Текст книги "Приручение. 2. Исцелю тебя (СИ)"

Автор книги: Тата Чепурнова

Соавторы: Элена Макнамара
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

=9=

Богдана

– Значит витамины? – процедил сквозь зубы Герман, выведя меня в коридор и аккуратно притворив дверь.

Мне стало невероятно стыдно за недосказанность, поэтому молчаливо переминалась с ноги на ногу. И хотя непривычное волнение зашкаливало, отойти к стене, подальше от сердитого мужчины я не посмела.

Герман же смотрел на меня строго, как на провинившегося ребенка, которого собирался поставить в угол или отшлепать. Его руки были напряжены так, что жилы на предплечьях выглядели словно канаты, а мышцы под рубашкой поло перекатывались, вселяя страх.

Спускать с рук мое вранье он был не намерен.

В следующую секунду раскаяние залило мои щеки, и я сама, до конца не осознавая своих действий, легонько коснулась запястья мужчины. В надежде разрядить накаленную обстановку провела подушечкой пальца по пульсирующей вене. Герман явно злился и вестись на мои успокаивающие поглаживания не собирался.

– Ты хоть понимаешь все риски? – снова вспыхнул Герман, но руку не высвободил. – Понимаешь к чему может привести безрассудство?

Мы так и продолжали стоять посреди больничного коридора, не сделав и шагу от дверей кабинета. Жгучие глаза прожигали во мне дыру, но я не ощущала неловкость. Мне вдруг стало обидно, что он смел меня отчитывать. Будто я и правда его жена. Или халатно отношусь к собственному здоровью.

Ни то, ни другое не было правдой. То что он сегодня в очередной раз заявил в кабинете врача, что является моим мужем и отцом ребенка, абсолютно не давало ему права меня ругать.

– Понимаю, – деловито цокнула языком. – И делаю все для того, чтобы свести к минимуму нехорошие последствия.

– Нехорошие? – хмуро свел брови и наклонился ко мне ближе.

И куда только делся уравновешенный мужчина? Сейчас на его скулах беспокойно ходили желваки, делая Германа внешне еще строже. Его горячее дыхание опаляло мой лоб, а я начинала задыхаться от непозволительной близости.

– Ты рискуешь своим сердцем и состоянием малыша. Ты принимаешь гипотензивные препараты. И я очень надеюсь, – буквально протянул короткую фразу. – Что ты делаешь это под контролем и с ежедневным измерением давления. А еще ты лжешь, что анализы врут и чувствуешь себя хорошо. Когда ты делала последний раз УЗИ сердца?

Я нервно закусила губу. Конечно, скрывать теперь что-либо было глупо, ведь Герман все сделал, как обещал.

Он присутствовал со мной на приеме у врача. Задавал всевозможные вопросы, не давая мне даже рта раскрыть. Лишь единожды, дав возможность назвать «лжевитамины» истинным названием. Поинтересовался применяемыми мной таблетками, искренне, как мне показалось, переживая за риски и побочные эффекты. Слегка успокоившись, только когда врач его заверил, что все в относительном порядке. Взял необходимые рекомендации и по привычке сунул их в папку. К себе в папку… На этот раз я не взглянула даже мельком на медицинскую выписку.

– УЗИ я проходила планово в первом триместре.

– А после?

– Нет, – пожевала губу, стесняясь признаться, что не располагала денежными средствами. А в поликлинике очереди на бесплатное обследование тянулись месяцами. – Зато я наблюдаюсь у кардиолога.

Взвизгнула слишком громко, словно хвастаясь, что являюсь прилежной мамочкой. И делаю все возможное, чтобы держать под контролем свое здоровье и состояние малыша.

– Хренового кардиолога! – неожиданно вспылил Герман, а я покраснела до кончиков волос, думая, что он неспособен на сквернословия. Что передо мной воспитанный и галантный мужчина.

– Значит, сами восполним пробел в бюджетной системе здравоохранения, – бросил со злостью.

– То есть?

Ответа на вопрос я не получила, зато меня снова отвели в комнату ожидания, куда принесли чай, фрукты и какие-то сладости на фруктозе. Расслабленно опустившись на диван, мечтала лишь об одном, чтобы этот день поскорее закончился. Ждала я недолго, а когда за мной вернулась лишь медсестра, тревожность пробежалась мурашками вдоль позвоночника.

