Текст книги "Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти"
Автор книги: Танита Флайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
Днем Эрик разузнал о еврейской святыне. Вернее, о гробнице святого Рабби Хаим Бен Диуана. По некоторым источникам, святой творил чудеса. Мы с Эриком поехали к нему, чтобы попросить помочь выздороветь папе Эрика. А я еще попросила святого оказать помощь Эрику с его фильмом, попросила и о здоровье моих родителей и моих друзей. Уверена, что святой услышал наши молитвы.
Затем мы поехали назад по извилистой дороге, от которой меня жутко мутило. Водитель объяснил, кто такие берберы (представителем которых является Эрик, хотя, конечно, только на одну половину). Это иудеи, выходцы из Андалузии, которые осели в Марокко. Хотя многие из них теперь стали мусульманами.
Наконец мы вернулись в отель, и я засела в библиотеке возле камина. Откуда меня через некоторое время вытащил Эрик, чтобы повести на коктейль на крышу, на которой к тому же развели огромный костер. Публика была совсем не во вкусе Эрика – не проходила возрастной ценз. Этим людям было за… Поскольку возле костра делать было нечего, мы пошли в ресторан, где по нашему специальному заказу приготовили марокканские блюда, которых даже не было в меню.
Эрик снова заговорил о наших с ним отношениях. Он спрашивал меня, как нам жить дальше, говорил, что мы застряли на одном месте. И я, по его мнению, должна принять решение о моем месте жительства. С ним – во Франции, или в Москве – без него. Я снова стала объяснять, что не вижу возможности своего существования во Франции. А он просил меня быть рядом с ним и разделить его "большую" жизнь, которая сильно отличается от моей. «Большая жизнь» означало – дом, точнее, два дома, дети, работа. И поэтому, говорил он, нет смысла ему следовать за мной. Мы снова ни к чему в конечном счете не пришли. Что делать, ни он, ни я не знали.
Но сегодня мы в Марокко! В горах. Пока все идет неплохо. А что будет завтра? Посмотрим. Мы собрали свои вещи и приготовились к переезду в Марракеш, в отель под названием «Мамуния» (это всего в часе езды на машине от Имли). Мы ехали по извилистым узким дорогам Марокко. Я размышляла, почему я здесь оказалась, что принесет эта поездка моей душе. Может, здесь я смогу прочувствовать в полной мере слова, сказанные когда-то Эриком: «Люби то, что имеешь». Впрочем, точно такие же слова говорит мне мой папа:
– Я всегда рад тому, что имею. Большего мне и не надо.
За этими мыслями пролетело полпути. И тут мы увидели нарядный табор, состоящий в основном из верблюдов и осликов. Остановились. И решили сделать фото. Эрик и местные берберы потащили меня вглубь стада к белому верблюду, приглашая присесть на него, и пообещали, что подниматься он не станет. Я отказывалась наотрез. Ну, не хотелось мне этого делать. Даже ради хорошей фотографии. Поэтому я взяла с них обещание, что верблюд не сдвинется с места. Но как только я села, сразу же почувствовала, как земля под ногами задрожала, пространство вокруг закружилось, потому что верблюд решил встать на свои длинные ноги. Это привело меня в ужас. Не знаю почему. Но от неожиданности я начала визжать, как резаная, из глаз полились слезы.
Через три секунды берберы опустили на колени испуганного верблюда. Берберы даже денег не взяли, зато все потом громко смеялись. А Эрик в машине начал, как всегда, читать мне нотации. В заключение этого маленького инцидента я сказала, что не надо заставлять меня делать то, чего я делать не желаю, тогда я и не буду визжать. Я была не в настроении садиться на верблюда. На что он добавил, что, когда у меня это настроение появится, мы сядем на самолет и прилетим к этому верблюду еще раз.
