Текст книги "След крови"

Автор книги: Таня Хафф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Вики взяла фотографию выпускников полицейской школы с почетного места на телевизоре. Только одно из сдержанно улыбающихся лиц на фотографии несомненно принадлежало к представителю расовых меньшинств. Барри By. «Плюс пять женщин и вервольф. Великолепная компания!» Все женщины были белые. Фактически таким же был и оборотень. «А полиция удивляется, почему рвутся связи между национальными общинами». На самом деле, она должна была это признать, полиция знала, отчего эти связи приходят в негодность, но была не в состоянии быстро выработать и твердо претворить в жизнь решение, которого хотел каждый сознающий существование этой давней проблемы. К сожалению, «на это требуется время» – не слишком мудрый ответ, когда времени остается все меньше.

– Удивляюсь, как это тебя еще не откопали парни из «Стрелковой ассоциации Торонто». – Она осторожно поставила фотографию на место. Для нее самой все еще было непривычно думать о себе и о полиции как об отдельных подразделениях.

Барри улыбнулся несколько застенчиво.

– Меня предупредили, что как только вернусь с олимпийским золотом, в ту же минуту стану их собственностью. – Улыбка сползла с его губ, когда он наклонился зашнуровать башмаки. – Я лучше сам проверю этих ребят, верно?

– Да, если сможешь выяснить, что делали ваши лучшие снайперы в те ночи, когда совершались убийства – это бы нам очень помогло.

– Понимаю. – Узкоглазый полицейский вздохнул, – Жаль, что у нас не было каких-нибудь кризисных ситуаций с захватом заложников в те ночи, – это помогло бы их выявить.

– Жаль, – согласилась Вики, с трудом скрывая совершенно неуместную улыбку. Мальчик – молодой человек – оставался совершенно серьезным.

– Я просто не могу поверить в то, что кто-то стрелял в одного из членов семьи Колина. – Барри сел и начал застегивать рубашку; пальцы его все еще дрожали от негодования. – Они, возможно, самые прекрасные люди из всех, кого я знаю.

– И тебя вовсе не беспокоит, что эти люди могут обернуться животными? – спросил Селуччи.

Барри оцепенел от неожиданности.

– Они не обращаются в животных, – вспылил он. – Только потому, что принимают их обличье, животными они не становятся. И вообще, большинство животных, с которыми я сталкиваюсь за последнее время, ходят на двух ногах! А сверх того, Колин – превосходный коп! Как только он улавливает запах подозреваемого, можете считать, что он у нас в руках. Вы не найдете парня, который мог бы лучше защитить твою спину в трудной ситуации, и, что еще важнее, вервольфы разработали концепцию командной игры.

– Я ведь только поинтересовался, не беспокоит и вас это обстоятельство, – мягко произнес Майк.

– Нет. – Барри покраснел, с раздражением заталкивая рубашку в брюки. – Нет, никогда меня это не беспокоило. Я хочу сказать, как только узнаешь человека, уже не можешь ненавидеть его только потому, что он вервольф.

«Мудрые слова, как раз для нашего времени», – подумала Вики.

– Ладно, вернемся к стрельбе…

– Да, я думаю, что знаю одного человека, который мог бы помочь. Берти Рейд. Она – настоящий знаток, знаете ли, одна из тех, кто может засыпать вас фактами и цифрами всего произошедшего за последние пять десятков лет. Если есть кто-то в наших краях, способный на такие выстрелы, будьте уверены, эта дама его знает. Или же найдет возможность разыскать его.

– Она стреляет?

– Временами, но теперь уже использует меньший калибр. Ей, должно быть, уже перевалило за семьдесят.

– Вы знаете адрес этой Берти Рейд?

– Нет, не знаю, и ее номер не включен в абонентский список – я слышал, как она упомянула однажды об этом на стрельбище, – но найти ее несложно. Она частенько появляется в спортивном клубе «Лесная дорога», как правило, после полудня, сидит там в комнате для гостей, выпивает по несколько чашек чая и критикует чью-нибудь стрельбу. – Барри взглянул поверх листа бумаги, на котором записывал, как доехать до клуба. – Берти всегда твердит, что мое предплечье слишком напряжено. – Сгибая руку, он прибавил: – Думаю, она права.

