Текст книги "Перемени мою судьбу: запертые чувства (СИ)"

Автор книги: Татьяна Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

   – Не единственная? Значит я не одна такая?

   – Далеко не единственная, – его выражение лица приобрело черты хищника, глаза резко вспыхнули, – он серьёзно экономил ресурсы на введении новорожденных в курс дела, а потом выбрасывал их в отдалённых мирах. Ресурсы прикарманивал, а обессиленных новых богов подбирала особая бригада из этого Мира.

   – Зачем они им? – спросила и сразу догадалась. Это место славится подпольной работорговлей. А бог-раб это очень дорогое удовольствие. Дорогое, но востребованное, а где есть спрос, будет и предложение.

   – Да, да, за этим, – кивнул Коярест. Видимо моя догадка слишком чётко отразилась на лице, – собственно по этому вопросу я здесь и зависаю, почти своим стал. И знаешь, у меня есть план, только провернуть всё в одиночку не получится. Твоего куратора просто так не выудить, нужна ловля на живца. Только не спеши сразу соглашаться или отказываться, надо всё ещё раз взвесить. Если получиться – прижмём гада, а если нет...

   – Рабство?

   – Это вряд ли, в рабы забирают молодых и неопытных, либо сильно вляпавшихся, которые рыпаться не будут, и в Совет не побегут при первом же удобном случае. Могут за долги. А нас с тобой, скорее всего, отправят в твой неучтённый Мир на вечное хранение.

   – Мне туда не страшно, у меня Рита есть.

   Внутренне я уже согласилась с ролью живца.

   Глава 20. Рита

   Гроклак, хоть и капризуля, но душка, а вот его хозяин зануда и сноб.

   Хотя вводная лекция и была познавательной, но слишком затянутой. Ариос из последних сил сдерживал зевоту, а я мечтал приступить к непосредственному «деланью чудес», до тех пор, пока не началось повествование о сферах выкачивающих магию. Значит купол – это, всё-таки сфера, видимо большая часть сооружения находится под землёй.

   Укорс обвинял в появлении этого кошмара богов, но мне не верилось, что именно боги создали то, что их убивает в считанные минуты, а мага лишь превращает в дорпа. Последняя надежда добраться до истины – книги Древних, хотя я сильно сомневалась, что смогу осилить всю эту писанину. Одна надежда на Яу, может ей повезёт, наткнётся на чьи-нибудь дневники?

   А вот пренебрежительно-снисходительное отношение Укорса к женскому полу вначале выбило меня из колеи, в порыве эмоций хотелось встать и хорошенечко стукнуть по этой брезгливо скривившейся роже: «... всего лишь сосуд... примитивные животные, не слышащие голоса разума...». Да сам он...

   Вот именно – сам! Он сам никогда не общался с нормальной женщиной, только прибитые шуккой ньямы, да девочки-подростки, которым жрецы с рождения забивают головы всякой чушью. Теперь стало окончательно понятно, почему меня так легко приняли за юношу, то, что девушка в состоянии самостоятельно ходить, говорить и принимать решения, это просто в голову прийти не могло.

   Пожалуй, прощу его – убогого, по крайней мере, до тех пор, пока магии не обучит, ну или хотя бы её не покажет. А то разговоров за эти два с половиной дня много, а действий нет, только искорка из камня на малом совете, да Вилар по столу хлопнул.

   После вводной лекции я было обрадовалась практическим занятиям, даже дремавший Гроки встрепенулся, но на деле началась банальная медитация: сядьте поудобнее, расслабьтесь, представьте, подышите... Питомец Укорса потянулся, сладко зевнул и свернувшись на подушке калачиком заснул. Очень хотелось последовать его примеру, но я стойко держалась. Моё мучение прервал шум, доносящийся из коридора. Ариос сразу оживился и с надеждой уставился на дверь.

   – Ну вот, как я и предполагал – стоит появиться третьему наследнику, второй не сможет сосредоточиться, – на спокойном лице учителя появилась усмешка, – ладно уж, бегите, встречайте. Завтра приступим к занятиям вутрень, если ничего не поменяется.

   Выйдя за дверь, я уточнила у Ариоса:

   – Вутрень, это когда?

