Текст книги "Быть невесткой (СИ)"
Автор книги: Таня Балер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Вернёмся к Новому году и Алевтине Викторовне.
После того раза, когда Вову обвинили во лжи, а меня в издевательстве, с его родителями мы не виделись до 31 декабря.
Свёкор на нас не обижался, сыну звонил и, возможно, уговаривал его не обращать внимания на мамочкины закидоны. Точно я не знаю, у мужа не интересовалась, чтобы не искушать себя возможностью позлословить о лезущей не в своё дело свекрови.
Но зато мы общались с тётей, ведь именно у неё в квартире решено устроить празднование.
За три дня до волшебной ночи мы приехали к ней с настоящей лесной красавицей и нарядили на радость ей и Алёнке. У себя решили обойтись гирляндами на окнах, чтобы наша активная девчонка не штурмовала ёлку, проверяя её и себя на устойчивость и прочность.
Ещё я предложила помощь в готовке, но тётя Аля отказалась, аргументируя тем, что они с Аллой Олеговной уже расписали и поделили меню.
На праздничный ужин мы приехали к пяти часам, прихватив с собой подарки, салат с сёмгой, баночку пюре и сока для Алёнки на случай, если со стола ей ничего не понравится, и пару игрушек, чтобы она могла сама себя развлечь.
Свёкры уже были там, и тут же стали наматывать круги вокруг внучки, по которой успели соскучиться.
Вспоминать, чем закончились наши прошлые встречи с Аллой Олеговной мы не стали. И она делала вид, что всё нормально
Алевтина Викторовна и Алёна Владимировна к одиннадцати часам заметно подустали. Оно и понятно: старшая ослаблена из-за болезни, у младшей режим.
Кое-как дождавшись полуночи, поздравили друг друга с наступившим Новым годом, быстренько разложили еду по контейнерам, чтобы часть забрать себе, а часть оставить в холодильнике для тёти Али, и, тепло попрощавшись с хозяйкой, разъехались на такси по домам.
После Рождества мы снова приехали к Вовиной тёте и, пока она, сидя на диване, смотрела с Алёной на моем телефоне мультик, убрали ёлку и вымыли всю квартиру. А на следующий день сестра свёкра вернулась в больницу, где скончалась за неделю до двухлетия Алёны.
После потери
Проясним, что сволотой бесчувственной я не являюсь, и мне было горько от смерти женщины, но не так, как остальным Бессоновым.
Меня не было на похоронах, и я не помогала свекрови и подругам Алевтины Викторовны разбирать её вещи и делать остальные нужные дела.
В квартире умершей рук хватало, а похороны я обсудила с Вовой.
– Алёну на кладбище не потащим, ей это не нужно.
– Конечно, – согласился он. – В зале прощаний и на поминках вам делать нечего. Мама сказала, что ресторана тётя не хотела, только еду там закажем.
– Уверен? Я тебе там не нужна буду?
– Я справлюсь, Лен. Мы все были к этому готовы.
– И тётя Аля тоже.
– Она особенно. Не переживай обо мне.
И я его послушала.
Я доверилась словам своего мужчины и не настаивала на своём присутствии на таком малоприятном мероприятии как похороны. Если это значит, что я плохая жена… Что ж, можете обсудить мою чёрствость и эгоизм сами знаете с кем.
Занятия по растяжке помогли мне почувствовать мышцы, и дальше я их продлевать не стала. Зачем тратить деньги и два часа Вовиного выходного, если я уже знаю, что подходит моему телу, и у меня достаточно самодисциплины для ежедневной двадцатиминутной зарядки дома? Особенно если удовольствие от висения на тряпке под потолком в странных позах я получать так и не научилась.
Соответственно, приезжать к своим родителям, пока я на тренировке, муж больше не мог, поэтому наши семейные походы друг к другу в гости возобновились. И я не роптала, потому что мы семья, и старшему поколению нужна была наша поддержка, потому что они потеряли сестру и подругу. А ещё они старые.
Мне подумалось, что когда умирает кто-то из твоего поколения, это должно заставить тебя думать о смерти. Особенно, когда тебе идёт седьмой десяток.
