Текст книги "Король Рока (ЛП)"
Автор книги: Тара Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Я избегал такого рода неопределенности в течение последнего десятилетия. И все же я был здесь, отбрасывая все, что заставляло меня чувствовать контроль и умоляя Делэни поехать со мной. Без ремня безопасности. Без пункта назначения. Без плана.
Я уступил, видя изогнутую бровь девушки.
– Ладно. Если несколько клочков бумаги будут держать тебя рядом следующие шесть месяцев, я за. Но это тупо формальность. Письменное заверение, что ты получишь все, что тебе обещали, потому что я не хочу, чтобы ты беспокоилась о работе в течение следующих шести месяцев. Может я и эгоистичный засранец, но ты все еще нужна мне рядом. И кроме того, – я дразнился, – мне кажется, я очаровал тебя. Может, я тоже тебе пригожусь.
Она ткнула меня в грудь, лукавая улыбка появилась на ее губах.
– Конечно, продолжай убеждать себя в этом.
Страх и надежда забили мои легкие, когда я перевернулся на спину, потянув Делэни за собой.
– В жизни не так уж много того, в чем можно быть уверенным, по крайней мере, не в моей.
Она разместилась на моем плече, ее волосы скользнули по моей шее, словно норковая шубка.
– Со стороны твоя жизнь выглядит просто идеально.
Мой голос смягчился от сожаления.
– Ты заставляешь ее такой быть. Но не так давно она казалась чертовски пустой, – Делэни посмотрела на меня, сочувствие запечатлелось на ее лице.
– У тебя есть родственники? Те, кто любит настоящего Шейна Хоторна, а не картинку для мира?
Я хмыкнул. Как можно это объяснить? Шейн Хоторн не был настоящим, а парень, живущий в его шкуре, не был тем, кого она захотела бы знать.
– Да, но я не хочу думать о своей семье, не прямо сейчас.
Однако было посеяно семя, и я почувствовал, как медленно ожог гнева обвивался вокруг моего сердца. Мои родители были мертвы, но у меня был брат. Вот только он давно отказался от права называться семьей. Мой разум спустился по крутому пути, который привел в тупик. Нет. Сегодня не будет никаких прогулок по аллее памяти.
Лучший способ предотвратить бессмысленное путешествие лежал у меня на руках. Закрыв глаза, я позволил себе погрузиться в сладость Делэни, впитать поглотить все хорошее, что почувствовал в ее объятиях. Мне нужно было все до последнего.
* * *
Потягивая дымящуюся чашку кофе с высоты тридцати тысяч футов, я смотрел в окно на рябое белое одеяло облаков, простирающееся так далеко, как я мог видеть. Когда я был ребенком с гитарой, перекинутой через плечо, и рожком мороженого в руке, как на небесах прыгал бы вокруг этих облаков, словно они были игровой площадкой.
Мне было почти двадцать, когда я впервые сел на самолет, и это было шоком, видеть облака и ничего больше. Не было бородатого человека в белом халате. Ни ангелов, ни счастливых херувимов. Только облака и солнце.
Пустота.
Мир.
Сейчас я чувствовал себя совсем неумиротворенно.
Два часа назад я выскользнул из постели, пока Делэни еще спала. Уставшая после долгой ночи без сна, она едва шевельнулась, когда я быстро поцеловал ее в щеку, оставив записку на подушке.
Эта поездка была спонтанным решением. Я никогда не думал, что сделаю такое.
Какого черта Делэни Фрейзер сделала со мной?
Я понимал, как она заставила меня влезть в штаны на два размера меньше. Это было легко. Делэни была лучше любого наркотика.
Стоя за чертой, она соблазнила меня. И прошлой ночью я не был за линией фронта.
Я пересек ее.
И вот теперь летел через всю страну, собираясь пересечь другую.
Я приземлюсь в Нью-Йорке через несколько часов, в одном из моих любимых мест в мире. Мэдисон Сквер Гарден. Барклайс Центр. Я любил нью-йоркские площадки почти так же, как и нью-йоркских поклонников.
Гевин, мой брат, тоже жил в Нью-Йорке. Он переехал сразу после окончания школы, никогда не оглядывался назад. Теперь он был адвокатом, одним из лучших в стране. В последний раз я видел Гэвина на свое шестнадцатилетние. Авария произошла через несколько месяцев после этого. Медсестра в больнице сказала, что связалась с ним, но он так и не появился ни в тот день, ни к тому времени, как я уехал из города пару дней спустя.