   – Время, когда оба солнца взошли, – растерялся он, – уж такие-то простые вещи жрецы должны были тебе рассказать.

   Выбраться из затруднительной ситуации опять помог Вилар:

   – Учёбу обсуждаете? А я спешу доложить, Ваше сиятельство, – он отрывисто поклонился Ариосу, – что третий наследник доставлен в замок целым и невредимым. Через десяток мгновений ждём Вас в малой столовой для отчёта и координации дальнейших действий. Вы же теперь за главного.

   –Да, конечно, скоро буду, – кивнул наш новый «самый главный».

   Значит Вилар не за грибочками в лес бегал, а Оклинса встречал.

   Ариос уже было отправился в свою комнату, но распорядитель вдруг вспомнил:

   – И... Ваше сиятельство, мне передали – там зонайя умерла. Э... та что после Орласа, а последняя вроде ничего, может даже магия осталась. Нам бы вместе сходить посмотреть... и надо бы на Вашу взглянуть.

   – Ээ... на мою?

   Наше главнейшество тупило, поэтому пришлось влезть в разговор:

   – Простите, что вмешиваюсь. Пока вы отсутствовали, хранитель знаний Древних вплотную приступил к своим обязанностям как учитель, дыхательные упражнения и всё такое. Голова теперь слегка кружится. Я провожу сиятельство до его покоев и помогу прийти в себя.

   – Ах, да, конечно. Помню свои первые потуги на этом поприще... ну, вы идите, ждём вас в столовой, – напоследок напомнил Вилар и зашагал к лестнице, а я утянула Ариоса в его комнату и плотно захлопнула дверь.

   – Вот, блин, вспомнил-таки, на мою голову, – чертыхалась я, а Ариос лишь удивлённо хлопал ресницами, – Чё делать теперь будем?

   – С чем?

   – Не тормози, Ариос, где мы возьмём ещё одно тело зонайи?

   – Зачем?

   – Затем, что после нашей первой встречи, я должна была либо угодить к ньямам в качестве больной, либо к есикулам в качестве обеда. Соображай быстрее, что делать будем?

   – Ой, точно, – отмер главнейшество, – но я не хочу, чтобы тебя отправили к ньямам, а к есикулам тем более...

   – В этом наши желания совпадают, чё делать?

   – А давай ты там ляжешь, в соседней камере и притворишься мёртвой, а распоряжения, на счёт скормить есикулам, я сам буду давать, так что с дорпами разберусь. А тебя по шумок спрячу и в замок.

   – Ага, только живое тело от мёртвого сильно отличается, да и видел он меня в лицо, сразу заподозрит, доложит Орласу и...

   – Да, это не выход, – Ариос зашагал по комнате, видимо так ему лучше думалось, – если бы можно было выдать ту мёртвую зонайю сразу и за неё и за тебя...

   – А это идея! Посмотрим на неё, потом отвлечём Вилара с Хопом. Я отвлекаю, а ты перекладываешь в соседнюю камеру и как-нибудь изменяешь. Подкрасить можно, чёлку выстричь. Надо бы всё подготовить, чтобы соседняя камера свободной была, но как пробраться к ньямам мимо столовой?

   – Через улицу. Угловой вход ведёт к тем ньямам, что для дорпов, а через них можно попасть и к нашим, и на второй этаж.

   После более подробного инструктажа я стартанула через ванну по уже знакомым каменным ступенькам, а Ариос отправился здороваться с братом и отвлекать Вилара.

   Пройдя через дорповских ньям, я замешкалась и не туда свернула, и даже не сразу поняла свою ошибку, хотя обычно не страдаю пространственным кретинизмом. Хотела уже повернуть назад, но из-за пыльной портьеры повеяло странным сквозняком с нотками лёгкого цветочного запаха. За портьерой оказалась узкая лестница, ведущая на второй этаж. Я обрадовалась – не придётся возвращаться, сразу поднимусь.

   Однако вместо пыльного плохо освещённого коридора я оказалась в небольшой оранжерее с множеством вьющихся растений. Справой стороны, в большой деревянной кадке рос шикарный куст с мелкими бледно-розовыми цветами, смахивающими на бумажные фонарики, это они так пахли. Сразу за кадкой обнаружилась полуоткрытая дверь из тёмной древесины – надо же, не белая.