– Пройдемте, вас уже ожидают.

Узкий, но хорошо освещенный коридор быстро закончился. Медсестра сопроводила до самых дверей нового кабинета, в котором, кроме врача никого больше не было.

Всю процедуру Герман отсутствовал, и честно признаться без него я чувствовала себя несколько растерянно. Слушала рекомендации в пол уха. Нервно одергивала платье и поглядывала на дверь. Не понимая до конца, чего я боялась больше всего. Что он бросил меня тут одну? Или что мне придется вновь терпеть нотации?

– Богдана Николаевна, при вашей незначительной сердечной-недостаточности, которая развилась на фоне беременности, вы вполне сможете родить в срок и через естественные роды, – заговорил врач весьма спокойно и приветливо. Сцепил пальцы вместе, выставил локти на стол, и мне показалось, что его поза стала напряженной. – Но… Диагноз усугубился гипертензией, а значит мы должны избежать других осложнений. Необходимо следить за весом, принимать все назначенные препараты и больше отдыхать.

– Чем опасны естественные роды с диагнозом Богданы? – вмешался в разговор, только что вошедший Герман и мне показалось, что его уверенный голос вдруг дрогнул.

– Всегда есть риски, Герман Адамович. Но я порекомендовал бы вам кесарево. Подумайте об этом варианте.

Я перевела затравленный взгляд на Германа, испугавшись, что он согласится на операцию, которую я опасалась. Однако Герман на меня не смотрел. А спустя короткое мгновение и вовсе вывел врача в коридор, оставив одну. Словно вот это вот все меня не касалось!

=10=

Герман

Мне до безумия хотелось ее обнять. Я вел себя слишком импульсивно и несдержанно, безусловно, еще больше расстроив Богдану.

Да не имел я права на такой бестактный тон и нравоучения. Но когда поймал ее на лжи, в этот момент во мне умер тактичный врач психотерапевт. Меня до краев наполнили эмоции. Неконтролируемые.

Страх за нее. За ребенка. Злость на ее незрелую безалаберность…

Когда покинули центр, я молча подвел девушку к машине. Открыл переднюю дверь, собирался помочь ей устроиться на сиденье, но прежде быстро пробежался по ее лицу взглядом. Первое что бросилось в глаза – ее губы дрожали. Я тоже вздрогнул. Бросил ее документы на панель, а потом импульсивно ухватился за плечо девушки. Богдана посмотрела на меня затравленно, собиралась отшатнуться, но я сжал и второе плечо, не дав ей сесть в машину. Притянул к своей груди. Оба напряглись. Неловкость повисла в воздухе, но меня это не остановило.

Переместил одну руку на ее макушку и невесомо провел по волосам. Она неуверенно склонила голову к моей груди. Кажется, всхлипнула и мои объятия стали крепче.

Наверное, впервые в жизни я был напуган… Ее здоровьем и своей реакцией на эту ситуацию.

– Ты плачешь? – прошептал у виска девушки.

– Нет, – она отчаянно покачала головой.

Ее пальцы крепко сжали край моей футболки, она тяжело вздохнула, а потом порывисто отпрянула. Встала ровно, распрямила плечи и немного вскинула подбородок, вновь показывая свою несломленность.

– Впредь я прошу больше не вести себя таким образом, – проговорила деланно ровным голосом. – Я вправе сама решать, как мне рожать.

– Я не решал за тебя…

– Тогда о чем говорил с врачом? – ее голос дрогнул, губы задрожали.

Маска сильной женщины, почти схлынула с лица, обнажая, выставляя напоказ маленькую хрупкую девочку.

Я приблизился и заключил ее лицо в ладони. Большим пальцем провел по щеке, растирая почти невидимую влагу.

– Эй, я никогда не стал бы решать за тебя. Я говорил с врачом о другом… Обсуждал некоторые финансовые вопросы. Тебе не надо забивать голову этим. Сейчас тебе нельзя нервничать, нужно больше спать, правильно питаться и пребывать в хорошем настроении.

– Да, пожалуй, – Богдана вновь отшатнулась.

Все еще злилась на мое поведение и чрезмерную агрессию…

– Садись в машину, – выдавил улыбку. – Сейчас будем исправлять твое плохое настроение.