– Почему вы не тренируетесь на полицейском стрельбище? – поинтересовался Селуччи.

Барри By выглядел слегка застенчивым, когда передавал адрес клуба.

– Я бываю там иногда. Но там всегда слишком много зрителей, ну и, кроме того, мишени в виде людей. Мне это не нравится.

– Меня это никогда не заботило, – сказала ему Вики, бросая сложенный лист бумаги к себе в сумку. По правде говоря, она слегка слукавила. Это было прагматично, разумеется, – то, во что стреляет коп, должно иметь вид человеческой фигуры, но ежегодные квалификационные стрельбища всегда оставляли в ней легкое ощущение стыда за собственное искусство.

Они проводили Барри вниз до автостоянки, наблюдая, как он натягивает кожаную куртку – «предпочитаю слегка попотеть, чем оставить кожу с локтей на тротуаре» – и надевает шлем с оранжевой люминесцентной полоской на затылке, тщательно укладывает форменную фуражку под сиденье своего мотоцикла и с ревом уносится прочь.

Вики вздохнула, осторожно прислонившись к горячему металлу машины Селуччи.

– Пожалуйста, скажи мне, что я никогда не была столь преисполнена энтузиазма.

– Ну да, – фыркнул Майк, – бывало и хуже.

Он открыл дверь машины и опустился на виниловое сиденье. На стоянке не было ни одного тенистого уголка, где можно было припарковаться, не принес никакого облегчения и разговор, ради которого они сюда прибыли. Еле слышно проклиная все на свете, прикоснувшись локтем к раскаленному сиденью, он открыл дверь для Вики и занялся кондиционером, пока она втискивалась в эту душегубку.

Эхо их ссоры словно повисло в раскаленном воздухе. Ни один из двоих не заговорил, опасаясь, что все может начаться сызнова.

У Селуччи не было желания произносить монолог об опасностях моральных суждений, и он знал, что, насколько это касается Вики, тема закрыта. «Но если она воображает, что я уеду прежде, чем дело закончится, ей придется подумать еще раз». На работу ему не нужно было возвращаться до четверга. Теперь дело было серьезнее, чем проблема идентификации Генри Фицроя, надо было спасать от самой себя Вики. Примерно с минуту оба они молчали.

– Уже почти половина первого, и я умираю с голоду. Как ты смотришь на то, чтобы остановиться и перекусить слегка?

Вики взглянула на листок с каракулями Барри и с благодарностью приняла предложенное перемирие.

– Только если мы поедим по дороге, не выходя из машины.

– Прекрасно. – Майк выехал на улицу. – Только если это не будут цыплята. В этакой жаре салон буквально пропитывается их запахом, и я потом никак не могу от него избавиться.

Они остановились возле первой же закусочной, оказавшейся по пути. Сидя в машине, Селуччи поглощал жареный картофель, ожидая, пока Вики выйдет из туалетной комнаты. Его внимание привлек черный с золотом джип, припаркованный на другой стороне улицы. Он знал, что где-то уже видел его, но не помнил где, в памяти сохранились только не слишком приятные ощущения.

Водитель затормозил перед захудалой на вид сапожной мастерской. Выцветшая надпись на одной половине окна, которую смог рассмотреть Майк, гласила: «Вы не сможете выглядеть опрятно, если на ваши ботинки смотреть неприятно». Он попытался вспомнить, где видел эту машину, пока ответ сам не вышел из мастерской.

«Марк Уильяме Неудивительно, что у меня возникло неприятное ощущение». Под поверхностной любезностью этого типа скрывалась вызывающая спесь, которая была столь ненавистна Селуччи. Он ухмыльнулся, хотя рот его был набит гамбургером. «Что, разумеется, объясняет мои взаимоотношения с Вики».

Жизнерадостно насвистывая, Уильяме подошел к джипу, открыл дверь и швырнул на пассажирское сиденье массивный пакет в коричневой обертке.

Будь он здесь на своей территории, Селуччи мог бы подойти к нему, чтобы поболтать, просто из принципа; пусть тот знает, что за ним наблюдают, попытался бы выяснить, кроме того, что у него в этом пакете. Он был абсолютно уверен в своем превосходстве в такого рода ситуациях. А пока Майк сидел, наблюдая, как Уильяме удаляется прочь.

