Текст книги "Серая мышка для черного волка (СИ)"
Автор книги: Татьяна Чащина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Я? – ахнула моя спутница, и я за неё испугалась, посмотрела в окно.
Лихо с Алёной прогнали Еленя, и он отвернулся от них, погарцевал по дороге, гордо подняв голову, из под его копыт летели снежные искры.
– Ты, – ответила Анна.
– Ты что ж меня на откуп забираешь? – возмутилась Алия, и я почувствовала напряжённость, повисшую в комнате. Заплакали маленькие близнецы. Я даже на время о Кристофере забыла.
– Нет, – спокойно ответила старуха. – Истинную пару мы разбивать не будем.
– Бабусь, вы меня пугаете, – прошипела Алия. – Может, зря я сюда пришла?
– Может и зря. Осталась бы со Злыднем, присмирел бы наш отважный боец. Многие бы тебе спасибо сказали.
– Вы хоть знаете, что он творил? – Алия украдкой посмотрела на девочек.
– Видела в тебе, – кивнула старуха и поднялась с места. – Его оправдать сложно, но можно. Алёнка же Лихо оправдала.
– Я не пойду с вами, – Алия стала от возмущения задыхаться.
– До утра подумай, – Анна уже поднималась по лестнице. – Злыдню недолго осталось.
Хозяева вернулись в дом, дети кинулись к ним. А мы так и стояли, как в воду опущенные. Невольно с Алией переглянулись. Итак, то жалко было несчастную рыжую оборотницу, а тут такое ещё сверху.
Мы спали на втором этаже в маленькой комнате. Спали с Алией, но поздно вечером к нам присоединилась Марина. Втроём под пуховым одеялом, нам было жарко. Ночью плакала Алёна.
– Почему твоя мама плачет? – тихо спросила я у девочки, что смотрела в потолок и чутко прислушивалась. Алия лежала на боку, и гладила её волосы.
– Мама плохо помнит прошлое. Когда вспоминает папу Марко, начинает плакать. Папу нашего убили. Надо спать ложиться, сейчас мама начнёт кричать.
– Зачем она так убивается? – всполошилась я, уже готовая вмешаться и пойти хозяйку дома успокаивать. Но увидела наморщенное личико Алии, с высоко поднятой одной бровью.
Я как-то не догадалась, что женщины кричат по ночам, когда их успокаивают любящие мужчины, а Нил Алёнку любил, это было видно.
Маришка уснула быстро, а потом начались крики. Точнее приглушённые стоны, под которые весь дом должен был спать. Секс был буйный и долгий. И если, Алия тоже уснула, то я никак не могла.
Мне было так стыдно, тоскливо и одиноко в этот момент, что я стала вспоминать Криса. Возбудилась не к месту. Надо было погулять и охладиться, но стеснялась сильно.
– Прекрати ворочаться, – строго прошептала Алия. – Раз ты жива, значит и Кристофор жив.
– А вдруг его в плен взяли? – у меня на глаза слёзы навернулись. Что угодно в голову приходило от этой разлуки.
– Волки пленных не берут. Подрались и разбежались. У них часто так. Спи, давай.
Вскоре стало тихо. Я смогла уснуть только под утро.
Проснулась совершенно одна, когда светило яркое солнце. В маленькой комнате, где почти всё место занимала кровать, не было занавесок на окне. Я долго пряталась под одеяло от ослепительных лучей, потом решила, что надо вставать.
Рядом с кроватью на самодельном стульчике были повешены только мои вещи. Быстро одевшись, я стала заправлять кровать. Было даже покрывало, очень мягкое светло-зелёное. Крису бы понравилось такое.
Крис. Крис. В голове только он.
Без расчёски, я прилизала свои волосы. Настраивала себя только на позитив. Вышла из комнаты в небольшой, но уютный холл. Там были собраны на полки игрушки, круглый бежевый ковёр был чист. Все двери в спальни открыты. Второй этаж был больше первого, потому что внизу большую часть дома занимали подсобные помещения.
Никого не было. Я медленно спустилась по лестнице, хватаясь за перила, чтобы случайно не оступиться. Опускала голову, чтобы побыстрее рассмотреть первый этаж. Там тоже было тихо. Топилась печь. Лихо Нил Ильич сидел за столом и точил ножи. Много ножей и даже топор. Отодвинув край скатерти, разложил своё оружие на старом почерневшем столе.
