Текст книги "Разбитная разведёнка (СИ)"
Автор книги: Таня Балер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 63 (всего у книги 65 страниц)
121. Что делать живым
Женя хоть и отметила бодрость старика в последние дни, не исключала такого исхода, поэтому сразу приняла действительность и взяла на себя организационные моменты, прикинув, что Наталье самой сейчас может потребоваться врач, и Руслан должен за ней присмотреть. Выслушав медиков и поговорив с вызванной ею же полицейским, она поднялась проверить как там Гриша, который в отличие от капризничавшего перед сном Егора отчётливо понимал, что происходил, и снова вернулась в квартиру Натальи, чтобы взять телефон Михаила Харитоновича и позвонить Инне.
Со своей официальной роднёй, переехав к Наталье, старик виделся пару раз в год, но регулярно созванивался с падчерицей, рассказывая о своём здоровье и интересуясь её житьём-бытьём. В связи с таким нечастым общением с известием о его смерти Женя могла подождать до завтра, но желание поскорее расправиться с неприятным победило сочувствие к Инне, и откладывать звонок, чтобы дать той спокойно лечь спать, проводив это день без плохих новостей, она не стала. Достаточно того, что они, можно сказать, усыновили Михаила Харитоновича, приняв в семью как постоянного спутника мамы Руслана, и, если в каком-нибудь видном месте он не оставил конвертик с деньгами, подписанный «на похороны», возьмут их оплату на себя. Пусть хоть организационные моменты с поминками и оформлением документов и прочего, что потребуется в будущем для получения квартиры и накопленных стариком на сберкнижке денег, займётся его наследница.
Услышав, как пятидесяти четырехлетняя мама и уже бабушка Инна, осознав, что именно ей сказали, горестно крикнула мужу: «Отец умер», Женя на мгновение устыдилась.
«Пусть не родной, но всё же отец. Может ей так же больно, как мне было, когда папа умер? – подумала она, но сама же себя оправдала. – Спокойная ночь боль потери не уменьшит. Сегодня поплачет, а к завтрашнему дню подуспокоится и сможет делами заняться».
На ночь оставлять Наталью одну в квартире, откуда только полчаса назад вывезли тело, конечно, не стали. В полночь они вместе поднялись к себе, где уложив младшего брата, их поджидал растерянный Гриша.
Из-за каникул немедленно отправлять его спать с напоминанием, что завтра в школу, причины не было, поэтому они вчетвером сначала посидели на кухне, попеременно вздыхая, а потом, когда Женя постелила свекрови на диване, Руслан и Наталья переместились в зал, а Гриши шёпотом спросил:
– Мам, мне с бабушкой Наташей посидеть, или она хочет побыть одна?
– Я за ней сама присмотрю, – обняла своего чуткого мальчика Евгения. – А вот завтра и послезавтра твоя помощь понадобиться с Егором.
– Посижу с ним, – пообещал он. – А на кладбище я с вами пойду?
– А ты хочешь?
– Надо, он же мне не чужим дедом был.
Утром Наталья ушла к себе, чтобы через пару часов вернуться с файлом с деньгами и листочком с инструкцией, как и в чём должен отправиться в последний путь Михаил Харитонович.
– У меня такой же есть, – сообщила она. – Ещё два года назад подготовили, чтобы вам, когда время придёт, голову не ломать.
– Думаешь, без этого мы бы тебя в лесу прикопали, – буркнул Руслан, обеспокоенный состоянием матери.
– У меня там чётко расписано, чтоб гроб без красной обивки внутри, какую одежду передать и всё, что меня касается, – объяснила Наталья. – А место и, если навещать будете, для своего удобства оградку с памятником сами выберете.
И на третий день, сдав Егора на руки Саше Адоевой, они поехали в ритуальный зал при морге, там их уже ждала Инна с мужем и сыном Шуриком, а после подъехали ещё четыре человека, и двое, похоже совсем старых и больных, условились прибыть сразу на поминки, пропустив часть с кладбищем.
