Текст книги "Искра (СИ)"

Автор книги: Тася Тараканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22. Точка

Три года назад я окончила музыкальную школу. Не сказать, что мне нравилось обучение, последние пару лет я тянула лямку единственно благодаря строгому надзору мамы и бабушки.

Изредка к нам приезжали профессиональные музыканты из областного центра, и их концерты были обязательны к посещению. Однажды, когда мне было лет десять, нас осчастливил струнный квартет. Боже, меня угораздило сесть в первом ряду небольшого концертного зала, прямо напротив мужчины – скрипача. Нас разделяли какие-то жалкие два или три метра.

Давненько я не испытывала такого смущения. Солист закатывал глаза, играл лицом вместе с несчастной скрипкой, погружался в пучину неведомых мне чувств. Музыку я не слушала, потому что сидеть спокойно напротив такого лицедея, было невозможно. Я хихикала, ёрзала, не зная, куда деть руки ноги, смотрела по сторонам, лишь бы не на него, я готова была провалиться сквозь землю от того, как музыкант наслаждался.

В паузе между пассажами, скрипач открыл глаза (он, оказывается, всё видел) и сделал шепотом мне грубое замечание. Его злобный вид и слова, не помню какие, ввели меня в такой ступор, что до конца выступления я просидела, как мышь под веником. Страх сковал по рукам и ногам, уши заложило ватой. Какая музыка?! Мне мерещился разнос от преподавателя и прочие ужасы.

Эпизод в музыкальной школе ясно показал, что в тот момент ощущала маленькая Соня. Она чувствовала неловкость происходящего и не знала, как себя вести. Сейчас же я поняла, что просто хотела быть собой. Ни играть чужую роль, ни соответствовать чьим-то ожиданиям, ни притворяться, ни изображать интерес, ни делать то, что положено, а просто быть собой.

Я всегда хотела быть собой, а меня лишали этой возможности, перелицовывали, переиначивали, перевоспитывали,

Всё прояснилось, но двигаться стало некуда.

Ведьма выделила мне угол в лачуге. Чтобы не задохнуться от запаха, я предварительно перетрясла, перестирала, высушила на солнце всё имущество Мары. Нехитрая еда, которую готовила ведьма, казалась мне безвкусной, но я упорно жевала и глотала её. После посещения Мглы апатия не отступала, тяжёлые мысли, конечно, проскальзывали, но я перестала бороться и искать ответы. В пустоте стало легче, воспоминания об Эрвине не приводили к приступам отчаяния.

Иногда на огонёк приходила Лея, вечно напевающая что-то себе под нос. Легкость, с которой смотрела на мир маленькая рыженькая кругляшка, меня умиляла. Восторг девочки по любому поводу вызывал мимолётную зависть и тихую грусть. Мара учила Лею пользоваться рунами Зарха, и я молча радовалась тому, что руны попадут в правильные руки.

Однажды из леса явился Хрон, как всегда хмурый и настороженный. Мы взглянули друг на друга, не сказав ни слова. Ведьма забрала у него большую корзину с едой – подарки от соплеменников и, прошипела себе под нос что-то вместо благодарности. Жизнь текла своим чередом, а у меня она замерла на отметке ноль.

– Покажешь, как пользоваться, – спросила как-то раз ведьму, раскладывающую отполированные плашки – руны на деревянной колоде.

– Нет, – буркнула бабуся.

– Почему? Лею ведь учишь?

– Тебе незачем, у себя спрашивай.

Зря я сверлила ведьму пронзительным взглядом, он её не тронул. Она напоминала мне дворовую облезлую кошку, которая на всех шипит.

– У себя, у себя – я психанула, – что-то голосов в голове не слышно.

– Бестолочь, – ведьма смахнула руны в полотняный мешок, – сгинь с глаз, расклад испортила.

Отвлекла бедняжку от гаданья. Тьфу! А я разве не разозлилась? У себя спроси? У себя! Бесит. Кормит всякой дрянью, а я целый день сонная хожу. Последнее время у меня появилось подозрение, что ведьма подсыпает мне в еду сонный порошок, я ведь никогда прежде так много не спала.

Мучаясь опасениями, я отказалась от ужина и чая, сгрызла засохший кусок хлеба и запила водой из ключа.