Если отбросить простые истины, что это в принципе не моё дело, и с уходом близких нужно справляться так, как человеку будет легче, а не как это должно происходить в представлении других людей, я имела право рассуждать о степени потери Бессоновых.
Я же с ними взаимодействую, поэтому уход Алевтины Викторовны, и то, как её родные с этим справлялись, наблюдала во всех деталях.
И учитывая, что диагноз был поставлен, а исход очевиден, печальное спокойствие Вовы и его отца было естественной реакцией на смерть человека, который болел и готовился к скорому уходу.
Потеря не мешала им шутить, улыбаться и строить планы. Но стоило нам собраться всем вместе и начать обсуждать что-то, что касается именно нашей отдельной ячейки общества, как Алла Олеговна вспоминала тётю Алю, говоря, как ей теперь одиноко и грустно без подруги.
И это было неуместно.
Моя запись в салон на стрижку, наша прогулка по городу или поездка в мебельный, чтобы присмотреть стеллаж и коробки, куда можно будет складывать многочисленные игрушки Алёнки, не имели отношения к сестре свёкра, но почему-то его жена тут же припоминала, что она в трауре, говоря что-то противное вроде:
– Хорошо молодым развлекаться, а я не могу так быстро забыть о горе в нашей семье. У меня душа болит от того, что мы без Алевтины осиротели.
Тосковать по золовке, что почти сорок лет была верной подругой, моя свекровь имеет право. Но должны же быть какие-то рамки? Можно помянуть один раз за столом, а не заговаривать об этом, прерывая обсуждение обычных житейских моментов.
К тому же у меня был крот.
С Мариной мы продолжили общаться, и от неё я знала, что дружба между её мамой и мамой Вовы стала только крепче, и Алла Олеговна вовсе не проводит всё время, грустно смотря в стену в одиночестве, а созванивается и встречается с Жарковой.
А ещё на этот период выпало двухлетие нашей Алёнушки.
День был воскресным, и к нам приехали мама с дядей Мишей!
Приехали в субботу, уехали в понедельник, проведя две ночи на диване в зале.
И пускай сильно нас не потеснили, но они мои родственники и жили в квартире Вовы. При таком раскладе возникать, что визиты свекрови меня не радуют, потому что помню всё плохое, что она мне наговорила, было нечестным по отношению к мужу. Его родня появляется у нас на пару часов, а не дней.
Хотя, повторюсь, что у меня имелись подозрения, что она снова взялась за манипуляции, не столько горюя, сколько умело играя роль несчастной матери и бабушки, которая оживает, только слыша голос сына и видя внучку.
А когда сваты встретились у нас на праздничном обеде в честь именинницы, Алла Олеговна рассказывала об Алёне так, будто она сама её растит.
От неё только и слышалось: «Мы кушаем то, мы ходим туда, мы умеем так, мы сказали то».
– Мам, у Алёны раз в неделю конференция по видео с бабушкой и дедушкой, они всё знают, – устав слушать пересказ общеизвестных фактов о дочери, остановил её Вова.
– А нам по видео не звонят. Не достойны мы, Слава, такого внимания, – повернулась она к мужу, вынудив всех почувствовать себе неловко.
Ну не тупость ли? Отреагировала на выпад и закрыла тему моя мама.
– Вы эту красавицу в любой день можете увидеть, – чмокнула она в макушку Алёнку, что сидела у неё на коленях. – А мы только по видео отслеживаем, как ребёнок растёт.
Больше выяснений отношений зимой не было. Несмотря на то, что Володя всё так же носил подаренную мною сумку, и что мы со свекровью виделись каждую неделю.
И март был вполне терпимым, а вот в апреле всплыла тема. Самая простая и понятная и одновременно сложная и деликатная.
Тема денег.
НЕ моих денег.
Вопрос наследства
– Надо объявление дать о сдаче квартиры, – сказала за воскресным обедом Алла Олеговна. – Знакомым сдавать нельзя, будут с оплатой тянуть, пользуясь хорошим отношением, нам эти проблемы не нужны.
– Надо объявления распечатать и во дворе расклеить. Думаю, у жильцов найдутся родственники или друзья, которые хотят перебраться к ним поближе, – предположила я.
