Текст книги "Барон и Лаура (СИ)"

Автор книги: Тата Сван

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава седьмая. Последний Ошуэ

Глава седьмая. Последний Ошуэ.

Открывшийся вид привел меня в полное недоумение.

– Как то все это мало напоминает вспомогательный этаж, – сказал я обращаясь к своему спутнику. – Да тут золота, картин, зеркал и мрамора больше, чем наверху. И все это лишь для того, чтобы слугам удобнее было доставлять блюда из кухни, а гостям удовлетворить свои естественные потребности.

Мое недоумение было вполне обосновано. Спрашивается, зачем строить подземный коридор четырехметровой ширины, да еще и тратить немыслимые деньги на его декор. Тем более, что это помещение было связано с верхним ярусом всего-то четырьмя узкими мраморными лестницами, ширина которых с трудом позволяла разминуться двум сухощавым пажам. Любая дама, облаченная в пышное бальное платье, с трудом могла протиснуться вниз тесным проходом. По этим сходням мы с Лекарем и спустились.

Далеко впереди, в торце коридора, виднелась еще одна лестница, которая, судя по всему, и служила для того, чтобы слуги могли попасть из кухни, расположенной вне основного дворцового комплекса, через подземный переход, в бальный зал. Туалетные комнаты – мужская и женская, располагались в противоположных концах коридора.

Единственным пришедшим мне в голову, впрочем вряд ли выдерживающим критики, объяснением назначения этого яруса было предположение о том, что помещение дополнительно исполняло функции картинной галереи, поскольку через каждые два метра на стенах были развешаны портреты мрачных мужиков, обвешанных холодным оружием всех видов и типоразмеров и не менее хмурых дам, у которым рубящие и колющие предметы были заменены на россыпи ювелирных изделий. Портреты имели одинаковый размер, фигуры застыли в похожих позах, и как я ранее отметил, все без исключения отличались угрюмыми физиономиями.

Впрочем хмурые выражения на картинах можно было легко объяснить тем, что всех этих дам и господ отправили на постоянное место пребывание в помещение лишенное нормального освещения, к тому же соседствующее с туалетными комнатами.

– Странно все это, – поделился я своими соображениями с бароном Холкинсом, впрочем, детально не конкретизируя, что же меня привело в недоумение.

– Более чем, – тут же согласился со мной Лекарь. – Не вы первый пытаетесь разгадать замысел архитектора. А если добавить к этому то, что коридор опоясывает по контуру периметра весь бальный зал, расположенный наверху, и его площадь сравнима с площадью всей надземной части дворца, то не удивительно, что о нем придумывают всяческие страшные рассказы.

– Наверняка, надо иметь недюжее воображение, чтобы придумать страшилку по поводу огромного, достаточно хорошо освещенного помещения, пусть и находящегося чуть ниже уровня земли, – фыркнул я.

Похоже, что мой скепсис задел секунданта.

– Ну тогда несколько достоверных фактов. На стенах развешано пару сотен портретов, представляющих, поверьте мне как человеку, увлекающемуся живописью, высокую художественную ценность. Это – не мазня провинциального маляра. Это – настоящие шедевры, написанные, судя по манере письма, разными живописцами и в разное время. И, тем не менее, никто не знает, кто эти люди, изображенные на портретах, и кто те гениальные художники, которые создали эти шедевры. При этом история герцогства прекрасно отражена в летописях, как минимум последние триста лет.

– Так уж и шедевры, – попытался возразить я, но, наткнувшись взглядом на зло прищуренные глаза обворожительной красотки, пристально разглядывающей меня с портрета напротив, решил промолчать. Уж очень живым выглядело лицо на холсте. Такое не под силу изобразить ремесленнику от живописи.

– Второй факт, – продолжил Лекарь. – Судя по тем же летописям и записям в хозяйственных книгах, масло в светильниках, освещающих этот коридор никогда не доливалось, во всяком случае, последние триста лет. А они непрерывно горят все это время.

– Тоже мне аргумент, – возразил я. Уж кому – кому, а управляющим ведущим записи в учетных книгах, я готов доверять даже меньше, чем нашему полковому летописцу, описывающему третий Палестинский поход. Надеюсь, вы помните славного сэра Уллиса.

