Текст книги "Разбитная разведёнка (СИ)"

Автор книги: Таня Балер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 65 страниц)

119. Лицо из прошлого

Женя знала, что хлеб с отрубями, семечками и подобными добавкам полезен, но вкуса его не понимала. Те же каши можно было подсластить или наоборот добавить пикантности приправами и есть с удовольствием, но вот хлеб она понимала только из пшеничной или ржаной муки без каких-то излишеств. По этой причине и застряла у мучных прилавков, пытаясь найти в разнообразии буханок, батонов, лавашей и булок что-то простое и вкусное.

Рядом с ней, смиренно уложив руки на ручку тележки, на дне которой пока был лишь одинокий и хрустящий багет, стоял Руслан.

И вот, наконец, выбрав кирпичик чёрного хлеба и уже представляя как дома сделает бутерброды с плавленым сыром и ломтиками сёмги она развернулась к мужу с вопросом, взять ли рулет с маком или хватит конфет. И сама же через секунду ответила:

– Возьмём. Когда тётю Наташу и Михаилом Харитоновичем позову шубу смотреть, под чай им выпечка лучше конфет зайдёт.

Руслан знал, что даже если бы сам купил и кинул шубу жене к ногам, то она не стала бы прыгать вокруг со слезами счастья или кидаться на него с поцелуями, признаниями, что он самый лучший, и желанием сию же минуту натурой отблагодарить его за подарок. Во-первых, сомнительно, что в мире в принципе есть что-то, что приведёт её в такой восторг, а во-вторых, Женя была не их тех, кто теряет дар речи и прыгает от радости, а из тех, кто закатывает глаза и насмехается над теми, кто так делает. Но вот такие проявления, как намерение пригласить стариков отметить приобретение шубы, и то, как забавно она, не дав ему донести покупку до машины, а взвалив на себя пусть не тяжёлую, но объёмную ношу в специальном чехле для хранения, с трудом шла прямо, гордо задрав подбородок, указывали, что для неё это событие значимое. А мужчине было приятно видеть её счастливой и знать, что он к этому причастен.

Подняв руку, Руслан прикоснулся к волосам жены, ласковым движением заправив прядь за ухо, и улыбнулся, гадая, начнёт ли она фырчать и сопротивляться, или примет активное участие в поцелуе.

Женя чуть наклонила голову, прижавшись щекой к его ладони, и другого знака ему было не нужно, он наклонился и соединил их губы.

Евгения не считала себя ханжой, но целующиеся парочки не вызывали у неё умиления, не зависимо были ли это подростки, молодожёны или сохранившие пыл пенсионеры. Так что если бы Руслан попытался углубить поцелуй, то расстегнутое пальто позволило бы ему почувствовать её коронный тычок пальцем под ребро, но нежный чмок с любимым мужем она среди полок с хлебом себе позволила.

А после, отстранившись от супруга и переведя взгляд в сторону, она увидела, что их мгновение нежности привлекло внимание стоящей в метрах этак семи светловолосой женщины. Женя была готова выразительно прошептать «Извините» и состроить пристыженный вид, если это зрелище оскорбило невольную свидетельницу, хотя на вид ей было не больше тридцати пяти и такое незначительное проявление супружеских чувств не должны было повергнуть её в шок. Но стоило ей внимательней приглядеться к блондинке, как она заметила, что куда больший интерес у неё вызвала не она, а Руслан. Даже какой-то жадный взгляд был сконцентрирован на высоком мужчине, при том что видела барышня лишь его спину.

Женя бы могла озадачиться, насколько же дамочка близко знакома с её супругом, если узнала его по темноволосому затылку, но ей и самой лицо этой глазастой стало казаться знакомым, но вот никак не получалось вспомнить откуда. Пока не услышала вопрос мужа.

– Вспомнила, что ещё купить нужно? – спросил Руслан, заметив, что жена разглядывает что-то за его спиной.

– Вспомнила, – как-то не по-доброму протянула она, снова сосредоточив своё внимание на нём. – Интересно увидеть ту, с которой всё началось?

