Текст книги "Успей поймать любовь (СИ)"

Автор книги: Татьяна Анина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Меня принуждали и брали почти насильно.

Круть!

Удовольствие не пропало, когда разлетелась причёска и мои волосы были намотаны на кулак. Паша надавил мне на плечо, установив на колени перед собой. Воткнул возбуждённый, терпкий член в рот.

Проталкивался в горло.

Я, захлёбываясь, уставилась вверх, и в этот момент рот опалило горячее семя.

Слышала, как Паша ревёт….

Что это было?!

Какой-то дичайший драйв!

Он за руку поставил меня на ноги. Стояла я с трудом, покачивалась. Половину спермы сглотнула, что-то пыталась рукой вытереть.

Потное мужское тело навалилось на меня. Почти не дал сделать вдох полной грудью. Слышала, как бьётся бешено его сердце.

Паша подтянул мою правую ногу вверх, заставив расправить бёдра. Его пальцы вошли в мягкое сочащееся лоно и стали там двигаться. То ли он искал эту пресловутую точку, то ли сразу наткнулся. Но я закричала и бурно кончила на его руке.

Извивалась, пытаясь вырваться, но меня держали крепко.

Мир померк, я на время улетела, удалившись от реальности.

– Вот это любовница, я понимаю, – услышала я его усмешку.

Меня вроде отпускали, я мякла и падала в мужские объятия.

Все переживания как ветром сдуло.

И вообще, я заново родилась. Можно отрываться с новой силой.

***

– … не нашёл мухобойку, – рассказывал Паша, а я хихикала, время от времени утыкаясь в его волосатую грудь, – тогда свернул полотенце, замахнулся. Смотрю, а это не муха, а мелкая голая девка с крыльями.

– Паша, прекрати, – заливалась я.

– Ну, ты просила рассказать необычную историю, вот рассказываю, – невозмутимо продолжил он с очень серьёзным лицом. – И фея запищала тонким голоском: «Выполняю твоё желание. Выбирай, большой крепкий член или хорошую память». Не помню, что я выбрал.

– Точно не помнишь, – смеялась я до слёз, протягивая руку к его члену.

Паша провёл рукой по моему плечу и улыбнулся.

– Забирайся, – еле слышно прошептал он и аккуратно, без напора усадил на себя.

Я скользнула по нему, раздвинула бёдра и насела на орган.

Поскакала.

Закрыв глаза, осознала, что подо мной не выдуманная фантазия. То есть реальность настолько яркая, что не нужно вообще глаза закрывать.

Это с Максом нужно было придумывать и самой заводиться.

А Паша сам заводил. Своим телом, своим потемневшим взглядом и улыбкой.

Внутри его так много.

И постоянно хочется. Это от воздержания у меня уже третий раз за сутки секс. И я не могу насытиться, мне мало.

Внутрь!

Глубже!

Быстрее.

Звонила мама, телефон так и пел: «Мама звонит!»

Мы напрочь про ужин забыли.

Отвлеклась от звонка и кончила. Паша резко сел, сделав проникновение глубоким и ладонью меня под попу вверх подкинул, чтобы самому кончить.

Закопался в мои волосы. Мы пульсировали, мы задыхались и липли друг к другу потными телами.

Со стоном я сорвалась с его члена и дотянулась до телефона.

– Да, мам, – старалась выровнять дыхание и голос сделать строже.

– Я так и знала! Через сорок минут у меня.

– Да, да, – я отключила телефон и рассмеялась.

– Пошли в душ, – целовал меня Паша.

Я пискнула и прикрыла грудь. Соски больше не хотели ласки, они стали очень чувствительными.

Меня сгребли с кровати.

– Эх! – выкрикнул горячий мужчина и водрузил меня на своё плечо.

– Па-а-а, – закричала я в восторге.

Он мне нравился. Секс с ним улётный, сам он красивый и характером уступчивый, но при этом твёрдый. Как такое сочетал, непонятно. Ведь в нём много мальчишеского: весёлый, интересующийся всем. И на подъём лёгкий. На концерт? Он согласен. На ужин к родителям? Запросто! На тусовку? Почему бы и нет. Дети? Сразу тройня!

– Поехали в Подмосковье, там коттедж сняли на пару недель. А потом с мамой тебя познакомлю, – он поставил меня в душевой кабинке, стал регулировать воду.

А я? Готова сорваться в неизвестном направлении с Пашей, с которым знакома пару дней? К его маме...