– Мне больше достанется, – зыркнув на меня, пробурчала ведьма.

– Чтоб тебя от обжорства пронесло, – пожелала я в ответ чуть слышно и улеглась у костра. Ничего, целее буду. У меня появилось ощущение, что я сама становлюсь злобной ведьмой.

Ночь выдалась тёплая, звёздная, не хотелось идти спать в избушку к храпящей бабке.

Сон не торопился, потому что мысли разгонялись пёстрой каруселью. Что я делаю, сидя в чаще леса и собачась с ведьмой? Чего жду? Кто мне поможет? На месте ведьмы я бы сказала, спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Возвратиться в Поваринск? От себя не убежишь. Рвусь к Эрвину и боюсь. Боюсь боли, боюсь расковырять рану, чуть затянувшуюся тонкой корочкой. Это так по-человечески понятно, избегать человека, причиняющего страдания.

Печаль, навеянная этой мыслью, ушла только глубоко за полночь.

Ночью приснился удивительный сон. Про точку, которую я в восторге обнаружила у себя в груди. Точка представлялась мне кнопкой, которую требовалось нажать, активировать, запустить на полную мощь. Все нити мироздания сходились в этой прекрасной точке. Предвкушение разворачивающих событий заставило меня ликовать и замирать от счастья. Кто-то свыше открыл мне великую тайну про истинного Творца моей реальности. Точка сознания всегда была во мне, это я управляла центром своего сознания, я творила реальность, в которой жила. Моя всемогущая точка всегда была со мной.

Утром я подошла к ведьме, перебиравшей на деревянной колоде пучки трав.

– Спасибо за гостеприимство. Мне пора.

– Что, прям сейчас?

– Ага, – я пожала плечами, расставаться всегда было немного грустно. – Дай глянуть на счастье руну.

Недовольно крякнув, Мара вытащила из кармана фартука полотняный мешочек, в который я запустила руку. Руна легла в ладонь теплым отполированным прямоугольником.

– Что она означает? – я подала руну ведьме.

Мара по-птичьи наклонила на бок голову, почесала длинный нос, пожевала губами.

– Пастух.

– Что?

– Пастух, – Ведьма сложила руну в полотняный мешочек и засунула его в свой безразмерный карман. Их ведьминское величество не желало больше ничего объяснять. Её полунамёки всегда находили самый короткий путь к моему уязвлённому самолюбию.

Вот зараза!

Перемещаться буду в лесу. Среди деревьев мне лучше всего удавалось отключаться от событий и мыслей, настраиваться на нужный образ. Удавалось, но не сейчас. Я злилась на Мару.

Ожидала подсказку, а ведьма брякнула сущую ерунду. Вот Зарх бы сказал правду. Руны он читал не в пример ей. Злыдня!

Куда мне податься? К какому пастуху? Недавно я посетила хутор пастухов в Муравке, стащила бельё с веревки, которое потеряла из-за нападения пантеры. Ни тебе одежды, ни Добромира в Овечечке, ни дороги к Эрвину…, не успела я додумать эту мысль, как яркая вспышка в голове чуть не заставила меня упасть на пятую точку.

Овечечка!

Пусть вознаградят тебя небеса, о, мудрая женщина! Хотелось ринуться назад и расцеловать Мару.

***

Стоп! Она точно не одобрит моих душевных порывов.

Отринув мысль о благодарности в коленопреклоненной позе с поцелуем руки у госпожи ведьмы, я задумалась. В благословенной Овечечке я провела немало времени и знала почти каждый кустик на её территории. Куда переместиться, чтобы не напугать обитателей усадьбы? В последнее время Добромир вплотную занялся стройкой, поэтому в имении должна находиться толпа народу. Подождать до вечера? В темноте я обследую плацдарм будущих действий…, ждать и минуту было невмоготу.

Не могу ждать и секунды! Только не сейчас!

Я вытащила одну ногу из болота, осталось сделать следующий шаг.

В гостевом домике, о радость, было пусто, правда, моя кровать оказалась примята, значит, жилец имелся. Меня определённо тянуло потанцевать ча-ча-ча, это хороший знак. Опасения тут же выскочили из-за угла, ведь Добромир не узнал меня на празднике. Как буду представляться? Вспомнив Асанну, решила, что дочерью троюродной тетки, приехавшей из далёких краёв. На волне оптимизма тянуло действовать, я вышла из домика и огляделась по сторонам.

