Текст книги "Приручение. 2. Исцелю тебя (СИ)"

Автор книги: Тата Чепурнова

Соавторы: Элена Макнамара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

=13=

Герман

Порез оказался неглубоким, но на сгибе, по этому каждый раз, когда она будет сжимать кулачок – будет испытывать боль. Найдя в аптечке все необходимое, принялся обрабатывать перекисью, аккуратно удерживая за пальцы, чтобы Богдана не отдернула руку.

– Как тебя угораздило? – решил отвлечь вопросом, ведь заметил, как девушка напряглась и попыталась высвободить пальцы.

– Отвертка соскочила, – пожала плечами, а потом резко вскрикнула. – Щиплет, ай!

– Если хочешь… я могу подуть?! – бросил, словно в шутку, но не шутил.

Мы оба замерли, продолжая смотреть друг другу в глаза. Я с нетерпением ждал ответа. А во взгляде Богданы промелькнула неуверенность и едва заметное согласие. Приняв молчание за разрешение, подул на рану. Сначала несильно, потом поднеся ладонь ближе к своим губам.

Держать себя в руках оказалось сложно. Кожа на запястье Даны пахла чем-то сладковатым и манящим, и я не удержался. Пробно коснулся кожи возле пореза, оставляя почти невесомый поцелуй. Потом еще один, а следом другой. Богдана хоть и замерла от моих действий, но руку не вырвала.

Разжала пальчики, выгнула ладонь еще больше, позволив оставить еще несколько поцелуев.

– Ты неправильно жалеешь! – хрипло отозвалась она.

– А как нужно? – спросил на полном серьезе, но услышав ответ, рассмеялся в голос вместе с Богданой.

– Нужно говорить при каждом поцелуе: у собаки боли, у кошки боли…

– У Богданы заживи, – подытожил я, целуя запястья.

Чувствуя губами нежность ее кожи, и трепетную дрожь, становилось сложно дышать. Поспешил отпустить ее руку, взял бинт и ножницы, немного отвлекаясь от бесконтрольного притяжения.

И как только можно было обидеть такую хрупкую, нежную девочку? Как можно было надругаться над чистой душой? Злость на брата с новой силой возвращалась в мое сердце, это я тоже не мог контролировать.

– Я сейчас забинтую опять, а на ночь лучше оставить рану открытой, так заживет быстрее, – сосредоточенно взялся за дело, на этот раз избегая ее взгляда. Мысли о Давиде и о том, что он сделал, наверняка отражались в глубине моих глаз.

– Отец моего ребенка… – вдруг заговорила Богдана, а я замер. – Он… он ничего не знает.

Посмотрел ей в глаза, а она стыдливо спрятала свои под густыми ресницами.

– Ты не обязана ничего мне объяснять.

Взяв девушку за подбородок, вынудил посмотреть на меня.

– Я знаю, что не обязана, – она нервно облизала губы. – Просто хочу это сделать, потому что нечестно скрывать от тебя эту информацию. Не после того, что ты делаешь для меня.

Нечестно! Черт, она понятия не имела, что такое нечестно! Нечестно было притворяться проходимцем, имея кровное родство с Давидом. В ее животе был мой племянник, и если бы Дана знала это, то меня рядом с ней уже бы не было. В этом я был абсолютно уверен.

Однако я не стал останавливать ее порыв, поделиться со мной самым сокровенным и в той же степени самым ужасным.

– Отец моего ребенка ничего не знает, потому что нас не связывают какие-либо отношения, – начала она ровным, ничего не выражающим голосом. – Мы недолго встречались, а потом он сказал мне, что женат… А я обязана быть его любовницей.

Что ж… это было в стиле Давида. Он ловко распределял роли своему окружению. Дети – две дочки – ненужные отпрыски, потому что Давиду нужен был сын. Жена – просто безликая тень, послушная рабыня. Дана была другой. Не девицей, которой можно было хорошо заплатить, чтобы получить от нее все чего желаешь. И не безропотной куклой. Живая, чистая – такой у Давида никогда не было…

– Он тебя отпустил? – спросил, старательно подавляя ноты бешенства в тоне.

Дана повела плечом, немного повернув голову в бок, вырвалась из захвата моих пальцев на ее подбородке и тихо выдохнула: – Не сразу.

Ей было тяжело это вспоминать. Я уже жалел, что пару дней назад завел эту тему. Однако Богдана вдруг решила продолжить.