А может, Макс превратил мою попу в бетонно-цементную, и мне уже ничего не хочется? А вдруг мне не понравится, я устану и захочу домой.

"Унылое говнецо" передаётся половым путём. Лучше не спать вообще с моральными уродами, не заметишь, как испортишься.

Паша смотрел мне в глаза и ждал ответа.

– Не хочешь, не поедем, – он словно пытался догадаться, чего я хочу на самом деле.

– Павел Сергеевич! Тормози, не всё сразу, – тихо посмеялась я и стала намыливать себя и его яблочным гелем для душа. – Расскажи мне про своих родителей.

– Мама – замечательная, добрая женщина. С отцом она развелась тихо и мирно. Отчим – профессор. У меня два сводных брата, старшие, – он рассмеялся. – Они в общем считают меня мелким придурком и всё время надо мной прикалываются. Но не злобно, любя.

Я посмотрела на него внимательно.

Немного странный мой Пашка. Да, теперь могу сказать с полной ответственностью, что это мой парень. Странно, что при таком количестве внимания со стороны женщин, и я не удивлюсь, если и мужчин (ведь Паша ну никак не хотел возвращаться в модельный бизнес, значит была причина), он умудрился остаться контактным. Но в общении с другими женщинами чувствовалось напряжение.

Пока в полной красе не увидела его. Ведь при мне он общался только с моей мамой, сводной сестрой и Голубкой Ладой по телефону. Из такого выводы сложно сделать.

Был холоден и достаточно строг с женщиной, что показывала нам квартиру, хотя я не сомневаюсь, Паша может своё обаяние по назначению употребить. Но он вначале сильно подумает, стоит ли.

Ведь за любой очаровательной улыбкой может скрываться ложь, а Паша оказался достаточно правдивым человеком. Ну и сказочником, совсем чуть-чуть, если нужно поднять настроение.

Ещё я могла сделать вывод, что Паша не из робкого десятка, достаточно серьёзен, что касается работы.

И приятным бонусом шли конкретные желания относительно меня. Он решил, он стал выполнять.

***

– Опаздываем, – торопилась я, надевая узкие джинсы.

– С мокрой головой не поедешь, – Паша фен включил у шкафа и стал сушить мои волосы. Фен хранился в комнате, поэтому не исчез из ванной вместе с моей стиральной машиной.

Пока я пояс застёгивала и женскую рубаху ванильного цвета, он сушил мои волосы, подкидывая пряди вверх. И на лице Павла отображалось настоящее удовольствие. Уверена, он никогда девчонкам волосы не сушил. Я ему даже позволю ногти накрасить однажды. Все мои подруги в крепких семейных отношениях говорили, чем больше мужчина к тебе причастен, включая уход за твоим телом, тем крепче брак.

К родителям можно ходить в простой одежде. Они люди коммуникабельные, к ним всегда в гости приятно ездить.

Не знаю, сохранились бы такие прекрасные отношения, если бы мы жили вместе. Но моё решение рано уйти из отчего дома сделало нас ближе.

– Мама про какой-то сюрприз говорила, – влюблённо глянула на Пашу в отражение зеркала.

– Хороший сюрприз?

– У моей мамы сюрпризы только хорошие.

– Если хороший, чего так волнуешься?

Действительно. Я настороженно задумалась. Вся извертелась, суечусь, дёргаюсь.

– Она так сказала… загадочно, что я действительно переживаю. Только бы очень хорошее. Плохое мне совсем не надо.

Паша взлохматил мои волосы и поцеловал в шею прямо у корней. От этого дрожь по всему телу.

– Хочешь, я поведу машину? – он скручивал провод фена.

– Ты не знаешь город, – я повернулась к нему и положила руки на широкие плечи. – А можно тебя Панькой называть?

– Паня? Ладно. Я отлично вожу и ориентируюсь в этом городе неплохо. Приезжал на машине и не раз.

– Я помню, Паня. Доверяй мне, у меня почти десять лет водительского стажа.

– Когда ты скажешь, что не доверяешь мне, потому что думаешь об измене, вспомни, пожалуйста, этот разговор. Когда твоя женщина убивается за рулём, свою настоящую любовь будешь усиленно опекать.

И сказано это было таким голосом и таким тоном, словно угрожал он мне, давил и заставлял подписать капитуляцию, выкинуть белый флаг, иначе меня и мой форт ждёт голодная мучительная смерть, пожар и забвение.

Не переговорщик у нас Павел Сергеевич, тон-угроза впечатлял. И голос у него глубокий. А когда говорил тихо, то становился… страшным.

