Текст книги "Никогда не говори «навсегда»"

Автор книги: Татьяна Тронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Дядя Митя снова закрыл глаз, изобразив полную отрешенность от мира.

Катя не знала, что еще может подействовать на него.

– Я тебе денег дам, – вдруг сказала она. – Мне сегодня зарплату дали. Все не отдам – самой на что-то жить надо, а вот пару тысяч – пожалуйста. С тем условием, что ты немедленно уйдешь отсюда.

Наступила тишина.

Баба Лиза продолжала, раскинув руки, лежать на груди у Дмитрия Родионовича. Алевтина Викторовна и тетки, забыв про слезы, озадаченно переглянулись.

– Три, – неожиданно изрек дядя Митя, не открывая глаз.

– Обойдешься! – Катя сердито толкнула его ногой. – Две.

Снова наступила тишина.

Дядя Митя зашевелился.

Тетя Нина с тетей Дашей помогли подняться бабе Лизе.

– Вот, мама, как с вашим сыном поступают… – с горечью произнес Дмитрий Родионович. – Родные люди от него деньгами хотят откупиться!

Держась за комод для обуви, дядя Митя попытался подняться на ноги. Комод не выдержал тяжести и опрокинулся – из открытых ящиков посыпалась обувь.

– Ты отказываешься? – хладнокровно спросила Катя, отшвырнув от себя валенки сорок пятого размера, которые непонятно для каких целей хранились Алевтиной Викторовной.

– С родным дядей так-то… – прочувствованно повторил он. – Это ж кому скажи…

– Да или нет?

– Да! – рявкнул он.

Катя быстро достала из сумочки кошелек, отсчитала купюры.

– Если бы ты вел себя как человек, никто бы тебя отсюда не выгнал, – сердито сказала она. – А ты…

Дядя Митя сосредоточенно пересчитал деньги.

– И не вздумай вернуться, – пригрозила она. – Я тогда придумаю что-нибудь более радикальное. Ты меня знаешь!

Дядя Митя укоризненно покачал головой и, спотыкаясь о разбросанную обувь, зашагал к двери.

– Митенька! – всплеснула руками баба Лиза, которая, судя по всему, ничего не поняла. – Куда же ты?

– Куда-куда… – проворчал он. – На улицу Труда!

Дверь за ним захлопнулась.

Тетя Нина и тетя Даша счастливо переглянулись.

– Катенька! – обняла дочь Алевтина Викторовна. – Ты… ты просто не представляешь, какое ты доброе дело сделала! Ведь мы, можно сказать, три недели как в кошмарном сне прожили…

– А куда он? – проскрипела баба Лиза. – Я чего-то… Аля, куда он ушел?

– К Леониде своей, наверное… С ним все в порядке, мама! – Алевтина Викторовна, осторожно придерживая за локоть мать, повела ее в комнату. – Ты же видела, он у Кати денежек занял и побежал Леониде за подарком…

– Дай бог каждой такого мужа! – истово пробормотала баба Лиза, с трудом передвигая ноги. – Ты знаешь, Алечка, я бы сейчас полежала. Устала чего-то…

* * *

Сумерки – тихие, теплые, пыльные, вполне осязаемые – точно ватой окутывали город.

Катя шла по пустой улице к своему дому. Окна первых этажей были распахнуты, и в золотисто-оранжевом свете, за шторами, смутными тенями двигались люди. Пахло жареной картошкой…

Из-за кустов возле подъезда выдвинулась черная фигура.

– Катя? – спросил бесцветный голос.

Катя ахнула, с трудом справляясь с желанием убежать.

– Вы кто? – спросила она.

Фигура ступила в свет фонаря.

– Не узнаете? – тихо спросила Нелли.

«Ее все-таки отпустили! – смятенно подумала Катя. – Что же теперь делать? Надо срочно Ганина предупредить…»

– Мой сын далеко, – на всякий случай погрозила пальцем Катя. – Вы его не найдете!

– Я поговорить хотела, – сказала Нелли. В черном кружевном платке она была похожа на привидение – так контрастировало с этим платком абсолютно белое, ненакрашенное лицо.