Я не мог просто так уйти.
Я убежал.
Притворяясь, что не потерял все в мгновение ока. Заполняя себя выпивкой и наркотиками, трахая любую девушку с пульсом. Теряясь в музыке.
Теперь моя жизнь была другой. Теперь я стал другим. Алкоголь был под контролем. Я не употреблял наркотики. И хотя я все еще любил создавать музыку, в эти дни я чувствовал себя потерянным в глазах Делэни. Я сделаю для нее все что угодно. Включая встречу с человеком из моего прошлого, чье отсутствие все еще ощущалось как зияющая рана.
Тревис перевезет отца Делэни в тюрьму получше.
Но я хотел сделать больше. Я хотел освободить его.
И Гэвин мог помочь.
Глава Пятнадцатая
Делэни
На следующее утро я изучала свое тело в зеркале, ожидая увидеть следы рук Шейна, отпечатавшиеся на поверхности моей кожи. Не потому, что он сделал мне больно, а потому что его прикосновения прожигали меня. Всю ночь, повсюду. Мои мышцы восхитительно ныли, поэтому казалось странным не видеть доказательств нашей связи как штампы в паспорте. Я заметила несколько темных пятен, но только в тех местах, где он крепко сжимал меня. Если бы кожа Шейна не была такой загорелой, я бы тоже пометила его.
Не то чтобы он уже был недостаточно отмечен. Путь Шейна был запечатлен на его коже яркими цветами и темно-черной краской. Его татуировки были красивыми и тревожными. Они рассказывали историю, которую он еще не написал словами. Мне хотелось рассмотреть каждую деталь, но меня отвлекал электрический заряд, искрящийся при каждом прикосновении. Столько тепла, столько света. Его огонь подпитывал мой, и наоборот. Прошлой ночью Шейн смотрел на меня с потребностью, его желание подпиралось одиночеством, уязвимость просачивалась из каждой поры. Как будто он ожидал отказа. Но почему?
Шейн Хоторн был великолепным и успешным, кумиром для многих. И все же было очевидно, что он пострадал от близких людей. И все еще не справился с этим.
Я влюблялась в Шейна, каждую минуту я становилась еще на один шаг ближе к разбитому сердцу.
И все же всеми фибрами своей души я хотела исцелить его.
Поэтому согласилась на контракт на словах, ослабив жесткий набор правил, которые Шейн наложил на свою жизнь. Каково это, быть девушкой Шейна по-настоящему? Не имела ни малейшего понятия. И я не собиралась выяснять это сегодня.
Когда я проснулась утром, на подушке рядом лежала записка, призывающая меня провести день расслабляясь, потому что он вернется вечером. С подписью: «Целую-обнимаю, я».
Сейчас я проводила по ней ногтем. Целую. Обнимаю. Шейн.
Что, если прошлая ночь была слишком интенсивной? Вдруг он пожалел, что позволил мне остаться или решил, что мы были более удобной договоренностью?
Что если он обо всем пожалел?
Глубокой ночью, притянув меня так, что щека Шейна расплющивала мои волосы, а горячее дыхание было на моем ухе, он прошептал хриплым от страсти голосом: «Ты хоть понимаешь, что ты со мной делаешь?»
Нет. Хотя, возможно, это было похоже на то, что он делал со мной. Сводил меня с ума от похоти и страха.
Вожделение было само собой разумеющееся. Шейн был мировым секс-символом.
Но мой страх произошел из-за большого количества желаний. Боязнь разочарования. Ужас утраты. Снова.
У меня вообще был инстинкт самосохранения? Очевидно, нет.
Потому что все мои инстинкты взбрыкнули и накинулись на Шейна.
Кто конкретно он такой?
Каждый раз, когда я думала, что выяснила это, он показывал мне другую сторону, представлял новую часть, о которой я даже не догадывалась.
Шейн был как пазл из тысячи кусочков, купленный на гаражной распродаже. Шансы на то, что все части находятся в коробке были невелики, и даже если я медленно и кропотливо буду собирать головоломку, то не уверена, сформируют ли кусочки целую картину с обложки или будут просто кучей несогласованных сегментов, как бы сильно я старалась. И все же сдаваться было немыслимо.