   Пока я умилялась глядя на привычный древесный узор, из-за двери раздался голос Хопа:

   – Ах ты ж моя непоседа, а ну, не балуй, я скоро приду, слушайся Оу. Дорогая, у нас еды хватает?

   – Да, – ответил Хопу женский голос, – после малого совета ты много принёс, пока хватает.

   Тихонько приоткрыв дверь, я заглянула внутрь. Просторная светлая комната была выдержана в бежевых тонах. Шторы и дверки шкафа украшал мелкий цветочный орнамент. Небольшой деревянный стол в центре комнаты завален детскими игрушками и рукоделием. В дальнем углу большая широкая кровать и маленькая детская с боковыми решётчатыми стенками. Около последней и склонился Хоп, а молодая женщина (на вид около тридцати) стояла рядом. Прямая спина, светлые волнистые волосы, просторное зелёное платье и серо-голубые глаза. Именно она увидела меня первой и вскрикнула. Потом выхватила из кроватки маленького ребёнка и крепко прижала к груди, отодвигаясь дальше к стене.

   Реакция Хопа была прямо-противоположной. Он нахмурил брови и, схватив со стола ножницы, попёр на меня. Ножницы конечно не нож, но в умелых руках продырявят в миг, а уж в умелости рук Хопа я не сомневалась.

   – Спокойно, только спокойно, я никому ничего не скажу. Честное слово!

   Неприветливый взгляд из-под кустистых бровей указывал на то, что их обладатель не спешил мне верить. Куда только делись меланхоличное спокойствие и медлительность, резким выпадом он почти меня достал. Потом мы побегали вокруг стола, покидались тем, что попадало под руки, выбежали в оранжерею. Здесь кидаться было нечем, кроме цветочных горшков. Небольшой глиняный бочонок с мелколистным плющом полетел Хопу в голову, но из-за того, что вес горшка оказался неожиданно тяжёл, смог только упасть под ноги. Поскользнувшись на сырой земле, мой преследователь резко взмахнул руками, теряя ножницы, и с шумом грохнулся на пол.

   Я отпиннула ножницы в дальний угол и, наклонив ближайшую кадку, придавила Хопа. Из этого положения он не мог выбраться, не давал большой вес кадки с сырой землёй дополненной моей субтильной тушкой. Дорп только дёргал ногами и руками, натужно кряхтя.

   – Хоп, не дури, я не желаю причинить тебе вред, – из-за одышки говорить получалось с трудом, от физ-подготовки Яу точно отлынивала, – ни тебе, ни твоему ребёнку, ни даже выжившей каким-то чудом зонайе.

   Мужчина не желал меня слушать, извиваясь всем телом, он пытался выбраться из-под кадки, ещё немного, и у него это получится. Пришлось рискнуть:

   – Хоп, я сама зонайя. Я не маг, я зонайя! Последняя, которая Ариосу предназначалась, – мой противник замер, внимательно изучая моё лицо, – правда, я не вру. Могу письку показать.

   – Зон-най-я? – последний аргумент его добил.

   – Всё? Успокоился? Кидаться больше не будешь?

   Хоп отрицательно покачал головой.

   – Тогда давай так: ставим кадку на место, приводим тебя в порядок и идём решать проблему с моим телом. Да, да, старина, у нас серьёзные проблемы.

   Пока мы ставили кадку на место, я, не теряя времени, принялась рассказывать свою историю, только сильно укороченною, без перемещения в новое тело и участия богини. Хоп продолжал смотреть на меня с недоверием:

   – Так просто прошла через кухню и встретила Вилара? И он сразу принял тебя за помощника?

   Оправдываться не стала, просто распустила завязки штанов, приводя в действие «последний аргумент». Аргумент подействовал.

   – Зонайя, и правда зонайя, – брови Хопа поползли вверх, губы начали растягиваться в несмелой улыбке, а я немного выдохнула и вернула на место штаны.