Ага. Вот кто мне нужен! На самодельной кухне хозяйничала незнакомая женщина, видимо повариха. К ней-то я и направила свои стопы, не забывая напевать. Давно не ела ничего вкусненького, а то, что меня сейчас накормят, не сомневалась ни минуты. Прямо слюнки потекли от предвкушения.

Женщина резала овощи.

– Здравствуйте, – я приветливо улыбнулась, – не накормите? Меня Соня зовут, сегодня только приехала, жуть, как проголодалась. Вон моя кружка с цветочками. Я раньше вас не видела. Вы недавно здесь?

Всю информацию я выдала на одном дыхании, чтобы исключить лишние вопросы.

– Недавно. Аглаей кличут. Булочки бери, только из печки. Яичницу поджарить? – тётка оказалась нелюбопытной, добродушной и мягкой, как и её плюшка.

– Из трёх яиц, пожалуйста, и каши большую порцию, если есть, с маслом. Обожаю кашу.

Повариха мне улыбалась, я ела за троих, нахваливая всё, что предлагала добрая женщина. Это была не просто еда, а целительная энергия, потоком вливавшаяся в меня. Пока я жевала, наслаждаясь каждой ложкой божественной еды, осматривалась вокруг. Голубое небо с пушистыми тучками, длинная аллея, окруженная деревьями, люди, поднимающие из кирпичей стены нового дома – настроение улучшалось с каждой минутой.

Наевшись до отвала, я решила прогуляться до левады. Там было пусто, повариха не знала, когда вернётся Добромир, беспокоиться об этом начну позже. Очутившись в знакомой обстановке, почувствовала, как легко стало на душе. Небольшой прудик в центре левады не порадовал лягушачьим хором, я услышала лишь редкое разрозненное кваканье, перебиваемое громкими песнями пернатых. Самцы лягушек выводят серенады обычно ночью. Как рассказал Добромир, на языке людей кваканье звучит как песня, исполняемая кавалером, под окном желанной красавицы.

Мысли свернули к Добромиру. Скоро мы встретимся. Что-то будет? Интуиция молчала. Пытаясь представить, что скажу я, что спросит он, я застревала как в стоп-кадре. Не лучше ли отбросить возможные варианты и положиться на судьбу. Сколько раз моя фантазия оказывалась выброшенной на свалку торжествующей реальностью. Реальность творила собственные пути, короткие и часто жесткие, и мне приходилось лишь, сжав зубы, их принимать.

Вернувшись в гостевой домик, заложив руки за голову, я лежала на кровати, устремив взгляд далеко за пределы потолка. На ступенях послышались шаги, дверь отворилась, я не успела испугаться, как на пороге возник Добромир. Я рывком села и уставилась на чемпиона, застывшего столбом. Мы смотрели друг на друга целую вечность.

– Соня, – чемпион шагнул в комнату.

– Добромир, – мой голос предательски дрогнул. – Узнал меня?

– Вспомнил… недавно.

Не сдержав эмоций, я вскочила с кровати и судорожно всхлипнув, бросилась ему в объятья.

– Соня!

Боже, какое счастье! Как мне благодарить Вселенную за этот подарок. Значит, вспомнить можно!

Добромир бережно обнял меня, словно фарфоровую статуэтку, мои ответные объятия были намного крепче.

– Ты можешь объяснить, что случилось?

Нет. Не могу, я отрицательно мотнула головой, улыбка расцвела у меня на губах, я не могла скрыть своей радости. Минуту мы стояли приклеенные друг к другу. Чемпион подарил мне надежду.

– Почему ты была в костюме нашей команды?

Я замялась.

– Это…это одежда Асанны. У Ларри возникло предположение, что Дюк в индивидуальной гонке следовал за мной, значит, и в эстафете ринется за кем-то из ваших, если примет за меня. Вот я и переоделась.

– Ваш Ларри – гений дедукции, – воскликнул Добромир, – но ты на четвёртом этапе – просто сверхновая звезда. Такого зрелища я не видел никогда. Ты прошла всю середину, и жалящие осколки, и колодец, и гильотины, от одного вида которых у меня волосы встали дыбом. За это твоё имя должно быть увековечено в золотом списке героев.