Поминки состоялись в квартире Михаила Харитоновича. Готовить решили своими силами, Женино участие было в том, что она закупила алкоголь, сыр, различные нарезки, овощи и мясо для супа и котлет. Варку и жарку на себя взяла юркая жена внука – невестка Инны, поэтому после кладбища их уже ждал накрытый стол и горячие щи.
Всем за столом места не хватило. Гриша, Женя и та самая жена внука, как самые молодые и не усталые, перекусив стоя, были на подхвате, пока старики с аппетитом ели, пили, делились своими историями, связанными с умершим, потом перешли на себя и под конец затянули какую-то заунывную песню.
Михаила Харитоновича не стало, а жизнь продолжалась.
В конце января, когда после длинных праздничных выходных все вернулись в привычный режим, пришла пора тормошить Наталью.
Мама Руслана не жаловалась на здоровье больше чем обычно, не перестала следить за собой и порядком в квартире, через день наведывалась, чтобы часок развлечь внука, но всё это без привычного огонька в глазах и прибауток, которыми раньше была насыщена её речь. А ещё почти не выходила на улицу, давая Грише деньги, чтобы он бегал для неё в магазин. Вещи и документы Михаила Харитоновича Женя сама помогла свекрови перебрать и упаковать, после чего Руслан всё отвёз Инне, однако и без его пальто и берета на вешалке в прихожей и электробритвы в ванной в квартире ощущалась холодная застылая печаль, которую можно встретить в заброшенном доме.
Руслан рассудил, что раз мама без сердечного приступа пережила первую ночь после смерти своего воздыхателя, то дальше с ней точно ничего не случится, а вот Евгения считала, что в таком возрасте можно умереть просто от того, что позволишь себе перестать двигаться. Своими опасениями с мужем она делиться не стала, оберегая его спокойствие, а сама придумала выход.
– Я устаю, – объявила она в один из вечеров, когда свекровь приняла приглашение поужинать вместе с ними.
– Ладно, за всеми посуду помою.
– Что ж ты молчала? Я бы сама что-нибудь приготовила, у себя на всех накрыла. Завтра борщ сварю и пирожков испеку так, чтобы вам на пару дней хватило.
Друг за другом вызвались помочь Гриша и Наталья, пока Руслан, заподозрив подвох, молча ждал, что же жена выдаст дальше.
– Всех завтраком накорми, собаку выгуляй, Егора собери и беги в ясли, – расписала своё суматошное утро она. – А через полгода уже нужно будет в садик ехать, а потом сразу на работу, совсем времени на Тоньку не останется.
Выкрикивать: «Брешет она, я с собакой через день гуляю!» мужчина не стал, но убедился, что Женя задумала какую-то хитрость. Так и вышло, к концу ужина его мама сама вызвалась по утрам гулять с таксой, причём не метить сугробы у дома, а ходить в рощу и даже носить с собой пакетик и специальный совок.
– … а то щас гадить, где вздумается, только людям можно, а за собачек штрафы дают, – просветила их Наталья.
Так женщина перестала сидеть затворницей и каждое утро вместе с Тонькой выходила на прогулку.
А её сын ночью, когда Егор крепко заснул, попытался сладостной пыткой заставить жену признаться, проворачивает ли она с ним такие трюки, манипуляцией вынуждая делать то, что ей вздумалось. Громко стонать, требуя ускориться, или разозлиться и дать по рукам в спальне со спящим сыном Женя себе позволить не могла. Выходит, план был не совсем безнадёжен, но самонадеян, ведь Руслан первым сдался, когда жена изогнулась, и он уткнулся носом и губами в её тёплую мягкую грудь и позабыл все свои подозрения.
С прогулками о смерти сердечного друга Наталья, естественно, не забыла и на сорок дней позвала его родственников к себе на поминки. Сдав Егора в ясли, Женя вместе с ней съездила в церковь и поставила свечки своему папе и бабусе, потом они доехали до кладбища. Правда, вместе с мамой мужа она к могиле не ходила, оставшись ждать её в машине, и в половине одиннадцатого они уже разошлись по квартирам и занялись своими делами: Евгения – работой, а Наталья взялась за готовку. Строгих канонов нерелигиозная пожилая женщина не придерживалась и приготовила на поминальный ужин то, что нравилось Михаилу Харитоновичу: плов и пирог с капустой.
