Текст книги "Его тайные желания (СИ)"

Автор книги: Тата Кит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Фу, мерзость! – Вилка не стеснялась в выражениях и в этот раз я была с ней полностью согласна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍То, как он описал отношения в целом и, скорее всего, со мной в том числе, не вызывало ничего, кроме чувства омерзения. Если он таким образом пытался снять с меня тень позора о том, что я тоже нахожусь в числе его «куриц», то можно было подобрать не столь циничные слова и интонацию.

Пока же, мне очень хотелось стереть память, желательно вместе с воспоминаниями о его прикосновениях.

Телефон в кармане шортов ожил короткой вибрацией. Обтерла руки кухонным полотенцем, достала мобильник из кармана и провела пальцем по экрану, разблокировав его.

«Прости. Ты не относишься к числу тех, о ком я говорил»

Прикусила внутреннюю сторону щеки и проигнорировала его смс, демонстративно убрав телефон в карман.

Едва приступила к чистке картофеля, как телефон снова напомнила о себе. Шумно втянув носом воздуха, снова достала телефон и покрылась багрянцем.

«Секси-дед, значит?»

Бросила аккуратный взгляд через плечо и взглянула на Игоря, который прикрывал губы своим мобильником, пряча легкую улыбку.

«Не дед» – напечатала ему быстро ответ.

«Но секси?»

Мимолетная улыбка коснулась и моих губ, но я её быстро подавила, напустив серьёзности, с которой снова спрятала телефон в карман шортов, оставив зазнавшегося циника без ответа.

***

– Пап, а где Матвей? – всплеснула Вилка руками, когда ей внезапно надоело гипнотизировать курицу через стекло духовки. – Ты же говорил, что он минут через двадцать привезет продукты, а с тех пор прошел почти час.

– Я попросил его кое-куда заехать, – не отрываясь от монитора ноутбука, ответил Игорь.

– У тебя тут дети голодают, вообще-то, а ты Матвея покататься отправил, – упрекнула его девушка и гордой походкой протопала в гостиную. Села на диван спиной к нам и демонстративно включив телевизор на каком-то музыкальном канале.

– Дети? – скептически спросил Игорь, наконец, оторвав взгляд от ноутбука. – Так это дети вчера втоптали две бутылки вина и оставили срач на всю кухню?

Подруга молча прибавила телевизор и начала качать головой в такт кричащей попсе.

Мужчина перевел на меня взгляд, полный насмешки.

Чуть не выронила из рук тарелку, которую начищала с завидной тщательностью, чтобы заняться хоть чем-то, пока Игорь находится рядом с нами. Иначе я бы уже глаза смозолила, постоянно на него поглядывая.

Уже рефлекторно поправила кофту, сползающую с плеча. Земное притяжение действовало на нее с особой тщательностью, спуская ее именно с плеча и в тот момент, когда на меня смотрели светлые глаза, подобные кубикам льда.

– Простите за задержку, Игорь Ренатович, – послышался мужской голос из холла. – Пришлось сделать крюк до той кондитерской.

– Да, неужели! – возликовала Вилка и спрыгнула с дивана, практически на ходу выхватывая пакет у мужчины.

Я его узнала. Это тот мужчина, которого я посчитала отцом моей подруги тогда в клубе. На вид он был примерно одного возраста с Игорем. Столь же подтянут и красив, разве что черты лица не казались столь агрессивными, а взгляд был более мягким и спокойным.

– Ура! Колбаса! – подпрыгивала подруга, размахивая ею в воздухе, как мечом. – О, Матвей! Ты заезжал в кондитерскую за пирожными? Ди, тут пирожные из твоей кондитерской привезли!

Фирменный пакет я узнала еще тогда, когда Матвей только появился в поле зрения.

– Спасибо… – крикнула в гостиную, где Вилка не спешила отпускать мужчину, проводя тщательный осмотр всех пакетов, что он привез. Взглянула на Игоря, который смотрел на меня с плохо скрываемой улыбкой и, изогнув бровь, столь же громко добавила. – Матвей.

Уголок губ Игоря поднялся в язвительной ухмылке.

– Можно неделю из дома не выбираться вообще! – вещала подруга, продолжая шуршать пакетами.

– Боюсь, что я так долго у тебя гостить не смогу, – ответила ей, обходя кухонный островок, чтобы забрать часть продуктов и, наконец, донести их до кухни. – Мама приезжает через два дня, так что мне нужно будет вернуться домой.