Как ни странно, многое из того, что я обнаружила, напомнило мне... меня.
Я не могла сказать, что от этого я стала больше понимать Шейна.
Или себя меньше.
Я приехала в Лос-Анджелес не для того, чтобы найти себя, за чем – это делали многие другие. Что это значит «найти себя»? Я знала, кто я такая. По крайней мере, три года назад.
Нет. Я приехала в Лос-Анджелес, чтобы потерять себя. Забыть, кем была, чего хотела, во что верила.
В этом сумасшедшем городе я была еще одной официанткой. Это была идеальная работа. Потому что была в ожидании начала новой жизни.
А потом Пайпер узнала меня, познакомила с Тревисом, и я встретила Шейна Хоторна.
Вчера вечером не было ничего найдено.
Речь шла о поиске.
Не себя. Не даже Шейна. Но поиске чего-то, чтобы снова начать верить.
И это было приятное чувство. Действительно приятное.
Шейн
Опустив бейсбольную кепку на лицо, я притаился в элегантном вестибюле жилого дома в верхнем Ист-Сайде. Я подкупил швейцара, который не был особо взволнован присутствием татуированного незнакомца в рваных джинсах и кожаной мотоциклетной куртке, брошенной на диван. Униформа пожилого мужчины была идеально выглажена, туфли блестели, седые волосы на голове пострижены. Определенно не фанат «NothingbutTrouble».
Спустя почти два часа я, наконец, заметил лицо, которое было мне также знакомо, как и мое собственное, несмотря на то, что я не видел его более десяти лет.
– Гевин, – выкрикнул имя брата, слоги прокатились через мою стиснутую челюсть.
Он резко остановился на отполированном мраморном полу и повернулся ко мне, узнавание распространилось по его лицу.
Вырвавшись из неудобной обивки, я встал.
– Наверное, надо было сначала позвонить.
– Не знал, что у тебя есть мой номер телефона, Шон, – его голос был ровным.
Я проглотил комок в горле. Никто не называл меня так годами.
– В наши дни довольно легко найти кого-то. Если приложить хоть каплю усилий.
Гевин проигнорировал не очень тонкую колкость.
– Хочешь зайти? – он говорил медленно, держа руки по сторонам, как будто боялся, что громкий шум или внезапное движение отпугнут меня.
Я заколебался, затем покачал головой.
– Нет.
– Итак... – Гевин выдавил слово, выжидательно глядя на меня, – ...что я могу для тебя сделать?
Намек на непокорного младшего брата, которым я когда-то был определил мое отношение – смесь робости и упрямства.
– С чего ты решил, что я здесь, потому что чего-то от тебя хочу?
Он показал на лифты, ресепшн.
– Если все, что тебе нужно, это воссоединение, то публика ни к чему.
Мои нервы были словно рваные джинсы, в которых я пришел. Просто скажи это.
– Я хочу нанять тебя.
Гевин моргнул несколько раз подряд, как будто пытался понять мое объяснение.
– Ты мог бы позвонить для этого. Или зайти ко мне в офис.
Я ухмыльнулся моему брату.
– Пресса была бы в восторге. Шейн Хоторн нанимает лучшего адвоката по уголовным делам, – быстрая вспышка гордости проскользнула по лицу Гевина. Отлично. Он должен гордиться. Гевин всегда был самым умным в нашей семье. Много лет назад я поставил на его имя оповещение в «Google», и на мой ящик регулярно приходили ссылки на статьи о делах, которые он выиграл, награды, которые он получил. Он сделал все это, не убежав, не солгав о себе. Гевин, может, и отказался от меня, но я никогда не переставал наблюдать за старшим братом.
– Справедливое замечание. Хорошо, считай, что я нанят. Почему бы тебе не подняться ко мне домой? Мы можем обсудить твое дело...
– Нет. Это не только для меня. Это для одного моего друга. Отца одного моего друга. Ты все еще возьмешься за него?
Между бровями Гевина собралась глубокая борозда.
– Ты никак не связан?
Кто-то вошел через вращающуюся дверь, поток прохладного воздуха подтолкнул мои волосы к моим глазам. Я убрал их.
