Текст книги "Свадьба по приказу (СИ)"

Автор книги: Татьяна Антоник

Соавторы: Стейси Амор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Уверена? – прищурилась настоящая княгиня Бестужева.

Как ни странно, в брате я не сомневалась. К маменьке он относился с уважением, но большую часть ее речей пропускал мимо ушей. Да и не был он ее любимчиком, то ли дело младшенькие. Одинаковые, словно близнецы, и гадкие.

– Да, Татьян, – вздохнула я. – Уверена. Теперь-то я тебя точно поддержу.

– Хорошо, – хмыкнула невестка, но до конца все равно не доверилась. – Иди на завтрак, я скоро присоединюсь. Но ведешь себя ты странно. Никогда тебя такой не видела.

Ничего не объясняя, я оставила княгиню одну и, замедлив шаг, отправилась в столовую.

Жизнь семьи Бестужевых можно было сверять по расписанию. Они всегда трапезничали в одно и то же время.

Не торопясь, я зашла в коридор, поправила рукава своего платья, взмахнула подолом, чтобы стряхнуть землю и песок, и нос к носу встретилась со своей родительницей.

Позади нее застыла Сашка с веселой ухмылкой.

– Ольга, – начала вдовствующая княгиня, – ты чего о себе возомнила? Решила прогнать верную Александру, потому что тебе что-то показалось?

Она едва слюной не брызгала, не принимала в расчет, что послушная дочь заимела голос и свое мнение.

– Верно, маменька, – вежливо поклонилась я. – Прогнала. И видеть ее подле себя не желаю. Появится, поколочу.

– Да я скорее тебя выпорю. Александра с детства у нас трудится. С тобой практически выросла.

– И ворует, – поморщившись, сообщила я. – Сколько платьев и драгоценностей у меня пропало, пока она служит?

Что-то мне подсказывало, что Антонина Михайловна в курсе всех краж. У нее ни одна мышца не дрогнула.

– Это не обсуждается, это мой приказ, как главы этого дома! Сашка – твоя горничная. И она никуда не уйдет.

– А вы не глава этого дома, маменька, – съязвила я, удержавшись от детского жеста, и не показала язык. – Теперь глава дома Татьяна, а вам надлежит во вдовье поместье перебраться. Где оно находится, вам известно?

Пожалуй, я была слишком груба, потому что у моей родительницы потемнели глаза. На секунду я испугалась, что она закончит, как ее супруг. Пожилая женщина занесла руку, чтобы дать мне пощечину, но я перехватила.

Я бы хотела оставаться Олюшкой, тихой, скромной, благодушной, но члены семьи воспринимали вежливость как слабость.

– Вы никогда больше не поднимете на меня руку, – зашептала я, а если поднимете... Поступлю с вами так же, как и с Сашкой.

– Кочергой пригрозишь? – с явной обидной зашипела мать.

– Не только пригрожу, – пообещала я.

К счастью, нас прервали. В столовую устремились братья, вошла Татьяна в окружении своих слуг. Спустился и Федор, пребывавший в отличном расположении. Он-то радовался, что находится в родных стенах, что жена рядом, что скоро ребенок родится.

Молодая семья задержалась в дверях. Мужчина расспрашивал супругу о самочувствии и держался за ее, пока очень скромный, живот. Я налюбоваться на них не могла.

За столом долго не завязывалась беседа. Я присматривалась к другим братьям, не понимая, отчего те меня настолько ненавидели. Да, мы сильно отличались.

Федор, Антон и Святослав были голубоглазыми красавцами, но если Федор имел темную шевелюру, то младшие пошли в матушку и славились русым цветом волос.

Я со старшим братом была более похожа. Правда, цвет глаз и разрез у меня другой, но я предпочитала думать, что этим меня одарил Юрий Вениаминович.

– Федор, – первой заговорила Антонина Михайловна, – представляешь, у нашей Ольги прорезался голос. Негоднице теперь никто не указ. Она требует новых слуг.

– В чем проблема, маменька? – не понимал новоявленный глава семейства, держа под столом руку своей благоверной. – Хочет и хочет. Это ее право. Мы не бедствуем, можем и новых предоставить.

– Если так рассуждать, мы горничными не напасемся. Александра долго служила нам... Ее бы, наоборот,наградить.