– Да второго такого фантазера трудно найти, – согласился со мной Лекарь. – Да вот только вы забываете, что запись в учетной книге напрямую связана со списанием денег, потраченных на это самое ламповое масло. Будь там написано, что лампы заправлялись каждые три дня, я бы слова не сказал в защиту этих жуликов. Все они воруют. Кто больше, кто меньше. Но воруют все. И записи в учетных книгах подделывают. Но вот тут совсем другой случай. Масло то не списывают. А ведь суммы, будь все как обычно, должны набежать немаленькие. За триста-то лет. И я, скорее, готов поверить в вечные магические светильники, нежели в благородных управляющих, покупающих масло за свой счет.

– А ведь и возразить что либо трудно, – вынужден был согласится я. Впрочем, все это – слова и слухи. Кто там на самом деле эти книги проверял. А ради красивой истории и приврать можно.

– А вот еще факт. Вы заметили, что здесь сейчас удивительно пусто. Ни одной живой души, кроме нас с вами. Несмотря на то, что должны бегать десятки слуг с подносами. Да и гости наверху живые люди, которые едят и пьют уже второй час подряд. А их не меньше двухсот человек. Хотя бы некоторые из них должны были бы составить нам компанию в посещении туалетных комнат. А коридор пуст. По слухам здесь никогда не бывает больше семи человек одновременно. Говорят, что молодой Герцог, Карл Бунжуйский, старший брат нынешнего правителя, придя к власти, пытался опровергнуть эти слухи и загнать в этот холл отряд своей гвардии в количестве двух десятков дворян. При этом сам их и возглавил. Вниз спустились все. Вот только наверх поднялись только семеро, в том числе и Герцог.

Слова моего спутника меня просто потрясли.

– Вы что и вправду верите в этот бред, – изумленно поинтересовался я у барона Холкинса. – Вы же образованный человек. Лекарь.

– Конечно не верю, – тут же успокоил меня мой секундант. – Но я точно знаю, что на другой день после этого эксперимента Герцог покинул дворец и по слухам отправился в монастырь, замаливать свои грехи, а власть в герцогстве перешла к его младшему брату – Леону Бургундскому, нынешнему правителю герцогства. И еще я знаю наверняка, что когда нас придут убивать, а придут в ближайшее время, больше чем с пятью противниками нам сражаться не придется. Никто из находящихся вверху не рискнет нарушить магическое число в семи персон. Да и сама заминка с убийцами, я думаю обусловлена тем, чтобы наверняка не допустить сюда слуг и не нарушить магическое число присутствующих на этом ярусе.

– Вы ведь обратили внимание, что коридор уже совершенно пуст, – заметил мой секундант. – Обычно, здесь бегают несколько слуг. Я не ожидал такой оперативности от ваших противников. Когда только успели? Думаю, вас начнут убивать сразу после посещения туалетной комнаты. И меня заодно. Не оставлять же свидетеля. Потом тела спрячут и скажут, что вы трусливо сбежали. Да и по моему поводу что нибудь придумают. Например, что я препятствовал вашему побегу, беспокоясь о своем выигрыше и вы меня убили. Я знаю барон, что вы храбрый человек, но неужели вы не боитесь гнева Герцога. А вы его изрядно разозлили. Кроме того, вы даже свою шпагу не захватили с собой. Как вы собираетесь защищаться.

– Не вижу особых проблем, – заявил я. – Наверняка у предполагаемых убийц в руках будет оружие. Надо просто забрать себе что-нибудь поприличнее. А что касается гнева Герцога, то думаю, что это не мне надо его опасаться, а Герцогу беспокоиться о том, чтобы я не рассердился. Впрочем, пока для этого нет никаких предпосылок. И несколько наемных убийц вряд ли изменят ситуацию. А вы барон можете подняться наверх, пока еще никого нет и подождать меня в зале.

– Ну уж нет. Упустить такое предполагаемое зрелище. Я сам себе этого никогда не прощу. Идемте, и будь что будет.

