Текст книги "Гусеница в стиральном порошке: повесть о любви и страсти"

Автор книги: Танита Флайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Танита Флайт
Гусеница в стиральном порошке

Всё кончено.

Я снова здесь? Снова в этой обшарпанной квартирке с ее убогими, покрытыми вековой пылью окнами в рассохшихся деревянных рамах. И словно старуха из пушкинской сказки, я вновь у разбитого корыта. Но в отличие от сказочной старухи я не знаю, куда мне идти и что делать, еще в большей степени, чем прежде.

Тогда у меня был выбор. А сейчас, похоже, выбираю не я. Сегодня все решает мой принц. Только он волен забрать свою Золушку из Москвы-мачехи или оставить ее там, где нашел. Эта ситуация длится уже три месяца. До этого у меня все было иначе. Впрочем, о чем это я? Пожалуй, только в сказках бывает хороший конец. В жизни не все так однозначно.

Еще вчера я была самым счастливым человеком. А сегодня стала самым несчастным. Еще вчера рядом было мужское плечо, было на кого опереться. А сегодня со мной только мое отчаяние и одиночество. До этого меня довели моя нерешительность и безумная любовь к Москве. И поэтому сейчас за моим окном назойливо гудит московская стройка, а в голове звенит только одно имя, плывут воспоминания об этом человеке. Воспоминания о полутора годах, проведенных вместе.

Это сейчас мой любимый не отвечает на звонки и его голос на автоответчике я слышу чаще, чем хотела бы. Но я сама в этом виновата. Я не смогла вовремя решиться. Не смогла бросить все и навсегда уехать из этой страны, потому что здесь мои друзья и родители, мои березки и мой русский язык, мои съемки, мои мечты о большой карьере, мои проекты. И все это держит, держит, держит и не отпускает. И вот он ; результат моей трусости: одиночество, молчащий телефон, абсолютно пустой холодильник, ноль в кошельке, смог за окном. Этим наполнена сейчас моя жизнь.

Сегодня я брела по многолюдным московским улицам, брела совсем одна и почему-то чувствовала, что нахожусь среди абсолютно чужих мне людей или даже на чужой планете. Это было то же самое чувство, что я испытывала во Франции. Наверное, это от ощущения своей ненужности.

А еще два года назад я была очень востребованной девушкой, причем востребованной во всех отношениях. Мой телефон никогда не замолкал. Не было отбоя ни от предложений по работе, ни от приглашений в рестораны, на выставки и тусовки. Что же со мной случилось? Почему нет ни того, ни другого, ни третьего? Я изменилась? Да нет, судя по фотографиям. Люди изменились? Страна изменилась? Едва ли... А что тогда? На этот вопрос у меня только один ответ. Все идет от Бога. Люди, работа, деньги, любовь. Он или посылает мне все это или нет.

Полтора года назад Господь послал мне настоящую любовь, а с ней и достаток, и красивую жизнь, и прекрасную еду, и чудесную погоду. А я этого даже не заметила, не оценила. Мне важна была карьера, перспективы которой искушали и манили. Но что такое карьера, если нет любви? Ничего. Тогда я этого не понимала. Поэтому и сижу сейчас одна, потерявшая все что имела в наказание за нерешительность. Только самые близкие друзья пока со мной.

Вчера я брела после просмотра фильма на московском фестивале и, не выдержав мучающей меня тоски, со слезами опустилась прямо на асфальт, даже не постеснявшись прохожих. Слишком тяжелым оказался груз одиночества и невостребованности. Но мне некого винить. До этого состояния я довела себя сама. Я ; на дне.

Одиночество. Я отвыкла от этого слова за последние полтора года, потому что была с ним. Рука об руку и под одним общим небом, под одними звездами. Мы часто вместе любовались на них, там, во Франции. Там, в его любимой Франции, где небо особенное, волшебное. Я надеялась, что никогда-никогда не вернусь в состояние пустоты, но горький вкус одиночества снова на моих губах, от него стоит ком в горле и готовность расплакаться в любой момент. Меня душат тоска и беспросветность, отсутствие веры в себя и в людей.

