Текст книги "Тайная помощница для ректора-орка (СИ)"

Автор книги: Татьяна Демидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 37. Разговор

Он целует меня, а я целую его в ответ, но по щекам уже текут предательские слезы. Я отрываюсь от его губ, глотая воздух.

– О чём говорить? – выдыхаю я.

– О твоей привычке, Кьяра, вредить себе.

– Как я могла навредить себе, если там было нечем? – моя голос срывается, и я смахиваю слезу тыльной стороной ладони, чувствуя себя глупо и уязвимо. – Ну правда же, нечем! Ты же знаешь, как выглядит маногенератор! Две железки, контрольный кристалл... я всё десять раз проверила! Я же показывала тебе вытащенные детали…

Вместо ответа он легко поднимает меня со стола, садится в своё массивное кожаное кресло, голый, мощный, расслабленный. Даже не утруждается одеждой, ни для меня, ни для себя.

Он усаживает меня к себе на колени. Я прижимаюсь к его горячей коже, и его руки обнимают меня.

– Дорхар, – я смотрю на него, впиваясь пальцами в его плечи, – ты же понимаешь...

Он не даёт договорить. Его большой палец проводит по моей щеке, стирая новую слезу.

Затем он обхватывает моё лицо ладонями, заставляя встретиться с его взглядом. Его золотистые глаза теперь спокойны, глубоки и невероятно серьёзны.

Я смотрю в них и вижу не гнев, а что-то другое. Что-то, что он тщательно скрывал. И меня осеняет. Новая догадка, от которой замирает сердце.

– Ты знаешь что-то, – мой голос звучит тихо, но требовательно. – Что-то, что не говоришь мне. И в том происшествии с эмориумом... я ведь тоже не была виновата, да? Скажи, мне Дорхар! Ты ведь не просто так пошёл за мной в мастерскую той ночью!

Он молчит, его пальцы чуть сильнее сжимают мои щёки.

– Что ты знал, Дорхар? – настаиваю я, чувствуя, как меня пробивает дрожь.

Дорхар не отвечает. Только взгляд становится ещё пронзительнее, кажется, он хочет проникнуть в мои мысли.

– И сейчас… Это твоё наказание. Дорхар, эта близость сейчас, она к чему? – совсем уж потрясённо шепчу я, осознавая ещё один непреложный факт. – Нет ведь эмориума... мы ведь сделали антидот...

– Потому что эмориум не при чём, – наконец говорит он, и его голос низок и невероятно искренен. – Просто я давно, Кьяра. Очень давно.

Я непонимающе смотрю на него.

– Если быть точным, то начиная с конца прошлого учебного года, когда ты защищала свой проект, – его пальцы нежно перебирают мои спутанные волосы. – А с начала этого года... совсем.

– Что... совсем? – боясь поверить в то, что стучится в моей голове, севшим голосом спрашиваю я.

Он смотрит на меня с такой нежностью, какой я ещё ни разу не видела на его суровом лице.

– Люблю тебя, – произносит он, совершенно обезоруживающе улыбнувшись. – Совсем. Напрочь, Кьяра.

Мир переворачивается.

Я не могу вымолвить ни слова, просто смотрю на него в полном, абсолютном шоке.

Он медленно, не отпуская меня взглядом, тянется к ящику стола. Открывает его и достаёт небольшую бархатную коробочку. В его огромной ладони она кажется крошечной. Он открывает её.

Внутри, сверкая в свете ламп, лежит кольцо. Нежное, изящное, с крупным изумрудом, оттенок которого в точности повторяет цвет его кожи, в обрамлении мелких бриллиантов.

– Кьяра, я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Этого, нового потрясения, я уже просто не выдерживаю.

Слёзы, которые были от обиды и напряжения, а затем от оргазмов, теперь льются от переполняющих меня, зашкаливающих эмоций, с которыми я просто не в состоянии справиться.

Он нежно обнимает меня, а я замираю в его объятиях, изо всех сил, но безуспешно, стараясь сдержать слёзы. Как-то многовато у меня сегодня потрясений и эмоций.

