Текст книги "Никогда не говори «навсегда»"
Автор книги: Татьяна Тронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
В их любовном треугольнике все будет по-другому. Конечно, Нелли предстоят несколько неприятных минут. Но Алексей, разумеется, сделает все, чтобы смягчить удар. В моральном и материальном плане. Пусть все оставит Нелли – не жалко. Он будет жить у Кати. Она, Катя, разумеется, будет позволять ему встречаться с дочерью сколько душе угодно. Нелли – современная, интересная женщина, не то, что эта тетеха в соседней комнате. Через некоторое время Нелли найдет себе нового спутника жизни, какого-нибудь приличного, весьма достойного мужчину. Недаром же в народе говорится: сорок пять – баба ягодка опять! Да, к тому сроку, на который намечен уход Алексея из семьи, Нелли будет именно сорок пять. Гм, еще совсем нестарая… И они все будут дружить семьями. Добрые, благородные, современные люди…
– Я просто места себе не нахожу. Да, знаю – время лечит, – бормотала в соседней комнате женщина. – Наверное, когда-нибудь эта боль будет не так остра. Но никогда я не смогу забыть того дня, когда он сказал, что больше не любит меня. Да, у меня есть дети, есть работа, есть хорошие друзья… Я об этом Помню. Только… только в тот день моя душа умерла.
– Моя душа умерла… – одними губами прошептала Катя.
И будущее, которое она представляла относительно благополучным и четким, вдруг стало рушиться на ее глазах. Она – милая, молодая женщина – станет виновницей чужого горя. До сегодняшнего дня ей было все равно, что будут чувствовать Нелли и Полина, а теперь Катя поняла: им будет очень больно.
И ей стало совсем не по себе. Она не хотела причинять кому-то зла! Ведь зло имеет свойство возвращаться!
«Моя душа умерла…» – повторила Катя еще раз слова незнакомой Марьиванны, как будто они имели непосредственное отношение и к ней, к Кате.
Теперь в кабинете за дверью говорил доктор – спокойно, увещевающе…
Минут через десять женщина и доктор вышли из кабинета. По лицу Марии Ивановны было видно, что она плакала, но теперь почти успокоилась.
– Ну-с, у нас еще пациентка… – благожелательно произнес Ефим Миронович. – Прошу.
Он приветливым жестом распахнул дверь. Был Ефим Миронович невысок, кругл и абсолютно, младенчески лыс. Пожалуй, более мирный облик трудно и вообразить, но Катя с каким-то ужасом шарахнулась от доктора.
– Нет-нет! – забормотала она. – Я не… Я передумала!
– Почему же? – с немного обиженной улыбкой спросил тот.
Страдалица Мария Ивановна давно ушла, казалось, унеся с собой все свои печали. Но слова ее остались: они витали в полутемном «предбанничке», точно дым. «Моя душа умерла…»
– Я… я потом к вам зайду! – Катя пулей выскочила в коридор, словно безобидный Ефим Миронович мог поймать ее и вытрясти всю правду.
…Вообще-то Катя была человеком, которого трудно заставить в чем-либо сомневаться. Но уж если она начинала сомневаться, это было всерьез и надолго.
Она сомневалась целый вечер и целую ночь. Утром беспокойство с тройной силой напало на нее.
Работать она не могла.
Катина должность называлась – «офисный менеджер», и работа заключалась в том, что Катя обязана была с утра до вечера сидеть на телефоне и принимать заказы от разных строительных организаций, иногда – от частных лиц.
Катина фирма занималась исключительно перепродажей керамической плитки – то бишь дистрибьютерством. Разновидностей этой самой плитки и способов ее применения была масса. Дешевая и элитная, для облицовки фасадов загородных вилл и обычных ванных комнат, для бассейнов и кухонь, метлахская и кислотоупорная… Плитка от обычных подмосковных заводиков и зарубежных производителей – в основном из Италии и Испании. Конечно, быть посредником не так уж почетно, но в большинстве случаев без этого самого посредничества не обойтись…
Работу свою Катя любила.
Ну, не любила, а относилась к ней с большим почтением. Во-первых, ей неплохо платили. Во-вторых, имидж строгой и эффектной офисной дамы был ей к лицу. Она обожала корпоративные вечеринки, где непринужденное веселье сочеталось с абсолютной закрытостью каждого персонажа. Она любила саму себя на своем рабочем месте – в классическом костюме-двойке и элегантных туфельках-лодочках. Любила эту игру с дистанцией – между сотрудницами и между непосредственным начальством.
