Текст книги "По секрету всему свету"

Автор книги: Тарас Кинько

Соавторы: Мирослава Кинько
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– За что? – только и сказала голова.

– Узнаешь! – равнодушно ответил сосед и кинулся ловить тело.

Поймав, он мигом разобрал его на составные, каждая из которых продолжала жить своей отдельной жизнью, словно оторванные лапы паука коси-коси-ножки.

– Интересно, – сказала задумчиво крыса. – А теперь сложи себя сам.

Пока рука нащупывала остальные части тела и вслепую соединяла их друг с другом, крыса хранила молчание. Отдельно за всем наблюдала голова депутата. Она не могла дать совета рукам, которые приставляли ее куда угодно, только не на ее законное место. Глядя на это, можно было обхохотаться. Но крыса смотрела на все другими глазами.

– Я повидала многих рыцарей плаща и кинжала, – уважительно заметила она. – Мне посчастливилось видеть, как в ходе поединка меняют свой облик колдуны, становясь то львом, то мышью. Но такое, мой друг, не под силу даже самым искусным ниндзя! Похоже, мы спасены. – И поманила Буратино когтистым пальцем. – По частям пришедший, по частям и уйдет...

Секретный план был до невозможности прост. Его шпион излагал едва слышным шепотом – у здешних стен были уши, и требовалась известная осторожность, чтобы о замыслах узников не узнала ни одна собака. Чтобы решетка открылась, необходимо было отодвинуть задвижку. А чтобы выбраться из зиндана – сбросить уложенную рядом с решеткой веревку вниз. То и другое предстояло сделать Буратино.

– Но как же мне отсюда выбраться? – недоумевал депутат.

– А так же, как и угодил сюда – по частям! – горячо шептал в тонкое, как дека скрипки, ухо бывший генерал. – Я тебя выброшу, а ты сам себя соберешь! В случае чего я буду громко возмущаться, что ко мне посадили несъедобного соседа!

Делать было нечего. И хоть как Буратино не хотелось, план пришлось поддержать – другого ни у кого не было. Дождавшись собачьей вахты, когда тюремщиков морила дремота, шпион приступил к его осуществлению. Руки Буратино уже знали, что делать, и сборка продвигалась на удивление споро. Сквозь решетку вверху долго не удавалось пробросить лишь голову, но крыса справилась наконец и с этим. Тело наощупь долго искало ее и вряд ли бы нашло, если бы голова, хлопая ушами, словно плавниками, сама не подгребла поближе прямо в руки.

Часовой мирно посапывал в уголке. Он не услышал ни лязга засова, ни пыхтенья Буратино, который сбросил в зиндан свернутую кольцом веревку. И очнулся только тогда, когда гигантская белая крыса взяла его за шкирки. Но было поздно.

– Я не вижу ключей, – сказал Буратино, шаря глазами по столу и по стенкам.

– Здесь другая система, – успокоил его крысиный лев. – Металлический наконечник на хвосте – это и есть ключ. У каждого агента тот ключ, который нужен ему по месту службы. Очень удобно: потеря или передача исключается. Разве что вместе с жизнью, – кровожадно блеснули его глаза. – Выбирай, коллега: либо я лишаю тебя жизни, либо ты сам лишаешь себя хвоста.

Охранник мелко задрожал, и... хвост сам от него отскочил, будто принадлежал не крысе, а ящерице, которая всегда отбрасывает свой хвост в минуту опасности.

– Вот и хорошо, – сказал крысиный лев и погладил тюремщика по голове. – Дальше мы и без тебя справимся.

Тюремщик заплакал.

Крысиный лев вставил хвост в замочную скважину, и дверь отворилась.

– С ним надо что-то сделать, – указал Буратино на рыдающего надзирателя. – Он побежит и выдаст нас.

– Это уже не наши хлопоты, – отмахнулся крысиный лев. – Без хвоста он никуда не побежит: его загрызут свои же. По крысиному обычаю.

Отобрав у надзирателя форму, беглецы двинулись дальше. Издали их можно было принять за конвоира и заключенного. Но эта была только мера предосторожности, поскольку они вовсе не собирались проявлять чудеса храбрости и понапрасну искушать судьбу.

– На смертную казнь ты уже себе заработал, – мрачно поставил в известность товарища крысиный лев. – И если угодим в лапы Госстраха, нас тут же сожрут по просьбе трудящихся. А тебя распилят на циркулярной пиле, как врага народа.

– Но я вовсе не враг народа! – огрызнулся Буратино. – Я его избранник! И к тому же как сказочный герой, я бессмертный не меньше товарища Кощея.

– Н-да, – недобро окрысился бывший шпион. – Пора знать, не маленький: все население Страны Дураков состоит из врагов народа. И делится на две части: на тех, кого разоблачили и обезвредили, и на тех, кого еще предстоит разоблачить и уничтожить.