Не знаю, как я смогу вообще поверить, что это действительно происходит.

Я ведь давно уже в него по уши… Просто не смела даже надеяться. А он… Говорит о любви… И кольцо…

– Кьяра, тшшш… Ну всё, всё. Похоже, я тебя слишком сильно наказал, – поглаживая меня по голове, тихо произносит он.

– Слишком хорошо наказал, – сквозь слёзы смеюсь я.

– Смеёшься? Это хорошо. Невыносимо видеть, как ты плачешь. Твои слёзы я могу принять только во время оргазмов.

Хмыкаю, поднимаю взгляд на него.

– Я не могу поверить, что это правда происходит, – честно говорю я.

Он ставит раскрытую коробочку на стол, осторожно вытирает мои мокрые щёки.

– Я тебя люблю, Кьяра, – смотрит он мне в глаза пристально. – Сначала сопротивлялся этому чувству. Потом понял, что бесполезно. А когда увидел тебя на балу, такую ослепительно красивую, идеальную, понял, что ждать больше не собираюсь.

Глядя в мои потрясённо распахнутые глаза, он легко и иронично улыбнулся.

– В ту ночь ты не пошла бы в общежитие одна. Мы бы встретились в парке, поговорили. Я постепенно приучил бы тебя к себе. Когда ты бы увидела за фасадом великого и ужасного ректора... мужчину, очень заинтересованного в тебе. Желающего сделать тебя женой.

Он погружается пальцами в мои волосы, расправляет их, и снова смотрит мне в глаза.

– Только вот ты ускользнула с бала раньше. Когда я понял, что тебя в зале нет, ушёл сюда в кабинет и поднял информацию из охранных систем.

Его лицо искажается непонятным для меня чувством.

– В жизни так быстро не бежал, Кьяра, когда понял, что ты пошла в особую мастерскую.

Глава 38. Открытие

– В смысле... с прошлого года? – переспрашиваю я, всё ещё не в силах поверить. – Ты... следил за мной?

– Не следил. Наблюдал, – поправляет он, его большие ладони поглаживают мои бёдра. – С того дня, как ты на защите курсового проекта разобрала голема за три минуты, показав глупейшую ошибку в его прошивке, которую не видел никто из магистров. После этого я... стал обращать внимание. А с этого года уже не мог не искать встречи с тобой.

Меня наполняет тёплое чувство. Действительно. Весь этот учебный года мне казалось, что я слишком часто вижу ректора.

Он был на практикумах. Встречался в парке у академии. Я видела его слишком часто. Списывала на то, что ректор слишком вникает в учебный процесс, потому что в академии становилось много нарушений.

И что же, оказывается, это всё происходило потому… что он уже меня любил?

Дорхар возвращает взгляд на меня, и в его глазах снова появляется стальная серьёзность.

– Чем больше тебя видел, тем больше влюблялся. Но не мог позволить себе сближение, пока был под ударом Веритек.

В ответ на мой вскинутый взгляд, он дёргает щекой.

– Я знал, что они попытаются меня подставить. Слишком уж я им мешал. Все эти происшествия – звенья одной цепи. Конечно, изрядная доля нарушений студентов оставалась на их вине. Но кроме них ещё много подстроенного. И как минимум два десятка студентов не стали бы совершать ничего такого, если бы их не подтолкнули.

– Как меня с маногенератором? – севшим голосом уточняю я.

Дорхар мрачнеет и медленно кивает.

– Сама понимаешь, меня это не устраивало. Поэтому я готовил свой удар. Особенная мастерская... это была ловушка. Я сам собрал там установку, которая должна была дать сбой. Безопасный, контролируемый сбой. Я поставил запрет на вход. Но ты, Кьяра, – он качает головой, и в его улыбке читается странная смесь досады и гордости, – ты обошла мою систему. И решила воспользоваться именно этой ночью. Ирония судьбы.

У меня перехватывает дыхание. Вся картина того вечера складывается воедино, обретая новый, пугающий смысл.