– Это уже Вове решать, – совсем не тонко показала она, что обращалась не к нам, а персонально к сыну.
– Пожалуйста, займитесь этим за нас, – взял слово Вячеслав Викторович. – Я там без Алевтины находиться не могу, голова кружится. Жаль кого-то туда пускать, после чужих людей, там от неё совсем ничего не останется. За последние пятнадцать лет уговорил только унитаз и линолеум в кухне поменять, да плазму нормальную купил, чтобы сериалы смотрела на большом экране, остальное всё старьё древнее, в этом никто жить не захочет.
– Если цену не завышать, очередь набежит, – не согласилась с ним жена. – Район спокойный, рынок рядом, чего там не жить?
Обстановочка в квартире умершей тётушки и впрямь была так себе. Всё чистенько и техника рабочая, но уж очень скучно и с запахом нафталина, и две стены, одна из которых украшена фотообоями с берёзками, а вторая большим ковром, запах только усиливают. Поэтому со свёкром я была солидарна.
– В таком ремонте согласятся жить только те, кому всё равно на обстановку. Они квартиру загадят, вкладывать своё не захотят, а мебель и сантехнику добьют до того, что для следующих жильцов всё равно потребуется делать ремонт, но уже не косметический, а капитальный.
– Надо сразу капитальный делать, если папа не хочет ходить туда и вспоминать, – предложил Вова. – Ванну и раковину оставить, они у тёти Али до сих пор белые, а плитку поменять нужно. И потолок побелить заодно. Ещё обои бы заменить в комнате.
– Делайте, что хотите, тратьтесь сами, раз всё лучше знаете, – поджала губы Алла Олеговна. – Деньги со сдачи будем откладывать, чтобы внучку выучить. И ей квартира будет, когда замуж соберётся.
– Квартира нашей Алёне? – услышала я главное.
– Наследую я, – ответил свёкор. – Нам квартира не нужна, у нас своя есть и дача. У Али накопления остались, мы на них через год ей памятник хороший поставим рядом с мамой, оградку и скамейку поменяем на новые.
– Алёне тоже квартира эта не нужна, – обменялась я с мужем взглядами. Он тоже воодушевленным от перспективы не выглядел, кивнул на мои слова, соглашаясь, и я продолжила. – Дом старый, из интересного рядом только рынок и поликлиника в одной остановке, а что там будет через двадцать лет непонятно.
– А почему ты решаешь? Мы квартиру не тебе оставляем, а внучке, ты за неё не решай. Она нам спасибо скажет, когда узнает, что мы её выучим и жильём дадим, – сказала мне та, что в принципе не имеет отношения к обсуждаемой собственности, так как наследник брат тёти Али, а не его жена.
И я закрыла рот и больше не сказала ничего по этой теме.
И Вову дёрнула за рукав, останавливая.
А вот когда обед закончился, и мы вернулись домой.
– Помнишь, ты рассказывал, как тебе хотели с покупкой квартиры помочь, но ты понял, что это будет рычаг, и по итогу родители купили дачу? Я загоняюсь на ровном месте, или сейчас твоя мама рассчитывает провернуть что-то похожее уже с Алёной?
– Возможно.
– И что делать?
– Алёнке только два года, а она уже спорит и диктует, какие колготки на неё надевать. К совершеннолетию мы у неё все в кулаке будем, – помог Володя дочери сложить пальчики и потрясти кулачком.
А когда отпустил, Алёна разжала их, посмотрела на пустую ладошки и, подтверждая его прогноз, возмутилась:
– Неть! Где? Папа, дай Алёне!
– У меня ничего нет, тебе бабушка даст.
Ребёнок шутку не оценил, и в итоге Вова потопал с ней в кухню, чтобы вручить в загребущие ручонки коробочку с соком и сушку.
Что бы я не думала о свекрови, возможностью обеспечить дочь квартирой швыряться бы не стала.
Я же не сумасшедшая, и гордыня у меня не перевешивает здравый смысл.
Но выкинуть это из головы не получалось, и опасения, во что может вылиться такое щедрое и благородное предложение от заботливой бабушки, меня не оставляли.