– А кто же тогда народ? – удивился депутат.

– Толстяки! – внушительно поднял палец крысиный лев. – Впрочем, по дороге все узнаешь.

Так друзья перешли на "ты" – опасности всегда сближают.

Как профессиональный разведчик и отпетый головорез, крысиный лев размышлял не о папе и маме, не о далеком детстве, а лишь о том, как в кратчайший срок и с наименьшей опасностью выполнить поставленную задачу. Им двигало одно-единственное желание – отомстить бывшим товарищам по работе. Сделать это можно было, захватив власть над Центральным Компьютером, в памяти которого хранились сведения о всех злодействах Госстраха, и передав их тем, кто жаждал перемен. Он прекрасно продумал каждый шаг своего опасного замысла, но посвящать в него Буратино не стал. Проще всего было сразу избавиться от депутата. Но он был бессмертен из-за своей популярности. И волей-неволей его приходилось тащить с собой. Жалкая деревянная кукла, сброшенная ему смеха ради в зиндан, однажды уже оказалась подарком судьбы. Добрую службу она могла сослужить и вторично. И генерал по тактическим соображениям решил не сбрасывать этого со счетов. Буратино как государственный деятель мог оказывать ему услуги и в будущем. Поэтому опытный шпион направлялся теперь в одно потайное местечко, где его ожидала короткая передышка, а народного депутата – путь на волю. Дурацкое везение депутата нужно было использвать до конца.

Путь к избавлению оказался прост до крайности. Достаточно было проникнуть через вентиляционную шахту в насосное отделение, чтобы по широким жестяным трубам, подвешенным под сводами пещер, скрытно пробираться в любом направлении. Первым двигался крысиный лев. Ориентировался он прекрасно. Мало того, что его красные глаза видели в кромешном мраке не хуже кошачьих, так он еще ощупывал путь впереди себя белыми толстыми усами и бровями. Редкие и толстые, они торчали в разные стороны, упираясь во все раньше, чем разжалованный генерал успевал приложиться к преграде лбом. На этих жестких волосищах он скользил вдоль извилистого пути, словно трамвай на дуге или троллейбус на штангах. За ним следовал Буратино, и это несколько усложняло передвижение. Поначалу он гремел локтями и коленками, а когда их обмотали тряпьем, обнаружилось новое неудобство. Буратино то и дело колол шпиона острым, как шило, носом пониже спины, и тот проклинал день, когда шарманщик выстрогал сыночку столь опасное украшение лица. У белой крысы не раз чесались лапы хоть немножко его пообломать. Но она ограничилась тем, что просто свернула депутату башку немного набок.

Крысиный лев знал свою задачу отлично. И невдолге беглецы вышли в точно назначенное место. Это был учебный центр руководства партии и правительства. Здесь проходило подготовку командование Главстраха и любимого детища Страны Дураков, а также оболванивали тех, кто по долгу службы оболванивал подчиненных и остальное население. Стены учебного центра, словно в сортире, были сплошь покрыты лозунгами, с той только разницей, что выполнены были гораздо аккуратнее, чем это делали туалетные писаки. На лозунги и транспаранты денег в Стране Дураков не жалели, равно как и на торжественные фабричные, заводские и паровозные гудки. Оттого и поговаривали, будто весь пар в стране уходит в гудок, и по этой причине паровозы и пароходы стоят на приколе. Среди лозунгов выделялись несколько. Они сразу бросились Буратино в глаза. "Наши чудеса самые чудесные в мире!" – гласил один из них. "Наш карлик – самый высокий в мире!" – хвастался другой. "Наш прогрессивный паралич – самый прогрессивный паралич в мире!" – заявлял третий.

– Не глазей по сторонам! – предостерег разжалованный генерал. – Если ты будешь это читать, то сбрендишь. Я сам когда-то сочинял подобную чушь. Так меня потом полгода лечили от нервного расстройства. На нашем языке сочинение подобной отравы называется "накручиванием мозгов на карандашик".

Буратино попробовал выбросить прочитанное из головы и с ужасом убедился, что это уже невозможно. Эти фразы прочно засели в его деревянной башке из пробкового дуба. И звучали в ней на все лады помимо его воли. Он на личном опыте удостоверился, что с помощью такой чуши собачьей можно действительно "накрутить мозги на карандашик".

– А каковы признаки этого нервного расстройства? – испуганно проблеял народный депутат.

– Прежде всего расстройство зрения и слуха, – запросто объяснил бывалый друг народа. – Слышишь то, чего не видишь. И наоборот. А если будешь об этом трепаться, тебя расстреляют как бешеную собаку. А свыкнешься – будешь жить, поживать и деток наживать. Больше в Стране Дураков наживать нечего. Кроме неприятностей, болезней, синяков и шишек.

