Текст книги "Разбитная разведёнка (СИ)"

Автор книги: Таня Балер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 65 страниц)

39. Перед отпуском

В последнюю неделю августа во время совместного обеда в облюбованном ими ресторанчике Михаил объявил Жене о том, что отбывает в Москву. Он сообщил не только о количестве дней, которых его не будет в городе, но и подробно объяснил, чем он будет занят.

– …Конечно, с парочкой друзей встречусь и по родне пробегусь, но развлекаться времени не будет, весь день в академии торчать придётся. Жить буду у отца, в его квартире за мной личная комната числится. Может, пару раз у деда на ночь останусь, в театр с ним схожу. Он у нас страстный любитель оперы, а я с трудом до конца…

Из обрывочных рассказов Михаила Евгения сделала вывод, что семейная жизнь его родителей не заладилась с самого начала.

Для молодого отца была важна карьера, а хнычущий младенец и жалующаяся на его холодность жена Лилия только способствовали тому, что всё своё время он проводил на работе, не стремясь поскорей оказаться дома.

Да и Мишина мама сильно разочаровалась в семейной жизни. Забеременев от москвича, она его женой вошла в четырёхкомнатную квартиру Бобровых, но это не сделало её счастливой. Родители мужа хоть и приняли девушку, тёплых чувств не выказали. И даже рождение внука ничего не изменило, они были увлечены собственной жизнью, посчитав, что с ребёнком молодая мать справится самостоятельно. Вытерпев год, она, минуя супруга, смело обратилась к его отцу, заявив, что собирается вместе с сыном вернуться в родной город. Судья Бобров не желал сплетен о том, что его сын бросил жену и ребёнка, но и повлиять на молодых супругов, уже с трудом терпящих общество друг друга, было невозможно, поэтому он не только помог невестке с переездом, но и обеспечил жильём. А взамен Мишина мать ещё почти десять лет по документам числилась женой Боброва.

Конечно, и судья, и прокурор совсем от своего наследника не отказались. Видеть Мишиного отца задетая его безразличием Лилия не желала, но дедушку своего сына встречала радушно и без волнений передавала под его ответственность ребёнка на лето. И пока Миша общался с отцом и его родственниками в Москве, Лилия устраивала свою личную жизнь.

Сейчас женщина была счастлива во втором браке, но Михаил однажды обмолвился, что пока он был школьником, она успела познакомить его с тремя кандидатами в отчимы.

И хоть обиженным на мать Миша не казался и с улыбкой рассказывал о своём детстве и отрочестве, для Евгении его слова прозвучали, как подтверждение правильности её решения не афишировать свои отношения с Бобровым. Как бы легко он не воспринимал перипетии личной жизни матери, проверять, как с этим справится её ребёнок, Женя не хотела. Гриша не должен иметь в запасе занимательные истории о тех, кого разведённая мамочка проводила в их квартиру.

Евгения и с Александрой перестала обсуждать Михаила, чтобы не разочаровывать романтично настроенную подругу примером того, что для хороших отношений чувства вовсе не обязательны.

А ещё Женя не хотела знать поминутное расписание Миши на ближайшие три недели, которые он проведёт в столице. Она не его родитель, который обязательно должен знать, чем будет занято любимое чадо, и не невеста или жена, в чьи обязанности входит переживать о том, как бы любимый не пошёл в загул, вырвавшись из-под присмотра.

«Вид – самый искренний, и смотрит прямо в глаза, откуда ощущение неправдоподобности?» – никак не могла понять, что её смущает в речи Боброва, Евгения. А потом из раздумий её выдернул его голос, произносящий женское имя.

– …В прошлом году я с Алиной ездил, так она почти каждый вечер в компании деда окультуривалась. Для меня опера скучная и громкая, а им нравится. Созваниваются, когда она в Москве появляется, и вдвоём в театр идут. Дед то лицо во всех ситуациях держать умеет, и особо не эмоционирует, а Алина от восхищения смешно рот приоткрывает. – углубился в воспоминания Миша.