Мы продолжили свой путь. Вот и отель «Мамуния». По словам Эрика, это лучший отель в Марокко, а может, и в мире. Четыре человека в нарядных национальных костюмах открыли перед нами дверь. Мне нравится, когда передо мной открываются двери. Кажется, что весь мир лежит у твоих ног. Сногсшибательный холл в бардовых тонах с хрусталем и золотом, со скульптурами и богатыми картинами просто покорил меня. Женщина в белых одеяниях с лучезарной улыбкой встретила нас миндальным молоком и финиками на подносе. Да уж, шикарная обстановка богатства и роскоши, ничего не скажешь.
Шесть месяцев назад этот отель, в уже реконструированном виде, пышно открыли с участием многочисленных звезд. Расписной потолок, мозаика, дорогой текстиль, мрамор, расписанные двери, множество мелких деталей – все говорило о том, что ничто, ничто в этом здании не осталось без внимания. Специальный человек взбивает подушки. Потрясающие музыканты играют джаз. Если перечислять все роскошные детали, не хватит и целой книги. Скажу только, что, когда мы вышли в сад, он совершенно поразил наше воображение. Многоголосица поющих птиц и запах апельсиновых деревьев, перемешанный с запахом жасмина, зеленая трава и оливковые деревья. Сразу видно, что всё посажено в определенном порядке и со знанием дела.
Здесь все люди ходят в «Прада». Люди, а не дьявол, как сказано в одном популярном фильме. Эрик устроил мне скандал. Кричал, что мне нечего надеть, что я ношу не то что надо. Кто же в этом виноват? Отправляясь в Грасс, я не знала, что окажусь через неделю в другой климатической зоне.
В этот день Эрику написали с русского телевидения. Некая Иветта пригласила его на интервью на один из центральных каналов. Мы стали думать, как это осуществить. Сделать срочно визу в Москву или найти в Марокко оператора. Одновременно индусы на параллельной линии объясняли Эрику задачи нового рекламного проекта.
Как говорится, «картина маслом». Моему востребованному режиссеру надо быть в одно и то же время на телефонной связи с русским ТВ, с индусами и со служащим гостиницы, который уже торопит нас рассчитаться за номер. Время – четыре часа. Надо освобождать номер и рассчитываться с отелем. А мы не совсем собраны. Эрик висит на трех линиях одновременно. Поэтому он решает остаться здесь еще на один день, хотя это в его планы не входило из-за небывалой дороговизны отеля. Мы едем в Медину, где покупаем для меня украшение из опала. Возвращаемся в отель и идем в неземной красоты бассейн, выполненный в марокканском стиле. Причем в бассейне никого, кроме нас, нет.
Затем мы поднимаемся в номер. Со мной происходит что-то странное. Я хочу спать, не могу пошевелить ни руками, ни ногами, у меня просто нет сил. Эрик читает в интернете какие-то гадости про опал. Он говорит, что это камень на меня так повлиял и его надо сдать.
Эрик чуть ли не пинками поднимает меня с кровати. Я не могу пошевелить даже пальцами рук. В итоге только в одиннадцать часов мы смогли прибыть на ужин.
Утром мы идем на суперзавтрак, где нереально любезные официанты исполняют любую прихоть и откликаются даже на самый маленький жест. Затем Эрик учит меня играть в большой теннис. Мы купаемся в бассейне и идем в спа. Оказывается, у марокканского мужчины может быть четыре жены. Но только если он их обеспечивает одинаково, всех поровну, по всем законам справедливости. Мы шутим, что, если Эрик захочет жениться еще несколько раз, то, конечно, я буду выбирать остальных трех жен. Он добавляет, что это будут, естественно, самые страшные женщины мира.
Но нам скоро опять надо двигаться. На этот раз в городок под названием Исауира. В этом маленьком приморском городке нашли когда-то приют «Роллинг Стоунз» и Джими Хендрикс. А Орсон Уэллс снимал в этом месте своего «Отелло». А так как денег у него недостаточно, он попросил всех жителей принять участие и пошить бесплатно костюмы. Дед Эрика тоже откликнулся на призыв великого мастера и помог чем мог большому искусству.
