Текст книги "Быть невесткой (СИ)"
Автор книги: Таня Балер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Я вот так не могла, меня хватало только на вежливость с его маман.
И ощущая эту разницу в отношениях, когда он молодец, а я злюка, мне казалось, что мои претензии к Алее Олеговне надуманные и раздутые. Вот я и терпела.
Ключи
Если уж разбирать то время, стоит отметить, что я немного раздраконила Аллу Олеговну.
Я же отобрала у неё ключи от нашей квартиры.
Буквально вырвала из рук.
Было круто!
Как здесь уже упоминалось, кесарево в дуэте с крупным и тяжёлым младенцем одержали надо мной вверх. Одна я не справлялась, нужна была помощь, и мне её оказывали. В частности муж и его мама.
Когда она в первый раз воспользовалась запасным комплектом ключей от нашей квартиры, я не помню.
Просто теперь мне не нужно было бежать на стук и открывать дверь, а Алла Олеговна волшебным образом появлялась на пороге комнаты, и я могла неспешно подмыться и выпить чая с молоком.
Я всю жизнь буду ей благодарно за оказанную тогда помощь.
Бабушка она или нет, я взрослая девочка и рожала, рассчитывая только на себя и мужа, поэтому добровольное участие свекрови стало очень нужным подарком.
Но потом я восстановилась, смогла без наворачивающихся от боли слёз брать на руки Алёну.
К четвёртому месяцу у нас образовался режим дня, при котором я сама днём справлялась и с ребёнком, и с хозяйством.
И вот ты со всем справляешься, а к тебе всё равно приходит гость, причём приходит, как к себе домой: без звонка и стука, а открывая дверь ключом.
И мало того, что Алла Олеговна через день забегала на полчасика, уже не кидаясь на выручку мне, чтобы дать передохнуть, а водила носом, указывая на грязную кружку в мойке и ложку на столе, спрашивая не пора ли мне устроить стирку, в сотый раз подмечая, какая Алёнка крупная, ну и самовольно складывая вещи с сушилки на гладильную доску, предлагала их погладить, если мне некогда позаботиться об этом.
Ещё и предлагала таким особенным тоном, что сразу становилось жаль Вову, ведь с женой ему не повезло, какой-то непутёвый тюлень ему достался.
К концу мая мои прогулки с коляской стали длиннее. А у Аллы Олеговны появилась новая фишка, она начала приходить к нам, когда нас нет. Я возвращаюсь домой, а на кухне сидит уважаемая свекровь и встречает меня вопросом:
– Кто у вас копчёный сыр ест? Тебе такое неполезно, через тебя ребёнок жирным питается. Хочешь сыра, покупай какой-нибудь творожный или «Адыгейский».
– Я думала, вам так наш холодильник не понравился, что вы к нему никогда не подойдёте, – оставалось сказать мне.
– Ужин принесла, чтобы ты Володю накормила.
– Вы бы позвонили, чтобы застать меня на месте.
– Зачем лишний раз беспокоить? У меня ключи есть, – ответила свекровь.
И ведь не поспоришь.
Тогда я ежедневно начала продавливать в массы, что оправилась, и помощь со стороны нам не нужна, мы с Вовой справляемся сами.
И это сработало. За следующий месяц Алла Олеговна свела свои визиты сначала до двух, а позже и до одного раза в неделю. Не считая выходных, когда приходила вместе с Вячеславом Викторовичем, или мы собирались в гости к родителям Вовы.
Но вот за десять дней до того всплеска на даче случился её последний визит в стиле: «как к себе домой».
Алла Олеговна вошла в подъезд, поднялась на лифте на этаж и комплектом ключей, что Вова, поменяв дверь после съезда последних квартирантов, дал отцу, чтобы тот впускал доставку и тому подобное, открыла замок, перешагнула порог и вскрикнула.
Точнее она подхватила услышанный вскрик, повернувшись и увидев вышедшую из ванной почти голую невестку.
– Да что это такое! Я в своей квартире одна могу себе позволить пройти до комнаты свободно? Неужели так сложно соблюдать рамки приличий и воспользоваться звонком, а не вламываться?!