Когда джип отъехал, в окне сапожной мастерской появилась возможность рассмотреть другую надпись.

«Заточка ножей».

– Берти Рейд? – Мужчина среднего возраста, сидевший за столом, нахмурился. – Не думаю, что она уже здесь, однако… – Зазвонил телефон, и он закатил глаза, говоря в трубку: – Спортивный клуб «Лесная дорога». Правильно, завтра вечером на пистолетном стрельбище. Нет, мэм, допущенным к стрельбе можно стать только после того, как будет проверена исправность оружия. Благодарю. Надеюсь увидеть вас здесь завтра. Чертовы телефоны, – сказал он после того, как повесил трубку. – Александра Белла следовало обуть в пару галош из цемента, после чего сбросить с континентального шельфа. Итак, на чем нас прервали?

–Берти Рейд, – подсказала Вики.

– Верно. – Он взглянул на стенные часы. Стрелки только что перешли трехчасовую отметку. – Берти вряд ли появится здесь в течение следующего часа. Если не возражаете, удовлетворите, пожалуйста, мое любопытство: что пара частных детективов из Торонто имеет общего с Берти Рейд?

Более чем приятно удивившись предположению, что ее удостоверение личности относится и к Селуччи, Вики с лучшей своей профессиональной улыбкой, предназначенной для установления доверительных отношений с публикой, ответила:

– Нам нужна кое-какая информация о соревнованиях по стрельбе, и Барри By сказал, что для этой цели мы не найдем никого лучше мисс Рейд.

– Так вы знаете Барри?

– Мы считаем, что в своем деле должны поддерживать тесный контакт с полицией. – Удачно, что Селуччи был воспринят в качестве ее напарника. Лучше так, чем сверкать своим полицейским значком по всему Лондону, – такое поведение гарантировало неодобрение начальства Майка в Торонто.

– Точно так же поступаем и мы. – Голос мужчины приобретал оборонительный характер. – Члены стрелкового клуба несут ответственность за свое оружие. Каждая единица вооружения, появляющаяся в этом месте, регистрируется как полицией провинции Онтарио, так и местной полицией, и мы никогда не храним амуницию на территории клуба. Только полные идиоты, воображающие, что оружие – мощное продолжение пениса – прошу прощения, мэм, – вот они-то и затевают стрельбу в ресторанах и на школьных дворах или случайно попадают в собственного дядюшку Ральфа, хвастаясь своей новой игрушкой тридцатого калибра; они ни в коем случае не могут являться членами нашего клуба.

– Быть убитым намеренно – не лучше, чем по неосторожности, – заметила Вики, поддаваясь своему мрачному настроению.

Все же она признавала правомерность его точки зрения. Уж если полный запрет на использование огнестрельного оружия невозможен, лучше лишить это оружие романтического ореола, чтобы оно стало еще одним обычным инструментом или хобби. Лично она, однако, предпочла бы всемирное законодательство о контроле над таким оружием, причем столь строгое, что каждый человек, от производителей до потребителей, скорее предпочел бы от него отказаться, чем сталкиваться с бумажной волокитой, и наказание за использование оружия при совершении преступления должно соответствовать характеру преступления… и они могли бы использовать для наказания преступника собственное оружие такого подонка, а затем закопать его вместе с телом. Подобная философия выработалась у нее, когда она увидела, что может сотворить с близкого расстояния дробовик двенадцатого калибра с телом семилетнего мальчика.

– Вы не станете возражать, если мы подождем прихода мисс Рейд? – поинтересовался Селуччи, прежде чем человек за столом решил, что означали слова Вики – согласие или нападение. Он рассудил, что уже внес свою долю резких обличительных речей, приходящихся на этот день.

Слегка нахмурившись, мужчина пожал плечами:

– Думаю, вы можете ее подождать. Вас послал Барри, а он – гордость нашего клуба, знаете ли; никто из местных стрелков даже приблизиться не в состоянии к его уровню. Он собирается принять участие в следующих Олимпийских играх, и, если существует справедливость в этом мире, вернется с золотом. – Тут раздался очередной звонок. – Проклятье! – Потянувшись за телефонной трубкой, он указал им на лестницу. – Комната для гостей находится на втором этаже, вы можете дожидаться там прихода Берти.