– Я свой долг лучшей невестки года выполнила, – предупредила Женя Руслана, когда они, попросив Гришку контролировать, чем занят мелкий, спустились к его маме. – Поддерживать разговор за столом – не моя забота, я пришла поесть.
И она, в самом деле, собиралась так провести вечер, сидя между мужем и женой Шурика, общение с которой оставило положительное впечатление, хоть их знакомство произошло в день похорон, и поддакивая в нужных моментах.
Почти два часа пролетели за мирной беседой о том, каким интересным человеком был Михаил Харитонович. Потом акцент перешёл на то, каким умным и щедрым он был, как заботился о семье, и всплыла тема нажитого и скопленного им добра.
С условием, что за столом собрались две группы, первая из которых считалась семьёй всю жизнь, а вторая в последние годы практически заменила Михаилу Харитоновичу первую, ужин прошёл идеально и разойтись, несмотря на повод, по которому собрались, они должны были на хорошей ноте, если бы перед уходом Инна не обратила свой взор на продолговатую резную шкатулку, стоящую на полочке над телевизором.
Эту деревянную вещицу Женя подарила покойному ещё на его позапрошлый день рождения, посчитав, что она идеально подойдёт в качестве футляра для губной гармошки. Она не знала, как было раньше, но на момент их знакомства Михаил Харитонович на ней не играл, а хранил как память или талисман.
Подняв лакированную крышку шкатулки, Инна заглянула внутрь, узнала вещь отчима, осторожно погладила и уже собралась вернуть её на место, но тут мамину находку приметил Шурик.
– Это же семейная реликвия, – вдруг осенило его и, что называется на голубом глазу, он изрёк. – Деду от отца в наследство перешла, а я своему сыну на память передам.
Похоже, свекровь уловила мысленный посыл Евгении, потому что в непривычно требовательном тоне, без всяких «не могла бы ты помочь» и «пожалуйста» сказала невестке ещё при не ушедших гостях, начинать уносить со стола посуду в кухню. Поэтому Женин вопрос:
«А что, дедушкиной квартиры на память внуку будет недостаточно?» – озвучен не был.
122. О детях
– Играть на этой гармошке мама не собиралась, – приехав в выходной в гости к Адоевым, рассказал свою версию Руслан, после того как Женя поделилась с друзьями историей о том, как прошли поминки в узком кругу. – Может, это настоящая семейная реликвия, дед её ещё маленькому внуку обещал, а ты отжала.
Разборок после поминок между супругами не произошло, но во мнениях они разошлись. Первый хотел поскорее оставить смерть Михаила Харитоновича позади, считая, что без его вещей в квартире матери будет проще, а вторая наоборот способствовала тому, чтобы сохранить напоминание о нём.
– Он сам передумал её забирать.
– Ты сначала устрашающе посудой громыхала, а вернувшись, предложила Шурику подняться к нам и забрать игрушечного львёнка, которого Харитонович Егору подарил, чтобы он тоже его потомком перешёл. Ещё повезло, что он молча сбежал, и Инна за сына заступаться не стала, так бы скандал начался с мамой в центре.
Руслан тоже был не прочь наступить кому-нибудь на хвост, а уж если посягали на то, где у него имелся свой интерес, то он мог быть очень жёстким, но родственники умершего кавалера мамы не были ему соперниками. Решив, что видятся они последний раз, он был настроен к ним максимально лояльно, и поведение жены чуть всё не испортило, породив в нём желание поворчать, но не поссориться.
– Этот Шурик редкостный хапуга, – обратилась за поддержкой к Олегу и Саше Женя. – А играть на гармошке тёте Наташе не нужно, для неё это память. Что-то, что можно потрогать и окунуться в добрые воспоминания. Удивительно, как этот жлоб постеснялся спросить, не покупал ли его дед ей в квартиру чайник или супницу, а то бы и их с удовольствием унаследовал.
– У кого гармошка осталась? – уточнил Олег.
– У мамы.