Мы собрали вещи и съели свой ланч на балконе «Мамунии» в сопровождении звуков городской какофонии из птиц и цокота лошадей, молитвы мусульманского муллы из мечети и шума машин. Мы пошли брать в аренду автомобиль. Но прежде зашли в ту лавчонку, где купили мне опал. Обменяли его на малахитовое колье, но оно через несколько часов, увы, почему-то разорвалось.
Чего мы только не увидели по дороге в город Эссауиру. Осликин автобус (один ослик везет на повозке восемь человек), мужчин, вышагивающих бодрым шагом крепко обнявшись за плечи, степь марокканского разлива и многое, многое другое. Огромные грузовики тормозили движение, так как дорога, в две полосы туда и обратно, очень узкая и опасная. Мимо нас за окнами авто мелькали стада овец, баранов, коз, коров. Шли одинокие странники. Дорога длиной в три часа превратилась в кошмар (кстати, французское слово) из-за грузовиков, которые мы постоянно объезжали по встречке. Наконец показался долгожданный Эссауира.
Этот маленький приморский городок раньше назывался Магадир. В нем родился и вырос Эричкин отец, в нем же похоронен его прадедушка, а также находятся мощи иудейского святого – Хаима Пинто, к могиле которого мы и пришли помолиться на следующий день. А этим вечером мы устроились в маленькой гостинице под названием «Магада Магадир».
В нашем номере была огромная терраса с видом на море. Здесь меня и укусил местный полосатый «Васька». А когда вечером мы решили пройтись по темным узеньким улочкам, то оказалось, что таких «Васек» в городе больше, чем людей. Да и чувствуют они себя гораздо уверенней, чем местные жители, так как запах их присутствия чувствуется везде, а их фривольные походочки с длинными тенями от хвостов преследуют тебя всю прогулку по мощеным улицам. Засилье уличных котов и кошек оказалось вполне объяснимым. Дело в том, что в городе обнаружилось удивительное изобилие свежей рыбы, в чем мы и убедились на следующий день, когда попали на площадь, где, как тысячу лет назад, рыбаки, разложив весь свой богатый улов, предлагали отведать, предварительно приготовив на гриле, креветок, лобстеров, сардин и многое, многое другое. Вкусно. Не то слово. Бонусом к дарам моря шли марокканский салат и вода.
Но это будет завтра, а пока мы по-прежнему гуляем вместе с компанией четвероногих. Я слушаю истории Эрика о марокканцах и их традициях, периодически останавливаясь, чтобы подать монеты назойливо просящим милостыню нищим. Мы доходим до интересного антикварного отеля, где решаем поужинать под звуки национального музыкального инструмента. Все было, как всегда, очень вкусно. После ужина идем в отель мимо самодельного стадиона, где ребятня, которой майки под номером «22 КАКА» явно не по плечу, в двенадцать часов ночи оттачивает удары по мячу. Что интересно, помешанную на футболе детвору в Марокко можно найти везде. И в основе своей, судя по майкам, любимый их игрок – упомянутый Кака.
Вернувшись в отель, мы замертво упали в постель, даже не приняв душ. Сну не смогли помешать даже многочисленные комары, желающие подкрепиться нашей кровушкой. Предпочтение они все же отдали русской породе, а не марокканской. Моя кровь, видимо, редкая в тех краях, поэтому деликатесная для местных «кровопивцев». Искусали всю ладошку, недруги. А вот Эрика даже не стали пробовать. Его кровью в тех краях комаров не удивишь.
Сумасшедшие чайки, постоянно кружившиеся над нашей террасой, разбудили нас рано. В девять часов нам принесли скромный завтрак. Подкрепившись, мы направились к могиле почитаемого в здешних краях раввина Хаима Пинто. А затем пошли в синагогу и одновременно музей-квартиру, в которой он когда-то жил.
Мы увидели маленький и очень уютный дом, на последнем этаже которого находилась синагога. Я присела на деревянную лавочку. Прадедушка и дедушка Эрика были раввинами. И вдруг, совсем неожиданно для себя, я заплакала, потому что в синагоге, в мусульманской стране остро ощутила себя православной. Поняла всем своим существом, как для меня важна моя религия. И одновременно с этим я чувствовала глубокое уважение к иудеям, к кришнаитам, к буддистам и к мусульманам. Потому что я искренне верю, что Бог у всех нас один.