В помещении стояли несколько коричневых и золотистых диванов и кресел, приличествующих заведению подобного рода, и пара столов; здесь же находилась витрина с завоеванными членами клуба медалями и кубками. В маленьком угловом баре стоял большой электрический кофейник, несколько банок с растворимым кофе, электрический чайник и четыре заварных чайника различных размеров. Единственной обитательницей комнаты к трем часам дня в понедельник оказалась великолепная серая кошка, свернувшаяся клубком на копии «Библии стрелка», лишь взглянувшая искоса своими зелеными глазами на вошедших Вики и Селуччи, а затем демонстративно игнорировавшая их.

За большими окнами с севера послышался звук ружейного выстрела.

Майк выглянул наружу, поднял бинокль с одного из столов и указал им на мишени.

– Если только они весьма хитроумно не пытаются сбить нас со следа, – сказал он через мгновенье, передавая бинокль Вики, – убежден, что ни один из этих двоих не является снайпером, которого мы разыскиваем.

Та положила на стол бинокль, даже не потрудившись им воспользоваться.

– Послушай, Селуччи, не вижу смысла, что мы вдвоем будем торчать здесь до четырех. Почему бы тебе не завернуть к доктору Диксону, отвезти близнецов и их отца домой, а потом вернуться и забрать меня.

– А чем ты будешь заниматься все это время?

– Задам несколько вопросов членам клуба, а затем поговорю с Берти Рейд. Нечего тебе сидеть со мной как с ребенком все это время.

– Ты пытаешься избавиться от меня? – поинтересовался Майк.

– Я пытаюсь действовать благоразумно. – Вики видела, как он сложил на груди руки, и подавила вздох. – Послушай, ведь я знаю, до чего ты ненавидишь ждать, и сомневаюсь, что здесь произойдет что-либо такое, что помогло бы нам обоим скоротать время в течение часа.

Хотя Селуччи и не хотелось признавать это, ее предложение было не лишено смысла.

– Мы можем обсудить кое-что, – осторожно предложил он.

Вики решительно тряхнула головой. Еще одна беседа с Майком Селуччи – последнее, что сейчас было ей необходимо.

– Когда все закончится, тогда и поговорим.

Он потянулся к ней и поправил очки на переносице женщины.

– Я напомню тебе об этом. – Это прозвучало скорее похожим на угрозу, нежели на обещание. – Позвони мне на ферму, когда захочешь возвратиться. Вряд ли мне стоит появляться здесь в разгар событий.

– Спасибо, Майк.

– Без проблем.

«Почему все же я так поступила, – задалась Вики вопросом, когда комната для гостей оказалась в ее полном распоряжении. – Ведь я точно знаю, что он собирается сделать. – Кресла оказались более удобны, чем казались на первый взгляд, и она с благодарностью погрузилась в золотистый велюр. – Он согласился уйти только для того, чтобы выкачивать из оборотней сведения о Генри, когда меня не будет поблизости».

Хотелось ли ей, чтобы он выяснил что-нибудь о Генри?

– Майк уже занимается расследованием по его поводу, – сообщила она кошке. – Будет лучше, если он узнает все, «находясь на виду», чем случайно.

Это были вполне разумные соображения, и Вики решила ими и ограничиться. Она только надеялась, что Фицрой согласится с этим.

13

– Сожалею, но вы только что разошлись с ним. Генри решил ненадолго прилечь.

– Снова улегся спать? – Селуччи взглянул на свои часы. – Сейчас без десяти четыре дня. Он не заболел?

Надин покачала головой:

– Не совсем так, но у него разыгралась аллергия, он принял какое-то лекарство, поднялся наверх и лег.

Она положила аккуратно сложенную простыню в корзину для белья, напоминая себе, что надо будет сообщить Генри о том, что он страдает от аллергии, когда наступление темноты наконец его разбудит.

– Я надеялся побеседовать с мистером Фицроем.