   Пока Хоп переодевался. быстро познакомилась с его семейством. Женщину звали строго в традициях этого Мира – Оу, а вот дочке решено было дать нормальное имя – Ириния, его мама взяла из легенд. Где-то бегали ещё два кареглазых сына, без магических способностей, зато такие же смышлёные и разговорчивые как родитель. Вилар уже радовался будущим работникам, способным не только кивать и повторять монотонные действия. И к радости Хопа, он не очень интересовался их родословной. А вот что делать с девочкой они не знали, скорее всего, на ещё одну затворницу станет больше. Ведь у неё способности к магии и очень приличные, судя по яркости её глаз и синим искрам на колпаке. С появлением дочери страх заинтересовать магов не давал спокойно спать.

   – Я всё боюсь, что почуют Ирю маги и всё пропало. За себя-то уж бояться перестала, сколько можно, а за неё... – причитала Оу.

   – Давайте сначала разберёмся с моей проблемой, а потом будем решать вашу. Несколько идей у меня есть, но надо ещё раз всё обдумать и уточнить.

   Придуманный Ариосом выход из ситуации Хоп одобрил, немного скорректировав способ отвлечения внимания и добавив ещё несколько полезных деталей для изменения облика. Подобным методом он вычеркнул Оу из списков живых.

   Распрощавшись с женщиной, я направилась в столовую, а Хоп подготавливать место будущего подлога.

   Пока шла, в голове крутилось сразу несколько вариантов развития событий, но на деле подмена прошла совсем легко. Вилар не особо вникал в то, что происходит на женской половине, я давно подметила, что будь его воля, он бы вообще не связывался с ньямами. Главный распорядитель отрывался на командовании дорпами, а женщин считал необходимой, но слишком хлопотной частью хозяйствования.

   Сначала Хоп проводил нас к мёртвой зонайе. Ариос и Вилар убедившись в нежизнеспособности тела, направились было к другой, но мы с Хопом «неожиданно вспомнили», что не все видели Фуйю. Пока я объясняла функциональную значимость подвешенной корзины, Ариос с Хопом успели не только перенести труп в другую камеру, но и загримировать так, что она стала отдалённо смахивать на меня.

   Вилар не высказал сомнений: «Ну, умерла и умерла, пойдёмте дальше».

   А дальше была последняя зонайя Орласа. Она всё так же, как и в первую нашу встречу, безучастно смотрела в потолок немигающим взглядом бледно-голубых глаз. Светло-русые, давно не мытые волосы слиплись, на заострившихся скулах следы от проходящих синяков. Судя по ним, Орлас резвился недели две назад. Внешность вполне приятная, но ничего необычного, кроме родинки на тыльной стороне правой ладони, в виде рыбки. Как же её Яу называла? То ли Жу, то ли Ху. Да, точно – Ху.

   – Хоп, неси колпак, – распорядился Вилар, – сейчас проверим, осталось в ней ещё хоть что-то или уже всё.

   – А что будет, если осталось? – вкрадчиво спросила я, второй вариант пояснений не требовал.

   – Как что? Орлас не будет против ещё сил поднабрать, и Эргонс никак не восстановится, да и Оклинс скоро подрастёт. Найдётся куда пристроить, – он криво усмехнулся и забрал у вошедшего дорпа колпак. – Так-с, Левтий, ты ей голову придерживай, а я колпак пристрою.

   Держать пришлось дольше, чем с Фуйей. Вилар уже хотел бросить это занятие, но вдруг около ручки показалась еле заметная бледно-голубая искорка. Вспыхнула и тут же пропала.

   – Значит, что-то в ней осталось, – на этом колпак был снят, а девушка возвращена в прежнее положение, – ну, и что делать прикажете, Ваше сиятельство? Может, как обычно? Оставим как есть и будем наблюдать?

   – Да, давайте как обычно, – отмер Ариос, слегка пожимая плечами.

   – Тогда, Хоп, шуку ей не давать, кормить свежими фруктами и чем-нибудь повкуснее. На кухне я распоряжусь. Что ещё? – он озадаченно посмотрел на меня, – по большому счёту ей бы легенды зонайские почитать, да у меня времени нет. Может, ты, Левтий, возьмёшься? Хотя бы по одной в день, когда свободное время будет, ты же знаешь легенды?