Также было ещё кое-что, что характеризовала меня как не самого душевного человека. Мы с Вовой единственные дети и наследуем то, что есть у наших родителей, раз у них нет никаких любимых племянников и дальних родственников, которые им ближе нас. Так что не будет квартиры тёти Али, Алёна на улице не останется.
Я гоняла эти мысли до четверга, а потом вывалила всё, к чему пришла, мужу.
– Я здесь учиться не остался, Алёна тоже может уехать, а если нет, к тому моменту квартира будет совсем убитой, и в неё надо будет вкладываться, готовя под новых жильцов, – перечислил он основные моменты моих рассуждений. – Говорим родителям, что нам она не нужна?
– Говорим, что своего ребёнка поднимем сами, а они пусть делают так, как хотят.
– Ещё нужно сразу предупредить, что помощь от них принимается безвозмездно, и она в благодарность за деньги не будет решать, где и на кого Алёне учиться, – предвидел ещё одну возможную проблему в будущем он.
– И рассчитывать на эти деньги не будем, дадут – будет подарок и сюрприз, а нет – и ладно, сами не бедствуем. Кто скажет?
– Я с папой объяснюсь. Ты же понимаешь, что мама разозлится, устроит нам скандал, может быть, от расстройства на скорой прокатится.
– Я понимаю, что самой виноватой всё равно буду я.
– Приму удар на себя, скажу, что сам дочь обеспечу, потому что это моё право и обязанность.
– Ладно уж, не подставляйся, это меня не спасёт, – проявила я великодушие.
В пятницу, когда мы принимали Бессоновых старших у себя на ужине, Вова всё же сам поднял так взволновавший меня вопрос, сказав:
– Мы ещё по квартире ничего не делали, не передумали сдавать?
– Вроде нет, – оглянулся на жену Вячеслав Викторович.
– Я о своей дочке позабочусь. Пап, это твоё наследство, ты распоряжайся им так, чтобы тебе было хорошо.
– Вам в ней без Алевтины Викторовны не по себе, памятные вещи из квартиры забрали, так может её лучше совсем продать? – вдруг родилась у меня идея.
– Как продать? Это наш вклад в будущее! Ежемесячный доход, если сдать удачно получится! – чуть ли не подпрыгнула на стуле Алла Олеговна.
– Вклад в чьё будущее?
Честное слово, я не сказала это, чтобы обидеть. Вопрос сам вылетел в качестве уточнения, а не намёка на возраст.
И тут понеслось:
– Слава, ты слышишь? Нас уже хоронят!
– Алюсь, дети не это имеют в виду. Да? – спросил у меня свёкор.
– У вас квартира, машина и дача, зачем вам запасная жилплощадь, в которую для дохода надо сначала вложиться? Не лучше ли её продать и потратить выручку на нужное? Вы с протезами нижних зубов поесть нормально не можете, Алла Олеговна зимой на дублёнки засматривалась. Продадите квартиру, купите себе всё, о чем давно мечтали. Загранники сделаете и к морю слетаете, пока для дачных забот холодно, интерьер дома обновите, – накинула я вариантов, куда им потратить деньги. – А то, что останется, в банк под проценты положить.
– Ещё в частной клинике по врачам пройдётесь, вдруг что-то подлечить надо, – поддержал мою идею Вова.
Отец его остаток ужина был молчалив, но было видно, что задумался, а скуксившаяся мать спросила, не жду ли я её смерти.
Ага, только злобного приведения свекрови мне не хватает.
Вопрос отдыха
Зная, что умирает, Алевтина Бессонова заранее переписала всё на брата. Он подумал до лета и, последовав нашему совету, продал квартиру женщине, ищущей здесь жильё, чтобы жить ближе к престарелой маме.
Вроде бы все довольны, потому что у свёкра к концу июля уже были новые зубы для жевания, а свекровь с подругой взяли безропотную Марину в заложницы, вынудив ту мотаться с ними по магазинам в поиске обоев и т. п.
Мне новая подруга рассказала, что мама к ней обратилась за помощью для чужого ремонта по причине того, что сын Аллы Олеговны освобождается после работы поздно и должен проводить время с ребёнком, а я мало того, что без авто, так ещё и много на себя беру.
