Текст книги "Успей поймать любовь (СИ)"

Автор книги: Татьяна Анина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

9

«Рукой сквозь блузку сжимаю грудь, пальцами катаю сосок. Я целую тебя нежно. Вставляю глубоко свой язык. Отрываюсь от поцелуя, засасываю твою пухлую губку. Хочу твои губки целовать между ног. Я тебя сегодня вылижу, сладкая».

– Эвелина! Что с поставками?

Блин, какие поставки?

На планёрке сидело одиннадцать женщин, и я единственная румяная и с мокрыми трусиками.

Ну, Паня! Ну, держись!

– Борисыч работает вплоть до Нового года, и второго января открывает склад, – дрожащим голосом ответила я.

– Поставь галочку, связаться с ним, – приказала Екатерина Еланина.

Я поставила галочку. Нарисовала птичек уже целый косяк, они прилетали откуда-то издалека на лист блокнота, несли зашифрованную информацию, которую после моего увольнения никто не разберёт. Это своеобразная месть.

Напротив меня сидела Анька, сводная сестра Екатерины Матвеевны Еланиной. Это она в юности носила причёску как у меня, и сошла на порно-фотке за моего клона. Фото отвратительного качества, но Костромину было всё равно. Сейчас Анна – жгучая брюнетка, пережаренная в солярии. Смотрела на меня недовольно… Нет! Надменно, с оттенком презрения.

Чем заработала такую нелюбовь, трудно сказать. По одной из версий, ревнует к сестре. По второй из версий, считает меня верным стражем Кати, поэтому меня надо убивать, ведь между сёстрами война за престол фирмы. Есть ещё третий вариант, но я не уверена, что это правда… В общем, ей понравился Макс. Как раз два года назад умудрилась познакомить с сёстрами на одном из випов, где тусовалась фирма Максима, и как-то наши девочки затесались.

А не плевать ли мне на всех? На эту помятую не по возрасту Аню, на её квадратную сестрицу и Костромина с Юлей-овцой?

С высокой колокольни!

Я взяла телефон и напечатала:

«Медленно провожу ладонями по твоим брюкам, опускаюсь перед тобой на колени и смотрю тебе в глаза. Облизываю губы, чуть приоткрываю их. Ты можешь вставить. Но я не достаю член, только глажу его сквозь брюки…»

– Кто официанток официально оформляет?! – возмущалась начальница. – Анна Матвеевна! Я сколько раз говорила? Только на испытательный срок, и пусть кормятся за счёт чаевых.

– Сейчас все карточками расплачиваются, чаевых почти нет. Никто работать не пойдёт, – недовольно поморщилась Анна Матвеевна.

– Они беременеют! Потом этих «яжматерей» на работу обратно приходится брать, а они борзеют.

«Они» – мерзкое отребье, смеют беременеть на нашей фирме!

Валить надо отсюда.

«Сам расстёгиваю ширинку, достаю член. За затылок тебя подталкиваю к головке, она скользит по твоим губам. Оближи, моя сладкая. И за щёку возьми».

Я чуть слюной не подавилась. Участилось сердцебиение, мне стало жарко. Пульсировало лоно, и пришлось закинуть ногу на ногу. Соски тёрлись о поролон лифчика, возбуждённые, чувствительные после вчерашнего.

Как он меня ласкал!

Как он меня любил!

И мне нравилось, что не сильно на комплименты исходил, пару-тройку слов, но таких нужных. Это лучше, чем болтуны неумолкающие, от которых вначале расцветаешь, а потом вянешь, чаще всего ушами.

Вот Пашеньке я сейчас такой минет сделаю, телефону стыдно будет. Главное, слова правильные подобрать.

Исподлобья кинула на Аньку похотливый взгляд и начала писать.

«Я обвожу языком головку члена, чуть засасываю его, мои губы влажные и горячие. Очень мягкие! Аккуратно ввожу за щёку, кулаком провожу по всей длине. Причмокиваю, мне так нравится брать у тебя в рот! Ты такой вкусный, а я такая голодная. По языку скольжу головкой, касаюсь уздечки, хочу заглотить целиком. Всё глубже, глубже… не получается целиком, он не помещается в горло. Я поднимаю глаза, полные слёз, на тебя…»

– Эвелина, ты чем занята?