– За мой отказ, он взял меня силой… Грязно унизил… После хотел отдать на утеху своим друзьям. По счастливому стечению обстоятельств я смогла убежать… Нет он не знает, о сыне! И никогда не узнает! Я ненавижу этого человека, и любое напоминание о нем, понимаешь?

И я понимал! А еще понимал, в какой ситуации находился! Чертовски-чертовски сложной ситуации!

Ее голос предательски задрожал. Маска сильной девушки, начала разрушаться, трескаться. Я попытался притянуть ее за плечи. Хотел утешить, хотел забрать ее боль, но Богдана выставила руки вперед.

– Пожалуйста, Герман, закончи с бинтами и позволь мне встать. Мне нужна минута… чтобы прийти в себя!

– Конечно, – даже и не думал спорить.

Вновь взял ее ладонь в свою. Быстро наложил бинт, сделал пару крепких узлов. Помог Дане встать со стула и отпрянул в сторону.

– Я пока могу заняться кроваткой, – неуверенно предложил, но по ее отстраненному виду понял, что сейчас она вновь меня выставит.

– Кровать может подождать. Полдела сделано – мы ее купили, – голос девушки задрожал сильнее и мои опасения стали сбываться. – В другой раз, ладно?

Она порывисто шагнула в мою сторону и не притрагиваясь ко мне, кивнула на входную дверь. И даже если бы она промолчала сейчас, было и так понятно, что мне стоило уйти.

– Сама не пытайся собрать. Я могу приехать завтра утром. Хорошо?

– Хорошо, – она часто закивала, спрятав покрытые влагой глаза под ресницами. Низко опустила голову, схватилась за дверную ручку и многозначительно распахнув дверь, робко прошептала: – Прости…

А я просто ушел, сдержав порыв, вновь прижать Дану к своей груди. И с каждым разом становилось все сложнее сдерживаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=14=

Богдана

Всю ночь я промучилась угрызениями совести, оттого что прогнала Германа. Мне было трудно владеть собой и частыми всплесками гормонов, поэтому я иной раз вела себя странно. То сама звонила Герману, прося у него помощи, то выставляла его за дверь. Хотя он вчера не заводил болезненной темы для разговора, я начала первая. Чувствуя острую потребность в признании, мне самой захотелось ему рассказать. Он был единственным, кому я раскрыла тайну и не получила взамен осуждения.

Герман слушал внимательно, не перебивал и явно сочувствовал мне.

А еще я была ему благодарна, что он понимал без слов. И если будучи на грани, мне хотелось остаться одной, он просто ушел, пообещав вернуться утром.

День близился к обеду, но Герман не появлялся. Я, как и обещала, сама и не порывалась собрать кроватку. Ждала. Долго ждала, но набрать его номер не решалась. Было бы стыдно вдвойне, если бы я вновь проявила инициативу и расстроившись, попросила оставить меня в покое.

Звонок в дверь заставил меня глупо усмехнуться своим мыслям. А поспешив к двери, я тщетно пыталась стереть с лица радость.

– Извини, пришел не совсем утром, – Герман протянул пакет с фруктами, по всей видимости, не собираясь переступать порог квартиры. – Была важная встреча, – ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

– Зайдешь? – все же осмелившись, задала вопрос, внутренне сжавшись в ожидании ответа. – Кроватку я не трогала… и без тебя теперь вряд ли справлюсь. Ты нам нужен…

Обхватила ладонями свой живот, словно намекая, что имею в виду в большей степени сына, которому необходима кровать.

Улыбнувшись, взглянула на собранного Германа, который задумчиво пожевал губу. Потянулся ко мне и перехватил забинтованную ладонь.

– Как рука?

– Терпимо, – пожала плечами, и развернув ладонь, сцепила наши пальцы. – Заходи, не стесняйся.

Наконец-то на губах мужчины расцвела добродушная улыбка и он позволил мне втянуть себя в квартиру. В прихожей вдвоем сразу стало очень тесно, но желания отодвинуться не возникло. Герман еще несколько секунду постоял на месте, не убирая руки. А потом разулся, снял пиджак и протянул его мне.

– Повесишь? Мне вечером в клинику.

Я лениво прошла в зал, переступая через оставленные еще со вчера детали кроватки. Открыла шкаф и достала вешалку, на которую накинула пиджак Германа. Приятная наощупь ткань, пахнущая пряным парфюмом, смотрелась среди моих вещей как-то диковато.