– Что началось?

– Мой, как мне казалось, вполне себе счастливый брак пошёл под откос. Позади тебя, у холодильников с сырами стоит моя бывшая соседка. Именно с ней, а точнее в ней Андрей нашёл утешение, когда мы папу хоронили.

Руслан не стал врать, что ему неинтересно, и пытаться незаметно подсмотреть, а не скрываясь повернулся и уставился туда, куда Женя указала. В Районе сыров в этот момент было сразу две представительницы слабого пола. Та, что порумяней и потолще, судя по выражению лица, разрывалась между выбором взять пол круга или круг сыра.

«Вон как гребёт. Должно быть, вкусный, надо и нам взять, – подумал Руслан и принялся рассматривать вторую кандидатку, которая вылупилась на него, высоко задрав прямые чёрные брови

– Белобрысая и бровастая? – уточнил он. – Я бы с такой спать не стал.

– Спасибо, что успокоил, – поджала губы Женя. – А то сейчас как подойдёт и предложит.

– А чего это она на меня пялится?

– Ясно чего, у нас с Миленой схожий вкус на мужчин.

Как выяснилось одним нерадостным днём, бывшая сожительница Стаса Сташкова имела наклонность к блуду и неверности, так что пресловутое женское любопытство даже нельзя отнести к её недостаткам. Но это не значит, что Женю не злило её бесстыдное разглядывание. Конечно, устраивать разборки и высказывать своё фи, она бы не стала, независимо встретились бы они здесь или на крытой тёмной парковке, где их никто не увидит и не услышит. Но и кивать, как это принято делать со знакомыми когда-то людьми, желания не было.

Переживая неожиданную встречу, Женя не заметила, как сменялись эмоции на лице Милены. Большой интерес перерос в непонимание и растерянное недоверие.

– С таким носом она не на Милену, а на Гульнару похожа.

– Ты, знаешь ли, тоже с наскока квартиру «только славянам» снять не у всех сможешь.

– У меня в самом имени заключено послание – что я самый славянский славянин, – принялся паясничать Руслан, видя, что воодушевление жены от покупки поуменьшилось. – Даже у Пушкина в связке с Людмилой Руслан был, а он светоч русской литературы.

– Вот сейчас громко крикнуть «Русик», какой крови славянский славянин откликнется?

– Нашла с чем сравнить. Я на «Русика» не откликаюсь, – сообщил он, обняв Женю за спину и прижав к себе. Вдохнув запах любимого и временами дурашливого мужа и улыбнувшись, она отстранилась от него и была готова вновь столкнуться лицом к лицу с прошлым, но Милены уже поблизости не наблюдалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Вечером по квартире Женя в шубе не кружила, зато обновку примерила мама Руслана, а потом и Гришка важно прошёлся в ней, не просовывая руки в рукава, а в образе барина, накинув меха на плечи.

– В следующем году можно будет на природе отметить. Например, накрыть стол у тебя во дворе, – проинформировала Адоева мама двухлетнего именинника.

– Ожидаемо, – меланхолично ответил Олег.

– Зато Гришкин в этом году последний раз у вас отмечать будет. В тринадцать лет им с собаками и мячом бегать будет не особо интересно.

– Хотелось бы верить.

Они оба сидели в стороне, пока остальные немногочисленные гости в лице Саши, Натальи и Михаила Харитоновича наблюдали за тем, как Руслан с Гришей пытаются приладить руль к большой игрушечной машине, напоминающей внедорожник с длинной ручкой за спиной водителя. По-умному это штуковина называлась – толокаром, но выбирая и покупая, Женя окрестила её просто «каталкой», предполагая, что она заменит летнюю коляску, из которой Егор Русланович вырос.

Кстати обе коляски, как и многое другое из того, что больше не использовалось, но сохранило хорошее состояние, уже перекачивали на место жительство новой владелицы, а именно в квартиру Лёши и Жени Майоровых, ведь неделю назад они стали родителями девочки Ксюши.