– Не знаю я тебя, Паня, – прошептала я, разглядывая его безупречное лицо.

– Велечка, ты моя девушка, – он опустил глаза и взял мои пальцы. – Просто… я буду иногда просить меня послушать. Ты сейчас нервничаешь, и руки у тебя дрожат.

– Хотя после такого секса не должны, – скрасила я разговор, который усиленно сворачивал не туда.

Паша замер на мгновение, а потом обнял меня крепко, прижав к себе.

– Я сяду за руль, ты будешь сидеть рядом и волноваться, сколько тебе захочется.

– Хоохо, – задыхаясь от крепких объятий, пробубнила прямо в его плечо.

8

Он не поверил в то, что я поверила ему. Вот такая загогулина.

Павлу было важно, чтобы я ему доверяла. То есть свалился невесть откуда, настаивает на взаимности, дальнейших отношениях, я так поняла, серьёзных, сексом со мной занимается и настойчиво требует ему верить.

Неожиданно. Можно растеряться.

Дал мне посмотреть видео пятилетней давности. Просто ему было необходимо доказать свою правоту, чтобы никакие сомнения меня не одолевали.

Я вернулась в то время, увидела тот мост. Я всегда вспоминала этот момент жизни, как со стороны. И теперь ощущение, что это было не со мной, усилилось.

Паша ехал навстречу. Я помню его машину, появилась впереди.

Вот я сижу в старой развалюхе, за рулём Макс.

Что бы было, если бы за рулём сидела я?

По правде сказать, я лучше Макса водила и намного. Возможно, мы бы не улетели с моста.

Колесо оторвалось… Как не со мной…

Максимкина машина прямо в ограждение. Он по тормозам вдарил, но колёса уже с моста слетели, а привод передний, и медленно, как в фильме ужасов, мы стали падать.

А вот этого я не помнила. В момент резкого торможения и удара об ограждения меня подкинуло, и я ударилась виском о ручку над окном. Она страшная была, опасная. И ремень безопасности не спас. Я потеряла сознание.

Видеорегистратор запечатлел мат Паши. Он подъехал к краю моста и остановил машину. Было отчётливо видно, как Макс выбрался из тонущей тачки.

Один.

Он не нырнул за мной, он не пытался выбраться вместе со мной…

Появилось желание сейчас найти Максима, избить его бейсбольной битой, как в американских фильмах.

Хорош гусь! Точнее козёл!

То есть получается, мало того, что он сэкономил на шиномонтаже, плохо прикрутил колесо, он убил меня. В буквальном смысле этого слова.

Паша опять ругался, тикала аварийная сигнализация.

Он вышел вперёд к краю моста, разделся. Не такой крепкий, как сейчас. В двадцать два года ему явно не хватало мышечной массы.

А дальше всё, как он сказал. Почти ничего не было видно на регистраторе. Макс исчезал из вида, потому что тонула машина.

Они вернулись уже со мной и ругались. Эти два товарища матерились всю дорогу. И Макс похоже перенервничал, потому что был крайне агрессивен.

Надо же!

А я ведь допустила мысль, что Паша мне всё не так рассказал. То есть Макс не мог в моей голове укомплектоваться как полный подонок. Хотя, что говорить, я взрослый человек и прекрасно знаю, что подонками не становятся, подонками рождаются. Это на всю жизнь.

Павел забрал у меня свой телефон. И показательно удалил видео. Он закрывал дверь в прошлое, которое меня мучило.

– Прости. Но если б ты и дальше жила с мыслью, что чем-то обязана этому человеку, то испортила бы себе жизнь.

– Ты всё правильно сделал, – я расслабилась, смахнула слёзы с глаз. – С самого начала, что не влез в нашу семью и, заканчивая тем, что появился, когда семьи этой не стало.

Мне вот жалко двух последних лет. Трёх первых не жаль, я тогда пребывала в эйфории, что у меня настоящий муж, самообман был настолько сильным, что я даже получала удовольствие. А потом я заболела, зависимостью.

Это опыт!

Самый настоящий, не мифические грабли, на которые наступили какие-то девушки с форума, а настоящий удар в лоб с силой.

– Я голодный, как зверь. Неприлично таким голодным идти в гости, давай перекусим, – отвлёк меня Паша от глупых раздумий.

– Паня, не паникуй, мама наготовила на неделю вперёд, будешь сыт.