Я давно уже понял, что с этим миром что-то не в порядке. Какая-то причудливая смесь, присущая разным временам. Немудрено было понять, что за этим стоят прогрессоры – сам Барон Сван со своими приятелями, которые, по неведомой мне пока причине, пытаются форсировать развитие местной цивилизации. Наверное, им очень нужно. Даже не хочу вникать в то, зачем это делается. Своих проблем выше крыши. Но вот то, что я увидел, посетив туалетную комнату для мужчин, таки смогло выбить меня из равновесия. Я попал в полную копию комнаты для удобств, оригинал которой размещалась в моем мире. Конкретно в театре Оперы и Балета. И хотя я посещал это место еще будучи женатым, то есть лет пять тому назад. Припоминаю, это была премьера Аиды в исполнении местной труппы. Отвратительные голоса и неестественное поведение артистов. Зато буфет и туалет выше всяческой похвалы. Так вот, увидев знакомые стены, декорированные серым мрамором, белые писсуары и бронзовые ручки на дверях туалетных кабинок, я на секунду было подумал, что миссия завершилась и меня выбросило в родной мир. Иначе откуда здесь взялись столь знакомые овальные зеркала над раковинами и все остальные атрибуты знакомого мне помещения. Вот только непонятно, почему вместе со мной перенесся и барон Холкинс. И почему перенос совершен не в родную институтскую лабораторию, а в туалет, пусть и расположенный в оперном театре. Как-то это не комильфо. Опять же, артефакт я так и не обнаружил, а без него обратный переход невозможен. Да и грузная фигура барона Свана, отражающаяся в зеркалах, мало чем напоминала мой родной облик.

Нет, я, конечно, понимаю, что все это результат того самого прогрессорства. Вот только непонятно, зачем прилагать колоссальные усилия по созданию белого друга, вместо того, чтобы внедрять двигатель внутреннего сгорания. И не надо мне сказки рассказывать, что это все так просто. Это же ярко выраженная машинная высокотемпературная отливка в пресс формы фарфоровой массы. Неужели в плане форсирования цивилизации, создание унитазов по своей значимости опережает многие другие отрасли науки и техники.

Похоже сумбур мыслей и эмоций в моей голове достучался до моего альтер эго.

На этот раз, в словах Барона Свана, которыми он обрисовал текущую ситуацию, сквозило некоторое смущение.

– Понимаешь, Андрей, – объяснял он мне, – Каждому человеку присущи определенные недостатки. Вот и нашего друга Жеку клинит на продвинутых средствах личной гигиены. Он утверждает, что без этого не способен эффективно мыслить, и что все гениальные идеи приходят ему в голову только в обществе белого друга. Приходится выносить этот вопрос в приоритетные. Сейчас-то ничего. А ты представить себе не можешь, как мы намучились, пытаясь внедрить соответствующие технологи в среде дикарей троглодитов.

Похоже Барон Сван уловил мою глубоко потаенную мысль: «Да они все тут чокнутые». Иначе, зачем ему было бурчать: «А ты на себя посмотри»

Нас ожидали сразу по выходу из туалетной комнаты. Пятеро молодых дворян. Да, это далеко не агент страны Цзынь. С той пришлось здорово помучиться. Сначала скрутить, ну не убивать же мне праправнучку Ахмета, а потом долго убеждать Падишаха, что барышня станет лучшим подарком для Отца гор. И что этот подарок наверняка сгладит все недоразумения между Старцем и Падишахом, возникшие в силу неосторожной реплики последнего. Это когда Падишах обозвал моего премного отца Глупцом. А лично я сам в качестве компенсации готов ограничится кольцом с руки Владыки. Похоже, мои слова, подкрепленные трупами всего ближнего окружения Падишаха, произвели на того неизгладимое впечатление и не оставили не малейшего повода для сомнения в их правдивости. Во всяком случае передавая мне в дар кольцо «Рука Падишаха», сам Падишах даже не очень громко скрипел зубами.

Здесь же все ограничилось буквально десятком зуботычек со стороны Барона Свана. Ну совершенно неинтересно. Он даже оружие у супостатов отбирать не стал. И не убил никого. Так, оглушил просто. Все-таки боевые навыки Барона Свана отточенные тысячелетними тренировками это нечто, восхитился я.

– Это ты еще не видел, как я крестиком вышивать умею, – фыркнуло у меня в голове.

– Что правда, – изумился я.

– Нет, конечно, – ответил барон и снова исчез.

Мы с Лекарем аккуратно усадили бессознательные тушки несостоявшихся убийц рядком в коридоре у стены и по узкой лесенке поднялись в зал.

Похоже информационный фейк о моем бегстве и смерти моего секунданта уже был запущен в массы. Только этим можно объяснить ту гробовую тишину которая сменила общий шум при нашем появлении, а так же совершенно растерянный вид Распорядителя что-то пытающегося объяснить моей невесте.