– О чем? – потихоньку отступая назад, спросила Катя.

– Ты не бойся, – равнодушно сказала Нелли. – Мне не нужен твой сын. И ты мне тоже не нужна. Я просто хочу поговорить. Пожалуйста…

Сердце у Кати невольно дрогнуло. «Она не виновата. Это все ее брат… И вообще – ведь именно она отпустила Мику!»

Они стояли под фонарем, друг напротив друга.

– Хорошо, – тихо сказала Катя и протянула ей руку. – Идемте…

Нелли осторожно и неумолимо отстранилась – словно Катя своим прикосновением могла передать ей какую-то болезнь.

– Идемте, – сухо повторила Катя.

Они вместе вошли в подъезд, вместе поднялись в лифте, глядя в разные стороны. И лишь дома у Кати Нелли немного оживилась.

– Хорошо у тебя… – вздохнула она. – А это что?

Она указала на стеллажи с фигурками лошадей.

– Так, ерунда… – пожала Катя плечами. Включила маленькую лампу на столе, которая разогнала сумерки. – Садитесь, я вас слушаю.

Нелли опустилась в кресло, продолжая оглядываться. Она как будто искала кого-то.

– Алексея здесь нет, – сказала Катя.

– Да? А где он?

– Я не знаю.

Они в первый раз посмотрели друг другу в глаза.

– Правда, не знаю… – торопливо заговорила Катя. – Я… Господи, вы напрасно считаете, что я от вас что-то скрываю! На самом деле все не так, как вы думаете…

– Я уже ни о чем не думаю, – прошелестела Нелли.

Кате было ее так жаль. Она уже не боялась Нелли – потому что от этой обреченной фигуры в черном исходила только тоска. Одна безутешная, бесконечная тоска. И никаких других чувств.

– Нелли… Хотите чаю?

– Нет. Скажи, Катя, а… а мой муж – какой он?

– То есть? – напряглась она.

– Нет, я не о том… – усмехнулась Нелли. – Я просто хотела знать, каким видят Алексея другие люди. Он добрый? Злой? Он… способен грустить?

– Да, конечно! – горячо отозвалась Катя. – Если вы думаете, что он не переживал из-за Поли, то совершенно напрасно! – она спохватилась и замолчала. Наверное, не стоило упоминать Полю…

– По-моему, он лицемер. Лгун. Обманщик. Человек без сердца…

– Нелли, я вас уверяю…

– А может быть, вы сами не знаете, какой он? – усмехнулась Нелли. – Ежели бы он был капельку лучше, он не стал бы заводить роман на стороне. Чем я была для него плоха? Для чего ему понадобилось устраивать… все это? Или вы хотите сказать, что это самая обычная история? Мне вот недавно сказали, что семей, где хотя бы один из супругов не изменяет, практически нет…

«Вот что ее мучает! – поняла наконец Катя. – Извечный женский вопрос: «Мой милый, что тебе я сделала?»

– Я собиралась расстаться с ним, – сказала Катя. – Я его очень любила. Очень! Но в какой-то момент поняла – нельзя причинять людям зло. И я ему тогда сказала…

– Да что ты все пытаешься оправдаться! – с досадой отмахнулась Нелли. – Ты – именно ты – меня не интересуешь. В конце концов, ты никого не предавала. А вот он…

– Что, вы теперь его хотите наказать? – шепотом спросила Катя.

– Нет. Нет… – Нелли потерла виски. – Я просто хочу понять… почему этот мир так странно устроен?

– Я не знаю, – обреченно ответила Катя. – Простите меня. Простите…

Нелли улыбнулась краешками губ.

– Были и другие, – вдруг сказала она.

– Что? – переспросила Катя.

– У него были и другие женщины. Наверное, много… – брезгливо произнесла Нелли. – Потому что он красивый мужчина. Хоть и говорят, что красота для мужчины не важна…

– Наверное, – нахмурившись, пожала плечами Катя. Слова Нелли немного задели ее. «Неужели я ревную Лешу? – мелькнула у нее мысль. – Неужели ничего не прошло?» И ее словно током пронзило – Фаина!

Катя вскочила.