– Ди, – захныкала девушка, опустив руки. – Не уезжай.

– Я еще никуда не уехала, но послезавтра точно уеду, потому что нужно убрать квартиру к маминому приезду. Да и нам с тобой нужно появляться в универе, а мне еще и на работе не мешало бы. А то я подменилась на пару дней, и мне их нужно будет отработать.

– Тебе всего девятнадцать, а планы как у старикана, – довольно красноречиво указала она рукой в сторону своего отца.

– Старикан тебе и зад может надрать, – ехидно ответил Игорь.

– Мокрощелкам своим так угрожать будешь! – неожиданно вспылила Вилка, резко нахмурившись.

Не ожидав от нее подобного выпада, растерялась и не нашла, что тут можно сказать.

Замерли все. Даже Матвей перестал шуршать бумажными пакетами.

Бросила мимолетный взгляд на Игоря и увидела, как его губы сжались в тонкую полоску, а черты лица стали острее. Он был в ярости и только неведомыми мне силами все еще держал себя в руках.

– Прости, – выдохнула подруга и уткнулась лбом мне в плечо. – Я пытаюсь делать вид, что все нормально, но делаю только хуже, – шептала она.

– Тогда, может, стоит вести себя так, как чувствуешь внутри? – спросила я аккуратно и приобняла подругу, поглаживая по спине. – Мы тут не ради твоего спектакля, а чтобы поддержать.

Судя по тому, как изломились брови Игоря, он был не в курсе того, какой бардак происходит на душе и в мыслях его дочери.

Кивком головы и с самым агрессивным лицом из тех, что у меня имеются, указала ему, чтобы подошел и приобнял дочь, а не только пялился на ее подругу.

Прикрыв ноутбук, Игорь тихой поступью подошел к нам.

– Иди сюда, – шепнул он, нахмурившись, и заботливо подхватил Вилку под локоть, заставляя от меня отлипнуть.

Действовали мы слажено: Игорь мягко забирал дочку в свои объятия, пока я выталкивала ее из своих.

Когда же, наконец, произошло воссоединение семьи, и Вилка позволила себе разрыдаться на отцовском плече, сминая в кулаки футболку на его груди, нам с Матвеем не оставалось ничего другого, кроме как незаметно оставить их одних.

Молча донесли пакеты до кухонного островка и составили в ряд.

– Чай хотите? – спросила я, доставая продукты.

– Нет, спасибо. Я на работе, – ответил он сдержано, но все же любезно улыбнулся, заглянув в глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Начальник ругаться будет? – спросила шутя.

– Если повезет, – застенчивая улыбка сделала его лет на десять моложе.

– А если не повезет? – приняла из его рук пакеты с овощами. – Секир башка?

– Именно.

– Видимо, вы везунчик, – рассмеялась я. – Голова всё еще при вас.

– Просто за одиннадцать лет работы я научился очень быстро ее отращивать.

– За одиннадцать лет работы у меня вырастут сразу три головы, – руками показала, откуда будут произрастать другие две. – Иногда начальство бывает такое… начальство.

– С опытом научитесь принимать это одной головой.

– Хотелось бы, – вздохнула мечтательно. – И обращайтесь ко мне на «ты», пожалуйста.

– Не могу, – качнул Матвей головой. – К вечеру придется новую башку отращивать, а я свой лимит уже исчерпал в этом месяце.

– Сегодня же только пятое число, – веселилась я.

– А я уже…

– Свободен.

Голос Игоря заставил нас умолкнуть. Улыбка слетела с лица Матвея, оставив вместо нее, деловую сдержанность. Коротко кивнув, он развернулся на пятках и покинул дом, не обернувшись и не попрощавшись.

Проводив взглядом мужчину, вернула внимание к Игорю. Голубые глаза источали арктический холод. Губы, обрамленные темной щетиной, сжались в тонкую линию, словно с них вот-вот слетит что-то бранное в мой адрес.

Вопросительно выгнула бровь, но никаких объяснений не последовало. Он просто рявкнул на человека, оказавшему ему услугу. Даже если Матвей и был его работником, то такое отношение к человеку, который проработал на него одиннадцать лет, мне казалось вопиющим.

– Скоро там курица будет готова? – вклинилась между нами явно повеселевшая Вилка.

– Еще около часа, – ответила я, при этом продолжая сверлить Игоря взглядом ровно так, как это делал и он.