У меня сердце в пятки упало. Но я заяц стреляный. Печально посмотрела на Еланину и тихо сообщила первую фигню, что пришла на ум:

– Цены на складах у Борисыча до Нового года не меняются, в январе резко поднимутся, нужно успеть за несколько дней сделать закупку.

Это так очевидно, что я скорей всего не соврала.

– Почему в моей фирме одна Костромина работает?!

В основном, ртом, я вернулась к сообщениям. Паша, видно, перевозбудился, не отвечал, так что я продолжила, тем более вошла во вкус.

«Я стараюсь заглотить, расслабить горло. Пальцами цепляясь за твои ягодицы. Глубже. Я смогу. Расслаблю горло и приму тебя целиком. Но не получается, ты слишком большой для меня. Тогда я ложусь на кровать, откидываю голову с неё, предлагая тебе войти в мой рот».

Давай, мальчик мой, где ты там, не кончи! Сам предложил такую игру.

Анькин взгляд был непонимающий, изучающий. В попу пусть взгляды себе засунет.

А в попу-то мы с Паней не пробовали. Только хотела предложить, как от него пришло:

«Веля, пзц! На хрен три часа, я сейчас отойду, куплю тебе букет и заберу с работы»

Я чуть не рассмеялась. Все заметили, что мне весело. Одна Еланина продолжала бушевать.

– Калинина, что у тебя?

Калинина – прущий танк в колючей проволоке тридцати трёх лет. Передовица, бессердечная, готовая исполнять приказы беспрекословно, к врагам фирмы беспощадна. Выродок, совершенно лишённый сочувствия. Когда на небе раздавали душу и сердце, она строчила иски в суд. Наш главный юридический монстр.

Разговор всё время возвращался к несчастным официанткам. Анна Матвеевна пыталась девочек жалеть, что вообще ей не шло. Не к лицу ей милосердие. Начальница с юротделом пыталась избавиться от тех, кто умудрился сесть на зарплату по договору.

– Троих получилось уволить по суду, – докладывала лупоглазая стерва. – Двух уговорить, что им здесь ничего не светит, поэтому заявление на увольнение по собственному желанию. И конечно, Анна Матвеевна прогадала: у нас беременная.

Какой кошмар!

Это просто катастрофа!

На всю фирму одна беременная официантка!

Обнищаем, по миру пойдём.

– Я прогадала? – с офигевшей ухмылкой спросила Анна Матвеевна.

– Да. Вы подписали трудовой договор, – не замечая жгучих взглядом, ответила Калинина.

Всплыл в голове анекдот: «Выбегаю с мячом к пустым воротам и бью… Мимо! И весь стадион хором: «Пидорас!» Вот это слава, вот это слава».

Даже я на Калинину подняла удивлённый взгляд. Гадить Анне Матвеевне, заместителю, во всех отношениях было неразумно с её стороны. Анька – стерва похлеще, юридический отдел ждёт обновление.

Что можно ожидать от дружного женского коллектива?

Я буду скучать.

Серьёзно.

Такие интриги! Кардинал Ришелье курит в сторонке. У нас свержение власти и борьба за трон, сбор сторонников, шпионаж и стукачество. Отбор мужей у бухгалтерского отдела отделом поставки и один пластический хирург на весь отдел кадров.

Паня больше не писал. Галочкам, что летели косяками на листочек блокнота, я подрисовала лес и облачка, чтобы было ощущения природы. Трусики нужно было менять или уже в конце концов заняться сексом.

Планёрка заканчивалась. Дамы расходились. Осталась сидеть я и Анна Матвеевна. Видимо, хотела поговорить с сестрой, а я никуда не двигалась.

Сверлила меня своим начальственным взглядом, но неудачно.

Я сунула Кате своё заявление на увольнение.

Еланина внимательно изучила его. Пошевелила вправо, потом влево квадратной челюстью и посмотрела на меня в точности, как сестра.

Мне вот кажется, что начальник-женщина имеет большее влияние на психику подчинённых, чем мужчина. Она такой образ злой мачехи, которой лучше на глаза не попадаться.

– Объясни, – грозно потребовала Катя.

– Развелась с Максом, – спокойно ответила я. – И он мне признался вчера, что получил фотографию два года назад с концерта.

Анна Матвеевна взгляд паскудный опустила и юбку стала поправлять.