Нелли удивленно вскинула голову. Бледное лицо, лоб, перечеркнутый рыжей прядью… Не лицо, а маска.

– Минутку подождите… – пробормотала Катя. – Я… я забыла – я должна кое-кому позвонить. Подождите!

Фаина тогда сказала Алексею, что собирается взять кредит в банке. И что ей нужна срочная консультация специалиста. В общем, плела какую-то ерунду. «Ах, какая удача, Леша, что я встретила вас!» Но Алексей поверил и, извинившись перед Катей, уехал с Фаиной – вроде бы для того, чтобы помочь ей, ведь как-никак он работал в банке и занимался как раз кредитами. «Я скоро вернусь…» – сказал он Кате. Но не вернулся.

Катя тогда ликовала – ведь именно этого она и добивалась. Она хотела остаться одна. Хотя невооруженным глазом было видно, как Фаинке понравился Алексей…

– Алло! – сказала Катя. Она убежала на кухню, плотно прикрыла за собой дверь. – Фаина, ты?

– Я, кто же еще! – засмеялась подруга. – Что там у тебя опять стряслось?

– Он у тебя?

– Кто? – не сразу отозвалась Фаина.

– Алексей – кто же еще! Только не ври…

– У меня, – шепотом ответила Фаина. – А что такого? Ты же сама меня попросила – уведи его да уведи! Ну, я и увела его.

– Буквально!

– Да, буквально… Тебе, как я поняла, он уже не нужен. Ты, матушка, совсем голову потеряла – разбрасываться такими мужчинами направо и налево…

– И он остался у тебя?

– Конечно! Я ему потом объяснила, что у тебя появился другой мужчина…

– Это кто же, интересно? – возмутилась Катя.

– Ганин.

– Ты с ума сошла! Ганин – просто отец моего ребенка, и все…

– Ага, так я и поверила! – хихикнула Фаина. – Нет, ты мне лучше вот что скажи – тебе что, Алексей обратно понадобился, что ли?

– Нет! – разозлилась Катя. – Дело в другом – его ищет жена.

– Нелли?

– Нелли! И я не знаю, что мне ей сказать…

– Так ничего не говори! – нетерпеливо перебила подруга. – Она у тебя сейчас?

– Да.

– Тяжелый случай, – вздохнула Фаина. – Я, конечно, не психолог, а специалист совершенно в другой области медицины, но я тебе вот что скажу…

– Иди ты к чертовой бабушке!.. – разозлилась Катя и бросила трубку на рычаг.

Обернулась и вдруг увидела стоящую в дверях Нелли. Когда та только успела подкрасться?

– Нелли…

– Что ты так опять испугалась, Катя? – пробормотала Нелли. – Ты кому сейчас звонила?

– Одной женщине, – ответила Катя. А потом добавила: – Своей подруге.

– Леша ведь у нее, так?

– Так.

Последнее слово упало, как камень.

Нелли вздохнула и затрясла головой.

– Уля была права, – пробормотала она.

– Кто, простите?..

– Неважно, – поморщилась Нелли. – Уля Акулова – соседка. Я, в общем, не верила ей, хотя видела – она права, тысячу раз права…

– В чем?

– В том, что ничего вечного на земле нет. И уж тем более – вечной любви! – Нелли тихо засмеялась.

У Кати пробежал невольный холодок вдоль позвоночника – эта женщина в черном кружевном платке думала только об одном. Только одна неотступная мысль преследовала Нелли: «Мой милый, что тебе я сделала?»

– А… а вы знаете, любви, как таковой, возможно, вообще не существует, – вдруг сказала Катя, вспомнив свой разговор с Лаэртовым.

– Что?

– Нет, правда! – обрадовалась Катя, видя, как Нелли, тонущая в своей навязчивой идее, словно в болоте, сделала попытку выкарабкаться наружу. – Любовь придумали люди. Она – чистая выдумка! Раньше ее вообще не было…

– Как это?