– Компоненты для маногенератора... вот о них я не знал, – продолжает он, и его голос твердеет. – Но сейчас они на проверке. Уверен, корни те же. Веритек. Они подсовывали брак через подставные лавки, чтобы дискредитировать независимых инженеров. Твой же взрыв в особой мастерской... Ты делала своё, а не то, что я запланировал. Чудовищный взрыв с тем оборудованием был бы неизбежен. Я едва успел.

Я смотрю на него, и по щеке снова катится предательская слеза. Не от обиды, а от нахлынувшего осознания всей этой сложной, опасной игры, в которой я оказалась разменной монетой. И в которой он пытался быть моим щитом.

– Всё-таки я была не виновата, – тихо говорю я, и в голосе слышится не упрёк, а боль от несправедливости всех этих месяцев страха и стыда. – Почему... почему ты не сказал мне тогда? Сразу?

Он смотрит на меня, и в его глазах читается та же боль, смешанная с бесконечной, жгучей нежностью.

– Чем меньше ты знала, тем в большей безопасности ты была. У Веритек повсюду уши. Одно неверное слово, один намёк – и они бы стёрли тебя, не задумываясь. Молчание было твоим щитом.

Дорхар обнимает меня крепче.

– Я не мог рисковать тобой.

Он умолкает, и тишина в кабинете становится густой, наполненной невысказанным. Его пальцы медленно переплетаются с моими.

– Индивидуальный план... – начинает он, и его голос звучит приглушённо. – Это был не только предлог. Да, он позволял мне держать тебя ближе, чаще видеть. Но это была и правда. Твой потенциал... он ослеплял. Мне было необходимо дать ему выход, направление. Но я не учел одного.

Дорхар делает паузу, его взгляд становится тяжёлым, проникающим в самую душу.

– Эмориум. Он не может усилить то, чего нет. Он лишь умножает существующие чувства, вытягивает их на поверхность. Я видел, Кьяра. Видел, как ты проникаешься мной. Как твой взгляд ищет меня в толпе. Как ты краснеешь, когда наши пальцы случайно соприкасаются. Это было не усиление. Это было извлечение наружу того, что уже жило в тебе, что ты сама от себя прятала.

Он наклоняется ко мне, и его лоб почти касается моего. Его дыхание, тёплое и ровное, смешивается с моим.

– Кьяра, – его голос звучит тихо, но он отдаётся громом в моей голове. – Ответь мне. Ты полюбила меня? Или тебе ещё нужно время, чтобы осознать, что ты уже меня любишь?

Глава 39. Продуктивность

Люблю ли я его… Он ещё спрашивает!

Закусываю губу, глядя с каким жадным вниманием он смотрит на меня.

Тону в его золотистых глазах. Снова хочется плакать, но я сдерживаюсь. Всё, хватит уже слёз. Хватит с меня недомолвок.

На меня накатывает такое облегчение, от окончательного понимания, что всё это происходит на самом деле.

Дорхар ведь не обманывает меня, я вижу. И кольцо… И его взгляд…

Я прерывисто вздыхаю. Словно громадный, невидимый камень, который тяжестью давил всё это время, наконец-то рассыпался в прах.

Не вижу скрывать правду. Не тогда, когда он так на меня смотрит и так нежно, бережно, словно величайшее в мире сокровище, держит меня в своих больших и сильных руках.

– Ты произвёл неизгладимое впечатление сразу. С первой же лекции, – выдыхаю я. – Когда ты вошёл в аудиторию, все задрожали. И я. Боялась жутко. А ещё не могла оторвать глаз. Смотрела на тебя и думала, какой ты красивый.

Краснею от того, как вспыхивают его глаза, как в них вспыхивает жадное горячее пламя. И от своего признания.

Впрочем, признаваться ему легко. Ведь он молчит, но как он на меня смотрит…

– Всё было терпимо, пока я видела тебя очень редко, – криво улыбаюсь я, и прикрываю глаза, когда его пальцы неторопливой лаской погружаются в мои волосы. – Училась… много. Запрещала себе думать.

Прерывисто вздыхаю и едва не мурлыкаю от ощущения его ласкающих пальцев.