– И хорошо, – заключила правильная Саша. – Михаил Харитонович с ними в кровном родстве не состоял, на семейную реликвию инструмент не дотягивает, а тётя Наташа ему почти жена, для неё это памятная вещь.
– А если до войны куплена, то и денег может стоять, – добавил её муж бизнесмен.
С отбитой у Шурика гармошки друзья перешли на себя, а точнее детей. Грише захотелось сделать набросок собаки в движении, большой пёс Адоевых подходил для этого лучше таксы, поэтому подросток во дворе кидал Балу палку, наблюдая, как у него в процессе бега перекатываются под кожей мышцы. Ради своей задумки он перенёс на завтра свой запланированный визит к бабушке и деду на обед, вместо него поехав со всеми к дяде Олегу и Саше. К этому времени воодушевление Майоровых из-за появления внучки поутихло, они к ней привыкли и вспомнили о Грише, ведь Ксюша уже не спала большую половину дня, ходить ещё не умела, а ползала лениво, из-за чего была тяжёленькой девочкой, криком требующей, чтобы её носили на руках. И пожилым родителям Андрея со старшим внуком было общаться проще и безопасней для здоровья, чем с десятимесячной крохой младшего сына.
Без пяти минут дипломированный специалист Илья Адоев, поздоровавшись с гостями, уехал в город на урок в качестве репетитора.
– Много зарабатывает? – поинтересовалась Женя.
– По-разному, – обтекаемо ответила ей Саша.
– За бутылку пива другим задачки решает? – предположил Руслан, но сам посчитал это слишком мелким. – Натаскивает к экзамену понравившуюся девчонку?
– Он помогает с технической наукой, а ему за это гуманитарии рефераты печатают? – выдвинула свою версию его жена.
– От его помощи есть результат, а как его благодарят – их личное дело! – резко попыталась остановить обсуждение Александра, но этим ещё больше заинтриговала парочку.
– Кого «их»?
– Он там одной девчонке за полдня и ночь все работы по инженерной графике за семестр сделал, она вчера их защитила и долг закрыла, – с толикой гордости объяснил Олег. – А сегодня она пригласила его это отпраздновать. Домашними блинчиками.
– И он ради блинчиков сутки за неё задания делал, а теперь намылся, набрился и в город помчал, – очень по-мужски ухмыльнулся Руслан. – Графика – это что-то с рисунками? Гриша в этом шарить будет.
– Нет! – качнула головой Женя, прогоняя яркое видение, как сын приводит в дом беременную девчушку со словами, что они толком не знакомы, и он просто один раз объяснил ей домашку. Она не была против того, чтобы Гришка создал свою семью, но надеялась, что он пойдёт в неё и, что называется, поздно расцветёт, дав матери как минимум ещё лет десять пожить без звания свекрови и бабушки.
Тут внимание взрослых привлёк Егор, отшвырнув в сторону игрушку и объявив, что ему надо пописать. Поленившись выходить из дома за запасным горшком, который возит в багажнике с тех пор, как сын перестал наваливать в штаны, Руслан повёл его в ванную, а Женя пожаловалась на проблему.
– Егора в яслях врать научили. Воспитателей я не обвиняю, но он общается с другими карапузами, учится новому, повторяет за ними. Врёт обо всём подряд. Вот даже сейчас, возможно, соврал, что в туалет хочет.
Олег не помнил, а может и не знал, каким был Илья двадцать лет назад, зато комментарий нашёлся у неопытной в этом вопросе Саши.
– Он и до этого умел.
– Что?
– Врать. Егорушка меня ещё в декабре за волосы дёргал, а когда я оборачивалась, на собаку указывал.
Полтора года назад Александра начала отращивать волосы и теперь помимо густой рваной чёлки имела косицу до середины лопаток, а ещё, общаясь с ребёнком, всегда садилась на пол, чтобы быть с ним на одном уровне. Так что не трудно представить, как мальчик хватает маячившую в поле его зрения косу. Не верить Саше причин не было, а значит, мелкий шкодник и впрямь дёргал и переводил стрелки на Тоньку.
– Это можно расценить как доказательства его ума, – смягчила информацию подруга. – Такой маленький, а сообразил, что можно спихнуть вину.