От такой перспективы Буратино заметно приуныл. Он еле поспевал за своим провожатым, не смея от пола даже глаз поднять. Опасность потерять рассудок была слишком велика. Миновав анфилады залов рисованной пропаганды в ее лучших образцах, беглецы оказались в аудиториях пропаганды звуковой. Буратино не сразу заметил, что в них полным-полно слушателей. Крысы, толстяки и деревянные солдаты офицерского корпуса не шелохнувшись внимали каждому слову. А они описывали счастливую жизнь Страны Дураков. После внезапного открытия депутат остолбенел – ему казалось, что они разоблачены. Но белая крыса силой потащила его дальше.

– Да они, как глухие тетери, ничерта не видят, – успокоила она. – От этой ахинеи уши вянут, – обратила она внимание народного депутата. Слушать такую ложь в обычном состоянии невозможно. Усваивать ее приноровились во сне. А поскольку спать идеологическим работникам во время занятий запрещается, то они идут на хитрость: рисуют себе глаза на веках. Спят за милую душу, а со стороны кажется, будто таращатся, как надо. Их выдает только то, что они не моргают во сне. Но преподаватель спит точно так же. Просыпаются они в конце лекции. Поэтому пока в магнитофоне крутится пленка, нам бояться нечего. Но ты лучше закрой уши. Не то и тебя сморит в сон.

Несмотря на пропагандистский дурман, донимавший даже Буратино с его деревянной головой, беглецы продвигались довольно споро. Однако депутат скоро убедился, насколько серьезны были предостережения белой крысы. С ним явно что-то происходило. Временами он начисто переставал сознавать себя. Из памяти стирались имена, убеждения, цели. Временами депутату казалось, что он кружит вокруг да около, не в силах выйти из заколдованного места. Ему хотелось спать. Лечь, забыться и видеть счастливый сон: толстую жену с голубыми волосами, толстых деток, свиней с вилкой в спине и петрушкой в зубах, которые ходят за тобой следом и хрюкают: "Отведай хоть кусочек меня!", деревья и кусты с пирожными и плюшками на ветках и зеленый забор вокруг. "Нынешнее поколение дураков будет жить в счастливой Шлараффии!" мурлыкал удивительно знакомый голос – кажется, генерального секретаря партии толстяков. Буратино чувствовал, как им овладевает истома. Он ненавидел крысу, которая его тащила неизвестно куда и зачем. Но сопротивляться ей не было сил. В одиночку народный депутат ни за что бы отсюда не выбрался. Он бы наверняка задрыхнул на полдороге, убаюканный мощными волнами колдовства, которое легко пронизывало даже самые твердые головы.

– Оставь меня в покое! – сонно хныкал депутат. – Диссидент проклятый! Я на тебя донос напишу товарищу Шушаре!

Окончательно пришел в себя Буратино только в каком-то нарядном зале. Он глянул в огромное зеркало и поразился – предсказание белой крысы сбылось; его большие, чуткие, словно дека скрипки, уши завяли! Они опустились, как лопухи в жарищу, и даже свернулись трубочками. Только теперь он осознал себя должником генерала – не будь того, народный депутат пропал бы ни за понюх табаку. Какая бы это была потеря для демократии! Ему стало стыдно за свое малодушие. Чего доброго, генерал и вправду подумает, что он доносчик, стукач, барабашка! И Буратино решил во что бы то ни стало добиться возвращения белой крысе генеральских погон и всех правительственных наград. А заодно и пенсии. Пока он мучился раскаянием, белая крыса обнюхивала каждую щель. Она что-то усиленно искала. Красота в зале была сказочная – ни в сказке сказать, ни пером описать. И Буратино глядел вокруг, разинув рот. Голубым светом сияли экраны телевизоров. Светились глазки радиоприемников. Задушевными голосами дикторы сообщали о встречах членов партии и правительства с трудящимися заводов и ферм. С парадных портретов добро и требовательно глядели в упор высшие начальники страны. И добрее всех, и требовательнее выглядел генеральный секретарь партии имени Трех Толстяков. Буратино не мог от него глаз отвести. "Будет людям счастье, счастье навека. У дурацкой власти сила велика!" ангельскими голосами выводил невидимый хор. Буратино не сразу понял, что приковало его внимание. А когда разобрался, ахнул: на лбу у генерального секретаря и правителя было необычное пятно, о существовании которого в Стране Дураков, если судить по портретам, никто не подозревал. Его тщательно скрывали фотографы и художники. И добро бы просто пятно – эка невидаль! – да это было особое: оно переливалось и меняло цвета с каждым новым сообщением. Буратино пошел к нему, как лунатик.

– Что это с тобой? – удивился, взглянув на депутата, шпион.