Ага, за сплетни и доносы.

– Ее обвинили в воровстве, маменька, – заметила Татьяна, которой я успела вскользь рассказать о своих претензиях.

– Кто? Олюшка? Она не в своем уме. – Аргументировала женщина, – я, естественно, могу отправить людей, чтобы вещи горничной обыскали...

– Отличная мысль... – обрадовался Федор.

В его мозгу что-то перещелкнуло. Он внезапно осознал, что участвует в какой-то женской войне, и отчаянно сопротивлялся.

– Я могу быть и не в своем уме, но путь обыск проводят служанки Татьяны, – попросила я, ядовито улыбаясь матушке. – Они покрывать эту воровку не будут, а она, – поймала взгляд своей горничной, – должна остаться здесь.

– Ольга, что за манеры? – возмутилась Антонина Михайловна.

– Но она права, – согласился со мной брат. – Александра, стойте на месте. Уверен, это какое-то недоразумение. Татьяна, будь добра, распорядись.

Ох, да ради этого зрелища все и затевалось. Даже Таня не скрыла своей едкой усмешки. Она попросила своих девушек обыскать комнаты других горничных и обратить внимание на помещения старой прислуги.

Антонина Михайловна бледнела вместе с Сашкой. Потом позеленела, а потом с ненавистью уставилась на меня.

К концу трапезы противная Александа была почти в обмороке, а маменька и куска не проглотила. Девушки Татьяны вернулись.

Выставив ладонь, одна из них притащила браслет, кольцо и две пары сережек. Другая несла выходные платья.

– Простите, барин, – обе поклонились. – Мы с плохими новостями...

Кому как.

Переглянувшись с невесткой, поняла, что она довольна увиденным. Впрочем, как и я, хотя на драгоценные безделушки и одежду мне было плевать.

Зато брат в лице изменился. Ох, мне на секунду страшно стало.

Он стал похож на Юрия Вениаминович в последние мгновения. Потемнел, прищурил налившиеся алым цветом глаза, а после повернулся к вдовствующей княгине.

– Маменька, – голос был обманчиво спокоен, но все, конечно, догадывались, что его невозмутимость напускная, – как это понимать?

– А что понимать? – хмыкнула Антонина Михайловна. Сжала в ладони столовый прибор, костяшки ее пальцев побелели. – Я и сама разочарована. Так этой девке доверяла. Ну, – прикрикнула она на других девушек, – уводите ее, отведите ее к управляющему. Пусть он все ее вещи досмотрит, а ее накажет.

– Но Антонина Михайловна... – всплеснула руками Сашка.

– Уводите, уводите, – продолжала верещать маменька. – Я чуть попозже подойду...

Понятия не имею, для кого разыгрывался весь этот театр. Федор не был дураком, быстро смекнул, что про потерянные вещи матушке было известно, что она все дозволила, что моя горничная меня обижала и доносила обо мне.

Я ждала часа расплаты. Внутри словно уголь накалился. От нетерпения задрожали руки. Вдовствующая княгиня Бестужева за эти несколько дней настолько довела меня, что я бы никогда не пожалела о содеянном. Впрочем, и Татьяна выглядела счастливой.

Еще бы, избавилась от противной и вредной свекрови, которая незаметно, исподтишка отменяла все приказы, новшества, переделывая по своему вкусу и совершенно не считаясь с мнением новой, настоящей княгини.

– И как мы ее только в дом допустили? – усмехнулся тихо Антон, но подавил смешок, когда старший брат строго взглянул на него.

– Федя, дорогой мой, – начала причитать пожилая женщина, – но я же не могла знать наверняка? Думала, что Ольга попусту болтает. Она вечно всем и всеми недовольна. Бормочет что-то себе под нос, отца в могилу свела.

– А может в этом и кроется причина? – вступился за меня князь. – Что горничные над ней издевались, а вы родной дочери не поверили?

– Ох, хватит, – Антонина Михайловна, почувствовав, что дело принимает дурной для нее оборот, тут же схватилась за сердце, которого, по-моему мнению, у нее вовсе и не было. – Мне плохо. Сговорились, значит, и мать умотать? Мало вам отца? Со свету сжить меня хотите? Вертихвостки!