Много лет до встречи с моим героем я жила в таком же кошмаре. Поэтому я так не хотела и так боялась одиночества, но оно, видимо, желало меня и ждало подходящего момента, чтобы снова заключить в свои крепкие объятья и скрепить железными оковами, от которых практически невозможно освободиться. Тогда чудо или провидение выпустило меня из его жестких лап. И у этого чуда было имя… Эрик.

И поэтому сейчас мое счастье и моя жизнь находятся в руках одного бородатого человека с лысой головой и божественной улыбкой. От любви которого все это время я так настойчиво пыталась освободиться.

Несколько месяцев назад я взмолилась: «Господи, сделай так, чтобы он ушел сам». Ведь я этого сделать не могла. Не могла, потому что любила. Бойтесь своих желаний ; они могут сбыться. И мое сбылось. А когда это случилось, то мне открылось, что это абсолютно не то, чего мне хотелось. Оттого мне стало совсем невыносимо жить… без него…

Ну скажите, зачем человеку так нужен другой человек? Почему так устроено?

Из моей жизни исчезла радость. Меня ничто не радует. Не радует, потому что уже три дня, как он не звонит. Тот, который названивал по пять раз в день. И тогда я решила позвонить сама. Ни на один мой звонок ни по одному из четырех телефонов он не ответил. Я диктовала свои послания на его автоответчик, строчила бесконечные sms-ки. В каждом моем слове сквозило отчаяние и слышался крик измученной любовью души. Но он не перезвонил. Я сходила с ума, я умирала от боли. Надо было спасаться или хотя бы немного успокоиться. И тогда появилась моя спасительница и хорошая подруга Лариса.

Она подошла к вопросу с позиции профессионального психолога. Лариса сказала, что он ; не для меня, а я ; не для него. «Вспомни, сколько боли и непонимания было между вами, сколько ревности, недоверия». Это правда. Но ведь любовь, как и человек, не может быть идеальна.

Ну почему же он не выходит на связь?!

Почему нельзя по-человечески все объяснить? Зачем он со мной так жестоко? Значит, он мне не друг. Сколько я рыдала эти дни от тоски и обиды. Какие кошмары преследовали меня ночью. Я разрывалась. Я бегала по церквям, медитациям, кастингам и тренингам. Я искала ответы на свои вопросы.

И тогда я сама придумала самое главное успокоение.

Просто это мой Маленький принц. Он пришел в мою жизнь с далекой планеты, показал мне свой мир, открыл его для меня.

А сколько километров я налетала за время знакомства с ним! Прямо как мой любимый Экзюпери. Вот только не за штурвалом, а на пассажирском кресле. Я пока еще не стала пилотом.

Сколько всего я поняла благодаря моему Принцу! Увидела множество разных людей, познакомилась с разными культурами, странами. И даже жила в доме, где часто бывал сам Экзюпери.

А потом, когда за время этого путешествия я «починила» свою душу и мысли (почти как пилот из «Маленького принца»), пришло время улетать моему Принцу.

И если Эрик ; это Маленький принц в моей жизни, разве я могу на него обижаться и сердиться? А то, что он улетел даже не попрощавшись... У Экзюпери, впрочем, так же. Да и справедливость, как говорится, восторжествовала. Ведь ради Эрика я не стала встречаться с тем, другим. Я тоже не отвечала на его звонки. Я тоже, ничего не объяснив, исчезла, проявила малодушие. Испугалась.

А сегодня утром, после пяти дней переживаний, я открыла страничку в интернете. И первое, что я увидела, ; сегодня день рождения Антуана де Сент-Экзюпери.

В этот день случилось еще одно странное событие.

Я высыпала стиральный порошок в стиральную машинку. И вместе с порошком выпала настоящая зеленая гусеница. Гусеница жила в порошке. Она жила там давно. Она питалась порошком, она дышала порошком. И она в нем выжила.