– Первый раз слышу о таком.

– Верховия чтит великих гонщиков. Смотри.

Чемпион достал из сумки футляр и вытащил из него белый плоский кристалл. Несколько манипуляций пальцами, и кристалл засветился белым, а потом на нём как на экране появилось изображение. Я увидела стадион, гоночное поле и дракона с наездницей на спине. Издалека меня, как и Горыныча, было не узнать. Но то, как мы проходили препятствия, можно было рассмотреть достаточно хорошо, правда, всё происходило в полной тишине. Технологии Верховии отставали от земных. Наши камеры сняли бы и в профиль, и в фас, и лицо крупным планом, и дракона, и зрителей, и крики трибун.

– Здесь же не видно толком ничего! Странно, что ты заинтересовался.

– Странно, если б не заинтересовался. Я пересмотрел гонку сто раз. У меня мозг просто кипел. Почему я не знаю гонщика, который летит настолько смело, что я готов сгрызть сбрую своего дракона от зависти.

Когда Добромир шутил, он становился Аполлоном в квадрате.

– Не преувеличивай.

Признание чемпиона моих способностей было архи приятно. Частичку триумфа, которая не досталась мне на празднике, я всё же получила.

– То, что все тебя забыли, была причина, – Добромир стал серьёзен, – и сейчас я уверен, причина в тебе, Соня. Понимаю, ты опасаешься об этом говорить.

– Точно! Меньше знаешь, лучше спишь.

Чемпион задумался.

– Меня давно занимают вопросы, которые э… не принято обсуждать в нашем обществе. Потому что чревато. Я пытаюсь улавливать подсказки извне, стараюсь увидеть причинно-следственные связи, найти точку сознания и наладить с ней контакт.

– Точку сознания?

– Я говорю о внутренней духовной сущности, недоступной внешнему взгляду. Я давно понял, победа в гонках достаётся тем, кто побеждает на ментальном поле боя. Ты умеешь управлять силой разума и духа, знаешь силу своего истинного «я».

Добромир говорил о сложных вещах так просто, словно, смотрел вглубь моей души, знал обо мне больше, чем я хотела показать. Откровенность за откровенность? Я вспомнила, что Эрвин не доверял никому из Светозара. В нынешней ситуации Добромир был моим единственным союзником. Наши пути пересекались много раз, сомнений я не испытывала.

– Ты прав, меня забыли не просто так, я нарушила пространство. Как? Пока не время об этом говорить.

Я прерывисто вздохнула. Пусть сказала не всё, но теперь нам станет проще. Половина правды уже кое-что. Было мучительно держать в себе тайну, которая не дает расслабиться ни на минуту.

– А про точку сознания ты попал в точку, – улыбнулась, чтобы снять мимолётное напряжение между нами, – я этому только учусь, если честно.

– Спасибо за ответ. – Добромир задумался на минуту. – У меня на пути было столько «невозможно», которое только в фантазиях я полагал возможным. И знаешь, почти всё получилось. Я проявлял вещи, умения, деньги, когда входил в свою личную силу. Привлекал и отталкивал то, что хочу и не хочу. Мы… родственные души, Соня. Путь сердца он самый простой и прямой. Мы попутчики на этом пути.

Чемпион светло улыбнулся.

– Прогуляемся в леваду, – предложил он, – подышим.

Уже на подходе к выгону я увидела Грома, а за ним Лару. На глазах выступили слёзы радости, драконица Эрвина напомнила мне о былом.

– Завтра сюда прибудет Вышнев. Я продаю ему Лару.

Завтра я увижу Эрвина? Сердце подскочило к горлу. Как быстро и неожиданно. Мне надо подготовиться, продумать как себя вести. Показаться ему на глаза или спрятаться. Что за чушь лезет в голову? Как можно праздновать труса, когда я хочу его видеть.

– Я разговаривал с ним, он тебя не помнит.

Вот т ответ. Люди иногда бывают безжалостны. Да, я смирилась со своим исчезновением, но не отказалась от надежды, от вероятности «а если».

– Я знаю, – ответила жёстко. – Меня никто не помнит.