– Доброе утро, – поздоровалась я и вышла в гостиную. – А где все?
– Алёна с детьми уехали к Илье на другой берег, а бабка с твоей рыжей к Альфе.
– Мне, наверно, тоже надо уходить, – я боялась оставаться с Лихо наедине.
Он не улыбался, как вчера, выглядел хмурым и даже злым.
– Чай с блинами будешь?
– О, нет, спасибо. Я вчера плотно поужинала…
– Сядь, – приказал Нил Ильич, и я скромно присела на ближайший стул, солидный такой тяжеловесный, сразу видно такой выдержит Высшего или Вечного.
Хозяин дома оторвался от своей работы и сходил, налил мне чай в изящную фарфоровую чашечку с нежным розовым рисунком красивых роз. Откинул льняное полотенце, что прикрывало стопку ароматных блинов.
– Нил Ильич, мне идти надо. Криса искать.
– Сам найдёт, сиди на месте, – грубо ответил Лихо, и стал свои ножи распихивать себе за пояс.
Он был прав. Нужно было не метаться по тайге, а сидеть на месте. Место наверняка известное, здесь меня и будет Крис искать. Вот только один на один с Лихо, ну никак не хотелось оставаться.
Я взяла один блинчик. Он был страшно жирным. Нет, салом не пахло, но масло туда шарахнули солидно. Мои мама и бабушка такие никогда не пекли, у нас они были тонкие и на воде.
Одного блина мне хватило. Чай был невероятно вкусным. Думалось, что вода в этом месте – чистые родники. И хорошо заварился на печке. Завтрак проходил в тишине. А потом Нил Ильич поставил два стула перед прихожей с видом на входную дверь.
В гостиной за камином была школьная доска. Там Лихо взял детский мелок и прямо перед стульями на полу нарисовал белую черту, отгородив дом от прихожей. Подумал немного и ещё две начертил, видимо на всякий случай.
– Садись, – приказал он, указав мне на один из стульев.
Я повиновалась. Села на стул, скромно натянув юбку и сложив ладони на колени.
Нил Ильич сел рядом. Нависла неприятная пауза. Я думала о многом. Решила нарушить гнетущую тишину.
– Мы кого-то ждём?
– Да, колдуна, – ответил Лихо, поправил свою повязку на одном глазу. – Ты здесь, чтобы не выкинулась со второго этажа вниз головой.
– Вы думаете, линии на полу защитят от гипноза? – Он же имел в виду, что придёт Злыдень?
– Да, – улыбнулся Нил и стал красивым.
Лучше б они все улыбались, а то так на зверей похожи, что в дрожь иногда кидало.
– Давай поговорим о твоих отношениях с Девять, – внезапно предложил Нил Ильич. – Ты слишком погружена в него, даже ничего не зная о том, с кем спишь.
– Это не ваше дело, – я сохранила улыбку, но тон сменила на поставленный учительский. Лихо был сам педагогом, ему мои жалкие попытки увиливания от разговоров были по боку.
– У его брата Дрёмы были дети от моей жены, – хитро прищурил жёлтый глаз.
– Я знаю, – с готовностью ответила я.
– Марина дочь Кристофора.
Что-то оборвалось внутри меня. Так порвалось, что я чуть не задохнулась. Мой… миленький. Мало того, что любил Алёну, он ещё и спал с ней.
– Дрёма иногда оставлял Алёну, приставляя к ней своего брата близнеца. Алёна типичный сексоголик. Поверь, если она попросит, ей никто из оборотней не откажет, – он продолжал буравить во мне дыры своим единственным глазом. – Ты думаешь, я баба базарная, которая сплетни распространяет. Но я тебе это неспроста говорю.
Я не смогла поддержать разговор, мне хотелось плакать. Казалось, меня предали, уничтожили, размазали по стене.
– Во-первых, это было до того, как Девять встретил истинную пару, – продолжал Нил Ильич. – Будь у Кристофора ты, он бы не согласился даже караулить жену брата, наперёд зная, чем это может закончиться. Во-вторых, ты слишком наивно пылаешь к своему мужу, нужно остыть и смотреть на вещи трезво. Адекватно нужно рассматривать все его действия и учиться рассуждать. В-третьих, однажды чужой мужчина скажет тебе, что муж твой имеет детей на стороне. А ты к такому разговору уже будешь готова.