И судя по тому, что Егорка за первые десять минут эксплуатации вырвал руль, каталку Ксюшиным родителям нужно будет покупать самим.

Передачу вещей Женя благотворительностью не считала. На Грише они с Андреем не экономили, но качество его детской мебели и гардероба проигрывало тому, что купили Егору. И если бы развода не случилась, и второго ребёнка она, всё так же работая из дома на магазин Эльвиры Александровны, родила от Майорова, достойных для передачи вещей было бы в разы меньше.

Последние две недели Евгения, сама того не желая, часто думала о том, как бы всё сложилось, не случись, или хотя бы не узнай она, что муж переспал с девушкой их соседа. В браке с Русланом она была счастлива, и дело не только в детях, муже, новой работе, друзьях и доме, что называется полная чаша, а ещё в её спокойствии и полном довольстве самой собой. И всё же образ Милены сковырнул шрам, о существовании которого она успела забыть.

А поговорить она об этом ни с кем не решалась.

Тревожить маму? Прожив много лет с носящим её на руках мужем, а после, сойдясь с готовым выполнить любое её желание Валентином, она не поймёт и лишь скажет, себя не накручивать.

Руслан? Достаточно того, что она держит его в тонусе, повторяя, что второму разводу предпочтёт вдовство.

А Саше рассказывать о таком стыдно. Подруга не осудит и сделает всё, чтобы помочь и даже приободрить, но перед этим нужно будет озвучить подробности, вспомнив ощущение гадливости от произошедшего.

Поэтому Женя молчала, хоть забежавшая на приглашение полюбоваться шубой и спросить, что купить для Егора к празднику, Александра заметила, что её что-то волнует, но сама нашла объяснение, когда услышала, что у Лёшки Майорова родилась дочь.

– Понятно, что сейчас бабушке с дедушкой не до Гриши будет, – заключила она. – Но это же временно, пока они ещё не привыкли, что теперь внуков двое.

Совсем беспочвенным Сашино предположение не было.

Женя искренне считала, что кроме неё самой её детей никто любить не обязан, и всё же поздравив счастливую тётю Олю с рождением внучки, она услышала подленькую мыслишку, что теперь трещина, образовавшаяся между Гришей и семьёй его отца после развода, станет больше.

И сегодня с именинником её никто из семейства Майоровых не поздравил. С одной стороны, Егорка им никто, и молодые родители сейчас не то что даты и дни недели не помнят, а ночь с утром путать могут, а с другой – ради Гриши и в память о прошлом, Женя отношения с семьёй бывшего мужа поддерживает.

Кстати, о поддержании отношений.

– Эти праздниками на твоей территории, – обратилась она к Олегу. – Ты считаешь, что я пользуюсь Сашиным расположением?

Мужа Евгения любила, а ещё им оба иной раз нравилось сказать собеседнику гадость. Чем не идеальная пара? Подругу она тоже любила и иной раз немного восхищалась, считая одним из самых честных и добрых людей, пусть не могла да и не желала быть такой же. Но именно в работодателе, а теперь и друге семьи видела что-то общее с собой.

– Я считаю, что ты хочешь порадовать своих детей. Ты хорошая мать. Порядочный бухгалтер. Сашку я тебе доверяю. И с Русом у вас всё сложилось, – прозвучали покровительственные нотки в ответе Адоева. – Но не будь их, столько терпеть я бы не стал.

– Не будь их, я была бы другой, – признала Женя, вспомнив себя прежнюю.

120. Лето, осень, Михаил Харитонович

Май пролетел незаметно, пятый Гришин учебный год был закончен без троек, и настала пара собирать вещи для поездки на Алтай. Уже были оплачены путёвки на пять ночей в санатории Белокурихи и четыре дня на базе отдыха в Артыбаше. Гриша с Михаилом Харитоновичем поначалу рисовали себе жизнь в палатках со спальными мешками, утренним купанием в водопаде, и если у мальчишки это было вызвано тягой к приключениям, то у кавалера мамы Руслана подобные надежды по скромному Жениному мнению, которое она, естественно, оставила при себе, объяснялись старческим маразмом. Наталья сама разъяснила мАлому и стАрому, что на Алтай они едут, чтобы воздухом дышать, видами наслаждаться и, если повезёт, немного оздоровиться.