Из мечети по несколько раз в день доносилось – «Аллах акбар». И каждый раз у меня прямо мурашки по коже бежали. В мусульманской стране тебе не дадут забыть про Бога. А если забудешь, то прокричат: «Бог велик!» Разве это не прекрасно?
Находясь в Марокко, я постоянно думала, а не грех ли, что во время Великого поста я общаюсь, питаюсь, гуляю, прекрасно провожу время в исламской стране, вместо того чтобы молиться в наших храмах.
Большое, как известно, видится на расстоянии. И то, что я здесь увидела, как ни странно, раскрыло для меня новые грани христианства. А вообще, конечно, проще любить то, что от тебя далеко. Так и с христианством. Эта часть моей культуры на время оказалась далеко от меня. И я сразу поняла, что она значит в моей жизни, что это очень важная ее составляющая. И не имеет значения, где я нахожусь. Ведь Господь всегда со мной, куда бы не привели меня дороги.
А когда мы стояли у могилы Хаима Пинто, произошло нечто интересное. Могила находилась внутри склепа, который в тот момент реставрировался и поэтому была полна стройматериалами. Эрик молился, сложив специальным образом руки. Я стояла у выхода. И вдруг часть какого-то строительного мусора вылетела из двери, поднялась вверх и закружилась вместе с птицами. Когда я рассказала об этом Эрику, он отметил, что это хороший знак.
Затем мы зашли на католическое кладбище, где уже двести лет покоятся останки португальцев и испанцев. Мы обратили внимание на имя одного из этих испанских рыцарей, которого звали Жан-Батист. Я подумала, что и это очень хороший знак. Ведь всегда там, где бывали Эрик и я, неожиданно возникал образ Иоанна Крестителя. Как бы я хотела когда-нибудь понять и осознать, что это за знак.
Следующим гвоздем нашей программы был ланч в порту со свежеприготовленной рыбкой, креветками и прочими деликатесами. После чего мы направились в старую крепость, с высоты которой виден весь этот причудливый городок. Какая-то модно одетая молодежь, окружив своего друга барабанщика, исполняла национальные песни, да так ярко, темпераментно, что я не удержалась и пустилась в пляс. Через десять секунд вся толпа, которая находилась на террасе, окружила меня. Эрик пытался тормознуть меня упрекающими взглядами, но меня было не остановить. Восточные ритмы унесли меня в мое далекое счастливое детство (спасибо моим родителям) в Таджикистане.
Сегодня я снова танцевала, но уже в Марокко, на крыше крепости. Молодежь, смеясь и радуясь, активно аплодировала, а некоторые даже снимали меня на видеокамеры своих мобильников. Я была в восторге. И закончила свой танец под всеобщие рукоплескания.
Вообще, марокканцы очень музыкальный народ. Каждый вечер на главной площади Марракеша под сопровождение музыкантов местные жители поют свои любимые песни. Рядом идет бойкая торговля фруктами, горячей едой и сувенирами. Еще одно своеобразное развлечение жителей Марокко – рыбалка по-мароккански. Посередине площади люди со специальными удочкам пытаются поймать… бутылки с «Кока-колой». И сделать это, по всей видимости, довольно трудно: я не видела ни одного человека, кто «поймал» хотя бы одну такую «рыбку».
После моих успешных танцев в крепости мы остановились возле лавчонки, где рисуют временные татуировки на тыльной стороне ладони. Мы принялись спорить, какая подойдет мне больше. Ведь нам, как обычно, нравятся кардинально разные вещи. При этом Эрик уверен в своем отменном вкусе, а я в своем.
Через десять минут выбор сделан. Через три минуты женщина закончила наносить на мою правую руку затейливый восточный орнамент.