– Он сказал, что встанет с наступлением сумерек. Почему-то считается, что с наступлением темноты цветочной пыльцы становится меньше. – Отвечая, она потянулась к веревке за следующей чистой простыней и утратила равновесие. Селуччи молниеносно подхватил ее локоть сильной рукой и прочно поставил на ноги. «Какая жалость, что он не вервольф, – подумалось Надин в тот момент, когда она благодарила его, осторожно высвобождая руку. И как хорошо, что Стюарт сейчас в амбаре». – Если вы останетесь до ужина, – продолжила она, – то сможете поговорить с Генри позже.

Аллергия, значит. Генри Фицрой отнюдь не выглядел как человек, которого смог уложить в постель приступ аллергии. Сколь ни хотелось Селуччи верить в то, что писатель, да притом пишущий любовные романы, был неудачником, слабаком, живущим в мире фантазий, он не мог отрицать ощущения силы, исходящей от этого человека. Он все еще, невзирая на убеждения Вики – а может быть, как раз благодаря им, – был уверен, что писательская деятельность служит ширмой, скрывающей связи Фицроя с организованной преступностью. В конце концов, сколько недель требуется, чтобы написать какую-то там книжку?

Должно быть, остается уйма времени, которое можно посвятить разнообразнейшей противоправной деятельности.

К сожалению, он не мог ожидать неопределенно долго.

– Благодарю за приглашение, но…

– Детектив?

Он обернулся.

– Звонит мисс Нельсон. Хочет поговорить с вами.

– Прошу прощения.

Надин кивнула, едва различимая за складками простыни, покрытой дырами. То, как вели себя ночью вервольфы, не лучшим образом сказывалось на состоянии постельного белья.

Недоумевая, что могло произойти, Селуччи прошел в дом и последовал за рыжеволосой девочкой-подростком в маленький кабинет, расположенный сразу за кухней. Он, очевидно, был выделен из некогда большого помещения, когда проводили внутренний водопровод и в фермерском доме была установлена ванная.

– Спасибо… прости, как тебя зовут? – Майк встретил младшую пару близнецов не более чем пятнадцать минут тому назад, когда они появились, чтобы помочь Питеру и Розе поднять Дональда наверх и уложить в постель, но не имел ни малейшего понятия, которая из них была сейчас перед ним.

– Дженнифер, – хихикнула та и тряхнула гривой рыжих волос, падавших ей на лицо. – Я та, которая красивее.

– Ну конечно, – улыбнулся ей сверху Селуччи. – Постараюсь запомнить это в следующий раз.

Девчонка снова хихикнула и упорхнула.

Все еще улыбаясь, он снял трубку старого черного аппарата – возможно, установленного еще лет тридцать назад, когда здесь проводили местную линию связи.

– Селуччи.

Вики, усвоившая манеру телефонного общения в той же школе, не испытывала затруднений от отсутствия любезностей. Она и сама нечасто к ним прибегала.

– Мне только что сообщили, что Берти Рейд, в лучшем случае, появится в клубе около пяти.

– И ты собираешься ждать?

– А что мне еще остается делать?

– Подъехать к тебе?

– Не стоит. Оставайся на ферме, чтобы я смогла связаться с тобой, и попытайся удержать ее… я хотела сказать, Хееркенсов от посещения южных полей.

– В дневное время это не должно быть столь опасно.

– Я в этом не уверена И я не желаю, чтобы кто-то еще пострадал, – пусть даже тебе придется посадить их всех на цепь.

Вики повесила трубку, не справившись о Генри. Селуччи это показалось несколько странным, словно бы она знала, что того нет поблизости. Разумеется, это могло значить, что его подруга решила проявить больше такта, чем обычно, но он почему-то сомневался в этом.

Размышляя над сим обстоятельством, Майк вернулся во двор к Надин.

– Похоже, мне придется задержаться здесь на некоторое время, так как женщина, с которой необходимо поговорить Вики, запаздывает.

– Никаких проблем.