– Барон, я безумно рада тому что вы живы. – С этими словами, обращаясь к Лекарю, к нам подошла Лаура. Меня невеста демонстративно проигнорировала. За ее спиной безмолвной тенью следовал Ричард. – Этот человек сказал, – добавила она показывая на Распорядителя, – что вас убил мой жених.

– Ну что вы графиня, у меня с бароном Сваном сложились прекрасные дружеские отношения. Зачем ему меня убивать? Я надеюсь, что когда все закончится вы вместе со своим женихом побываете у меня в гостях. Думаю, после сегодняшнего выигрыша я смогу вас достойно принять.

Мне показалось или Лекарь и вправду флиртует с моей невестой. Если это не так, то к чему это интимное пожатие руки и бархатные нотки в голосе. А что, он еще достаточно молод, умен, а с сегодняшнего вечера к тому же и один из самых богатых людей в герцогстве. Думаю, что моя роль фиктивного жениха для него совершенно очевидна. Неожиданно мысль о возможной будущей связи между бароном Холкинс и Лаурой меня задела. Впрочем, я тут же попытался подавить свое раздражение. Мне-то до этого какое дело. Заполучу артефакт и адью. Разбирайтесь сами.

Но вот как он собирается решать проблему со своим племянником. Впрочем, о чем это я снова. Мне надо заканчивать эту комедию, наверняка рогоносцем в ближайшее время мне стать не суждено, а что будет потом, меня мало волнует.

– Барон Холкинс, – прервал я затянувшуюся идиллию, грозящую выйти за рамки норм приличия. – Нас ждут.

По пути к площадке взял со стола шпагу, заботливо кем-то вдетую в ножны и пристегнул ее к поясу. На этот раз никаких ужимок. Только тотальный психологический прессинг. Думаю, это мне пригодится после того, как я убью последнего Ошуэ. Все же с Герцогом после дуэли надо разойтись с минимальным кровопролитием.

Тело снова под полным контролем Барона Свана. Быстрым шагом я вышел на середину арены и остановился ожидая своего противника. Третий из братьев Ошуэ не заставил себя ждать. Только на этот никаких прыжков и отбрасываний ножен. Мой противник фехтовальным шагом медленно приближался ко мне вытянув вперед шпагу в полусогнутой руке, готовясь к стремительному рывку вперед. На лице недоумение: бой начался, а я до сих пор не вытащил шпагу из ножен. Можно поэкспериментировать с психологическим прессингом. Пригодится на потом. Лишь бы секундант не подвел.

Я обернулся спиной к Ошуэ, нашел глазами Лекаря и спросил у него: «Барон, меня всегда интересовало, почему если я пробиваю шпагой левый желудочек, то в результате получаю фонтан крови, а если делаю укол в правое предсердие, рана получается чистой и практически не кровоточит».

Казалось, что до этого в зале было тихо, но это только казалось. Что такое настоящая тишина стало понятно после моих слов. Все и дышать перестали. Похоже даже Ошуэ замер с приподнятой ногой. К счастью, Лекарь оправдал мои ожидания.

– А вам часто удавалось попадать в правое предсердие? – Профессионально поставленным голосом поинтересовался мой секундант.

– Как минимум последние тридцать семь дуэлей, это когда я был в гостях у Падишаха. Падишах очень не любил крови и просил убивать своих врагов максимально бескровным образом.

– А что у Падишаха были враги? – на этот раз в голосе сквозило искреннее удивление.

– Ну, когда я уезжал из столицы, их наверняка уже не было.

Не объяснять же всем вокруг что Падишаху, этому блестящему интригану, гораздо легче иногда было натравить на меня неугодных приближенных, нежели самому с ними расправляться, провоцируя возможное недовольство родственников и необходимость вырезать всех до седьмого колена. Это как-то связано с кровной местью, местным феноменом национального менталитета. Так и без свиты остаться недолго.

И снова некстати нахлынули воспоминания.

Через пару месяцев я окончательно освоился в Иссе. В смысле не я Андрей Сопов, а я Барон Сван. Встречи с Падишахом стали регулярными. Каждый пятый день я обязан был присутствовать на дневной трапезе Карающего меча проведения, Владыки, Мудрейшего и Справедливейшего и еще много, много других определений – минут на пять скороговоркой. К счастью, никто не требовал от меня знания полного титула. Боюсь, в противном случае я наверняка бы лишился какой-нибудь важной части своего тела, ляпнул что-нибудь типа «Кривой мазаник» вместо «Великого помазанника».