– Но когда ты стал появляться чаще... В парке, в библиотеке, на практикумах. Я думала, совпадение… Или что у ректора просто дурная привычка – пугать студентов своим внезапным возникновением.

Я неуверенно улыбаюсь сквозь слёзы, и тут же моя улыбка становится шире от взгляда на его довольное лицо.

Краснею и опускаю глаза. Но решаюсь быть до конца откровенной.

– Ты начал сниться мне, Дорхар. Я объясняла себе переутомлением и тем, что вижу тебя слишком часто. Ну а когда мы стали близки… и ты был так со мной нежен… так бережен первый раз… А потом учил меня так. Всё время был рядом. Я в тебя просто по уши. Но запрещала себе надеяться. Запретила даже думать об этом.

Дорхар вдруг обхватывает меня ручищами и сильно, но максимально бережно, прижимает меня к себе. Его сердце бьётся гулко, часто, так, как я не слышала даже во время самой нашей ураганной близости.

– Кьяра моя… – его тихий выдох в моих волосах.

Я затаиваюсь в его руках, чувствуя, как рушатся внутри все преграды.

– Люблю тебя, Дорхар, – говорю я просто, и эти слова, наконец-то произнесённые вслух, кажутся сейчас самыми правильными. – Просто боялась себе в этом признаться. Но ты сейчас…

Он отстраняется, пристально вглядываясь в моё лицо.

– Что ты сейчас?

– Ты перевернул мой мир, – мои губы дрожат, когда я пытаюсь улыбнуться. – Особенно сейчас. Тем, что говоришь мне. Я всё ещё не верю…

– Замуж пойдёшь за меня? – прищуривается он.

Я смеюсь и киваю.

– Пойду, Дорхар.

Его вспыхнувшая улыбка ослепляет.

– Любимая моя, – его выдох на моих губах отзывается внутри блаженным трепетом.

Дорхар легко целует меня в губы, слегка поворачивает и заключает в кольцо своих рук. Удерживая мою подрагивающую руку сильными длинными пальцами, свободной рукой вынимает кольцо из коробочки и медленно, не отрывая от меня взгляда, скользит им по моему пальцу.

Холодок металла сменяется теплом кожи. Кольцо садится идеально, будто было создано именно для моего пальца.

Я смотрю на сверкающий изумруд на своей руке, и всё внутри замирает. Это не сон. Это реальность, более ошеломляющая, чем любая наша ночь.

– Сегодня, Кьяра, ты начинаешь жить со мной, – заявляет он. – Я забираю тебя к себе. Главная причина в том, что я не намерен расставаться с тобой ни на минуту. Кроме того, моё время разъездов прошло крайне продуктивно.

– Продуктивно? – переспрашиваю я, всё ещё не в силах оторвать взгляд от кольца.

– Крайне, – он усмехается, коротко и довольно. – Подготовил наш дом для нашей совместной жизни. Доработал в нём лабораторию и собрал все компоненты для жидкого резонатора. Вместе сделаем. И пока Веритек будёт рассыпаться в пыль, ты будешь со мной. В безопасности.

Я ошеломлённо смотрю на него.

– И потом тоже будешь со мной, – неотрывно глядя на меня, говорит он. – Когда твой отец будет свободен от контракта, я познакомлюсь с твоими родителями. Как будущий зять. А ты, моя невеста, возьмёшь академический отпуск. Нас ждёт самая роскошная свадьба в королевстве. И медовый месяц, который я уже распланировал. Покажу тебе варианты, выберешь, что тебе понравится. Если ничего не понравится, то будем искать то, что точно приведёт тебя в восторг.

У меня просто нет слов. Он улыбается. Его губы касаются моих в коротком, но безраздельно властном поцелуе.

– Всё будет, Кьяра. Но сначала, ко мне домой. Собирать вещи не нужно. Всё, что тебе понадобится, я подготовил. Оденемся и поедем прямо отсюда. Прямо сейчас.

Глава 40. Резонатор

От этих слов, произнесённых с ректорской неотвратимостью, во мне всё сжимается в сладком, тревожном предвкушении.