Она машинально присела на сиденье и позволила себя пристегнуть.

– У меня самое обыкновенное настроение, – отозвалась безжизненным тоном.

– Что ж… тогда сделаем его необыкновенным.

Обошел машину, устроился за рулем. Привычным жестом перекинул папку с документами на заднее сиденье.

– Куда мы едем? – все-таки спросила Дана, когда направил машину в противоположную от ее дома сторону.

– В магазин, – ответил, пожав плечами. – Нужно купить кроватку, коляску и все что нужно для малыша. Времени все меньше.

Богдана подавленно молчала, вперив взгляд карих глаз мне в щеку. Я понимал, какой мозговой штурм творился в ее голове. Она не хотела принимать от меня подарки, но в той же степени, у нее не было денег, чтобы самой купить все необходимое.

Здравый смысл против гордыни – тяжелое противостояние! Но в итоге здравый смысл победил.

– И за это, я тоже верну деньги, – наконец, отозвалась Дана, не отвергнув мой порыв.

А порыв был какой-то невменяемый. Мне хотелось скупить полмагазина, лишь бы только увидеть теплую улыбку на губах девушки. Или искры счастья в глазах…

Выбирали кровать с энтузиазмом и присущей мне дотошностью. Потихоньку увлеклись процессом, вновь и вновь по кругу обходя огромный отдел с детскими принадлежностями и мебелью.

– Мне нужно пять минут, чтобы передохнуть, – в итоге взмолилась Богдана, немного побледнев и оперевшись на мой локоть.

Я подвел ее к низкой банкетке и помог присесть. Сам опустился на корточки и заглянул в глаза девушки. Она слишком отчаянно растирала свой живот.

– Ужас, Герман! – сквозь усталость улыбалась. – Ты ужасный муж. С тобой с ума сойти можно! Тебе ничего не нравится! Ты замучил продавцов.

– Никого я не замучал, – с деланной обидой хмыкнул я.

– Ты посмотри, как они смотрят на нас, – зашептала Дана. – Так, словно мечтают, чтобы мы поскорее убрались отсюда.

– Я думал, что я здесь психотерапевт. И как психотерапевт, скажу тебе, что они просто счастливы помочь нам с выбором.

Дана мелодично засмеялась. А потом вдруг ойкнула и ее лицо скривилось от боли.

– Все, нормально, – сразу выставила руки вперед, предугадав мой порыв вскочить и начать звать на помощь. – Просто малышу не терпится родиться, – виновато прошептала она. – Он стал активно пинаться.

Я посмотрел на ее живот. Даже сквозь ткань платья было видно, как он ходит ходуном. Потрясающее зрелище, если честно.

– Хочешь потрогать? – робко выдавила Дана, заметив, мой пристальный взгляд.

Я посмотрел ей в глаза. Растерянно кивнул и неловко расположил руку на ее животе. Едва коснулся и ничего не почувствовал, но Дана сама направила меня. Положила ладонь поверх моей руки, сместила немного вниз и легонько надавила. Мы оба замерли.

– Подожди, – хмыкнула Богдана. – Сейчас он покажет тебе свой характер.

В этот момент я почувствовал толчок. Следом еще один. Отчетливо ощущалась пяточка малыша, как седьмое чудо света, как что-то нереальное, восхитительное.

– Классно, да? – восторженно засияла Богдана.

Сейчас она казалась мне особенно юной. Беззаботной. Удивительной.

А еще, я вновь и вновь задавался вопросом: «Как она смогла полюбить еще не родившегося ребенка, зачатого насильственно?»

Я даже как психиатр не мог ответить на этот вопрос…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍=11=

Герман

С позволения Богданы еще немного понаслаждался меткими ударами малыша в мою ладонь. Ничего более приятного в жизни я не испытывал. Нежное прикосновение маленькой хрупкой ладошки сверху моей руки и ощутимые толчки снизу, пускали по венам необъяснимое удовольствие. Что-то сродни эйфории, которая горячей волной прокатывалась внутри меня.