   – Может её помыть? – я с сожалением посмотрела на светло-русые слипшиеся волосы.

   – Точно! Помыть! Раз ты всё сам понимаешь, вот и действуй! – обрадовался Вилар. Такими темпами скоро все ньямы перекочуют под мою ответственность.

   После того как Вилар быстро сунул нос в остальные камеры и не нашёл к чему придраться, мы отправились обратно в столовую. Ариос уведомил о том, что сам распорядится по поводу мёртвых тел, ведь: «Вилар с дороги сильно устал, а мне несложно».

   От такой заботы Главный распорядитель расплылся в счастливой улыбке, а я наконец-то смогла успокоиться насчёт своей легализации в этом Мире.

   ***

   Оклинса и главного охранника Хумона (главного и как позже выяснилось единственного) я видела мельком в тот момент, когда отправлялись с ревизией к ньямам. Теперь мне представился случай познакомиться с ними поближе, а заодно и поесть. Обед мы с Ариосом пропустили, поэтому игнорировать требования желудка становилось всё сложнее.

   Сегодня в честь возвращения третьего наследника меню немного поменялось. Помимо привычных блюд расставленных молчаливыми дорпами, в столовую вошёл главный повар Торопс и с важным видом водрузил в цент стола большую пузатую миску, вроде супницы с крышкой.

   – Мы все рады, – обратился он к Оклинсу, – что за те три дня, что Вы находились вне замка, на вашем пути не встретилось ни одного препятствия, помешавшего бы Вам вернуться по защиту родных стен. Что за всё это время не было значительных угроз здоровью, и Вы в целости и невредимости смогли ступить под прочную крышу родового замка. И в связи с этим событием мы приготовили Ваше любимое блюдо, редкое, но от этого не менее ценное.

   Когда витиеватая речь закончилась, и Торопс поднял крышку, от удивления я даже рот открыла – это же обычная перловка с маслом.

   Все присутствующие уселись за стол, и каждому доставалось по одной ложке деликатеса, кроме Оклинса. Третьему наследнику наваляли целую тарелку, с горкой. Вилар лично подвинул её поближе и подложил несколько кусков мяса.

   – Да, что вы с ним как с маленьким, – подал голос Хумон, – что ему сделается? По лесу побегал, в речке накупался, ягод наелся, вечером до схрона добрались, переночевали, а утром снова гулять. Причин для беспокойства не было.

   – Не было? А если бы упали где-нибудь, или с есикулом не справились, или на Бро нарвались. Да мало ли что могло случиться! – возмутился Вилар и с его переживаниями полностью согласился Торопс, закивав лохматой головой. Его тёмные, почти чёрные волосы хоть и были забраны в хвост по местному обычаю, но умудрялись торчать.

   – Да, всё со мной хорошо! – белозубо улыбнувшись, поспешил успокоить всех Оклинс, – наоборот, надо бы почаще выбираться из замка.

   – Исключено, – отрезал Вилар.

   – Вот именно, – поддакнул Торопс.

   – Ничего не случилось, я же за ним присматривал, – раздражённо проворчал Хумон и принялся более подробно рассказывать, где были и что делали.

   А я удивлённо наблюдала за кудахтаньем вокруг Оклинса. С таким вниманием здесь не относились ни к одному человеку. Даже при обретении Ариосом силы, второй наследник удостоился только вежливого признания и полагающихся по этикету поздравлений. Для спокойных и всегда сдержанных обитателей замка, это было излишне эмоционально.

   В столовую вошёл Укорс и тоже присоединился к выяснению уровня опасности прогулок вне замка. Оклинс на это только улыбался и наворачивал перловку, весело поглядывая по сторонам голубыми глазищами. Непослушные чёрные волосы выбились из хвоста и торчали в разные стороны. Я ещё раз обвела взглядом всех присутствующих.

   Низкорослый хорошо упитанный Укорс с идеальной осанкой и внимательным взглядом. Нос в виде небольшой картофелины, лучики морщин в уголках глаз, седые волосы, румяные щёки и двойной подбородок. Укорс имел две страсти – знания и хорошая одежда, а ещё несколько слабостей, навроде сладко поспать и хорошо поесть. Отдельной статьёй шёл Гроки. Как позже выяснилось, с моей подачи магический питомец натрескался булочек и заснул в покоях Укорса. Он так всегда делает, а когда не спит, то везде следует за магом.