Женя прикусила язык, сдержав желание дать ему ещё один совет для построения отношений в будущем. А именно объяснить, что пока прямо не спросят, не стоит по минутам расписывать, как и с кем будешь проводить время во время отъезда, потому что попытка убедить кого-то в том, что будешь занят исключительно учёбой и роднёй, может навести на подозрения, будто ты чего-то опасаешься и заранее оправдываешься.

Да и хорошо, что этот разговор проходил во время обеденного перерыва, а не в его квартире, во время отдыха после интимной активности, ведь начти он вспоминать милые или забавные факты о своей бывшей подруге ночью, Женя бы сильно усомнилась в своей привлекательности и сексуальности.

Но так как их беседа велась не в постели, Женя не обиделась, лишь мысленно в очередной раз назвала Мишку малолеткой и предупредила:

– Когда вернёшься, уже меня в городе не будет.

– Отпуск? – предположил он. – Опять на чужие моря полетишь? Если останешься в пределах нашей любимой и необъятной родины, то я бы мог на денёк-другой к тебе присоединиться.

– Я три недели проведу на малой родине. – ответила Женя и по примеру Боброва перечислила свои планы. – Днём буду окапываться в огороде и по лесу гулять, а вечерами с мамой варенья да соленья наготавливать, но ты же и сам знаешь, как женщин постарше к земле и собирательству тянет.

Миша, делавший в этот момент глоток воды, услышав её слова, закашлялся, вызвав у Жени широкую улыбку. Уже покинув ресторан, во время прощания он спросил:

– Ты мне этих «женщин постарше» каждый раз напоминать будешь?

– Не исключено. – последовал честный ответ.

В следующий раз Женя говорила о своём отпуске уже с Сашей. Миша отбыл в Москву, и субботний вечер она проводила на Сашиной кухне. Дима навещал родственников, Андрей обживался в новой квартире: ремонтные работы были завершены, мебель расставлена, техника установлена, и этой ночью Гриша намеривался ночевать у отца, поэтому скромному девичнику никто не мешал.

Разглагольствуя о том, как хорошо будет, если Маргарита улетит отдыхать в тёплые края хотя бы на месяц, чтобы не переманивать вернувшихся с отпусков «ол инклюзив» и желающий немедленно избавиться от лишних килограммов посетителей клуба у других тренеров, Саша вспомнила и о скором отъезде Жени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-… А ты сразу к маме рванёшь, или пару дней отпуска дома побатонишься?

– Сразу. У меня отпуск с понедельника начинается, но билеты возьму на ночь с субботы на воскресение, а перед этим в пятницу Гришкино шестилетие отметим. – сказала Женя с довольным видом, предвкушая, как Андрей в звании лучшего папы на свете будет организатором праздника, а она лишь гостьей. Представляя, с какими трудностями столкнётся бывший муж, Евгения взяла из стоящей на столе маленькой мисочки орешек, сунула в рот и скривилась:

– Какой невкусный миндаль! Он испортился, нужно выбросить.

– Это не миндаль, а абрикосовые косточки. – не сдержала смешок Саша. – Их Дима ест.

Больше в этот вечер о мужчинах подруги не говорили, вместо этого Женя расписывала городской жительнице Саше плюсы собственного огорода и жизни рядом с лесом. Только оказавшись в своей квартире, она с удивлением поняла, что во время разговора успела пообещать привести Саше пару банок маринованных грибочков и консервированной брусники.

«И правда, к земле уже тянет». – сделала вывод Евгения.

А на следующий день ей было не до рассуждений о связи между возрастом и тягой к огороду.