Мне хотелось закрыть глаза и чувствовать присутствие Богданы и ее сына. Хотелось, чтобы вокруг нас вдруг все исчезли и не нарушали нашей компании, и такого спонтанного единства…

Я нашел Дану, почти сразу после случившегося. Хотел убедиться, что она в относительном порядке, ведь то, что сделал Давид, было мерзким, бесчеловечным, грязным… Когда увидел Богдану впервые, во мне что-то перевернулось. Молодая, красивая, с прямым, смелым взглядом карих глаз. Она выглядела так, словно с ней ничего не произошло, меня это поразило. Позже я узнал, что она продала квартиру и уехала в неизвестном направлении. Понял, что все-таки произошло. Просто переживает она это глубоко внутри и бежит от проблем, подальше от Давида и воспоминаний о той ночи.

Благодаря связям быстро нашел Дану в пригороде. Поселился неподалеку. И мне каждый день приходилось преодолевать огромное расстояние от дома до своей клиники в центре города и обратно. Но я уже не мог не следить за ней. Сократил часы приема на работе, лишь бы не упустить ничего важного. И не упустил. Узнал, что девушка стала посещать гинеколога. Благодаря своим связям выяснил, что она беременна. Последствия той ночи, необратимо обрушились на Дану и я думал, что она сделает аборт.

А сейчас уверен в ее безграничной любви к еще пока нерожденному сыну Давида, и я хочу знать почему… И почему она вообще связалась с моим братом? Ведь не похожа она на девиц из его окружения.

– Пора сделать выбор, – вкрадчиво прошептала у самого уха Дана, и я понял, что все это время сидел с закрытыми глазами.

– Конечно!

Сухим ответом постарался скрыть волнение. Встал на ноги и помог Богдане подняться с банкетки.

Мы сделали еще один торопливый круг по магазину и я сдался под натиском Даны, которая очень убедительно просила купить ту кровать и модель коляски, что приглянулась именно ей.

Отказать беременной девушке, чьи глаза вдруг стали лучиться счастьем – не мог. Видеть ее такой окрыленной было наивысшей наградой. Это означало, что я на правильном пути.

После я согласился на просьбу закончить на сегодня с покупками, взамен предложив пойти перекусить. Купленное нами должны были доставить лишь спустя пару часов, поэтому мы решили зайти в ближайшее кафе.

Богдана с тихим вздохом опустилась на диванчик и первая открыла меню. Быстро пробежалась взглядом и определилась с заказом.

– Я буду большую порцию фисташкового мороженого с шоколадной стружкой, – облизнула губы, словно уже чувствовала вкус десерта. – И молочный коктейль с авокадо.

Удостоверившись, что заказ записан, попросил официантку принести еще и кофе.

– Ты серьезно хочешь попробовать самые несочетаемые вкусы? – изумился больше не ее выбору, а тому, как Дана радовалась наконец-то спокойному времяпровождению.

– Мы беременные и не такое можем захотеть.

– Чего например?

– Однажды ночью мне жутко захотелось мела, – полноватые губы растянулись в улыбке. – Я прямо уснуть не могла, а дождавшись, когда откроется ближайший магазин с канцтоварами… перехотела.

Нам принесли заказ. Кивком головы поблагодарил официантку, и та очень быстро оставила нас наедине. Я не смог сдержать смех, от истории про мел, а Богдана мелодично захохотала мне в унисон.

– А подруги? Неужели никто не мог принести мел?

Оперевшись на стол локтями, придвинулся ближе, сократив расстояние между нами.

Дана ответила не сразу. С видом глубокой задумчивости разглядывала мороженное, а потом немного скривившись отодвинула его от себя.

– Когда подобных хотелок становится слишком много, – наконец заговорила она. – Люди отдаляются. Я не виню никого.

Она придвинула к себе высокий бокал с коктейлем. Задумчиво размешала трубочкой зеленоватый напиток и продолжила с вымученной улыбкой:

– Наши интересы с подругами, давно разошлись. Девчонки хотят веселиться, а я со своей одышкой люблю веселиться на диване.

– Неплохой выбор, – ободряюще кивнул, а внутри неприятно царапнула ее ложь. Подруг у Даны не было, они остались там, в ее прошлой жизни и она не спешила говорить мне правду. Все еще не доверяла. – Когда появится малыш, будет не до сна, лучше отоспаться впрок. Или у тебя есть тот, кто будет помогать с ребенком? – вновь задал провокационный вопрос, стараясь делать это ненавязчиво.