– Что за фото?

– Кать, прекрати, – скривилась я всем лицом. – Ты знаешь, что за фото. Концерт был в твоём кафе, ты зашла в комнату отдыха для начальства, а там твоя сестра на этом нарике скачет.

– Поосторожней, – тихо попросила Анна, но её голос утонул в море моего негодования.

На Макса мне было уже плевать, жалко, что с Катькой так…

– Ты показала мне эту фотку и смеялась, что со спины Анька – вылитая я. Потом это фото оказалось у Макса, и он разрушил наш брак.

Не стала говорить, что брак так и так был слабым, дряхлым, умирал долго и болезненно.

Катя словно постарела, появились морщины. Она откинулась на спинку своего кресла и совсем поникла.

– Это фото было не только у меня. Да, Аня? – вздохнула Катя.

Не, надо сваливать из этого гадюшника!

Нормально меня так Аня ненавидела, что смаковала моё горе два года, а я не замечала, страдала на радость стерве. В общем, они тут все друг друга стоят.

– Веля, давай обсудим твою должность, может, тебе что-то нужно повыше? – ровным голосом предложила Катя.

– Нет, Катюш, спасибо, – поднялась я с места. – Жизнь нужно уметь начинать с чистого листа. Я сегодня продаю часть квартиры, покупаю новую. Мужчина у меня новый, работу нужно тоже сменить. И, конечно, фужеры куплю новые и посуду, – мечтательно произнесла я. – Всего хорошего. Спасибо, что помогла в трудный период.

Не дождалась её слов, ушла из кабинета.

Теперь я для Еланиной предательница, не умеющая держать удар.

Секс, Паша, мокрые трусики.

На моём столе уже была собрана коробка с личными вещами, которые я хотела забрать. Их оказалось очень мало: ручка, зеркальце и расчёска. Чашку и кучу всяких принадлежностей в урну скинула.

Я пританцовывала, виляя бёдрами, в голове играла старая зажигательная мелодия. Крыльев было не видно, но они меня держали крепко.

У стола же стоял великолепный красивый мужчина. Высокий и подтянутый. Куртка нараспашку, улыбка белозубая.

Боже! Как он смотрел!

Чуть закинув голову назад, потемневшим плотоядным взглядом, будто хищник на жертву.

Какого я потрясающего зверя разбудила в нём!

Он держал огромный букет сиреневых роз.

Заметив моего Павлика, работницы предприятия, как в самом настоящем серпентарии, припали к стеклянным стенам своих гробниц и смотрели во все глаза на красавца-мужчину, тренера по фитнесу.

Сексуальная фантазия на все времена.

Букет я в сторону отвела, продолжая танцевать, потянула дикого самца к себе за шарф и поцеловала.

И Паша мне ответил, крепко обнял и резко наклонил к полу.

***

Хочу увидеть его в гневе, и чтобы гнев был направлен на меня. Я влюблена, но выжженная Максом пустыня, холодная и безжизненная, как трезвый рассудок, подвергала сомнению наличие искренности в таком мужчине.

В каком таком? Да в идеальном!

Мы сидели в кафе, до встречи с покупателями и продавцами оставалось меньше часа. Купили пять порций мороженого по одному шарику, разного сорта, чтобы продегустировать. По чашке кофе и одну сладкую булку на двоих.

Захотелось сладенького.

Кормили друг друга с ложечки и смотрели в глаза. Под столиком я двигала коленями, разводя и сводя их вместе. Это движение странно влияло на здоровую половую женскую систему, которая начинала требовать внедрить в неё мужскую.

Я возбуждалась!

Я капец, как Пашу хотела!

Бешенство матки, ненормальный дурман.

От внешности до запаха это был мой партнёр.

Хочу выяснить последнее, как он поведёт себя при скандале. Если вполне сносно, я должна перестать сомневаться и попробовать пожить в хороших отношениях, где меня любят.

– Я заберу кровать, шкаф, холодильник и стол обеденный. Половину вещей отнесу в церковь, хочу новое себе купить, деньги пока есть.

– Так как насчёт Москвы? – поинтересовался Павел, скармливая мне кусок карамельной булки.

– До Нового года или после? Просто родители мечтают, что мы у них будем Новый год праздновать.

