Текст книги "Все могут короли"

Автор книги: Татьяна Королева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

18

Санкт-Петербург. Холостяцкая квартира Макса. Хмурое утро

Макс лежал на кровати. Стоило ему закрыть глаза, как события дня снова и снова проплывали перед его мысленным взором. То медленно и плавно как летние облака, то ускоряли ход, они мелькали, как герои в компьютерной игре, пока резкий, пронзительный звук не вернул репортера из страны воспоминаний в реальность.

Еще несколько секунд ушло на то, чтобы определить источник звука. Звонок входной двери! Макс вскочил, торопливо на ходу натянул джинсы и припал к глазку.

В коридоре жизнерадостно улыбался Антон Павлович! Главный редактор…

– Макс! Хватит дрыхнуть, открывай! – подбодрил его главный, и репортер нехотя звякнул цепочкой.

– Ну ты даешь… Я его жду в редакции, а он подушку давит! – Возбужденный и радостный Антон ввалился в квартиру, не стал тратить времени на приветствия и окинул комнату взглядом. Телевизор стоял на тумбе из прозрачного темного пластика. А пульт…

Отыскать пульт среди царившего кругом беспорядка показалось главному непосильной задачей, и он предпочел прямо спросить у Макса:

– Ты сегодня телевизор смотрел?

Репортер почесал затылок и наморщил лоб, будто вспоминая. Место удара откликнулось тупой болью.

– Сегодня – нет… – и саркастически ухмыльнулся. – Я еще не совсем сошел с ума, чтобы по утрам смотреть телевизор!

– Надо же, большой эстет! – Антон Павлович плюхнулся в кресло и уточнил: – И радио не слушал? Новости или последние известия?

Зевая, Макс привалился к дверному косяку, потер висок, пытаясь окончательно проснуться:

– Нет, конечно…

Затем он пошел в ванную, несколько раз плеснул в лицо холодной водой, тайком наблюдая за главным в зеркало. Макс потянулся за полотенцем и небрежно бросил отражению шефа:

– Что нового нам могут сообщить? – Защипало в ссадине на щеке. Досадливо поморщившись, Макс стал прилаживать на рану пластырь. – Богатые богатеют, а бедные беднеют?

Антон нетерпеливо вскочил и подошел к двери ванной.

– Сообщают, что принцесса Мария, слава Богу, выздоровела и сегодня проведет пресс-конференцию… – доверительным тоном сообщил он.

– Рад за принцессу! – Макс повесил полотенце, вежливо отодвинул главного редактора и прошел на кухню. Налил в чайник воды, насвистывая простенький мотивчик, песенку про счастливую любовь, которую слышал вчера в клубе…

Антон Павлович не отставал от Макса ни на шаг, размашисто жестикулировал и говорил не умолкая ни на секунду:

– А еще мне менты конфиденциально сообщили, что принцесса вообще не болела! Такая вот служебная информация!

– Тогда что же с ней приключилось? – вяло полюбопытствовал Макс.

– Она целые сутки отсутствовала в резиденции! – победно выпалил Антон.

– Да ты что? – притворно удивился репортер. – И где же она была?

Мощный корпус главного преградил ему дорогу. Редактор нацепил очки с квадратными стеклами и сквозь них сурово посмотрел на светского хроникера:

– Не включай дурака! Где интервью?

Макс ловко обогнул мощную фигуру босса, открыл шкафчик, буднично извлек банку растворимого кофе, сахарницу, две чашки. Понаблюдал как смесь коричневого порошка и кристаллов пенится под горячей струей воды, и с самым дружелюбным видом пододвинул чашку шефу. Но Антон Павлович проигнорировал этот жест доброй воли и продолжал наседать:

– Ты написал?

– А… то наше интервью, – Макс картинно хлопнул себя по лбу.

– Именно, интервью…

Репортер виновато развел руками:

– Знаешь, Антоша, оно как-то не получилось…

– Не понимаю? Как не получилось?

– Ага… Просто не получилось… – Он взял чашку и стал мелкими глотками отхлебывать кофе.