Богдана немного болезненно поморщилась и опустила глаза. Движения пальцев стали заметно хаотичными. Она то помешивала коктейль трубочкой, то сминала ее верхний край, словно не зная чем занять руки.

– Есть, – лживый ответ я распознал сразу.

Мне не нужно было знать о Богдане ничего сверхъестественного, чтобы заметить ложь, которая далась ей с трудом.

– Родители? Братья или сестры?

– Нет, соседка.

– А отец? – вперил напряженный взгляд в ее лицо, в попытке не упустить ни одной детали.

Богдана напряглась. Оставила в покое трубочку, уже чуть ли не связанную в узел и прекратила пить. Ей не нравилось то, куда свернул наш разговор. Она явно хотела закончить.

– Что отец? – сухо переспросила девушка.

– Кто он? Он знает? – я и без ее исповеди знал, что Давид не в курсе, но решил послушать очередную ложь.

– К чему этот допрос? Боишься, что кто-то придет и отнимет у тебя права быть супергероем? – она горестно усмехнулась.

– Дана… я не…

– Что? – вспылила, попыталась встать, но я накрыл ее ладонь своей, без слов прося остаться. – Ты врываешься в мою жизнь, заботишься обо мне, – слова давались ей с трудом. – Оплачиваешь клинику, делаешь подарки. Ты надеешься меня купить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Нет же… – было начал я, но она вскинула руку, заставив замолчать.

– Тогда зачем это все? Какое тебе дело до того, кто подарил мне самое дорогое на всем этом свете?

– Мне просто интересна твоя жизнь. Это способ наладить отношения, узнать друг друга. Я могу рассказать о себе?! Если тебе интересно.

– Отлично! – язвительно воскликнула она, выдернув руку из моего захвата. – Хочу знать твою фамилию, Герман Абрамович. Возраст? Где твоя жена? Есть ли дети? И почему так навязчиво оплетаешь меня заботой?

Богдана скрестила руки на груди. Выражение лица стало таким, словно и не надеялась на ответы.

– Мне тридцать четыре, я никогда не был женат и у меня нет детей, – старательно обошел нашу чертовски известную фамилию. – Мне нравится заботиться о тебе… – сделал короткую паузу, заглянув в карие глаза девушки. – И ты мне очень нравишься.

Удивительно, но это признание далось мне легко, несмотря на недоверительный взгляд, сосредоточенный на моем лице. Знал, что это только начало. Что впереди меня ждало еще много разных признаний, но начало было положено. Я сказал то, что хотел сказать… Уже очень давно.

Богдана потупила взгляд, недолго рассматривала свои пальцы, а потом тихо прошептала:

– Отвези меня домой…

=12=

Богдана

Прошло два дня с тех пор, как Герман привез меня домой, а следом доставили сделанные нами покупки. Грузчики подняли все в квартиру, вручив инструкцию по сборке кроватки. Одним делом было меньше, ведь модульная коляска отличалась простотой. Разные блоки легко менялись и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы разобраться с коляской.

Другое дело кроватка, от сборки которой я отказалась, упрямо показав всем, что моей самостоятельности должно хватить для такого нехитрого дела.

Злая на Германа, отправила того восвояси, даже не выслушав очередные наставления и советы. А после просто не брала трубку, лишь единожды ответив на чертовски милое сообщение с пожеланием нам с сыном спокойной ночи. Написав короткое – «и тебе».

В попытке вновь доказать свою независимость, я намеренно отдалялась от Германа.

Только теперь я битый час стояла над разложенными на полу деталями. Прочтение инструкции не дало результата. Головой весь процесс я понимала, но с руками были у меня явные проблемы. Тем более что поднимать всевозможные деревяшки, мне с моим животом было проблематично. Я их то прислоняла к стене, то подносила к каркасу, то выбившись из сил, опускала на пол. Процесс сборки очень быстро зашел в тупик. Я абсолютно не понимала, какие болтики стоило прикручивать первыми, а какие оставлять на потом.

Мне хотелось плакать оттого, что ничего не выходило. Я не собрала и третьей части этой умудренной конструкции, а уже успела устать, проголодаться, поранить ладонь и снова разозлиться на Германа.

К чему было тащиться за покупками, когда кроватку можно было принести от соседей? Уже собранную и даже с матрасиком.