Андрей не стал подниматься, а только довёз Гришу к дому и проследил за тем, как он заходит в подъезд. Ничего особенного в этом не было, лифтом мальчик пользоваться умел и до кнопки нужного этажа дотягивался, но обычно, получив возможность проявить самостоятельность, Григорий Андреевич находился в приподнятом настроении и важничал перед Женей и таксой, которые чаще всего и были свидетелями проявлений его инициативности. А в этот раз, оказавшись в квартире и увидев маму, печальный ребёнок, не проронив ни слова, прижался к ней, вцепившись ручками в её футболку.

В последнее время такие нежности Гриша избегал, поэтому Женя молча гладила его по голове и плечам, пока он не успокоился и не отпустил её, сделав шаг назад.

Разговаривать о том, что его расстроило, мальчик не захотел, весь день был тихим и отказался идти на прогулку с собакой. Оставив его дома, Женя сделала три попытки дозвониться до бывшего мужа, пока Тонька метила кусты, но так и не услышала его голоса и не узнала, на какой ноте Григорий расстался с отцом.

Последняя рабочая неделя перед отпуском была традиционно напряжённой. Женя уже знала, что возьмёт ноутбук, а значит, и работу на Эльвиру Александровну с собой, но и в «Зевсе» дел хватало.

В результате в понедельник и вторник из садика Гришу забрала Саша, чтобы ему не пришлось до восьми часов ждать заработавшуюся маму. Но подруга предупредила, что следующий вечер у неё занят тренировкой, поэтому в среду за Гришей в сад пошла бабушка.

Когда Женя вернулась домой, её ждал сытый ребёнок, горячий ужин и напряженная бывшая свекровь.

– Может, с воспитательницей поговорить? Смурной какой-то, вдруг его в саду обижают? – шепотом предположила тётя Оля, поставив на стол перед усталой и голодной Женей тарелку. – Тогда уже с родителями общаться будем.

– Он такой с воскресения, и если его кто-то и обидел, то я прямо сейчас общаюсь с родителем обидчика. – рассеянно проговорила Женя, но опомнившись, добавила. – Не переживайте, никто нашего мальчика обидеть не посмеет.

Ничего на это сказать тётя Оля не успела, потому что за ней приехал муж. В отличие от сына, Виктор Семёнович в квартиру поднялся, поздоровался с внуком и предупредил Женю, что от них Гриша на день рождения получит доску и шашки. Он пообещал, что научит играть не только внука, но и саму Женю, чтобы у мальчика всегда под рукой был партнёр для игры.

Воодушевления от его затеи Евгения не испытала, но согласно покивала, надеясь, что противника в лице деда Грише будет достаточно. А прощаясь с родителями Андрея, спросила, не знают ли они о том, как и где он планирует отметить шестилетие сына.

– У Андрея и отметим, – решил за всех Виктор Семёнович. – Заодно и осмотримся, а то он нас даже на новоселье не позвал, только процесс ремонта увидеть смогли.

Больше Женя допоздна на работе не засиживалась, сама забирала Гришу с детского сада и смогла поговорить с Андреем.

Он сам позвонил в четверг, был чрезмерно дружелюбным и обходительным, рассказал, что купил набор лего в качестве подарка от них двоих, перечислил, чем планирует угощать, и дважды упомянул, что приглашены только члены семьи, и никого другого он к себе не позовёт. Женя думала, что Андрей имеет в виду Владика или Ваню, которые, будучи школьниками, могли расстроить именинника, напомнив о том, что ему пойти в школу не разрешили.

Однако её предположение было ошибочным. Перед тем, как закончить телефонный разговор, бывший супруг, будто расслабившись, посетовал на то, что с Софьей Гришу уже знакомили, поэтому он не понимает, с чего ребёнок накуксился и игнорировал их весь вечер.

Мужчина отключился, прежде чем Женя успела обдумать услышанное и как-то отреагировать. Расстраивать Гришу своими расспросами она не стала, но всё равно успела себя хорошенько накрутить, отчего в день праздника стоя у двери в квартиру бывшего мужа у неё с сыном было одинаково настороженное выражение лица.