– С делом – нет. Только с девушкой.
Гевин опустил портфель, его глаза смотрели на мои.
– Она важна для тебя?
– Да. Очень, – мой ответ был мгновенным, автоматическим.
Я не дышал, пока он не ответил.
– Окей. Напишите мне детали, и я сделаю это дело приоритетом, – вручил мне свою визитку.
То, как Гевин произнес эти слова, с уверенной искренностью, подтвердило мое решение приехать сюда.
– Спасибо, Гев.
Выражение его лица смягчилось, когда я так инстинктивно произнес прозвище.
– Как думаешь, мы смогли бы наверстать упущенное в один прекрасный день? Давненько не виделись.
– Конечно, могли бы.
Тишина колебалась между нами, смешиваясь с невысказанными обвинениями и неудовлетворенными ожиданиями. Мой брат скептически кивнул.
– Как насчет сейчас?
Сейчас? Нет. Слишком рано.
– У меня завтра шоу в Лос-Анджелесе. Мне надо вернуться в аэропорт.
– О, конечно, – Гевин наклонился, чтобы поднять портфель, но прежде я увидел складку разочарования на лбу.
Я сделал шаг к двери, но передумал.
– На самом деле, самолет зафрахтован, так что я могу остаться на некоторое время. Ну, знаешь, если ты свободен, – прижимая руки к карманам темных джинсов, я покачивался на каблуках, задержав дыхание.
Знакомая улыбка Гевина согрела меня изнутри. Он махнул рукой в направлении лифта.
– После вас.
Через несколько минут я рухнул в ближайшее кресло в просторной гостиной Гевина и оглядел его квартиру.
– Хорошее место. Ты проделал долгий путь, да?
Он приподнял свою бровь.
– Не такой длинный, как ты.
Победой в этом конкурсе был холодный комфорт. Наедине с ним спустя много лет, я решил не терять время.
– Ты бросил меня, – мой голос был разбит волнением и болью.
Гевин поморщился, как будто мое обвинение ударило его как удар по почкам.
– Мне пришлось. Я не мог там оставаться, даже ради тебя. Не все из нас рождаются с талантом, как у тебя. Я знал, что это только вопрос времени, прежде чем ты многого достигнешь. Если я хотел чего-то добиться в жизни, мне нужно было уйти из дома.
Я фыркнул. Мой успех был далеко не гарантирован. Я мог с таким же успехом петь за мелочь в переходе, а не собирать стадионы.
– Так вот как ты успокаивал себя все эти годы?
Гевин недоверчиво откинулся назад.
– Боже, Шейн. Ты был почти подростком, когда я ушел. К тому времени отец редко был рядом, и даже когда был, ты отлично знал, как его избегать.
Челюсть отвисла.
– Думаешь, меня волнует наш дерьмовый отец? Что меня беспокоит, так это то, что ты знал об аварии. Ты был моим ближайшим родственником, я дал больнице твой номер, прежде чем меня отпустили. А ты так и не появился.
– Мне сказали, что ты в порядке. И я вернулся домой в следующие выходные.
Я взорвался.
– Да, со мной все было прекрасно. Да я долбаный счастливчик! Но они сказали тебе, что я убил кого-то той ночью? Они сказали тебе, что моему лучшему другу повезло меньше, чем мне? – мне стало плохо. – Калеб умер, Гев. Он, мать твою, умер, а ты даже не вернулся домой. Где тебя черти носили?
Гевин сглотнул.
– Я учился в юридической школе, работал на трех работах, чтобы оплатить обучение. Я едва мог позволить себе аренду, не говоря уже о билете на самолет домой и выходных. И нет, они мне не сказали. Сообщили только, что ты попал в аварию, но все в порядке. Тебя не пригласили к телефону, поэтому я не мог с тобой поговорить. Ничего не знал о случившемся, пока не приехал через несколько дней, но к тому времени ты уже свалил.
Я настороженно посмотрел на Гевина.
– Ты заходил к Калебу домой?
Он кивнул.
– Его родители не помогли.
– Как можно их обвинить? Это моя вина, что мы гуляли той ночью, моя вина, что мы попали в аварию. Но я здесь, а их сын зарыт в двух метрах под землей, – мой голос надломился. Я все еще пытался смириться со смертью Калеба и жить с чувством вины. Это было непросто.