Я опустила гусеницу на стол, не зная, что с ней делать. Я положила возле гусеницы зеленые листочки герани и капнула воды. И улетела ненадолго по делам. Когда я вернулась, на столе моей нежданной гостьи уже не оказалось. Я обошла стол со всех сторон. В общем, осмотрела все прилегающие территории. Гусеница исчезла. Мало того, что это была живущая в порошке гусеница, так она оказалась еще и летающей. Времени на поиски не было. Я опаздывала на маникюр. Прибежав в салон, в разговорах с мастером я на какое-то время забыла об этом маленьком происшествии.

Когда же пришло время расплачиваться, я открыла свою черную большую сумку и обнаружила гусеницу внутри, прямо возле молнии. Как она тут оказалась? Ведь сумка все это время была в другой комнате, а не на кухне.

Мастер по маникюру посоветовала отнести ее туда, где есть фруктовые деревья. Я долго «пристреливалась» к месту, где моей гусенице будет хорошо. В конце концов я остановила свой выбор на вишневом дереве. Когда я положила гусеницу на землю, она тут же принялась копать себе туннель. Я надеюсь, к лучшей жизни. И тут я поняла, что эта гусеница не случайна, что это мой двойник. Ведь и я последние два года находилась в «порошке» французской жизни. Ведь и я в этом «порошке» умудрилась выжить. Теперь я знала, что пришло время возвращаться с небес на землю, прорывая себе туннель к другой жизни, в которой мне, если повезет, еще предстоит стать бабочкой.

По крайней мере я на это очень надеюсь.

Эрик в Москве

Мое знакомство с ним произошло совершенно банально. Это случилось на съемках социальной рекламы.

Я играла нерадивую мать, которая заболталась с соседкой и забыла про своего ребенка, в результате чего мальчик попал под машину.

На кастинг для этой рекламы я отправилась в агентство «Даго». Там, как всегда, было ужасно много народа. Я совсем не хотела стоять в очереди и уже думала уходить, но кто-то из коллег остановил меня. И я осталась. Но я даже не подозревала, какой шанс мне представится.

На кастинге обычно бывает так: покажите руки, улыбку, повернитесь, покружитесь. Но на этот раз задание было по меньшей мере странное. Нужно было разыграть трагедию, представив себе, что ребенок попадает под колеса автомобиля. Я сыграла как смогла. Только про себя подумала: «Какая страшная история. Не хотелось бы в ней участвовать».

На следующий день я отправилась на площадку фильма, где снималась в роли журналистки, которая рассказывала в своих репортажах о французском путешественнике, затерявшемся во льдах Антарктиды, и о том, как наши самоотверженные летчики его спасли. Текста было листа на четыре. И его надо было вызубрить за два дня. Удалось мне это с трудом, хотя я и сбегала в аптеку, чтобы купить таблетки для улучшения памяти. Но они мне не очень-то помогли.

На съемках я все время забывала отдельные куски текста, отчего земля уходила из-под ног и начиналось легкое головокружение. Честно, намучилась я на этих съемках как никогда. Но зато поболтала с работником французского посольства, который снимался вместе со мной. А режиссер по имени Арсений попросил у меня номер телефона.

На следующий день Арсений мне позвонил, мы встретились. Но нашу с ним беседу прервал телефонный звонок из агентства. Меня срочно вызывали на примерку. Я была этому страшно рада. До студии меня довез Никас. Тогда он за мной ухаживал.

Обстановка на примерке была очень нервной. Все были в напряжении. Ко мне подошла ассистент режиссера Лена и сказала: «Режиссер – иностранец, француз. Зовут Эрик. Сложный ; ужасно, но снимает безумно красивые ролики». Затем подошла Юля, второй режиссер, и тоже сообщила, что режиссер очень сложный, что он все постоянно меняет и что у меня очень сложная роль. Но она в меня верит и знает, что я справлюсь. «Будь молодцом, меня не подведи, а то я тебя рекомендовала», ; завершила свой монолог Юля.

Мне становилось все страшнее и страшнее. Столько людей, и все его боятся. Что же со мной будет? И тут из толпы возникло что-то, а точнее – кто-то обворожительный. И этот кто-то был в ботинках цвета платины. Я подняла глаза и увидела лысого мужчину с бородой. В общем, таких на улице не часто встретишь. Брутальный, харизматичный, необычный мужчина. Это и оказался «сам сложный режиссер».