– Как долго, – пропыхтела у плиты подруга.

– Можем пока салаты сделать и соус к мясу, – предательская кофта снова соскользнула с плеча, и это не осталось без внимания цепких глаз.

Длинные пальцы коснулись плеча, зародив между нами разряд статического электричества. Да, между нами всё искрило не только духовно, но и физически.

Когда Вилка, наконец, дождалась своего позднего обеда, а Игорь исчез с поля зрения, сказав, что ему нужно сделать пару звонков, мы развалились на диване в гостиной.

Подруга буквально собрала меня в охапку, обняв руками и ногами. Мне было жарко, но мешать ее спокойствию и некой отрешенности во время просмотра комедии, смысл которой до меня доходил как сквозь толщу мутной воды, мне не хотелось.

Ей нужно было мое плечо, и именно его я ей молча и подставляла. Хочет лежать на нем и смотреть фильм? Пусть будет так. Захочет порыдать в него – я не буду против.

– Твой телефон звонит, – сонно пробубнила Вилка.

– Да? А я не слышу.

Потянулась рукой к журнальному столику и кончиками пальцев поддела телефон. Звонила мама.

– Разговаривай так, – остановила меня подруга, когда попыталась встать. – Я всё равно не слушаю.

– Привет, мам, – ответила на звонок, прижав телефон к уху.

– Привет, солнце, – мама звучала уставшей. – Как дела? Чем занимаешься?

– Нормально. Кино смотрю. А ты что делаешь? Скоро домой?

– Я, как раз, по этому поводу и звоню, – несколько обреченно вздохнула мама. – Буквально только что переговорили с Игорем Ренатовичем. Видимо, мне придется задержаться еще дня на три-четыре.

– Зачем? – нахмурилась я, бросив злой взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, по которой недавно поднимался Игорь.

– Я думала, что отчет по поездке сделаю, когда вернусь домой, но возня с печатями и подписями только затянет и усложнит процесс. Так что придется задержаться и закончить с формальностями. Бюрократия чертова.

– Ладно, – вздохнула я, расстроенно. – Придется и дальше прокуривать квартиру без тебя.

– И мальчиков можно не выгонять еще несколько дней.

– Какие мальчики мам? У меня только мужчины.

– Ой, простите-простите, – рассмеялась она. – Ладно, солнце. Где деньги лежат, ты знаешь, как использовать презервативы – тоже. Если что, звони.

– Хорошо. Пока, мам.

– Пока, дочь.

Швырнула телефон на журнальный столик и безрадостно уставилась в потолок.

– Ты чего, Ди? Что-то случилось? – участливо спросила Вилка.

– Мама задержится на несколько дней.

– Так это же круто! – разве что не запрыгала она на мне. – Подольше задержишься у меня.

– Ага. Круто, – кивнула я и снова бросила суровый взгляд на лестницу. – Дай-ка, я в туалет поднимусь.

– От счастья писаться захотела? – ехидно поинтересовалась подруга, выпуская из своих крепких объятий.

– Типа того, – ответила расплывчато.

Поднимаясь по лестнице, представляла во всех красочных подробностях, как откручиваю Игорю голову за такую «внезапную» задержку мамы. Сколько еще он будет держать её в командировке? Месяц? Год?

– Ко мне торопишься? – лукаво улыбался Игорь, подпирая плечом дверной косяк своей спальни.

Глава 15

Проигнорировав вопрос, и, не сбавляя скорости, практически впечаталась в его грудь. Сжала в кулаки ткань футболки и толкнула в комнату.

Игорь явно не ожидал такого моего натиска и не был готов даже мяукнуть, когда я беззвучно закрыла за нами дверь.

– Ты охренел?! – выплюнула ему в лицо, словно змея. – Хотя, зачем я спрашиваю? Ты охренел!

– Я, конечно, осведомлен о том, что дамы твоего нежного возраста порой не отличаются богатым словарным запасом, – ехидничает он. – Но не настолько же, Диана. Не разочаровывай меня.

– Это ты меня не разочаровывай! – продолжила шипеть и ткнула пальцем в его крепкую грудь. – Какого черта ты устроил с моей мамой? Почему она должна задержаться еще на несколько дней?

– Это работа, Диана, – прервал мою пламенную речь интонацией, от которой повеяло холодом. – Твоя мама делает свою работу и делает ее хорошо.