Он опустил голову, вытаскивая старые воспоминания.
– В те выходные я ездил к каждому из твоих друзей. Твоим коллегам по группе, твоим учителям, в музыкальный магазин, в котором ты практически жил. Я даже наскреб достаточно денег, чтобы нанять частного детектива после того, как вернулся в Нью-Йорк, но толку от этого было немного.
Печальная тень улыбки натянула уголки моего рта.
– Путешествие автостопом не оставляло много зацепок.
– У меня был парень, который искал тебя годами. Конечно, он искал не Шейна Хоторна, – Гевин выждал минуту, выжидательно поглядывая на меня, но я промолчал. – Пять лет назад я был в Сан-Франциско на мальчишнике. Вечером мы все пошли в клуб, и вот ты там, в качестве хэдлайнера. Не то чтобы я узнал тебя поначалу. Пропал тощий ребенок с «ежиком». Ты вырос почти на пятнадцать сантиметров, набрал не меньше двадцати килограмм. Я не мог в это поверить. Мой младший брат был на сцене, распевал песни, как будто делал это всю свою жизнь, цыпочки выкрикивали твое имя. Я чертовски тобой гордился.
У меня свело желудок. Было время, когда я бы отдал все, чтобы услышать эти слова из уст Гевина. Но то время давно прошло.
– Гордился, да? Так гордился, что даже не попытался увидеться со мной после шоу?
– Ты издеваешься? – Гевин взвыл, как возмущенный кабан, оскорбленный взглядом охотничьей стрелы. – Я дал вышибале пятьсот баксов, чтобы он пустил меня за кулисы, там я наткнулся на какую-то цыпочку, отсасывающую у тебя в гримерке. Ты просто взглянул на меня и сказал: «Это не часть шоу, брат. Проваливай и не возвращайся».
Покачав головой, я попытался раскопать какое-то подобие памяти. Я так много пил в те дни, что было удивительно, что я мог встать, не говоря уже о том, чтобы вспомнить любой из моих текстов.
– Ты думал, что я узнал тебя, потому что назвал «братом»?
– Ну конечно! Разве нет?
Резкий смех вырвался из моего горла.
– Я не помню многого из тех дней, но поверь мне, я бы не узнал веселого старого Святого Ника, если бы он встал на колени и занял место девушки.
Гевин растерянно посмотрел на него.
– Почему?
– Гев, в то время я накачивался наркотиками, выпивкой, девочками... Похоже, ты застукал меня, когда я был под кайфом. Не могу сказать точно, но сомневаюсь, что узнал тебя тогда, и уж точно не помню этого сейчас.
Упав на стул, Гевин осунулся.
– Ты ушел из дома, никогда не делал никаких усилий, чтобы сообщить мне, где ты оказался, или даже что хотя бы жив. Когда я, наконец, нашел тебя, то услышал прямо из твоих уст, что ты не хочешь, чтобы я был рядом... – правда давила на слова Гевина. – Прости меня. Мне стоило догадаться. Мне очень жаль.
Я дернулся вперед, хватаясь за плечи брата.
– Нет, ты прости. Ты всегда был моим героем, чувак. Мне было шестнадцать во время аварии, а тебе сколько, двадцать три? Мы были детьми. Мне не стоило ожидать, что как только ты узнаешь, что происходит, то просто появишься из ниоткуда и спасешь меня от катастрофы, которую я сотворил.
Лицо Гевина искривилось, длинные пальцы обвились вокруг коленей.
– Да, хорошо. Я не герой. Ни тогда, ни сейчас. Но если бы я мог сделать это снова, я был бы рядом с тобой. Был там для всего.
Я проглотил комок, который мешался более десяти лет.
– Спасибо, Гев.
*************
Я провел большую часть полета домой, борясь с желанием испить всю бутылку «Джека Дэниелса», которая, уверен, имелась на борту. Встреча с братом, всколыхнуло осиное гнездо эмоций, и мне показалось, что мой мозг горит. Но мне нужно прочувствовать их, пройти через каждую. В противном случае я буду готов провести следующие десять лет так же, как я провел последние – в окружении людей и все же совершенно один. Одинокий.
Я больше не хотел быть одиноким. Может, мне и не обязательно таким быть.