Антон наблюдал за ним с подозрением:

– У тебя не получилось? Что ты мне мозги пудришь, Макс? Прекращай!

– Не получилось, Антон! Действительно не получилось! – устало опустившись на высокий табурет у барной стойки, попытался объяснить он. – Вроде сначала как-то пошло, а потом чего-то не хватило… Знаешь как это бывает?

Глаза главного сощурились, превратившись в узкие как бойницы щели:

– Не знаю! Зато знаю другое… Из надежных милицейских источников сообщили! На дискотеке на опен… – Антон запнулся, – опен-эере была большая драка…

– А при чем тут я? Пусть кто-то из криминальной хроники съездит…

– Притом! – ноздри Антона раздувались от плохо сдерживаемого гнева. – Притом, Максимка, что там видели тебя и… принцессу Марию!

Макс только вскинул бровь:

– А кто еще был из знаменитостей?

Это было слишком даже для такого толерантного человека, как Антон Павлович:

– Скотина, тебе лучше знать! – Главный не выдержал и сорвался на крик: – Прекрати играть со мной в свои игры! Где интервью?

Макс положил руки на плечи Антона и с усилием усадил его на табурет:

– Сядь, успокойся… – репортер выглядел непривычно серьезным, – Антон… интервью не будет…

– Как не будет, не понимаю тебя, – главный редактор нетерпеливо заерзал на месте. – Ты сам предложил эту сделку… Ты же сам поспорил со мной!

– Ну да… Было такое… Но я передумал! – И твердо добавил: – Интервью нет и не будет…

Антон не мог поверить тому, что происходит. Он видал всякое, но чтобы сам Шальнов отказался от гонорара – это невозможный, не описанный в современной науке феномен! Для страховки он задал вопрос еще раз:

– Отказываешься от денег? Тебе деньги не нужны? Ты хорошо подумай, прежде чем ответить…

– Видимо, нет… – Макс на минуту вышел, а когда вернулся, положил нас стол перед шефом тысячу долларов. – Возвращаю должок. Пересчитай!

Антон Павлович недоверчиво взял деньги. Ему показалось, что очки начали сами собой медленно смещаться на лоб…

Он уже прятал купюры в кошелек, когда перед его – многоопытного редактора – внутренним взором открылась вся неприглядная подоплека произошедшей с Максом метаморфозы. Лучший журналист отдела светской хроники – его лучший журналист – продался конкурентам, причем вместе с эксклюзивным материалом! Можно сказать, с мировой сенсацией!

От такого предположения Антон Павлович схватился за сердца, покачнулся и едва не свалился с высокого табурета. Но он все же восстановил телесное равновесие, нервными глотками допил остывший кофе и схватил Макса за руку:

– Ты что, договорился с другой газетой? С кем? – Он попытался заглянуть репортеру в глаза, но, увидев в них только холодную неприязнь, смирился с горькой судьбой. Придется заплатить! Антон Павлович считал себя непревзойденным специалистом по переговорам деликатного свойства. Он сменил тон и даже подпустил в голос льстивые нотки: – Ладно… Может, просто скажешь, сколько тебе обещали?

– Антон, не все меряется деньгами…

– Не все?! Не ожидал от тебя! – Антон Павлович разозлился не на шутку, схватил Макса за грудки и заорал: – Сволочь ты, вот и все!

Беседа уже грозила перейти в стадию драки, когда в прихожей снова загремел звонок. Макс стряхнул с футболки руки главного и пошел открывать…

На лестничной площадке с ноги на ногу переминался Гарик.

Вид у него был довольный. Даже синяк под глазом и разбитая губа – напоминание о вчерашней клубной вечеринке – не могли испортить его радостного настроения. В руках он нетерпеливо теребил плотный бумажный конверт.

– Я гений, я гений! Ты посмотри какие фотографии! – тут же объявил «соавтору» папарацци.

Он вытащил из конверта толстую пачку цветных глянцевых прямоугольников и веером развернул перед Максом:

– Где ты такое видел?!