Я зло посмотрела на него, с трудом сдерживая слёзы.
– И последнее, – вздохнул он. – Это скорее просьба. Стань хорошей матерью сыновьям моей жены, как я стал хорошим отцом дочери твоего мужа. Эта волчья жизнь, дети страдать не должны.
Гоша и Егор. Дети Алёны, которых оставили… на меня оставили. Им я должна буду заменить мать.
– А вы? – предательские слёзы всё-таки потекли. – Как вы живёте, зная, что ваша жена, вспоминая мужа, рыдает?
– Хорошо живу, – зло хмыкнул Нил Ильич. – Это я во всём виноват. Я должен был навести порядок среди оборотней, что живут у людей. Продумывал хитрые схемы. Но не справился, и Алёну потерял. За это пришлось поплатиться глазом и уйти сюда, в тайгу. На моё место встал другой, он то и убил Марко Дрёму. Но тоже до конца не довёл дело. И тогда Альфа приказал выйти из леса Злыдню. Это крайняя мера, это пи*дец, девочка.
Я вздрогнула. Не от мата, а от того, что другого слова к Злыдню не подобрать.
– Он сильно Алию обижал, – тихо сказала я, утирая слёзы.
– У него есть причины…
– Нет таких причин, чтобы вот так с женщиной поступать.
– Рассуждай, – Нил положил ладонь мне на колено, поверх моей руки. – Рассудительность в женщине – одна из главных хороших черт. Что ты знаешь о Злыдне? Что знает о нём рыжая? Только то, что вам наболтали. А я вот что слышал. Злыдень родился в семье любящих родителей, а потом попал в рабство. И жил рабом, пока не обернулся волчонком. А потом мотался по миру, промышляя грабежом и бандитизмом. Попал за Туманную реку. Здесь из него и сделали настоящего бойца. Его посылали к людям, когда уже никто справиться с ситуацией не мог. Да, у него радикальные меры и крайне жестокие. Но ты жива, и я жив только благодаря вмешательству Злыдня в политику оборотней, что живут среди людей. Нас не обнаружили, мы не захватили мир, не вырезали друг другу, благодаря Злыдню.
– А как же пять его истинных пар, которых он убил? – возмутилась я. Моё нутро наотрез отказывалось делать из Злыдня героя.
– Очень сложно любить девушку, когда она не отвечает тебе взаимностью, а от её жизни зависят десятки тысяч других жизней. Это я про первую его пару, которой манипулировали, в конце концов Злыдень просто убил её, чтобы не использовали как оружие против него. Две другие его предали. С изменами с подставами, с жестоким равнодушием. Четвёртая появилась случайно в разгар битвы. Он бы мог потратить время и начать её приручать, но посчитал, что раз они все его предают, раз они все изменщицы, лучше сразу убить и не мучится. Пятая сама покончила собой, когда узнала, что мужчина, ухаживающий за ней, оборотень. А твою рыжую подружку он не смог убить, но и влюбиться себе не позволил, доведя её до ненависти. Хотя дурак он, всё равно влюбился. Надо было сразу убивать.
– Не смейте, оправдывать насильника, – сквозь зубы процедила я. – Можете говорить сколько угодно гадостей про моего Кристофора, но он никогда бы не посмел так поступить с женщиной.
Лихо внимательно меня рассмотрел и кивнул.
– Не всем так везёт, как тебя. Рыжую аж трясло, как ей противен истинный.
Он замер и больше не произнёс ни слова. Я почувствовала физически, что чья-то сила, какие-то неведомые волны прощупывают дом. Дверь впереди жутко скрипнула. Распахнулась. И вошёл Злыдень.
Вот такого встретишь в реальной жизни и подумаешь, что это мужчина твоей мечты. Злыдень был безупречен, за последние сутки даже белые перчатки не испачкал. На лице появилась щетина, но она его совсем не портила, скорее придавала его аристократическому лицу брутальность.
Елеазар вошёл в дом и закрыл за собой дверь, потопал сапогами на коврике у входа, скинув снег. Сделал шаг к вешалке и остановился, глядя себе под ноги, точнее на линии, что нарисовал Нил Ильич прямо на досках пола.