Дорхар всё продумал. До мелочей. Как всегда.

Я лишь киваю, не в силах вымолвить ни слова.

Моё платье всё ещё лежит на полу, измятой шелковой лужей, но Дорхар уже протягивает мне сложенный комплект одежды – просторные брюки из мягкой ткани, лёгкую тунику и тёплый кардиган. Всё идеально моего размера.

Так уютно, просто и в то же время видно, насколько это дорого. И явно очень удобно.

– Как ты… – начинаю я, но он прерывает меня взглядом, быстрым и тёплым.

– Я всегда знаю, что тебе нужно, – говорит он просто, и от этих слов по моей коже бегут мурашки.

Одеваемся молча, его движения выверены и стремительны, мои – чуть заторможенные, ведь руки всё ещё подрагивают от сладкого ректоровского наказания и всех крутых перемен. И его слов…

Дорхар говорит про безопасность и опускает ладонь на неприметную панель стены. Часть книжного шкафа бесшумно отъезжает, открывая тёмный проём.

Мы идём по знакомому уже тайному ходу. Я наслаждаюсь ощущением его пальцев, переплетённых с моими, и слушаю гулкое эхо наших шагов.

Он ведёт меня напрямик, минуя лабиринт тоннелей, прямо в подземный ангар, где на полированном полу замерла Аврора, её матово-чёрный корпус кажется живым существом в полумраке.

Дорхар усаживает меня в кресло, его пальцы на секунду задерживаются на моей шее, ласково, собственническим жестом. Он целует меня в губы, сильно, глубоко и коротко. И занимает место пилота.

Мы поднимаемся в небо, оставляя Академию далеко внизу. Я прижимаю лоб к прохладному стеклу, слушая ровный гул двигателя и его спокойное дыхание рядом. А затем смотрю на Дорхара и улыбаюсь, греяясь в его ласкающем взгляде.

Аврора приземляется на площадке на крыше его особняка. Он выходит первым и, не дав мне опомниться, легко подхватывает меня на руки. Я вскрикиваю от неожиданности, обвивая его шею.

– Дорхар!

– Да, Кьяра, да, – он прижимает меня крепче, и я замираю от его довольной улыбки. – Я слишком долго ждал, чтобы перенести тебя через порог своего дома как невесту.

Он несёт меня прямо в спальню.

– Сейчас только мы, – его голос звучит хрипло, пока его руки снимают с меня одежду. – И никого, ничего больше.

Дорхар ловко и быстро обнажает меня, стремительно раздевается сам и бережно опускает меня на кровать, на прохладный шёлк простыней.

Его губы приникают к моим, и я растворяюсь под его большим желанным телом, от вкуса его губ, от властных, выверенных движений его рук, ласкающих меня.

В его прикосновениях бесконечная, невыносимая нежность, которая заставляет меня млеть от его властной нежности и стонать одновременно.

Дорхар ласкает меня так, будто заново узнаёт каждый изгиб моего тела, как мужчина, который наконец-то получил право любить свою женщину.

Мы не выходим из спальни весь остаток день. Только чтобы утолить жажду и голод, когда он принёс еду на подносе, а потом снова подминает меня под себя.

Хотя нет, не только в спальне. Ещё мы нежились в купальне, в тёплой ароматной воде. Смывая следы нашей страсти, мы намыливали друг друга, по-новому ощущая эти мгновения.

Даже не представляла, что могу чувствовать себя настолько счастливой. И вспыхиваю улыбкой, когда Дорхар слово в слово озвучивает мои мысли.

– Кьяра, даже не представлял, что могу быть настолько счастлив, – смотрит мне в глаза. – Спасибо, любимая.

– Дорхар…

Его имя тонет под его нежным поцелуем. Едва мы высыхаем, он снова подхватывает меня и несёт обратно в постель, где любит меня так нежно и жадно, будто боится, что я исчезну.

На следующее утро я просыпаюсь от поцелуев в плечо. За тяжёлыми шторами пробивается солнечный свет.