Пока невестка в праведном гневе, обратно юркнув в ванную, напяливала футболку, яро высказывая своё недовольство от неожиданной встречи, свекровь молчала.
Вновь выйдя в коридор в чуть более одетом виде, обнаружила, что она перевоплотилась в рыбу, продолжая всё так же стоять на месте, хлопая глазами и беззвучно открывая и закрывая рот с накрашенными помадой сливового цвета губами.
– Забываете звонить перед приходом, ладно, – приблизилась я к ней. – Спишем это на возраст, но давайте ключи останутся здесь, чтобы вы не забывали дождаться, когда вам дверь откроют.
Выхватывать их было бы слишком, поэтому я только протянула ей открытую ладонь и спросила:
– Мы же не хотим больше встречаться в таком виде, или чтобы вы вошли в квартиру в момент, когда мы с Вовой исполняем супружеский долг? Вы же к нам ходите не за тем, чтобы подглядывать.
– Я никогда не подглядывала! – обрела дар речи Алла Олеговна, чуть ли не бросив в меня брелком с ключами, развернулась и вышла из квартиры, с силой хлопнув за собой дверью.
Тремя часами позже я кратко и сухо пересказала мужу, каким образом у нас оказался запасной комплект ключей.
– Капец. И чего она дверь сама открывает? Я им ключи оставил, чтобы были на случай ЧП или если уедем куда-то и потребуется что-то забрать. Они должны хранить их в серванте и не трогать, пока мы не попросим.
– Она ими практически с самой выписки пользовалась. Иногда это было удобно, чтобы я не вскакивала со швами к двери, и Алёнка от звонка не просыпалась, но тот период уже давно прошёл, – объяснив, пожала я плечами.
Снова с Аллой Олеговной мы увиделись через два дня, когда они пришли к нам в воскресенье после обеда, чтобы погулять с коляской.
В отличие от жены, Вячеслав Викторович всегда заранее обговаривал свой визит и звонил перед выходом, давая время собрать Алёнку на прогулку. Этот раз был не исключением.
Я одевала дочь и проверяла, есть ли всё необходимое в сумке коляски, а Вова подготовил речь.
– Пап, ключ возьми и дома в сейф спрячь, чтобы у мамы к ним без причины руки не тянулись.
Судя по лицу свёкра, он не знал, что супруга регулярна ими пользовалась, а сама она только недовольно поджала губы и раздражённо дёрнула головой.
А я, не удержавшись, попросила:
– И дубликат никому делать не давайте.
И через неделю случилась дача и вспышка Володи.
Подруга
– Пот это везение! Всё разрешилось для тебя хорошо, – заключила Маша, услышав о ключах и требовании Вовы в отношении матери.
Мы с Марией долгое время были коллегами.
Только коллегами. Работая в разных отделах, пересекались крайне редко, основы для зарождения близкого общения не было, и о ней я узнала из сплетен, когда в коллективе пошёл слушок, что наш главный юрист переходит к конкурентам.
И буквально вечером следующего дня мы с ней оказались в одном лифте.
– На улице ураган и молнии, как бы электричество не пропало, – сказала она, глядя перед собой на закрытые створки.
– Надо было утром зонт с собой брать, – погладив лацкан плаща, пробормотала я.
Свет мигнул и погас, а лифт замер.
– Ведьма, – от неожиданности озвучила я свою мысль.
– Меня так жених называет, – ответила она.
Мы успели только нащупать кнопку для вызова помощи, когда свет снова зажёгся, и лифт продолжил спуск.
Покинув металлическую коробку и пройдя к выходу из здания, мы обе остановились у двери, через окно глядя, что творится на улице. Помимо зонта мне не помешали бы резиновые сапоги от луж и широкий шарф, чтобы прикрыть голову и шею от ветра.
– Тебе в какой район? – спросила Маша, сразу перейдя на ты.
Я её ведьмой назвала, стесняться поздно, поэтому ответила и согласилась на её предложение:
– Видишь белый джип? Беги к нему, мы тебя подвезём.
По пути домой я узнала, что наша сотрудница не уходит к конкурентам, а собирается замуж.
Замуж за бизнесмена, у которого имеется какая-то доля в фирме наших конкурентов.