Макс шагнул на площадку и притворил за собой двери:

– Спрячь, там Антон…

– Понял, не дурак, был бы дурак – не понял! – Гарик быстро сунул фотографии в конверт, запихнул его за ремень джинсов, опустил сверху свободную сорочку и с фальшивой улыбочкой проследовал за Максом на кухню – засвидетельствовать шефу свое почтение.

Но Антон Павлович был непреклонен как скала:

– Где снимки, Гарик? – пророкотал он, едва фотограф переступил порог.

– Во-первых, Антон Павлович, здравствуй! – Гарик лучезарно улыбнулся. – Во-вторых, я не понимаю о чем ты… Нет у меня никаких снимков…

Папарацци тут же демонстративно вывернул совершенно пустые карманы и развел руками с подкупающей искренностью.

Но этот мини-спектакль не нашел отклика в душе главного редактора.

Антон с раздражением швырнул пустую кофейную чашку на блюдце и резко отодвинул от себя. Ритмично постукивая пальцами по столу, он выжидательно посмотрел на приятелей-журналистов.

Пауза затягивалась.

Антон Павлович не выдержал первым:

– Гарик, и ты туда же… – обиженно протянул он. – Ты что, джекпот выиграл? С каких это пор пятнадцать тысяч долларов перестали быть достойной суммой?

– Пятнадцать? – Гарик просто хотел удостовериться, что не ослышался.

– Пят-над-цать, – повторил Антон и медленно поднялся с табурета. – Кажется, мое предложение несколько запоздало!

Он направился к двери, но на пороге оглянулся, прошил своих сотрудников – уже можно сказать бывших сотрудников – тяжелым, как автоматная очередь, взглядом и констатировал:

– Жаль, очень жаль, что мне приходится иметь дело с продажными журналюгами! Значит, так, Макс, если этот материал появится у конкурентов – меняй профессию! Ты понял? – Он сделал еще несколько шагов к выходу и с горечью посмотрел на журналистов: – Второе: вы, ребята, потеряли друга… Хорошего друга…

Макс выдержал взгляд не дрогнув.

– Макс, будешь уходить – рассчитайся с бухгалтерией… – и уже из коридора окликнул Гарика: – Двадцать?

Фотограф виновато разглядывал узор на ковре…

Антон Павлович в сердцах хлопнул дверью.

Санкт-Петербург. Официальная резиденция принцессы. Хмурое утро

Подготовка к первой официальной пресс-конференции принцессы Марии в России была в разгаре. Мэтр Ромболь инструктировал сотрудников службы безопасности, а прислуга суетилась, подготавливая туалет принцессы.

Ведь к сегодняшней встрече с журналистами ее высочество выбирала наряд с особой тщательностью: платье из черного атласа простого, но изысканного покроя облегало ее хрупкую фигуру и оттеняло цвет прекрасных глаз. А небольшое декольте удивительно подчеркивало грациозную шею и гордую посадку головы. Длинные, выше локтя белоснежные перчатки ждали своего часа на специальном подносе.

Учитывая официальный статус пресс-конференции, начальник королевской охраны Ромболь при помощи трех особых ключей открыл походный сейф, старшая фрейлина надлежащим образом извлекла из него колье – старейшую семейную реликвию. Эмаль с изображением герба королевского дома в оправе, украшенной сотней бриллиантов и семью индийскими сапфирами, – подарок раджей королевским предкам принцессы, а также удивительной красоты диадему, призванную символизировать королевскую корону.

Принцесса Мария с достойной продолжательницы королевской династии кротостью вынесла продолжительный ритуал, во время которого историческое колье извлекли из ларчика и водрузили на ее грудь. А диадему до начала церемонии переложили на бархатную подушечку и оставили под присмотром почетного генерала.

Она даже безропотно отдала себя в руки стилистов. Щетки и фены превратили ее непослушные волосы в прическу респектабельной дамы. А визажист легко касался ее щек кисточками с румянами, пудрами и не уставал награждать комплиментами безупречную кожу девушки.

В завершение церемониала подали хрустальный флакон с духами «Аромат Принцессы», секретная рецептура которых передавалась в семье королевского парфюмера из поколения в поколение вот уже не один десяток лет.