Я здороваюсь. Начинается примерка. Он выбирает для меня какую-то очень простенькую одежонку какого-то блеклого цвета. Меня фотографируют в этом хламе. Вдруг он резко требует, чтобы я прекратила улыбаться. Я от страха чуть язык не проглотила. Улыбка тут же пропала с моего лица. Через секунду он сказал, что это была шутка. Улыбаться можно.

Но мне уже не хотелось. И еще мне показалось странным, что он в то вреsмя, как я меняла одежду, присутствовал в комнате и комментировал. Мне это не понравилось. Хотя режиссера стесняться не следует. Ведь он ; как доктор.

И вот раннее утро. Новостройка в районе метро «Сокол». Все бригады съемочной группы в сборе. Юля подводит меня к режиссеру. Эрик, внимательно посмотрел на меня и бросил своё: «Красную кофточку оставляем. Никакого грима на лицо не наносим, волосы делаем грязными». Куда я попала? И этот человек, человек с таким подходом снимает рекламные ролики?!

В своей одежде я, конечно, снималась и раньше. Но без грима ; никогда. Ладно, остаюсь «бледной молью», раз этого требует режиссерский гений.

Начались съемки. Хорошо, что мою подругу играла моя настоящая приятельница Ольга, с которой мы были знакомы не один год. И нам, конечно, было о чем поговорить. Ну вот все наши разговоры закончились, так как настал ответственный момент. Мне надо очень правдиво зарыдать на глазах у многочисленных работников агентства, толпы людей, а также строителей, свешивающихся с балконов окружающих площадку недостроенных домов. Внимание, мотор…

По окончании съемок моего эпизода раздались аплодисменты. Я была на седьмом небе от счастья. Съемки еще не закончились, но у меня было время, чтобы расслабиться. Мы с Ольгой отошли в сторонку и разлеглись на травке. Зачем? Конечно, чтобы поговорить на злободневные девичьи темы. В конце разговора я заявила, что так рада, что ни в кого не влюблена, что мне очень нравится моя свобода. И в общем и целом мне никто не нужен.

Когда я вошла в следующий кадр, Эрик улыбнулся мне широченной улыбкой. Затем он подошел ближе и обнял. И тут меня как током ударило.

«Влюбилась…» ; промелькнуло в голове.

; Хочу вас пригласить на ужин, ; прошептал он, словно отвечая на мою мысль.

Я незамедлительно сказала «йес». Мы договорились после съемок встретиться у входа в отель «Арарат Парк Хаятт».

Я забыла обо всем, что недавно говорила Ольге. Забыла про свободу от любви, про желание независимости, про комфорт. Стрела Амура легко и непринужденно направила меня в облака легкой влюбленности. На телефонном проводе в это время меня добивали своими звонками совсем другие герои – режиссер Арсений и Никас.

Как только съемки закончились, я на своей шестерке помчалась домой принять душ и переодеться. Эрик позвонил мне, чтобы напомнить о совместном ужине. В «Арарат» я влетела ровно без пяти десять (дурацкая привычка приходить заранее).

И вот я жду в холле отеля. И тут появляется мой «сложный» режиссер. В моей голове этот момент прокручивается до сих пор, как в замедленной съемке. Я помню все до мелочей. Он идет навстречу мне расслабленной, но уверенной режиссерской походкой, широко улыбаясь нереальной улыбкой. Шлейф от его изысканного парфюма кружит мне голову. О, этот «сложный режиссер»! О, этот мужчина моей мечты!

Мы поднялись в ресторан. Заказали «мохито». И уже через полчаса после встречи, совершенно опьянев, я почему-то первая потянулась к нему целоваться. Такое со мной было впервые. А когда мы слились в поцелуе, то уже не смогли оторваться друг от друга. Это было как спуск курка. И мы, как в кино, моментально перенеслись в его номер. Он шептал мне что-то совсем непонятное на своем французском. И это было прекрасно.