Мне в то время шёл двадцать восьмой год, Маша только отпраздновала тридцатипятилетие, а её Николаю было под пятьдесят, пусть и выглядел он здоровым, подтянутым и не седым, то ли сбривая шевелюру вместе с щетиной, то ли облысев.
В общем, с того дня зародилось наше общение.
Мы начали проводить вместе редкие обеденные перерывы, когда обе были свободны. Постепенно раскрылись друг другу, узнав подноготную, и в итоге я получила приглашение на свадьбу и первой в офисе узнала, что Мария, сменив фамилию и семейное положение, уволится. И не потому, что муж подобрал ей место потеплее или дал деньги на собственное дело. Всё куда романтичней. Любимая женщина Николая уже доказала себе, чего стоит, дальше он сам обеспечит её всем, чтобы лебединая песня была счастлива и наслаждалась жизнью рядом с ним.
Но от любви Николая (Колей у меня язык не поворачивается его назвать) и Маши вернёмся к теме подруг.
Я стараюсь быть с окружающими в приятельских отношениях. Во-первых, такой характер, а во-вторых, это полезно. Много хороших знакомых – много связей с людьми, некоторые из которых могут оказаться нужными в той или иной ситуации.
Звучит не очень, но это правда жизни.
В родном городе у меня осталась масса знакомых и три десятка приятельниц из числа коллег, соседок и сокурсниц. Я ходила к ним на праздники, минимум раз в месяц встречалась с кем-нибудь в кафе и дома за чашечкой кофе или бокалам вина, старалась быть внимательным слушателем, поддерживала шуточками и не разносила услышанное дальше. Но подругами за всю жизнь я считала только Таню и Машу.
Первая была моей одногруппницей. Мы были очень близки, и даже когда она после госов вышла замуж, а ещё через полгода переехала за тысячи километров, мы продолжали общаться и раз в неделю встречались по видео в скайпе.
А потом она стала мамой.
За три года Таня вышла замуж за Егора и дважды родила. А я старалась быть хорошей подругой.
Потратила неделю отпуска, чтобы проведать во время второй беременности, живя с ней, пока Егор был на курсах повышения квалификации, и молчала на её жалобы, что муж за ней не ухаживает, комплиментов не говорит, и слова любви из него можно выдавить только слезами.
А ведь мне было что сказать! Я её об этом предупреждала ещё до свадьбы. Но Тане казалось, что его сухость – признак истиной мужественности, а я видела, что он неласковый, отстранённый и не распознаёт иронию.
Говорить подруге, что она связала свою жизнь с эмоциональным тормозом, что он не стал хуже, а она сама выдумала ему качества, которых у него не было, и её разочарование не его вина, только зря её обижать.
Мне оставалось лишь слушать её рассказы о капризном сыне, слишком ранней второй беременности и непробиваемом муже и рассказывать о работе, ипотеке, ссоре с соседом и отпуске мамы и дяди Миши.
Ведь, во-первых, Таня о моих делах спрашивала только для порядка, слышала моё: «всё нормально» и сразу начинала говорить о своей жизни, а во-вторых, на фоне проблем в семейной жизни и усталости от материнства, мои дела какие-то мелкие и эгоистичные.
Как следствие, когда у меня завязалась дружба с Машей, с Таней мы уже созванивались только по праздникам, чаще она мне просто наговаривала длиннющие монологи в голосовых сообщениях, пока гуляла с детьми, и в ответ достаточно было отправить ей пару смайликов.
Таня стала человеком семейным и хранила очаг, а я барахталась одна, живя в том же городе, где родилась, и по выходным обедала у мамы и отчима.
Наши пути разошлись, и нормально, что крепкая когда-то связь постепенно угасла.
Ну или я не только злая и меркантильная коровушка, но плюс к этому ещё и не умею дружить, потому что завидую чужому семейному счастью, раз сама была тогда не пристроена?
Неважно, уж какая есть, чего теперь страдать?
Из общения с Таней я вынесла для себя, что жаловаться на свой выбор не стоит. Поэтому я никогда не обсуждала Вову с другими, и маме ничего о замашках свекрови не рассказывала.