А через час любимая розовая рубашка Эрика, которая висела на мне, была безнадежно испачкана этой краской. Его рубашку мне приходилось надевать, так как носить было совершенно нечего. В Марокко мы собрались спонтанно, а с собой у меня были только зимние и демисезонные вещи да одно вечернее платье, которое Эрик заставлял меня надевать в отеле «Мамуния», даже когда мы шли к бассейну. Потому что это шикарное место не предполагало растянутой черной майки, что постоянно была на мне. Я сопротивлялась надевать вечернее платье к бассейну. По-моему, это перебор даже для такого пафосного отеля. Он был страшно недоволен и сердит на меня за это. Хотя в какой-то степени он был прав. Возле бассейна действительно тусовались девицы в золотых купальниках от «Версаче», в тапочках от «Валентино» и дальше – по списку. Не знаю почему, но меня моя скромная одежда ничуть не смущала. А даже, пожалуй, веселила. Я, без пафоса, простая русская девушка, но тем не менее здесь. Проще надо быть, проще.
Из Эссауиры мы рванули в три часа дня и в шесть уже были в Марракеше, хотя опять пришлось преодолевать трудности с огромными грузовиками, преграждавшими путь на узкой опасной дороге из Эссауиры в Марракеш. По возвращении мы поселись (слава богу) не в «Мамунии», а в «Кутабии». Все, правда, было тоже «вери найс», но попроще. Хотя и со своей изюминкой. Этой изюминкой были прекрасный спа-комплекс с бассейном на крыше, индийский ресторан и большой номер с двумя зонами в марокканском стиле.
Забыла сказать, что во время отдыха Эрик почти постоянно висел на телефоне, решая два вопроса. Первый – съемки рекламы в Индии. Второй – предполагаемое интервью российскому пятому каналу по поводу социальной рекламы. Параллельно с отдыхом ему приходилось организовывать это интервью: необходимо было найти оператора с камерой, договориться о деньгах и о многом другом, так как сроки поджимали.
Ах да, помимо отдыха, переездов с места на место, а также интервью и индийского проекта у Эрика было самое важное дело: обязательный просмотр футбольных матчей, потому что для него пропустить игру легендарных команд было настоящим преступлением. А телевизоры здесь были далеко не везде, тем более с нужными каналами. Ему приходилось смотреть матчи то с арабскими комментаторами, то в спорт-баре, то в библиотеке отеля, то в номере перед телевизором, добытым где-то специально для нас.
Понедельник.
Сегодня должно было состояться интервью, поэтому требовалось получить деньги из Москвы по “Western Union” для оплаты оператора. С утра необходимо было успеть на массаж, съесть наш индийский ланч, поплавать, приготовиться к интервью, определиться с тем, что надевать, что сказать, а также подровнять бороду и так далее. Последний день в Марракеше пошел коту под хвост. И все это из-за русского телевидения. Что интересно, я ведь была здесь, с ним. И он давал интервью на тему роликов, которые мы делали вместе.
Только в семь часов вечера мы освободились. Ну, теперь пора было и поужинать в настоящем марокканском ресторанчике. «Дар Маджана» – вот куда мы отправились.
Мы решили пойти пешком. В Марракеше вообще лучше всего ходить пешком. По крайней мере нет опасности, что на тебя налетит мотоциклист или велосипедист или тебя раздавит лошадь. Ведь когда ты едешь в машине, вся эта гвардия летает по дорогам Марракеша абсолютно хаотично, без всяких правил. Машины, кареты с лошадьми, велосипедисты, мопеды, автобусы, пешеходы – все это находится в диком круговороте под названием дорожное движение. Во время езды по марракешским дорогам сердце каждый раз замирает от непонятно откуда несущегося на тебя мотоцикла или пешехода или всего вышеперечисленного вместе.
Уф! А вот и «Дар Маджана». Возле входа в ресторан нас встретил бербер с фонариком в руке, по узкой улочке проводил к входу в ресторан. Это было так загадочно и волшебно, словно я оказалась внутри самой настоящей восточной сказки. В переводе «Дар Маджана» означает «Драгоценный камень». Гостеприимная хозяйка встретила нас очень радушно и зачем-то записала наши имена в тетрадку.