– А вот так! Раньше, в древности, были инстинкты. Потом, конечно, к ним примешались кое-какие матримониальные интересы: проблемы наследства, знатности, и все такое прочее. Но не было никакого культа любви, такого поклонения ей, которое существует сейчас…

– Ты что-то путаешь, Катя, – пожала плечами Нелли. – Любовь была всегда, во все времена. Я, конечно, не специалист, но взять, например… – она наморщила лоб. – Да хотя бы Троянскую войну! Из-за чего она там началась?

– Из-за Прекрасной Елены, – вспомнила Катя. – Но это все единичные случаи. Искусство. Равно как и исландские саги, и прочие произведения… А в народе ничего подобного не существовало – отношения были максимально просты, на первом месте стоял вопрос выживания.

– Неужели?

– Я вас уверяю! – горячо воскликнула Катя. – Понятие любви сначала возникло у поэтов, писателей, художников… О, они вознесли ее до небес, сделали так, что ничего выше ее не стало, и теперь всякий человек с воображением свято уверен в том, что ради любви он готов на все.

– Разве ты не была готова?

– Нет! В том-то и дело, что – нет! Я рассталась с Алексеем именно потому, что знала – эта любовь принесет горе другим людям. Вам… – Катя замолчала, задыхаясь.

– Значит, ты его не любила… – покачала головой Нелли.

Катя хотела возразить ей, но поняла, что расписывать безутешной женщине свои чувства к ее мужу – не слишком удачная мысль.

– Чем я могу помочь вам? – вместо этого печально спросила она.

– Ничем, – ответила Нелли просто. – В мире столько всяких фантастических, самых невероятных теорий… Если поверить им всем, то запросто можно потерять всякое желание жить. Хотя… Ладно, если любовь – выдумка писателей, то, надо сказать, это очень удачная выдумка… – Нелли тихо засмеялась. – Я, кстати, предполагала нечто подобное.

– Наваждение! – с ненавистью произнесла Катя. – Лучше бы ничего такого не было…

Нелли с усмешкой покосилась на нее.

– По-моему, ты, девочка, сама себя обманываешь, – холодно произнесла она. – Иначе бы так не бесилась. Алеша мой, конечно, тут совершенно ни при чем. Другой человек занимает твои мысли, и я, кажется, даже знаю, кто это…

– И вы туда же! – с отчаянием произнесла Катя.

Они замолчали, глядя в разные стороны.

– Скоро суд, – через некоторое время невнятно проговорила Нелли. – Адвокат почти уверен, что меня оправдают.

– А Герман?

– Герману повезет меньше, – сухо ответила Нелли. – Тут уж никакой адвокат не поможет… – Она вздохнула с сожалением.

– Я совершенно ему не сочувствую! – с вызовом произнесла Катя. – Вам – да, но ему…

На Нелли ее слова не произвели никакого впечатления.

– Я бы все отдала за то, чтобы Алеша принадлежал только мне, – с тоской произнесла она. – Я все думаю – какую же ошибку я сделала, что он отвернулся от меня? И вообще, во всем виновата только я, только я одна.

– Нелли…

– А вот утешать меня не надо! – с отвращением отмахнулась Нелли. – Бессмысленно и бесполезно.

Они снова замолкли, по-прежнему глядя в разные стороны.

Маленькая лампа на столе едва рассеивала сумерки, и по углам метались смутные тени, словно в комнате присутствовал еще кто-то. Надо было встать и включить другое освещение, но на это у Кати уже не было сил. И Нелли тоже словно оцепенела, продолжая решать одну и ту же задачу: «Мой милый – за что?»

Две женщины, которых никакая сила не смогла бы примирить.

* * *

С утра было хмуро и моросил мелкий противный дождик. Но к обеду он прекратился, и лишь низко нависшие над городом облака напоминали о недавней непогоде.

Надо было бежать вниз – на первом этаже офисного здания, в котором работала Катя, располагалась столовая. Но Катя все стояла на лестничной площадке между вторым и первым этажом и смотрела сквозь стеклянную стену вверх, где сквозь разрывы облаков иногда сверкало солнце, и не могла сдвинуться с места.

Внезапно затренькал ее сотовый.

– Катя… – это был Алексей.

– Да, я тебя слушаю! – с беспокойством отозвалась она.

– Послушай, я тут рядом, на проходной, и меня внутрь не пускают… – сказал он. – Ты не могла бы ко мне спуститься, а?