Но носить всё в себе было сложно, поэтому я периодически рассказывала Маше о дражайшей Алле Олеговне. С её замужеством и увольнением наше общение стало только лучше. С Вовой, кстати, я познакомилась, когда поехала с ней и Николаем провести майские выходные на турбазе. И моя беременность с последующим переездом на нашу дружбу не повлияли.
Родителей взрослого супруга подруга не застала, опыта общения со свёкрами не имела, поэтому ей было очень интересно, и она искренне была на моей стороне. А это всегда приятно.
– Удивительное везение! Я думала, тебе год придётся Вову науськивать, чтобы он ключи у мамы забрал, или имитировать попытку взлома квартиры и менять замки в двери, – продолжила Маша. – Только они всё равно опять у свекров.
– Ничего страшного. Больше она не посмеет их взять. Алла Олеговна за репутацию радеет и шанса мне ещё раз обвинить её в подглядывании не даст. Понимает, что в следующий раз я могу при свидетелях ей высказать.
– Удачный месяц у тебя. Сразу две большие проблемы сами разрешились. Надо это отметить! До зимы к маме поедете, или мне Колю уломать съездить на экскурсию в ваш город?
– Рассчитываю в конце сентября приехать. Вова нас привезёт и через неделю заберёт.
– Тогда я пока ничего покупать Алёнушке не буду, ближе к приезду определюсь с подарочками, – проговорила Маша, и мы сменили тему.
Не то чтобы я не доверяла подруге и опасалась, что она поделится со своим мужем, и уже кто-то из них двоих проболтается Вове, но кое-что об истории с ключами я оставила при себе. Женщина имеет право на маленькие тайны.
А то, что я перед «удачным инцидентом» три дня проводила по два часа у окна, выглядывая Аллу Олеговну, и когда она, наконец, показалась на горизонте, последовала продуманному плану, никому знать не нужно. Ни маме, ни мужу, ни близкой подруге.
План был прост.
Дождаться её появления, раздеться до трусов, сунуть голову под струю душа, а потом положить на плечи полотенце так, чтобы было видно, что я раздета, но и не показать визитёрше, не уважающей границы частной собственности, самое интимное. И когда свекровь окажется в квартире, выйти из ванной и, выплеснув хоть часть скопившегося негодования, сцапать ключи.
Всё вышло так, как я планировала.
А ссора Вовы с матерью – это случайное стечение обстоятельств. Я тут ни при чём. Честно.
Худой мир
– Есть вести с полей?
– Папа звонил, – сразу понял, что меня интересует Вова, вымыв руки и переодевшись после работы. – Сказал, что выходные нужно посвятить клумбам, и спросил, нет ли у нас желания приехать на дачу за пирожками.
– А у нас есть желание?
– Нет.
Прошла уже почти неделя после ссоры, и свекровь на связь не выходила.
Все понимали, что это временно, и скоро мир между ней и сыном будет восстановлен. Хотя не скрою, то, что Вова держит свою позицию, было приятно. Мама мамой, но мы с Алёной тоже важны, и он взял на себя защиту нас от глупости или грубости уважаемой Аллы Олеговны.
– Тогда поедем на рынок, купим кабачков с банками и замаринуем салат.
– А помидоры? – не стал хороший муж отмазываться от предложенной мною затеи. – Мне нравились, которые зимой ели.
– Их мама консервирует, она на нас уже сделала.
Без свёкров мы в выходные не скучали, а потом началась новая неделя.
Радио молчание со стороны Аллы Олеговны продолжилось, а моё мнение об её умственных способностях подтвердилось. Сын по сути поставил ей ультиматум: либо следи за языком, фильтруя свой бред, либо ты взаправду недовольна моей семьёй, и тогда мы общаться не будем. И что она делает?
Не пытается восстановить общение. А это можно расценить, как выбор второго варианта.
Мне даже сильно стараться не придётся, чтобы подтолкнуть Вову к такому выводу, заставив разочароваться в матери.
Но, естественно, до такого я бы никогда не опустилась. Это будет низостью, а моё врожденное человеколюбие распространяется и на Вовину маму, поэтому так подлить ей я не готова, но куда важнее для меня состояние её сына. Из Вовы получился хороший муж и отец, я рассчитываю прожить с ним всю жизнь и намеренно причинять ему боль не буду.
