже задержали. Без документов, какой-то бродяга. В сердце Генри что-то кольнуло, он подумал о Флеминге и спросил на всякий случай.
– Я потерял одного своего друга, не он ли это? Его зовут Ллойд Флеминг.
– Флеминг? – полицейский приподнял брови. – Это очень интересно. Хм, Флеминг значит? Ллойд Флеминг. Следуйте за мной.
Картер с надеждой посмотрел на широкую спину полисмена и быстрыми шагами двинулся за ним. Он надеялся увидеть Флеминга, но был уверен, что навряд ли это случится здесь и сейчас. Когда полицейский открыл дверцу своего автомобиля, Генри увидел старика. Тот был напуган, и в его усталых глазах бродила тоска.
– Он не говорит по-испански – полицейский кашлянул и, посмотрев на Ллойда, спросил, – Почему он без документов? Может, вы мне все объясните?
– Да, конечно, – начал, было, Картер, но полицейский прервал его и сказал, что должен задержать Флеминга до выяснения его личности.
– Поймите – снова начал Картер, – Это отец моего близкого друга. Он просил меня… приглядывать за ним по пути в Мехико.
– Я не могу верить каждому встречному. Мне нужны факты.
– Вот же – Генри вынул из кармана рубашки бумажник – Вот мои документы. Я профессор Нью – Йоркского университета. Вот моя визитная карточка.
Генри показал полицейскому свои документы и незаметно сунул ему в руку стодолларовую купюру. Тот, нисколько не смутившись, хмыкнул и, покосившись по сторонам, сунул руку в карман.
– Я ведь понимаю, что ваш… друг не преступник. Просто мы должны быть бдительными, тем более при розыске сбежавших заключенных.
– Ага, – кивнув, Генри протянул руку Флемингу. – Пойдемте, Ллойд, мне нужно с вами поговорить.
Старик нехотя выбрался из душного салона автомобиля, который нагрелся под палящими лучами жаркого мексиканского солнца. Ему ни чего не оставалось делать, как следовать за Картером. Он косо посмотрел на своего спасителя и, что-то бормоча себе под нос, медленно пошел рядом с Генри.
– Ллойд, вы так себя ведете, словно я ваш враг. Я хотел только лишь…
– Я знаю, чего ты хочешь на самом деле, – враждебно буркнул Флеминг. – Двое твоих дружков уже пытались мне помочь… мое любопытство чуть не погубило меня.
– Я не могу понять, о чем вы, Ллойд? – внезапно к Картеру пришла ужасная догадка. – Их было двое. Пабло и Диего… хотя они могли представиться под другими именами…
– А именно, Диего там был. Это молодой парень лет двадцати пяти. По всему, похоже – мексиканец.
– Как он выглядел? – Картер чувствовал, как холодный пот струится по спине. – Длинные волнистые волосы. – Флеминг, немного нахмурившись, посмотрел на Генри и, не задумываясь, кивнул, – Голубые, немного грязные джинсы и черная футболка с рисунком.
– Как все это мне не нравится, – протянул Ллойд. Он видел, что Картер ни в чем не замешан. Но ему не нравилось то, что он так много хочет знать о карте.
«Лучше бы я остался там, в пустыне, вместе со всеми», – думал Флеминг: – «Не хотелось бы втягивать еще кого-нибудь в эту жуткую историю. А если все повториться. А если это угроза всему человечеству. Что там произошло?..»
– Ллойд, о чем вы задумались?
Флеминг и не заметил, что они уже подъезжают к Мехико. Он хлебнул немного виски из фляжки, что была во внутреннем кармане куртки и, закрыв глаза, вздохнул:
– Я расскажу тебе все, но обещай мне, что ты ни когда не отправишься туда на поиски тех проклятых сокровищ. Обещай, что не позволишь вырваться неведомому злу на свободу.
Ллойд посмотрел на Генри, но тот утомленно смотрел на дорогу.
– Чертовски жарко сегодня. – Картер допил последний глоток воды из бутылки, что купил в Чичен-Ице и бросил ее на заднее сиденье.
– Ты слышал, что я сказал тебе, Картер? – еще раз спросил Флеминг.
– Я все слышал, но не хочу сейчас говорить об этом. Сейчас мы остановимся в какой-нибудь более-менее приличной гостинице, и все обсудим после ужина.
