Текст книги "Утилизация (СИ)"

Автор книги: Тася Тараканова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 4. Обвинение

Утро началось с громкой бодрой музыки над лагерем. Видимо, где-то всё-таки функционировала радиорубка, о которой толковала Галина Ивановна. Я еле оторвала голову от подушки, когда чем-то озабоченный Арнольд громко прокричал через окно.

– Через двадцать минут жду всех на площади.

Жанна откинула одеяло и села на кровати, пригладив пальцами свою лохматую гриву.

– С чего такая спешка! – пробурчала она.

Женщины, не спеша, поднимались с кроватей. Хождение по углям они обсудили ещё ночью, перед сном. Прогулявшая с инструктором ночные разговоры, я, конечно, много чего пропустила. Ахи и охи по поводу огнехождения с наступлением утра пока не начались. А мне очень хотелось поделиться своим состоянием. Сегодня была первая ночь после родов, когда я крепко спала.

Вяло отреагировав на сообщение, женщины, тем не менее, стали собираться на «утреннюю линейку».

Я вышла из корпуса последней, сходила до туалета, умылась и поплелась, хромая, следом за всеми. Наступать полностью на ногу я ещё не могла. Надо спросить девчонок, возможно, у них есть какое-нибудь средство от ожогов.

Неулыбчивый, нервный Арнольдик построил нас в шеренгу. Всем своим видом он транслировал, у нас неприятности. Не очень-то хорошо, встав утром после праздника, ожидая зарядку, завтрак, дыхательные практики, йогу и прочие занятия, стоять на плацу в ожидании плохих новостей.

Подходя к площади, я заметила отсутствие в наших рядах Галины Ивановны. Опаздывает? Но утром я её не видела. Девочки были несколько взбудоражены из-за странного утреннего построения. Они переговаривались между собой, пытались поговорить с Арнольдом, узнать причину изменения графика. Не флаг же мы собрались поднимать, открывая лагерный сезон?

Я встала с краю рядом с Лизой.

Со стороны столовой к нам неторопливо шли четверо мужчин, одетых в черную форму с желтой нашивкой «Охрана» на груди. В изумлении я следила за их приближением. Что-то пугающее проступало на их лицах. Ещё не осознавая причину, я уже хотела броситься прочь под защиту шестого корпуса. Мужчины приближались как хищники к стае ничего не подозревающих мирно пасущихся антилоп. Охранники подошли и встали напротив нас, пристальным вниманием зарождая в душе смятение. Жутковатое молчание затянулось.

Наконец один из них, брюнет с красивыми кудрявыми волосами, прокашлялся и сказал.

– Давайте знакомится. Мы – охрана лагеря. Вчера ночью в лагере совершено преступление. Бесследно пропали люди из клуба миллионеров. Кто-нибудь из вас может что-то сказать?

У меня пропал дар речи. Я видела этих мужчин вчера в группе миллионеров. Пусть их лица были разрисованы краской, но не узнать этих людей было невозможно. Они дурачились возле костра, прыгали через него, ходили по тлеющим углям.

Похоже, не одна я выпала в осадок от слов охранника. Мы стояли молча, будто попав в зазеркалье. Зазеркалье было опасным. На лицах мужчин читалась скрытая агрессия и какая-то холодная безжалостность. Они всерьёз хотели нас обвинить и наказать. Рой тревожных мыслей пронёсся в голове. Наказать? Софья закашлялась. Она и вчера немного покашливала у костра. Видимо, простудилась вечером.

– Можно узнать ваши имена? – спросила Жанна, кажется, единственная из нас, сохранившая способность мыслить и владеть речью.

– Наши имена, – ответил кудрявый, – вам знать незачем. Ваше дело ответить на вопрос, что вы сделали с группой миллионеров?

Жанна потрясённо спросила.

– Мы?

– А кто? Ваша группа приехала на…утилизацию. Кого вы планировали утилизировать?

– Вы же были с нами, – еле сдерживая себя, ответила Жанна. – Что за цирк вы здесь устраиваете!

Охранники переглянулись, их лица остались бесстрастными. Кудрявый прищурился, буравя Жанну злобным взглядом.

– Повторяю свой вопрос. Где миллионеры? Куда вы их дели?