Так о чём мы?
Вторая неделя после взрыва.
Алла Олеговна на горизонте не проявилась, но в четверг около полудня мне позвонил её супруг
Он расспросил о самочувствии Алёны, о моих делах, и наших с Вовой планах на вечер, а после о том, не против ли я принять их сегодня вечером в гости.
Конечно, свёкру я не отказала.
Пришёл он не с пустыми руками.
Дверь мы пошли открывать вдвоём с Вовой и увидели, что на левом локте у Вячеслава Викторович рука жены, а на правом висит пакет, и в ладони он держит букет из семи белых роз.
Понятно дело, мужчина взял на себя примирение семьи.
Я могла бы придраться, указав на то, что всю работу на себя взяла не виновница, а её муж. Именно он, поздоровавшись, сказал:
– Мы с Алюсей вас любим, ребята. Алёнка у нас самая лучшая, о такой внучке можно мечтать.
А когда цветы были мне вручены, дочка бабушкой и дедушкой потискана, и мы все устроились за накрытым столом, уже я взяла на себя налаживание мостов.
Аллу Олеговну я бы как-нибудь подколола, но её муж хороший дядька и не должен страдать от дурости жены.
А она продолжала гордо молчать, от горячего отказалась, кивком разрешив ухаживающему за ней Вячеславу Викторовичу положить ей на тарелку только салат, видимо, считая, что сам приход является уступкой и жестом доброй воли.
Вова посадил Алёнку себе на колено и был занят ей. Но я знала, как он умеет справляться с дочерью, и видела, что муж специально имитирует занятость.
Вот мне и пришлось спасать свёкра от того, чтобы он весь ужин вёл беседы сам с собой.
Медленно и с усилием мир был восстановлен.
Худой мир.
Звонил нам только Вячеслав Викторович и приходил с женой по выходным, чтобы забрать Алёнку на двухчасовую прогулку. Со мной и Вовой Алла Олеговна только здоровалась и спрашивала что-нибудь о внучке. Что после приходилось выслушать её мужу неизвестно.
А мне после их ухода доставался ворчливый хмык:
– Видела тихую и послушную маму? Чего сразу нельзя было нормально общаться? Теперь вот с таким лицом пусть ходит.
Так прошёл месяц.
В выходные мы пили со свёкрами чай, угощая закусками и благодаря за выпечку Аллы Олеговны, которую они приносили с собой, и разговаривали об Алёне, даче и наступающей осени.
Пока не пришла пора отправляться в поездку.
На неделю, за которую я рассчитывала повидаться с близкими, договориться о сдаче квартиры, ведь уже девять месяцев там никто не жил, а коммуналка всё равно капала и оплачивалась, и отметить свой тридцать четвёртый день рождения. Конечно, печально, что Вовы не будет, но на новом месте жительства я только его родню пригласить смогу, а у себя с девчонками соберусь, доверив на вечер дочку маме.
А за два дня до отъезда мне позвонила уважаемая свекровь.
– Здравствуй. Вы где?
– Прогулку заканчиваем.
– Тогда я у подъезда подожду, – сказала она и отключилась.
А я ускорилась.
И не для того чтобы не дать свекрови стоять под дверью или успеть до её прихода проверить порядок в квартире.
Мне хотелось узнать, подойдёт она к подъезду, или уже там стоит.
При первом варианте она позвонила перед выходом из дома, а при втором по старой привычке пришла без предупреждения и поздоровалась с закрытой дверью.
И без обвинений в злорадстве, пожалуйста.
Я в декрете в чужом городе, мне нужно как-то развлекаться.
Но хорошей бегуньей я даже в детстве не была. Потом грудь выросла, а теперь впереди ещё и коляска с ребёнком. Неудивительно, что, когда я подошла к дому, женщина стояла у лавочки, поставив на неё большой пакет.
– Здравствуйте, Алла Олеговна. Давно ждёте?
– Здравствуй. Недолго.
И как это понимать? Облом.
Подарки
В квартире мне показали, что было в пакете.
Зелёная кофточка, такие же штанишки и вязаное крупной сеткой платье на несколько тонов темнее.