Кажется, последнее замечание относилось не только ко мне, но еще и к Тане.

– Доктора? Вызвать лекаря? – забеспокоился Святослав и поспешил подойти к осевшей на стуле матери.

– Мне бы отлежаться... – слабо произнесла она.

– Отлежитесь, обязательно отлежитесь. – Встал со своего места Федор. – Видимо, вам здоровье не позволяет в усадьбе порядок навести. Пусть этим Татьяна займется, она к этой роли привычна...

– Да как же? А я... А она... Танюша же на сносях, – не желала маменька оставлять свою почетную роль хозяйки имения.

– Ничего, Антонина Михайловна, – вежливо обратилась невестка. – Я совсем справлюсь, мне и Олюшка поможет.

Взглянула на меня жена брата с благодарностью. Я же ей идею подала.

– Я тоже буду помогать!

– Не будете, маменька, – твердо высказался брат, – скоро лето. На минеральные воды поедете, здоровье поправлять.

Полагала, что женщина и дальше будет стонать, плакать и просить, но она промолчала. Видимо, осознала, что так как раньше уже не будет. Федор не мягкий пряник, он характером в батюшку пошел, но и жестокостью старшего Бестужева не отличался. Нытье ей не поможет.

Поддерживаемая с двух сторон младшими сыновьями, она ушла в свою спальню. Я тоже поспешила к себе, не забыв прихватить немного съестного. В суматохе никто не заметил, что я пропала, Таня сразу принялась отдавать приказы, а брат отправился разбираться с управляющим и воровкой.

По пути до комнаты с таким трудом удержалась, чтобы не начать присвистывать и скакать. Но мяукающий и требовательный Воланд, выскочивший из-за двери, меня остановил.

В другом мире у меня котов не было, но я окончательно пришла к выводу, что голодный кот пострашнее всех демонов ада. Их вы можете изгнать, а его нет.

– Что же ты так долго? – хрустел он куриными костями.

– Нарушала семейную идиллию, – отмахнулась я. – А ты разве не дух? Разве тебе нужна пища?

– В тебе тоже дух есть, но ты-то себе ни в чем не отказываешь, – заворчал хвостатый.

Вздохнув и критически оглядев себя, я решила не обижаться. До идеальной фигуры мне далеко, но диета и физические упражнения потихоньку начинали приносить результаты.

Пока Воланд трапезничал, меня никак не могли оставить мысли, отчего маменька ненавидит дочку. Вот прямо избавиться пытается, хотя предстоящая свадьба с Долгоруким ее тоже не обрадовала.

Обычно младшеньких любят, балуют. Тем более, в семье одни мальчики были.

Была у меня одна догадка, самая неприятная и самая подходящая. Вспоминала всех членов семьи за столом. Опять внешность их в памяти перебирала.

Федора, Антона и Святослава объединяла общая черта. Все они были обладателями чистых, глубоких, синих глаз, как у их матери, когда у Олюшки были карие. Цвет волос младшие мужчины тоже взяли от Антонины Михайловны, а вот Федор от Юрия Вениаминовича.

Чем больше я над этим думала, тем больше удостоверялась, что Ольга не Бестужева. Она могла быть кем угодно, чьей угодно дочерью, но не вдовствующей княгини. Оттого ее и невзлюбили, оттого почивший князь не питал к ней приязни. Помнил о своей ошибке.

Своими предположениями поделилась и с котом.

– Ольга, – прищурился он, – ты можешь и сама это проверить. Тебе же надо в магии тренироваться.

– Знать бы еще как, – застонала я.

– Я научу.

С этого дня и начались наши занятия. Жаль, что времени оставалось совсем мало, потому что на следующий день, раньше чем планировалось, прибыли долгожданные и не самые приятные гости.

Глава 2. Ольга.

На следующий день меня разбудила моя новая горничная. Татьяна и я выбрали другую девушку по имени Надежда.

Она мне сразу понравилась, светленькая, смешливая, с россыпью веснушек на носу и щеках. Отчего-то я сразу к ней прикипела. Она была ровесницей Олюшки, но в усадьбу прибыла недавно, вместе с челядью невестки.

– Княжна! Княжна! – ворвалась она в мою спальню и отдернула шторы, чтобы впустить утренний свет. – Едут! Едут!