То ли потому, что номер был со стеклянной крышей и с видом на Красную площадь, то ли из-за «мохито» на голодный желудок, то ли оттого, что рядом был брутальный мужчина, в совершенстве владеющий французским, то ли по всем этим причинам вместе, но я оказалась в этот момент в параллельной реальности. А вернее, внутри какого-то кинофильма. Под аккомпанемент странной, незнакомой мне музыки мы улетели в другой мир.

На бренную землю нас вернуло мороженое и тирамису, самое вкусное за всю мою жизнь.

И я влюбилась. Мгновенно и сразу. Мне не переставая звонил другой мужчина, не менее прекрасный, но не такой желанный. А в это время танец страсти и любви уносил меня от меня же самой в сказку с неизвестным концом. Эрик просил остаться, но я ушла. Я чувствовала себя виноватой перед тем, другим, кто в меня влюблен и заслуживает любви гораздо больше. Хотя мы друг другу пока и не были ничем обязаны. Ведь по большому счету между нами ничего не было. Я чуть не плакала, стыдясь своего счастья и своего безумия, стыдясь того безудержного влечения к этому «снежному человеку», которое пришло так внезапно.

Была уже не ночь, но еще и не утро. Предрассветные пять часов. На душе было светло, радостно и грустно одновременно. Хотелось спать и хотелось петь. Я остановила такси. Молоденький таксист почему-то сразу предложил выйти за него замуж. Он представился как «человек без материальных и жилищных проблем». Я еле-еле от него отвязалась. Что за жизнь... То пусто, то густо.

На следующий день я проснулась и, конечно, подумала о нем. Он.

Эрик позвонил мне, мы договорились о встрече. В десять вечера встретились и пошли гулять по Красной площади, что выглядело довольно банально. И вдруг совершенно неожиданно Эрик достал ключ от своего номера в отеле и протянул его мне со словами: «Ты можешь остаться со мной». Вот это мне показалось совсем не банальным. Такое в моей жизни было впервые. Чтобы ключи от квартиры, ну пусть всего лишь от номера в отеле, мне дали на второй день знакомства.

Ситуация осложнялась тем, что через несколько дней у меня была запланирована поездка на море. Я уже купила путевку, но в тот же день мне позвонила Марина из агентства «Даго» и сообщила, что я никуда ехать не могу, потому что в день моего отъезда должна состояться съемка с моим участием. Мне пришлось заплатить штраф и отказаться от поездки в Мармарис. А когда это произошло, выяснилось, что заказчики передумали меня снимать. Но я ничуть не расстроилась: Эрик стоил того, чтобы я осталась в Москве еще на неделю.

Эта неделя, которую мы провели вместе, была наполнена огромной радостью и впечатлениями. Я даже не смела мечтать о том, чтобы такой грандиозный человек заинтересовался моей скромной персоной. Мы расставались только на время съемок, которые у него еще продолжались. Все остальное время мы были вместе. Мы гуляли, катались на теплоходе, купались в бассейне нашего отеля и не могли оторваться друг от друга. Пожалуй, это был самый интересный мужчина в моей жизни. Я внимала каждому его слову. Его любимой присказкой было: «Love what you have» (люби то, что имеешь). Мы спорили, шутили. Возникало много забавных ситуаций.

Как-то в отеле после бассейна мы почему-то оказались в белых халатах. Чтобы подняться в номер, надо было пройти по этажу и подняться на лифте. Я пошутила: «Представь, что наши халаты ; белые кроличьи шубы». Но когда открылась дверь лифта, внутри оказался солидно одетый мужчина. Мы вошли в лифт, едва сдерживая смех: контраст между нашим банным стилем и его деловым был слишком велик.

А тот факт, что по Москве мы разъезжали на шестой модели «жигулей»! Мы важно подъезжали к «Арарату», где парковка была просто переполнена «мерседесами» и «бентли». Его это ничуть не смущало. Но бесконечные пробки приводили его в бешенство, отчего я очень дергалась, сидя за рулем своей бедненькой машинки. К тому же меня озадачивали его постоянные указания, как надо водить и куда надо ехать, чтобы объехать пробку. Ну откуда у человека со стажем пребывания в Москве «без году неделя» такая уверенность в знании московских дорог?