Смешная Марина говорила это с провинившимся видом, и будто жалея меня. Ага! Я же мечтала с Алёнкой подмышкой таскаться вслед за Вовиной мамой и выполнять её поручения. И мне очень обидно, что ко мне за помощью не обратились.
Правда мы с Вовой всё равно могли поучаствовать, предоставив его родителям ночлег на несколько дней, чтобы те не мешались под ногами у работающей бригады и не дышали вредным.
И я бы здесь потерпела. Потому что Вячеслав Викторович хороший дядька, и ради него и Вовы можно, сцепив зубы, неделю поиграть в плохо слышащую и видящую, чтобы неделю избегать конфликтных ситуаций и не реагировать на подначки дражайшей свекрови.
Но они сами захотели пожить на даче, а к сыну обратились только за тем, чтобы он помог им выбрать путёвку для отпуска. Вариант с заграницей Бессоновы старшие отвергли, а решили, что пролечатся в каком-нибудь санатории у моря две недели и после пару дней погостят в Геленджике у родственницы.
– На двоих?
– Что? – не понял Вова, рассказавший, что помог отцу онлайн оплатить с карточки билеты на самолёт.
– Билеты на двоих или троих?
– Лен, давай не будем. Чего снова злиться по старому поводу?
Неделя – не такой уж срок, чтобы забывать. И когда это произошло, Вова так охренел от того, что придумала его мать, что сам мне всё выложил. Но долго злиться он не умеет ни на меня, ни на свою мать. С одной стороны, это хорошо, а с другой…
Всё дело в отпуске.
Вова себе его смог организовать на конец июня, написав заявление на три недели. И мы решили, что на десять дней съездим в мой родной город, а остальное время он будет отдыхать дома.
Рассказал муж своим родителям о наших планах, когда те предложили поехать к морю всем вместе.
– Тогда следующим летом полетите морским воздухом дышать. Алёне четвёртый год пойдёт, я её в дельфинарий свожу, – не стал спорить свёкор, сразу прояснив. – Деньги на билеты с нас.
Казалось бы, все всё поняли, наш отказ от совместного отдыха прошёл мирно, и никаких смертельных обид.
Вот только через три дня Володя мне рассказал, как днём мама позвонила и попросила его заехать к ней. Он смог вырваться, она встретила его горячим обедом, накормила и чуть ли не плача стала его жалеть. И бледненький он, и осунувшийся, и усталый. Короче, отдых ему нужен, ведь так много работает, посвящает остальное время жене и дочке, отчего у него почти не остаётся времени на родителей и себя.
– … говорит, отвези их к тёще, и полетели с нами к морю. Я им помогу добраться и устроиться и с ними отдохну, прежде чем за вами ехать. Как только додумалась до такого? Посмотрел бы я на неё, если бы папа один к морю намылился, нас с ней дома оставив, – поделился Володя со мной, не понимая и не принимая такую заботу матери.
Тут уже я охренела.
И если он на следующий день выкинул из головы предложение мамочки, я так не могла.
Отмечу, что я даже попыталась разумно объяснить подобное вмешательство.
Вячеслав Викторович и Алла Олеговна вырастили и воспитали единственного ребёнка.
Это их деньги и их сын, они умеют право желать ему лучшего.
И в жизни бывает, когда отпуска не совпадают, и супруги могут ездить отдыхать отдельно, чтобы развеяться и соскучиться.
Но, блин, мы не из таких супругов! Разве это не очевидно?
Я бы ещё поняла, скажи она взять ему с собой Алёну, а меня одну отправить к маме. По её логике я только деньги трачу, поэтому не заслужила отдыха, но Алла Олеговна всерьёз посчитала, что Вова согласится оставить нас, чтобы отдохнуть с родителями?
Тут два варианта объяснения её поведения:
Либо у неё от старости мозги высохли, и, предлагая своему ребёнку отдохнуть, она забыла, что он взрослый дядька с женой и ребёнком.
Либо она так сильно меня ненавидит, что готова придумать и сказать любой бред, лишь бы показать, что я недостаточно хороша. А если от этого будет плохо не только мне, но и нашей семье, то это ничего страшного, главное, она докажет свой авторитет.