Что отнюдь не отражало ее истинных чувств, однако, по мнению Надин, Стюарту было необходимо научиться быть терпимым по отношению к доминирующим мужчинам, которые не являются вервольфами. Этот детектив из Торонто мог бы послужить хорошим объектом для такой практики, когда в следующий раз ему придется вступить с ним в контакт; в последний раз это едва не закончилось несчастьем. Становилось все труднее хранить в тайне их существование и без вечных попыток Стюарта бросать вызов каждому самцу с задатками лидера, с которым ему приходилось встречаться. Она понимала проблемы мужа, вынужденного принимать у себя в доме пришельцев в качестве защитников его стаи, – однако это было необходимо, и Стюарт должен научиться жить с этим. «Или мы все погибнем, если не приспособимся. Как Искра…» Она передала Селуччи горсть прищепок.

– Положите их, пожалуйста, в корзину.

Слегка нахмурившись – он заметил ее внезапную печаль, – Селуччи выполнил просьбу Надин, раздумывая, не должен ли он сказать что-нибудь. А если должен, так что именно?

– Мама? – С трогательным унынием всеми заброшенного шестилетнего малыша Дэниел тяжело дотащился до угла дома и рухнул на ступеньки. – Я хочу пойти к пруду, но нет никого, кто бы взял меня с собой. Папа занят трактором, и он говорит, что Питер и Роза должны укрепить ограду вдоль дороги, а дядя Дональд болен, а Колин ушел на работу, а Дженнифер с Мэри ухаживают за дядей Дональдом… – Его голос затих, и он глубоко вздохнул. – Я думал, может?..

– Только не сейчас, солнышко. – Надин, нагнувшись, поправила ему упавшие на глаза волосы. – Возможно, немного позже.

Черные, как эбеновое дерево, брови Дэниела насупились.

– Но я хочу пойти сейчас. Мне жарко.

– Я могу взять с собой парня. – Селуччи развел руки, когда Надин повернулась и взглянула на него. – Мне нечем больше заняться.

Что было истинной правдой. Ему, кроме того, пришло в голову, что дети, независимо от природы, часто знают больше, чем об этом подозревают взрослые. Если Фицрой был старым другом семьи, этот малыш мог бы заполнить некоторые из раздражающих пробелов из его прошлого.

– Вы умеете плавать? – наконец спросила Надин.

– Как рыба.

– Ну пожалуйста, мам.

Она задумалась, безопасно ли доверить ребенка фактически незнакомому человеку. По справедливости говоря, события прошлой ночи нельзя было поставить ему в вину. Мужчины не могут отвечать за свои поступки, когда у них закипает кровь.

– Мамочка!

И способность противостоять вызову существенным образом укрепила его положение внутри стаи.

– Ну ладно, идите.

Дэниел радостно обхватил ее ноги и, издав звук, весьма походивший на радостный лай, бросил Селуччи через плечо взволнованную команду: «Побежали!» Тот последовал за ним более размеренным шагом.

– Эй!

Майк обернулся – и едва успел поймать полотенце, которое чуть не ударило его по лицу.

Надин усмехнулась; кончик ее языка слегка проглядывал между ослепительно белых зубов.

– Возможно, оно вам пригодится. И не разрешайте ему есть лягушек – он испортит себе аппетит перед обедом.

– Я не знаю. Генри приходил к нам всю жизнь.

Перевод: три или четыре года.

– Он бывал здесь часто?

– Да, часто.

– Тебе он нравится?

Дэниел развернулся и пошел назад спиной вниз по тропинке, вглядываясь в Селуччи сквозь густую копну падавших на глаза черных волос.

– Конечно, нравится. Генри приносит мне всякие интересные вещи.

– Какие вещи?

– Фигурки-трансформеры. Знаете, как Супермен и тому подобное. – Мальчик поморщился. – Правда, их ужасно легко разжевать.

Голой пяткой он угодил в травянистый бугор и, размахивая руками, словно ветряная мельница, с размаху хлопнулся задом на траву. Поворчав немного на оскорбившее его препятствие и предупредив его, чтобы оно не устраивало впредь подобных трюков, он принял руку помощи от Селуччи.

– Не ушибся?

– Нет, конечно. – Он подпрыгнул несколько раз, чтобы доказать, что у него все хорошо. – Я падал гораздо круче, чем сейчас.

Майк прихлопнул москита.

– Далеко еще до пруда? – Он вытащил раздавленное насекомое из волосков на руке и отер ладонь о джинсы.

– Нет.