Зато когда мы не ехали в машине, он был полон нежности и благородства. Эрик любил называть меня «май Бьюти, моя Беличка». Для него я почему-то была на нее очень похожа. Что общего он нашел между мной и этим забавным животным? Я подарила ему диск с фильмом «Летят журавли», где главную героиню прозвали «Белкой». Фильм мы с моим режиссером посмотрели лишь спустя восемь месяцев у него в Грассе. На него он произвел огромное впечатление еще и потому, что главный герой Борис в исполнении Баталова оказался очень похож на Эрика в молодости.

Ну, вот и пришло время расставаться. У меня путевка в Турцию. И как он ни умолял меня не ехать, я все-таки рванула. На следующий же день после приезда я заболела гриппом. Причем серьезно. Видимо, не могла пережить расставания со своим французом. Лежать на пляже с гриппом, а не с любимым человеком – это верх закона подлости. Я ждала возвращения на родину, тем более что только там я с ним смогу вдоволь поговорить по телефону. Вернувшись, я принялась делать визу для поездки к Эрику. Наш роман даже на расстоянии был абсолютно полноценным ; с ревностью, со слезами, с обидами и с песнями, с историями, рассказанными на ночь, и с многочисленными звонками по поводу и без.

В следующий раз мой любимый приехал в Москву на неделю. Это произошло через два месяца после начала нашего знакомства и после того, как я уже побывала у него в Грассе. Встретить Эрика мне не удалось ; у меня была съемка в рекламе таблеток от кашля. Он приехал ко мне сам, на такси. В мою коммунальную съемную квартирку. После его замка «прекрасные» условия моего временного жилья, такие, как неработающая колонка, ободранные обои и прочие радости быта, Эрика очень напрягали, но делать было нечего. Так было значительно дешевле.

Мой изнеженный гость терпел и кряхтел, но все его возмущения по поводу квартиры были всего лишь цветочками. Повторю, что гораздо больше он ненавидел наши пробки, простаивать в которых, да еще в моей «роскошной шестерке» ему было совсем невмоготу. Единственным местом, где Эрику было комфортно, были рестораны, в которых проходили деловые встречи с различными рекламными агентствами. Ноэта зона комфорта не распространялась на меня. Так, его критика в мой адрес на одной из таких встреч из-за того, что я позволила себе высказать кое-какие мысли и идеи, которыми эти люди заинтересовались, меня насторожила. Эрик не позволял мне ни с кем общаться, а тем более улыбаться, особенно если это были мужчины.

Неделя, которую он пробыл со мной, показалась мне адом. Я думала, что после этой встречи мы уже никогда не увидимся. Но особенно мне не понравилась дорога в аэропорт. Я везла его по пустому Ленинградскому шоссе на большой скорости. А он в это время позволял себе довольно неприятные высказывания по поводу моей персоны только потому, что в подъезде я встретилась со своей знакомой и отдала ей ключи от квартиры. Его это так насторожило, что он всю дорогу потрясал меня своим разыгравшимся воображением. Кто она? Наверное, она хочет устроить у тебя притон? Или она агент? И все в таком роде. Эти беспочвенные обвинения продолжались всю дорогу вплоть до стойки регистрации. В итоге я завопила: «Прекрати, с меня хватит. Я так больше не могу! Не веришь мне? Не доверяешь? Не даешь свободно дышать? Так больше меня не увидишь!». На этой оптимистичной ноте я развернулась и ушла прочь.

Я дошла до туалета, умылась. Но тут раздался навязчивый долгий звонок. Это был Он. Я не поднимала трубку. Минуту. Вторую. Наконец ответила. «Где ты? ; раздался его голос. ; Я к тебе подойду. Где ты?» И вот я вижу его, бегущего с чемоданами в обеих руках. Он вцепляется в меня со словами:

; Прости. Прости, прости…

; Не могу, ; тихо шепчу я.

; Что я должен сделать?

; Ты должен доверять мне. И давать свободу. Не контролировать каждый мой вздох.

Он мне все это обещает. У нас у обоих льются слезы. Мы стоим, обнявшись, среди незнакомых людей. Это был один из самых красивых и волнующих моментов в моей жизни.