Мы сели за маленький столик возле фонтана. Это был зал для аперитива. Основной ресторан представлял собой помещение, состоящее из специальных комнат с подушками и сервировкой. Эрику пришлось отъехать, чтобы отдать деньги оператору и взять кассету с интервью, которую я должна была забрать с собой в Москву. Пока я сидела в одиночестве, хозяйка с именем из мира моды, Кенза, развлекала меня разговорами. Наконец Эрик вернулся, и мы пошли в основной зал. Когда мы вошли туда, я ахнула, потому что передо мной стоял круглый стол, посередине которого чем-то ярким и блестящим было написано мое имя, а вокруг разбросаны лепестки роз. Это меня удивило и обрадовало.
Вообще в марокканских ресторанах фиксированное меню. И ты ешь то, что тебе принесут. На закуску принесли огромное количество разнообразных салатов, наименований десять. Затем – национальный пирог с курицей и корицей. И все это в специально оформленных блюдах, с разодетыми официантами, с красивой подачей. Затем подали таджин (вариант наших блюд в горшочках, только вместо горшка продолговатая, похожая на пирамиду глиняная посуда, которая ставится на медленный огонь часа на два). Затем был кус-кус. Наконец – десерт. К десерту прилагался музыкальный коллектив, исполняющий песни африканских рабов, которые не поехали в Америку, а остались в Марокко. Это была очень красивая музыка, чем-то напоминающая песни Боба Марли.
И вот вышла «беллиданс» – танцовщица. Она пригласила меня потанцевать с ней. И это стало ее роковой ошибкой, потому что все гости стали аплодировать мне гораздо больше, чем ей. На ее лице вместо улыбки появилась недовольная гримаса. Хозяйка тоже была удивлена моим умением танцевать восточные танцы. Эрик забеспокоился, что танцовщица меня сглазит, и прокричал ей, что она звезда. Вместе с выражением своего лица «звезда» сменила гнев на милость. Когда мы возвращались по уже пустынным улочкам Марракеша, Эрик сказал, что «звезда, на самом деле, ты – май Бьюти». Люди так любят, когда ты танцуешь. Он сказал, что было бы неплохо поставить для меня спектакль.
Мы вернулись в отель и легли на лежаки возле бассейна, чтобы полюбоваться на звездное небо. Оно было какое-то особенное. И я подумала, что мне обязательно запомнятся эти африканские звезды, этот вечер, эти прекрасные добродушные люди, молитва, доносящаяся из мечети, настоящие аисты, живущие на центральных воротах города, вкус свежевыловленной рыбы, кареты с лошадьми вместо такси и многое другое. Да и вопрос, который мучил меня вначале: зачем я здесь – сам собой испарился.
Раннее утро. Наступила пора прощаться с Марокко. После всех формальностей, связанных с пересечением границы, мы сели в самолет и, как ни странно, с тем же попутчиком, с которым летели сюда. Все на том же месте, с левой сломанной ручкой кресла. Стюард, увидев мою татуировку, сделанную в Эссауире, сказал:
– Поздравляю!
– С чем? – удивилась я.
– Ваша татуировка на руке означает, что вы только что вышли замуж.
Так, сама того не подозревая, я вышла замуж за Эрика во второй раз. По крайней мере татуировка на руке это подтверждала. А Эрик добавил, что во Франции говорят, что не бывает двух раз без третьего. И мы взлетели. Прощай, Марокко. Здравствуй, вход номер двадцать два в аэропорту Ниццы. Впереди Москва.
Мой парижский уикенд
Девятнадцатого днем я еще не знала, что уже двадцатого вечером я окажусь в Париже. Дело в том, что в Париже Эрик должен был пробыть два дня, в которые могла бы вписаться и я. Мы не виделись уже больше двух месяцев. И эта короткая встреча была моей единственной возможностью увидеть глаза любимого человека. Я согласилась. Но не так-то просто оказалось найти билеты на таких жестких условиях.