Я вернулся в Малибу трезвым, сбросил с себя одежду, пробираясь наверх. Было поздно, Делэни спала в моей кровати. Обнаженный, я проскользнул между простынями и притянул ее к своей груди, ее хлипкий медвежонок стал скудным барьером между нами. Она тихо застонала, и я поцеловал ее в ухо. Я думал о том, чтобы сделать больше, но мой разум был слишком беспокойным, чтобы сосредоточиться на чем-либо, даже на сексе с Делэни.
Встреча с братом вызвала приливную волну воспоминаний, не все из которых хорошие. Будучи на семь лет старше меня, Гевин всегда был золотым ребенком. Умный, спортивный, добрый. Если кто и мог предотвратить приступы ярости нашего отца, так это Гевин. Мне пришла в голову запоздалая мысль. Неожиданные дети получились у двух человек, которые никогда не должны были иметь детей в принципе. Наша мать была робкой, избитой годами жестокого обращения со стороны мужа и освобожденной, чтобы переложить бремя заботы о младшем сыне на своего первенца. Взрослея, я следовал за Гевином повсюду, а Гевин понимал, что жаловаться не приходится. Если бы он оставил меня в покое, даже будучи ребенком, я был бы либо пренебреженным нашей матерью, либо боксерской грушей для нашего отца.
Бессознательно, глубоко из горла вырвался звук. Вроде рычания, стона. Делэни перевернулась, сонно моргая.
– Ты вернулся.
– Прости. Засыпай. Спи дальше.
Лампа была выключена, но различные электронные устройства по всей комнате светили мягким светом, давая возможность Делэни разглядеть мое лицо.
– В чем дело? – спросила она сразу.– Что случилось?
Я раздумывал отмахнуться от нее или солгать. Действительно ли я хотел поговорить о своей семье?
Не хотел, но также мне не хотелось лгать. Мне так надоело врать.
– Я летал повидаться с братом. В Нью-Йорк.
Делэни подняла руку, подперев ее под виском.
– Не знала, что у тебя есть брат.
– Мы не виделись больше десяти лет.
Она вдохнула полной грудью.
– О.
Я убрал волосы с ее лба, но они проскользнули сквозь мои пальцы, как шелковые пряди.
– Ты спрашивала о моей семье на днях. Уверена, что хочешь это услышать? Они далеко не пример для подражания.
Ее лицо было открытым, восприимчивым.
– Если ты готов поговорить о них, я готова выслушать.
Мягкое ворчание покинуло меня.
– Я даже не знаю, с чего начать.
Она дала мне толчок, который мне был нужен.
– Приятно было снова увидеть брата после стольких лет?
– Да. На самом деле. Ну, кроме осознания того, что эти годы были потрачены впустую. Хотя этого можно было избежать, и я злюсь на себя за то, что думал о нем худшее. Из всех людей в мире, на которых стоило рассчитывать, это был Гевин, – я вздохнул, покачав головой о подушку. – Я поступил глупо.
– Когда ты видел его в последний раз? – подтолкнула осторожно Делэни.
– Ему удалось вернуться ко мне на мое шестнадцатилетние. Наша мать умерла двумя годами ранее. Рак. Гевин тогда учился на юриста. Он был только на частичной стипендии и не имел достаточно денег, так что это было большим делом, что он приехал.
– Ты был близок с ними? С родителями, имею в виду, – она уточнила.
Болезненный хохот вырвался из моей груди.
– Нет. Даже рядом не стояли, вот как я бы описал свои отношения с родителями. Черт, я провел большую часть своего детства, пытаясь спрятаться от кулаков отца, – я посмотрел вниз на милое лицо Делэни, теперь зажатое между плечом и рукой. – Ты действительно уверена, что хочешь это услышать? История не сказочная.
Она кивнула.
– Я не тот нежный цветок, каким ты меня считаешь, Шейн.
Улыбаясь, я наклонился, чтобы поцеловать кончик ее носа, а затем поддался соблазнительному притяжению ее полных розовых губ. Задержался там на минуту.
– Хорошо, вот тебе полная сага. Шейн Хоторн не мое настоящее имя. Эта хрень с Шейном вышла случайно. Я нервничал из-за того, что люди узнают об аварии, поэтому на вечере с открытым микрофоном, когда я сказал, что меня зовут Шон, а парень с блокнотом записал «Шейн», то не стал его поправлять. К моменту, когда я начал чего-то достигать, мне нужна была фамилия, и я выплюнул имя своего школьного учителя.