– Угу. И поэтому ты решил сослать ее куда-то к черту на куличики? Отличное поощрение для хорошего работника. Молодец, Игорь Ренатович!

– За проделанную работу ей будет выписана премия, равная ее окладу за полгода. Поверь мне, я об этом позабочусь лично.

– А домой она вернется тоже через полгода? – нервно дернула плечом, снова разозлившись на постоянно сползающую кофту.

– Через несколько дней, – ответил Игорь, проводя взглядом линию вдоль плеча. – Но если ты не расскажешь мне причину, по которой вдруг решила со мной расстаться, то я и на полгода ее задержать могу.

– Что?! – сузила глаза и подошла к нему вплотную. Глядя снизу вверх, ядовито прошептала. – Того обстоятельства, что я подруга и одногруппница твоей дочери тебе мало. Тебе нужны еще какие-то весомые аргументы?

– О том, что Виола моя дочь, ты узнала только сегодня ночью, так что не смей мне врать и переводить стрелки, – наши носы оказались в миллиметре друг друга. Голубые глаза агрессивно сверкали, грозясь пришибить меня прямо на этом месте. – Так что, Диана, я хочу знать истинную причину, по которой ты решила прервать наши отношения. Помни о том, что мне не отказывает никто. Никто, поняла?

– Тогда и ты запомни лицо той первой, что тебе отказала. Понял?

Гордо вскинув подбородок, резко развернулась на пятках, чтобы не менее гордо, виляя задом, покинуть комнату и оставить его с носом. Но стоило мне сделать всего шаг, как в плечо впились сильные пальцы и дернули меня назад. Спина врезалась в крепкий торс, а в легких не осталось места для вдоха. Горячая волна захлестнула тело и разум, когда жесткие губы требовательно впились в шею. Сильная ладонь сжала горло на грани удушья, а вторая рука беспрепятственно нырнула в шорты и трусики, надавив на самый чувствительный участок.

– Игорь, – сорвалось с губ дыханием.

– Отказала? – напомнил он мне о том, что я сказала секунду назад. Острые зубы захватили мочку уха и мягко прикусили, слегка потянув. – Повтори.

– Что ты делаешь? Вилка внизу!

Если бы его руки не держали меня, то я бы уже свалилась на пол блаженным мешком. Игорь безошибочно знал и владел каждой моей точкой. И в пятую из них прямо сейчас упирается твердый стояк, которому, совершенно точно, тесно в домашних штанах.

– Что я делаю? – дразнит он меня языком и пальцами. – А на что это похоже, Диана?

С силой толкается стояком мне в зад.

Облизываю пересохшие губы, не в силах хотя бы уловить смысл того, что он только что сказал. О том, чтобы ответить нет и речи.

– Что-то ты притихла, – шепот у уха и пальцы в трусах, закручивающие горячую спираль желания. – Задумалась?

– Ненавижу! – мотаю голову и льну к нему спиной. Бесстыдно трусь задницей об член, всё больше и больше ненавидя саму себя.

Наши бедра начинают сталкиваться в каком-то странном танце. Мы словно занимаемся сексом, но без проникновения и полностью одетыми.

Абсолютная дикость и необузданность. Что-то выше нас, не поддающееся никакому контролю.

Мы изголодались. Я изголодалась.

Изголодалась по его телу, его ласкам, его неприкрытому желанию, вспыхивающему в обычно холодном взгляде. Я изголодалась по нему всему и, если словами я могу обманывать его и говорить, что между нами больше ничего нет и быть не может, то тело моё врать не способно. Оно жадно льнет к его теплу и уверенности, нагло требуя всё, что я могу получить от него сполна.

Но что-то на краю сознания, кричащие в захлестывающей панике, снова и снова колет острыми иглами мою чувствительную совесть.

– Вилка! – выдыхаю я отчаянно и рывком высвобождаюсь из крепких мужских объятий. Поворачиваюсь к Игорю лицом и пячусь к двери. – Вилка может всё услышать. Нам… Нам нельзя.

Нащупываю ручку под тяжелым взглядом светлых глаз, заволоченным желанием и, практически, вываливаюсь из комнаты, быстро закрыв за собой дверь. Тяжело дышу, словно только что убежала от бабайки, как бывало в детстве в темной квартире.

Успокаивая дыхание, почти бегом приближаюсь к лестнице и спускаюсь вниз.

Вилка лежит в том же положении, что я ее оставила, лениво щелкая пультом по каналам.