– Здравствуй Елеазар Михайлович, – поздоровался Лихо. – Пару вашу Анна Никифоровна соизволила забрать. В доме никого кроме нас с Натальей нет.
Злыдень поднял на меня глаза, и я влилась в спинку стула, вцепилась когтями в колени, чтобы немного протрезветь. Я бы точно скинулась со второго этажа, если бы не Нил Ильич. А так, он продолжал держать свою руку на моей, и не дал до крови пробить кожу на ногах.
Глаза Злыдня были тёмными почти чёрными, но не как у Кристофора, в этих колдовских очах горели звёзды. В них только глянуть хватило, чтобы утонуть.
Злыдень оказался в моей голове, ходил, как по музею, всё разглядывая, ни к чему не прикасаясь.
– Перестаньте на меня давить, – прошептала я, и поправила очки, которых не было.
– А чем ты так возмущена? – спросил бархатистый мужской голос прямо у меня в голове.
– Вашим поведением и отношением к девушке, – только я вслух произносила слова, Злыдень стоял не двигался и молчал.
– И что же тебе не понравилось? – он улыбнулся. А о том, что оборотни, когда улыбаются, становятся красавцами писаными, я уже знала.
– Девушку надо любить, опекать её, ухаживать и заботиться. Не покупать, а именно уделять внимание.
– Ясно, – протянул Злыдень. – У меня не получилось?
– Нет! – возмущённо закричала я, продолжая тонуть в его гипнотических глазах. – Вы её били! Девушек бить нельзя!
– Ты меня ненавидишь? – шипело в моей голове.
Вопрос был поставлен острый. Это Алия его ненавидела, я же, с точки зрения педагогики, хотела указать ему на ошибки и попробовать, помочь в сложившейся нелёгкой ситуации.
– Скорее не принимаю вашего поведения, – заявила я вслух и почувствовала, как рядом напрягся Лихо. – Пусть вы и оборотень, но нельзя так. Мой Кристофор…, – во мне появилось тайное желание уязвить Злыдня, кольнуть его побольнее. Это он так на меня действовал, вытаскивал из меня самые грязные мыслишки. – Мой Кристофор сумел удержать при себе лаской и любовью. За это я буду ему верна, стану помощницей и опорой во всём. И я никогда не стану ему наиграно улыбаться.
Вот так ему! Пусть подумает о своём поведении. Раз ему изменяли и только ненавидели, пусть упьётся своей злобой.
Услышала, как Нил Ильич треснул себя по лбу.
– Интересно, – протягивал голос, – а то, что Кристофор не совсем волк, а скорее кобель ты знала? Что спал он с женой брата, и Лихо теперь воспитывает его дочь?
Спасибо, Нил Ильич. Подготовил.
– Знаю, это в прошлом. Но он поступил гадко, его надо наказать, – гордо заявила я, ничуть не смутившись.
– Его надо за это наказать? Отлично. Тебе представился шанс сейчас Кристофору отомстить, верная жена. Ведь ты об этом мечтаешь там, глубоко внутри? Подойди теперь, и возьми у меня в рот.
Я гордо вскочила на ноги и сделала шаг к Злыдню, готовая со всей своей страстью выполнить его приказ. Встала бы на колени, извлекла бы его член и отсосала…
Но тут вмешался Нил Ильич. Он выловил меня и усадил к себе на колени. Одной рукой прижал к себе, другой заткнул мне рот ладонью. Я брыкалась и сопротивлялась. Мне же надо было сделать минет Злыдню, а он мешал.
– Елеазар Михайлович! – Закричал Лихо. – Пожалей волчонка. Ей же двадцать два года от роду.
– Мне было двадцать два, когда первая любовница воткнула мне нож в горло, – рыкнул Злыдень, и я очнулась. – Хохляцкий болванчик, вечно у тебя хата с краю. Только за то, что волчат полон дом, жив останешься.
– Премного благодарен, – с ехидством отозвался Нил Ильич.
Злыдень стёр ногой три линии, нарисованные на полу и, не глядя на нас, покинул дом. Когда дверь за ним захлопнулась, я почувствовала дикое облегчение и расплакалась.
– Хватит реветь, – Нил Ильич с заботой вытер мои слёзы и прижал к себе. Я уткнулась ему в шею и разревелась ещё сильнее.