И как мне после такого не считать её злобной каргой?
Но раз Вова считает повод неактуальным, буду злиться молча.
Маше я уже по телефону нажаловалась, а больше рассказать некому, потому что мама расстроится и будет за меня волноваться, а Марина случайно и без злого умысла может разболтать родителям, и всем будет неудобно.
Подошёл к концу июль.
Вова первые дни отсыпался, ведь в будни особенно сладко спится до обеда. Потом мы съездили на дачу, попрощались с его родителями, оставили там прогулочную коляску, которая утратила свою необходимость и была переведена на должность сидячего лежака, где вместо зонтика от солнца был выдвижной капюшон, и следующим утром отправились в дорогу.
В автомагнитолу была вставлена флешка с закаченными песенками из любимых мультиков Алёны, из колонок тихо лилась музыка, не мешающая ей дремать, а нам разговаривать.
А тему мы подняли важную. Причём даже несколько.
И все очень важные.
Аллу Олеговну разорвало бы, узнай она, что мы обсуждаем эти вопросы без её участия. Уж ей точно нашлось бы, что сказать на этот счёт.
Работа или…
Алёне два с половиной года. В сентябре она пойдёт в садик, а я могу выйти на работу, которую ещё нужно найти. Выходить лучше в новом году, чтобы дочка могла остаться дома, если адаптация будет даваться ей тяжело, или вирус какой-нибудь среди малявок подцепит.
Я как раз просматривала с телефона вакансии, на которые могла бы со своим образованием и опытом претендовать, мониторя рынок труда, и делилась с мужем мыслями о том, чем бы мне хотелось заниматься, когда Вова посмотрел в зеркало заднего вида на наше притихшее чадо и спросил:
– А когда мы за второй дочкой пойдём?
– Чё?
– Помнишь, мы хотели двоих детей? Первая сама на горшок ходит, вилкой мимо рта не промахивается,
почти взрослый человек, можно второго рожать. И Алёне скучно не будет, и нам меньше учить, малая будет со старшей сестры пример брать и повторять.
А ведь не так давно я уже слышала подобные рассуждения.
На детской площадке у дома знакомые молодые мамочки тоже мне рассказывали, что со вторым ребёнком проще и меньше трат, а старший быстрее учится ответственности и получает друга для игр.
– За пол отвечают мужчины, уверен, что снова девочку сможешь заделать? – спросила я, пока обдумывала вопрос второго ребёнка. – Ты хотел сына Алексеем назвать.
– Нам лучше девочку, мы уже натренировались и знаем, как с ними обращаться. Как её подмывать, во что одевать, как расчёсывать, какие игрушки ей покупать. И мальчикам нужен спорт, а я через десять лет с мячом уже не побегаю, у меня спина отвалится.
– На девочку тоже силы нужны будут. Если я выйду на работу к зиме, то до беременности нужно минимум года полтора проработать, чтобы закрепиться и до нормальных декретных дойти. К тому моменту мне тридцать восемь исполнится, рожу в тридцать девять, а тебе будет…
– Сорок два, если сразу забеременеешь, – подсчитал Вова. – Это мне почти в полтинник надо будет за великом бежать, когда младшая на двухколёсный пересядет.
– А в семьдесят с тросточкой за внуком на трёхколёсном велосипеде ковылять будешь.
– Почему с тросточкой? У меня будет квадроцикл.
– Это что?
– Маленький четырёхколёсный вездеходик.
– Они мелкие, я у тебя за спиной на таком не помещусь. Будешь один ездить.
– Для тебя прицеп куплю, – пообещал муж и, закончив шутить, вернулся к важной теме. – Считаешь, наших денег нам на второго ребёнка не хватит, если сейчас рожать?
– Хватит, а вот в квартире будет тесно, когда подрастут.
– Да, – протянул он. – Каждой нужна будет своя комната.
Я тоже единственный ребёнок и не делила комнату ни с кем, но могла бы обречь своих дочерей на соседство, меня заботил другой аспект.
– Девчонки ещё могут ужиться, а если мальчик получится, то в одной комнате им будет неудобно.