Ни один, даже самый капризный клиент не мог вывести ее из себя, что, по сути, являлось парадоксом, ибо недоразумения в семье заставляли ее заводиться с пол-оборота. Но в этот день все валилось у нее из рук. Она забывала самые простые вещи и в конце концов почти накричала по телефону на одного клиента, который никак не мог объяснить, что именно ему требуется.
– Людочка, пока не соединяй меня ни с кем, – попросила она секретаршу.
Выключила монитор, обхватила голову руками.
«Не надо было мне ходить к этому психотерапевту, – решила она. – И вообще – не надо было слушаться своих теток! Вот, в кои-то веки послушалась их – и на тебе… Теперь какой-то ерундой страдаю».
На столе лежал пухлый потрепанный справочник с адресами всевозможных фирм, имеющих отношение к строительству вообще и к потенциальным покупателям или продавцам керамической плитки в частности. И вдруг какая-то смутная мысль мелькнула у нее в голове. Фаина… Фаина говорила о Ганине… Нет, Ганин тут ни при чем, а вот Фаина может ей сейчас здорово помочь!
Катя набрала номер Фаины.
– Привет, подруга, это я… У меня к тебе вопрос – насколько далеко могут завести муки совести?
– Муки совести? – озадаченно переспросила Фаина. – Ты мне с работы звонишь? Зарезала своего начальника, что ли?
– Я серьезно! – рассердилась Катя. – Вчера вечером со мной произошло кое-что…
Фаину всегда отличало любопытство. Поэтому она предложила:
– Если это серьезно, то мы должны с тобой встретиться. Сегодня в семь. Как тебе? Посидим в каком-нибудь кафе, поболтаем…
– Ничего не имею против, – вздохнула Катя. – Правда, не знаю, доживу ли до вечера…
Тем не менее до вечера она дожила. И даже более того – умудрилась опоздать на встречу с Фаиной на целых полчаса, потому что обнаружила в соседнем обувном очень приличные сапожки со скидкой.
Фаина ждала ее в небольшом итальянском ресторанчике неподалеку от Кузнецкого Моста.
– Послушай, это свинство – так опаздывать… – сердито начала она.
– Прости-прости-прости… – умоляюще забубнила Катя, запихивая под стол свои покупки. – Но я словно не в себе… Зачем-то вот купила сапоги, хотя у самой их четыре пары…
– Да что случилось-то?
В это время к ним подошел официант, и пришлось сделать заказ.
Только после этого Катя принялась рассказывать:
– Я случайно подслушала один разговор… Исповедь женщины, которую бросил муж.
– Какая-то твоя знакомая? – с интересом спросила Фаина.
– Нет, в том-то и дело – абсолютно незнакомая тетка! – с горячностью воскликнула Катя. – Но… но я скоро тоже стану разлучницей! Я причиню людям горе – понимаешь?!.
– О господи, какой пафос… – поморщилась Фаина. – Впрочем, я тебя поняла – ты представила себя и эту, как ее… Нелли… в аналогичной ситуации.
– Да!
– Послушай, Телегина, каждый день тысячи мужчин бросают своих жен, тысячи жен уходят от мужей к любовникам… Это жизнь! Каждый второй брак, согласно статистике, распадается! Взять, например, сексуальную несовместимость…
– Секс тут ни при чем!
– Очень даже при чем!
Официант принес заказ. Катя принялась остервенело кромсать пиццу, а Фаина, медленно отпивая из бокала красное вино, с безмятежной улыбкой смотрела на нее.
– Ты ведь любишь своего Алексея?
– Очень. Очень…
– И он тебя любит. Если он не решится уйти от Нелли, вы с ним будете страдать. Понимаешь, Катя, в любом случае кто-то из вас троих обязательно будет страдать…
– Из четверых, – напомнила Катя. – Ты не берешь в расчет Полину, их дочь.
– Не думаю, что Полина будет тяжело переживать развод своих родителей, – пожала плечами Фаина. – Насколько я помню, она довольно-таки взрослая…
– Пятнадцать лет.