Настроение испортилось, прекрасный вечер показался холодным, трава колючей, ветер злым и назойливым, а собеседник ни таким уж приятным. «Свернув» наше общение, я попрощалась и сбежала в свой домик. Скрывать, что меня душит обида, бессмысленно, жалеть загрустившего Добромира тоже не хотелось.

Глава 23. Границы возможностей

В окно я увидела, как Эрвин с Добромиром шагали из левады мимо моего домика. Дождалась. Два часа маялась, боялась пропустить, ждала, когда появится Вышнев. Он шёл размеренно и неторопливо. Казалось бы, Эрвин должен прыгать от радости после приобретения драконицы, но он не выказывал эмоций. «Весь в себе», так назвалось его состояние. Парни направились в сторону усадебной столовой. Видимо, чемпион пригласил Эрвина пообедать перед дальней дорогой.

Исступление, с которым я наблюдала за Эрвином, была сродни небольшому помешательству. В горле пересохло, голова кружилась, пальцы подрагивали. Обзор из окна не позволял мне видеть дальше, я прислонилась лбом к прохладному стеклу.

Надо найти в себе смелость посмотреть ему в глаза. Станет больно? Вытерплю. Никто не заставляет меня играть чужую роль, можно быть собой, вести себя естественно.

Получится ли?

Рванув дверь на себя, я стремительно вышла на крыльцо, сделала глубокий вдох и двинулась в столовку. В голове шумело, колени подгибались, желание побыть рядом с Эрвином, услышать звук его голоса, сводило с ума. Парни уже обедали, сидя рядом, когда я подошла к столу. Они как по команде уставились на меня. Чемпион не торопился что-либо говорить, давая мне карт-бланш, у Эрвина же, судя по глазам, в голове закрутились какие-то шестерёнки. Нет, я не новая девушка Добромира.

– Привет, – мой голос прозвучал почти спокойно.

– Привет, – Вышнев посмотрел мне в глаза, а я словно загорелась под его взглядом.

– Серафима Орлова, можно просто Сима, – сказала медленно, чтобы скрыть волнение.

В голову пришло имя моей одноклассницы. Нас с ней вечно звали «пернатыми подружками» в классе и предлагали излишне не хлопать крыльями, когда мы ссорились. От неожиданности Добромир закашлялся. А я попыталась взять под контроль своё состояние.

– Эрвин Вышнев. Приятно познакомиться.

Вряд ли отвечу взаимностью. Теперь, когда мы официально представились, начнём новую партию в бридж. Никогда не знала условий и правил этой игры, но в этом и прелесть, ведь играть придётся втёмную. Без стеснения и ложной скромности я плюхнулась напротив парней на табурет и даже нашла в себе силы растянуть губы в улыбке. Быть естественной не получалось, меня распирали совсем другие эмоции.

– У тебя веревки не найдётся отношения завязать? – мне удалось овладеть голосом. Наркотик, который впрыснули в кровь, начал ослаблять действие.

Эрвин чуть не подавился хлебом от моего предложения.

– Ты новый член команды Светозара?

Заинтересовался, улыбается, даже о трапезе забыл, продолжения ждёт.

– Пип-пип, обнаружено новое устройство непонятной конфигурации – скопировала голос бота. Легче было придуряться, чем оттирать слёзы подступающие слёзы.

– Налегай на еду, не смущайся, – Добромир, красный от сдерживаемого смеха, обратился к гостю.

Зря старается чемпион, я только начала дурака валять.

– Как поживают ваши драконы Дюк и Яго?

Вышнев, забыв о бутерброде в руке, удивлённо заломил бровь.

– Они в порядке. У тебя хорошая память на драконов, Сима.

Ах, так! Ну, давай, Сима, жги.

– Отличная память!

В отличие от некоторых. Костёр разгорался во мне, я собиралась не на шутку повеселиться.

– Как самочувствие Ларри и Асанны?

– С утра были в здравии, – произнёс пораженный Эрвин, – откуда ты их знаешь?

Интересный вопрос. Откуда я их знаю? Сейчас лоб наморщу, вспомню.

– Меня прислали из будущего.

– Ты странная.

– Ты тоже странный.

– С чего бы?

– Давай проверим. Когда закрываешь глаза, что видишь?

– Ничего.