Я с улыбкой смотрела на него. Расселся на сиденье водителя, немного откинулся, одна рука меня донимала, волосы трогала, другая на руле. Перед лобовым стеклом шапка-ушанка, и обдув шевелил пушистый мех.

За окном вечерний город весь в огнях, иллюминация такая, что глаза слепило.

Всё мерцало, сияло и шумело.

Праздничная атмосфера, много людей и машин. И мы через центр города пытались выбраться в старый район.

– Я готова.

– К чему?

– К тебе, – усмехнулась, продолжила смотреть на него. – Я готова впустить тебя в свою жизнь. Ты уже почти просочился, но теперь вливайся целиком.

– Будешь ждать подвоха?

– Нет, не буду, – успокоила я красивого парня. – Я тебя буду беречь, любить. У нас с бывшим были плохие отношения. Многие после измены и развода чёрствыми становятся, а я хочу в любовь с головой. Не задумываясь о последствиях.

– Звучит как вопль отчаяния, – скривился всем лицом Панька. – Но почему бы и нет. Любовь лечит, нам это необходимо.

– Через триста метров поверните направо, – сказал мой навигатор, установленный специально для Павла.

– Постараюсь, – напрягся мой водитель и медленно перестроился в правый ряд.

– Мы идеально подходим друг другу! Мы оба разговариваем с навигатором, – заметила я.

***

Дом моих родителей находился в старом спальном районе города. Как только попали в заснеженный двор, появилось жаркое желание схватить «ватрушку» и прокатиться с горки.

– Паня, ты любишь кататься с горки?

Он нашёл место на парковке и поставил машину.

– Почему нет? Только не на детской, а так, чтобы габаритная была, – ответил мой мужчина.

– Это теперь моя мечта: покататься с тобой с горки.

– Хорошая мечта, она обязательно сбудется, – он потянулся ко мне и чмокнул в губы.

Район старый, только квартиры назывались не хрущёвки, а горбачёвки. Вполне приличная квартирка в три комнаты с балконом. Подъезд чистый, потому что все жильцы приличные, маргиналов не имелось. Хотя даже в приличном обществе обязательно выделят место «не таким». Обычно изгоями становились новые жильцы, которые не здоровались ни с кем.

Я бы тоже не поздоровалась с мамой Кати Еланиной.

К сожалению, только Катя имела доступ к этой сраной фотографии, где её сестра Анька, теперь заместительница начальницы, случайно оказалась на голом трубадуре. Хотя нет, не случайно! Аня трахалась с музыкантом из Москвы вполне осознанно. И волосы её, точь-в-точь как у меня. Со спины и не распознать.

Вот так подставили!

И ходила солидная Катя последние два года, спрашивала меня, как отношения с Максом. Переживала, видимо, что не сразу расстались.

Я не знаю, что творится в головах одиноких женщин, я никогда не была одинока. И даже последнее время с Максом считала себя замужней.

Не ожидала, что Еланина окажется настоящей ебаниной и так серьёзно будет измываться надо мной.

Но мама у Кати была очень доброй тёткой, я решила, что нужно зерна от плевел отделять.

Женщина в возрасте поправила очки, посмотрела на Павла, которого я вела за собой наверх. Не узнав в нём моего мужа, пришла в изумление. Но ничего не сказала, потому что приличная.

Мы волновались. И я, и Панька.

Он волосы приглаживал, я губы подкусывала.

– Будет сюрприз, – сказала я и позвонила в дверь.

Открыла мама. В платье. Хотя очень не любила их. Всегда брюки, в основном, спортивные костюмы. Счастливая, даже поцеловать захотелось, чем я и занялась.

– Проходите, дорогие мои, – обняла меня мама, потом обняла Павла.

Она посторонилась.

В широкой прихожей стоял мальчик лет восьми. В чёрном костюме и белой рубашке. Имелись голубой галстук и на ногах туфли.

Совершенно нерусский, в плане горячего чёрного взгляда, копны иссиня-чёрных волос и южной смуглой кожи.

– У вас гости? – спросила я, снимая куртку.

– Вы наши гости, – ответил папа, перебирая своими длинными музыкальными пальцами по плечу ребёнка. – А это Муха – наш сын.

В момент, когда я узнала, что у моих родителей есть сын, куда-то поплыл весь мир.

Макс и произошедшее уже слились в унитаз, осталась только моя семья. Нормальная семья! Где я теперь не единственный ребёнок.

Мне двадцать шесть лет!

Откуда такое возмущение?