– Пятнадцать… Но ведь ты говорила, что Алексей собирается уйти из семьи, когда она достигнет совершеннолетия? У девочки к тому времени будет своя жизнь!
– Кажется, ты права… – растерянно пробормотала Катя. – Но Нелли…
– С Нелли тоже ничего не случится, – терпеливо принялась объяснять Фаина. – Раз уж вы с Алексеем серьезно подошли к делу, так все распланировали, то ее переживания сведутся к минимуму. Она, может быть, уже сейчас морально готова к разводу… даже более того – не исключено, что у нее тоже кто-то есть. И даже если нет – ничего страшного… Раз уж Алексей завел любовницу, то, скорее всего, их отношения оставляют желать лучшего. Неверность – симптом дисгармонии в браке. Не исключено, что он надоел ей хуже горькой редьки, и она вздохнет наконец с облегчением, когда они расстанутся.
– Вполне возможно, – удивленно согласилась Катя. Она неожиданно успокоилась. – Фаина, ты чудо! Господи, и никаких психотерапевтов не надо! «Если я заболею, к врачам обращаться не стану…», кажется, так поется в песне…
– Кстати, о друзьях, – довольно улыбнулась Фаина. – Взять, например, нашу Зойку.
– Да, возьмем Зойку…
– Семь лет она терпела рядом с собой этого дурака Личутина… Кто бы осудил ее, если б она завела любовника?
– Я бы никогда ее не осудила! – возмутилась Катя. – Он такой мерзкий, неприятный тип… Пожалуй, даже если б она его убила, то я ничуть не удивилась бы!
– Или взять тебя… Ты, конечно, не любишь, когда тебе напоминают о Ганине, но… тем не менее…
– А что – Ганин? – вздрогнула Катя.
– Ты могла бы с ним прожить всю жизнь, не изменяя ему? А он?
– Нет, мы с ним совершенно несовместимые люди, – неохотно подтвердила Катя.
– Вот видишь! – с торжеством произнесла Фаина. – А ты переживаешь, что Алексею придется бросить Нелли… Да это самое обычное дело, я бы даже сказала – насущная необходимость! А ты места себе не находишь из-за какого-то подслушанного разговора…
– Обожаю тебя! – засмеялась Катя. Они чокнулись. – Послушай, Фаина…
– Что?
– Ты не помнишь название фирмы, в которой работает Ганин? Ну, конечно, если это наш Ганин…
– Зачем тебе? – подозрительно спросила подруга.
– Так… На всякий случай, – уклончиво произнесла Катя. – Не хотелось бы с ним случайно столкнуться.
– Я не помню… – нахмурила свои смоляные брови Фаина. – То ли «Вега-плюс», то ли «Мега-плюс»… В общем, это архитектурное бюро.
– Их сейчас миллион! – с досадой сказала Катя. – Ладно, будем надеяться, что Ганин меня не найдет.
– Не уверена, что он одержим желанием найти тебя, – засмеялась Фаина.
– Это точно! – засмеялась и Катя.
Они ели пиццу и пили вино. Две подруги, которым все было по плечу.
– Послушай, Фаина…
– Да, Катюш?
– А твой муж, Глеб… Как ты думаешь, он никогда не изменял тебе? – с любопытством спросила Катя.
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Фаина. – И знать не хочу…
– Тебе все равно?
– Нет, мне не все равно! – внезапно разозлилась та. – Телегина, давай поговорим о чем-нибудь более интересном…
У Кати в сумочке внезапно зазвонил телефон.
– Алло!
– Солнце мое, это я…
– Алешка! – обрадовалась Катя, прижимая к уху мобильник. – Куда ты пропал?
– Я никуда не пропадал… Послушай, ты звонила мне позавчера домой?
– Да.
– Катя, я же тебя просил!
– Но мне очень хотелось услышать твой голос! Я соскучилась! – капризно протянула она.
Фаина усмехнулась, допивая вино.
– Хотела бы я увидеть твоего Алексея… – негромко произнесла она. – Чего ты его от нас скрываешь?
– Где ты? – спросил Алексей. – Ты не одна?
– Я с Фаиной. Сидим в кафе и болтаем о всяких пустяках! – засмеялась Катя. – Когда мы встретимся? Петренко еще в отъезде?
– Нет, у Петренко больше встречаться не будем.
– Почему?