Это же надо такое со мной проделали!!! Я же чуть… Как страшно такого колдуна на пути встретить!
Нил Ильич долго меня успокаивал, а потом взял на руки и понёс с кухни в подсобное помещение. Он пронёс меня мимо складских полок, дальше был хлев. Заблеяли козы.
Вытирая слёзы, я осмотрелась. В загонах стояли козочки и пинали калитки. Пахло сеном.
– Раз я тебе жизнь спас, ты мне коз подоишь.
Нил усадил меня на скамейку, покрытую старым ковром. Передо мной стоял странный станок из дерева. Столик, на который запрыгнула большая коза и сунула голову в кормушку. Нил Ильич закрепил её шею замком и сел рядом со мной.
Я в ужасе смотрела на вымя с двумя длинными сосками. Это отрезвляло. Последний пепел в голове от пожара, что устроил Злыдень, спал, и я дрожащими руками потянулась к козе.
Нил сел за моей спиной, взял мои руки в свои и стал показывать, как надо доить. Белые струи козьего молока под напором брызнули в чистое ведро, и появился запах пломбира.
– Получается, – усмехнулся Лихо, и я засмеялась сквозь последние слёзы. – Но сейчас будет взрыв.
– Какой?! – испугалась я, и дверь в хлев со стороны улицы открылась, на пороге появился голый и заросший Карачун.
– Лапы убрал от моей жены!!! – заорал Крис.
Коза лягнулась вперёд и перевернула ведро. Молоко разлилось.
Я выкрутилась из рук Нила Ильича и вскочила на ноги, уставилась на своего голого мужа, не зная как ему теперь в глаза смотреть. Вся история со Злыднем и заботой Лихо перевернула мой мир так, что не Крис передо мной виноват в том, что имел такое прошлое, а я виновата в том, что чуть не натворила.
Кристофор меня игнорировал. Прошёл мимо, собираясь, напасть на Нила Ильича. Лихо невозмутимо достал топорик из-за пояса, готовый моему мужу навалять. Как кроваво!
– Нил Ильич!!! – закричала я, вставая между ними.
– Что?! – также закричал на меня Лихо.
– Дайте Крису штаны, нам ещё домой возвращаться!!!
– За это вы всех коз доите! – он рассмеялся и ушёл из хлева, оставив нас с Крисом наедине.
Крис
В аду гореть Лихо с его блудливыми лапами. Глаза только закрывал, сразу видел картину, которая покоя мне не давала. Сидит моя Мышь козу доит, а тварина Лихо сзади её обнимает и по белым ручкам своими корявыми культяпками водит. Небось, ещё и тыкал в спину моей девочке своим стояком. А главное, знал, подонок, что я вот-вот войду и смотрел уцелевшим глазом в мою сторону. А ухмылочка его! Это шедевр оборотного зверства. До чего ж мерзкая, подлая ухмылка!
Мало ему Ильюха вдарил. Надо было два глаза выбить, чтобы не пялился на молоденьких волчиц. Добить его надо было. Дрёма не дал… Может, чувствовал, что Алёнка без него останется. Это и называется истинная любовь, когда отпустить не сложно, лишь бы в надёжные руки. А Лихо до Алёны сам не свой. Но лапать девок себе не запрещает.
Я б померился с ним силами. В прошлый раз немного не хватило, но время идёт, я уже король, я росту и силы увеличиваются.
Но благоразумная, перепуганная Мышка с глазами на пол-лица вмешалась и даже выпросила для меня одежду. Невинная она, но в этот момент хотелось ударить от ревности. Не посмел. Придавил злобу. С Лихо, не попрощавшись, утащил девчонку с собой.
Ух, мы с Карачуном злые были. На всю эту ситуацию, на всех этих Вечных. И это после битвы. Подрались мы знатно, только кончилось ничем, разбежались в разные стороны. Никто никого догонять на стал. Я, конечно, к реке, а там пустая лодка прямо из тумана выплыла. Никогда в этом мире не бывал. Из наших… обычных оборотней, которые младше трёхсот лет в лихой дом попадали только волчицы. И я удосужился. По запаху шёл, по дорожкам протоптанным. Оленя видал, такого размера, что не он от меня, а я от него в сторону шарахнулся и задал чёсу подальше от громадины.