– Это ещё хуже, если врать и изворачиваться научился не в яслях, выходит, от нас перенял, – сделала неутешительный вывод Женя.
– Вряд ли, Гришка у вас честный малый. Думаю, тут роль играют гены, – хмыкнул Адоев.
Сделав всё что нужно, Руслан с сыном на руках вышел из ванной под обстрел трёх внимательных взглядов. Олег смотрел на него так, словно устроил какую-то хохму, Саша криво улыбалась, словно за что-то извиняясь, а вот жена рассматривала его с нехорошим подозрением.
А через пять дней Евгения столкнулась с новой тревогой уже о старшем сыне.
Руслану было приятно то, что, когда он переступил порог квартиры, Женя выбежала его встречать, но как оказалась не чтобы обнять и поцеловать любимого добытчика, а чтобы сунуть ему под нос Гришкину куртку с тихим требованием понюхать:
– Сигаретами пахнет? – прошипела она.
– Нет.
– Точно? Уверен?
– Да, – ответил он, а потом неуверенно добавил. – Не знаю.
– И я не знаю. Когда он вернулся со школы и прошёл мимо меня руки мыть, немного пахло. А теперь, кажется, нет.
– Обыск устроила?
– Он может и покуривает, но не настолько отупел, чтобы пачку сигарет в кармане таскать, – дала характеристику умственным способностям сына Женя. – Пощупала, ничего похожей формы в карманах нет. Я должна что-то сделать для его же блага.
Руслан видел, что жена на самом деле переживает, и, просчитав риски и проблемы, с которыми столкнётся, если окажется не прав, выбрал спокойствие любимой женщины. Хотя бы временное.
– Точно не пахнет.
– Может запах совсем слабый был? Сам не курил, а рядом стоял.
– Курящие ребята в одной компании с тем, кто ходит на рисование, стоять не будут, – выдвинул аргумент Руслан.
– Да, – выдохнув, опустила дрожащую от напряжения руку с курткой сына Женя и уткнулась лбом мужу в грудь. – Что-то я сама себя накрутила.
Рассказывать ему о том, что успела передумать за последние три часа, она не стала, а ведь мысли в голове роились опасными пчёлами, затронув острую тему наказания детей.
Грише приходилось слышать от мамы угрожающее: уши надеру, выпорю и коронное – в угол на горох поставлю, вызывающее у него вместо страха любопытство. Эту фразу Женя запомнила с детства, так говорила бабуся, если не одобряла папу. Упирая кулаки в бока, она вопрошала: «Давно коленками на горохе не стоял?», и после этого её отец обнимал бабушку, прижимая к себе, пока та не переставала злиться, а маленькая Женечка верила, что так он подмасливаться, потому что боится оказаться на этом самом горохе.
Но ничего из перечисленного женщина пока не практиковала, обходясь угрозами и ласковыми подзатыльниками, если Гришка начитал качать права и дерзить. Ещё до школы она дважды его отшлёпала, больше не от злости, а от страха, потому что оба раза были после того, как он подвергал свою жизнь опасности. Первый раз он на улице убежал от неё, чуть не угодив под колёса машины, а во второй – залез на подоконник, открыл окно и стал обижено выбрасывать игрушки, которые она сказала ему убрать, почти по пояс выглянув наружу. Но с тех пор, как сын стал школьником, ситуаций, в которых Женя задумывалась о телесном наказании, не происходило. До этого дня.
О том, что курить нельзя, она сыну говорила не раз, поэтому видела единственный выход: наказать его так, чтобы ему было горько только от мысли снова взяться за сигарету. Вариант попробует и перестанет Евгения не рассматривала, считая, что он может втянуться, а со временем избавить ребёнка от поганой привычки станет ещё сложней. А ещё она понимала, что избиение, пусть это даже будет не порка, а пара пощёчин, надолго наложит отпечаток на их с сыном отношения. В общем, к приходу мужа, она была недалека от того, чтобы расплакаться от перспективы, что как ответственный родитель должна в прямой смысле одним ударом разобраться с проблемой курения двенадцатилетнего сына.