– И я ничего. Теперь понял, как много у нас общего.

Во взгляде Эрвина сквозило недоумение вперемешку с раздражением. Он, уже не скрываясь, пялился на меня.

– Мы раньше встречались?

Жаль, я не Зевс в колеснице, а то бы бабахнула молнией в башку Эрвина.

– Ага, на гонках. Прекрасная победа в эстафете. Поздравляю.

Куда испарилось мое намерение быть естественной и мягкой.

– Правда Яго лучше на буксире тащить. Да и Дюк тяжеловат!

Превращение в мегеру шло рекордными темпами. Послать бы Вышнева прямым текстом в драконью пустошь.

– Я чем-то тебя обидел, Сима?

Да ладно! Мой взгляд скользнул по пальцам Эрвина, в которых он крутил вилку. Знакомый кулон с солнечным камнем ехидно подмигнул мне. Когда-то Эрвин поцелуями «активировал» его. Добромир перехватил мой взгляд и замер. Неужели я переборщила? Несколько секунд прошли в напряжённом молчании.

– Чаю? – чемпион решил чайком погасить мои вскипевшие эмоции.

– Со льдом желательно, – процедила я.

Хотелось опрокинуть стол, зарычать в лицо Вышневу, содрать с его шеи кулон и бросить в Ледяное озеро с высоты птичьего полёта. Пора заканчивать этот балаган. С языка рвались ругательства, в глазах вспыхивали искры, меня штормило, я резко встала, опрокинув табурет, с грохотом поставила его на место одним движением руки.

– Без чая, пожалуй, обойдусь.

Жгучая смесь слёз и ярости заставили прибавить шагу к воротам усадьбы. Плевать, что обо мне подумают. Накопившаяся злость как дамба перекрыла пути выхода, я хотела орать до сорванного голоса, бить и крушить всё вокруг. Я пронеслась мимо строителей к воротам как полоумная. Недалеко лесок, скроюсь в нём.

Из головы не шёл Эрвин, смотревший на меня с интересом… как на неведомую зверушку, черт бы его побрал. Моя любовь переплавлялась в ненависть, меня трясло от злости. Добромир за мутное изображение в кристалле зацепился, а у Эрвина ноль понимания в глазах – зря только распиналась перед ним. Я бежала, всё быстрей. Ветви хлестали по телу, добавляя гнева в моё пылающее сердце. В ярости срывала с себя одежду, бросала под ноги, топтала её. Капля рассудка во мне вопила, что я дура и голой буду возвращаться в Овечечку. Через мгновение с поляны в облака взмыла алая драконица и понеслась в сторону гор. Она была настоящей в выражении своих желаний.

Ближе к ночи измученная полётом я свалилась на поляну, сменила ипостась и неподвижно вытянулась на траве, с наслаждением вдыхая лесной воздух. Мышцы безбожно ныли. Физическая нагрузка помогла утихомирить тяжелые мысли о нелюбви к себе. Я кое-как собрала разбросанные пожитки, оделась и поплелась в Овечечку.

Калитка ворот была открыта. Хозяин усадьбы не активировал защитный купол. Прошагав по пустынной аллее, я свернула к гостевым апартаментам. На крыльце моего домика сидел Добромир, я молча поднялась по ступенькам мимо него к двери.

– Соня…

– Хочу спать, я устала.

– Если нужна помощь, я рядом, – сказал Добромир в спину.

Тихо прикрыв дверь, прошла к кровати и упала на неё, не раздеваясь.

Зачем я злюсь на несправедливость мира? Почему я так быстро сдалась? Неужели экзамены, к которым я подготовилась за месяц, потребовали больше упорства, чем дорога к сердцу Эрвина. Я сделала много шагов навстречу ему, в чем-то потерпела неудачу, и только в моей власти отказаться или идти дальше. Остаться разочарованной или переключиться на энергию любви и преобразовать мысль в форму.

Мой мир справедлив, потому что я сама творю его.

Несколько дней в Овечечке прошли в спокойной, мирной обстановке. Следуя заветам Зарха, я каждый день сидела где-нибудь в укромном тенистом уголке, пытаясь настроиться на внутреннюю тишину. Пушек и грома, раскачавших меня недавно до галактической катастрофы, хватило с избытком. В этот раз спасла высота. Алая драконица полностью выжгла ненависть из сознания, оставив только внешние атрибуты жизненного уклада. Есть, спать, сидеть в безмолвии.