– Конечно!

И, стуча каблуками, Катя поспешила вниз.

Алексей ждал ее у входа, на улице, под огромным стеклянным навесом.

– Катя, да что это за жизнь такая, а? – с отчаянием произнес он, обнимая ее. – Я прямо места себе не нахожу…

– О чем ты? – осторожно отстраняясь, спросила она.

– О Фаине твоей.

– Она такая же моя, как и твоя.

– Только, пожалуйста, без иронии… – страдальчески нахмурился он. – Ведь ты сама меня с ней свела! Это же не женщина, а мужик в юбке… И чем я к ней хуже, тем она… Ну, ты понимаешь! Мазохистка какая-то…

Катя захохотала.

– Тебе смешно… – обиделся он. – Она, наверное, специально в сексопатологи пошла – для того, чтобы с собственными проблемами разобраться. Я хочу уйти от нее. Катя… – Он опять протянул к ней руки.

– Лешенька, ну что ты за человек! – оттолкнула она его. – А я раньше не замечала, какой ты…

– Какой я?

– Ты? – Она задумалась на мгновение, ища подходящее слово, а потом обронила холодно: – Ты – пустой.

Алексей немедленно обиделся.

– Ну вот, ты меня ругаешь… – хмуро пробормотал он. – Хотя я тебя понимаю – все не просто так. Ты меня ревнуешь! Ты меня ревнуешь к Фаине.

– Леша…

– Она для меня ничего не значит! Она… Послушай, а ты действительно снова сошлась с Ганиным? – вдруг обеспокоился он.

– Нет.

– Фу ты… Я так и знал – она все придумала! Ты – моя Катя…

Он обнял ее, и на этот раз у Кати не было никакой возможности вырваться. Она стояла рядом с Алексеем и слышала, как бьется его сердце. Чувствовала тепло его тела.

– Чего ты от меня хочешь? – прошептала она, прижавшись щекой к его груди. – Зачем ты пришел?

– Чтобы сказать тебе, как я тебя люблю… Несмотря ни на что. Сколько раз мы сходились, сколько раз расходились… Пора бы уж прекратить это все. Ты меня любишь?

– Нет.

– Катя… – укоризненно произнес он, гладя ее по волосам. – Какая же ты своенравная девочка!

– Леша, миленький, как же ты мне надоел! – едва не плача, умоляюще произнесла она. – Недавно ко мне приходила Нелли, и мы говорили о тебе. Знаешь, я тогда окончательно и бесповоротно поняла, что…

– Нелли… – перебил он, потерев лоб. – Так ты не знаешь? Хотя откуда ты могла знать…

– Да что, что случилось? – забеспокоилась Катя.

– Нелли заболела. Ее три дня назад увезли в больницу.

Кате стало холодно, несмотря на теплую, влажную (какую-то субтропическую!) погоду.

– Что с ней?

Алексей выразительно постучал себя по голове.

– Вот это самое, – скорбно вздохнул он. – Совсем заговариваться стала. Я зашел к ней после того, как ты передала Фаине, что Нелли меня ищет, а Нелли… Ну, в общем, пришлось вызывать докторов.

– Бедная Нелли… – ошеломленно произнесла Катя.

– Да что ж ты так переживаешь! – рассердился Алексей. – На самом деле ничего страшного! Сейчас, между прочим, все лечится… Как мне объяснили, у нее началась обратная реакция. Вполне обычное состояние, которое возникает месяца через два-три после каких-то трагических событий. А что ты думаешь – смерть Поленьки не прошла для нее даром! К осени, скорее всего, Нелли уже выпишут. Кстати, адвокат сказал, что это является дополнительным плюсом – ну у кого поднимется рука судить бедную больную женщину! – и в исходе дела он уже не сомневается…

– Леша! – тихо сказала Катя, отступив назад. – И ты так спокойно об этом говоришь?!

– А что, я тоже в истерике биться должен? – нахмурился он. – На самом деле тоже не сегодня завтра в дурдом попаду – из-за тебя, между прочим!