Перенервничав до прихода с работы мужа, Женя почти ничего не съела за ужином и рано легла спать, уложив рядом Егора. Уж этот мелкий врунишка до опасности курения дорастёт нескоро.
И теперь уже Руслана одолели опасения.
«А ведь Гришка мог за сигарету взяться, чтобы круче казаться? Мелкий, худой и рисует, ему только брекетов с очками не хватает то того, чтобы быть идеальным сопляком-ботаном, которого толкнуть и обозвать – обычное дело, – думал он, ворочаясь в постели. – Если его дразнят, то он и не на такое мог пойти, драться то не умеет».
Мужчина помнил, как Женя ещё до того, как они съехались, предупредила, что и у неё, и у бывшего мужа семьи некурящие, и она намерена сохранить эту хорошую традицию, поэтому если он за компанию с кем-нибудь подымит или просто рядом постоит, то должен будет сразу постирать свою одежду, чтобы в квартире не было запаха.
– Как только Гришка что-то понимать начал, я стала говорить, что запах отвратительный и его от него тошнит, – рассказала она тогда о своей воспитательной методике. – Он уже и сам нос кривит, а если дома почувствует, может привыкнуть.
«Не подведи меня, Гришка», – мысленно обратился Руслан к спящему в своей комнате подростку. Успокаивая жену, он руководствовался тем, что даже если малец курить попробовал, ей об этом знать необязательно. В конце концов, пробуют все, даже если через пару лет он курнёт что-то поинтересней, ничего трагичного в этом не будет. Но что если Женя поймает сына с сигаретой ближе к лету со стажем курильщика в несколько месяцев? Тогда она ещё и на мужа обозлится, на эмоциях решив, что это он не дал ей разобраться с проблемой ещё в зародыше, и значит, причастен к проблеме.
Прошла неделя, Гриша вёл себя как обычно, и Женя больше не ощущала запаха сигаретного дыма от куртки, которую тайно каждый день обнюхивала. Под лозунгом: «я мать, мне можно», она даже обследовала его рюкзак, опять же тайно, пока его не было в комнате, и, ничего подозрительного в нём не обнаружив, окончательно уверилась, что курить сын не начал. Теоретически, он мог хорошо это скрывать, держа сигарету двумя прутиками, предварительно сняв куртку, а после, жуя жвачку, делать пробежку без верхней одежды, чтобы запах выветрился. Но пусть Евгения не видела, чем занят подросток каждую минуту, но отчётливо представляла, на что Григорий мог бы пойти ради прихоти и интереса к запретному, а на что нет.
Правда, как только она решила, что причин для беспокойства о старшем сыне нет, бывший муж в телефонном звонке известил её о грядущих переменах в своей личной жизни, которые обязательно отразятся на нём.
– На деньги это не повлияет, и на собрания в школу я буду ходить, но со всеми мелкими вопросами ты теперь сама справляйся, – сказал ей Майоров. – Мы беременеть будем, нам станет некогда.
Закатив глаза на то, что он считает, что до этого участвовал в воспитании сына как-то ещё кроме алиментов и родительского чата, Женя уточнила:
– Так Софья беременна?
– Почти. Начинаются благоприятные дни, может ещё в этом году родить успеем, – сказал самонадеянный Андрей в последний день февраля.
– Не буду вас отвлекать. Удачи.
Обсуждать планы Майорова с мужем, подругой или кет-то ещё Женя не стала, впрочем, как и подсчитывать вероятность успешного зачатия с первой попытки.
В преддверии женского дня Руслан спросил, чтобы ей хотелось получить вместе с традиционными цветами.
– Отпуск, – не взяв и секунды на раздумья, ответила ему жена.
– Куда ты хочешь? – скис он. – Сразу говорю, больше чем на неделю не рассчитывай. Семь дней продержусь, а потом подброшу их Олегу с Сашкой и сбегу за тобой.
– Я про семейный отпуск. Как ты мог подумать, что я уехала бы куда-то одна? – негодующе спросила Женя, сильно переигрывая.