– А я подумала, что ты веревку проглотила. Уже собиралась подниматься, помогать тебе ее вытянуть, – иронично заявляет подруга. – Папу думала привлечь. Ну, знаешь, дед за репку…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ага. Вот только дед меня сейчас держал совсем не за репку. И от его, далеко не спасительных прикосновений, до сих пор горела кожа в самых постыдных местах.

– Да… Репка как-то сама выскочила.

– Большая и твердая, да? – веселилась Вилка.

Большая и твердая… Боже! Как перестать краснеть и умирать внутри себя от смеха?

***

– Ты меня обнимаешь или пытаешься ненавязчиво придушить? – в очередной раз сместила руки Вилки пониже, иначе ее крепкие объятия точно закончатся для меня фатально.

– Не мешай мне тебя любить, – пробубнила она в висок и закинула мне на талию ногу.

Её любовь и внимание сегодня весь день со мной. Разлучались мы только у двери туалета или в те моменты, когда я бегала за салфетками, чтобы ей было чем вытирать слезы.

– Ты бы так к Тёме липла, – продолжала я ворчать, всё еще держа руки в напряжении, так как удушье от Вилкиной любви могло наступить в любой момент.

– Обойдётся, – буркнула она в темноту комнаты.

– Ну, и дура ты.

– Чё это я дура?

Подруга приподнялась на локтях и нависла надо мной в темноте комнаты. Светлые волосы завесили часть лица. Очень возмущенного лица. Даже в полумраке я видела, как сверкают её глаза самым недобрым блеском.

– Да хотя бы потому, что ты его любишь, – щелкнула её по носу. – Но можешь и дальше делать вид, что у вас просто секс и никаких обязательств. Ах, да! И тараканы в его съемной квартире – очень серьезное препятствие на пути к сексу, в котором, конечно же, нет никаких чувств.

– Иди ты! – выплюнула она обижено и отвернулась от меня к окну, натянув одеяло до подбородка.

– Куда идти? – злорадствовала я, точно зная, что её маленькая обидка – напускная.

– В душ, – буркнула она. – Лежишь тут, воняешь…

– Эй! – ткнула ее в плечо кулаком. – Ничего я не воняю! Сначала мозги твои промою, а потом и в душик можно сходить.

– Да-да, конечно. Мозги она мне промыть собралась. Папу моего просто избегаешь, вот и всё.

– Никого я не избегаю, – настроение резко полетело в пропасть.

– Ну, да, – продолжала Вилка вбивать гвозди в мою хрупкую ложь. – А то это я сегодня весь день от него шарахаюсь.

– Ни от кого я не шарахаюсь, – откинулась на спину и уставилась в потолок. – Просто…

– Просто ты думаешь, что если мой папа трахает наших ровесниц, то и тебя он может внезапно трахать? – ехидничала подруга. – Надо как-то перетереть с твоим секси-дедом, чтобы он объяснил тебе, что это не происходит случайно. Типа, шёл-шёл и дырку нашёл…

– Ты, кажется, обиделась, – напомнила я ей, желая прервать бесконечный поток псевдофилософской мысли.

– Не я начала эту войну, – повернулась она ко мне.

– Но я её закончу! – вытянула из-под головы подушку и накрыла ее лицо. Сильно не давила, но немножечко доступ к кислороду ей ограничила. – Спи Вилочки, спи, – ласково нашептывала, подруга притворно барахталась рядом со мной, изображая агонию.

– Всё, я умерла.

– Точно?

– Изо всех сил.

– Вот и хорошо, – отняла подушку и победоносно подложила ее себе под голову.

Вилка на руках подтянулась повыше и устроилась в полулежащем состоянии рядом со мной, подперев спиной изголовье кровати. Прочистила горло, откашлялась, разгладила одеяло на коленях, смахнула с него несуществующую пыль и нитки и снова прочистила горло, шумно при этом вздохнув.

– Говори уже, – не выдержала я её долгой драматической паузы.

– Просто… – начала Вилка робко и запнулась, перебирая пальцами ткань одеяла.

Подтянулась на руках и села рядом с ней, так, чтобы плечо касалось плеча.

– Выскажись. Говорят, что это помогает.

Подруга глубоко вдохнула, пожевала нижнюю губу и отрицательно покачала головой, словно боролась со своими же мыслями.