Не проснувшись окончательно, я с трудом разлепила веки. Половину ночи я училась ясновидению, но, по словам Воланда, старалась мало. Пока ничего путного не выходило, зато я почувствовала, что вес тает на глазах. Магия – требовательная наука, очень много сил вытягивает.

Поэтому девицы ей редко обучались, а мужчинам надлежало тренироваться не только в умениях, но и физически, чтобы поддерживать волшебный резерв.

– Кто едет? – не понимала. – Мы разве ждем гостей? У нас же траур.

– Так жених ваш едет, барыня, князь Сергей Владимирович Долгорукий. – Надя прыгала вокруг меня, доставая из гардероба белье, чистые сорочки, платья на выбор. – Гонца прислал с сообщением, что к обеду прибудет вместе с его матушкой.

– Ох, нет, – безвольно упала обратно на подушки и зашептала, – чтоб он провалился.

Весть меня не обрадовала, я только дома свою жизнь наладила, что-то понимать начала, а теперь жених. На кой он мне сдался?

– Вставайте, вставайте, – опять защебетала девушка и стянула с меня одеяло, – у нас совсем времени нет. Вам же приготовиться нужно, ванну принять, нарядиться, причесаться.

Я бы отмахнулась. Пусть замуж берет меня такую, какая я есть, в халате и с гнездом на голове, но я бы всех Бестужевых опозорила, а в первую очередь Федора.

Кряхтя и чертыхаясь про себя, я встала с постели. Кот, как ни странно, куда-то пропал, но Надя успела с ним вчера познакомиться. Я приказала Воланда не гнать, усиленно кормить и не обижать.

Сейчас бы поддержка фамильяра не помешала, ему и пожаловаться не стыдно, но наедине я не оставалась до самого обеда.

Надежда, другие девушки, которых милостиво прислала невестка, превращали меня из гадкого утенка в тонкого лебедя.

Сама Таня не пришла. Тоже торопилась навести порядок в доме под язвительные замечания обиженной свекрови.

Мысленно я возненавидела князя Долгорукого. Из-за его беспечного решения, читай, самодурства, он вызвал истинный переполох, доставил всем кучу неудобств. И ведь мужчина не останется на ночь или хотя бы на ужин. Посмотрит на меня, поговорит, обсудит со старшим братом приданое, и в тот же вечер вернется к себе домой.

Злилась. Ради нескольких часов терпеть столько мучений.

Критически оглядывая себя в зеркале, я поблагодарила всех горничных.

Жаль, но фокус не удался. Не станет тяжелая медведица в одночасье грациозной ланью. Вот и я не стала. Да, смотрелась лучше. Да, симпатичнее, но ради затянутой фигуры я едва дышала, а пластины корсета впивались в нежную кожу.

Волосы мне не убирали, закололи заколкой, чтобы пряди на лицо не сваливались. Немного подрумянили.

Интересно, а что скажет матушка? Похвалит? Или найдет за что поругать?

Так и не отыскав своего пушистого помощника, я спустилась вниз, в гостиную, где уже сидела Антонина Михайловна, все братья и невестка.

– Ох, Ольга, – встал со своего места Федор, – ты прекрасно выглядишь.

– И правда, – вставила Таня, тепло улыбаясь мне.

Пожалуй, самооценка у меня чуточку поднялась.

– Что прекрасного? Что? – всплеснула руками маменька. – Грузная, неповоротливая, даже стыдно замуж отдавать. И за кого отдаем? Отец в гробу перевернется.

– Матушка, прошу вас молчать, – с нажимом отозвался старший брат, подошел ко мне и помог усесться на длинную кушетку. – И особенно при наших гостях. Вы же не хотите вызвать мое неудовольствие или обиду князя Долгорукого?

– А вы меня больше ни о чем и не спрашиваете. Перестали уважать. – Не унималась ворчливая женщина. – Родной сын против матери пошел.

– Если вы продолжите, я буду вынужден попросить вас вернуться в собственную спальню. – Разозлился глава семейства. – Долгоруких мы можем встретить и без вас.

Похоже, что вежливый приказ подействовал. Но я нутром ощущала, что ненадолго. Не утерпит вдовствующая княгиня, позже снова попытается уколоть меня.