* * * *
Хюберт Нордлейк спокойно шел на встречу с неизвестным ему заказчиком. Его шаги гулко раздавались в тишине. Остановившись у массивной, деревянной двери, Нордлейк провел рукой по коротко подстриженным, седым волосам. Ему было уже сорок три года, хотя он выглядел гораздо моложе, благодаря крепко сложенному, спортивному телу. Постучав, он услышал, как тихий, вкрадчивый голос мужчины пригласил его войти.
– Добрый вечер – смуглый человек, невысокого роста встал из-за стола, протягивая Хюберту руку. – Сеньор Берлони много мне о вас рассказывал.
Нордлейк не ожидал, что у этого маленького, начинающего лысеть человечка, такое сильное рукопожатие. Его рука была холодной и твердой, как сталь, словно принадлежала совсем не человеку из крови и плоти.
– Присаживайтесь – смуглый человек вернулся к своему столу и, открыв нижний ящик стола, вынул папку. – Может кофе или что-нибудь покрепче?
– Я не пью. – Нордлейк удобнее устроился в мягком, кожаном кресле. Он незаметно осматривал незнакомого заказчика и в его бледно голубых, рыбьих глазах, был интерес.
Вчера он очень поздно вернулся из Рио Негро и до сих пор хотел спать. Заказчик, перебирая документы, которые он вынул из нижнего ящика стола, иногда внимательно поглядывал на Нордлейка. Ему нравилось его хладнокровное выражение лица и ледяной взгляд, который бывает только у профессионалов. А он и в самом деле был настоящим профи своего дела. Крупный, резко очерченный нос с широкими крыльями придавал ему еще более внушительный вид, а выступающий подбородок указывал на волевой, сильный характер.
– Ну – наконец сказал заказчик, – здесь все.
Нордлейк раскрыл папку и посмотрел на цветную фотографию мужчины, которому было около сорока. Он стоял с какой-то блондинкой, видимо это фотография была «взята» из семейного альбома. Мужчина был неплохо сложен, Хюберт быстро просмотрел досье и, улыбнувшись одним уголком рта, сказал:
– А у этого профессора жена просто красавица.
– А это не должно вас интересовать, – заказчик открыл коробку с сигарами, – Сигару?
– Не курю – покачал головой Нордлейк и, увидев на столе открытый кейс, оторвался от фотографии своей жертвы.
– Теперь мы должны обсудить вопрос об оплате, – улыбнулся смуглый человечек и, усевшись в свое кресло, смерил надменным взглядом Хюберта, – думаю, мои условия вам понравятся.
Глава 4 Таинственный дар
Саша проснулась оттого, что на кухне кто-то гремел кастрюлями. Она тихонько встала с кровати и на цыпочках зашла в кухню.
– Ага! – Саша подскочила к Полине Сергеевне и, крепко обняв ее, поцеловала.
– Ты напугала меня, дочка – женщина тяжело опустилась на стул, – А Таня сказала, что ты болеешь, вот я и решила заглянуть к вам, ну, – Полина Сергеевна поцеловала Саньку в лоб, – как ты, по лицу все нормально вроде. А температура есть?
– Что ты, мамочка, – Саша еще раз обняла ее, прижимаясь щекой к мягкому плечу матери, – у меня сегодня с утра было тридцать семь с копейками. Таня убежала то ли на репетицию, то ли на концерт… не помню. Сказала, чтобы я лежала, а мне так нужно было уйти.
– Я смотрю, ты не простудой заболела, а этим своим Египтом, – укоризненно заметила мама, – Я не хочу даже думать о том, что когда-нибудь ты туда отправишься.
– Мама, на какие шиши. Мне просто стало интересно разобраться в одном деле.
Полина Сергеевна, сжав губы, покачала головой и, подойдя к газовой плите, выключила кипящий чайник. Саша видела, что с мамой творится что-то неладное. «Не просто из-за моей болезни она приехала». Девушка не решалась спросить маму, в чем дело. «Вот, еще своими египетскими бреднями ее расстроила», – сокрушалась Санька. Мама выглядела немного усталой, и по всему было видно, что с ней что-то не то.
– Мама, скажи что происходит? – в лоб спросила Саша, – ты только что плакала.
– Я не знаю – вздохнула мама, – понимаешь, вчера ездили к бабушке…она совсем плохая стала. Говорит, что Анна, папина мама, часто снится ей и предупреждает, чтобы мы берегли девочек. Мне это все не дает покоя. Да еще ты со своим следствием. Я не могу сказать что, но на сердце словно камень, Саша.