В моем шкафу в принципе никогда не водилось мужских вещей. А тем более таких дорогих. Прежде чем закрыть дверцу, прошлась пальчиками по воротнику пиджака.

Когда повернулась, поймала на себе взгляд Германа, и сама против воли засмотрелась в ответ. Рубашка была уже расстегнута на две верхние пуговицы, галстук отсутствовал, а рукава закатаны до самых локтей. Легкая небритость ему очень шла, придавая серьезному выражению лица некую очаровательную неряшливость. Несомненно, Герман был привлекательным мужчиной. Статным, высоким.

– Где инструменты? – мужской голос отвлек меня от буйно скачущих мыслей. – Отвертку тоже можешь дать, – в карих глазах появились смешинки. – С ней я лучше тебя управлюсь.

– Ладно, – почти обиженно поджала губы, но всерьез расстроиться его намеком не получилось.

Рукой махнула в угол комнаты, куда убрала все необходимое для сборки кроватки.

– Без обид, не женское это дело мебель собирать.

Герман шутливо подначивал, продолжая скользить взглядом по животу не до конца скрытому футболкой. Неловкость момента окрасила щеки румянцем, но при всем желании я бы не сумела прикрыться. Короткие хлопчатобумажные шортики и широкая майка, купленная на два размера больше, не скрывали животик. А наоборот, ткань футболки плотно обтягивала его и подскакивая, приоткрывала беременную округлость.

– Тогда я займусь обедом, – поспешила сбежать на кухню, но не от прожигающих карих глаз, а от собственного вдруг возникшего интереса к мужчине.

Оставшись наедине долго не могла собраться, все шло из рук вон плохо. Пока нарезала овощи, мысленно возвращалась к присутствию мужчины в соседней комнате. Анализируя его заботу и свою реакцию на его старания сделать мою жизнь проще и лучше. У Германа все выходило очень просто, непринужденно и искренне. Поэтому его внимание воспринималось легко.

Наскоро приготовив салат и разогрев обед, накрыла на стол. Долго и критично разглядывала сервировку, понимая, что Герман скорее всего, не привык к обыденности и простоте блюд.

Но мне хотелось отблагодарить его хотя бы так.

Неторопливо, почти бесшумно пошла в зал, но даже не смогла переступить порог, так и застыв в дверном проеме.

Кроватка была почти собрана, чего нельзя было теперь сказать обо мне.

Я рассредоточено скользила взглядом по фигуре Германа. На нем уже не было рубашки. Широкие плечи с поблескивающими каплями пота. Мускулистая спина, не скрытая теперь от моих глаз ничем. И сильные руки, которые могли сделать мужскую работу, а могли успокоить, когда я нуждалась в поддержке.

Долго оставаться незамеченной не вышло. Герман выпрямился, очевидно закончив со сборкой, и отступил на шаг назад, слишком близко приблизившись ко мне. Моя попытка вновь сбежать – провалилась. А вернее, я просто споткнулась о порожек, и, чтобы избежать падения, выставила руки вперед, упершись ладонями во влажную спину. Герман молниеносно развернулся, перехватил мои запястья и помог устоять на месте.

Так и замерли почти в дверях комнаты. Я с огромным пузом и большим количеством сомнений. А он… красивый, по пояс обнаженный… крепко держащий меня за руки.

=15=

Герман

– Мне стало тесно… и как-то душно в рубашке… – поспешил объяснить Дане свой внешний вид, потому что девушка чувствовала себя неловко.

Об этом говорил румянец на ее щечках и смущенный взгляд карих глаз, который был где угодно, но только не на моем лице.

– Да, все нормально, правда, – выдохнула она.

Не спешила отстраниться, а я продолжал удерживать ее кисти в своих руках. Падения мы сбежали, неловкость момента потихоньку сошло на нет, и я решил пойти ва-банк, под действием будоражащих флюидов притяжения, которые витали в комнате.

Притянул Дану к себе. Отпустил ее руки и сразу обнял за хрупкие плечи. Девушка заметно напряглась, легонько уперев ладони мне в грудь. Во все глаза смотрела на меня: пугливо, но вместе с тем с интересом и словно выжидающе.

Мне до дрожи хотелось поцеловать ее. Об этом я мечтал уже очень давно. Невесомо коснулся ее лица. Большим пальцем провел по точеной скуле. Убрал выбившуюся прядку темных волос за ушко. И не разрывая зрительного контакта, приблизился к ее губам вплотную. Замер. Позволил ей решать, чего она хочет…

И Богдана решила! Мягко оттолкнув меня, вымученно улыбнулась, а потом и вовсе отпрянула в сторону.