Выбирая между тем, чтобы ехать поездом до Бийска, а там уже брать напрокат авто и тем, чтобы сразу же из дома отправляться на своей машине, выбрали первый вариант. И вышло, что дорога, прокат и проживание с трёхразовым питанием стоили как не самая дешёвая недельная путёвка в Египет на тех же четверых человек. Конечно, брать деньги со стариков Руслан не стал, за Гришу и свою маму он бы при любом раскладе траты на себя взял, а что касается Михаила Харитоновича… за прошедшие годы он перестал быть чужим дедом. Поэтому мужчины обговорили, что тот оплатит прокат машины и бензин, ведь ехать за чужой счёт старик категорически отказывался.

– А плавки мои где? В чём я плавать буду? – вопрошал Гришка, ещё за два дня до отъезда собирая свой рюкзак.

– А где ты плавать собрался?

– В горной речке.

– Никакого плавания в ледяных ручьях и реках, – ответила ему Женя, при этом смотря на мужа.

– Так лето же!

– В санатории бассейн быть должен, а перед сном мы с тобой в банный чан нырять будем, – приободрил разочарованного Гришу Руслан.

Мужчина уже понял, что жена, оставшись дома с одним ребёнком, отдохнёт лучше, чем он с подростком и двумя стариками, но не роптал, смирившись со своей участью. Нужно ведь держать марку и соответствовать званию хорошего мужа и достойного отца семейства, которое он сам себе дал.

Шла третья неделя июня, Женя два дня как проводила своих домашних в поездку и должна была наслаждаться тишиной и спокойствием, но оказалось, что весь шум и гам в квартире в основном идёт от Егора и Тоньки. Единственный плюс, что готовить теперь нужно меньше, а в остальном заботы были всё те же, разве что с Гришкой и Русланом она говорила только по несколько минут вечером, а днём получая фотографии того, что они видят и делают.

Нужно отдать должное Жениной самостоятельности и выдержки, скучать она начала только на шестой день, но никому в этом не призналась. В отличие от Андрея, деятельность Руслана командировок не предполагала, и это сравнение вновь заставило её вспомнить о прошлом, и она решила похандрить со вкусом.

Вечер. Женя с удобством устроилась перед телевизором на диване, налив себе вина, когда на её телефон поступил звонок.

Прочитав имя бывшего мужа, она отставила бокал на журнальный столик и приняла вызов.

Андрей интересовался подробностями отдыха сына, ведь дважды разговаривая с Гришей, кроме: «всё хорошо, мы гуляем и едим» он ничего толком не услышал. Из динамика донёсся ещё один голос, сказавший ему что-то, после чего Майоров спросил:

– Они с Алтая что-нибудь привезут?

– Положительные эмоции, магнитиков на холодильник и медку.

– У Софьи мама мёд обожает, может Руслан купит подарочный набор с разными вкусами, а я деньги переведу?

– Если этот набор небольшим будет, может и купит. Но ты сам договаривайся, – ответила Женя и решила не давать номер мужа. – Сыну позвони, он его позовёт. В принципе Гришка и сам сможет выбрать, а Руслан только оплатит.

Андрей поддержал идею договориться через Гришу, рассказал, что недавно навещал молодых родителей и племянницу и поинтересовался Жениными делами. Он выбрал не лучшую словесную форму, сказав:

– А тебя чего в отпуск не взяли? Второй муж не настолько добрый и за плохое поведение наказывает? – сострил Гришин отец.

– А мне без путешествий впечатлений хватает. Вот недавно столкнулась с одной дамой из прошлого, но ты её лучше знаешь, точнее глубже.

– Не понял.