– Твоё условие: сначала трёшка, а потом ребёнок?
– Неизвестно, получится у меня забеременеть, чем дольше откладывать, тем меньше шансов. Пока Алёна не пойдёт в школу, в двушке помещаться будем. Правильно?
– Правильно. Так что решаем?
– У нас есть маткапитал за Алёну, если родим, будет ещё один. Сложить их, продать двушку, и получится трёшка с ипотекой на пару лет. Ещё остаётся моя квартирка, и продавать её я, честно говоря, не хочу, – не стала я притворяться и обещать, что в расширение жилплощади мы вложимся на равных.
– Она будет нашим неприкосновенным запасом, – согласился Вова. – Теперь без презиков?
Вот так, как будто между делом, мы решились на второго ребёнка.
Не посоветовавшись с родными и близкими.
Дядя Миша был на смене, встретила нас одна мама с горячим борщом, шарлоткой и детским велосипедом без педалей.
– Миша рассказал, что внучка приезжает, ему друг отдал. Мальчиковый, зато к нему защита на коленочки идёт, чтобы не поранилась.
И уже на следующий день Володя бегал на улице, держась за руль бегового велосипеда под попискивание Алёны, сидящей на сиденье и оторвавшей ножки от земли.
А на третий день мы все поехали на дачу Николая и Маши.
Подруга сама предложила, сказав, что больше гостей не будет, и места расположиться хватит всем, вот мы и взяли с собой работающих бабушку и дедушку, чтобы они тоже развеялись.
Все вместе хорошо провели день, а рано утром мужчины сходили на рыбалку и вернулись без улова, но с фоткой пяти мелких рыбёшек, которые были отданы местным котам.
А вечером мы уехали, условившись встретиться на неделе уже без родителей и дочки.
Наш мини отпуск получился не слишком богатым на события, зато и никакой нервотрёпки не было.
За день до отъезда Вова спокойно остался с Алёной дома, когда мы поехали на кладбище, потому что по брату дяди Миши было сорок дней.
Я его видела раза три за всю жизнь. Он был почти на десять лет старше моего отчима и жил с женой и сыном в квартире, доставшейся братьям от родителей, в то время пока младший брат обитал в общежитии, а потом и у нас.
На маминой свадьбе он был со своей женой, но вскоре они развелись, и последние годы дяденька сожительствовал с другой женщиной. В общем, всей организацией пришлось заниматься дяде Мише, так как женщина была в горе, бывшая жена давно жила своей жизнью, а их сын смог прилететь только в ночь перед похоронами.
На обратном пути, видимо, воспользовавшись отсутствием моего мужа, он меня спросил:
– У вас с деньгами как?
– Периодически водятся.
– Мы далёко, помощи от нас нет. Когда в садик пойдёте, можем за него платить, – озвучила их общую идею мама.
– А они не бесплатные? Я планировала заняться этим вопросом в августе, мне говорили, что нужно заявление написать и встать в очередь.
– Теперь всё платное. Плата небольшая, но есть. Или мы можем за дополнительные занятия тебе переводить. Вот бассейн этот ваш сколько стоит?
– Мам, только не говори, что ты как Алла Олеговна хочешь соревноваться, кто больше внучке даёт, – напряглась я.
– Не соревноваться, а помогать. Ты у нас один ребёнок и внучка одна, кому нам ещё помогать?
– Себе помогайте. У вас деньги лишние появились? Если с пенсии шикуете, бросай работу.
Почему не рассказала о намеренье родить второго ребёнка?
Не хотела обнадёживать.
Маша в этом году подтяжку нитями делала. На фото я только отёки видела, а вот вживую эффекта не заметила. Значит, я либо очень невнимательная и запамятовала, как ранее выглядело лицо подруги, либо она уже в том возрасте, когда изменения из-за старения заметны каждый год.
А разница в возрасте у нас не такая существенная, чтобы для одной было нормально омолаживающие процедуры делать, а для другой подрывать здоровье родами.
Я не передумала, и желание делать второго ребёнка не пропало, но решила не трепаться об этом, пока не будет результата.
Мало ли что.