– Тогда поехали сейчас, быстро крутнёмся, я свои дела закончу, оставлю в этом году, и успеем вернуться.

– Пань, – рассмеялась я, – С тобой, как на вулкане: не знаешь чего ждать, и всё время жарко. Так быстро все. После моей унылой жизни и бытовухи просто дичь.

– Кроме того, мы вначале съездим к моим знакомым, потом ко мне на квартиру, к родителям, хочу тебя с ними познакомить. С братьями тоже. Успеем прокатиться с горки в Крылатском, глянуть на главную ёлку и вернуться к бою курантов.

– Нет, ты не вулкан! Ты – шторм!

Он немного помрачнел, и улыбка стала печальной. Не брился утром, поэтому порос русой щетиной. Стал выглядеть старше, дремучее и серьёзнее.

– Я год был один. У меня теперь голова запрограммирована на постоянное движение, чтобы с катушек не слететь, – еле слышно поведал Павел. – Слишком? Я могу один съездить, но не очень хочется с тобой расставаться.

– Не надо. Я с тобой хвостом, обузой.

– Невестой хочешь?

Я хмыкнула. Потом быстро натянула улыбку, помолчала.

Только свидетельство о разводе получила!

Ну куда мне?

Но Паньке я этого не сказала. Всё нужно держать в себе, хорошенько обдумать.

– Я понял, – вздохнул он. – Рано предложил. Поехали, сладкая. Нас ждут.

Он пытался меня не пугать своим напором. Это я поняла, поэтому становилось смешно. Влюблённый мужчина... Это всегда вызывает улыбку. В момент своей слабости к женщине, он становится таким податливым, управляемым и совершенно глупеньким.

Мы вышли из кафе и пробежали около снегоуборочной техники в обнимку. Нас присыпало снегом. Смеясь, сели в мою машину. Я за руль, чтобы не отвыкнуть.

Влюблён!

Напряжён в моём присутствии. Первое время я это принимала за скрытую нервозность, а теперь дошло...

Влюблён!

Волнуется, не знает, куда руки деть. За ручку над окном схватился, а другой рукой по колену хлопал. Кидал на меня пристальные взгляды. И менялся в лице, радостным становился, если наши взгляды пересекались.

– У тебя перчатки потёрлись, нужно новые купить, – рассмотрел мои перчатки над бардачком.

Влюблённый! Ха! Кто ещё будет так внимание заострять на деталях, касающихся женщины рядом?

Ему важна каждая мелочь, относящаяся ко мне. Всё запоминал: блюда, что предпочитаю, цветы, которые нравятся, какую музыку слушаю, о чём мечтаю.

– Что ты такая красивая, Велечка?

– Это чтобы тебе приятно было на меня смотреть, – улыбалась я.

Комплименты он отвешивал непринуждённо. Что думал, то и говорил. Нет, это не лапша на уши, я уже большая девочка, отличала спокойно. Очень важно, как он произносил нежные слова в мой адрес. Хвалил с таким трепетом и нежностью, что даже голос менялся. А так как он не мог не басить, любезности выдыхал полушёпотом.

И это завораживало.

А ещё, когда говорил комплимент, пытался ко мне прикоснуться. Касаться и в глаза смотреть – просто его фетиш.

И эта забота!

Начеку мой Панька. Что мне нужно, куда, зачем – в курсе. Мои мелкие проблемы в его голове, он их пытается решить. А глобальные тем более.

Вот уверена, попроси я его о чём-нибудь серьёзном, он сорвется, напряжётся, решит, защитит, найдёт и к ногам кинет.

А ещё в общение у нас бывают паузы, Паня вроде и мой любовник, и за руку держит, а всё равно может сбиться в речи, неловко себя чувствует и краснеет иногда, как я собственно. Но я, видимо, не так втюрилась ещё, как некоторые.

И он знает, что уязвим в этот момент. Наверно, сам не ожидал, что так накроет.

Хотя скромником его не назовёшь. Понравилась, и с первых минут давай по попе хлопать.

И расставаться ему неприятно. Поэтому…

– Полетели в Москву! Я согласна. Хочу всего этого, море новых эмоций и знакомств.

Влюблённый мужчина всегда будет желать, чтобы мы были вместе, его сильно ранит мой отказ.

А я не хотела его ранить.

Он же так старается!