Нервно осмотрелась по сторонам, словно пыталась найти тему для разговора. Хотела разрушить повисшее между нами молчание и ту неловкость, которую я создал.

– Боже, какая прелестная кроватка, – воскликнула Дана, прикладывая ладони к груди.

Посмотрела на меня с мольбой и извинением.

Я отмер. Перевел воодушевленный взгляд на кроватку и обошел ее по кругу.

– Куда мы ее поставим? Может у окна? Или поближе к дивану?

Старался вести себя непринужденно. Делать вид, что ничего не произошло, и видел, что Дана благодарна мне за это.

Конечно, она не была готова. Чего я хотел? Чтобы она вдруг воспылала ко мне чувствами? За помощь с клиникой и детскую мебель? Этого было чертовски мало, чтобы исцелить девушку, заклеить ее раны и научить вновь верить людям. Мужчинам, если быть точнее.

Наверняка сейчас, без рубашки, в ее маленьком мире, я был ни к месту. Нарушал ее спокойствие. А должен был стать успокоением!

Под командованием Богданы перенес кроватку, расположив ее возле окна. Надел рубашку и наспех застегнул несколько пуговиц. Дана заметно расслабилась.

– Я накрыла на стол, – объявила немного смущенно.

– Отлично, – потер ладони. – Я чертовски голоден…

Наш запоздалый обед проходил в приятной беседе о том о сем, и мы не поднимали тему «нас». Я признался Дане, что она мне нравится, еще в кафе, в тот день, когда покупали кроватку. Возвращаться к этой теме было неуместно, ведь девушка всячески игнорировала искры, которые время от времени пробегали между нами. Намеревался ли я отступить?..

Возможно сделать все, чтобы ни Дана, ни ее ребенок ни в чем не нуждались, а потом просто уйти? Так было бы лучше для каждого из нас!

Однако я так сильно привязался к девушке, так ею дорожил, что уже не мог и представить своей жизни без нее. Восемь месяцев наблюдений, а теперь еще и личное знакомство – мне казалось, что я был влюблен в Дану вечность! А она вечность, не отвечала мне взаимностью.

На самом деле она знала меня всего шесть дней. Слишком мало, чтобы доверять.

– Завтра нужно вновь поехать в клинику, – озвучил то, что должен был, сразу как мы закончили трапезу.

– Зачем? – вновь напряглась Богдана.

– До родов остается очень мало времени, – начал говорить как можно мягче. – Есть вероятность, что тебя могут направить в роддом раньше срока. Но не переживай, у тебя будет платная палата, постоянное наблюдение и только лучшие специалисты…

Осекся, скривился от собственных слов. Не это было нужно Богдане.

– Я же говорила, что прекрасно себя чувствую, – она быстро вспорхнула со стула. – Прием у врача, платная палата – все это безумно дорого и неоправданно.

Девушка открыла шкафчик, потянулась за чашками. В одну секунду оказался за ее спиной. Накрыл ее руку своей и она вздрогнула от неожиданности.

– Позволь мне поухаживать, – прошептал у ее виска.

Дана опустила руку, а я достал чашки. Она развернулась ко мне лицом, и мы вновь замерли, прижатые друг к другу вплотную. Слиться воедино мешал выдающийся живот. Мне было невероятно комфортно соприкасаться с ним. Возникла мысль, вновь попросить Дану разрешить мне потрогать, но я не посмел. Отстранился, поставил чашки, включил чайник, машинально потянулся к заварке и сахарнице…

– У тебя отлично получается, хозяйничать на моей кухне, – заулыбалась Богдана. – Словно ты живешь здесь.

– Когда был студентом, я жил в похожей квартире. Умею быстро приспосабливаться, – зачем-то начал лгать, лишь бы подальше отодвинуть себя от знаменитой семьи Сабуровых.

На самом деле с самого детства я жил в большом особняке и жена отца кормила меня золотой ложкой. Ничего общего с жизнью Богданы у меня не было. Все доставалось легко, не приходилось выживать. Однако я приемный сын, моя мать скончалась очень рано, и отец забрал меня в семью. Мои гены отличались от Сабуровских – я умел сострадать.

– Расскажи мне еще что-нибудь, – попросила Богдана, вернувшись за стол.