На самом деле кровать была ни при чем… Вот зачем ему надо было бередить старые раны всевозможными расспросами? Ладно еще забота о моем здоровье и вопросы касаемо его? К этому я уже успела привыкнуть. Но в свое личное… в свои сделанные когда-то ошибки, я не хотела пускать никого! И Герман не был исключением. Я не настолько ему доверяла, чтобы потрошить перед ним свою душу.

Совсем обессилев, задвинула гордыню подальше, в итоге она не стала мне помощницей. Да и разобраться с неясными эмоциями одиночество не помогло. Набрала номер Германа. Недолго слушала гудки, а услышав щелчок, поспешила начать разговор, чтобы не дать себе шанса передумать.

– Привет, – нервно пожевала губу в ожидание его ответа.

– Привет, – устало отозвался Герман и мне стало неловко. Со стороны могло показаться, что я истеричка, вспылившая на ровном месте и прогнавшая единственного заинтересованного во мне человека.

– Не занят? Можешь помочь?

– Могу, а что случилось? – скрыть обеспокоенность у него не вышло. А я внутренне всколыхнулась, поймав себя на мысли, что могу действительно быть небезразлична Герману.

– Если можешь…, – замерла, размышляя над тем, уместно ли звать мужчину в свой дом, после того как повела себя некрасиво в кафе. – Приезжай ко мне домой, все расскажу на месте.

– Хорошо, постараюсь приехать как можно скорее.

«Как можно скорее» в понимание Германа – это пятнадцать минут. Он приехал так быстро, словно все это время только и ждал моего звонка. А когда я позвонила, тут же рванул ко мне.

– Открыто, – сквозь слезы выкрикнула я, продолжая растирать ладонями разболевшуюся поясницу.

Вначале послышался хлопок двери, потом неспешная возня в прихожей, а минуту спустя в комнату вошел Герман.

– Что тут происходит, Дана?

Широкая бровь мужчины насмешливо вздернулась, а уголков губ коснулась игривая ухмылка. Герман окинул взглядом комнату и учиненный мной беспорядок. Звонко присвистнул и присел рядом со мной на корточки.

Так стало удобнее, ведь мне больше не приходилось смотреть на Германа, запрокинув голову.

– У меня ничего не получается, – слизнула с губы вновь скатившуюся слезу и было уже отвернулась, как напряженные пальцы легли на мой подбородок. Слегка удерживая, Герман повернул меня к себе лицом. Окинул изучающим взглядом, тут же перестав ухмыляться.

– Из-за этого ты ревешь? – недоверчиво прошептал он, наклонившись ко мне ближе и пальцем свободной руки ткнув во все еще несобранную кровать. – Или что-то еще случилось?

Мне почему-то показалось, что Герман чем-то вдруг обеспокоился. Тревожность пролегла в складке между нахмуренных бровей, словно он усиленно думал. Пристальнее заглядывал в мои глаза, в попытке уличить за ложь. Конечно, я же уже ему врала. О каком доверии я могла думать?

Мы оба с опаской относились к тому, что говорили друг другу.

– Спина болит, – на этот раз не соврала. От нагрузки поясницу ломило, не помогал ни массаж, ни смена позы, ни даже легкая разминка.

– Живот? Схватки? Отеки? – стал сбивчиво перечислять Герман, за малым не бросаясь вызывать скорую помощь. – Документы в машине. Мне их принести?

– Нет, не нужно, – умиленно наблюдала за его суетливыми движениями. – Я в порядке. А он, – ткнула пальцем в живот. – Явно не согласен появляться на свет, пока мама не соберет чертову кровать.

– Самостоятельной девочке нужна помощь в сборке мебели? – съязвил Герман, слегка расслабившись.

– Да, – глухо выдохнула я. – И помощь врача.

Протянула руку, показывая наспех забинтованную ладонь. Он бережно размотал бинт, критично осмотрел неглубокую рану и встал, увлекая меня за собой.

– Рану нужно обработать. Аптечка есть?

– Да, в шкафчике с витаминами, – весело хмыкнула я, поймав на себе взгляд карих глаз. – Прости, что не сказала сразу. Я просто не привыкла к контролю.

Виновато вглядывалась в лицо Германа, искренне сожалея, что пошла на вранье.

– И ты прости, что напираю на тебя. Но сейчас тебе придется потерпеть еще кое-что…