   Хумона я видела впервые, но нисколько не сомневалась в его добропорядочности. Именно так мне всегда представлялись хорошие вояки, точнее именно так их рисуют в хороших детских книжках: светлые слегка завивающиеся волосы, широкое лицо, прямой открытый взгляд светло-карих глаз с жёлто-зелёными прожилками, мясистый нос, приветливая улыбка, мощные плечи и лопатоподобные руки. Особого интеллекта в нём не наблюдалось, но я сразу почувствовала симпатию к этому богатырю, хотя может именно поэтому.

   Верхний плечевой пояс нашего шеф-повара был сравним с хумоновским, только рост подкачал. Широкие брови нависали, делая лицо хмурым, однако, задорный блеск глаз не давал усомниться в жизнелюбии. Лицо такое же широкое как у Хумона, только более округлое и нос приплюснутый. О характере судить было трудно, мы почти не пересекались.

   Движения Вилара, по сравнению с другими обитателями замка, выглядели резкими, иногда суетливыми. Зелёные с лёгким прищуром глаза смотрели внимательно и всегда серьёзно, даже тогда, когда чуть полноватые губы улыбались. В остальном ничего выдающегося в его облике не было. А к тому, что он говорит не замолкая, я уже привыкла.

   Ариос отличался изящной, почти девичьей красотой: мягкие волосы, длинные ресницы, ровный слегка вздёрнутый носик, небольшой румянец на щеках. Только подбородок тяжеловат. В этом он походил на Орласа, а ещё высоким лбом, манерой держать голову, похожим тембром голоса, красивыми длинными пальцами (их ещё принято называть музыкальными), сдержанностью в проявлении эмоций. В общем, сомнений в отцовстве не возникало.

   Оклинс же походил на главу замка только первой буквой в имени. Такой же живой и подвижный как Вилар, такой же добродушный и жизнерадостный как Хумон, а шевелюра как у Торопса. Наверно, в этом кроется загадка особого отношения к третьему наследнику. Да и как проследить, что к тем ньямам, что предназначены главному магу, не зайдёт кто-нибудь другой. На дверях камер обычные засовы без дополнительных запорных механизмов, постоянной охраны нет, а сама ньяма точно ничего не скажет. Или наследником считается не кровник, а любой мальчик с магией? Чем больше я вникала в особенности этого Мира, тем больше вопросов возникало.

   Плотный ужин и обмен информацией вскоре закончился. Второе солнце стремительно уходило за горизонт. Пора было запираться и отправляться по своим комнатам.

   Мой первый спокойный вечер в этом Мире. Надо бы навестить еле живую зонайю. Рассказать ей какую-нибудь сказку, раз уж обещала. Нет – лучше завтра. Пока там Хоп неплохо справляется. Я поплелась к себе в комнату.

   По дороге меня окликнул голос Яу:

   – Рита...

   – А? Это ты, Яу? Целый день тебя слышно не было, где пропадала?

   – Сначала в библиотеке, а потом по замку гуляла, – в голосе звучала неуверенность.

   – И чего нагуляла?

   – Да так, ничего. К ньямам сходила, Фуйю проведала.

   – Я там тоже была. Одна из зонай умерла, та, которой совсем плохо было, а в твоей подружке немного магии обнаружилось. Как я поняла, есть надежда на то, что она оклемается, – поделилась я новостями, входя в комнату и закрывая за собой дверь.

   – Да? Хорошо, – голос прозвучал отчуждённо.

   – А с тобой всё хорошо? Ты как будто не рада.

   – Рада конечно. Просто... Рита, а расскажи мне о том месте, откуда ты пришла. Ты мне обещала, – перевела она разговор на другую тему.

   – Ну, раз обещала, расскажу. Слушай...

   Глава 21. Яу

   За три сотни лет Умилинелия полностью изучила замок и знала здесь каждый уголок, тем более что стены для неё не были преградой.

   – Есть у меня одно любимое место, пошли – покажу. Заодно с Хопом познакомлю, – тараторила богиня.