Андрей расстарался. Он выступал сразу и в роли радушного хозяина, и официанта, и аниматора.

Его родители оценили обстановку квартиры и с гордостью смотрели на старшего сына, а вот Алексей, похоже, заметил и нервозность брата, и тяжелый Женин взгляд, которым она сверлила бывшего мужа, и прижимающегося к её боку племянника.

Поговорить с Андреем у Жени в этот день не вышло, Гриша от неё не отлипал, а при нём требовать отчёта у его отца о том, что именно произошло в прошлое выходные в этой квартире, она не решилась. А вот Лёшка, общения не избегал, и когда Женя с Гришей, упаковав остатки праздничного торта, засобирались домой, вызвался проводить их.

– Мы на такси. – предупредила Женя.

– Значит, помогу подарки в квартиру занести. – не отступил Лёша.

Через двадцать минут они, уже расплатившись с водителем, поднимались в квартиру. Ещё через пять минут, Гриша был оставлен дома с новым конструктором, а Женя и Алексей в компании таксы отправились на прогулку.

– Я думала, ты к нам напросился, чтобы торт отжать.

– Я об этом даже не думал. – отмахнулся Лёша. – Просто не хотелось слушать хвалебные оды родителей тому, какой Андрюшка молодец.

– Можно подумать, что ты завидуешь и ревнуешь. – заметила Женя и высказала брату бывшего мужа то, что не смогла сказать ему самому. – Я уверенна, что в субботу Андрей устроил официальное знакомство Гриши с этой вашей Софьей, где она предстала не как подруга дяди Лёши, а как папина девушка. Не понимаю, для чего это нужно было делать. Они же не живут вместе, чтобы он не мог выделить один вечер для общения с сыном без присмотра подружки? Я себе такого не позволяю.

– Не живут. – согласился Лёшка. – Но Софья барышня активная, возможно, сама нарисовалась, чтобы обстановку разведать, и нашему известному в узких кругах джентльмену ничего не оставалось, как пригласить её и представить Грише.

Спорить с ним Женя не стала. Впереди её ждал сбор вещей, а потом весёлая поездка на поезде вместе с уже шестилетним мальчишкой и вредной таксой, поэтому она должна копить силы и нервы, часть которых и так уходит на подавление желания устроить разборки с Андреем.

Времени на ссоры нет, отпуск начался.

40. Думы о счастье

– …кажется, хочу быть похожей на неё, когда вырасту. То есть я уже выросла и являюсь взрослым человеком, но ты понимаешь, что я имела в виду?

– Нет, не понимаю. Три недели назад, ты мечтала о том, чтобы Маргарита укатила куда подальше и пропала там без вести, а теперь она стала твоим идеалом?

– Про пропала без вести я не говорила. – пробурчала Саша. – Ей почти сорок, а она в отличной физической форме, при этом она не только на тренировки ходит, а ещё воспитывает и заботится о детях.

– Мне идёт четвёртый десяток, я прилично выгляжу, тоже работаю, и на моём попечении находится ребёнок и собака. – ревниво напомнила Женя.

– Ты совсем другая. Смелая, яркая и красивая по природе, а не благодаря усердной работе над собой.

Потемнеть ещё не успело, и Женя, расположившись на скамейке у крыльца, чистила грибы. С подругой она общалась с помощью маминой гарнитуры. Вещь оказалась жутко полезной для тех, кто проводит дни, копошась среди грядок и не имея возможности держать у уха телефон.

Евгения была в замешательстве. С чего сегодня Александра жизнерадостно хвалит Маргариту, если ещё несколько дней назад она переживала из-за того, что жена депутата снова наблюдала за её занятиями, наверняка готовясь увести ещё одного подопечного? Но вскоре ответ на этот вопрос был найден, а точнее услышан.