– И как я только мог такое подумать? – подыграл ей муж. – Должно быть, тебя выворачивает только при одной мысли хорошо провести недельку-другую без детей и собаки.
– Ну не прямо выворачивает, – рассмеявшись, фыркнула она. – Но если бы я и захотела от вас сбежать, то придумала бы достойное оправдание для этого. Выдумала бы какую-нибудь заболевшую семиюродную тётеньку, перебравшуюся на пмж в Турцию, которую мне срочно нужно проведать, или подругу детства, гуляющую скромную свадьбу в Ялте с ограниченным числом гостей.
– Я б на такую туфту не повёлся.
Будучи мудрой женщиной, Евгения не стала переубеждать его в обратном, доказывая своё мастерство не в грубом вранье, а в заговаривании зубов и плетении сказок.
– Егору в апреле три исполнится, пора всем вместе куда-нибудь полететь, – вернулась к главному она, напомнив. – Я после беременности только к маме ездила.
Восьмого марта Женя получила от мужа цветы в корзинке, не требующие вазы и особого ухода, и букетик тюльпанов от сыновей. Вручая их, Гришка так и сказал «От нас с Егором».
– Маленький букетик маме подарю! – продекларировал Егорка, а потом замялся, не вспомнив начало следующей строчки.
Ни Женя, ни Гриша подсказать ему не могли, не зная, что с ним разучивали воспитатель в яслях, но тут на помощь пришёл Руслан.
– Обними и скажи, что любишь, – подтолкнул он сына к действиям и пояснил, обратившись уже к Гришке. – Когда не знаешь, что делать, делай так.
Конечно, Наталью в этот день тоже не забыли. Помимо букета от сына ей досталась объёмная открытка с красивой аппликацией, выполненной Гришей в технике оригами, и с рисунком бабочки, крыльями которой служили отпечатки ладошек Егора.
А поздно вечером, Руслан уединился с женой в ванной, где они, прячась за звуком льющейся воды, поздравили друг друга с праздником весны, любви и красоты.
В конце месяца Жени исполнялось сорок лет, праздновать которые она отказалась не из-за плохой приметы, а из-за нежелания трезвонить по свету, что ей пошёл пятый десяток.
Нельзя сказать, что она до ужаса боялась внешних проявлений старения, в её случае поговорка «маленькая собачка – до старости щенок» работала в плюс, да и внутренне она не ощущала себя пресытившейся и уставшей от жизни. К тому же благодаря младшему сыну, как минимум ещё лет пятнадцать Евгения Сергеевна не познает, что бывает, когда птенцы вылетают из гнезда, и можно «пожить для себя». По этой логике, можно родить ещё кого-нибудь, продлив этим своеобразную молодость, но возможность стать мамой в третий раз она не рассматривала и была категорически против. Таким образом, старость в самом печальном варианте: сильное физическое увядание и потеря смысле жизни – ей в ближайшие годы не грозит, но было что-то смущающее в том, что теперь её можно назвать сорокалетней женщиной.
– Получается, дарить тебе ничего не надо? – уточнил накануне Гриша.
– Ты мой сын, мало ли что я говорю, ты не можешь себе позволить ничего не сделать, – не упустила возможности Женя. – Лучший подарок от тебя, это то, что ты не станешь курить, а значит, не заработаешь себе рак лёгких, и не умрёшь тридцатилетним коротышкой, оставив меня сиротой.
– Ну мам, – протянул Григорий Андреевич. – Не курю я, мне это не нравится. И у тебя Егор есть, сиротой ты не останешься.
Евгения могла бы уцепиться за его «мне это не нравится» и потребовать объяснений, как он это выяснил, но решила не нагнетать.
– Ты старший, если пойдёшь по наклонной, Егор обязательно возьмёт с тебя пример. Понял?
– Понял.
На следующий день мальчик, поздравил маму с днём рождения, спросил:
– И даже торта не будет?
– Завтра будет, – ответила именинница, которую ответственная подруга заранее уведомила, что с мужем и подарком всё равно придёт её поздравлять, но так уж и быть – на день позже.