– Перестань, мамулечка, – Саша ласково поцеловала маму и сев с ней рядом за стол, улыбнулась. – А Танька грозилась принести «Киевский» торт. Посидим. Не думай…бабушка ведь уже… – Саша подбирала слова, чтобы не обидеть маму, – …она уже старенькая, ведь семьдесят пять… И вообще я не верю ни в какие сны.
Полина Сергеевна, горько улыбнувшись, рассказала, что бабушка Наташа рассказала ей, как в далекой молодости, когда они с Аней учились вместе в институте, то проходили практику в одной деревне. Бабушка уже не помнила, как назывался поселок, она помнила старый покосившийся дом на окраине и старушку гадалку.
Чем больше Саша слушала, тем тревожнее становилось у нее на душе. Бабушка рассказала, как Ане стало плохо и, что ей пригрезились видения из ее будущего. Ей представилась пустыня и человек, вытирающий пот со лба, как позже выяснилось, очень похожий на Петра Туманова.
– Тогда они все посмеялись над этим сходством, ведь они еще просто дружили. Когда дедушка Сережа и его друг Петр со своей, уже теперешней женой Анной, не вернулись из экспедиции, бабушка забрала Гришу, вашего папу к себе домой. Потом он и остался жить с нами, тогда как от них не было больше никаких известий. Мы с Гришей стали товарищами по несчастью. Египет, пустыня, Африка… они тогда в детстве были нашими врагами. Мы что только не думали о том, что их захватили в плен, как говорил Гриша, арабские бедуины. И то, что их настигло проклятие мумии. Боже мой, эта боль настолько сблизила нас, что мы стали одним целым. На протяжении всего времени, после этого я долго не могла прийти в себя. Ведь я не знала своего отца, совсем не знала. Я была совсем маленькой…
Мама, замолчав, вынула из сумки пачку сигарет и закурила.
– Мама, ну вот опять. – Саша не могла видеть маму такой, – Папа не любит, когда ты куришь.
– Знаю. – Полина Сергеевна потрепала Саньку по взъерошенным волосам, – Я чуть-чуть.
Ближе к вечеру вернулась Таня, усталая, но счастливая, ее пригласили участвовать в гастрольном туре по Европе, и она была очень рада. Вскоре позвонили в дверь, и Полина Сергеевна услышала радостный вопль Татьяны:
– Папка! Ты как раз кстати. – Григорий Петрович с улыбкой вошел на кухню, ничуть не удивившись, что вся семья в сборе. У сестер была своя квартира, где все вместе собирались довольно часто. Вы спросите, как у них так легко решился вопрос с жильем в наше-то не легкое время, когда жилье такая больная мозоль для нашей страны. Дело в том, что еще на заре девяностых, Тумановы продали шикарную ленинградскую квартиру, принадлежащую ранее Петру и Анне Тумановым и доставшаяся позже Григорию Петровичу. На часть этих денег они приобрели дочкам двух – комнатную в Москве, где жила мать Полины Сергеевны. «Вот теперь у наших девочек будет свое жилье» – говорил папа. Это все, что осталось у них с советских времен. Милостей от новой власти они не ждали, работали, воспитывали дочек и надеялись, что уж им-то в этой жизни повезет больше.
Они долго сидели за столом, пили чай с «Киевским» тортом и слушали о предстоящих планах Тани. Тут Саша спросила Татьяну о Пановой, Таня задумалась и, покачав головой, поджала губы:
– Прости, Санечка, я закрутилась.
– А кто это? – удивленно приподнял брови папа.
– Да эта девчонка из университета, где Саша работает – защебетала Таня, – Она переписывается по Интернету с девушкой, у которой в Египте пропал дедушка…
– Перестань, Таня. – Саша гневно посмотрела на сестру, – Я ни о чем не просила тебя рассказывать.
– А что это за тайны, в нашей семье? – Григорий Петрович недоумевая, покосился в сторону младшей дочери.
– Я не буду об этом говорить… это вообще по работе.
– Саша! – Григорий Петрович серьезно посмотрел ей в глаза, – что происходит, дочка, раньше у нас не было секретов. А ты, Татьяна, что скажешь? – старшая сестра, закусив нижнюю губу, смотрела на пустую тарелку. Одним глазом она взглянула на Сашу, скрываясь под кудрями своих рыжих волос. Саша вся покраснела, и ее глаза стали какими-то желтыми, вместо обычных зеленых.
– Пусть Таня и рассказывает, она ведь первая начала. – Саша была готова разреветься, она знала, чем это все кончится. Тем более, после маминых слез.
– Первая – вторая – протянул Туманов, – что за ребячество, Сашенька.