– Есть кое-какие причины…
– Она знает? – встревожилась Катя. Она имела в виду Нелли, и Алексей, конечно, сразу понял ее вопрос.
– Нет, она не знает, – ответил он немного недовольно. – Просто… я не хочу вызывать у нее никаких подозрений раньше времени.
* * *
Начался февраль.
Все было по-старому, без изменений. С одной стороны, это говорило о некоей стабильности, а с другой…
«Это зима во всем виновата, – думала Катя, вертя в руках уже готовую деревянную фигурку. Получилось дивное создание – то ли животное, то ли мечта… От того, что Катя на сей раз не слишком следовала лошадиной анатомии, новая скульптурка напоминала какой-то сказочный персонаж. – Нет ничего скучнее и неприятней московской зимы!»
Она кинула взгляд на календарь, стоявший рядом, и вдруг вспомнила – сегодня у Лаэртова день рождения! Она сто лет об этом не вспоминала, а тут вспомнила…
Катя набрала его номер, моля бога, чтобы трубку взяла не Вера Петровна.
– Слушаю вас… – сонным голосом отозвался бывший муж.
– Толик, привет! Ты что такой скучный? – засмеялась Катя. – Я тебя поздравляю…
– Катюша, как мило! – растрогался тот. – Приходи. У меня, можно сказать, юбилей.
– Да, сорок лет – это не шутка! Но сорокалетие, кажется, не принято отмечать…
– А я и не отмечаю, – вздохнул тот. – Сижу вот, пишу монографию… Приходи.
– Но… но как же Вера Петровна? – осторожно спросила Катя.
– Мама в отъезде. Она сейчас в Петербурге, у своей старой подруги.
Катя вмиг отмякла.
– Хорошо, приду! – обрадовалась она. – Я даже знаю, что тебе подарить…
Она посмотрела на лошадку-мечту, которая стояла перед ней. Лаэртов когда-то давно, когда они еще были вместе, выпрашивал для себя хотя бы один образец ее творчества…
– Сама не знаю, отчего это я сегодня такая добрая! – продолжила она, смеясь. – Ладно, через час буду – только Мику отведу к бабушке…
– Я не хочу! – завопил из другой комнаты Мика, который, оказывается, не пропустил ни одного слова из ее разговора. – Я не маленький, я вполне могу остаться дома один!
– Можешь взять его с собой, – предложил Лаэртов любезно. – Я буду только рад повидаться с Мишенькой…
– Нет, он не даст нам поговорить, – отмахнулась Катя. – В общем, жди меня через полчаса…
Она и в самом деле очень быстро добралась до его дома.
– Катенька… – с распростертыми объятиями встретил ее Лаэртов. – Господи, как я счастлив! Честно говоря, не надеялся, что нам еще когда-нибудь удастся встретиться…
– Ну-ка, дай на тебя посмотреть, – Катя довольно бесцеремонно вертела бывшего мужа в разные стороны. – Кажется, не изменился…
Но она покривила душой – Толик постарел, и залысины надо лбом угрожающе увеличились. Огромные очки в пол-лица, мешковатые брюки, безобразный жилет с вышивкой…
– Мама подарила, – улыбнулся Толик, заметив Катин взгляд. – Она ведь замечательная рукодельница…
– Ну да… – неопределенно хмыкнула Катя. – А вот тебе мой подарок.
Она достала из свертка лошадку.
– Боже мой… – Лаэртов едва успел поймать свалившиеся с носа очки и дрожащими руками водрузил их обратно на нос. – Какая прелесть! Катя… у меня просто нет слов!
Он так искренне, простодушно радовался, что она не выдержала и чмокнула его прямо в лоб.
– Надеюсь, Вера Петровна не выбросит мой подарок.
– Катенька, ну что ты такое говоришь…
– Шучу, Лаэртов, шучу!
– Да, ты помнишь «Песнь о вещем Олеге» – бессмертное творение Пушкина? – вдруг с интересом спросил он.
– Конечно, Толик. Не так давно Мика учил его наизусть – как же мне не помнить! А ты это к чему?
– Дело в том, Катенька, что Пушкин написал свое стихотворение по «Повести временных лет» – древнерусскому литературному памятнику. И есть сведения, что легенда о полководце и его коне восходит к исландским сагам!
Они прошли в комнату.