Капля духов упала на кружевной платок с королевским вензелем, еще капля была нанесена на запястье, а третья – на мочку уха.

Но стоило ее высочеству остаться в одиночестве, как официальная улыбка мгновенно исчезла с ее лица, и она снова погрустнела. Остановившись у окна, она стала смотреть на свинцовые волны за гранитными берегами набережной.

Принцессе казалось, что со вчерашнего дня прошло уже много времени – целые века, и она изменилась так же сильно, как эта река. Стала совсем другой – сильной и мудрой, но уже никогда не сможет рассмеяться так же искренне и беззаботно, как могла еще вчера…

Санкт-Петербург. Холостяцкая квартира Макса. Хмурое утро

Фотокамера запечатлела ее беззаботно вздернутый носик, озорные, растрепанные ветром волосы и улыбку – неповторимую, наивную и естественную! Макс перебирал снимки, и ему казалось, что комната сейчас наполнится ее звонким хохотом.

Минуту назад он выдернул бумажный конверт с фотографиями из-за пояса своего делового партнера, и снимки пестрым, глянцевым веером разлетелись по комнате. Он бросился подбирать их и теперь просто сидел на полу, перебирал и рассматривал цветные осколки вчерашнего дня.

Гарик гордо взгромоздился на табурет и комментировал:

– Ты посмотри, это же шедевр! Ты посмотри, какие ракурсы… Любая экспертиза докажет, что это не монтаж!

– Поздравляю тебя, Макс, ты научился хорошо фотографировать! – уныло пробормотал репортер.

Опытный взгляд папарацци тут же зафиксировал на лице давнего друга новое, особенное выражение, некую сентиментальную грусть… Или любовь?

Гарик насторожился, вскочил и сгреб фотографии в кучу:

– Макс, понимаешь какие это деньги! – Он по-свойски поддел приятеля локтем: – Ну, говори, кому ты продал, за сколько? Признайся старому другу…

– Я больше не хочу в этом участвовать… – Макс поднялся, подошел к открытому окну, как будто надеялся отыскать взглядом нарядный мраморный особняк, резиденцию, в которой остановилась принцесса Мария.

– Да ладно… – Фотограф недоверчиво рассматривал спину Макса. – Ты влюбился? Или тебя просто совесть мучает?

Гарик аккуратно убрал снимки в конверт, подошел и легонько встряхнул Макса за плечи.

– А, я понял… Может, ты сошел с ума от счастья? Так вот, послушай меня внимательно, ты, папарацци лысое! Ты на себя в зеркало когда последний раз смотрел? Забыл, что ты там видел? Пойди посмотри еще раз и все поймешь! – Он подтолкнул Макса к ванной и добавил: – Ты был халиф на час! Она тебя уже забыла…

Макс сразу поблек, погрустнел, потянулся за сигаретой:

– Гарик, это твои фотографии, делай с ними все, что захочешь…

– Макс, ну чего ты? Это же наш шанс, твой и мой! Помнишь как мы в детстве мечтали прославиться? А с таким материалом нам все двери откроются… Это же будет самый лучший материал, убойный! Настоящая сенсация! Про нас весь мир говорить будет!

Наверное, Гарик не заметил, как много успело измениться со времен их босоногого детства. Мировые сенсации перестали интересовать Макса, во всяком случае сейчас. Он снова отвернулся к окну…

Гарику оставалось только вздохнуть и запихнуть пакет с фотографиями за ремень:

– Ты прав, это мои фотографии! А ты теперь делай что хочешь!

Он подошел к двери, а пропорциональная, спортивная и крепкая фигура репортера осталась у окна, как идеальная модель для фотоэтюда, только привычное выражение иронии с лица Макса вытеснила тоска. Гарик не знал чем помочь человеку, которого уже много лет считал своим единственным другом. Он просто махнул рукой:

– Встретимся на пресс-конференции!

Дверь за ним захлопнулась.

Пресс-конференция, на которой будет она…

Макс почти физически ощущал, что ему необходимо увидеть принцессу, услышать ее голос хотя бы еще один раз!