– Девушка соседа Стаса на старой квартире. Вы с ней оба спали, – пояснила Женя. – Вспомнил такую?

– Ну чё ты начинаешь?

– Мне казалось, у меня их образы на подкорке на всю жизнь отпечатались. Милены и твоей помощницы Маши, – впервые озвучила то, о чём периодически думала уже месяц.

– Она не моя. Они обе ко мне не имеют никакого отношения, – недовольно прошипел он. – Ненужно о них никому рассказывать.

– Да успокойся ты, не стану я Софье очернять твой светлый образ, – пообещала Евгения. – А ты сам их помнишь? Сразу бы узнал, увидев?

– Ты имена назвала – я вспомнил внешность и остальное, а так… Не знаю, если бы только в одной компании оказались. Ты об этой встрече с Лёшкой и Женей не говорила? Они такие трепачи.

– Не говорила.

– И не говори, – понизив голос, попросил Андрей на прощание.

«Значит, напел Софье, что развелись мы, потому что я злыдня, а он синоним терпения и верности», – усмехнулась Евгения, уже не чувствуя потребности хандрить. И больше о Милене она никогда не вспоминала.

По возвращению путешественников домой нынешняя тёща Андрея получила свой корб с разными видами любимого лакомства, Адоевых тоже не обдели, привезя им два литра мёда и Алтайский чай специально для Саши, но основным, с чем они вернулись, были впечатления. Весь июль они вспоминали и обсуждали, что видели и делали.

К Елене в августе они не поехали по причине того, что она сама с Валентином укатила на две недели в Калининградскую область к его давно обосновавшимся там друзьям. Рассудив, что раз Наталья с Михаилом Харитоновичем выбрались так далеко, то им, сравнительно молодым, сам Бог велел.

К началу учебного года будущего шестиклассника приодели. Самой симпатичной покупкой стала чёрная рубашка, в которой мальчик выглядел очень элегантно. Выбирать парадную белую сорочку Гриша не захотел, а Женя не настаивала, посчитав, что он лучше знает свой гардероб и, должно быть, не вырос из прошлогодней. Но тридцатого августа, когда она решила заранее подготовить одежду сына к линейке, выяснилось, что Григорий Андреевич уже слишком важный, чтобы придерживаться традиционного наряда на первое сентября, так что вместо белоснежной рубашки или галстуке с пиджаком, он будет в чёрном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Я взрослый, сам решаю, что надеть. Или хочешь меня силой заставить? – с вызовом спросил он у матери.

– Ладно, будешь в чёрном, – покладисто ответила ему она.

А вечером тридцать первого приунывший Гриша ходил вокруг ведра с цветами. Это были самые огромные и пушистые астры на свете. Два белых букета по девять цветков, но каждый бутон размером с половину его головы.

Спорить с ним вчера Женя не стала, но дала задание мужу купить такой большой букет, чтобы за ним не было видно, в какой там рубашке пришёл этот нарушитель традиций. Руслан расстарался и теперь вместе с ней наслаждался сначала Гришкиным возмущением, а потом и смирением.

– Я только для классной руководительницы цвету понесу, – проворчал подросток.

– Второй для Елены Георгиевны.

– Мне к ней только через три дня идти.

– Сама отвезу.

Всё лето Гриша через раз ходил на футбол и взял двухмесячный таймаут в уроках рисования, хотя дома Женя ловила его за тем, как он в своей комнате делает карандашные наброски. Возобновились занятия только две недели назад, но Женя уже сделала вывод, что ближайший год бросать ребёнок их не намерен.

Елена Георгиева пригласила Евгению пройти, поблагодарила за цветы, не спрашивая, вскипятила воду, заварила чай и завела речь о том, что подходит возраст, когда нужно определяться, рисует её юный ученик в качестве хобби или это связано с будущей профессиональной деятельностью. От этого и будет зависеть программа будущих уроков.