Прибежал к дому Лихо, а там такое. И Алёнки нет… А ведь я хотел, хотя бы из далека увидеть. Не повезло, а может и наоборот. Нечего в истинной паре на давних любовниц поглядывать. Живёт да и живёт, Нил Ильич с ней.
Мышка холодная, задумчивая почти ничего не говорила. Вначале, я принял её отчуждённость за попытку меня не провоцировать. Правильно было б с её стороны не злить меня, не защищать Лихо, а лучше вообще ничего не рассказывать. Но когда Туманная река оказалась за нашими спинами, я уже начал остывать и спросил что-то, она ответила коротким предложением и опять замолчала. Вот тогда мы с волком забздели. Очканули так, что начали по очереди вокруг нашей девочки шаманские пляски вытворять, выведывая, что произошло.
Наташенька снизошла до лёгкого описания жены Альфы. Оказалось, что отец Мышки был Вольтом и мог спокойно спать с оборотницей. Вполне в духе оборотней, живёшь сто лет и не знаешь, что так бывает.
Всё вроде хорошо, а напряжение внутри не спадало.
Мы шли по лесу, который я не узнавал. Мало того, нехорошее предчувствие забилось внутри. Ни воздух, ни лес были не знакомы. Появилась дорога. Она нас вывела к старинному деревянному зданию, возле которого паслись кабаны и лоси слизывали соль с сугробов. Домишки какие-то неказистые рядом, техника прошлого столетия.
На здание была табличка. Мы, как с Наташенькой прочли, так в землю и вросли. Это была биологическая станция под Хабаровском.
В мир оборотней вошли у Перми, а вышли в Хабаровске. Нормально так, пространство исказилось. Нет, чтобы выкинуть нас в Вологодской области, так закинули в другую часть страны и каким образом непонятно. Меня, как великого скептика терзал этот вопрос, похлеще, чем бледное личико жены и печальные её глазки.
Народ заросший вышел нас встречать. Подтвердили, что мы действительно в Хабаровской области. А я, бл*дь, без документов и без денег. И малышка уставшая. Я тоже устал, точнее еле ноги волочил, но моя девочка этого не должна была знать.
Голова варила, Карачун буйствовал. В итоге, люди добрые согласились за спасибо отвести в ближайшую деревню. Ехали, тряслись на вездеходе до вечера. В деревне нас высадили у какого-то завалившегося дома, где обитали другие научные работники. Все люди, как люди, а один прямо сразу жёлтыми своими глазами и духом волчьим в душу мне запал, я его из всей компании на разговор и вызвал.
Из наших. Он так обрадовался, что расстилался ковром передо мной и лужицей перед Мышонком. Звали его Лёша и было ему шестьдесят три года. Жил и работал среди людей. И хотя дружбу с нашим братом не водил, иерархию на подсознательном уровне соблюдал. Честно заработанные деньги собрал и отвёз нас на частный аэродром, где нас без документов согласились довезти до центральной России, но не в Вологду или Москву, почему-то в Ярославль. Я с радостью согласился.
Силком волок в самолёт свою радость. Мышка мёртвой хваткой уцепилась за моё предплечье и, отчаянно мотая головой, не желала садиться в самолёт. На счастье, у стюардесс оказалось успокоительное. Даже не насладившись шикарными креслами и сервисом, малышка уснула, проспав всё на свете даже заправку самолёта. Я раз десять к ней подходил, трогал лоб и целовал сладкие губки. А она сонно отворачивалась. Моё наслаждение, моя маленькая прелесть. Вздремнуть не дала, смотрел, любовался. Прикорнул только к концу полёта, когда подавали горячее.
Биолог молодец, всех на уши поставил. Встретили нас старые знакомые моего отца. Дядя Фёдор с ослепительной откорректированной во всех местах супругой, которую он называл Матроскин, что блондинку, естественно бесило, и она шипела, строя мне глазки. Вот вам и оборотницы. Надо будет спросить, где такую откопал блудливую. Почему-то вспомнилась Марта, которая не гнушалась спать с кем попало. И Стёпу вспомнил. Видимо, домом запахло.
Я ловил ручку своей Мышки, она сдалась, но близко не подходила.
– «Трахнуть срочно», – выдал единственное правильное решение Карачун.
Я косился на девочку, она была бледна. Погода в Ярике стояла морозная, щёчки Мышки потихоньку розовели, но всё её поведение снежной королевы напрягало жестоко.