Она едва моргнула, поняв мой обман.
– Так твое настоящее имя Шон...?
– Саттер, – заполнил пробел в анкете.
Делэни попробовала это имя на своем языке.
– Шон Саттер, – она улыбнулась. – Мило.
Я хмыкнул.
– Звучит будто я – метеоролог.
– Не прикалывайся. Эл Рокер сделал карьеру, рассказывая людям, что происходит прямо за их дверью.
Еще один поцелуй. Делэни была неотразимой. Я бы с удовольствием забыл семейную историю, но она толкнула меня под ребра.
– Хватит, время истории.
Больше похоже на ночной кошмар.
– Мой отец был дальнобойщиком, поэтому его часто не было дома, а когда он был рядом, мы с Гевом знали, что лучше не возвращаться домой. Но нам приходилось, так как дома была мама. И каждый раз, когда он уезжал, мы умоляли ее собрать сумку и отвезти нас куда-нибудь, где он нас не найдет. Но она не хотела. Кроме одного раза.
В темноте я прищурился, вспоминая прошлое.
– Гевин был старше, и я думаю, он нервничал по поводу того, чтобы пойти в колледж и оставить нас одних, поэтому он одолжил машину у одного из своих друзей и отвез нас в какой-то приют. Никто из нас не был у врача в течение многих лет из-за отсутствия страховки, но приют предложил бесплатную медицинскую помощь. Когда пришла очередь моей мамы проверяться, они нашли у нее рак. Я даже не знаю, что это был за рак, за исключением того, что к тому времени он уже был в нескольких местах. Ничего нельзя было сделать, по крайней мере, так нам сказали. В любом случае, моя мама не была бойцом. Поэтому мы поехали домой. Мы вернулись до того, как мой отец возвратился из поездки, – я прочистил себе горло. – Этот ублюдок даже не понял, что мы, наконец, убедили ее оставить его.
Через несколько мгновений Делэни мягко спросила меня.
– Значит, ты ухаживал за ней, пока она болела?
– Конечно, но она продержалась недолго. Всего несколько месяцев. Но веришь или нет, мой отец тоже получил по заслугам. Он подрался на стоянке грузовиков примерно через год после ее смерти. Должно быть, очень серьезно, потому что попал в больницу. И как ни странно, подцепил какую-то бактериальную инфекцию. Постепенно его начали резать. Ирония в том, что первой его покинула правая рука, которой он нас бил. Какое-то время врачи думали, что смогут спасти его. Он пробыл там несколько месяцев. Я получал обнадеживающие звонки от его медсестер в больнице, которые говорили, что мой отец скучает по мне, что для него будет много значить, если я навещу его, – каждый слог выходил с отвращением. – Я ни разу не навестил его. Подумал, что единственная причина, по которой хотел бы прийти – чтобы отключить его жизнеобеспечение. Но он все равно умер, сам по себе. Карма, наверное.
Через открытые окна прилив доносился сплошной барабанной дробью.
– Что случилось потом? Кто о тебе заботился? Тебе было всего пятнадцать.
– Медицинские счета моих родителей не могли быть повешены на нас, но они забрали каждый оставшийся цент, который в любом случае был почти ничем. Калеб был вокалистом нашей группы. Мы репетировали в его гараже, да я практически жил в его доме. Его родители были добрыми людьми. Я думаю, что они всегда хотели иметь дом, полный детей, но они могли иметь детей больше одного. Они приютили меня, выделили мне спальню и деньги за работу по дому, даже платили за уроки игры на гитаре, – у меня надломился голос. – Бранфорды были замечательными, самыми прекрасными людьми, –волна вины обрушилась на меня, такая сильная, что мне пришлось постараться, чтобы перевести дух. – И я отплатил им, убив их единственного сына.
Глава Шестнадцатая
Делэни
Мой выдох прогремел в тишине комнате. Так вот как Шейн думал о себе – как об убийце? Неудивительно, что между нами такая сильная связь. Мне нужно было узнать больше, я решила подтолкнуть.
– Расскажи мне об аварии.
Шейн с трудом вздохнул.