В этом доме Катя с Микой жили несколько лет, и он был ей почти родным. Почтенная мебель красного дерева, заваленный бумагами письменный стол, тяжелые темные гардины на окнах – Вера Петровна не терпела яркого света… «Моя разлюбезная свекровь, похоже, вампир», – не раз в разговоре с подругами иронично замечала Катя.
Тускло светил торшер с абажуром из желтого шелка.
– Настоящая профессорская квартира… – пробормотала Катя. – Чем будешь угощать, Лаэртов?..
– Минуточку… – тот поставил на журнальный столик бутылку кагора и блюдце с докторской колбасой. – Я, знаешь ли, ничего особого не успел приготовить…
– И правильно! – серьезно произнесла Катя. – Ни к чему нам объедаться.
– Ну да, – сконфузился Толик. – Мало ли что…
Катя, поджав ноги, сидела на мягком кожаном диване. Толик подал ей стакан с кагором, и они чокнулись.
– Все, как в старые времена… – вздохнул он, деликатно присев на свободный краешек. – Я, знаешь ли, до сих пор тебя вспоминаю. Тебя и Мишеньку. Зря ты его не привезла…
– Послушай, Лаэртов, ты ведь мог бы своих детей давно завести! – рассердилась Катя. – Почему ты не женишься?
– Да все как-то некогда…
– У меня гениальная мысль! Помнишь Зою? Ну, Зою Личутину… Она как раз развелась и теперь совершенно одна.
Но Толик не проявил никакого энтузиазма.
– А ты-то почему одна? – тихо спросил он. – Ты же… ты такая красивая, такая яркая… Ты – как солнце!
– О, Лаэртов, ты мне льстишь… – растроганно сказала Катя. – Но я вовсе не одна. У меня есть… есть человек, которого я очень люблю.
Толик быстро-быстро заморгал.
– Кто же он? – спросил еще тише.
– Он? Он тоже как солнце… Для меня, во всяком случае.
– Я желаю тебе счастья, – неожиданно заявил Лаэртов и пожал ей руку. – Значит, скоро свадьба?
– При чем тут свадьба? – недовольно произнесла Катя. – Господи, я и забыла, какой ты старомодный… Хотя да, свадьба будет – но еще очень не скоро.
– Надо проверить свои чувства?
– Нет, в своих чувствах мы не сомневаемся, – уверенно произнесла Катя. – Тут дело в другом. Алексей… его, кстати, зовут Алексей… так вот, он женат.
– Женат? – растерянно повторил Лаэртов.
– Да – и это препятствие. У него есть дочь… Ох, я уже устала всем повторять эту историю! Но ладно, тебе тоже расскажу… Так вот, Алексей собирается уйти из семьи, когда дочери исполнится восемнадцать. И тогда мы с ним…
– Катя! – с ужасом перебил ее бывший муж. – Опомнись!
– Что? – испугалась Катя. – Ты о чем? Послушай, я не понимаю…
– Катя, милая, я не могу поверить… Неужели ты способна на такое?!
– Лаэртов! – мгновенно завелась она, едва не пролив кагор. Толик поспешно взял у нее стакан из рук, чтобы не пострадал кожаный диван (Вера Петровна не пережила бы этого). – Ты что, на Луне живешь? Ты не слышал о таких вещах? Я уверена, в твоих исландских сагах тоже упоминаются эти… как их… адюльтеры.
Катя специально постаралась подобрать книжное слово – кажется, Лаэртову так будет проще понять ее.
– Что? – переспросил он. – А, ну да… Кстати, авторов исландских саг не интересовали переживания, обусловленные сексуальными отношениями, то есть романтические переживания… – Толик вдруг смущенно улыбнулся и поправил на носу очки. Когда дело касалось его работы, он мгновенно отвлекался от всего. – По-видимому, они не вызывали того сентиментального сочувствия, на которое рассчитывает автор всякого романа. И вообще – вокруг них не было никакого романтического ореола! Возьмем, например, известную «Сагу о Ньяле»: Гуннар был влюблен в Халльгерд, но его брак с ней древний автор назвал – «безрассудный брак по страсти», или, если более точно перевести источник, – брак «из похоти».
– Разве плохо быть влюбленным? – недоуменно спросила Катя.
Лаэртов засмеялся.
– Это как сказать! Вообще, Катенька, людям того времени брак по любви казался страшным безрассудством и глупостью.
– Дикие люди! – тоже засмеялась она.