– … Каникулы у детей закончились, квалификацию она подтвердила, навыки обновила, независимость от мужа показала – теперь с чистой совестью возвращается беречь домашний очаг.

– То есть Маргарита в клуб устроилась, чтобы пару месяцев хвостом покрутить, себя показать и мужу напомнить о том, что она женщина интересная умеет к себе взгляды приковывать? – сделала вывод Женя. – И она сама тебя всё это выложила?

– Не в такой форме, как ты озвучила, но да. А ещё она меня похвалила и сказала, что если к ней обратятся желающие заняться тренировками, она направит их ко мне.

– Щедро. – протянула Женя и, едва не порезав палец, ойкнула и ехидно спросила. – А ты, поди, покаялась в недостойных мыслях, касательно её нравственного облика, и расплакалась у неё на груди?

– Нет, не решилась признаться. К тому же, клиентку она у меня ведь отбила, значит, повод плохо о ней думать, у нас был. – ответила Александра. – Мы не только о тренировках говорили. Знаешь, Маргарита уверена, что невозможно быть успешной в профессии, заботиться о детях и оставаться хорошей женой одновременно. Точнее, возможно, но тогда всё это будет в тягость и счастливой такая женщина не будет. Это же не так? Моя мама работала, о нас с папой заботилась и несчастной не выглядела. Ты же в браке не страдала?

– Не страдала. Но я и работала дома и по паре часов в неделю. Да и была не самой лучшей женой, раз всё так закончилась.

Стемнело. Елена вернулась с работы и ужинала в компании внука. А Евгения, давно закончившая разговор с подругой, уже дочистила грибы и успела продрогнуть, но так и сидела на месте. Даже манящий аромат запеченной курочки, разносившийся из приоткрытого окна кухни, под которым она сидела, не вывел её из задумчивости. Она думала о женском счастье.

Женя не просыпалась по будням с широкой улыбкой на лице и с мыслью, как бы поскорей оказаться на рабочем месте и приступить к своим должностным обязанностям, но это не значит, что она не любила свою работу. С первого класса Евгения Сергеевна Чиркова буквам предпочитала цифры, поэтому с выбором будущей профессии долго не маялась. Конечно, во взрослой жизни всё оказалось не так, как она себе представляла в школе, решив, что раз любит решать математические уравнения, то профессия бухгалтера создана для неё, ведь считать у неё получается лучше всего. Когда обнаружилось, что её работа связана с огромным количеством отчётов, договоров, а ещё и ответственностью, Женя хоть и расстроилась, но в выбранной профессиональной стезе не разочаровалась. А придя в «Зевс», она и вовсе почувствовала себя на своём месте.

«Я очень даже ценный кадр, повезло Адоеву со мной, – подумала Женя. – И мать из меня вышла не плохая».

В списке привязанностей маленькой Жени на первом месте числился отец, потом шла бабуся, а мама занимала только третье, но на много опережала последнего члена их семьи – бабушкину козу по кличке Стешка. Нельзя было сказать, что Жене не хватало внимания со стороны матери, или Елена не чувствовала любовь дочери, всё дело в том, что сам Сергей и его бабушка были настолько любящими людьми и окружали близких такой заботой, что хватало с головой, и стремиться к большему, нужды не было.

Думая уже о своём собственном ребёнке, Евгения не чувствовала вину за то, что не дала сыну такой же дружной и любящей семьи. Она поддерживала хорошие отношения с его бабушкой, дедом и дядей по отцовской линии, и была уверенна, что со временем вовсе перестанет раздражаться на действия бывшего мужа, а значит, никогда не станет препятствием для общения Гриши с родственниками.

«За отказ отдавать его в школу, меня уже простили, да и Андрей, увлёкшийся своими новыми отношениями, перегнул, так что меня ребёнок любит больше всех. – торжествующе злорадствовала Женя. – Можно причислить меня к женщинам, которые успешны и в карьере, и в материнстве».