– Однажды днем нам позвонили, чтобы пригласить сыграть в баре, который был довольно хорошо известен раскруткой молодых талантов, или, по крайней мере, мы так считали. Это было в часе езды, нас попросили только потому, что другая группа отменила выступление из-за шторма. Я умолял родителей Калеба одолжить нам их машину, чтобы мы могли поехать на концерт, – голос Шейна изменился. – Конечно, мне даже в голову не пришло, что никто на самом деле не придет, чтобы послушать, как мы играем посреди метели. Снег не падал, когда мы выехали из дома, но к тому времени, как добрались до места, он начал сыпать. В тот вечер в зале было только два человека, один из них был владельцем бара. Но мы хорошо сыграли, поэтому он забронировал нам еще одно выступление на следующий месяц.
Мы чувствовали себя королями мира и попросили у бармена пива. Зная, что мы несовершеннолетние, он только рассмеялся. Но независимо от того, подсунул в конце концов он нам несколько бутылок под стол, или один из парней стащил их, пока бармен не видел, у нас оказалось четыре банки к моменту прихода на парковку, – сожаление покатилось по большим плечам Шейна, заставляя воздух в комнате чувствовался тяжелым и приторным. – Другие ребята пили их, пока я вел машину. Я не прикасался к своей. Клянусь. Планировал сохранить, типа как бизнесмен свой первый доллар.
Я протянула руку и положила ее на грудь Шейна, чтобы почувствовать успокаивающий стук его сердца. Он накрыл мою руку своей на мгновение, затем поднес ко рту, чтобы прижаться поцелуем к моей ладони.
– Сейчас это похоже на страшный сон. Я ехал довольно медленно, но видимость была дерьмовой. Мы были всего в нескольких милях от дома, мое пиво стояло нетронутое в подстаканнике. Парни начали по мне колотить, чтобы я открыл его, – когда история приближалась к развязке, голос Шейна изменился, становясь все более тихим и тонким от напряжения. – Я отвернулся, чтобы ударить того, чья рука тянулась с заднего сиденья. Только на секунду отвел глаза от дороги. Но этого оказалось достаточным. Меня занесло на гололеде, и мы врезались в дерево. Это не было даже большое дерево, но удар пришелся на середину пассажирской двери, где сидел Калеб.
Так чертовски глупо, – Шейн вытер глаза, намочив пальцы. – Родители подарили ему на Рождество красную шляпу. Его кровь была того же цвета, что и шляпа, так что сначала я не понял, как сильно он был ранен. Калеб выглядел так, будто спит, – он вздрогнул, вспоминая эту сцену. – Но он не хотел просыпаться.
Придвинувшись ближе, чтобы пропихнуть свои ноги через его, я скользнула рукой от груди Шейна к его спине, обернув его в клубок конечностей и тепла, терпеливо ожидая, когда он снова начнет говорить, даже если это будет наполнено страданиями от которых тяжело на сердце. Прошли секунды, потом минуты. Шейн подтянул меня еще ближе, биение его сердца под моим ухом сливалось с шумом океана. Из легких вырвалось дрожащее дыхание.
– Я вышел без единой царапины, ты можешь в это поверить? У ребят сзади было несколько незначительных травм: перелом лодыжки, швы, – Шейн кашлянул, его голос все еще был полон печали. – Но Калеба не стало до того, как приехала скорая помощь.
Мой желудок сходил с ума от сходства с моей жизнью. Печаль и тоска исходили оттуда, пульсируя между нами. Горе Шейна было мне таким знакомым. Я знала это так же близко, как и он. Трагедия похожа на прилив. Она может отступить, но всегда возвращается. Постоянная. Безжалостная.
– Я прошел тест на алкоголь, но в городе ходили шепотки и плохая энергетика, которая выходила за рамки траура. Они обвиняли меня в его смерти, постоянно тыча на пивные банки, найденные в машине, говоря, что алкотестер был сломан или неправильно проведен. Хотели отправить меня в тюрьму. Копы, Бранфорды, весь город. По крайней мере, мне так казалось. Я даже не остался на похоронах – сказали, что мне не будут рады. Я не обвиняю их в этом. Я – водитель. Авария произошла по моей вине. Смерть Калеба висит на мне. Поэтому я схватил гитару и удрал.