Он стал лихорадочно собираться…

19

Санкт-Петербург. Холл элитной новостройки. День

Двери лифта открылись на первом этаже. Но выскользнуть из дома незамеченным Максу не удалось. Из-за прозрачной перегородки поста консьержки раздался знакомый скрипучий голос:

– Максим Петрович! Максим Петрович! Будьте любезны, подойдите сюда на секундочку… Вы ничего не забыли?

Макс подошел к аккуратному окошку, вынул бумажник и отсчитал деньги:

– Рассчитаться? Вот – за прошлый месяц, это – за будущий…

Таисия Григорьевна, не пересчитывая, стряхнула деньги в ящик стола, таинственно посмотрела на Макса поверх очков, поманила его пальцем и тихо спросила:

– Принцесса уже вернулась к себе?

Жилец старательно изобразил недоумение:

– Какая принцесса, Таисия Григорьевна? О чем вы?

– Не надо… своим людям говорить неправду… – Она придвинулась к самому окошку, исхитрилась ухватить Макса за рукав, притянула к себе и перешла на доверительный полушепот: – Ах, Максим Петрович, я ее сразу узнала! Еще когда вы по телефону просили посмотреть… когда она… спала на вашей кровати… – Консьержка потупила взор и зарделась как юная девушка. Целомудрие было наследственной добродетелью Таисии Григорьевны, унаследованной от троюродной прапрабабушки – выпускницы института благородных девиц. Консьержка поправила очки и объяснила: – У меня отличная зрительная память! Я же видела вашу принцессу по телевизору в новостях, еще до того как вы позвонили… – Старушка многозначительно улыбнулась: – Вы лихой Дон Жуан, Максим Петрович! Это же надо, заманить к себе принцессу… это, знаете ли… просто как в романе… Или нет, прямо как в сериале!

Почтенная дама мечтательно закатила глаза, несколько раз шумно вздохнула и пустилась в еще большие откровения:

– Я всегда уважала искусников обольщения! Мне в молодости встречались такие экземпляры… – В голосе консьержки проскользнули интимные нотки: – Я вам обязательно расскажу. Разумеется, это не для прессы!

– Вы ошиблись, Таисия Григорьевна, – Максу, наконец, удалось вырваться из цепких пальцев консьержки. – Это была не принцесса!

– Не принцесса? – поразилась Таисия Григорьевна. Как же она могла обознаться? Консьержка сняла очки и с подозрением вертела их в руках. Наверное, пора отправляться к офтальмологу за новыми. – А кто же она?

– Просто очень хорошая девушка… – вздохнул Макс и заторопился к выходу.

Санкт-Петербург. Зал приемов Дома печати. День

Зал приемов, в который доставили принцессу Марию, напоминал сказочный дворец. Даже в отцовских покоях их родового замка трудно было отыскать большее великолепие! Величественные гобелены покрывали стены, а изображенные на них сюжеты были еще более древними, чем сами гобелены. Но краски не померкли от времени, а лишь обрели мудрое благородство и аристократическое достоинство.

Картины в тяжелых золоченых рамах увековечили славу героев давно позабытых битв. Мельчайшие трещинки, покрывавшие полотна, напоминали, что у настоящего искусства, как и у светской дамы, нет возраста.

С украшенного лепниной потолка каскадами хрусталя струилась огромная люстра. Лучи света многочисленных софитов причудливо преломлялись в каждом кристалле подвесок, рассыпались на сверкающие брызги и радостными бликами опускались в зал.

Внизу на бархатных стульях чинно рассаживались аккредитованные журналисты. В их руках мелькали белые страницы официального пресс-релиза. А их собратья по перу, которым не посчастливилось примкнуть к пулу избранных, стояли между рядами, толпились рядом с телевизионным оборудованием, протягивали к трибуне микрофоны и диктофоны, пытаясь определить, что им удастся услышать.

Фотокорреспонденты пристраивали на штативы камеры, а операторы выбирали ракурсы для будущей съемки. Шум и движение волнами прокатывались по разномастной толпе. С минуты на минуту ждали принцессу!