В четверг я должна была вылететь в Париж, а уже в субботу вернуться в Москву. У Эрика был билет на Ванкувер в субботу днем. Нашлись билеты “Swiss Air” с пересадкой в Цюрихе и туда и обратно. Как я все это выдержу? Ведь это не один час полета. Мою уверенность также сильно уменьшил молчащий телефон Эрика, тем более что я знала, что в это время он тусовался где-то в Каннах. Неизвестно где и неизвестно с кем. Мои предчувствия не были воодушевляющими.
Лететь к нему или не лететь? Вот в чем вопрос.
Утром я проснулась с мыслью: «Зачем мне это надо?». Вставать рано утром, тащиться в Домодедово, затем – до Цюриха. Там два часа ждать посадки на самолет в Париж. Вопрос «зачем» не покидал меня целое утро. Но я, тем не менее, приняла душ, упаковала чемодан, который, хоть и на один день, а по сборам оказался таким же хлопотным, как на месяц. А позже выяснилось, что и по весу он тянет на двухнедельный гардероб.
Я прошла паспортный и таможенный контроль. Затем позвонила Эрику и спросила: «Ты действительно хочешь меня видеть?».
Его сухой ответ «да» не произвел на меня должного впечатления, но это не помешало мне продолжить свой путь. Нет. Дьюти-фри в этот раз не для меня. Но зато горячий куриный суп мне по карману. Моим попутчиком в самолете до Цюриха оказался «просто Гена». Всю дорогу он рассказывал мне про Одессу и Израиль. И вообще о жизни русской эмиграции. Три часа без умолку. Периодически заправляя свои «говорительные» батарейки вином, водкой и прочими напитками.
Я узнала, что живет он в Лугано на юге Швейцарии.
– Где-где? – переспросила я.
– В Лугано! Ты не знаешь, где находится Лугано?
Он был явно ошарашен моим незнанием. Не знать Лугано для Гены все равно что не знать имя своей матери. Его возмущению и удивлению просто не было предела. Как оказалось, иногда факт незнания чего-либо может обидеть и даже оскорбить человека. Поэтому в целях безопасности я на будущее решила, что лучше не признаваться в том, что ты чего-то не знаешь.
Долетела я до Цюриха, можно сказать, с ветерком. На рейс «Цюрих – Париж» я не опоздала, мне даже пришлось немного ждать. Села я в следующий по списку самолет на свое место и достала книжку «Как найти свою любовь». После получасового занимательного чтения я услышала вопрос, который произнес мой сосед слева на русском языке: «И даже вам трудно найти свою любовь?» Я была совершенно ошарашена, потому что мой сосед совсем не был похож на русского. Он, видимо, читал эту книгу для женщин одновременно со мной.
Дядька оказался из Польши, учился когда-то в России, а ехал к дочери на свадьбу. Он похвастался замечательным зятем – богатым, умным, красивым, совсем не похожим на среднестатистического современного мужчину. Дочь моего попутчика познакомилась с женихом на сайте для научных работников. Поляку я тоже показалась несовременной. Обсудили мы много всего. Он оказался знатоком русской жизни и литературы. Было очень приятно, что твою культуру воспринимают и любят.
Наконец я прилетела в знакомый до боли аэропорт Шарль де Голль. Эрик, как я и ожидала, опоздал, объяснив свое опоздание трафиком и пообещав все загладить приготовленными для меня подарками. По дороге в отель мы заметили за окном волшебной красоты закат. Мы припарковали машину посередине моста. Над Сеной висел огромный красно-желтый круг, окрасивший все небо в розово-красные тона. Мы стояли на мосту. Он обнял меня. Мы снова были вместе. После двух месяцев разлуки я не могла поверить, что руки любимого мужчины прижимают меня к себе.
Что же мне еще надо? Я была так счастлива и просто наполнена Эриком и парижским закатом. Париж приготовил мне подарок. Такой большой и имеющий такое огромное значение для меня, вызывающий столько эмоций. И этот подарок держал меня за руку. Прекрасный мужчина. Прекрасный закат. «А вдруг это все-таки «закат» наших отношений?!» – подумала я и тут же отогнала страшную мысль.