Три прыжка доказали, что нависавшая ветка все еще находится слишком высоко, и они двинулись дальше.

– Он на территории фермы?

– Ага. Дедушка выкопал его джизиллион лет тому назад, когда мама еще была маленькой, – добавил он на случай, если Селуччи не имел представления, что такое джизиллион лет.

– А Генри берет тебя с собой купаться?

– Нет. Мне не позволяют плавать ночью.

– Разве Генри не бывает здесь в дневное время?

Дэниел вздохнул и уставился снизу вверх на Селуччи, как на какого-то недоумка.

– Конечно, бывает. Сейчас тоже день.

– Но ведь он спит.

– Ага – Какая-то бабочка привлекла внимание мальчика, и он погнался за ней, пока та не взлетела на ветку одного из тополей, высаженных вдоль тропинки, и спокойно там уселась.

– Почему Генри никогда не берет тебя купаться, днем?

– Потому что он спит.

– Именно когда тебе хочется искупаться?

Дэниел сморщил нос и поглядел вверх, отвлекшись от жука, которого теперь исследовал.

– Нет.

Охранник в доме, где живет этот человек, уже говорил Селуччи, что, кажется, Генри Фицрой ведет исключительно ночную жизнь. Работать ночами и отсыпаться днем – не столь необычный образ жизни, но, если добавить к этому кое-какие мелочи или, точнее, отсутствие всяких мелочей – это определенно не способствует уменьшению подозрений.

– Привозил ли Генри к вам еще кого-нибудь?

– Конечно. Вики привозил.

– А еще?

– Не-а.

– Знаешь ли ты, что делает мистер Фипрой, когда он дома?

Дэниел прекрасно знал, что ему не полагается говорить, что Генри – вампир, так же, как он не должен был никому говорить, что его семья состоит из оборотней. Это был один из самых ранних уроков, который ему преподали. Но полицейский знал об их способности принимать иное обличье, и он был другом Вики, а Вики знала о Генри. Так что, может быть, и он знал тоже. Мальчик, однако, решил не рисковать.

– Мне не полагается рассказывать.

Это прозвучало обещающе.

. – Не полагается рассказывать о чем?

Дэниел бросил на него сердитый взгляд. Этот взрослый дядька – настоящий тупица, все, чем он хочет заниматься, – это разговаривать, а это значит – пока нельзя обратиться. С Вики было намного интереснее; она бросала ему палки, чтобы он гонялся за ними.

– Вы злитесь на Генри потому, что он проводит время с вашей подружкой?

– Она вовсе не моя подружка, – вспылил Майк, прежде чем осознал всю мудрость такого ответа на вопрос в целом.

– От тебя пахнет, как от нее. – Брови мальчика насупились. – Но ее запах все же слегка отличается.

Селуччи не смог не спросить:

– И на что похож ее запах?

– На нее саму.

«Это не та беседа, которую следует вести с шестилетним ребенком», – напомнил себе Майк, когда тропинка вывела их на маленький луг. Пруд сине-голубой раковиной сверкал во впадине на его дальнем конце.

– Вот здорово! Утки!

Дэниел выскользнул из ненавистных шорт и через миг Тень мчался через поле, заливаясь пронзительным лаем; его хвостик метался из стороны в сторону. Полудюжина уток ждала, пока он почти добежал до пруда, прежде чем вспорхнуть. Малыш ринулся за ними, разбрызгивая воду и отчаянно лая, пока все они не скрылись за деревьями, а затем уселся на мели, быстро хлебнул воды и оглянулся, тяжело дыша, чтобы увидеть, наблюдал ли его спутник, как он обратил в бегство врага.

Селуччи засмеялся и подхватил, проходя мимо сброшенные шорты.

– Здорово у тебя получилось! – похвалил он.

Его охватило некое суеверное покалывание, поднявшееся по всему позвоночнику, когда мальчик впервые обратился у него на глазах, но, на фоне того, что произошло дальше, это чувство потеряло свою остроту. Пересекая луг, Майк решил оставить тему Генри до вечера и просто весело провести время.

– Здесь глубоко? – спросил он, подойдя к пруду.

– Посередине будет примерно с ваш рост, – ответил Дэниел после мгновенного исследования.