Чтобы попасть в зал приемов, Максу пришлось предъявить свое удостоверение как минимум дюжину раз. Один за другим он преодолевал кордоны из спецназа, милиции, охраны Дома печати. С кем ему очень не хотелось бы столкнуться, так это с телохранителями принцессы Марии.

Поэтому, оказавшись, наконец, в зале приемов, он первым делом повертел головой, высматривая людей в черных костюмах. И только потом стал протискиваться в первый ряд. На него шикали дамы в строгих нарядах и господа, которым он умудрился наступить на ноги. Орали фотографы, штативы которых он поминутно задевал, он едва не раздавил лэп-топ прогрессивного молодого журналиста, расположившего свой мобильный корреспондентский пункт прямо на полу, и смог вздохнуть полной грудью, только когда оказался в первом ряду, у самой сцены, где была смонтирована трибуна для принцессы и ее переводчика. Макс оглядел своих соседей и обмер: неподалеку уже стоял Гарик.

Коллега-папарацци имел потрепанный вид, хотя и заклеил царапину на физиономии изрядным куском лейкопластыря, а также принарядился в белую шелковую рубашку. Гарик настороженно покосился на друга и едва заметно кивнул. К животу он прижимал пухлый белый конверт. Фотограф явно намеревался подобраться к другу поближе, но в этот момент на подиуме появилась принцесса Мария.

По суровому лицу Макса пробежало смутное выражение надежды и тревоги…

Принцесса стояла в снопе искристого. Бриллианты в ее диадеме и колье на груди сверкали и переливались, словно вступили в немыслимый спор с игрой хрустальных граней громадной люстры. И на фоне этой феерии света глаза принцессы казались особенно глубокими и печальными, хотя она и улыбалась – формально и холодно – лишь уголками губ. На прекрасном лице застыло то нейтральное выражение, которое и положено «надевать» коронованной особе перед встречей с подданными вместе со строгим и эффектным туалетом. Руки принцессы были затянуты в белоснежные перчатки, они двигались плавно и грациозно, как у балерины, – она не позволяла себе ни одного лишнего движения.

За ее спиной выстроились телохранители в неизменных черных костюмах. Макс интуитивно сделал шаг назад, укрывшись за широкими плечами и громоздкой камерой телеоператора.

Вслед за принцессой на сцене появились сопровождающие ее лица.

Сухопарая дама с выражением натянутой вежливости на лице, никак не соответствующим ее удивительно живым светло-карим глазам. Даму представили как старшую фрейлину. Затем появился вальяжный седой генерал. Казалось, он шагнул прямо со старинного портрета, висевшего в соседнем зале, и теперь недоумевал, как и зачем оказался среди этой суеты и гама. На старомодном мундире заслуженного ветерана позвякивали ряды экзотических наград. Сопровождающие устроились по краям стола за изгородью микрофонов, под прицелом видеокамер.

Респектабельный мужчина лет сорока в светлом костюме – распорядитель конференции – многозначительно кашлянул и открыл мероприятие. Скованная условностями этикета, с неброским, но заметным макияжем, принцесса выглядела повзрослевшей и незнакомой, как холодное, сверкающее в ночном небе далекое созвездие.

Но вдруг на сердце у Макса потеплело. Голова девушки чуть заметно склонилась к плечу, когда она слушала очередной вопрос журналиста. Как же хорошо Макс помнил эту наивную манеру! Он не мог оторвать глаз от легкой линии подбородка, грациозной шеи, нежных, влажных губ…

Принцесса подошла к микрофонам, окинула взглядом зал и стала отвечать на вопросы. Она говорила спокойно, размеренно, с истинно королевским достоинством:

– Я очень рада, что могу выполнить просьбу своей прабабушки герцогини Мекленбург-Шверинской и передать в дар Русскому музею письма князя Горчакова, долгое время находившиеся в приватном архиве герцогини. Эта миссия – большая честь для меня, – щеки девушки тронул румянец, она стала говорить чуть-чуть быстрее положенного. Потому что именно в эту минуту Макс нашел в себе силы, выдохнул и сделал решающий шаг.