– Куда вам? – дядя Фёдор потрепал меня за волосы, – как на отца похож.
Молодец дядька, говорить мне, что я похож на покойного брата – нарываться на неприятности.
– Домой, – тихо ответил я, точнее гаркнул.
– Миленький, – мяукнула Наташенька. – Сегодня тридцать первое декабря. Может, подарки купим.
Я замотался. А ведь она права! Сегодня новый год встречать будут в доме, а у нас с ней дети. Герыч с Гошей в деда мороза не верят после смерти родного деда, но подарков исправно ждут.
– Я знаю отличное место, – тут же втесалась в разговор Матроскин, но дядя Фёдор её остановил, уложив ладонь на выпученные губы.
– Заедут в торговый центр на выезде из города. Деньги-то наши тратить будут, – перебил её Фёдор и посмотрел на меня. Ждал согласия.
Я кивнул. Поскорей домой хотелось, некогда по шикарным магазинам расхаживать.
Я успокаивал себя тем, что Наталья Викторовна перенервничала. Поговорить с ней придётся, но в спокойной домашней обстановке после хорошего, полноценного секса. А пока строго смотрел за тем, как она выбирает подарки. Хотел своим видом показать, что очень недоволен её поведением. Мышка меня начала бояться и в конце концов замкнулась.
В торговом центре было полно людей. Фёдор оставил мне карточку и ключи от машины. Мы были предоставлены сами себе. Наш конфликт был на лицо, моё хмурое, и Мышкино виноватое. Так бы всё в воздухе повисло, но я не мужик сорока лет, я взрослый Высший, а теперь полноценный король, и в моём маленьком королевстве обязан был навести порядок.
Я привлёк к себе девушку и крепко обнял.
– Что случилось? – шепнул я ей на ушко, вдыхая обалденный запах истинной пары. – Не томи, Мышка, расскажи.
Она покраснела, и я вдруг подумал… что могли изнасиловать. Не Лихо точно, а вот со Злыдня станется. Пришлось сдерживать зверя внутри. Терпеливо ждал. Девочка дёрнулась, хотела вырваться из объятий, но я не дал, прижал ещё крепче. Нас обходили люди, даже не замечая. Суетились, старались успеть до праздника всё купить.
– Это я, Наташенька. Я. Крис. Мне надо сказать.
– «Иначе худо будет!», – орал дурным голосом Карачун в моей голове.
– Я такое сделала, – заплакала она и уткнулась в плечо. – Крис, прости.
– «Я сейчас её укушу!»
– Что случилось, Мышка, – как можно ласковей спросил я. – Что ты сделала?
– Я не хотела тебе мстить. У меня даже мысли такой не было. Откуда Злыдень такую гадость вытащил? – затараторила лапушка и уставилась на меня невинными, позеленевшими от слёз до цвета сочной травы, глазами. – Он мне предложил тебе отомстить и гадость предложил, чтобы я тебе изменила. Но Нил Ильич меня сдержал. Он сдержал меня от настоящей измены. Я бы потом с собой покончила, если бы сделала, то, что просил Злыдень. Крис! Не было у меня такого желания, он навязал мне такую гадость! Он так колдовал сильно, что я чуть сама… по собственной воле…
– Мышка, – прошипел я. – А мстить мне за что вы со Злыднем собирались?
– За то, – она осеклась, а потом набравшись смелости, опустила глаза, полные слёз, и погладила меня по руке. – Что ты спал с Алёной Ярославной и сделал ей ребёнка. Марина твоя дочь. Нил Ильич это знает, и знал Злыдень.
У меня опустились не только руки.
– Крис! Крис! – моё лицо в её ладонях, Мышка зацеловывала меня. – Это же было до меня.
Бедная моя Мышка. Думала, что я расстроился, что спал с Алёной. Нет, не расстроился. Позор, конечно, но чтобы вот так до тошноты вспоминать это, такого не было. Нам с Алёной было круто. У меня слабость появилась, потому что есть мой родной ребёнок. Мой! Мой волчонок! И его воспитывает мудило Лихо.