– Пора работать, моя умница, – шепчет он мне в ухо. – Наш жидкий резонатор ждёт.

Когда он за руку отводит меня в лабораторию, я замираю на пороге, глаза не могут оторваться от открывшегося зрелища.

Увиденное потрясает меня до глубины души.

Оборудование, о котором в Академии можно было прочитать лишь в проектных журналах, здесь стоит готовое к работе. Сияющие латунные спирали сложных ректификаторов, многомерные матрицы для закрепления заклинаний, тихо гудящие кристаллы-аккумуляторы размером с кулак.

– Я… даже не знала, что такое вообще можно собрать в одном месте, – выдыхаю я. – Это же ещё на стадии проекта. Даже экспериментальных моделей не делали ещё…

Дорхар с лёгкой усмешкой проводит рукой по корпусу одного из аппаратов.

– Делали. Ещё как. Просто очень многое в нашем королевстве доступно лишь избранным. Это даёт мне преимущество. У меня есть доступ ко всему.

Он улыбается, увидев мой восторженный взгляд. Легко целует меня в губы.

– Мне нравится тебя впечатлять, моя Кьяра.

– А мне нравится тебе помогать, мой Дорхар, – заглядываю ему в глаза.

Мой ректор буквально каменеет от того, как я его назвала. Его глаза вспыхивают, он сминает меня в своих объятиях и впивается в губы присваивающим поцелуем.

– Мне нравится, когда ты называешь меня так, – обжигающий шёпот на моих губах.

– Мой Дорхар, – шепчу я, любуюсь, как светятся его глаза.

Новый поцелуй нежен, но короток.

– К делу? – приподнимает он бровь.

– Конечно, – с готовностью киваю я.

Мы облачаемся в рабочие халаты.

– Начинаем с калибровки эмориума. Подай мне тот серебряный шприц, – его голос по-прежнему властный, но в нём теперь нет ледяной стали, а есть тёплая уверенность в том, что я пойму и сделаю всё правильно.

Мы погружаемся в работу. Мои руки сами находят нужные инструменты. Мне доставляет неописуемое наслаждение предугадывать его распоряжения.

Он объясняет сложнейшие схемы двумя фразами, а я мгновенно схватываю суть.

Когда я без единой подсказки настраиваю резонансный частотомер, он пристально следит за этим, а затем, оценив результат, в его золотистых глазах вспыхивает одобрение, гордость и восхищение.

– Идеально, Кьяра, – произносит он, и его плечо на мгновение касается моего, посылая по моей спине разряд сладких мурашек.

Он то и дело касается меня – проводит пальцами по запястью, передавая пробирку, опирается бедром о моё, чтобы дотянуться до клапана. Каждое прикосновение, лёгкое и случайное, говорит больше слов. Я млею и, кажется, летаю.

У нас всё получается. С первого раза. Растворы кристаллизуются в идеальные узоры, стрелки приборов замирают в зелёной зоне, сияющие руны на матрицах вспыхивают ровным, стабильным светом. Последний компонент встаёт на место с тихим, удовлетворённым щелчком.

Дорхар отходит от стола, срывает с себя рабочий халат и бросает его на ближайшее кресло. Затем подходит ко мне, его руки находят завязки моего халата.

– Всё, – говорит он тихо, развязывая узлы. – Готово.

Он стягивает с меня халат, откладывает в сторону. Его большие ладони скользят по моей спине, и он притягивает меня к себе.

Его губы находят мои в долгом, глубоком поцелуе, в котором – вся мощь нашего совместного триумфа, вся невысказанная нежность этих часов слаженной работы.

– Теперь у нас есть всё для успеха, – выдыхает он, отрываясь, глядя в мои сияющие глаза.

Моё сердце бьётся ровно и сильно от переполняющей меня радости. В его глазах я вижу ту же радость, то же предвкушение.

И ещё – ту самую, знакомую хищную тень, которая говорит о том, что охота только начинается.

– Дорхар, – тихо говорю я, проводя пальцами по его мощной спине, обнимая. – Может, всё-таки расскажешь, как именно ты будешь превращать Веритек в пыль?