Теперь он стоял прямо перед принцессой.

Их разделяла только красная дорожка и ряд охранников.

– Россия – великая страна, которая чтит свою историю и умеет бережно относиться к ней… – продолжала говорить принцесса. Ее брови дрогнули, пышные ресницы взлетели вверх.

Взгляды Марии и Макса встретились. Невидимая, но мощная нить связала их, и теперь они просто не могли опустить глаза. Они стояли и смотрели друг на друга оглушенные новой встречей.

Принцесса смешалась и замолчала…

А распорядитель уже подводил к ней плотного мужчину в очках и с окладистой бородкой, похожего на профессора из классических пьес и романов.

– Директор архива Русского музея господин Леванов прибыл, чтобы лично принять этот ценный дар из рук; ее высочества…

Бородатый господин загудел в микрофон слова признательности, упомянул о научной ценности международной переписки князя Горчакова, высоко оценил исторический вклад аристократа, отдавшего дань царской службе на дипломатическом поприще… – ученый говорил и говорил, все больше увлекаясь собственным рассказом, а Макс и Мария продолжали стоять и смотреть друг на друга, мечтая, чтобы история о богатой заслугами жизни князя Горчакова – поэта и дипломата, никогда не заканчивалась…

Но реальность не спешила превращаться в сказку. Директор архива уже стоял рядом с принцессой, а генерал пошаркал через сцену, указывая путь вышколенному лакею с серебряным подносом, на котором покоилась перламутровая шкатулка… Распорядитель конференции деликатно покашливал, намекая, что пришло время вручить ценный дар… А старшая фрейлина громко зашептала:

– Ваше высочество… ваше высочество…

Макс сделал над собой усилие, стряхнул оцепенение, иронично вскинул бровь и движением подбородка указал принцессе на лакея. Та, кажется, только сейчас заметила шкатулку, виновато притронулась кончиками пальцев к щеке и вдруг рассмеялась – искренне, непосредственно и заразительно – как может смеяться только очень счастливый человек.

Зал озарили фотовспышки, застрекотали камеры, фотографы уже мечтали, что именно их снимок войдет в энциклопедии фотоискусства и займет место рядом с шедеврами, запечатлевшими Жаклин Кеннеди и Грейс Келли, редакторы глянцевых изданий уже представляли себе, как эта белозубая улыбка в сочетании со сверкающей бриллиантовой диадемой украсит обложки, и рейтинг их изданий взлетит до королевских высот…

И только репортеры светской хроники напряженно покусывали колпачки ручек, старательно перебирали в памяти факты и не находили в биографии принцессы ни одной скандальной истории.

Принцесса обеими руками подняла тяжелую шкатулку и вручила ее директору архива под шум аплодисментов.

– Здесь не история и не политика. Это просто сказка… – шепнула она.

– Сказка? – смутился архивист.

– Роман о любви… – Мария незаметно коснулась локтя ученого: – Прошу вас, храните эти письма рядом с письмами принцессы Агнесс Мекленбург… Они никогда не были вместе, но ведь любовь больше, чем просто жизнь… И она обязательно должна быть счастливой, как в сказке!

Ученый принял шкатулку, и в его глазах мелькнула сентиментальная капля.

– Я очень счастлива, что побывала в России! – подойдя к микрофону, громко сказала принцесса по-русски: – Я вас всех люблю!

Мария повернулась к камерам и улыбнулась журналистам. Зал захлестнула новая волна аплодисментов. Громче всех хлопал в ладоши ее новый знакомый со странным именем Гарик. Он озорно подмигивал, локтем прижимая к ребрам большой белый конверт.

Принцесса насторожилась, но распорядитель конференции не оставил ей времени на размышления, объявив:

– В заключение пресс-конференции у господ журналистов есть возможность задать еще несколько вопросов.

Это был его шанс. Шанс все исправить. Все изменить!

Макс поднял руку и сделал шаг вперед.

– Прошу, – сухая рука распорядителя указала на микрофон.

– Еженедельник «Первые новости». Вчера в средства массовой информации поступило сообщение королевской пресс-службы о вашей болезни. Как вы себя теперь чувствуете?