Лиза нащупала мою руку, ухватилась за неё. Её холодная ладонь привела меня в чувство. Я взглянула на неё, её заметно трясло, на бледном лице проступила голубая сетка сосудов. Кажется, она была в двух шагах от обморока.

– Эй, девушке плохо. Ей надо воды и присесть, – я не смогла скрыть дрожь в голосе. Паника подступила к горлу, я видела, эти люди не шутили.

Кудрявый посмотрел на меня, его лицо исказила злоба, а у меня от страха ослабли колени.

– Говорю последний раз. Больше повторять не буду. Если возник вопрос, поднимайте руку и ждите разрешения спросить. Кто нарушит приказ, будет наказан.

– А мы разве заключенные концлагеря? – сказала Жанна, которой удалось взять себя в руки. – Вы кто такие? По какому праву нас задерживаете? Покажите документы!

– Как тебя зовут? – рявкнул кудрявый.

– Тебе незачем знать!

– Будешь стоять здесь до вечера!

В лицо кудрявому хаму полетела вытянутая рука со скрученной фигой.

– Товарищи охранники, – вдруг заголосил Арнольдик, стоящий во главе нашей шеренги, – извините. Давайте чуть позже соберёмся и всё выясним. У нас завтрак. Девочкам нельзя пропускать, может обостриться язва, сахарный диабет, подагра, возникнут осложнения с желчным пузырём, радикулитом, суставами...

Арнольд нёс чушь, но смеяться абсолютно не хотелось. Меня так трясло, что я чуть не прикусила язык.

– Им нужно соблюдать режим и правильное питание. Про утреннюю зарядку я уже не говорю, мы её пропустили, но питание должно быть вовремя.

– Хватит верещать! – крикнул на него, до сих пор молчавший, белобрысый высокий охранник, и Арнольд мгновенно замолк, словно в телевизоре выключили рекламную паузу.

– Пусть идут жрать, Саба, – сказал коренастый среднего роста кореец с обесцвеченными короткими волосами и серьгой в ухе.

Как из дорамы, подумала я, более пристально оценив его внешность. До замужества я любила смотреть корейские дорамы. Кореец был симпатичный, но колючий, презрительный взгляд выдавал в нём испорченную натуру. Ему бы хорошо подошла роль подлеца.

– Лис, тебе лучше не влезать – ответил ему белобрысый, – Бур разберётся.

Я моментально идентифицировала троих охранников. Погоняло кудрявого Бур, белобрысого – Саба, корейца Лис. Зоопарк какой-то.

Под пристальным, злобным взглядом Бура Жанна опустила руку. У меня уже давно подрагивали колени от предчувствия чего-то ужасного. Бур, ухмыляясь, отстегнул кобуру и вытащил пистолет. Мы замерли.

– Хочешь поспорить?

Он наставил пистолет на Жанну.

В траве звенели кузнечики, воздух согревался под лучами поднимавшегося солнца, одуряюще пахло скошенной травой, а моё сердце колотилось как бешенное. В следующую секунду Лиза навалилась на меня, я еле удержалась на ногах. Мила, стоявшая сбоку от Лизы, прижала руку к груди, быстро поверхностно дыша.

Бур неторопливо засунул пистолет за пояс, выдержал долгую паузу, оглядел строй.

– Поговорим позже, утилизаторши. Можете идти в столовую. Друг за другом.

Никто не двинулся с места, словно всех парализовало. Сердце долбило в грудную клетку, я подняла руку, привлекая внимание, терпеливо дожидаясь разрешения говорить.

– Что тебе? – довольный Бур снизошёл до меня.

– Можно, я помогу дойти девушке. Ей нехорошо.

Бур вальяжно кивнул головой.

– Разрешаю.

– Сука, – прошипела сбоку Мила. – Ненавижу.

– Шевелите ногами пока я добрый, – крикнул Бур, подгоняя нас. Охранники одобрительно хмыкнули, а девчонки шевельнулись как по команде «Отомри».

Под конвоем, охраняемые с двух сторон, мы гуськом друг за другом пошли на завтрак. Лиза навалилась на меня, судорожно часто дыша. Под её тяжестью, я хромала ещё сильней, медленно двигаясь по дорожке.