– Послушай, я знаю, что надо делать… – Катя вцепилась ему в плечи. – Послушай, это единственно правильное решение! Ты должен вернуться к Нелли. Она так любит тебя…

– Катя, ты бредишь! – печально засмеялся он. – Что за нелепая идея…

– Ты будешь навещать ее в больнице. Всячески поддерживать. Потом, когда ее выпишут, вы снова станете жить вместе – только друг для друга. Нелли еще достаточно молода, и вы родите еще одного ребенка. Это будет и утешение, и искупление… – лихорадочно забормотала она.

– Ты действительно бредишь! – серьезно сказал он. – Детский сад какой-то…

– Какой ты глупый! – в отчаянии закричала Катя. – Пустой, никчемный человек! По-твоему, таскаться по бабам – нормально, а посвятить себя одной-единственной женщине – это бред?!

– Моя женщина – ты.

– Перестань! – топнула она ногой. – Вот помрешь ты, Леша Караваев, и бог спросит тебя на Страшном суде: что хорошего ты сделал в жизни?.. И тебе нечего будет ответить. А если ты вернешься к Нелли…

– А о чем ты будешь говорить на Страшном суде?! – вдруг заорал он. – Тоже мне, проповедница… Про бога вдруг вспомнила! А ты-то, ты чего в жизни хорошего сделала?! Скольких мужиков от себя оттолкнула? Хотя бы одному счастье подарила!

* * *

Григорий Ганин посмотрел на фигурку коня, стоявшего у него на рабочем столе. Казалось, в следующее мгновение тот сорвется с места и умчится – только и видели его…

– Мика, ты готов? – нетерпеливо крикнул Ганин через плечо.

– Да! – не сразу отозвался тот.

– Ну так пошли!

Мика зашел к нему в кабинет, остановился в дверях, засунув руки в карманы широких штанов из чего-то, напоминающего дерюгу, – лучших для мальчишки и не придумаешь. В бейсболке козырьком назад, с обгоревшим на солнце носом… Белобрысый до такой степени, что, казалось, его специально красили перекисью.

– Па, позвони маме. Может, она с нами поедет… – хмурясь, сказал Мика.

– Я ее два раза приглашал! – с раздражением ответил Ганин. – Сомневаюсь, что и сейчас она согласится.

– Па… – заныл сын.

– Вот тебе трубка – сам звони.

– Ладно! – обрадовался Мика и принялся сосредоточенно тыкать кнопки на телефонной трубке.

Ганин хмыкнул и вышел из комнаты, чтобы не слышать этого разговора.

Быстро собрал сумку в гардеробной, а когда вышел, наткнулся на сына.

– Ответ положительный, – важно произнес Мика, сложив руки на груди. – Еще бы она не согласилась… Просто ты, папа, не знаешь нужных слов.

Ганин от изумления замер.

– Ты шутишь?

– Нет, я серьезно… – Мика даже как будто обиделся. – Только она просила заехать за ней.

– Что ж, заедем… – пробормотал Ганин, все еще не веря.

…Она появилась из-за угла в платье, которое Ганин уже видел на ней когда-то, – мелкие красные цветочки по бледно-желтому фону. И в тех же красных босоножках. Темные длинные волосы развевались от ветра…

Она увидела их припаркованную машину и помахала рукой.

Ганин закрыл глаза и отвернулся.

Потом вспомнил, что надо открыть ей дверь, и выскочил из машины, когда она уже стояла напротив, держа в скрещенных руках маленькую красную сумочку.

– Добрый день… – сказал он сквозь зубы, мысленно ругая себя последними словами. Когда распахивал перед ней заднюю дверцу, уловил ноздрями нежный цветочный запах ее духов и рассердился на себя еще больше.

– Ма!.. – радостно завопил Мика, бросаясь ей на шею.

– Осторожно, волосы… – засмеялась она, садясь рядом с сыном.

– Как они надоели, твои волосы! – Мика звонко поцеловал ее в обе щеки. – Отстригла бы ты их насовсем, что ли…

– Мика! – возмутился Ганин. Вдруг она и вправду решит последовать его совету?..

– Так куда вы собрались, я не поняла? – переспросила она, отбиваясь от сына.