– Благодарю вас. Теперь я чувствую себя достаточно хорошо…

– Из-за болезни вы, наверное, не смогли осмотреть наш город?

– К сожалению, я действительно увидала далеко не все… – Принцесса продолжала улыбаться, перед ее мысленным взором пролетали речной катерок, салон красоты, уютный бутик и старинные фасады, мелькали брызги ледяной воды и сочное жареное мясо, проплывали огни дискотеки. И лицо Макса… его губы… Она вздохнула и, посмотрев на микрофон, продолжала, заботясь лишь о том, чтобы голос не задрожал. – Но, тем не менее, я навсегда сохраню в своем сердце этот прекрасный город и его жителей… – Она снова подняла глаза на Макса и добавила: – Это я говорю совершенно искренне!

Старшая фрейлина, вытянув шею, наблюдала за принцессой. Со вчерашнего дня она совершенно перестала понимать, что происходит с бедной девочкой! Вот и сейчас это переутомившееся дитя говорит нечто несообразное! Незапланированное и несогласованное! Как на подобные речи отреагирует его величество? Кто вообще позволил этому наглецу с бритой головой задавать вопросы, которых нет в рекомендованном пресс-службой ее высочества списке?

Старшая фрейлина бросила гневный взгляд на генерала, но почтенный ветеран, игнорируя аплодисменты и общий шум, пребывал в счастливой полудреме. Фрейлина оглянулась на мэтра Ромболя. «Этот бездельник стоит, сложив руки на груди! Изображает Наполеона Бонапарта и улыбается так, словно знает больше других!»

Интуиция никогда не подводила придворную даму. Она поняла, за вчерашним исчезновением принцессы кроется роковая тайна. Тайна, разоблачить которую под силу только настоящей женщине! Старшая фрейлина стала наблюдать за происходящим с удвоенным вниманием. Ей было необходимо знать, что происходит с принцессой!

К микрофонам подскочил вертлявый молодой человек с колоритной внешностью.

– Журнал «В мире животных»… Разрешите сделать вам небольшой презент, ваше высочество…

Надо признать, что самым запоминающимся во внешности этого молодого человека был лепесток пластыря, пересекавшего его лицо. Точно такие же метки украшали лица отдельных представителей королевской охраны. И сейчас эти представители недобро смотрели на Гарика. Конечно же, они узнали вчерашнего пронырливого драчуна с клубной вечеринки!

Представители секьюрити синхронно шагнули вперед и преградили ему путь к принцессе. На их лицах была написана суровая решимость – с таким субъектом надо действовать на опережение. Но начальник королевской охраны сделал знак рукой и приказал:

– Пропустить!

Телохранители разочарованно отступили.

А Гарик с шутливым поклоном вложил в руки принцессы толстый белый конверт и шепнул:

– На память о нашем городе, который вам так понравился. Я надеюсь…

– Благодарю вас… – Принцесса как всегда улыбалась и сохраняла величавое достоинство. Но душа Марии дрогнула от испуга. С замиранием сердца она приоткрыла конверт. Так и есть!

На первой же фотографии была изображена она на импровизированном пикнике, в несообразной одежде с чужого плеча и с сигаретой в зубах. Мария едва не выронила весь конверт с шокирующими снимками! Ее губы побледнели, а естественный румянец исчез со щек. Но Гарик успел подхватить конверт, шепнув одними губами:

– Там и флешки…

– Благодарю вас… – пробормотала Мария и почувствовала, как потеплели кончики пальцев. Она не удержалась и снова поискала глазами Макса. Он одобрительно улыбался.

За ее спиной прозвучал зычный голос распорядителя:

– Пресс-конференция закончена, господа. Всем спасибо… – Один за другим стали гаснуть софиты. Охрана выстроилась коридором к выходу, придворные встали.

Старшая фрейлина уже напоминала властным тоном:

– Ваше высочество, эскорт ждет…

А принцесса Мария остановилась в полушаге от края сцены и подарила Максу долгий прощальный взгляд, потом быстро, не оглядываясь, поспешила к выходу…