Свыше шести футов – слишком глубоко для ребенка.

– А ты плавать умеешь?

Дэниел слизнул каплю воды, стекающей с носа.

– Конечно, умею, – заявил он негодующе. – По-собачьи.

– Как ты думаешь, мы управимся с этим к ужину? – спросила Роза, отирая струйки пота со лба.

– Не думаю, что дядя Стюарт предоставит нам какой-нибудь выбор, – тяжело дыша, отозвался Питер, опершись на деревянный молоток. – Уверен, что если нет, он вряд ли будет доволен.

– На случай, если ты забыл, семье угрожает опасность нападения. У него есть основания для беспокойства.

– Разумеется, но это не означает, что он должен рычать на меня.

Роза только повела плечами и стала утаптывать землю вокруг металлического столба изгороди. Она ненавидела одежду, которую приходилось надевать на себя для этого – ботинки, джинсы, рубашку, – но ограду нельзя устанавливать голой или в сарафане, особенно когда каждая секция должна поддерживать, по меньшей мере, один куст малины.

– Я имею в виду, – Питер отрезал восьмидюймовый кусок проволоки от бухты и начал присоединять нижнюю часть изгороди к столбу, – что что бы ты ни сделал, он все равно будет к тебе цепляться.

– Ты имеешь в виду, все, что бы ты ни сделал. – Роза вздохнула и умолкла. Последнее время она чувствовала себя не в своей тарелке, и, конечно, ей вовсе не хотелось критиковать своего близнеца.

Тот покосился на солнце, горевшее желто-белым огнем на послеполуденном небе, и постарался преодолеть затрудненное дыхание.

– Ну и денек выдался для работы на воздухе. Я и не представлял, до чего будет жарко.

– По крайней мере, ты можешь работать без рубашки.

– Ты можешь сделать то же самое.

– Но не прямо перед дорогой.

– Почему бы и нет? – Он ухмыльнулся. – Здесь никогда не бывает никакого движения, и, кроме того, они у тебя такие крошечные, что все равно никто и не смог бы их заметить.

– Питер!

– «Питер»! – передразнил он сестру, когда она попыталась замахнуться на него. – Ну хорошо, если тебе не нравится эта идея, почему бы тебе не сбегать домой и не принести немного воды.

Роза фыркнула:

– Правильно. А ты в это время прислонишься к ограде и будешь наблюдать за тем, что происходит вокруг.

– Нет. – Он наклонился и поднял садовые ножницы. – Я за это время очищу весь хлам вокруг следующего столба.

Она посмотрела на своего брата, затем повернулась и направилась к дому.

– Лучше бы тебе действительно заняться делом, – предостерегла она его через плечо.

– А иначе что?

– Или… я откушу твой хвост! – Она рассмеялась, когда Питер сжался, услышав их любимую с детства угрозу, и бросилась наутек.

Питер схватился за пояс джинсов. Они были слишком тесными, и в них было жутко жарко. Он хотел… Вообще-то, он не знал, чего хотел больше.

– Адски жаркое лето, – пробормотал он, продвигаясь вдоль изгороди.

Он грустил по тете Сильвии и дяде Джейсону. Когда двоих старших вервольфов не стало, казалось, что у него с Розой не остается другого выбора, кроме как стать взрослыми и занять их место.

Внезапно ему захотелось завыть, но он усилием воли поборол свое отчаяние, вместо этого принявшись яростно вырубать кусты. Быть может, стоит подыскать работу вне стаи, как поступил Колин. Он выбросил из головы эту идею почти сразу же, как только та возникла. У Колина не было близнеца, а Питер не представлял себе жизнь без Розы рядом с собой. После того, как они закончили одиннадцатый класс, расписание разделило их на большую часть дня. Дама-психолог даже не представляла себе, насколько близка она оказалась к опасности быть покусанной, когда отказалась изменить их расписание занятий. Она сказала, что теперь самое время освободиться от нездоровой эмоциональной зависимости. Питер обезглавил несколько маргариток, яростно орудуя двуручными ножницами для стрижки овец. «Это все, что она знала. Быть может, если бы люди развили в себе некоторую эмоциональную зависимость, мир не был бы столь проклятым местом для нормального существования».