Вроде таскаемся постоянно по квартирам, а весь с иголочки. Эта небрежная щетина, как часть стиля к творческому беспорядку на голове.

Очень впечатляет.

Не забывает о парфюме. И часто вижу, что он читает в телефоне. Если одним глазком глянуть, то про физическую культуру. Образовывается.

Только влюблённый мужчина мог все о себе выложить и пригласить к родителям. Последнее указывает на серьёзность намерений.

А ещё расщедрился. На заднем сиденье упакованная плазма с колонками. Купил всё-таки домашний кинотеатр.

И носится со мной, как курица с яйцом, во всём помогает. Нашёл отличную квартиру. У меня в голове уже мебель в ней расставлена.

А какая у нас с ним переписка!

Перечитываю, как порно смотрю.

И ревнует он к бывшему. Серьёзно. Не говорит этого, но и так понятно. Пристально следит, чтобы никакие Максы рядом со мной не появлялись. И болезненно воспринимает моё общение с бывшим мужем. Как увидел, что я в квартире с Костроминым наедине, так глаза кровью налились. Сделай Макс в тот момент неверный шаг, получил бы. Но Макс – глист скользкий.

А насколько скользкий, я даже не предполагала.

С появлением электронных очередей и записи по времени стоянка у многофункционального центра перестала быть такой заполненной. Вот когда мы с Максом квартиру оформляли, очереди были километровыми. Теперь же я поставила машину около большого здания, в детстве вроде ходила в это место, клуб здесь был.

Взявшись за руки, прошли с Павлом в стеклянные двери.

В большом зале стояли стулья для ожидающих очереди, у окон обслуживания без давки.

Наши сидели у входа. Окошко было приоткрыто над растёкшейся по стулу Ксюше. Сидел её муж. Рядом с ними хозяйка квартирки, которую я собиралась сегодня покупать.

И не было никого от Макса.

Пунктуальность для Костромина важна только на работе, где надо карабкаться по карьерной лестнице. Он спокойно заставлял меня ждать. Всегда! Ведь только его время важное, а не какой-то там Вельки. И всегда ненавидел, когда я заставляла ждать его.

Я занервничала. Так сильно, что куртку сняла сразу, потому что, как беременная Ксюша, почувствовала недостаток воздуха.

Улыбнулась, поздоровалась. С трудом от Паши отлипла, показав знаками, что мне нужно позвонить.

Руки дрожали, я уже догадалась, что услышу от своего бывшего.

– Да, Эвелина, – строго ответил в трубку Максим.

– Макс, мы же договорились, продать квартиру, – шипела я в трубку.

– Я передумал.

10

– Что? – ахнула я, продолжая дрожать, как осенний лист. – Как ты передумал?

У меня здесь мать многодетная, я – разведёнка с разбитым сердцем, которое влюблённый мужчина по осколкам собирает. И мне стыдно перед Ксюшей и очень жалко себя.

– Веля, не продаём квартиру. У меня есть где жить. Тебе хватит места. Квартира тебе пригодится. Я буду платить всю коммуналку, могу себе позволить. И прости за то, что эти грязные, жалкие люди вывезли твою посуду и стиральную машинку.

Мне нужно его вычеркнуть из своей жизни!

Но он так мастерски окинул меня сетью, что нити, связывающие нас, душат.

Мне же всегда казалось, что Макс очень умён и авторитетен. Все его решения вполне правильные. Оказалось, что он меня вписывал насильно в своё мировоззрение. И даже после развода не перестал это делать.

Я столько лет велась.

Этому чудовищу даже в голову не пришло, что он глубоко ошибается, что я имею на всё своё мнение. Я, как и другие люди, – инструмент к достижению цели. И если с Юлей всё понятно, то меня интересовало: " Я-то каким раком к нему отношусь теперь?!"

Вот ему точно плевать, что я сейчас испытываю. Чувства людей для этого подонка никакого значения не имеют.

– Костромин! Ты охренел? Зачем, ты так меня подставил? Ты что там себе навыдумывал?

– Веля, он кинет тебя. Послушай, я разбираюсь в людях. Месяц, может, три этот мажор московский поиграет с тобой и кинет. Я чувствую ответственность за тебя. Когда это произойдёт, я буду рядом. Да, буду к тебе приезжать, как только попросишь. Мне всё равно тебя не забыть. И ты готовишь лучше всех. Прости, я поверил, что на фото ты, поэтому всё рухнуло. Но мы всё равно должны остаться друзьями и, возможно, любовниками.