– Куда, куда… в парк какой-то, за город. Куда мы, па? – вертелся Мика. – Мне ж папа велосипед купил – мы его собираемся опробовать!

– Велосипед? Господи, Ганин, как ты его балуешь… У него же есть дома велосипед! – с досадой произнесла Катя.

– Так ведь мне уже мал тот! – возбужденно закричал Мика. – А у нового двенадцать скоростей, амортизаторы и еще куча всяких прибамбасов…

– Мика! – одернул его хвастовство отец.

– Ганин, голубчик, тогда мне надо заехать к себе переодеться! Я не могу за город в этом платье…

– Это долго? – с тоской спросил он.

– Да пять минут всего!

– Нет, пап, она всегда по часу одевается!

– Вот и неправда! – обиделась Катя. – Я всегда очень быстро все делаю…

Они возились и шумели сзади, перебивая друг друга. Ганину очень хотелось демонстративно заткнуть себе уши, но потом он сделал несколько глубоких вздохов и повез Катю к ее дому. Ему вдруг стало легко-легко…

Она переоделась действительно очень быстро – не за пять минут, конечно, а за десять, но, тем не менее… Джинсы и короткая синяя майка ей тоже очень шли. «А то платье – совершенно фантастическое, – снова вздохнул Ганин. – Если б она еще раз надела его для меня…»

До подмосковного парка добрались очень быстро, минут за сорок пять. Оставили машину на стоянке, достали из багажника складной велосипед.

Мика подробно расписывал его достоинства, а Катя кивала головой.

Потом сын уехал по аллее вперед, и Ганин с Катей неожиданно оказались одни.

– А вдруг потеряется? – ахнула она. – Мика, умоляю – только недалеко!.. – крикнула она.

– Катя, человеку уже двенадцатый год! – с досадой произнес Ганин. – И он, между прочим, мужчина.

– Он не мужчина, он ребенок!

– Катя…

– Да, еще скажи мне, что ты лучше знаешь, как надо воспитывать детей!

Мика повернул обратно, вихрем пролетел мимо них, обратно ко входу в парк, лихо развернулся, а потом снова помчался вперед.

– Видишь – он не собирается никуда теряться…

Некоторое время они шли молча.

Ганин долго думал, что сказать ей, а потом заявил:

– Это хорошо, что ты все-таки решила выбраться с нами.

– Гришенька, я так соскучилась по сыну… – с тоской произнесла она. – Ты просто не представляешь!

– Так чего же ты раньше отказывалась? – упрекнул он.

– Но… – Она хотела что-то сказать, но потом передумала и замолчала, нахмурив брови.

– Я настолько тебе неприятен, да? – невесело спросил он.

Катя вздрогнула и с изумлением повернулась к нему.

– Нет, что ты…

– Тогда почему?

Она пожала плечами и улыбнулась. Ганин осторожно отвел прядь ее волос от лица.

– Не стригись, – строго произнес он. – Мало ли что этот чертенок тебе посоветует…

– Я и не собиралась.

Они шли по бесконечной аллее. Людей было немного – скорее всего, народ разъехался по дачам.

Дачи Ганин ненавидел. Он их за свою жизнь спроектировал и построил столько, что они у него просто в печенках сидели, все эти башенки, замки, избушки в «новорусском» стиле, строения в стиле модерн или в стиле кантри, швейцарские шале и чуть ли не эскимосские иглу… Чего только не требовали от него привередливые заказчики!

Но по всему выходило, что без дачи никак нельзя – поскольку был Мика, а лето в условиях города не способствовало детскому здоровью.

И еще была Катя.

Она бы, наверное, согласилась провести лето с сыном на природе – если уговорить. Ах, да, она же работает… Но работу можно бросить, – решил Ганин. В конце концов, не такая у нее работа, чтобы дорожить ею… Заниматься надо тем, к чему душа лежит.

Тут Ганин неожиданно вспомнил Славу Кудимова, своего однокурсника. Друзьями они никогда не были, но перезванивались время от времени. У Славиной жены есть собственная художественная галерея. Можно с ней договориться и отнести туда Катиных лошадей. И вообще, для галереи требовались работники, кажется…

– Гриша, о чем ты думаешь?