– Э, нет… «Любовью» они называли те отношения, которые устанавливались между супругами спустя некоторое, иногда очень долгое время.
– А как они относились к изменам? – снова спросила Катя.
– Если это любовная связь мужчины с чужой женой, то обычно говорилось, что мужчина «одурачил», «обманул» женщину.
– А если…
– А если же речь шла о любовной связи женатого мужчины с одинокой женщиной, то о ней говорилось как о «побочной» жене. Дети их тоже считались «побочными».
– Вечная дискриминация! – сердито произнесла Катя.
Лаэртов поцеловал ей руку.
– Милая моя… В те времена люди так же влюблялись, испытывали страсть, ревновали… Я повторяю – другой была оценка этих переживаний: не было их романтизации и идеализации. Но сейчас все иначе, – прошептал Толик, нахмурившись. – Катя, так нельзя… Нет, я, конечно, не знаю твоей истории в целом, да и вообще – не мое дело судить, но… Нельзя строить свое счастье на чужом горе!
«Моя душа умерла…» – мгновенно вспомнила Катя, и прежние сомнения вновь всплыли на поверхность.
– Может… Может, и не будет никакого горя, – пробормотала она. – Лаэртов, это же самая обычная жизненная ситуация…
– Я бы с тобой никогда так не поступил, – проникновенно сказал он. – Мне и в голову не приходило завести роман на стороне… Твой Алексей – он…
– Ты просто ревнуешь! – закричала она. – Я поняла – ты ревнуешь!
– Я не ревную! – неожиданно и он стал кричать, очки с его носа свалились, и он опять едва успел подхватить их. – Я просто не узнаю тебя! Моя Катя не была такой! Моя Катя не разрушала чужие семьи!
– Да там давным-давно все разрушено!
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! А ты… Ты, Лаэртов, старомодное чучело!
Толик молчал, тяжело дыша. Катя тоже замолчала. Сердце у нее билось, словно сумасшедшее, и все та же тоска, которая, оказывается, никуда не исчезла, снова заползала в ее душу.
– Да, я чучело… – осипшим голосом прошептал Толик. – И меня нельзя любить…
Кажется, за стеклами его очков блеснули слезы. Милый, глупый Толик Лаэртов, который боялся всего на свете и которого мог так шокировать чужой роман…
– Прости меня! – улыбнулась Катя. – Ты вовсе не чучело. Лаэртов, я не имею права ругать тебя – ведь сегодня же твой день рождения…
Катя поспешно обняла его.
Лаэртов осторожно, робко положил ей руки на плечи.
– Я об этом думала, Лаэртов… – прошептала жалобно Катя. – Ну, о том, что поступаю неправильно. Но что же делать? Я очень люблю Алешу…
– Да-да, я понимаю… – вздохнул он. – Любовь – это величайшая радость, но в то же время – величайшее горе.
– Что же делать?
– Я не знаю.
Катя снова откинулась назад.
Толик, скрестив руки на груди, с мягкой улыбкой смотрел на нее.
– Лаэртов…
– Что?
– Ты должен перестать быть маменькиным сынком. Мне кажется, Вера Петровна слишком много власти имеет над тобой! – решительно произнесла она. – Ведь, по сути, это она нас с тобой развела. А ты должен быть счастлив! Я вот поговорю с Зоей Личутиной…
– Не нужна мне никакая Зоя Личутина… – отмахнулся Толик. – Я вполне счастлив. Да, я счастлив, – убежденно повторил он. – А насчет мамы ты не права… Ну, по крайней мере, в том вопросе, из-за чего нам пришлось расстаться. Ведь ты меня никогда не любила…
– Я? Не придумывай, Лаэртов! – упрямо произнесла Катя.
– Нет, Катя, не обманывай себя. Ты была одна, с маленьким ребенком на руках. Когда я встретил тебя, Мишеньке едва только год исполнился… И тебе безумно тяжело было в твоей семье. До такой степени, что ты решила сбежать ко мне. И мама… Мне кажется, моя мама тогда поняла, что тобой двигало. Именно потому она так… так неадекватно себя вела во времена нашего супружества. Ну и ты, конечно, тоже скоро поняла, что я совсем не пара тебе.
– Лаэртов, нет! Все было не так!