   – Тем, который за ньямами присматривает? Так я его уже видела, – удивилась я.

   – Нет, – её переливчатый смех был подобен бубенчикам на детской погремушке, – такого Хопа ты точно не видела. Пойдём.

   Мы переместились совсем не далеко, пару раз прошли сквозь стены, и оказались в точной копии живой комнаты, той, которая была в храме, только поменьше. Здесь были те же длинные лотусы, голубые линелии, пушистые облачка игольчатой миришки, пятнистая фаха спускалась бело-зелёной волной с верхних горшков, прикреплённых почти у потолка, тук-тука топорщила сочные листики-палочки. Справа в самом большом горшке рос тютюшник, меньшего размера, чем храмовый, зато так же обильно цветущий. Мне всегда нравился его аромат, но сейчас я не чувствовала запахов. Жалко.

   Погоревать не дала Мила, она устремилась к странной двери, почему-то не выкрашенной в белый цвет. «Но это же неправильно», – хотела возмутиться я, но не успела. Дверь распахнулась и на пороге показалась красивая... зонайя? Нет, слишком большая. Тогда ньяма? Тоже нет, уж больно взгляд разумный и глаза голубые. Женщина! Вспомнилось слово, которым Рита объединяла людей по (как она выразилась) половому признаку.

   Женщина прошлась по живой комнате, осматривая растения, некоторые полила, у некоторых отщипнула лишние побеги. Нас она не замечала. Ну, меня-то понятно, но и Милу тоже! Значит, богиню могут видеть не все.

   – Красивая, да? Пойдём, ещё кое-что покажу.

   Она забежала за странную дверь. Я проскользнула следом. За дверью оказалась самая удивительная комната из тех, что мне довелось повидать. Все предметы повторяли и дополняли друг друга. Умело нарисованные голубые цветы линелии струились по занавеске, перетекали на изголовье кровати, оттуда на стены и шкаф. Почти вся комната была светло-коричневой, но из-за разницы оттенков не казалась скучной, наоборот – красивой и уютной.

   – Ну, где ты там? – Мила нетерпеливо притопнула ножкой, подзывая меня к маленькой кроватке, которую я не сразу заметила. Из-за решётчатых стенок кроватки умными голубыми глазёнками на меня смотрела годовалая... зонайя?

   – Хорошенькая девочка, правда? – она просунула руку в отверстия деревянной решётки и потрепала малышку по голове, – Ириния ли сокращённо Иря. Родители решили дать ей нормальное имя, как раньше.

   – Родители?

   – Ну да! Оу (ты её только что видела) – её мама.

   – Повезло ей, у неё есть мама, – где-то внутри возникло странное скребущее чувство.

   – Ага, – согласилась Мила, – а Хоп папа. Кстати, где мой кормилец? Запаздывает что-то.

   Такого Хопа, какой вошёл в дверь, я действительно до этого не видела: прямой взгляд, твёрдая походка, уверенные движения. Теперь он мало походил на дорпа, скорее на мага, только глаза не голубые, а светло-карие. Новый Хоп прошёл к шкафу, что-то достал, что-то положил, развернулся к столу. В этот момент Иря требовательно заплакала и потянула ручонки вверх.

   – Оставили одну без внимания? И мамы нет, и мальчишки разбежались. Ах, ты ж, моя деточка, ах ты ж моя красавица, – этот совсем неправильный дорп, счастливо улыбаясь, прошагал к кроватке и достал из неё Ирю, она довольно загукала и потянулась ручками к его лицу, – ах ты ж моя егоза!

   Хоп качал Ирю на руках, иногда легонько подбрасывая кверху, и судя по ответной реакции, ей это нравилось. Вскоре к ним присоединилась мама. С тёплой и немного печальной улыбкой она встала рядом, поцеловала Хопа, погладила по голове Ирю. Несколько мгновений они так и стояли, улыбаясь друг другу. А у меня внутри усиливалось то новое щемящее чувство. Как жалко, что в моей жизни не было такой мамы и такого папы, лишь всегда бесстрастные жрецы, да их безразличные помощники.