В существование постоянного абсолютного счастья Евгения не верила, быть в таком состоянии может лишь умалишённый, который не помнит прошлого, не знает настоящего и не думает о будущем.

Да и что должен чувствовать счастливый человек?

Женя больше не ощущала приятного томления, с которым когда-то собиралась на свидания к Андрею. Не чувствовала той гордости, с которой раньше смотрела на молодого мужа или наглаживала блестящее колечко на своём безымянном пальчике. Забыла мандраж, сопровождающий её все месяцы беременности, стоило подумать о предстоящих родах, и своё самодовольство, когда слышала от окружающих, какой у неё заботливый супруг. А с рождением сына она познала новое чувство – смесь испуга, восхищения и трепета перед крошечным мальчуганом, которого они с мужем создали и теперь должны сберечь и вырастить хорошим человеком. Но и оно со временем притупилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Теперь Евгения гордилось не Андреем и его успехами, а собой. А ещё, словно компенсирую потерю любви мужа, она стала больше любить себя. Выражалось это и в приятностях вроде покупки хорошего вина или красивой обуви, и в том, что при составлении бюджета на месяц, Женя начала откладывать деньги не только на банковский счёт своей «подушки безопасности», но и на мечту стать автовладелицей. Считать Евгения умела, поэтому отчётливо осознавала, что, не урезая себя в расходах, нужную сумму на покупку машины в следующую пятилетку без вливаний извне не соберёт. Но мечтать-то она может?

Испуг, который Женя испытала, впервые взяв на руки беззащитного Гришку, сменился на чувство настороженности, касательно всего, что окружает растущего сына. Что он тянет в рот, где ходит, с кем и как общается, чему учится – всё имело значение. Время, когда каждое его действие вызывало у Жени умиление, давно в прошлом. Гриша приобрёл пару привычек, которые вызывали у неё недовольство, он научился спорить, хитрить, и морщился, когда в порыве материнской нежности его целовали. Меньше любить ребёнка она не стала, просто это чувство стало её частью, чем-то привычным и неотделимым.

Конечно, жизнь была не идеальна.

Иногда Женя скучала по той уверенности, с которой она шла мимо кассы, зная, что идущий следом Андрей расплатится и донесёт пакеты. По возможности в любое время прижаться к большому и тёплому мужскому телу с родным запахом. И по его терпению, с которым он выслушивал её ворчание и не всегда заслуженные придирки. Она грустила не по мужу, с которым развелась, а по тому, за которого выходила замуж, с кем ютилась в съёмной коробке, кто лучше неё напевал колыбельные сыну.

«Если постараться, повод для тоски всегда найдётся, но, даже несмотря на то, что завтра поезд, а потом и выход на работу, сегодня я счастливая женщина. А эта Сашкина тренерша не права» – сделала заключение Женя, упустив, что Маргарита говорила не только о наличии работы и детей, но и о муже.

– Бабушка Лена хотела, чтобы Тонька на улице жила, в бане ночевала и землю с огорода в дом не таскала. Но наша Тонька же не дикий зверь, ей дом нужен.

– Нужен. – согласилась тётя Оля с внуком.

– Мы устроили голосование, – продолжил рассказывать о том, как провёл свой отпуск, Гриша. – Бабушка проголосовала против, я за, а мама воздержалась, потому что была злой, и у неё болела голова.

Всю ночь в поезде Женя, не сомкнув глаз, наглаживала обеспокоенную таксу, которая во время коротких остановок, спрыгивала на пол и рыскала между сумок и пакетов, принадлежащих их попутчику, а когда состав трогался, пугалась и снова забиралась на Женины колени. В итоге с поезда Евгения сошла в разбитом состоянии и с огромным желанием оказаться в тишине и покое.