Но не об этом мне следовало думать.

Я боялась, дрожала словно осиновый лист на холодном ветру. Ладони вспотели от напряжения.Не выдам ли я себя? Не заподозрит ли Долгорукий? Все-таки мы были знакомы.

Ожидание продлилось недолго. Сергей Владимирович, его мать Екатерина Степановна, прибыли аккурат в тот час, который указали. Все услышали, как их встречает управляющий поместьем, как вежливо здоровается, принимает верхнюю одежду и ведет к нам.

Мы поднялись.

Не одна я тревожилась за этот внезапный прием. Татьяна тоже нервничала, теребив в своих руках белый, шелковый платок. Впервые она выступала в роли хозяйки.

– Ваше Превосходительство.

– Ваше Превосходительство.

Мужчины вышли вперед и поздоровались. Рукопожатие вышло крепким, мне показалось, что даже болезненным.

Впервые за сотню лет Долгорукий переступил порог дома Бестужевых.

Я не слушала, что говорит брат, как он представляет всех домочадцев. Не очень вежливо уставилась на жениха, и ничего не могла с этим поделать.

Князь был высок, физически развит, но, наверное, все военные становились таковыми. Крепкие, широкие плечи, мускулатура свидетельствовали о способности переносить все трудности военной, часто полевой жизни.

С тонкими, правильными чертами лица, присущими высшим кругам аристократии. Чисто выбритый, с чуть вьющимися волосами и смуглой кожей. Сергей Владимирович мог похвастаться очерченным, волевым подбородком, с необычно острыми, высокими скулами и притягательным взглядом. Он был красив и явно знал об этом.

В первые мгновения я бы дала ему лет двадцать семь, двадцать восемь, но чем дольше я смотрела, тем больше приходила к выводу, что он гораздо старше. В глазах застыло странное выражение. Не скучающее, не небрежное, не мученическое, он ведь тоже пострадал из-за приказа императора, а цепкое, жесткое, словно он подмечал каждый сантиметр обстановки.

Держался он прямо, не ссутулился, двигался медленно и лениво. Повернулся ко мне...

– С Ольгой вы уже знакомы, – раздался голос Федора, отвлекая меня от созерцания.

Я вдруг вспомнила, что не знаю, как правильно себя вести. В связи с трауром мы никуда не выезжали, поэтому брать пример я могла только с домашних. Поклон, книксен, что делать-то?

Изобразив неуклюжий реверанс, заметив, как многозначительно переглянулся князь со своей матушкой, я учтиво поздоровалась.

– Добрый день, Сергей Владимирович, – старалась выглядеть нежной, робкой.

– Рад вас видеть, княжна, – с некоторой заминкой отозвался мой суженый. Задержал губы у моей ладони, прищурился.

Реакция была любопытной, но я решила не придавать каждому жесту какое-то сакральное значение. Мы практически на смотринах, но есть ли разница, если свадь уже оговорена?

Когда с приветствиями было закончено, он представил и свою родительницу.

На вид она чем-то напоминала мне Антонину Михайловну, обладала таким же властным выражением лица, была серьезной, замкнутой.

Холодно улыбнувшись, она предпочла общаться не со мной, а с маменькой, но я-то знала, что она не выпускает меня из виду, следит.

– Прошу, дорогие гостьи, – Федор пригласил Долгоруких в столовую, взял под руку Татьяну и пошел впереди всей процессии.

За ним Долгорукие, за князем и вдовствующей княгиней младшие братья. Последней шла я.

В мой локоть вцепилась матушка и принялась шепотом отчитывать.

– Веди себя прилично, Ольга. Неужели я тебя ничему не научила. Наглая ты оказалась, кто бы знал. Смотрела, пялилась. Одним предкам известно, что о тебе князь подумает. Перестань нас всех позорить.

Сжав руку матери, да посильнее, я предпочла не отвечать. Ушей слишком много... лишних.

Меня и жениха посадили друг напротив друга. И возле главы дома, конечно. Сначала произошел традиционный обмен любезностями.

– Спасибо за прием, Федор, у вас великолепный дом, – осматривал убранство мужчина.

– И Олюшка – замечательная девушка, – опустилась до скупого комплимента моя будущая свекровь.