Я чуть не задохнулась от возмущения. Ответить ничего не смогла. Для Макса придумывать и лгать – вполне естественно, как дышать. И он будет врать, изгаляясь до последнего.

В этом я уверена!

И никогда не признает свои ошибки. Он действительно не глуп и знает все свои косяки, но так мастерски заделывает эти дыры, замазывает огрехи, что можно писать по нему докторскую диссертацию о психическом отклонении.

Ведь это ненормально!

И этот человек никогда не будет извиняться!

Макс понял, что я в полной растерянности и продолжил давить:

– Веля, развлекайся со своим конём, лови момент. Но это ненадолго, по нему видно, что ты очередной трофей и развлекаловка. Не продавай квартиру. Он, наверно, предложил тебе в Москву поехать? Подумай, прежде чем соглашаться. Не трогай ничего в квартире, тебе есть куда вернуться. И я всегда поддержу.

Он не думал, что в этот момент творил со мной. У всего есть свои последствия, особенно у таких слов.

Зёрна сомнения на вспаханную от развода почву – убийство моей психики окончательно!

Но моя боль не ответственность Макса, ему выгодно, чтобы была женщина с квартирой в центре города, которая готовит вкусно и влюблённая жаждет отомстить Юле.

То есть я, по его мнению…

Охренеть! Он хочет меня сделать любовницей и ходить от жены налево к своей бывшей жене.

А ряха не треснет?

Ведь именно это он там себе напридумывал.

Что он сделал! Что он сказал!

Ему плевать!

– Веля, ты меня любишь, я ценю это. Мой долг позаботиться о тебе даже после развода. Обещаю, у тебя всё будет.

И это он говорит, когда лимит доверия к нему рухнул окончательно. Стараться Макс не станет ни перед кем, чтобы это доверие завоевать.

Ещё будет своим гнилым знакомым рассказывать, как он благородно со мной поступил. Какой он рыцарь, герой и настоящий мужчина. И не сомневаюсь, что в это поверят, ведь Макс себя может показать идеальным, если ему нужны высокие оценки. Ведь мои родители так много лет размышляли, плохой мне мальчик достался или хороший.

Отличный манипулятор, которому сопротивляться крайне сложно. Он знает, на что давить, что и как сказать.

И совесть его мучить не станет, потому что нет её.

– Эвелина, ты попала с этим мудаком, я тебе говорю правду. На рожу его гейскую глянь. Ты, если поедешь с ним, не пропади, пожалуйста. Я пока очень занят, не смогу тебя разыскивать…

Я отключила звонок и столкнулась с обеспокоенной Ксюшей.

Она внимательно меня рассматривала.

– Веля, что случилось? На тебе лица нет!

У меня в горле пересохло, не сразу смогла ответить.

– Макс не приедет, передумал продавать свою часть, – замогильным голосом прохрипела я.

– Паша так и сказал, – с сожалением вздохнула она и обняла меня. – За нас не беспокойся. Павлуха предупредил, у нас есть хороший вариант квартиры, и человек подъедет быстро.

Она тут же достала телефон и набрала номер.

– За тебя, Вель, обидно, – она покачала головой. – Столько лет с таким ублюдком… Олег Васильевич! Здравствуйте! Мы решились, как говорили, десять минут, – Ксюша усмехнулась. – Великолепно, ждём с документами, скоро наша очередь.

Она отключила телефон и с тоской глянула на меня.

– Веля, не расстраивайся, прошу тебя. Мы же квартиру на втором этаже купим почти в центре, рядом с гимназией. Под нами магазин, соседи снизу не придут жаловаться, что мы им по головам скачем.

Ксюша отошла, погладив мою ледяную дрожащую руку, и уступила место Павлу.

– Что, козлина обрадовал? – строго спросил он, сжав от злости губы. – Что сказал? Я тебя съем?

– Ты такой догадливый, – горько хмыкнула я и опустила глаза.

– Тут к гадалке не ходи, сладкая. Дай мне телефон.

Я ослаблено протянула ему свой сотовый. Паша уронил его на пол и со всей дури ногой разбил.