– Не отставать! – заорал сбоку белобрысый Саба, – и мы с Лизой прибавили шагу. Столовая из белого кирпича находилась недалеко от площади, но вход был с противоположной стороны. Пот лил с меня ручьём, спина болела от тяжести. Я тащила Лизу словно раненого бойца с поля боя. Мила оглядывалась на нас, но помочь не решилась, глядя на мерзкую рожу Сабы.

– Лиза, помогай мне, – простонала я, подходя к крыльцу белого здания. – Хватайся за перила. Сейчас сядем, покушаем, тебе легче станет.

Лиза всхлипнула.

– Юля, прости. Такая слабость накатила.

Отдышавшись, мы с Лизой одолели лестницу, вошли через открытую дверь в просторный зал с небольшим количеством столов. Да и кого было кормить в опустевшем лагере? Арнольд усадил девочек на отведённые места и ушёл вслед за охранниками куда-то в подсобные помещения на кухню. Оставшись одни, мы в смятении глядели друг на друга, не зная, что сказать и что делать.

На столе для каждой из нас стояла большая порция рисовой каши, кусок пышного омлета, кружка с чаем, в корзинке хлеб рядом с коробочками клубничного джема и сливочного масла. От нервного и физического напряжения меня потрясывало, но аппетит вернулся. Торопливо работая трясущейся рукой, я глотала остывшую кашу (охранники всё-таки нас задержали), слушала, о чём заговорили девчонки.

– Они нас дурят! Они точно были возле костра, – сказала Софья.

– Кореец с обесцвеченными волосами меня провожал, – прошептала Нина. – Кошмар.

– И кудрявый там был.

– А тот, белобрысый прыгал через костёр. Я его запомнила

– Короткостриженый с острыми зубами ко мне клеился, – добавила Ирочка. – Смотрел на меня как акула. Ужасный, с меня ростом. Имя не сказал.

– А у них нет имён, одни клички.

– Стоп, девочки. Миллионеров было примерно человек пятнадцать, а этих всего четверо, – сказала Вика.

Это было очень толковое замечание.

– Охранники могли присоединиться к ним у костра, шашлыков пожрать, – подхватила мысль Жанна, – а потом мужики что-то не поделили, завязалась драка, и… охранники грохнули толстосумов.

Ложки перестали стучать. Женщины замерли от ужаса.

– Ну, точно…, – пролепетала Ирочка.

– Теперь вину хотят свалить на нас, – заключила Жанна.

Я проглотила вставшую комом в горле кашу.

– И Галина Ивановна исчезла, её вещей нет в комнате.

– Арнольд что-то знает. На площади он испугался.

– Девочки, проводите меня, пожалуйста, я домой хочу, – всхлипнула Лиза. – Я оружия боюсь, у него пистолет...

– Это травмат, – сказала Жанна.

– Ты уверена?

Жанна поджала губы.

– Не может быть у простого охранника боевое оружие.

– А если у него есть разрешение? – спросила Вика.

– Бежать надо. Они убийцы, – подвела итог Мила.

Что-то тёмное материализовалось надо мной в пространстве, дохнуло в лицо ледяным ужасом.

– Мамочки, – прошептала Лиза.

– Хватит паниковать, – сказала Софа. – Если бы охранники убили миллионеров, тогда должны были убить и нас. Как свидетелей.

Меня на секунду парализовало от ужаса. Не от ужаса за свою жизнь, нет. В голове мелькнула чудовищная мысль, если бы меня убили, мой ад закончился бы разом.

– Что ты говоришь? – голос Вики завибрировал как струна. – Мы же ничего не видели!

Немного подумав, Жанна ответила:

– Если бы нас убили, то подозрение пало на них.

– А может они вообще ни при чем? Бур сказал, миллионеры просто исчезли. И охранники хотят узнать, где эти парни, – предположила Вика.

Версия оказалась не такой страшной, как прежняя про убийц. Время на минуту растянулось эластичной лентой, чтобы в следующее мгновение ударить в лоб.

– Мы непричастны к исчезновению, и, по-моему, они никого не ищут. Они прямо обвинили нас, – сказала Жанна.

Это были самые разумные слова в данный момент.

– И всё же, куда исчезли миллионеры и Галина Ивановна?

Мила стукнула ложкой по столу, привлекая внимание.

– Какая разница, где миллионеры, надо тикать отсюда.