В третий раз приезд моего любимого в Москву был ознаменован его персональной фотовыставкой.

Еду в Шереметьево встречать Эрика. Вдруг вижу, что на въезде в Химки прямо на середине дороги стоит огромный джип с аварийными сигналами, а рядом с ним мужчина в кожаной куртке. Голосует. Что-то заставило меня остановиться и узнать, чем я могу ему помочь.

; В Шереметьево? ; хриплым голосом спрашивает он.

; Да, ; отвечаю я.

; Подвезешь детей? Правда, они не говорят по-русски.

; Без проблем.

Двое детей-подростков и женщина-няня прыгают в мою машину.

; Я – Хирург, ; услышала я напоследок. ; Приходи в мой клуб. «Секстон». Буду рад тебя видеть.

И тут до меня доходит, что это тот самый «Хирург» ; родоначальник байкерского движения в России.

Его очаровательные дети, к сожалению, ни слова не понимают по-русски. Они родились и выросли в Германии.

Так в дружной компании с немецкими детьми легендарного русского байкера я добралась до аэропорта.

А вот и мой милый. Он был обвешан огромными чемоданами, которые мы еле-еле затолкали в мою машину. В этот раз он потратился и снял номер в «Арарат Парк Хаятт». Там, где начались наши отношения.

Тот же номер 1112 под самой крышей со стеклянной стеной и потолком и с видом на Красную площадь. С отличным сервисом и вкусной едой по утрам, с восхитительным спа-салоном. Что может быть лучше?

На следующий день мы поехали смотреть галерею. Безумно интересное место. «Винзавод» ; это новый культурный центр, картины, магазины. Ему там все очень понравилось.

Вот только он совсем, ну совсем-совсем не выносит наши московские пробки. Езда на машине для него, и тем более для меня, превращается в ад.

Эрик извергает на меня целый словесный поток. Всё это многословие сводится к тому, что я не умею ездить, я не знаю дорог и еду не теми дорогами, поэтому нахожу пробки. Как будто только я одна в них и попадаю. И это я выслушиваю от человека, которого развожу туда и сюда, как личный шофер, человек, для которого это всего лишь третье посещение Москвы, но который при этом твердо уверен, что знает ее лучше меня.

Все эти перепалки заканчивались ссорами, а я после таких разговоров на «нервяке» даже стала нарушать правила дорожного движения, чего никогда раньше не делала.

Утро девятого апреля. У меня масса дел. Вечером открытие персональной выставки Эрика Мы не можем решить, где мне сделать укладку, все парикмахерские заняты. А как идти на выставку без укладки? Время около четырех, выставка в семь. Решила сделать ее в салоне «Арарата». Возвращаюсь в номер. Эрик недоволен: «Это что, укладка? Это ее полное отсутствие!».

Время пять ; мы уже должны быть на выставке. Он берет меня за руку и приводит обратно к мастеру: «Переделывайте все». Она послушно завивает мне волосы так, как он просит. Получилось действительно лучше. Смотрю в зеркало и понимаю, что я ; настоящая красотка! Теперь можно ехать хоть на выставку, хоть на конкурс красоты.

Садимся в мою машину. Она не заводится. Такси! Нет такси. Мы жутко опаздываем.

Снова прыгаем в мою машину. Я чувствую, что лучше бы мне не садиться за руль. Попадаем в пробку у самого вокзала. Время ; семь. Мне звонят, спрашивают, где мы? Все пришли вовремя, а нас нет. Я в панике.

Только Эрик спокоен. Я не понимаю, куда свернуть ; налево или направо. Дороги туда нет. В итоге мы нарушаем и объезжаем пробку. Я мчусь на всех парах. Уже близко, я вижу «Винзавод»…

Ну, где же разворот? И я еще раз нарушаю правила дорожного движения прямо перед носом гаишника. Нас останавливают. Я в панике прошу отпустить нас и помиловать. Ведь мой пассажир снимал социальные ролики именно для ГАИ. А сейчас он из-за ГАИ опаздывает на выставку. Гаишник непреклонен. Выписывает штраф. Мои стоны не помогают. Да, нечего было перед его носом правила нарушать. Мы опаздываем еще на пятнадцать минут.