– Вы сами комплект подобрали или уже в таком наборе продавалось? – сделала я ей комплимент, даже не глядя на ярлычки, видя, что костюмчик и платье из разных ансамблей.
– Сама, – ответила свекровь и протянула ещё одну обновку: бодик с длинными рукавами в расцветке тельняшки, но полосы не синие, а ярко-красные. – С собой возьмёшь, Алёне будет что у твоей мамы носить.
Тельняшка оказалась впритык. Не мала, и низ не сдавливал ножки и попку в подгузнике, но прибавь ребёнок килограммчик, и в наряде будет уже неудобно.
А комплект… Ладно, сейчас вы скажите, что я противная и придираюсь, но щекастенькая Алёнка, полностью облачённая в зелёное, была похожа на круглого лягушонка. Такую милую жабку со светленным пушком на голове.
– Спасибо за подарки. Сегодня постираю и обязательно возьму с собой. Ужин ещё не готовила, может, вы чай хотите? Блинчики с завтрака остались.
– Лучше кофе мне.
Я лишнего на себя не накидываю, но даже это просто предложение тоже можно расценить моим шагом навстречу, чтобы свекровь перестала играть в гордую жертву.
Просидела она у нас до вечера.
– Пришла попрощаться, ведь Лена ребёнка от нас увозит, – сказала она вернувшемуся с работы сыну.
И до ухода ещё дважды упомянула, что у мамы я буду одевать дочь в купленные ею вещички.
– А что в этих вещах особенного? – спросил Вова следующим вечером, наблюдая, как я собираю сумки в дорогу.
– Насыщенные цвета? Мы всё более спокойное покупали, и у нас половина вещей подойдут и девочке, и мальчику.
– Если не хочешь, оставь тут, я маме не скажу, – подняв голову, скорчил он рожицу лежавшей на нём сверху и пускающей слюни дочери, вызвав у неё звонкий смех. – Или спрячь их подальше, а ей, чтобы не обижалась, скажем, что у Анастасии Петровны забыла.
– Ради меня маме врать будешь? Я вышла замуж за плохиша.
– Только с тобой плохому научился, – перевёл стрелки муж. – Выбрала, в какой ресторан пойдёте? Все без мужей и парней будут?
– Нас пятеро, и это четверг, заранее бронировать столик не нужно.
– Без вас так тихо будет. И скучно, – принялся рассуждать он, пока я смотрела на две открытые обувные коробки, решая, надену я на свой праздник ботильоны или любимые кожаный лоферы на толстой подошве, верно прослужившие пять сезонов до беременности, пока стопы не стали опухать.
Не то чтобы я после родов ходила замухрышкой. В моих домашних платьях не стыдно на улицу выйти, расчёсываться не забываю, эпиляцию делаю, за ногтями в домашних условиях слежу.
Но я только как шесть дней окончательно закрыла свою молочную ферму имени Алёнки и в струю ещё не вернулась. В магазине косметики была год назад, потом только в аптеке крем и гигиеническую помаду покупала и заказывала доставку восстанавливающего шампуня. Корпоративов у Вовы не было, его родители праздники привыкли дома отмечать, так что после переезда я нигде не была и никуда особо не прихорашивалась. Это будет мой первый выход в «свет», и хотелось выглядеть элегантно, чтобы никто по одному виду не обозначил меня «мамой в декрете».
И только в день отъезда на третий час дороги до меня вдруг дошло о просьбе, то есть указании по поводу обновок, поступивших от свекрови. Вероятно, она подарками пометила территорию. В смысле внучку.
Вот только вряд ли мама и дядя Миша спросят, кто подарил такую распрекрасную одёжку, и завистливо вздохнут, понимая, что со щедростью и эстетическим вкусом с Бессоновыми им не сравниться.
Делиться умозаключением не стала. Зато Вова поделился своими мыслями.
– Ты только кормить перестала. Больше бокала с начала беременности не пила, а после перерыва, можешь улететь с маленькой дозы. Что пить собираешься?
– Коктейль какой-нибудь послаще.
– Один?
– Как вечер пойдёт.
– Ночевать на такси к маме поедешь?
– К маме, там же Алёнка будет.