– Думаешь, выпустят?

Словно в ответ на мой вопрос из кухни появились охранники вместе с Арнольдом и ещё одним человеком, одетым в черную футболку и черные джинсы. Взглянув на него, я почувствовала, как сердце подскочило к горлу. Я знала это ощущение мгновенного неконтролируемого страха. Мои инстинкты взвыли пожарной сиреной. Рядом с охранниками шагал Инструктор. В моём физическом пространстве возник предельный уровень опасности. Мне вдруг стало отчётливо ясно, почему из всей толпы мужчин я выбрала именно его. Инструктор явился материальной копией мужа.

Охранники несли в двух руках тарелки, собираясь завтракать. Они заняли стол напротив нас, загремели стульями, звякнули посудой. Мы разом смолкли. В липкой противной тишине послышался кашель Софьи. Она отпила чай, но это не помогло. Кашель усилился.

– Горячего попроси, – посоветовала Вика.

– Бесполезно, – Софья поднялась с места.

– Ждать всех, – скомандовал Бур.

– Около столовой можно? – спросила она, продолжая кашлять.

Бур не торопился с ответом, я представила, как он окинул Софью с ног до головы ленивым взглядом.

– Иди.

В горле встал ком. Хорошо, что я сидела спиной к столу охранников, сейчас я бы не смогла скрыть свои эмоции. Там где-то завтракал Инструктор. Он – убийца? А может, пока провожал меня, опоздал к драке? Нет, не опоздал. Меня замутило. Ещё минута, и я выблюю всю кашу на пол. Лиза заметила моё состояние, дотронулась до моей руки, судорожно сжавшей ложку, ледяными пальцами.

– Дыши, дыши.

Я пыталась втянуть воздух полной грудью, в которой будто поставили заслонку.

– Хочешь, тоже уйдём?

– Да. Пожалуйста.

Лиза подняла руку, обернувшись к столу охранников. Никакой реакции не последовало. Я медленно повернула голову через плечо. Мужчины спокойно завтракали, делая вид, что не замечают Лизу. Не замечают, как насекомое, вздумавшее пошевелить лапками. Инструктор сосредоточенно работал ложкой, его бесстрастное лицо стало последней каплей. Со скрипом отодвинув стул, я, пошатываясь, поднялась и быстро пошла мимо их стола.

– В чём дело? – послышался сбоку развязный окрик Бура.

Меня словно стегнули плетью, зажав рот ладонью, я, прихрамывая, побежала, к двери. Только бы успеть. Вдогонку прозвучал комментарий Сабы.

– Не пыли, старшина. Сейчас эта моль всем аппетит испортит.

Я вылетела на лестницу, стремительно сбежала по ней. Вдалеке из будок выскочили две лохматые дворняги на цепи и громко залаяли. Вид бегущего человека заставил их огласить округу злобным лаем.

Меня, действительно, вывернуло под кустами в нескольких шагах от лестницы. Сидевшая на ступеньках Софа подскочила ко мне, глядя, как я содрогаюсь в спазмах.

– Боже, что они сделали, твари?

Сплюнув тягучую слюну, сорвала листки с кустарников, вытерла рот.

– Ничего…

Обходительный Инструктор оказался монстром. Лучше бы его убили. Ужас, гнев, разочарование наотмашь ударили по моей израненной психике. Боже, какая же я легковерная! Меня элементарно обмануть, проявив минимум заботы. От ночного облегчения остались обугленные остывшие угли и те рассыпались в прах. Опустошение и боль, стали моими постоянными спутниками. Что я себе надумала? Просто хотела увидеть рядом человека.

Софа стояла рядом, когда я попыталась подняться, опираясь руками в колени.

– Тебе этот мужик понравился что ли?

– Уже разонравился. Не парься.

Я мучительно выблевала доверие к очередному лжецу. Хорошо, что он так быстро сменил маску. Теперь можно спокойно плевать ему вслед, а лучше держаться от него подальше. Всё это я уже проходила. Небольшая подстройка, капля участия, бла-бла-бла, и жертва на верёвочке. Бах, и уже на цепи в ошейнике на коленях, безропотно кивающая головой, что она никто, и звать её никак.