– Например? – с улыбкой на лице поставил перед ней дымящуюся чашку. Сел напротив. – Что ты хочешь знать?

– То, что ты посчитаешь нужным рассказать, – она немного пожала плечами и обхватила чашку ладонями. Судорожно облизала губы. – Почему ты не женат?

– Много лет я потратил на учебу и на практику. Потом как-то смог открыть свою клинику и теперь я женат на своей работе.

Старался говорить быстро, не вдаваясь в детали. Выстраивать еще большую стену изо лжи между нами, было бы абсурдом.

– Это прекрасно, когда есть любимое дело, – девушка поставила чашку и машинально стала поглаживать живот. – Когда ребенок немного подрастет, я тоже хочу попробовать заняться бизнесом.

– Каким? – немного подался вперед, выставив локти на стол.

– Мне бы хотелось открыть цветочный магазин, – она покраснела до кончиков ушей. – Такой маленький, уютный. Делать там композиции на заказ.

– Ты флорист? – изумился я.

– Нет, моя мама была флористом, – с грустью в голосе призналась Дана. – А я просто у нее всему научилась.

Мне можно было не спрашивать Богдану о семье. Я знал, что она потеряла мать, когда ей было шестнадцать. А отца у нее никогда не было. В какой-то степени Богдана была подготовлена растить ребенка одна. Именно такую модель семьи она и видела. А я этого не хотел. Я хотел быть частью ее жизни.

– Давай сходим сегодня куда-нибудь? – предложил с энтузиазмом, только бы не видеть опечаленного взгляда девушки. – В ночной клуб не зову, – ухмыльнулся. – Потому что ночью ты должна высыпаться!

– Ох, как жаль, – она деланно надула губки, поддерживая шутку. – А мне так хотелось подрыгаться там со всеми. А то я набрала немного лишних килограмм, – показательно провела ладонями по животу.

Оба засмеялись. Я придвинулся еще ближе и взял ее руку в свою. Второй накрыл сверху.

– Ты согласна на свидание? – все-таки не мог не попытать счастье вновь.

– А как же твоя работа? Ты сказал, что должен вернуться в клинику, – прозорливо заметила Дана.

На самом деле мне не нужно было возвращаться. Я сказал ей это, чтобы у меня был повод уйти. И мне все сложнее и сложнее находить эти поводы.

– Дела – отменю, – отмахнулся. – Ну так что? Ты согласна?

– Мы могли бы сходить на свидание… как друзья, – негромко проговорила она.

Посмотрела на мои руки, которые спрятали ее маленькую ладонь. На то, как я неторопливо поглаживал ее пальчики. Наверняка чувствовала разряды притяжения, потому что я их точно чувствовал. А потом вскинула голову, и, посмотрев мне в глаза, добавила:

– Но друзья так вряд ли делают.

Я придвинулся еще ближе. Между нами был узкий стол, но сейчас он казался не барьером, а спасением. Я ощущал, что настроение Богданы изменилось. В мимике, в тоне проскользнули игривые нотки. А взгляд стал каким-то обжигающим и дерзким. Она не собиралась выдергивать руку, а я не собирался быть ей просто другом.

– Друзья не ходят на свидания, Дана, – отозвался, понизив голос до шепота. – А еще друзья не смотрят так, как смотришь на меня сейчас ты.

=16=

Богдана

Я суетливо вертелась у зеркала, примеряя оставшиеся наряды. Все было бесполезно. Снова надевать повседневное платье мне не хотелось. Почему-то именно сейчас испытывала беспокойство от собственного внешнего вида. Хотелось выглядеть мило, свежо и как-то особенно.

Выбор был невелик, а вернее, моя фигура, не желала помещаться в привычную одежду.

Еще раз с грустью посмотрела на вешалку с сарафаном, перевела взгляд на живот и скрестила пальчики на удачу. Это был мой последний шанс одеться на выход никак обычно.

Втиснуться в сарафан на удивление удалось быстро, вот только застегиваться он не хотел. Молния не поддавалась. Я нервно дергала бегунок, желая застегнуть тот хотя бы наполовину.

– Пожалуйста, пожалуйста… – закусывала губу, не бросая попыток застегнуть сарафан. – Только сегодня, один разочек.

Задержала дыхание, наивно полагая, что смогу хоть чуточку втянуть живот и тогда молния отзовется долгожданным скрипом. К счастью, сарафан сидел на мне красиво. Обтягивал верх живота, а к низу расходился свободными волнами, немного не доходя до колен. Нежный цветочный принт придавала образу романтичности. Я покрутилась перед зеркалом, а потом поймала себя на мысли, что все это и правда выглядело, как тщательные сборы на свидание.