– Может, я попрошу кого-нибудь тебя забрать? Если Михаил не на смене будет, пусть сам за тобой приедет.
– Я обещаю не напиваться и вести себя прилично. Хочешь, позвоню, когда сяду в машину, чтобы ты слышал, что происходит? Надсмотрщик.
– Я тебе доверяю, это забота. Ты должна ценить и думать, какой я замечательный, – проговорил Вова и строго спросил. – Думаешь?
– Думаю. И всем об этом расскажу.
– Расскажи, но без интимных подробностей, а то позавидуют.
– Насколько интимных? – заинтересовалась я. – На пальцах могу показать?
Приехали мы в мою квартиру.
Не могу я считать её нашей. Его квартира – наше семейное гнездо, а эта мой личный актив. Мой и моей дочери. Я потратила на него скопленные мамой алименты и годы жизни, потраченные на ипотеку. Она мне стоила море пота и слёз в прямом смысле. Но об этом как-нибудь в другой раз.
Осмотревшись, перекусили тем, что брали в дорогу, помылись, приоделись и на такси поехали к моим.
Там нас ждали не только с накрытым столом, а ещё с предложением и подарками.
– Чего тебе одной сидеть? Твоя комната в вашем распоряжении, – сказала мама.
Но тут была не только комната.
На полу лежал упругий жёлтый коврик для детей, а на диване целый зоопарк из игрушек. На одних можно спать, кого-то будет приятно гладить, а кто-то прямо-таки создан, чтобы быть попробован на зуб.
Алёнка у нас уже полтора месяца как самостоятельно могла сидеть, но полноценного ползанья не осилила, а передвигалась, не вставая, а скорее отталкиваясь ручками и ножками, словно тюленёнок на суше.
– Она в этих шмотках похожа на черепаху, – шепнул мне Вова, пока мама с отчимом умилялись тому, как Алёнка в своём зелёном прикиде рассекает по коврику.
Да уж.
Олениха, жабка и черепаха – с придумыванием ласковых сравнений по отношению к деточке у нас проблем нет.
На родине
Пребывание на родине затянулось.
У Вовы была срочная работа и разбитая фара.
Машина входила в обзор камеры, номера того, кто так неудачно выезжал с парковки, попали в кадр, и разбираться с этим страховой, а не нам, но на это всё равно ушло время и нервы.
– В субботу смогу после семи вечера выехать, утром буду у вас, вздремну пару часов, и поедем обратно.
– В понедельник встреча? – припомнила я, разговаривая с уставшим мужем по телефону в четверг, неторопливо рисуя лицо в ресторан. Утром он звонил, чтобы меня поздравить, а теперь чтобы поделиться планами.
– В десять, и не отменить, мы месяц ждали.
– Тогда нет. Тебе на выходных отоспаться надо.
– Мне без вас не спится, только под звук телевизора кое-как голова отключается.
– Тем более. У тебя к субботе голова квадратная будет, и ты в дорогу? Приедешь утром, вырубишься часов на десять, потом тебе нужно проснуться, взбодриться и поесть нормально. Пока вещи загрузим, будет почти вечер. Не хочу, чтобы ты ехал ночью или гнал.
– У меня стаж больше пятнадцати лет.
– После напряжённой недели один за рулём заснуть можешь, а обратно в машине ребёнок будет. Будем рисковать?
– Нет, – тяжко вздохнул он. – Повеселись там за меня, шли фотки и из такси набери, – дал Вова указания. – Вечером твоей маме позвоню, если совсем тоскливо будет.
Хмельная и с приятной усталостью я возвращалась не на такси. За Марией приехал муж, и мне едва ли не приказали забираться в машину, подсластив требование обещание королевского комфорта.
– Меня одного ещё с Алёной не познакомили, – сказал Николай. – Она спит уже, наверное?
– У Володи девчонок только на следующей неделе забрать получится. Успеешь познакомиться, они во вторник к нам в гости приедут, – сообщила ему жена.
Сама подруга уже проведала нас, подарив зайца, книгу стихов для детей с яркими иллюстрациями и тёплый мягкий плед сиреневого цвета. Вместе с вещами, купленными моей мамой, багаж Алёны уже в три раза больше моего. А ведь мне ещё нужно собрать последние ценные вещички из квартиры, чтобы впустить жильцов.