– Ты не из-за этого расстроился, – в глазах её появилось то, чего раньше не было. Мудрость. Всё правильно, она же королева. Улыбалась печально и продолжала говорить, – Лихо Нил Ильич сказал мне, что я должна стать хорошей матерью для сыновей его жены, как он стал хорошим отцом для дочери моего мужа. Это он выбирал детей, которых нужно было забрать в мир оборотней, и тех, которые должны жить среди людей. И, поверь мне, Кристофор Викентьевич, он поступил правильно. Марине лучше быть с матерью, сестрой и двумя маленькими братиками, а Георгию с Егором лучше с тобой, потому что они бы не приняли другого отца.
– Кончено, – еле слышно согласился я, и теперь Мышка меня крепко обнимала и прижимала к себе.
Собственно, этим блуд обычно и заканчивается, хрен разберёшь, где чьи дети. А то, что я о детях мечтал последние пятьдесят лет, это моё личное дело. И мою дочь будет воспитывать другой. Он с ней пойдёт на выпускной, он будет в женихах копаться и заставлять их сдавать нормы ГТО.
– Я рожу тебе, – у неё слёзы в три ручья. – Рожу тебе дочку и назовём её Марина.
– Нет, – горько усмехнулся я, гладя по шёлковым волосам самую дорогую женщину в мире. – Назовём Александрой в честь моей погибшей доброй матушки.
– Хорошо, мне нравится, – она поймала мой палец губами, когда я пытался подцепить слезинку на её щеке. Меня, как электричеством шарахнуло от такого действия. Член встал. А так, как я был в штанах Лихо, а у того всё продумано, ничто не сковывало движения вверх.
– И это тоже нравится, – продолжала пытку Мышка, зажав мою эрекцию ладонью. – Но нам надо всё успеть.
Она повела меня за руку вперёд и тут же резко остановилась перед сияющей многочисленными гирляндами витриной. За стеклом висел наряд деда мороза с большим мешком, рядом костюм Снегурочки.
– Ты думаешь о том же, о чём и я? – покосился на прекрасную умничку.
Она подняла восторженные глаза.
Я была невероятно счастлива. И этот восторг резко отличался от того, что я испытывала ранее. Нил Ильич оказался хорошим учителем, я остыла и не пылала, как глупая девчонка, я превращалась в полноценную женщину, которая способна ладить со своим мужем, улаживать конфликты и вести конструктивный диалог. Будущее представлялось не розовым зефиром, а настоящей размеренной жизнью с волчьим колоритом.
Я повзрослела в свои двадцать два года. И единственное о чём я жалела, что не удалось пообщаться с Нилом Ильичом дольше и на разные темы. Я осознала, насколько мудр этот оборотень, насколько сильна его воля, и способность заниматься саморазвитием выше всяких похвал. Он чётко дал мне понять, куда идти и на кого ориентироваться. Не у Кристофора, а у других членов нашей стаи я порасспрошу, кем была Алёна Ярославна и займу по достоинству место волчьей королевы. Я решила это для себя. Но в отличие от Алёны, я постараюсь всё делать со знанием закона, тогда Злыдня в жизни больше не увижу.
История о том, как я под действием гипноза, чуть не изменила Кристофору, меня продолжала сильно смущать. Я старалась рассуждать, как просил Нил Ильич, и старалась понять, чему меня это всё научило. Конечно, встретив такого колдуна на своём пути, любое из разумных существ столкнётся с неведомой силой и растеряется. Но только в том случаи будут последствия, если внутри, в глубине души творится гадость, и глубокие заблуждения терзают душу. А это значит, нужно вычищать себя, не таить злобы, не желать отомстить. Уметь отпускать. И рассуждать! Если рассудительно подходить к каждому плохому случаю, то, как бы больно и страшно не было, можно после некоторого времени стать свободным, не заморачиваться, не замыкаться.
Рассуждать. Я обо всём подумала, пока мы ехали в машине от Ярославля в Вологодскую область. Сделала вид, что уснула, а сама думала, думала. Первым делом о своей бабушке. Ведь она хоть и была странная, строгая и отчасти злая, но всё же когда-то взяла из детского дома девочку! Это же подвиг. И не просто так взяла, а воспитывала. Не вина бабушки, что мама оказалась такой оторвой. Внутри моей матери бушевала волчица и сопротивлялась человеческому воспитанию. И бабуля, конечно, тоже рассуждала, подумала, что где-то, что-то упустила в воспитании и оторвалась на мне, чтобы я не выросла такой, как мать.