В гостинице меня ждали подарки: красивый ремень «под золото» ручной работы, шикарные туфли, правда, на полтора размера больше, чем нужно, и маленький номер с двумя узкими комнатами, соединенными лестницей. Он был похож на мышкин домик, потому что скошенный потолок съедал часть пространства. Это тебе не отель “Costes”.
Мы пошли есть устрицы! А это для меня огромное гастрономическое счастье.
Первую ночь в Париже я, конечно, не спала. Привыкать снова к храпящему, но, безусловно, прекрасному существу, лежащему по соседству, дело не из простых. Особенно когда оно такое требовательное. Больше одного одеяла на кровати не положено, потому что, как считал Эрик, смотрится это ужасно. Цыганский стиль не по душе моему «аристократу». И неважно, что ты мерзнешь, можешь спать даже в шубе, но главное, чтобы под одним с ним одеялом. Пришлось снова привыкать к его порядочкам.
На следующее утро мы пошли завтракать в наше любимое кафе «Де Флор». Потом Эрик уехал на какую-то встречу, а я направилась в Собор Парижской Богоматери. Погода стояла замечательная. Солнце Парижу очень к лицу.
Я вхожу в Нотр-Дам де Пари, где я чувствую себя волшебно. Я зашла в маленький музей, в котором, как ни странно, звучал джаз. Немного странно было рассматривать произведения христианского искусства под джазовую музыку. Но никакой дисгармонии я не почувствовала.
И тут я увидела икону Владимирской Божией Матери, подаренную Франции нашим Патриархом в 2007 году. Вокруг нее горело множество свечей, толпились православные парижане. Я уже было направилась к выходу, но почувствовала, что надо сделать еще один круг. Так я оказалась у статуи Иоанна Крестителя, на которой было написано: "Это день, когда Бог-Сын был рожден в Вифлееме. Это перерождение в водах крещения, где человек становится сыном божьим".
Теперь мне стало понятно, почему я оказалась на один день в Париже. Я приехала сюда ради этого момента. Приехала, чтобы осознать и понять что-то очень важное. В голове пронесся целый поток мыслей. Я сама не своя медленно вышла из собора.
Вся в своих мыслях я еще немного побродила по городу и, наконец, решила вернуться в отель. По дороге я купила фиалковое мороженое и забежала в магазинчик, где были навалены дешевые подделки под известные бренды.
Вечером мы пошли с Эриком в итальянский ресторан есть пиццу.
Эрик все это время был каким-то чужим. Я пыталась проломить стену, разговорить его, но он меня не слушал. Но как только я заговорила об Иоанне Крестителе, он превратился в одни большие уши. А уши у него итак не маленькие.
Я рассказала о том, что увидела в соборе.
На это Эрик сказал, что дело в каком-то ребенке. И продолжил, что общался с одной женщиной – эзотериком. Он задал ей вопрос обо мне, поинтересовался, не подскажет ли она, почему на меня столько болячек навалилось. Она ответила, что дело в каком-то ребенке...
... А после мы сидели в парке. Я плакала, рассказывая одну из самых трагических истории из своей жизни. Историю о ребенке, который должен был прийти в этот мир и которого в этом мире нет. Он внимательно слушал, прижимая меня к себе. Никого ближе и роднее его в этот момент для меня не было.
Время близилось к закату.Мы пошли гулять по ночному Парижу. Я захотела увидеть мою давнюю любовь – Эйфелеву башню. Что в этой башне такого? Какая тайна в ней скрыта? Она, как загадочная дама, окутанная тайнами и сплетнями, вызывающая интерес у всех и каждого, но всегда недоступная. Вы можете дотронуться до нее, но вы никогда не узнаете, что внутри этой прелестницы, о чем она думает. Один ее вид делает меня счастливой. Спасибо тебе, господин Эйфель. Ты создал Галатею всех времен и народов.