К счастью на обратном пути, Тонька была уже не такой трусливой, не требовала к себе постоянного внимания, благодаря чему Женя смогла выспаться. Утром отец Андрея встретил их на вокзале, довёз до квартиры, а через пару часов вернулся, чтобы отвезти на обед в дом Майоровых

– … Я взял ответственность на себя, как хозяин и мужчина… – хвалился Гриша перед дедом.

Из слов сына выходило так, что их отдых был куда насыщенней, чем казалось самой Жене. В его пересказе купание в бане, уборка мусора, походы в лес и даже процесс подготовки сумок, когда они упаковывали банки с соленьями и вареньями, оказались интересными приключениями.

Услышав о том, как вечером Гриша с бабушкой играли в карты, Виктор Семёнович вспомнил о своей идее научить внука играть в шашки. Заняться он этим решил немедленно, поэтому его жена предложила бывшей невестке отдохнуть и остаться у них на ужин. Но Женя решила воспользоваться этим временем иначе и, получив по телефону уверения, что её очень ждут, направилась к Михаилу.

Оказавшись у Боброва, Женя успела заметить, влажный след на линолеуме, словно его только что вымыли, и то, что футболка на Мише была надета задом наперед.

– Меня ждали. – смогла с улыбкой произнести Евгения, прежде чем хозяин квартиры напомнил ей о своём умении потрясающе целовать.

Это было ярко.

Женя не тосковала по ощущениям его рук и губ на своей коже, не видела Михаила во снах и не переживала, с кем и как он проводит свои ночи в столице. Но у них были пусть и своеобразные, но всё-таки отношения, которые нужно поддерживать.

Выбирая между тем, чтобы сидеть до вечера у Майоровых, пересказывая тете Оле события последних недель и отвечая на вопросы о том, как справляется мама, и тем, чтобы провести время с симпатичным полиционером, она предпочла компанию Михаила и не пожалела. Оказалась, через поцелуй он заразил её своим желанием.

В полном молчании они проделали путь из коридора в комнату, нетерпеливо избавляясь от своей одежды прямо на ходу. Женя не вспомнила о том, что отъелась за время отпуска, и что бельё, которое она надела в поезд, было очень удобным, но не предназначалось для чужих глаз. Мишина несдержанность воспринималась комплиментом и вызывала ответную страсть. Водоворот ощущений настолько поглотил пару, что на разложенный диван, служивший Мише постелью, они не опустились, а рухнули. Жене повезло оказаться сверху, в этом положении она не почувствовала боли от резкого падения и только звонко рассмеялась, глядя на дезориентированного Боброва.

– Я немного увлёкся.

– Будем считать, что во всём виновата моя безудержная сексуальность. – обнажённым бедром ощущая его возбуждение, веселилась Евгения. – Сопротивление бесполезно. Всем лежать на месте!

– Вот и лежи. – дал указания Михаил и, плавно перекатившись, уже сам оказался над Женей, возобновив прерванный падением поцелуй.

Потребности в прелюдии больше не было, наоборот, Женя жаждала действий, а не только ласк, но прежде чем, она успела высказаться, Миша предупредил:

– Дай мне секунду. – и резко поднявшись исчез.

Привстать на локтях, чтобы увидеть, чем он занят, или просто поёжиться, ощутив холод там, где раньше к её коже прижималось его тело, Женя ну успела, потому что через мгновение Миша вернулся к ней и без подсказок плавным движением оказался там, где был нужен больше всего.

Крепко зажмурив глаза, Женя цеплялась за свои ощущения, стараясь продлить удовольствие, пока мужчина делал последние жёсткие рывки. Со стоном освободив её от своего веса, Миша откатился в сторону, а она, довольно улыбаясь, собралась спросить о том, успеет ли он ещё пару раз пасть жертвой её «безудержной сексуальности», прежде чем ей пора будет возвращаться к Майоровым. Но открыв глаза, Евгения обнаружила то, для чего Бобров просил секундочку, и сказала совсем другое:

– Жаль, но меня ждут в другом месте. Такси вызовешь?