Наконец «Винзавод». Народу ; не протолкнуться. Все в ожидании художника. У Эрика берут интервью. Всем все нравится. Девушки строят ему глазки, делают комплименты. Вечер проходит прекрасно. На выставке мои любимые друзья. Эрик, несмотря на всеобщую суету, успевает следить за каждым моим шагом: на кого я смотрю, с кем общаюсь, кому улыбаюсь.

Короче говоря, рядом со мной должны быть только особи женского пола.

Зоркий взгляд Эрика не пропускает ни мимолетных взглядов, ни жестов, ни нечаянно оброненных кем-то в мой адрес слов. Я ведь должна принадлежать только ему.

Выставка прошла успешно. И случай, который произошел на следующий день в спа-салоне в отеле, подтвердил это. Мы лежим на шезлонгах, отдыхаем. Тут я вижу, что очень заинтересованный взгляд Эрика направлен на какую-то брюнетку. Я, заметив эту стрельбу глазами, беру первую попавшуюся газету на столике рядом и сую ее ему под нос со словами: «Почитай лучше газетку, милый».

Первая же статья, которая бросается ему глаза, была о нем и о его выставке в Москве. Эрик от неожиданности чуть с шезлонга не свалился со словами: «Белочка, моя золотая ручка!». Так внимание с незнакомой брюнетки было успешно перенаправлено на знакомую и родную блондинку.

К концу пребывания Эрика в Москве мне в жесткой форме было поставлено условие: или я все бросаю и еду к нему, или, как говорится, «прости-прощай». Я сказала, что должна подумать. И добавила: для положительного решения желательно, чтобы мне были предоставлены какие-либо социальные гарантии и официальные бумаги для оснований на постоянное проживание. Еще я сказала ему, что не могу без работы и творчества, что мне невыносимо жить как растение, то есть, пить и ничего больше не делать.

На что мой милый ответил, что никаких гарантий он дать мне не может, работу предоставить тоже. Что он не работодатель. Не спонсор. И точка. Эрик заявил, что я или должна принять его стиль жизни, или остаться в своей Москве. Я призадумалась. Но тем не менее через неделю после его отъезда я снова полетела в Грасс. Зачем? Моя душа рвалась к нему. Опять.

Ах, Лазурный берег!

Моя первая поездка в Грасс состоялась через полмесяца после нашего знакомства.

Стою во французском посольстве и глазам своим не верю: долгожданная виза получена.

Большое достижение на тот момент, учитывая, скольким людям пришлось попотеть для того, чтобы этот блестящий штампик красовался в моем заграничном паспорте. «Спасибо» надо сказать подруге Лене Голубевой, заполнявшей анкету, ангелам моим, святой Матроне (которой я молилась), всем девочкам из «Фетишфильма», оформлявшим мне документы, Эрику, больше всех переживавшему за исход событий, и, наконец, мне, собиравшей все бумаги по несколько раз. Процесс оказался трудоемким и противным. Но, как говорится, игра стоила свеч.

До поездки во Францию я имела о ней смутное представление. В мыслях мне грезилось что-то теплое, радушное, усыпанное цветами и пахнущее сыром. Отчасти все так и оказалось. Кроме того, что я попала сюда не в совсем теплое время года ; осенью, да и относительно французского радушия я в своих мечтах немного перегнула палку.

Рейс «Москва ; Париж». На табло горит слово «Париж». Я смотрю на него не отрываясь минут десять. И пытаюсь осознать тот факт, что Я лечу в Париж. Я лечу. Я и Париж. Я в Париже. Париж во мне. Не успела я переварить у себя в голове это событие, как объявили посадку. А вот и Она. Эйфелева башня стоит и «машет мне рукой». Даже с высоты птичьего полета я ее узнаю. Но, к сожалению, в этот раз не смогу с ней ближе познакомиться. Я пересаживаюсь на рейс «Париж ; Ницца». Там меня ждет мой любимый Эрик.