Девушка, нахмурившись, тяжело вздохнула и сказала, что хочет найти пропавшую экспедицию, ту самую, в которой участвовали их предки.
– Но это же не реально, девочка моя, – папа с какой-то болью посмотрел на Сашу, такую тоненькую с короткими каштановыми волосами, в которых застряло перышко из подушки. В ее огромных желто-зеленых глазах было что-то такое, похожее на отчаяние узника перед казнью.
На лице Полины Сергеевны было все написано. Она ничего не сказала, а, только тяжело вздохнув, вышла из-за стола.
– Я сейчас.
– Ты бы хоть мать пожалела, – начал, было, папа, как вдруг все увидели, как побледнела Саша, и на столе стало происходить невообразимое и не объяснимое. Чашки словно взбесились, сначала они начали тихо дрожать, потом вращаться на блюдцах все быстрее и бойче. Танька с криком выскочила из-за стола, а чашки словно взорвались, осыпая осколками стол, недоеденный торт, стулья и ошарашенных Григория Петровича и Таню.
– Что тут происходит?! – Полина Сергеевна, увидев разгром на кухне, всплеснула руками, – Я не поняла, у вас так много посуды?
Таня, дрожа от страха села на стул, сбросив с него осколки на пол:
– Дура какая-то. Совсем с ума сошла…
Саша, сжав кулаки, посмотрела на Таню:
– А я то думала, что мы подруги.
Она выбежала с кухни в прихожую, и наскоро накинув полушубок, и, натянув сапоги, выбежала на лестничную клетку.
– Саша! – Полина Сергеевна выбежала вслед за дочерью. – Санька, быстро вернись!
– Оставь ее, – Григорий Петрович вынес жене пальто, – Пойдем домой. А завтра, когда она остынет, поговорим.
* * * *
Флеминг немного поспал и, услышав, как Генри разговаривает по телефону, резко открыл глаза.
– Не беспокойтесь, я просто позвонил одному своему товарищу. – Картер потер усталые глаза, – в Таско, мы вместе учились, и я хотел к нему заехать, он археолог. Вы, наверное, проголодались, я закажу ужин, а пока мне хотелось бы поговорить с вами о карте.
– Не понимаю – пожал плечами Ллойд, – Вам-то, что далась эта проклятая карта? Почему я ее не сжег еще там, в Мемфисе? – он горестно покачал головой и удрученно добавил: – Жаль, что тогда у нас не получилось. Мы стали бы самыми богатыми людьми, из всех кого я знал.
– Но почему вы так долго и упорно скрывались от меня, Ллойд, ведь если бы вы не захотели продать карту, я бы не стал ее забирать у вас. Меня заинтриговало ваше бегство. По этому я решил найти вас, любопытство не давало мне покоя.
Флеминг, улыбаясь, слушал о том, как Картер еще с детства мечтал о чем-то подобном. О поиске каких-нибудь проклятых, таинственных сокровищ, которые охраняют злые духи. Он не верил этим россказням, по этому его не страшили предостережения Флеминга. Ллойд рассказывал ему обо всем, что с ними происходило, когда он дошел до того, как они встретили Оливера Штольца, в дверь постучали.
– Это наверно обслуга. – Картер двинулся к двери в предвкушении вкусного ужина.
– Что же ты заказал? – Флеминг заметно повеселел.
– Это будет сюрприз… – Картер открыл дверь, впуская здоровенного детину, который ловко двигал перед собой сервировочный столик на колесиках. – Проходите.
Картера немного удивил такой неординарный размер служащего. Его холодные бледно-голубые глаза смотрели сквозь Генри, но потом он добродушно улыбаясь, закрыл за собою дверь и начал выставлять ужин на столе в гостиной. Генри вернулся к Флемингу, наблюдая за официантом, он показался ему славным малым, при такой комплекции обладать такой ловкостью.
Когда на сервировочном столике осталось одно только блюдо, тот поднял с него крышку и, выхватив пистолет, нацелил его на Картера.
– Мне нужна карта – спокойно, но решительно произнес он, – если вы отдадите мне карту, я спокойно уйду и…не стану вас убивать – на последнем слове он как-то ухмыльнулся и, посмотрев в сторону Флеминга, приказал ему встать рядом с Картером.
Честно говоря, Картер не ожидал такого поворота, поэтому действия «официанта» порядочно ошарашили его. Когда тот обыскивал Ллойда, Генри улучил момент и выбил из его рук пистолет, но тут же получил сокрушительный удар. В голове что-то звякнуло, но он не дал незнакомцу вновь воспользоваться пистолетом. Они боролись, но перевес был явно на стороне бандита. Он ударил Картера по голове чем-то тяжелым и принялся за Флеминга.