Сразу вспомнился Давид, хоть я и пыталась блокировать эти воспоминания. Его красивый статный образ и такие лживые речи – засели в моем сознании навечно. У нас было много свиданий. Впрочем, как и слов глубокой привязанности… Я больше не верила словам.

Ну не могли же все мужчины быть таким, как он? Я не хотела в это верить. Наверное, и правда так думала, но не хотела. Мечтала… да, мечтала – наивно, немного по-детски, что Герман совершенно другой. Что он не Давид, и что все сказанное им – правда. Он не женат… Врач, который добился всего упорством. И что он совершенно случайно узнал обо мне, о моей ситуации, и просто решил помочь. В итоге мы сблизились. Сильно сблизились!

Он трогал меня, обнимал, хотел поцеловать, но позволил мне сделать выбор. Я выбрала не в пользу Германа. Отпрянула, а потом жалела о содеянном. Наверняка обидела его таким странным импульсом. Он вряд ли хотя бы раз получал отказы от женщин. Любая другая на моем месте, была бы счастлива поцеловать такого красивого мужчину. От него приятно пахло, дыхание обжигало губы, заставляя тело трепетать, а сердце биться чаще. Герман не прилагал усилий, чтобы понравиться. У него это получалось с легкостью. И теперь я могла себе признаться – он нравился мне не как друг.

Вспомнив о мужчине, под ложечкой томительно затрепетало. А на щеках появился румянец. Вот только такой волнительный момент мог и остаться моментом.

– Ну же, застегивайся, – вновь схватилась за бегунок. Внутреннее спокойствие начинало трещать по швам и я обеспокоенно посмотрела на часы, проверяя время. – Еще чуть-чуть…

Максимально свела лопатки, выгнулась в пояснице и спокойно потянула бегунок вверх. К счастью, тот наконец-то застегнул молнию и я позволила себе тихо заскулить от радости.

Накативший восторг прервал стук в дверь, заставив меня заметно занервничать. Я знала, что это Герман. Он галантно оставил меня одну, дав час на сборы. И этот час пролетел слишком стремительно.

Я поправила завитые концы волосы, заправила непослушные пряди за уши. А в итоге, суетливо откинула волосы за плечи. Стерла с лица глуповатую улыбку и шагнула к двери.

На пороге ожидаемо стоял Герман, держа в руках небольшой букет из тюльпанов.

– Как будущего флориста, вряд ли тебя можно удивить этим…

– Нет… что ты, большое спасибо!

Я поднесла плотные бутоны к лицу, буквально спрятавшись за подаренными цветами. Тонкий аромат, нежность исходящая от простых цветов – все это навеяло искренность. Что-то правильное и нужное.

– Я вижу, ты готова?! – широкая бровь на его лице игриво изогнулась дугой. Взгляд карих глаз обжигающе прошел по сарафану.

– Да, только цветы в воду поставлю, – поспешила вновь спрятаться за букетом и за дверями кухни.

Быстро наполнила глубокую кружку водой, терять время на поиски вазы не хотелось. Прежде чем поставить цветы, еще раз потянула носом их аромат.

Вернулась к Герману, который что-то увлеченно высматривал на экране своего телефона.

– Что будем смотреть? Выбор, конечно, невелик, исключая ужастики и боевик. Может комедию? Точно идем на комедию! Мне очень нравится твой смех.

Он сказал это с такой легкостью, что я даже не подумала смутиться. Оторвал взгляд от экрана телефона и посмотрел мне в глаза.

– Мы пойдем в кино? – а вот не изумиться, я все же смогла. Очень-очень давно, я не была в кинотеатре.

– Подожди, – Герман обреченно уронил руку с телефоном. – Тебе наверное нельзя…

– Почему нельзя?

– Ну, там, громкий звук… Малышу это может не понравиться. Разве нет?

– Тогда мы пойдем на мультики! Малыш будет в восторге! – не смогла не засиять от его заботы. Ухватилась за широкий мужской локоть, обтянутый в вязаный свитер. Подхватила тонкий жакет с вешалки и шагнула к двери. – Давай уже начнем наше свидание втроем, – многозначительно глянула на живот.

– Да, начнем, – добродушно отозвался Герман. А потом понизив голос до шепота, добавил: – Я сгораю от предвкушения.