В ответ Буратино только ткнул себе пальцем в лоб.

– А! – понимающе протянула крыса. – Это пятно – индикатор политической обстановки в стране. За его волшебную силу толстяки и доверили этому пончику власть!

Буратино приблизился к портрету вплотную. Не расчитал и... проткнул пятно на портрете носом. История с нарисованным очагом и куском холста повторилась. На портрете получилась дырка. Из нее подозрительно тянуло сквознячком. Буратино приложился к ней глазом и увидел новый ход. А когда подозвал белую крысу, та завизжала от радости.

– Это именно то, что мы искали! Это же надо иметь такое дурацкое везение! Я на кого попало ставить не буду!..

– Да, а что именно мы искали?

Вместо ответа крыса прогрызла в портрете огромную дырищу.

– Полезай, – сказала она, – и побыстрее. А то, чего доброго, не успеешь.

– А куда ведет эта дорога? – любопытствовал народный избранник.

– На кудыкину гору, – добродушно пошутила крыса. – Да неужто ты не догадываешься? Эх, Дурачино, Дурачино! Тебе надо идти до развилки, а там решить, куда свернуть: направо или налево. Налево идет дорога в прошлое. Направо – в будущее. Но ты не очень мучься. Через прошлое ты запросто выйдешь в будущее, а из будущего попадешь в прошлое. Этот путь был закрыт для всей страны, и ты пройдешь по нему первым. И, наверное, здорово поумнеешь назло врагам, на радость папе...

– А куда пойдешь ты? – спросил Буратино, чувствуя, как нелегко ему расстаться с таким прекрасным другом.

– А я останусь здесь, в настоящем, – отмахнулся крысиный лев. – В прошлое я не хочу возвращаться, а в будущем для таких, как я, места нет. Так что держи набор костей – я остаюсь кое с кем расквитаться.

И разжалованный генерал протянул ему дружески когтистую лапу.

Буратино поспешил в неизвестность. Дойдя до поворота, оглянулся. Но белой крысы уже не было. Она исчезла, словно и в самом деле только привиделась ему...

– Да вы их знаете, товарищ Бармалей! Это доктор Айболит да Иванушка-дурачок. Доктор общественность пугает сказками о вредном воздействии отходов и радиации, пишет правдивые истории болезней. Доказывает, что могут погибнуть сказки, если их некому станет рассказывать. А Ивашка и того хуже: дурак, дурак, а нас на каждом шагу в дураках оставляет, – радостно донес гость. – Добивается свободного выезда из Страны Дураков. Дурак дураком, а хитрый. Ишь, куда метит! Хочет, чтобы мы с товарищем Дуремаром да лучшими людьми одни в стране остались. А кто же тогда будет работать? Пиявок кормить да ловить? За счет чего нам из сказочно развитых стран все необходимое завозить? Ведь мы без дураков что пиявка без тела! Мы Ивашке одному уехать предлагаем, а он упирается: не могу, говорит, у меня Перестройка. Закончу ее, а потом и уезжать нет надобности. Дома лучше будет. А требую ради принципа.

Хозяинн нахмурился. Но ненадолго.

– Выходит, ошиблись мы в Иванушке, товарищ Барабас? – спросил лукаво. – И не такой уж он дурачок? А происхождение будто бы в порядке!

Гость виновато развел руками:

– Проглядел, товарищ Бармалей! Признаю свою ошибку. До чего же ловко он ваньку валял! Шкуру свою от пиявок спасал. На коньке-Горбунке народ потешал. А Горбунок – тоже хорош. Из нашей шаньки ел. А на деле оказался темной лошадкой. Как же после этого другим дуракам доверять? – искренне негодовал гость.

Но хозяин мигом его унял едва заметным движением уса.

– Вы пьесы сочинять не разучились? Вот и хорошо. Хочу подарить вам интересную идею. Почему бы вам не поставить процесс врачей? И не назвать его "Убийцы в белых халатах"? В Стране Дураков любят представления! Почему вы не хотите сделать людям приятное? Почему бросили театр?

– Да я с дорогой душой! – стал оправдываться и руки к груди прижимать гость. – Да вот время...

Но хозяин не стал и слушать.

– Найдите время! – не дал он гостю закончить. – Почему бы вам не рассказать правду про Айболита? Что он – плохой врач, не умеет лечить детей, а списывает свои неудачи на достижжения страны. Убедите людей, что одна голова – хорошо, а много – это больше. А вот товарищ Айболит – не хочет, чтобы у нас всего было больше. А хочет, чтобы меньше. Хочет, чтобы как при царе Горохе. И поэтому не желает детям добра. Людям не нужны истории болезнй! Людям нужны сказки, от которых им становится не хуже, а лучше. Избавиться от историй – значит, избавиться и от болезней.