К тому же, если скажу своим, то Вова имеет право сказать своим, а мне бы не хотелось выслушивать мнение на этот счёт Аллы Олеговны. Она ведь не обойдётся одним пожеланием удачи.
Температура и пуговица
В одном районе со мной проживала женщина, которая не чувствовала себя счастливой.
У неё были любящий муж, сын, которым можно гордиться, очаровательная внучка, дача и путёвка к морю.
Но ей всё казалось, что её ущемляют.
А ещё у неё было ну очень чувствительное сердце, не дающее ей покоя.
Я в этом убедилась через неделю после нашего возвращения.
Мы были на даче, Вячеслав Викторович поехал в магазин, а я, оставив Алёнку одну дремать в коляске на солнышке, направилась в дом, чтобы взять яблоко. Тихо поднялась на крыльцо и услышала из открытой двери:
– … специально говоришь, что у тебя всё хорошо, чтобы меня не расстраивать. Ты мой сынок, я тебя сердцем чувствую. Кому как не маме знать, каково её ребёнку? Почему ты со мной не делишься? Я знаю, в семье всякое бывает, а с твоей Леной тебе вдвойне тяжело.
Я сдержалась и, откинув штору, закрывающую дверной проём от насекомых, не стала злодейски хохотать, говоря, что Вовка теперь мой со всеми потрохами, а предложила ей посмотреть фотографии, которые мы сделали, когда все вместе были на даче моей подруги.
А следом в галерее шли кадры меня и Маши, где мы красивые в театре.
– Это когда? – спросила свекровь.
– Перед возвращением успели ещё раз увидеться. Николай с Машей нас пригласили в театр. А то мы тут никуда не выходим, только к вам и всегда с ребёнком.
– Ты, Лена, нам внучку никогда не оставляла. У других дети сами за родителями бегают, чтобы внуков взяли на вечер или на выходные к себе забрали, а ты нас не подпускаешь, готова в другой город дочку отвезти, лишь бы у нас не оставлять.
– А зачем её оставлять у вас? Во время поездок – понятно, а тут у ребёнка есть дом и своя постель, там она и должна ночевать, – озвучила я свою позицию и вернулась к Алёне.
Но вслед мне неслось ещё нравоучение с последующим обвинением.
Учили нас тому, что мы рано отказываемся от коляски.
Я понимала, почему свекрови это не нравится. Все её прогулки с внучкой происходили с участием прогулочного транспортного средства. С бабушкой Алёнке не побегать, а медленно идти скучно, так что она сама предпочитала усесться в коляску, чем спокойно вышагивать.
А обвиняли уже не нас, а только меня. Что я специально отменяю коляску, чтобы препятствовать общению бабушки и внучки.
Тут я не стала оборачиваться и как-то оправдываться.
Нравится быть жертвой, выставляя меня ведьмой? На здоровье.
Но Алла Олеговна, снова оставшись с сыном наедине, времени не теряла. Не знаю, что именно она ему сказала и на какие точки надавила, но в машине он мне сказал то, что сказал бы любой любящий ребёнок.
– Может, мама права.
– Может. А в чём?
– Если ей так хочется самой накормить Алёну, потом вымотать и уложить спать, пусть развлекается. А мы выберемся куда-нибудь или дома вдвоём побудем.
– Хочешь побыть вдвоём, – задумалась я. Почему бы и нет? Свёкры ничего плохого ребёнку не сделают, а если ещё и Вячеслава Викторовича на подхвате не будет, то Алла Олеговна завоет, увидев, что вне своей кроватки по ночам её послушная внучка даёт жару. – Ладно. Когда?
– В следующую пятницу? Надо посмотреть, нет ли какого-нибудь концерта, билеты нам возьму.
– Или можешь дома меня напоить и развести на секс, – дала я разрешение.
В пятницу Вова забронировал билеты в кино, отвёз дочку своим родителям, и мы вместе поехали в кинотеатр, намериваясь позже выпить пивка под креветки и заняться незащищённым сексом. В нашем возрасте зачатие – работа не одного дня, так что можно уже начинать, чтобы к концу осени раскачаться и при благоприятных условиях зимой-весной узнать, что второе чадо заделано.