Я ахнула, закрыв рот ладонью, чтобы маты проглотить.

– Я запрещаю с ним общаться, – рычал на меня Пашка, стараясь смотреть в глаза. – Эта мразь тебя скрутила и продолжает мучить. Если меня не послушаешь, он из тебя будет дальше кровь пить, манипулировать тобой, пока ты не дойдёшь до ручки! Я ещё раз повторяю! Никаких контактов! Хочешь поговорить с ним, только со мной или через меня. Ты поняла?!

Он кричал, и люди оглядывались на нас.

У меня слёзы в три ручья. Мне захотелось куда-нибудь испариться, провалиться сквозь землю, забиться под плинтус и не выглядывать. Я чувствовала свою вину, мне было страшно стыдно. Уже не перед Ксюшей, а перед женщиной, что собиралась сегодня продать мне квартиру. За себя стыдно!

Всегда думала, что я девчонка лёгкая, женщина сильная. А получилось, попала в сети к пауку, который меня поедал. И сколько бы я своими крылышками ни трепыхала, только сильнее путалась в липких нитях, увязая в ловушке плотоядного насекомого.

И не будь со мной Паши, то так бы и получилось. Я бы вернулась на квартиру…

– Мне всё равно придётся там жить, – простонала я.

Паша обнял меня и прижал к себе.

***

Макс великолепен в своём репертуаре. Подонок высшей лиги, и я из его когтей без чужой помощи вряд ли бы выбралась.

Без Паши я б пропала.

Он сильная личность. Павел – и имя сильное, сложное, а сам человек с таким именем может даже показаться жестоким. Хотя жёстче, чем подонки, нет никого.

Странно. Ведь ему всего двадцать семь лет, а он так соображает. Я, допустим, в жизни бы на два хода вперёд ситуацию не продумала. Точнее, я иногда пытаюсь, но чтобы с Костроминым вот так…

Мне показалось, что Павлу трудности даже в сласть.

Как взялся!

Нашёл Ксюхе запасной вариант квартиры, да такой, чтобы человек в течение десяти минут подъехал в любое время. И это только потому, что он раскусил Макса, подлюку редкостную.

Ничего себе продуманный!

А сам в городе пару дней. С кем-то списался, кому-то позвонил. Поискал.

И хотя позаботился он только о Ксюхе, мне с ним безопасно. Надо признаться, что хотелось в порыве бессилия крикнуть: «Отвали! Это моя жизнь!» Но я сдержалась, потому что сука Костромин выпил все мои силы за один звонок и превратил меня в жалкое существо.

Я, пару раз дёрнувшись в сильных руках Павла, обмякла.

Жутко понимать к двадцати шести годам, что ты совершенно беспомощное существо и подвержено чужому влиянию.

По мне, лучше сбежать, поплакать, всё отдать, чтобы про меня забыли и оставили в покое. Мне бы путь полегче. Наверно, поэтому я со своими женскими слабостями понравилась настоящему мужчине.

Павла трудности не отпугнули, скорее он затвердел, и теперь во всеоружии.

– Сейчас сделай, что я попрошу, – прошептал он. – Я очень расстроюсь, если ты вспылишь и не послушаешь меня.

– Что? – устало, спросила я, укладывая голову ему на грудь.

– Я куплю тебе квартиру.

– Не надо, – встрепенулась я, но он меня из рук не выпустил, хуже того, обратно мою голову уложил насильно.

– Цена на квартиру по сравнению с Москвой ничтожно мала, – продолжал он пугать своим… желанием меня. – Слышала, что любовницам часто квартиры покупают? А я тебе собрался предложение делать. Что мне будущей жене и квартиру нельзя купить? Деньги есть. Велечка, сладкая моя, прими.

– Пань, передумаешь, обратно требовать начнёшь.

– Нет. На тебя оформим. Мне хреново, что ты не доверяешь.

Он не выдержит рядом со мной долго, если я постоянно буду его подозревать и не потакать маленьким прихотям, отвалить пару миллиончиков мне на подарочек. Видно же, что привык решать самостоятельно, а тут моё мнение обязательно, и переживает, что откажусь.

Мне нужно принять это.

И Пашу, и квартиру.

Совесть не даёт, сомнения одолевают.

Я ж не такая! Я презирала девок, которые от богатых любовников дорогие подарки принимают.