Инструктор оказался двойником моего мужа. Только и всего. И тот, и другой были внешне привлекательными, спортивными, приятными в общении, и непонятно, кто из них хуже. Пусть бы они исчезли. Пусть оба исчезнут из моей головы. Из моей реальности.

Надёргав травы, я забросала рисовую кашу, отторгнутую моим организмом. Собаки успокоились, перестали лаять и звенеть цепью. Вспыхнула неконтролируемая злость. Может, охранники ещё и собак жрут! Любимая шутка мужа была, увидев собаку, назвать её шашлыком. Он знал, что я любила животных.

– Надо бы собак прикормить, – задумчиво произнесла Софа.

Неприятно царапнула мысль о том, что собаки ночью свободно могут бегать по территории.

Глава 5. Любимое тело

Из столовой выкатился Арнольд Анатольевич, подошёл к нам. Софья опять закашляла. Лысый оптимист сразу же отскочил на пару шагов.

– Сейчас дождёмся всех девочек и пойдём. Сегодня мы будем воздействовать на собственное тело в плане физики. Инструктор по йоге ещё не приехал, поэтому начнём с дыхательных практик.

Растерянный вид, который Арнольд пытался маскировать улыбкой, меня не обманул. Суетливая нервозность в движениях и словах не укрылась ни от меня, ни от Софы. Что же всё-таки произошло в лагере? Шума вроде не было. Или его никто не слышал?

– Куда делась Галина Ивановна?

– Она ушла рано утром, – быстро ответил Арнольд, как будто ждал этого вопроса.

Мы с Софой переглянулись.

– У нас же сегодня только первый день тренинга.

– Ах, девочки. Причина достаточно прозаична. Галина Ивановна не заплатила. У неё не оказалось денег. Мы договорились, что отдаст наличкой, но, увы. Не знаю, на что она рассчитывала. Конечно, любой человек может попасть в лапы мошенников, я всё понимаю и очень сочувствую. Но Галочка сделала свой выбор, и это её ответственность. Не поймите неправильно, мы готовы помочь, но аренда лагеря, обслуживание, питание, зарплата сотрудников стоят денег. Мы не благотворительная организация.

Арнольд говорил убедительно, с паузами, со скорбью и придыханием в голосе. Я любила театр с детства. Прекрасно чувствовала наигрыш актёров, их заученные жесты и штампы, но иногда проваливалась в сценическую реальность с головой, испытывая невероятный катарсис. Сейчас Арнольд говорил, как актёр, выучивший текст. Его проникновенный монолог требовал проверки.

– Во сколько идёт утренний катер?

– Самый первый где-то в семь. К восьми многим дачникам на работу, и они успевают.

Похоже на правду. Если честно, беспокоиться о Галине Ивановне в свете нынешних событий, у меня не было ни сил, ни желания. Арнольд вроде не врал. Его волновала скорее упущенная выгода, чем сама Галя, и неприязни к ней в его словах я не почувствовала.

Мы дождались, пока наша группа вышла из столовой. Следом появились охранники. Я даже не взглянула на Инструктора, а он не сделал попытки приблизиться. Смотрел, наверное, на меня, как на пустое место. Ночью изображал участие, спрашивал, сильно ли болит нога. Сейчас особенно бесил его игнор и близкое присутствие. Муж постоянно игнорировал меня. Я могла подойти к нему, смотревшему телевизор, что-то спросить, сказать, а он так же естественно, как дышал, не замечал меня рядом и не отвечал.

Ни одна из девчонок не стала прогуливаться под луной, слушая бредни мужиков. Ирочка, вообще, со страху сбежала, увидев острые зубы Акулы. И Нина быстро с корейцем рассталась, только я единственная развесила уши, наслаждаясь компанией Оборотня.

– Не разбегаемся. Строем идём к корпусу, – крикнул Бур. – Что там у вас по плану, Череп, – обратился он к Арнольду.

Тот злобно глянул на Бура, а Ирочка хихикнула.

– Дыхательные практики, – сквозь зубы буркнул Арнольд.

– Ну, тогда вперёд…просветлённые.

Мужики дружно заржали. Я саркастически усмехнулась над кличкой Арнольда…свет Шварценеггера.