   Я оглянулась на Милу. Богиня тоже улыбалась, и даже немного светилась тёплым желтоватым светом. Заметив мою заинтересованность, она подмигнула:

   – Вот так и живу. Когда они смотрят на своих детей, то испытывают радость, я собираю её, этим и питаюсь. Без Хопа меня давно бы не стало.

   – А они не...

   – Нет, – тут же поняла мои тревоги Мила и поспешила успокоить, – они этого даже не замечают. А я им иногда показываюсь, обучаю, за детьми присматриваю, иногда лечу. На большего моих сил сейчас не хватает.

   – А раньше хватало?

   – Эх, раньше! Раньше на всё хватало.

   – А что ты тогда делала?

   – Да тоже самое, только в других масштабах. Здесь весь материк был детский. Игры устраивали, праздники, обучающие занятия, соревнования. Всё вокруг – сплошной детский мир! Многие с родителями приезжали, некоторые сами. Кто отдыхать, кто учиться, кто силы испытать в состязаниях. Мне здесь очень нравилось, – Мила загрустила, и я попросила поведать, что произошло дальше, – а потом, как я уже говорила, бог Правил поссорился с другим богом – Джеграфетом и вот это всё сотворил.

   – А поподробнее можно, – не унималась я.

   – Можно, только пойдём, я тебе ещё кое-что покажу.

   На этот раз идти пришлось дальше, почти через весь замок в одну из боковых башен. Под самой крышей обнаружилась большая пыльная комната.

   – Извини за беспорядок, просто тут уже лет двести никого не было. Хорошо, что в строительстве замка участвовали маги и немного боги-стихийники, а то бы уже рушиться начал, и в комнате всё осталось по-прежнему, даже почти не истлело. Здесь обитал маг Эклириунс. Сил у него, по тем временам, не очень много было, зато мозгами не обделён. По молодости он много – путешествовал, потом осел здесь. Изучал что-то, исследования проводил и всё записывал. Вон, видишь толстые коричневые тетради на тех трёх полках? Это его дневники. Там вся правда написана. Что, как и когда было.

   – Ты мне покажешь?

   – Покажу, конечно, за этим тебя сюда и привела. И не только покажу, но и расскажу всё что знаю, научу без тела предметы передвигать и магией пользоваться, а то от Укорса нынче толку мало.

   – Ой, ты про меня знаешь?

   – Конечно всё знаю, неужели ты думаешь, что я душу бестелесую от бога не отличу.

   – А зачем тогда говорила...

   – Притворялась, боялась, что ты напугаешься и со мной общаться не захочешь. Решила сначала с тобой потолковать, а позже и с Ритой общий язык найду.

   – А ты не боишься, что она тебя как ту... другую... раз и только искры остались.

   – Это вряд ли. И давай про Риту потом. Сначала дневники и предметы двигать.

   Оказалось, что бесконтактно воздействовать на материю (как выражалась Мила) ничуть не сложнее чем передвигаться. Моя проблема была в неуверенности, а надо было не просто передвинуть предмет в мыслях, но и быть полностью уверенной, что он там и окажется через несколько мгновений. Беда в том, что за эти мгновения я успевала расстроиться, что опять ничего не выходит. Вот оно и не выходило.

   – Ты же не сомневаешься, что утром взойдут оба солнца, что если под окнами вырастет трава, то она будет зелёная, а если опрокинуть ведро с водой, то будет лужа. Вот и тут так же.

   Вскоре я уже смогла сама листать дневники и пользоваться грифельными палочками, но Мила не унималась:

   – Теперь сдвинь стул. Не получается не потому, что он тяжёлый, а потому, что опять сомневаешься. Ты же не силой мышц двигаешь, а мыслями. Разница в воздействии на предметы большего объёма только во времени. Если материальный предмет больше, то мысленное воздействие проявляется ещё дольше, надо набраться терпения. Ну вот, опять сомнения допустила, а теперь вообще о чём-то другом задумалась. Соберись.

   Стул повиновался с пятой попытки, а книжный шкаф с седьмой... с половиной. Половина это потому, что я отвлеклась на краткий миг и допустила тень сомнения. Но не то, что не сдвину, а то, что уроню. Вот и чуть было не уронила, но с божеской помощью всё обошлось.