Я зарделась, но не от слов Екатерины Степановны, а из-за внимательного взгляда Сергея. Жутко хотелось побеседовать с ним наедине. Выяснить, о чем же он и Оля переговаривались на злополучном балу.

– А я благодарю вас за приезд, – поднял бокал старший брат и произнес тост. – Пусть союз между нашими семьями будет нерушимым, чтобы мы больше ссорились, и чтобы он моей сестре принес много счастья.

Ох, как лицо у маменьки перекосилось. Да и свекровь отчего-то губы поджала. Зато Сергей чувствовал себя свободно, словно и не было между Бестужевыми и Долгорукими никакой вражды.

Екатерина Степановна болтала с Татьяной и Антониной Михайловной о хозяйстве, о слугах и о летнем отдыхе на минеральных водах. Мужчины завязали тихую беседу об армии. Вскоре в полк отбывал Антон, готовый примерить на себя военные мундир.Я прислушивалась, изучала, что происходит в государстве, пока мое передвижение ограничено одной усадьбой.

Сергей рассказывал о магических прорывах, о каких, я едва ли понимала. Что-то такое Воланд болтал, но он-то утверждал, что все твари из подземелий запечатаны надежно.

Твердо решив вечером поймать кота и вытрясти из него душу и признания, я расслабилась. Все равно с женщинами подобных разговоров не ведут.

Но расслабилась зря. Поймав момент моей слабости, на меня накинулась вдовствующая княгиня Долгорукая.

– Олюшка, а не расскажете про себя? Про вас почти ничего не известно. На балах, да приемах вы больше в стороне сидели. В танцах почти никогда не участвовали, только с братом. Какого же было мое удивление, когда вы с Сережей двумя словечками перемолвились, а Его Величество вас сразу на женитьбу благословил.

Она, что, обвиняла меня в том, что я все подстроила?

Отложив приборы, собиралась с мыслями, чтобы осторожно ответить.

– Простите, княгиня, но я даже не знаю, с чего начать. Выросла я здесь, пределов поместья и столицы не покидала.

– Какая вы скромная, словно совсем жизни и не видели.

– Да, моя сестра скромная, – подтвердил брат, не понимая, к чему клонит Екатерина Степановна. – У нее замечательное воспитание, хорошее образование...

– Дружбу, говорят, крепкую с цесаревичем водит, – бросила между делом женщина, – видимо, полезную...

Теперь замолчали все, ожидая, что я скажу в свое оправдание.

Это своего рода обвинение. Незамужняя молодая девушка, едва достигшая совершеннолетие, умудрилась завести близкие отношения с наследником. От репутации ни клочка не останется.

Но это же бред. С цесаревичем? Дружбу? О чем она? Общайся я с кем-то помимо семьи, я бы наверняка об этом уже знала, письма должны были приходить, новости, но мной-то никто не интересовался.

– Матушка, перестаньте, – тихо, но настойчиво произнес Сергей.

Опять посмотрел на меня... странно... с сочувствием.

– Прости, Сережа, но должны мы знать больше. Сплетни начнут потом о тебе ходить, о твоих детях будущих. И без того пустышку в дом берем.

– Не начнут.

Не выдержав оскорблений, заметно помрачнев, со своего места поднялся Федор.

– Позвольте, но я не понимаю, о чем вы говорите. Веди себя Ольга неприлично, об этом бы уже знали все. Дворец хоть и огромный, но деревню провинциальную напоминает. Складывается впечатление, что вы специально скандал учинить пытаетесь. – Бушевал он, – Сергей, в этом твоя цель состояла? Поэтому приезд ранний?

Брат был разгневан. Надоело ему разыгрывать комедию. Он всех радушно принял, Таня с ног сбилась, чтобы стол накрыть и в срок успеть, а меня оговаривают.

– Нет, Федор, нет, – Долгорукий тоже поднялся. – Я прошу прощения за княгиню. Матушка, извинись перед Ольгой.

– Извинюсь, если это неправда. – Екатерина Степановна упрямо настаивала на своем.

И вновь все глаза были обращены ко мне.

Правда, неправда, мне-то откуда знать?