Старик не мог оказать сопротивления громиле Нордлейку, тот выпалил в него два раза из пистолета с глушителем и, положив обмякшее тело Флеминга на кресло, начал рыться в его карманах. Какой-то шорох заставил его обернуться. Нордлейк свел брови и, чертыхнувшись, направился в холл, где раньше лежал Картер. Ковер в гостиной был пуст.
«Куда он подевался, черт возьми», – Хюберт сплюнул сквозь зубы, как вдруг почувствовал у своей шеи холодное дуло пистолета.
– Брось оружие! – скомандовал Картер.
– Да пошел ты… – Нордлейк развернувшись, попытался нанести Генри удар рукой, но тот во время увернулся.
Картер понимал, что бандит не в его весовой категории, но бежать он не мог, не взяв у Флеминга карту.
– Ты всегда наживаешься за счет немощных стариков? – Генри нанес Хюберту удар ногой прямо в грудь. Потом левой рукой в челюсть. Но по сравнению с его выпадами, удары Нордлейка были страшны, и больше его раздражал насмешливый тон Картера.
Генри чувствовал, что начинает сдавать, а удар соперника в скулу, чуть было не пришелся по виску. Он продолжал задирать Хюберта, отходя все ближе к большому окну, откуда открывался великолепный вид.
– Как-то ты медленно двигаешься. И кто тебя послал… – удар прямо в нос, – на такое опасное дело…
Кровь залила лицо Картера, и это привело Нордлейка в дикий восторг. Он хотел завершить начатое дело и с ревом бросился на Картера.
Генри пошатнувшись, отскочил от окна, внезапный порыв ветра распахнул его и шторы, словно взбесившись, поднялись к потолку. Нордлейк схватил Генри за плечи и, прижав к стене, несколько раз ударил.
– Где эта чертова карта?! – он тряхнул Картера, ударяя его головой об стену.
Морщась от боли, Генри чувствовал, что ему сейчас придет конец, он понимал, что не может вырваться из железной хватки своего нового «знакомого». Его сопротивление напоминало бой смелого зайца с тигром. Исход битвы был предрешен. В какой-то момент Картер собрался с духом и из последних сил, пнул коленом Нордлейку в пах. От боли, тот что-то пискнул и, закатив глаза, выпустил Генри из своих лапищ. Превозмогая дикую боль, Хюберт попытался вновь схватить Картера, при этом вспоминая всю его родню и отправляя самого Генри в известные всем места. Немного придя в себя, Генри попытался вырубить бандита, но тот, перехватив его руку, сжал ее с такой силой, что наш профессор уже начал верить в реальность загробной жизни. Вывернувшись, словно змея, он нанес Нордлейку удар в живот, потом, когда тот согнулся, добавил коленом в его дубовый лоб, от чего, как показалось Картеру, больше пострадал он сам. Генри отскочил назад и когда Нордлейк с ревом бросился к нему… не успел увернуться и вновь оказался в «объятьях» противника. Тот уже не собирался выпытывать, где находится карта, и, вцепившись железной хваткой в горло Картера, прижал его к подоконнику раскрытого окна. Генри посмотрел вверх и увидел мирно проплывающие белые облачка в голубой синеве и понял, что ему конец. Он чувствовал, что неизбежно полетит вниз, если ничего не предпримет. Картер еще ощущал, что ноги касаются пола, и покрепче схватившись за подоконник, изо всех сил долбанул головой по лбу Нордлейка. Тот схватился за штору, обрывая ее вместе с карнизом и, пошатываясь, отступил назад. Не теряя времени, Картер съездил ему еще раз, и еще, для верности.
Посматривая на бесчувственного бандита, Картер подскочил к старику, и с ужасом обнаружил, что тот мертв.
– Боже мой! Ллойд, да очнитесь… же… – прошептал Картер, он чувствовал, что очень виноват. Но времени для сожалений не было, бандит мог очнуться в любую минуту и по этому к своему стыду Генри хотел удрать отсюда как можно скорее.
Картер бросил взгляд на Нордлейка и, сунув руку в карман пиджака Флеминга, нащупал там какой-то сверток. Генри понимал, что поступает отвратительно, но иначе карта ни когда бы ему не досталась.
Стянув пиджак с Ллойда, он быстро направился к выходу, не забыв захватить свою сумку с вещами, которая к счастью была еще не распакована.