Падишаха, в моем исполнении, вполне устраивали однословные эпитеты в превосходной форме – типа Величайший! Мудрейший! Справедливейший. С этим я вполне справлялся, на всякий случай, добавляя впереди «О!» с этаким придыханием.

Мне было выделено постоянное почетное место по левую руку от Падишаха и не менее 10 минут содержательной беседы. Наверное, в другие дни и в другое время «О! Мудрейший» и решал важные государственные вопросы. Со мной же разговор сводил к обсуждению достоинств очередных танцовщиц или преимуществ разного типа заточки холодного оружия. К моему удивлению, Падишаха не интересовали ни мои соображения, касательно Палестинского похода, ни даже вопросы связанные с моим приемным отцом – Отцом Гор. Я прибывал в недоумении почти два месяца, резонно предполагая, что вряд ли Падишах на самом деле нуждается в моей оценке своих гурий.

Но похоже, что жизнь на Востоке не приемлет спешки даже у Владык, а у Падишаха на меня были определенные планы, которыми он не собирался со мной делится.

Во время очередной встречи Падишах поинтересовался, насколько хорошо я владею ятаганом. Потом разговор плавно затронул тему древних традиций, которые вроде бы как и изжили себя, но в силу своей древности требуют неукоснительного соблюдения. В качестве примера было рассказано о том, что любой воин армии Падишаха может вызвать на поединок любого человека, который держит в руках ятаган. При этом сам поединок должен проводится только ятаганом, а отказ от поединка сопряжен с негативными последствиям, значительно превосходящими в части неприятностей даже собственную гибель на поединке.

По окончанию трапезы Падишах решил меня наградить за приятную беседу. Прямо из рук Владыки я получил прекрасный ятаган. Подарок ничуть меня не удивил. Я уже в ходе беседы сообразил, к чему дело идет. Местный протокол, регламентирующий поведение персоны, облагодетельствованной таким образом, предполагал невозможность расставания с подарком ни на минуту, как минимум на протяжении жизни, либо дарителя, либо одариваемого. Во всяком случае, отныне во всех публичных местах я обязан был носить с собой подарок Падишаха. Посчитав не тактичным выяснение, обязан ли я таскать ятаган с собой в публичную баню и произнеся ритуальные «О! Великий и О! Мудрейший» по окончанию трапезы вслед за падишахом покинул дворец.

Естественно, добраться без приключений в кофейню, в которой я назначил встречу своему деловому партнеру (ну не прозябать же без дела, а доступ к телу Самого открывал интересные бизнес перспективы, даже без привлечения оного) мне не дали. На ступеньках дворца меня уже ожидала делегация, представлявшая интересы обиженных граждан, всерьез предполагающих, что на десяти минутное пребывание по левую руку от Падишаха, есть гораздо более достойные кандидаты. Немного в стороне стояла моя группа поддержки, судя по всему, назначенная лично Падишахом, для обеспечения видимости порядка и законности предстоящей процедуры. Суть самой процедуры также не предполагала двоякого толкования. Наличие у меня в руках кривой железки, гордо именуемой ятаганом, делала ее однозначной.

Ну, наконец-то Маркиз Ошуэ ожил. С гортанным криком, забыв все неписанные правила дуэльного кодекса, он бросился вперед пытаясь ударить меня шпагой в спину. Шаг в сторону. Разворот. Шпагу из ножен и, продолжая движение, укол в сердце. Шпагу в ножны. Тело дергалось в конвульсиях на полу, а я продолжил беседу с Лекарем: «Вот видите. Совершенно чистая рана. Даже клинок не надо вытирать. Ни капли крови». Похоже даже моего секунданта, не смотря на богатый военный опыт, потряс результат дуэли и ее мгновенная развязка. Что же говорить об остальной публике?! Тем не менее, срывающимся голосом он продолжил нашу профессиональную дискуссию.

– Я думаю. – откашлялся Лекарь, – вы попадаете в синусоидальный узел и смерть наступает не от повреждения сердца, а от болевого шока. В первом же случае с левым желудочком резкий спазм сердечной мышцы приводит к разрыву сердечной сумки. Отсюда и обильное кровотечение.