Я медлила, врать не хотела, боялась последствий, если выяснится, что Оля не так проста, как показалась. Уже открыла было рот, чтобы самой извиниться и сбежать из-за стола, ссылаясь на возникшую слабость, но меня опередил будущий супруг.

– Я приказываю. Не вызывай моего раздражения. И поверь, мне точно известно, что это неправда.

Будущая свекровь потемнела. Меня-то она уже опозорила, а сама слабость показывать не стремилась. Тем более, перед ненавистными Бестужевыми и возможной невесткой, которую она осуждала.

Как ни странно, положение сгладила Антонина Михайловна.

– Танюша, как замечательно у тебя получилось стол накрыть, – заметила она, обводя взглядом блюда, расставленные на столе. А вы, Екатерина Степановна, у вас тоже дочь на выданье. Может, мы о ней что-то узнаем? Она в следующем году будет свету представлена?

Я чуть куском пирога не подавилась, не ожидала от маменьки подобной услуги. Таня тоже изрядно удивилась и переглянулась со мной.

Антонина Михайловна, что, помогла нам?

О детях, особенно о тех, кого любили и кем гордились, женщины могли говорить бесконечно. По-моему, матушка не просто так спросила, присматривала невесту для младшего Святослава.

И кто ее осудит? Если два дворянских рода перемирие объявили, к тому же соседи, то брак с точки зрения выгоды очень полезен. Да и Святослав обогатится. Младшим сыновьям, чтобы заиметь уважение, капитал дорога либо в армию, либо жениться по расчету.

Пока они беседовали, Федор примирился с Сергеем. А последний, гипнотизируя меня своим взглядом, внезапно произнес.

– Ольга Юрьевна, а вы не согласитесь мне сад показать?

Удостоверившись, что я не ослышалась, повернулась к главе семейства. Федор кивнул, понимая, что мне и будущему супругу стоит больше общаться перед предстоящей свадьбой, разрешил покинуть стол.

Дождавшись, когда князь встанет, обойдет и подаст мне руку, я вопросительно поглядела и на мать. Она моргнула, словно сама показывала свое одобрение.

Поразительные метаморфозы.

Вдвоем с Долгоруким вышли на террасу.Я помалкивала, стараясь себя не выдать, но мечтала, чтобы сам князь напомнил о цесаревиче и о моей мнимой дружбе с ним. Похоже, ему известно больше, чем мне.

– Вы все-таки на мою матушку не обижайтесь, – нехотя, не без труда заговорил мужчина, – она не со зла. Она ведь всего не знает. Я за нее приношу извинения.

Мы спускались по лестнице. Моя рука лежала на локте мужчины.

– Занятно, а после свадьбы она мне такой же теплый прием устроит?

– В имении вас никто не обидит. Я не позволю.

– А вы? – я развернулась. – Не обидите?

После протяжного вздоха догадалась, что ответ будет не самым однозначным.

– Ольга Юрьевна, вы ведь сами понимаете, какой у нас будет брак...

– Не понимаю...

Мой собеседник чуть зубами не заскрипел, смотрел на меня с высока в своих белоснежных перчатках и медленно закипал.

– Фиктивный, ненастоящий, показной. Его Величество отблагодарил вас за помощь его сыну, да и я ценю вашу храбрость и жертвенность, но отношения между нами невозможны. Я люблю другую...

Чем дольше он говорил, тем больше вопросов возникало. Олюшка спасла цесаревича? Как? Каким образом? Избранница дворянина, которой он успел отдать свое сердце, меня интересовала мало.

А судьба тем временем словно издевалась надо мной. Неподалеку, в пожухлой, прошлогодней траве, с которой едва сошел снег, мелькнул черный, длинный и явно кошачий хвост.

Я соображала, чтобы такого сказать Сергею, чтобы выглядело менее подозрительно.

– Разве мы не можем отвертеться? Может, есть какая-нибудь лазейка?

Сергей остановился посреди дорожки. Встал как вкопанный, насторожился.

– А вы, что, сами этой свадьбы не хотите? Передумали?

«Видимо, да», – произнесла про себя.

– Я должна радоваться тому, что стану женой человека, который на меня внимания не обращает? Ни во что ставить не будет?

– Кхм, – кашлянул Сергей. – Почему же промолчали, когда Его Императорское Величество, Николай Романович предлагал вам... кхм, меня?