Нас осталось восемь без Галины Ивановны. Мы встали в пары. Статная высокая Жанна с черноволосой Софьей (Умой Турман) впереди, Ирочка рядом с добрейшей Викой за ними, две красавицы Нина и Мила следом, Лиза в платье мешке и я хромая, бесцветная моль – замыкающие. Против пятерых охранников у нас было небольшое численное преимущество. Если и Арнольда включить в нашу команду, то всё не так и плохо.

Собаки, увидев, интенсивное движение около столовой, снова выскочили из будок и подняли лай.

– У меня каша осталась, – сказала Нина, глядя огромными серыми глазами на брехавших собак.

– У меня омлет. Зря не взяла, – тихо откликнулась Мила, поправив карамельные волосы, густой волной, спадавшие на плечи.

Стройные, симпатичные девчонки словно были из модельного бизнеса. Миле очень шли очки в дизайнерской оправе, а Нине рваные обтягивающие джинсы. Взгляды мужчин с трудом отлипали от их точёных фигур. На мгновение охранники показались мне обычными похотливыми самцами. Но это был самообман, мы находились в их власти, и желание доминировать со всеми вытекающими никуда не делось.

Охранники оставались всё теми же злобно-равнодушными упырями, у которых имелась неизвестная нам цель, витавшая в воздухе.

Мы молча, как заключённые, двинулись по дорожке к нашему корпусу. Оборотень-инструктор не отсвечивал, шёл позади. Я усмехнулась. Оценивает мою задницу при хорошем освещении. От злости меня потрясывало, но это чувство было гораздо лучше, чем тухлая беспомощность и жалость к себе. Я никого не убивала и не позволю измываться над собой.

На торце нашего корпуса висел противопожарный щит. На нём были закреплены предметы для тушения пожара: топор, лопата, ведро, внизу стоял закрытый ящик с надписью «Песок».

Ущипнув Лизу за руку, я указала на щит. Заметив полные ужаса глаза бедной Лизы, я тут же пожалела о содеянном.

Единственное средство самозащиты запуганной женщины был побег, да и тут могли возникнуть сложности. Чувствуя раздражение, которое во мне вызывала Лиза, я мысленно одёрнула себя. Но мы, действительно, как две сиротки соответствовали друг другу. Лиза своим присутствием усиливала моё чувство неполноценности. В её платье – мешок можно спокойно насыпать картошки, никто бы и не заметил подмены.

Мы дошли до беседки, и я оглянулась. Инструктора не было. Злость, державшая меня в напряжении, схлынула. Хорошо, что ушёл. Не хочу его видеть.

Муж всё время жил в моей голове, я не могла ни о чём думать, кроме как о нём, не могла освободиться от навязчивых мыслей. Ожидание того, что он может сделать со мной, было гораздо страшнее реальности. Фантомы ужаса перекрывали кислород, погружая меня в сон наяву, где я бродила в лабиринте без выхода.

Рождение дочери загнало меня в ловушку самобичевания. Не было, кажется, ни минуты, чтобы я не думала о том, что сама допустила всё это, не пожалела невинное дитя, позволив так обращаться с собой. Что я за мать, у которой не получилось сохранить жизнь ребёнка?

С маниакальным упорством я хлестала себя обвинениями. В горячке и полусне я жаждала вернуться обратно, изменить прошлое, а по ночам, когда удавалось уснуть, мне снилось, как я избиваю мужа, кричу ему в лицо, рыдаю, захожусь в истерике.

Внутри беседки мы расселись на свежеокрашенных лавочках.

– Минуту внимания, – сказал Бур, подойдя вплотную к деревянным перилам. – Мы не будем ходить за вами по пятам, и сопровождать до туалета. Сейчас ждём полицию, до её появления, никто не имеет право покинуть территорию лагеря.

Наше настороженное молчание стало ответом.

– Всё понятно?

Арнольд согласно закивал головой.

– Конечно, мы будем здесь. Я прослежу. Никто никуда не собирается уходить. У девочек насыщенное расписание занятий на все три дня. Вы можете не волноваться и спокойно идти по своим делам.

При этих словах мы переглянулись. Утренняя «линейка» с демонстрацией оружия взывала незамедлительно «покинуть территорию», и успокоительная тирада Арнольда ни черта не успокаивала.