Женя видела, что если на футбол Гриша не всегда бежит в припрыжку, иной раз делая вид, что не помнит или в самом деле забывает о тренировке, пока она сама не спросит, собирается ли он туда идти, то к урокам рисования мальчик относится ответственно. Не жалуется на усталость и преподавательницу, сам следит за своими инструментами и принадлежностями и каждый месяц спрашивает у мамы, не забыла ли она перевести деньги за уроки.

– О художниках я слышала только то, что они должны быть голодными, и плохо представляю, как можно на этом зарабатывать, – без прикрас озвучила свои опасения Женя и сгладила это всё единственным очевидным плюсом. – Детей сейчас заставляют заниматься искусством, и мне остаётся только радоваться, что Гришке нравится учиться чему-то вне школы.

Всерьёз она не рассматривала вариант, что растит будущего учителя рисования в какой-нибудь школе искусств, и считала, что ещё рано наставлять его на путь истинный, заключающийся в том, что будущая профессия должна не только приносить удовольствие, но и стабильный доход. К тому же этой осенью у неё были более насущные поводы для беспокойства.

Во-первых, через год трёхлетний к этому времени Егор пойдёт на полный день в детский сад по месту прописки, и для лучшей адаптации было решено начать водить его в частные ясли на соседней улице. Ему – общение с ровесниками, а Жене – время, чтобы чаще ездить в «Зевс» и постепенно возвратиться в прежним режим работы.

А во-вторых, тревогу всей семьи вызывал Михаил Харитонович. Кряхтеть и постанывать – это нормальное состояние всех стариков, но ещё летом он начал заговариваться, беспричинно злиться и бродить по ночам вокруг дома. Наверно, если бы после переезда у него в квартире не поселился внук с семьей, точнее сын его падчерицы Инны, ведь своих детей с умершей ещё десять лет назад женой у них не случилось, ворчливый дед в припадке плохого настроения мог собрать вещи и вернуться к себе. Сам он все трудности списывал на бессонницу, Руслан – на проблемы с головой, а Наталья только печально улыбалась и тщательно следила за тем, чтобы её сердечный друг пил все прописанные ему таблетки.

После своих срывов, когда он, например, без объяснений вставал и уходил посреди обеда, или устраивал молчаливые забастовки после того, как вызывали скорую, когда тот падал от головокружения, или из-за давления не мог подняться с дивана, Михаил Харитонович очень переживал, целовал руки, извиняясь и благодаря, и расчувствовавшись, бормотал, как ему посчастливилось встретиться с Натальей и быть принятым в семью.

В начале декабря его с подозрением на инсульт положили в больницу.

– Вот и хорошо, – сказал Руслан своей жене, когда привёз Наталью домой после посещения больного. – Он такой трудный стал, пусть лучше персонал достаёт, чем маму. Или к этой Инне жить переедет, он её вырастил, путь теперь она за ним ухаживает.

– Он же не кот, которого Наталья на передержку взяла. Назад его не вернуть.

– И что делать? Заплатить, чтобы его держали там подольше? Такой старый кот просто так ласковее не станет.

– Надеяться, что вскоре не придётся выбирать дерево, под которым нужно будет закапать коробку из-под обуви, – расстроено пошутила Евгения.

Михаил Харитонович выдержал три недели и со слезами в голосе попросил забрать его домой, и за два дня до Нового года он вернулся в квартиру Натальи.

Праздничный ужин прошёл на удивление хорошо. Старик был в отличном расположении духа, выпил шампанского и, смеясь, хлопал Егору, когда тот пританцовывал перед телевизором.

В первый январский день все снова собрались вместе доедать остатки вчерашнего пиршества, правда у Михаила Харитоновича аппетита не было, но зато он жаждал общения, шутил и провёл целый час в комнате с Гришей, разглядывая его рисунки, задавая вопросы и что-то советуя.

Утром второго января они с Натальей забрали Тоньку на долгую прогулку, из-за чего её пришлось одеть, чтобы она сильно не подмёрзла.

А вечером Михаил Харитонович задремал за просмотром телевизора и тихо умер, пока его последняя и такая нежная любовь готовила в кухне ужин.