Весь день Женя была настроена меланхолично. Принимая звонки от тех, кто вспомнил о её дате, она, выслушав пожелания, благодарила, притворно вздыхала, что у неё много дел, и быстро заканчивала разговор. Пока ближе к вечеру, не ответила на звонок от бывшего мужа, который смог её удивить, после поздравления, задав неожиданный вопрос.
– А почему у бойца Адоева с большим домом и твоей подруги нет детей? Они ведь раньше вас поженились. Здоровье или чайлдфри?
У Жени было хорошо и подробно обдуманный ответ на этот вопрос, заключающееся в том: что Сашины родители, женившись по любви и родив дочь, считали самым важным после получения профессии, которая её прокормит, чтобы единственный ребёнок встретил достойную пару. Того, кто о ней позаботится, и о внуках мозг дочери не клевали, так что неполноценной от отсутствия детей, как это бывает с другими, она себя никогда не чувствовала. Адоев прелесть отцовства пропустил, путешествуя по миру и зарабатывая репутацию и деньги, так что сильных страданий по тому, что не учил с сыном алфавит и не увидел, когда тот впервые сам завязал шнурки, не испытывал, ведь в его жизни были другие покорённые вершины. Плюс к этому, у них был Илья, который предпочитал жить с ними, а не в квартире с мамой, отчимом и двумя младшими братьями, так что один большой, но всё же ребёнок рядом присутствовал, а значит, совсем бездетными они не были. И, наверное, самое главное – без всех этих установок, что дети – обязательное условие счастливой семьи, Саше и Олегу было хорошо просто друг с другом. Женя считала, что родись Олег попозже, и сойтись они с Сашей пораньше, то, поженившись в двадцать с небольшим, могли народить двух-трёх очень спортивных детишек и были бы не менее счастливы, чем сейчас, но и не более.
Если быть откровенной с самой собой, Евгения сомневалась, что была бы также лояльна и терпелива в отношениях с мужчиной, если бы не было такого останавливающего он необдуманных порывов и действий на эмоциях фактора как дети. Конечно, если эти отношения хотя бы частично основаны на чувствах, а не голом расчёте.
Но рассказывать свои размышления о том, чем особенна семья лучших друзей, бывшему супругу она не собиралась.
– От добра добра не ищут. А тебе что? Перспектива вымирания человеческого рода покоя не даёт? Так вы ж вроде занялись этой проблемой, – съехидничала Женя.
– И что это значит? – настаивал Майоров, пропустив её шпильку.
Объяснять свои слова она не стала, однако по одному его тону поняла, что тут что-то большее праздного любопытства.
– Андрей, если вы передумали беременеть, это только ваша личное дело, оправдываться, ища достойные примеры такого выбора, необходимости нет. Один из немногих плюсов старения, можно жить так, как удобно именно тебе, не подстраиваясь под родителей и друзей, – всплывшая тема возраста была в этот день особенно актуально, так что Женя, не ставя цель разнюхать, что там происходит между ним и Софьей, продолжила поучать Гришиного отца. – Хорошим мальчиком ты перестал быть ещё в нашем браке, бросай уже искать чужое одобрение и оправдания для себя. У тебя уже, наверно, щетина сразу седой растёт, самое время сказать: «Я слишком стар для этого дерьма».
Из динамика донеслось обиженное бухтение, но слушать его она не стала и отключилась.
Сама того не понимая, Евгения выработала гармоничный и почти идеальный для себя вариант общения с бывшим мужем. С одной стороны, они провели вместе почти восемь вполне себе удачных лет в браке, и он навсегда будет отцом её первенца, а с другой, этот человек её предал, подвёл, когда она особенно нуждалась в поддержке и защите. Женя обладала многими талантами, но всепрощение и способность забывать обиды в них не входили, поэтому искренне дружить с бывшим мужем она не могла и считала, что те, кто могут – врут. А вычеркнуть его из своей жизни, прервав любое общение, не могла из-за Гриши. Поэтому поддерживала общение, иногда раздражаясь его заявлениям, а иногда насмехаясь и выплёскивая на него скопившийся яд. Андрей получает заслуженные, но такие привычные, что почти не задевающие его тычки, а Руслан жену в хорошем настроении.
