Текст книги "Не Квадра (СИ)"

Автор книги: Тамара Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)

ПЕРЕМЕЩЕННОЕ ЛИЦО. НЕ-КВАДРА

* * *

Дан поболтал ногой в аномально прозрачной воде. Причудливы выкрутасы привычек. Или памяти? Ему ведь давно аномальной должна бы казаться грязная вода, с радужными пятнами бензина, мутная от немыслимых промышленных стоков, воняющая чем угодно, только не этим – свежестью, морской солью, водорослями. Прозрачность абсолютная. Только тени на волнистом песчаном дне. От волн теней вроде бы и нет, но свет преломляется как-то иначе, и песок начинает играть. Проскользнула рыбешка, и Дан настолько увлеченно следил не за ней, а за ее тенью, что едва успел выдернуть ногу. Рыбка не ядовитая. Ее даже есть можно с голодухи, но отчего-то обожает по-кошачьи тереться о встреченные большие предметы, в частности ноги и иные части тела купальщиков. А рыбка эта не в чешуе и даже не в наждачной бумаге, а в кухонной терке. В сочетании с соленой водой – офигительно. Правда, привлекают ее только неподвижные цели, пловцу она неопасна.

Убедившись, что рыбка исчезла, Дан снова опустил ногу в прогретую воду. Подумал и опустил вторую, оперся на локти и подставил солнцу лицо. Пляжная жизнь уже утомляла, но особенного выбора не имелось. Ежели властителю приспичило посетить собрата не в одиночку, а всей компанией, компания должна выпятить грудь и гаркнуть нечто согласное. Пожалуй, начальство просто решило устроить им отпуск: пока оно занималось проблемами мироздания, равновесия и теоретической магии, три четверти Квадры были предоставлены сами себе, морю и аборигенкам разной степени очаровательности. Им было официально разрешено шляться по побережью или вдоль него на любое расстояние, а в нескольких милях к северу располагалось нечто вроде курорта, чрезвычайно модного в последние триста или четыреста сезонов, ну в аккурат с того времени, как властитель Сарен поселился в этих краях. Когда Алю и Дану надоедало в Сареновом замке, они седлали лошадей и отбывали на курорт. Как сегодня. Можно было взять и яхту, да только яхтсмены они оба были хреновые, а учиться не хотелось, потому яхта на Нирутовом озере – это глупость, а морей в зоне ответственности черного властителя не наблюдалось. Рациональные стали до зубной боли, не хотели ненужных умений. Или просто ленились. Нежный климат, не утомительная жара, ласковое море, расслабленные вследствие всего этого красотки настоящие, бывшие и будущие… А скорее всего Шарика жалели, потому что он терпеть не мог качки, но и расставаться с Алем и Даном не хотел. Пару раз они все-таки выходили в море (прихватив с собой слугу Сарена вместо экипажа). Ну, поныряли, поплавали там, где земли не видел даже Аль с его аномальным эльфийским зрением, да какое удовольствие, если в это время сторожевой дракон свиристит на палубе, беспокоится. Когда они с берега на милю в море уплывали – ничего, не нервничал, а там… Не доверял он шатким скорлупкам. А океанского лайнера у властителя Сарена не было, потому что всякое средство транспорта было у него исключительно удовольствия ради, а передвижения для он использовал порталы. Ему это ничего не стоило. Вообще. То есть совершенно. Никакой траты сил. Талант у него такой был – порталы открывать. Дан подозревал, что Нирут тут застрял по прозаической причине: смирил гордыню и пошел брать уроки у старшего товарища, чтоб впредь искры не рассыпать и озоном не вонять на три версты.

Дан наплавался до приятной тяжести в мышцах и сбежал от назойливых поклонниц. Не хотелось женского общества. Хотелось тишины и покоя. А для этого достаточно было отойти в сторону от пляжа и устроиться на гладком теплом валуне. Причуда природы: сочетание песчаного дна и валунов, постепенно переходящих в нагромождение камней, а там и в отвесные скалы с очень большой глубиной возле – и даже там дно все равно песчаное! Аль сказал, ему удалось донырнуть, а Дан не умел не дышать по пять минут, как эльфы. И пляж, тянущийся на милю, белый песок, каждую ночь чуть не просеиваемый служителями, навесы от солнца (до обыкновенных пляжных зонтиков тут не додумались), парусиновые шезлонги – ну просто Крым. Деревянных лежаков не хватает.