– У моих родителей была офигенная семья, – наконец, она решилась на откровение. – Ты даже не представляешь, как они друг друга любили! Как им все завидовали и хотели быть похожими на них. Я росла и мечтала, чтобы у меня была такая же семья. Думала, что мой муж будет такой же серьёзный, красивый и брутальный как папа, а я буду как мама – красивая, стильная и веселая, – нервно потерла лицо ладонями и глубоко вдохнула, чтобы сказать следующее. – И они развелись. Представляешь? Идеальная семья идеальных людей просто развелись. Уж если у них ничего не вышло, то мне-то куда лезть в серьёзные отношения?! Пусть лучше будет так как есть у нас с Артемом сейчас, чем тешить себя надеждой на идеальную семью.

– Что случилось? Почему они развелись? – внутри себя я понимала, что это не тот вопрос, который Вилка хотела бы услышать от меня, но гнилое любопытство вскрыло уколом ревности.

Да, я ревновала Игоря к бывшей жене, да и ко всем женщинам и девушкам, в общем-то, тоже.

Это так по-женски…

– Мне было лет пятнадцать или шестнадцать. Точно уже не помню. Помню только, что проревела всю ночь… – Вилка смяла одеяло в кулаке и невесело усмехнулась. – Они даже не ссорились, не кричали, не били посуду. Просто молча разошлись. Идеальные люди. Утром я проснулась, а мамы и ее вещей уже не было дома.

– Я думала, что при разводе дети всегда остаются с матерями.

– Я хотела, но… – она задумалась, взглянула в окно, за которым вновь сходил с ума дождь, бьющий по стеклу. – … Но решила остаться с папой. Мы обсудили это все трое без скандалов, и я просто решила остаться жить с папой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Видимо, у тебя хороший папа, – робко улыбнулась и коснулась ее руки, мягко сжав.

– Если бы, – фыркнула она с досадой. – Когда мне было лет семь, папа сказал своему другу, что дети – это счастье только в тот момент, когда они летят из яиц. Я еще месяц после этого боялась приближаться к полке с яйцами к холодильнику, потому что боялась, что из них могут вылететь дети, – смеялась подруга. – Это я сейчас понимаю, о каких яйцах шла тогда речь.

– Значит, Игорь… Ренатович плохой отец? – рассматривая её профиль, осознала, что за сегодняшний день не поняла, какой Игорь отец. Он не был особо ласков и учтив с дочерью, но, возможно, это было связано с тем, что он весь день провел за работой и отвлекался только для того, чтобы запустить кофемашину и кольнуть меня ледяным взглядом из-под нахмуренных бровей.

– Отец как отец, – дернула Вилка плечами.

– Но ты же, почему-то, выбрала остаться с ним, а не с мамой?

– Потому что жизнь с папой – это перспективы, деньги, свобода, а с мамой… С мамой хорошо, но не тогда, когда ты голодная с голой жопой живешь где-то на съемной квартире.

– То есть тебя купили, получается? – нахмурилась я.

– Я продалась, Ди, – перевела она на меня потухший взгляд. – А между продалась и купили существует огромная разница, моя наивна принцесса.

– А с мамой что? Ты общаешься с ней?

– Редко, – подругу снова опустила взгляд на свои руки, сжимающие одеяло. – Она вышла замуж, а у этого мужика есть ребенок. Так что сейчас у мамы своя новая отдельная семья. А я в нее лезть не хочу.

– Ревнуешь? Маму? – спросила я откровенно.

– Не знаю. Я приезжала к ним этим летом и этот мелкий пацан уже называет ее мамой. Обнимает, в щечку целует. И она его в ответ. Счастливая такая… – в тишине комнаты было слышно, с каким трудом Вилка проглотила застрявший в горле ком. – Я не ревную, просто чувствую себя лишней в ее новой семье.

– Иди ко мне, – распахнула объятия, в которые тут же упала Вилка. Крепко обхватила ее руками и поцеловала в макушку. – Ты нигде не лишняя. Поняла? Ты самая зажигательная зажигалочка из всех, что я знаю. Да, ты немного сумасшедшая, сумбурная, иногда излишне болтливая, но точно не лишняя. Так что перестань придумывать ерунду, поняла? А лучше, давай-ка, поспи, а завтра утром мы с тобой куда-нибудь сбежим и оторвемся так, будто у нас девичник. Ты же давно хочешь, чтобы я хоть раз побыла плохой девочкой? Вот и попробуем.