Сейчас голос Бура был даже доброжелателен, он на лету переобулся в «доброго полицейского», но рукоятка пистолета всё так же торчала за поясом. Охранники зашли на веранду, открыли дверь центральной спальни, вынесли оттуда стулья и расположились на веранде, лицом к нам.

Они же сказали, что уйдут?

Никто ничего не собирался нам объяснять. Мы просто оказались под прицелом четырёх пар глаз. Невозможно было отвлечься, сосредоточиться, не думать о людях, сидящих напротив.

На старых досках крыши беседки кое-где виднелись надписи. Их кто-то нацарапал на дереве гвоздём в каком-то лохматом году. Изучение изречений вроде «Маша 6 отряд» или «Лялька – пупсик» не спасло меня от желания взглянуть в сторону охранников. Их присутствие было сродни изощрённой пытке.

Призыв Арнольда к контролю над дыханием ворвался сквозь душную пелену мыслей.

– Самопознание начинается с тела, – сказал Арнольд, – без чего мы не можем прожить и двух минут? – обратился он к нам.

Глухое молчание. Никто словно не слышал его вопроса. Волновало только одно. Почему посторонние люди препарируют нас своими взглядами? Что им надо?

Арнольд как умелый аниматор среди растерявшихся детей сам выдал ответ.

– Правильно. Без дыхания. Дыханием, мои милые, можно управлять телом, а управлять телом, значит управлять эмоциями.

Неужели только я одна испытываю тревогу? Пробежалась взглядом по лицам женщин. Все сидели в неестественном напряжении от слишком близкого соседства наглых мужиков, которые рассматривали нас как товар на рынке. Бур, словно тестируя, посмотрел мне в лицо, я быстро отвернулась. Пошёл ты…

От одного острого взгляда Бура заломило виски. Я знала это состояние. Скоро невыносимо заболит голова, я буду терпеть без таблеток, наказывая себя. Крик, наглухо запечатанный молчанием, разобьётся о ледяную тьму одиночества. И ничто в целой Вселенной не сможет изменить этой безысходности, не поможет избавить меня от боли.

Голос Арнольда проник в сознание.

– Одна из дыхательных практик основана на минимизации глубины вдохов, полной трансформации нормального дыхания. Она помогает избавиться от многих болезней, облегчает их течение. Эта техника очень эффективна при астме, сильных аллергиях, спазмах. Основная задача при освоении этого метода – добиться поверхностного дыхания с задержками.

– Тебе плохо? – как сквозь вату донёсся голос Лизы.

– Голова.

Арнольд замолк, строго посмотрел на нас.

– Девочки, вы меня слушаете?

Надо же, мы ему ещё и мешаем. Мила, зло прищурившись, негромко спросила.

– Арнольд Анатольевич, а что делать, когда человек тебя оскорбляет, например, прямо с порога? Заходит и говорит, иди нах... Потом ест, пялится в айфон. Подойти, спросить ничего нельзя, потому что иди нах. Что делать? Дышать?

– Конечно, дышать, Милочка! Концентрация углекислого газа обладает успокаивающим эффектом.

С веранды послышался смех.

– Не легче ли придушить? – развязно прокомментировал Саба.

Ощущение жестких пальцев на моей шее пронзило настолько ярко, что я почти задохнулась. Муж любил хвататься за горло и сдавливать его.

Сабу точно хотелось придушить, и Арнольда вместе с ним. Он специально говорил громко и чётко, чтобы слышали охранники.

– Дополнительная концентрация на дыхании активирует префронтальную часть коры головного мозга, которая снижает активность центра, отвечающего за страх.

– Да, ты гонишь! – крикнул Саба.

Арнольд сделал вид, что не расслышал.

– Бур, скажи, когда душат, страх исчезает? – Саба заржал, ногтями почесав щетину на щеке.

– При чём тут удушение, – взвился Арнольд. – Ощущение нехватки воздуха не должно быть сильным и вызывать дискомфорт.

– А чо, придушишь так тёлку, когда надо, и она кончает прямо, ух.

Арнольд решил не обращать внимания на придурка. Мне же отстраниться не удалось. Жесткие пальцы на шее не давали нормально сделать вдох.

– Нужно чередовать обычное дыхание с задержками. Выдохнуть и задержать дыхание на пять секунд. Лучше при этом зажать нос.

– Лучше сразу горло, могу помочь, – Саба не унимался.