– Что? – очнулся он.

– У тебя такое отсутствующее лицо… О чем ты думаешь? – с любопытством спросила Катя.

– О разном… в том числе и о планировке загородного дома, – легко признался он.

– Боже, ты самый настоящий трудоголик! Даже на прогулке не можешь забыть о своей работе!

Они из-под деревьев вышли на открытое пространство, где солнце пекло немилосердно.

К ним снова подкатил Мика – весь взмыленный, с прилипшими ко лбу волосами, с малиновым румянцем во всю щеку.

– Жарко… – сказал он и высунул язык на сторону, словно собака. – Пить!

– Вон там какие-то шатры… – Катя сделала ладонь козырьком. – Надо туда сходить на разведку.

«Шатры» и в самом деле оказались летним кафе, где за пластиковыми столиками сидело несколько разморенных жарой посетителей.

– Дай мне пока… – потянула Катя к себе велосипед сына. – Хочу попробовать. Я в детстве, знаешь ли, тоже каталась…

– Ты? – удивился Ганин.

– А что, я не человек, что ли… – усмехнулась она.

Катя слегка подрегулировала высоту сиденья и покатила по пыльной дороге.

– Не упадет? – не то с сомнением, не то с беспокойством спросил Ганин.

– Да вроде бы не должна… – успокоил его Мика.

Они сидели под огромным зонтом, пили минералку и взглядами следили за Катей.

Сначала она держалась не очень уверенно и по детской привычке, видимо, пыталась тормозить ногами. Но затем дело пошло на лад…

Катя вернулась не скоро. И тоже вся взмыленная и румяная.

– Здорово! – произнесла она с восторгом, соскочив с велосипеда, и выпила в один глоток полбутылки минеральной воды. Другую половину вылила на себя.

Мика, вдохновленный ее примером, тоже немедленно принялся поливать себя из бутылки.

«Надо купить еще один велосипед – для нее, – решил Ганин. – Нет, еще два. И мы втроем могли бы кататься… Дружная семейка».

Он посмотрел на Катю с Микой. Теперь они дурачились, поливая друг друга из бутылок. Капли воды блестели на Катиных волосах, стекали по обнаженным тонким рукам. Она была такой юной и такой нереально красивой, что Ганину вдруг стало страшно. «Не согласится, – решил он. – Ни на что не согласится… Ни на загородный дом, ни на художественную галерею, ни на собственный велосипед… Это же Катя – упрямая и самоуверенная Катя, которая даже с другого конца света способна достать!»

– Очень есть хочется, – сказал вдруг Мика, принюхиваясь к коптящемуся неподалеку шашлыку.

– О нет, только не здесь! – решительно запротестовала Катя.

– Может быть, отправимся в какой-нибудь ресторан? А, пап? – повернулся к отцу Мика, блестя глазами.

– Это можно… – покосился на Катю Ганин. – Я знаю тут одно неплохое местечко неподалеку. Но если честно… – он сделал многозначительную паузу.

– Что, па? – с любопытством затряс его за рукав сын.

– Если честно, я бы сейчас с удовольствием съел пару домашних котлет. Настоящих, а не каких-то там фуа гра, суши с сашими, которые в ресторанах подают, – мечтательно произнес он.

– А откуда ж мы котлет достанем? Да еще домашних… – развел руками Мика.

– Может быть… – Ганин повернулся к Кате.

– Что-о? – возмущенно воскликнула она. – Не дождешься!

– Ну, ма!..

– Мика, и ты туда же! Господи, Ганин, это же… – Она зажмурилась, не находя подходящих слов. – Это же пошло!

– Что – пошло?

– Эти твои котлеты!

– Котлеты не могут быть пошлыми, – резонно возразил он. – И вообще, на самом деле все очень просто. Мы сейчас едем на рынок и покупаем мясо. А дома у меня есть электромясорубка и прочая техника… Процесс приготовления максимально облегчен!

Он убеждал ее, а сам гадал, научилась ли она готовить за эти двенадцать лет. Впрочем, даже если и нет, он с радостью съел бы все, что вышло бы из ее рук.