– А вы?

Спорить готова, что он тоже перед императором помалкивал. Пусть Олюшка слабая, добрая и бесхарактерная, но кто в своем уме от дара правителя отказывается?

– Не будем обо мне. – Отмахнулся князь. – Простите за мои слова, княжна, но магии у вас нет, сил мало, перспектив никаких. Я лучшая партия. Вы для меня... – он замялся, – скажем, подходящая.

Что же за мир такой? А про женскую самостоятельность они когда-нибудь слышали? Впрочем, раз он хочет фиктивный брак, почему бы и нет. Не этого ли я хотела? Попрошу у него поместье... небольшое, содержание. Устроюсь отдельно, разберусь со всеми трудностями, а потом...

Потом я не задумывалась. В планах было вернуться домой, в свой мир. Но Воланд, проныра мохнатый, не указал, как это сделать. Настаивал, что сначала борьба с врагами, а потом можно и о дороге обратной поговорить.

– Ладно, князь, – согласилась я с его выводами. – Будь по-вашему. Но после свадьбы я хотела бы жить раздельно.

– Простите, Ольга, – опешил он, растерялся, не ожидая подобной прыти от меня, – Вы совсем на себя непохожи. Ведете себя чудно. То и двух слов в присутствии связать не могли, а теперь...

Сразу прикусила язык и мысленно посетовала на свою предшественницу.

Тем временем мужчина продолжил:

– О раздельном проживании и речей никаких вестись не может!

Я от удивления рот открыла. Он ведь сам сказал, что влюблен в другую? Зачем в имении соперница для возлюбленной? Чтобы мы друг на друге в кознях тренировались?

– Эм... ум... – не могла прийти в себя, потеряв способность разговаривать.

С виду Сергей Владимирович – приличный человек, а на деле собакой на себе оказался? Ни себе, ни людям?

– Хотя бы в первый год, – тут же пояснил князь, завидев мое замешательство. – Если мы сразу разъедемся, у Его Величества возникнут вопросы.

И то верно. Сомневаюсь, что император скоро оставит нас без своего внимания. Чувствую, наоборот. А если в деле замешан его сын, то и года может мало показаться.

– А после? – я уточнила.

– А после я готов вас отпустить, – прищурившись, произнес мужчина и вновь взял меня за руку, легонько ее сдавив, – если вы, конечно, обещаете сохранять благоразумие, осторожность и приличия.

Слушая мои заверения в том, что я вполне адекватная и соображающая девица, он все равно не верил в меня, о чем-то думал и подозревал.

– Княжна, неужели вас устроит подобное положение? Жить на краю страны, не выходить в свет, быть моей тенью...

Да, знатные барышни мечтают совершенно о другом.

– В свете меня не любят, издеваются, – выдохнула и ничуть не жалела о сложившихся обстоятельствах, – с вами у нас будущего нет...

Сергей моментально вскинулся, нахмурился.

– Нет? Вы настолько уверены?

Складывалось впечатление, что я задела его за живое. Мужчины здесь слишком гордые, слишком тщеславные.

Опять я лишнее сболтнула. Почему не могу просто кротко молчать? Почему меня порассуждать тянет?

– Уверена, – отмахнулась, – не хочу вступать в борьбу за сердце дворянина, которое мне, впрочем, и не нужно.

Пожалуй, прозвучало грубовато, даже чересчур. Я заметила, как изменился в лице мой будущий супруг, как глаза его потемнели. Не нравилось известному аристократу, что скромная мышка не мечтает о свадьбе с ним, не ведется на красивую внешность и знатный род. Но, во-первых, я сама была знатной, а во-вторых, думала я не о романтических связях и свадьбах, а о том, как выполнить условия для возвращения в свой мир, где нет этого домостроевского маразма.

– Простите, – выдавила из себя с трудом. Прятать характер становилось все сложнее.

– Прощаю, Ольга Юрьевна, – хмыкнул князь. – Справедливое замечание. Я выполню вашу просьбу, – сказал он с явным облегчением. – Дам вам усадьбу, челядь, содержание хорошее. Приданое ваше трогать не буду. Но... – он замолчал, а я от нетерпения подалась вперед.