– Катя, но это не значит, что я о чем-то жалею, – неожиданно признался он. – Я бы многое отдал за то, чтобы все вернуть назад. Знаешь, я даже маме не позволил бы вмешиваться в нашу жизнь!
– Да ну?.. – изумленно прошептала Катя.
Они опять замолчали, глядя друг на друга.
– Такая глупая жизнь… – наконец с досадой продолжила она. – Все настолько неправильно… И что самое неприятное – ничего нельзя изменить! Словно рок какой-то висит над всеми людьми.
– Нет, кое-что изменить можно, – заморгал Лаэртов. – Например, не надо делать того, что категорически делать нельзя.
– Например?
– Ты знаешь, о чем я… Кстати, именно поэтому я и не пытаюсь вернуть тебя. Потому что ты меня не любишь. И именно потому я один – не хочу обманывать кого-то еще…
– Ты до сих пор меня… ты до сих пор ко мне неравнодушен, что ли? – неловко улыбнулась Катя.
Он тоже улыбнулся неловко и пожал плечами.
– Может быть. Но я о другом хочу сказать… Ты не думай, что я ничего не понимаю, – произнес он серьезно. – В жизни всякое случается – люди делают ошибки, потом пытаются их исправить… Ты, главное, сама сейчас не сделай ошибки. Подумай сто раз, прежде чем что-то сделать.
– Я думала, – сказала Катя тоже серьезно. – Я думала о Нелли… ну, о жене Алеши. И об их дочери. Вроде бы все не так страшно… Я даже к психотерапевту пошла, хотя… хотя так и не смогла с ним поговорить. Фаина успокаивает – обычная ситуация, все через нее проходили, ничего с Нелли не должно случиться…
– А тебя когда-нибудь предавали? – спросил Толик.
– Меня? Нет… – Катя почему-то вспомнила о Григории Ганине. В каком-то смысле он ее предал, когда уехал из страны. Или это она его предала – когда позволила ему уехать?
– Слава богу…
– Толик, давай не будем о грустном, – встряхнулась Катя. – Расскажи лучше что-нибудь интересное. Над чем ты сейчас работаешь, например?
– Я? Над моральным кодексом древних исландцев, конкретнее – над «Изречениями Высокого».
– Кого? – засмеялась Катя.
– Высокий – это Один, главный бог скандинавов. Он живет в Валгалле – «чертоге мертвых», – охотно пояснил Лаэртов. – У него в подчинении валькирии, воинственные девы… Во время сражений они летают, невидимые, над полем боя и уносят в Валгаллу героически погибших воинов. Поэтому воины сражались очень отчаянно – ведь, умирая, они уносились в страну богов, и смерть казалась им счастьем!
– Ну, а Один-то что изрекал?
– О, совершенно замечательные вещи! Например: «Прежде чем войдешь в дом, присмотрись ко всем входам: не скрывается ли где враг». Или еще лучше – «Дня не хвали раньше вечера, жену раньше ее смерти, оружия – пока не испробовано, девушку – пока не замужем, лед похвали – если выдержал, пиво – когда выпито…»
* * *
– Спасибо за заказ, мы перезвоним вам, как только товар будет отгружен! – Катя положила трубку.
В этот день было особенно много звонков. Катя сидела за стеклянной перегородкой, посматривая, как в точно таких же отгороженных стеклянных будках работают ее коллеги. В основном молодые женщины ее возраста. Спокойные, деловитые, хорошенькие, одетые со строгим изяществом. Ведут переговоры, наманикюренные пальчики порхают по компьютерной клавиатуре… Неужели у них нет никаких проблем?
Катин взгляд снова уперся в толстый растрепанный справочник, лежавший на краю стола.
Словно повинуясь чьей-то воле, он придвинула его к себе и принялась торопливо листать. «Вега-интернешнл», «Вега-супер», «Мега-глобал», «Мега-прорыв» и прочая ерунда… Подобных, ничего не значащих названий в справочнике была масса. Правда, «Мега-плюс» была только одна. И рядом с названием стояло пояснение – «архитектурное бюро». Номер лицензии, телефон, адрес в Интернете.