Кстати об этом.
Мне сосватали жиличку. Дочь маминой коллеги развелась, а жизнь под одной крышей родственницам даётся нелегко, так как младшая давно сама себе хозяйка, а не вмешиваться и не учить дочь, что есть и как проводить выходные, коллега не может, хоть и очень старается.
Жилище они подыскивали уже второй месяц, потому что зарплата девушки позволяла ей снимать что-то достойное и комфортное, но вот только у неё имелся трёхлетний шпиц, а пускать в свою меблированную квартиру собаку были готовы немногие.
А я поговорила с девушкой и назначила ей встречу с осмотром на субботу.
А чего теряться?
С моим уходом в декрет, который можно назвать зависимым положением, в какое попадает каждая женщина с младенцем на руках, Вова не стал хуже, ощутив власть. В нём проявилось ещё больше хороших качеств.
Никаких там раздельных бюджетов, недовольства, когда поступает просьба выкинуть мусор, что-то убрать или заехать после работы в магазин, требований отчитываться, сколько и на что потратила, и бурчаний, что жена лежит на печи дома и не встречает его при полном параде в сексуальном белье и ужином из пяти свежих блюд.
Мой муж себе такого не позволял. Думаю, ему подобное и в голову не приходило.
Вова старался мне помочь, а ещё купил доску и научил играть меня в шашки.
Кто-то разбавляет рутину сексуальными играми, а раз у нас в этом плане проблем не было, мы разбавляли тихие семейные вечера настольными.
Короче, мой брак меня устраивал. Особенно теперь, когда Алла Олеговна приутихла. Так что необходимости в возможности, если что развернуться на левой пятке и уехать с дочкой к себе, нет. Между нами уважение и доверие, беспричинное и страшное «если что» настолько маловероятно, что мой запасной аэродром можно сдать в аренду. Даже собаке, ведь возвращаться туда в ближайшие годы я не собираюсь.
Квартира будущей жиличке понравилась. Ну ещё бы!
– Мне на первоначальный взнос ещё года три копить. А потом не знаю, в каком состоянии квартира будет, либо перееду сразу, либо ещё здесь поживём с Джули, – предупредила она, когда мы подписали договор на год с возможностью продления.
В воскресенье детёныш остался с дядей Мишей, а мы с мамой собирали и перевозили к ним из квартиры мои оставшиеся вещи. До этого почти все разговоры так или иначе крутились вокруг Алёны, а тут всплыла тема общения со свёкрами.
Моего общения, потому что между собой наши родители не контачили. Мама через меня передавала поздравления, и то же самое сделала та сторона, а номерами обменялись только мама и приехавшая на свадьбу сестра свёкра Алевтина Викторовна.
– … отдавайте Алёну бабушке и дедушке, чтобы вдвоём куда-нибудь выйти. Помню, как я тебя маленькую оставляла с мамой, чтобы в очереди постоять. Все ругаются, торопятся, а я спокойная людей разглядываю и разговоры ловлю, интересней телевизора было. Мы тогда ещё не развелись, но с твоим отцом не жили, мне нужно было только обстановку сменить, а вам с Вовой необходимо личное время для крепких отношений.
– У нас есть пару часов в выходной, когда Вячеслав Викторович и Алла Олеговна с коляской гулять уходят.
– Чем занимаетесь, спрашивать не буду, – подмигнула мама и принялась перебирать посуду, решая, что хочет забрать себе, а что оставит жиличке.
В гостях у Николая и Марии Алёнка получила пару обновок, ведь подруга уже видела мою дочь и спросила точный размер.
Такими темпами мамины банки с помидорами могут не поместиться в машину. Либо они, либо коробка с моими тетрадями с лекциями и распечатанными методичками с профессиональных курсов.
У меня мешала грудь, у Вовы живот был только в сидячем положении, мама хранила фигуру, а вот у дяди Миши брюшко после пятидесяти выросло. И Алёнке очень нравилось на нём лежать. За десять дней я сняла для мужа три видео, как она улыбается, визжит, а на последнем и спит, устроившись на живом кресле.