Резкое недовольство с привкусом ревности. Это для меня стало неожиданностью.

– Почему вы не сказали? – расстроился Павел и подошёл к мальчику. Он подал ребёнку руку, пожал её. – Привет, я твой… шурин?!

Родители рассмеялись, но как-то напряжённо.

– Подарок с меня, но позже, – улыбался Паня. – Ты чем занимаешься?

– Спортом и на пианино играю.

Неудивительно, ведь мама – учительница физкультуры, а папа – пианист. И Павел оценил всё сказанное, потому что у него почти такая же ситуация в семье.

– А Муха, это Мухаммед? – оторопело прошептала я.

– Да, – кивнула мама. – Ты уже взрослая, твоего разрешения на усыновление мы не спрашивали. Так получилось, Велечка. Это наш мальчик.

– Так отлично! А какой вид спорта? – интересовался Павел.

– Тхэквондо, – с гордостью ответил мальчик.

– Серьёзно? Так это мой вид спорта. Ну-ка, покажи, что умеешь?

Мухаммед… Обалдеть! Я немного в шоке… Снял пиджак, отдал его папе, закатал рукава рубахи и встал в стойку. Они с Павлом показывали приёмы, движения, присущие этому виду спорта.

И тут до меня дошло, что значит мужчина и женщина как единое целое!

Когда я пребывала в ступоре, полной растерянности и не знала, как реагировать, мой мужчина вырулил и вывел эту ситуацию. Мне оставалось по-идиотски улыбаться и помалкивать.

Во-первых, куда на старость лет? Во-вторых, почему ребёнок нерусский и говорит с явным кавказским акцентом? В-третьих…. Я мамина девочка, я папина принцесса! Последнее нужно было задушить в зародыше и продолжать улыбаться.

– Ты расстроилась, – погладила меня по спине мама.

– Скорее не ожидала, – вздохнула я. – Мы бы хоть подарки… Паш?

– Ты боец! – смеялся Павел вполне открыто, играя с мальчиком. Собственно за это и будет любимым зятем. – Сладкая, теперь у тебя есть младший брат. Чувство ответственности появилось?

– Да, лезет из ушей, – посмеялась я.

Смотрела на мальчика. Не знала пока всей истории, но явно ребёнка не по внешности выбирали. У него нос арабский и губы пухлые.

Проходя в гостиную, потрогала его богатую шевелюру. Волосы жёсткие и очень густые.

И кожа!

Все кавказцы, которые живут в наших широтах не такие чёрные. Я, как последняя дура, потрогала его, не грязный ли.

– Велечка меня голодом морила, видимо, не зря, – Паня сел за богатый стол, и моя мама тут же ему щедро навалила пять своих коронных салатиков.

– Давай, сынок, сбацай нам, – папа усадил Муху за пианино.

И он играл.

Да так красиво, что я заслушалась. Муха великолепной музыкой меня пробудил для нового сознания.

Родители всегда хотели второго ребёнка, и я страдала лет до пятнадцати, что у меня нет братика или сестрёнки. И вот новый виток в нашей семье: появился новый пианист. Играл, сбиваясь немного, но очень старался.

Для меня старался паренёк!

Это я поняла, потому что поглядывал на меня своими сумрачными бездонными глазами.

– Ученик мой, – шептала мама. – Отца вроде как не было, мама заболела сильно. Неделю назад умерла, а Муха у нас почти полгода гостит, мы вначале опеку оформили, пока Зара в больнице лежала, а теперь вот официально усыновили.

Паша наяривал салатики, подвывал от удовольствия и кивал моему отцу головой, не в силах выразить словами, как вкусно.

Что мне ещё нужно?

Мужчина мой улыбался. Он называл меня так, как называли родители. И мальчик неожиданно обратился ко мне: «Велечка».

Разве такое пропустишь мимо ушей?

Всё правильно настолько, что пора расслабиться.

И я сделала это. Наложила себе салат, отказалась от выпивки, потому что Паша уже пил с отцом, а в стопку себе и Мухе налила апельсинового сока.

Мой брат сел рядом, и я с ним чокнулась.

– За знакомство, пианист-тхэквондист, – улыбнулась ему.

– За знакомство, старшая сестра Велечка, – и посмотрел на меня с восторгом.

Понравилась. Ну, и он мне.

***

Он опять за рулём. Потому что утром я с трудом проснулась. Волосы из хвоста норовили выпасть, ни капли краски на лице, а я ловила на себе влюблённые взгляды своего мужчины.