«Что я делаю? – с раздражением подумала Катя. – Все равно это не то бюро, не тот Ганин, и вообще…»
Она со злостью набрала на клавиатуре электронный адрес, указанный в справочнике. Выскочила табличка – «Архитектурное бюро «Мега-плюс» приветствует вас! Наше бюро выполнит любые ваши пожелания – от составления дизайн-проекта в зависимости от категории помещения и до…»
– Бла-бла-бла-бла… все с вами ясно, – пробормотала Катя презрительно и нажала на «иконку» «Наши сотрудники».
На экран полезли фотографии архитекторов и прочих специалистов, которые работали в бюро, картинки с их проектами… Все это было неинтересно, а главное – Катя ужасно злилась на себя, когда просматривала список. Ну не может в нем быть этого человека!
Она крутанула колесико на мышке, стремясь поскорее закончить свое глупое и бессмысленное занятие, и вдруг ахнула: на нее с экрана монитора смотрел Ганин. Немного постаревший, конечно… А рядом с его фото было написано – «Ганин Григорий Кириллович, ведущий архитектор, автор пятидесяти проектов. Работает в бюро восемь лет. Владеет всеми смежными профессиями, разрабатывает все направления проекта. Его наиболее известные проекты – ресторан-клуб «Годзилла» в Юго-Восточном округе, Дом Предпринимателя на Солянке, коттеджный комплекс на Можайском шоссе…»
– Восемь лет! – выдохнула Катя. – Восемь лет!
– Катенька, возьми, пожалуйста, трубку, – по громкой связи прощебетала секретарша.
– Минутку, Людочка, я занята! Делаю срочный заказ!
Людочка в ответ проворчала что-то недовольно, но Кате было уже все равно.
Она с изумлением рассматривала лицо Григория Ганина, смотревшее на нее с экрана монитора, и никак не могла понять, почему он целых восемь лет является ведущим архитектором в каком-то дурацком «Мега-плюс». По Катиным расчетам, если Ганин и вернулся из своей Австралии, то сделал это не так давно.
– Восемь лет в Москве… – прошептала она ошеломленно. – Так что же… он вернулся, когда Мике не было еще четырех? Нет, он в архитектурном бюро работает только восемь лет, а вернуться мог еще раньше… И ни разу не позвонил мне!
Катя сначала никак не могла понять, что же именно ее так поразило.
Нет, не то, что она нашла Григория Ганина, отца своего ребенка (в конце концов, она не собиралась требовать с него алименты – они ей даром не нужны!), и не то, что Ганин уже минимум как восемь лет в Москве, где-то рядом… Дело было в другом: Григорий Ганин ни разу не позвонил ей за все это время!
Она, Катя, иногда вспоминала его, мысленно продолжала споры с ним, обличала его в эгоизме и прочих грехах… раздражалась и злилась от одной мысли о нем… кляла судьбу, которая связала их (если бы не Мика, давным-давно выкинула бы этого Ганина из головы!), радовалась, что они не вместе (можно представить тот ад, в котором они бы жили, если б не расстались!), а он…
А он, оказывается, и не вспоминал о ней!
Их роман был уже закончен – а она даже не подозревала об этом. Обидно!
И теперь, уставившись на экран монитора, Катя чувствовала себя очень странно. Ганин опять выставил ее дурочкой!
– Скотина… – едва не плача, с ненавистью прошептала она.
Внешне Григорий Ганин не так уж и сильно изменился за все эти годы. Сколько прошло со дня их последней встречи? Почти двенадцать лет…
Светлые прямые волосы, пожалуй, излишне длинные, зачесаны назад и заправлены за уши. Серые глаза, очень светлые, смотрят прямо и уверенно (просто-таки наглые глазищи!). Губы упрямо сжаты. Острый подбородок… Лицо злодея из голливудских триллеров.
Негодование и ненависть буквально распирали Катю.
Но неожиданно она почувствовала некоторое облегчение – она поняла, что в их вечной войне выигрывает она.
Потому что Григорий Ганин ничего не знает о Мике.
И никогда не узнает.
* * *
К разговору с Алексеем Катя готовилась очень долго.
Она не была уверена в том, что поступает правильно. Даже более того – интуиция подсказывала ей, что все разговоры на эту тему окажутся напрасными. Но таить в себе свои чувства она тоже не могла…
Что ж, если у Петренко встречаться нельзя, пусть Алексей приходит к ней домой. Сына она отправила к Алевтине Викторовне. Мика сопротивлялся всеми силами (у бабушки ему было невыносимо тоскливо), но Катя настояла на своем.