У Паши есть цель. Он к ней стремится. И скорость принятия решений просто пугает. Серьёзно пугает.

Но мужчина очень надеется, что я не свалю за борт его ледокола, который всё на своём пути на куски крошит.

Он не струхнул перед тем, что я сейчас на взводе после разговора с Максом. Мог бы оставить меня. Типа, разберись, успокойся, потом поговорим.

Нет!

Он понимает, что я ни хрена не разберусь сама!

Как? Как он это понял? Ксюха наговорила, мама что-то ляпнула?

Но Павел решил и решения менять не собирался.

«Будущей жене».

Все слышали?

Молодцы, а до меня до сих пор с трудом доходит!

Между тем как он влюбился и скорой свадьбой почти нет промежутка. Прёт напролом.

Странно. Ведь показался болтуном и сказочником, а получилось, в довесок ещё тратит время с пользой.

Рядом с ним можно полностью расслабиться: он решит все за меня.

Расслабиться!

Я обязана это сделать!

– Пань, – я с грустью посмотрела ему в глаза, – так влюбился серьёзно?

Он ничего не ответил. Не улыбался, просто смотрел.

Кивнул.

– А потом можно мы выпьем? – простонала я.

– Обязательно.

– Это я для расслабления.

– Я понял. Тебе надо.

Надежен во всех отношениях.

Выкуси, Костромин!

Я продам из принципа свою часть квартиры, постараюсь найти таких покупателей, чтобы табором въехали на всю площадь, чтобы Макс никогда бы не смог продать свою часть, чтобы судился всю оставшуюся жизнь и не смог найти покупателей.

Никогда не была подлая, но в этот момент захотелось хоть что-то сделать, заявить о себе, как о человеке, способном сопротивляться.

Пашина уверенность и стойкость медленно начали перекочёвывать ко мне.

Неудобно принимать такой подарок?

Нужно!

Потому что это естественно для Павла, а значит, и для меня.

– Пойдём. Ксюхин продавец приехал, и наша заждалась.

Я нагнулась, в осколках своего телефона нашла симку. Больше ничего не взяла.

А дальше, как во сне. Я держалась за Пашу, делала всё, как он говорил, потому что вылетала из реальности в какой-то туман из саможалости и горя, боролась с ним всеми силами. Справлялась, между прочим.

Мне вручили три комплекта ключей от моей новой квартиры и бумагу на получение документов уже с моим именем в свидетельстве о праве собственности через месяц.

Оплату проводили в банке по соседству.

И за всё я благодарила Пашу долгим и страстным поцелуем на морозе.

***

Обычно так и начинаются все пьянки.

«Немного выпьем» «Надо отметить».

Квартиру Ксюша с Михой купили что надо. Я даже рада за них. Благодаря Паньке всё получилось просто отлично. Они были счастливы.

Дом старинный, поэтому большая парадная, где для коляски имелось место. И прихожая широкая, Миша Павлу рассказывал, как организует вешалки. Высмотрел где-то шкафчики, как в садике, только большие, чтобы взрослая одежда тоже влезла. И даже показывал проект. Очень красиво и практично.

Четыре комнаты окнами выходили во двор дома. Под ними небольшая детская площадка. Под квартирой магазин. И как сказала Ксюша, соседи снизу не придут жаловаться, что дети бегают постоянно. Это было для них очень важно.

Прошлись по комнатам, кухонька небольшая, зато в зале можно в футбол играть и соревнования проводить. Балкон уютный. Санузел внушительный, там сушить бельё будут.

Посмотрела я на эту квартиру и даже стыдно за свою стало. А то, что Костромин учудил, так совсем никуда не годилось, и я стала чувствовать себя разбитой, поэтому выпить согласилась.

– Паш. Можно я напьюсь? – тихо спросила я. – Очень хочется. Ты только контролируй, я пьяная…

– Даже любопытно взглянуть. Давай.

Старт был дан. У Миши была бутылка вина для такого важного события, как расширение жилищной площади.

Вот у людей нормальная, полноценная семья.

Я же боролась со своим новым статусом содержанки. Проиграла.

Ведь стала в отношениях с Пашей какой-то податливой. Что он говорил, то и делала. Запрети он мне выпивать, я бы так и подумала, что нужно слушаться.