Ещё бы!

От родителей приехали и в постель. Во сколько уснули, не помню, но всё между ног приятно потягивало, побаливало натёртое. Я такая удовлетворённая, что если небо рухнет на землю, не сразу расстроюсь.

Не понимала, что за химия происходит между двумя влюблёнными, но вштыривает она очень круто. Пьянит. И я улетела куда-то от блаженства.

Утром ухватила немного кофе, в джинсах и белой блузке, Катя будет недовольна.

– Велечка, – плутоватым довольным голосом позвал меня Панька. – Ты как?

– Офигенно, – рассмеялась я. – Давай, спроси что-нибудь, чего сам не знаешь.

– Куда пропадает второй носок?

Уморительный кадр. Вот честное слово, настолько лёгкий и классный, что я завороженно уставилась на него и не сразу ответила.

Было в Паше много противоречивого. Я видела, что он жёсткий иногда. Допустим, рассказывая о своих проблемах и о моём Максе… (О Юлькином Максе!), говорил очень зло, и чувствовалось, что недоволен. Играли на лице желваки, и глаза блестели нездорово. И превращался в милого весельчака рядом со мной.

Не хотелось думать, что мы однажды можем поссориться.

И как он во время этого скандала поведёт себя?

Не обрушится ли вся его внутренняя агрессия на меня одну?

Блин!

Вот вредно женщине думать.

Эйфория растворялась, как сахар в чашке горячего чая. Осталась сладость, приятный вкус от любви.

– Под кроватью? – заинтересованно спросила я.

– Не всегда, – без улыбки хмурился он.

– Я поняла! Это колдовство.

– Не может быть! И какое? – игриво повёл бровью.

– Таинственное, – без улыбки ответила я. – Колдовство стиральной машины, она твои носки тайно запихивает в пододеяльник, ты не замечаешь.

Пришла его очередь смеяться.

– Пань, а у нас будут серьёзные разговоры?

– Обязательно, – не мог он успокоиться, усмехался. – Только потом. Вначале нужно отдохнуть от всех своих несчастий и неприятностей. Тебе и мне. А потом всё будет ну о-очень серьёзно.

– Мы перестанем улыбаться?

– Конечно, серьёзные люди не улыбаются.

Он нахмурил брови и челюсть вперёд выдвинул.

Я брызнула смехом, и он поддержал.

– Я увольняюсь, – сообщила ему. – Можно часа через три увидеться.

– Три часа? Так долго? Я без тебя соскучусь.

– Пиши сообщения.

– Хорошо. Будем сексом по переписке заниматься. Пробовала? – он завернул к пешеходной дорожке, остановился, чтобы высадить меня перед зданием, где располагались десятки офисов и наш.

– Никогда не занималась любовью виртуально, – смотрела ему в глаза.

– Я тоже, но в первый раз буду стараться, – Павел потянулся за поцелуем.

Губы наши слились. От ласки и нежности дрожь побежала по телу, задерживалась на сосках, которые под одеждой возбудились. И защемило удовлетворённое лоно, требуя ещё своего мужчину. Удушливый жар, легкий трепет.

И это только поцелуй.

До слёз становилось одиноко от мысли, что мы расстанемся. Даже на три часа. Это ведь так много!

– Ты мне доверяешь транспорт? – без сомнения, что доверяю, спросил он.

– Доверяю,– шепнула в его классные мягкие губы.

– Я куплю домашний кинотеатр, он в твоей новой комнате хорошо встанет, – чмокнул меня в нос.

– Это дорого.

– Нет. Ничего нет, только желание тебе что-то подарить.

– Подари мне…

Ребёнка! Нет, для начала нужен скандал и выяснение отношений, иначе можно открыть в любимом человеке такие тёмные стороны, от которых самой станет страшно.

– Что? – требовал Паня.

– Фужеры и чайный сервиз.

– Хорошо, завтра на новоселье.

– Отлично, – я набралась сил и решительности и вышла из машины.

Сразу подняла лицо к небу.

В утренней серой хмури с розовыми просветами восходящего солнца кружили невесомые живописные хлопья снега. Они падали мне на лицо, и я наслаждалась прохладой. Потому что с этим мужчиной было слишком мне жарко.

Не оглядываясь, сумку на плечо и вперёд на работу.

Дружный женский коллектив пах потом и духами. Я кинула куртку на вешалку. Быстро села за свой стол и включила компьютер. До планёрки оставалось три минуты, я успела напечатать заявление на увольнение.