– Блин, Ди! – всхлипнула Вилка и высвободилась из моих объятий, вытирая лицо от слез ладонями. – Это даже круче, чем подарок от Деда Мороза.

– Но! – строго указала на неё пальцем. – Завтра мы будем плохими девочками, но послезавтра мы будем идеальными. Поняла?

– Мне не очень нравится твой возможный замысел, – протянула она скептически. – Но попытка – не пытка.

– Тогда быстро спать. Утро вечера мудренее и прочая бородатая мудрость. Всё, спи!

– А ты в душ сходи, – включила она учительский тон. – Уже ночь и папа видит сотый сон. Так что можно не бояться главного монстра этого дома.

– Попозже, – произнесла и подложила подруге под голову подушку. Накрыла ее одеялом до самого подбородка, подоткнула его под нее и обняла сверху. – Спокойно ночи, моя Вилка.

– Сладких снов, моя принцесса, – выдохнула она протяжно и прислонилась лбом к моему подбородку.

В темноте и абсолютной тишине долгое время наблюдала за тем, как капли дождя разбивались о стекло и медленно стекали вниз. Снова и снова, раз за разом, а в голове ровно в таком же темпе крутилась одна единственная мысль: почему идеальная семья из идеальных людей вдруг перестала существовать.

Дело в Игоре?

Вряд ли…

Он так и живет холостяком уже около пяти лет, а вот его бывшая уже обзавелась семьей. Возможно, по ее инициативе брак и распался, когда она нашла себе другого мужчину.

Но чужая семья – потёмки, как любит говорить мама.

В любом случае, я могу только строить предположения, потому что вновь устраивать Вилке допрос уже будет схоже с пыткой для нее, а Игоря я даже не осмелюсь спросить когда-нибудь об этом. Он просто пригвоздит меня холодным взглядом к полу и не сказав ни слова сровняет с землей.

Можно предположить, что они просто остыли друг к другу, если разошлись без единого скандала. Ведь любящие сердца бьются громко.

Ведь так?

Или мудрость, рожденная статусами в социальных сетях, не имеет ничего общего с реальностью?

Не знаю…

Дождь всё барабанил по стеклу. Вилка уже давно спала и тихо посапывала, иногда хмурясь во сне, как во время плохого сна.

Аккуратно убрала с нее руку, уложила дурную голову на подушку и на цыпочках вышла из комнаты, прихватив с собой полотенце, которое мне еще днем выделила Вилка.

Замерла, чтобы прислушаться к тому, что происходит внутри дома.

Тишина. Ни единого звука, кроме ветра и дождя за окнами.

Так же тихо, на цыпочках, спустилась на первый этаж. Можно было бы воспользоваться душем и на втором этаже, но он находился рядом с комнатой Игоря, а это большой риск стать услышанной им.

Включила свет внутри ванной комнаты, закрыла изнутри дверь, дважды убедившись в том, что механизм закрывания сработал. Стянула с себя топ, шорты и белье, и нырнула в душевую кабинку.

Настроив воду в горячий терпимый поток, оперлась ладонями о стеклянную стену душевой, закрыла глаза и просто стояла под водопадом, надеясь, что таким образом смогу вымыть из головы тяжелые мысли о прошлом Игоря.

Я о нем почти ничего не знаю. Или, вообще, ничего.

Словно он своим величием закрывает тени прошлого, которые хранятся в большом шкафу, не позволяя постороннему глазу увидеть хоть маленькую часть того, что уже прошло и, по большому счету, уже не имеет значения. Для него, разумеется, не имеет значения.

Я, конечно, могу полюбопытствовать, чем он жил и дышал до нашего знакомства, но каждый раз, оказываясь рядом с ним, я будто лишаюсь рассудка.

На смену рациональному мышлению приходит пьянящая эйфория. И становится неважным его прошлое и всё то, что было до него, потому что в момент, когда он рядом я могу думать только о том, как сладок вкус его губ и желанны прикосновениях умелых рук.

Зажмурилась, прогоняя мысли, которые обещала сама себе держать под запретом. Подставила лицо под бьющие струи и едва не захлебнулась ими, когда к спине прильнул обнаженный торс, а рот накрыло широкой ладонью, не позволяющей мне вскрикнуть от испуга.

– Тише, Диана. Тише, – прошептал над ухом голос, заставляющий коленки дрожать совсем не от страха или холода. – Это я.