Добромир расспросами не донимал, планы на дальнейшую жизнь не озвучивал, с разговорами не лез. Мы вместе обедали и ужинали, потому что завтрак я безбожно просыпала. Каждый занимался своими делами: чемпион строительством и тренировками, я – погружением во внутренний мир. Чтобы двинуться дальше, я должна понять Верховию и верховенцев.

Попытки воспроизвести прошедшие дня служили для того, чтобы заблокировать энергию чего-то неведомого мне. Но я хотела иного, приблизиться к пониманию того, что колыхалось в глубине вселенского сознания.

В какой-то момент посетило озарение.

Наказание за гордыню в виде боли при спуске с высоты – это кристаллизация мысленной энергии. Далёкие предки верховенцев хоть и считали себя выше Богов, но в глубине души ждали расплаты. Они беззастенчиво пользовались выгодами подъёма, и отталкивали руку, кормящую их. Коллективная мысль обратилась в материальную боль?

И верховенцы уверовали, боль – неизменное условие их существования. Как снять ограничение, устранить разрушительное мышление? Но ведь с чего-то это началось? Возможно, с какого-то одного жреца или святого. Вряд ли вера в неизбежное наказание появилось одновременно у всех. В моём мире существовало море идей, и все они начинались с одного человека.

Сидя на небольшой лужайке, скрытая густыми кустами орешника, обдумывая историю Верховии, я незаметно снова уплыла мыслями к Эрвину. Кто бы сомневался? Стоило чуть отвлечься, потерять концентрацию, и я уже в его объятиях. В памяти всплыл первый поцелуй, нежное прикосновение и последовавшее за этим полное отключение от внешнего мира. В тот момент это событие было единственным во всей Вселенной. Я наслаждалась каждым вдохом, каждой секундой бытия, став самой прекрасной версией самой себя. Любовь и свет стали моей основой, я, словно, перешла на более высокую октаву существования.

Очнувшись от грёз, я поняла, что дышится легко, щемящая и отчаянная пустота отступила, внешние препятствия больше не пугают.

Над усадьбой зашумели крылья. К нам прибыли гости, Добромир не предупреждал меня об этом. Гости, возможно, нежданные, поэтому торопиться не стоит. Торопиться в любом случае не стоит. Моя антенна, направленная во Вселенную, настроилась на энергию света, и все последующие события, я надеялась, произойдут в правильном порядке друг за другом.

Чистая энергия открывала каждую клетку моего тела, преобразовывала и трансформировала её. Это начало происходить давно, но поняла я суть явления только теперь. Всё было просто и всё было рядом. Расширенным сознанием я отчетливо ощущала этот процесс, внутреннее пространство открылось для получения.

– Соня! Соня!

Невдалеке послышался негромкий голос Добромира. Отряхнув одежду от травинок, я потопала к нему.

– У нас гости. Команда Межгорья в полном составе приземляется в леваду. Иду встречать. Ты со мной?

В первое мгновение я растерялась. А потом, мысленно надавав себе оплеух, бодро ответила.

– Встречай один, я подойду позже.

– Не хочешь видеть Эрвина? Ты сильно зацепила его в прошлый раз.

Точно. Своим хамским поведением.

– Добромир, я в порядке. Постараюсь вести себя в рамках приличий. Ты их приглашал в Овечечку?

– Нет, сам удивлён. Без причины Вышнев сюда не прилетел бы.

Добромир ушёл, а я вернулась на облюбованную полянку, легла на землю, стараясь настроиться на волну умиротворения. Она мне, ой, как понадобится при встрече с наиважнейшим для меня человеком.

Когда я выбралась из своего убежища, вся честная компания уже расположилась в столовке. Присоединяться к ним я пока не планировала. Незаметно проследовав окольными путями, я ушла в леваду. Здесь вольготно расположились три дракона и одна драконица. Оценив обстановку я двинулась к Дюку. Признает ли? А Яго? Чужая для них или всё-таки своя? Хоть я лично выбрала и купила драконов на ярмарке, моими они в полной мере не стали. Наездниками признали, увы, не меня.