– Сейчас потренируемся. Неглубоко дышим десять секунд, и опять задержка на пять секунд. И снова повторяем. Дышим через нос. Всё понятно?

– Можно вообще заниматься в такой обстановке? – повысив голос, спросила Жанна, посмотрев на Бура.

– Мы должны знать, что вы тут замышляете, – грубо ответил он.

– Мы замышляем дыхательную практику, потом час медитации в тишине. Мы никуда не уйдём отсюда, – раздражённо ответил Арнольд.

Бур резко поднялся.

– Парни, пошли, хватит эти бредни слушать, – сошёл со ступеней и глянул на Арнольда. – А ты головой отвечаешь за группу.

Вслед за Буром встали другие охранники. Кореец Лис и Акула (как я назвала его про себя) не отсвечивали. Бур, действительно, был главный в команде. Стулья убрать за собой никто не удосужился. У меня возникла мысль, что они это сделали специально, чтобы в любой момент прийти и нагло усесться на веранде.

– Эти люди должны отвечать за нашу безопасность, Арнольд? – вызверилась Жанна, когда охранники скрылись с глаз.

– А я тут при чём? Кто же предполагал, что так случится? В чём моя вина? Я так же страдаю от их произвола.

Я бы поспорила с тем, что Арнольд страдает. Нас держали в страхе обвинениями и угрозами, Арнольд лишь слабо дёргался в ответ на шантаж охраны. Только когда увидел оружие, по-настоящему сдрейфил и хоть как-то разрядил обстановку. Рассчитывать на него не было смысла.

– Давайте успокоимся и продолжим занятие. Я сам использую технику задержки дыхания при судорогах ног. Она очень эффективна. Утром спросонья потянусь и бац, дикая боль. Кто-нибудь знает эти ощущения?

– Ну, да, бывает, – медленно произнесла Жанна.

– Так вот. Надо выдохнуть и зажать нос. Сразу, не просыпаясь. Боль уходит почти мгновенно, – Арнольд прижал руку к груди. – Минутку, я немного отдышусь, и будем начинать.

Под руководством Арнольда мы достаточно долго осваивали эту технику. В принципе, ничего сложного в ней не было. Арнольд оказался терпеливым и внимательным, что у него, конечно, было не отнять. Я постепенно успокоилась. Через час, стало жарко. Мы разоблачились до футболок. Солнце уже нешуточно припекало.

Арнольд похлопал в ладоши, заканчивая тренировку, мы ответили нестройными хлопками

– Умницы, красавицы. Все как одна лапушки, – заворковал он, как наседка над цыплятами.

Девчонки заулыбались. Наконец-то, нас отпустило. За время тренировки меня, действительно, покинули тревожные мысли. То неглубоко дыша, то задерживая дыхание, я отвлеклась. Это для меня оказалось непостижимой роскошью из-за бесконечных мыслей, которые держали в напряжении. Ощущение, что я могу быть в полном порядке, неожиданно всколыхнуло тёмную муть. Или, всё не так? И я просто выдумала себе в отчаянной попытке сбежать от действительности?

– А теперь нам пора расширить горизонты наших возможностей. Дышать будем легко и медленно. У нас начинается медитативная практика. Это прекраснейшая духовная практика, которая выручит вас в момент дискомфорта, в период противостояния суровым внешним обстоятельствам. Уверяю вас, в конце этого часа вы почувствуете невероятную лёгкость и воодушевление. Вы ощутите за спиной крылья, которые отрастите сами. Да, да сами!

Арнольд впечатлил своими словами и одухотворённым лицом, и не только меня. За его актёрскую игру я сейчас поставила бы пять с плюсом. Хотелось верить ему безусловно, знать, что всё придёт в гармонию и порядок.

Арнольд установил свой телефон на перилах, прислонив к опорной балке.

– Сейчас появится музыка и голос, слушайте и выполняйте, что он будет говорить. Расслабьтесь, отключите сознание, плывите в потоке. Медитация – это рубильник, который отключит вас от внешнего мира, это лекарство от тревог, страданий и болезней. Дышите спокойно, умиротворённо, а мне надо ненадолго отойти.

Арнольд включил телефон и покинул нас. Через пару минут после медленной расслабляющей музыки, действительно появился ласкающий слух женский голос.