Что ж, как говорят мудрецы, случайностей не бывает. Глухой Дюк стал товарищем Ларри, не пугал белого китайца сверхскоростями, зато был смел и отважен. Яго выбрал Асанну, он подходил ей статью и красотой, был стремителен и быстр, но трусоват. Перед Идепиусами открывался широкий простор для дрессировки своих драконов. Главное, не результат, а путь, говаривал Зарх.

Неторопливо приближаясь к Дюку, я смотрела ему в глаза. «Мы с тобой одной крови» – словами Маугли мысленно гипнотизировала я тихохода.

– Привет, дружище!

Дракон потянулся носом к моей руке, а потом лизнул её. Яго одобрительно зарокотал, наблюдая за нами. Лара тоже соизволила добавить свой голос в общий хор. Ах, вы ж мои родные! Слёзы умиления хлынули рекой. Драконы помнили меня, признали в своём драконьем семействе. Животные инстинкты оказались выше человеческого разума.

Прорыдавшись, присела рядом с Дюком и со вздохом поплыла за уходящим солнцем. Когда от яркого диска остался лишь оранжево-фиолетовый флёр, моё уединение нарушил Ларри. Он присел рядом, шлёпнувшись на траву. Дежавю. Не так давно мы с ним на этом месте любовались закатом.

Ларри протянул руку для приветствия.

– Привет, я уже знаю, ты – Сима.

«Сима» не напрягла. Настроение не сдвинулось ни на градус от прежнего состояния. Я пожала ладонь друга.

– А ты – Ларри.

– Не боишься сидеть вблизи драконов? Ты же совсем их не знаешь.

– Они приняли меня в свою компанию.

– Смелая!

Ларри не скрывал восхищения, я улыбнулась в ответ, забыв, что мы только что познакомились. Старый друг смотрел на меня почти, как прежде – тепло и дружелюбно. Не хотелось провокаций, намёков, подколок. Пусть будет так, как есть. Ведь я люблю Ларри – белобрысого ботаника с завихрительными идеями.

– У меня чувство, что я знаю тебя давно, – сказал Ларри.

– Чувства не врут. Поведай-ка причину вашего прилёта, своему почти родному человеку.

Мы засмеялись одновременно.

– Это к Эрвину. Он приехал из-за тебя.

– Запал на меня? – сердце ударилось о рёбра.

– Э-м. Я не могу говорить вперёд капитана.

– Вас ведь было четверо на эстафете?

От возможности покуражиться над белым китайцем, я всё-таки не могла отказаться. Ларри подёргал себя за серьгу, что означало у него крайнюю степень смущения.

– Да, но…

Ларри впал в прострацию.

– Что?

Интересно, какая версия у них на этот счет?

– Мы…, боюсь показаться тебе странным, не помним, кто четвёртый. Он был, но словно бы и нет. Честно скажу, в последнее время капитан сам не свой из-за этого. Мы думаем четвертый этап летел кто-то из Светозара. Правда, Добромир не давал нам гонщика.

– Да. Задачка.

– Я думаю, эту тему лучше вообще не поднимать. Это опасно. Ильза Раструб зашевелилась. Если она начнёт копать, пиши пропало. Что-то произошло на Каменном молоте, все это признают, но понять не могут.

– У тебя есть мысли по этому поводу?

Ларри вздохнул. У него точно были мысли, на то он и мыслитель, чтобы двигать идеи.

– Давай, удиви меня!

Белый китаец моргал светлыми ресницами, решая, стоит ли делиться своим наблюдением.

– Четвертый номер нашей команды был дверник. Во-первых, потому что резко исчез, во-вторых, было схлопывание пространства, многие это ощутили. Есть еще и, в третьих.

– Ого!

– Представь, я помню, что на Эрвина после эстафеты кто-то напал с ножом, и он…, – Ларри вдруг запнулся, съёжился и побледнел, – да ладно, это всё мои фантазии, не будем об этом. Пойдём к ребятам.

Настроения беседовать с Эрвином и Асанной совершенно не было, но я всё же встала. К чему бегать от судьбы, когда она сама идёт в руки.

За столом царило оживление. С ходу оценив причину веселья, я хмыкнула. Бутылка можжевеловки была на треть пуста.