Пляжные костюмы тут были… ой. Мужчины щеголяли в широченных трусах по колено невероятных расцветок, украшенных то вышивкой, то золотой тесьмой в пять рядов, то драгоценными камнями, то всем вместе, и в обтягивающих свитерах. С длинными рукавами и высокими воротниками. Смотреть на это без смеха было нельзя. Вот почему, спрашивается, носить в свете розовые колготки неприличным не считается, а на пляже трусы никак не должны обозначать принадлежность к мужскому полу? В бальной зале – можно. На пляже – нельзя.

Дан долго мучился, пытаясь разгадать, как благородные ухитряются надевать эти колготки на семейные трусы, пока не спросил Люма. Тот довольно долго ржал, но пояснил, что белья в свете не носят. Не положено. Дан поинтересовался, не натирают ли такие тесные штаны мозолей на известных местах, и выяснил, что да, натирают, в том числе и потому Люм охотно принял предложение властителя. Тут хоть штаны можно носить нормальные. Тоже прикол моды: весь свет, подражая властителям то в прическах, то в манерах, не рискует подражать в одежде.

Дамам на пляже тоже было нелегко. В свете они носили тонкие облегающие и невероятно декольтированные платья, порой с несколькими разрезами на юбках для демонстрации ножек, здесь – бесформенные длинные рубахи без намека на вырез. Но тоже щедро украшенные. Если кавалерам еще удавалось поплавать, то дамы не рисковали заходить в воду даже «по шейку», потому что в таком «бикини» утонуть можно и в луже.

Помня о своем привилегированном положении, Дан и Аль не только купались в обычных своих длинных, но эластичных трусах, но даже и рубахи не надевали. Мужчины завидовали, но брать пример не решались, дамы откровенно заглядывались, чаще именно на область мужского достоинства. Наверное, они выглядели неприлично, только у Дана еще не выветрились воспоминания о плавках, а Алиру было наплевать, что о нем думают люди. Да и Нирут, прокатившись с ними однажды, точно так же скинул одежду и отправился плавать в одних трусах.

Что интересно, Люм на такие подвиги не отваживался. Вроде как не по чину ему. Оно конечно, не по чину, но странно было думать, что Люма интересует чье-то мнение. Он и властителевым не особо интересовался, приказы исполнял, вежливо кланялся – и на том их общение заканчивалось.

– Сударь, не могли бы вы… – услышал Дан нежный девичий голос и категорически перебил:

– Нет.

Им только повод дай. А шевелиться не хочется. Хочется блаженно подставляться солнцу и ждать, когда Алиру надоест качаться на волнах в паре миль от берега. Дан на такие экстремальные заплывы не решался.

– Но сударь…

Шарик, притворявшийся валуном, свирепо зашипел. «Сказано, вали отсюда!» – перевел для себя Дан. Нежный голосок слабо взвизгнул и обиженно промолвил:

– Я подвернула ногу!

Ага. Подвернула. Молча, без ахов и стонов. А Дан и поверил.

– А вы войдите в воду, сударыня, и плывите, плавать можно и с подвернутой ногой.

В конце концов ему стало не то чтобы стыдно, но как-то… неуютно. Сверлят укоризненным взором, едва слышно вздыхают… Он неохотно повернулся в сторону голоса. Ну да. В меру юное трепетное создание, сложная «пляжная» прическа – волосы подняты на маковку и там изображают этакое гнездо. Дан бы на месте птичек непременно попытался в нем устроиться. К гнезду прилагались голубые глазки, вздернутый носик и пухлые губки – кукла… черт, как же ее звали, куклу-то? И формы под «купальником» такие… ничего себе. Вот как можно обозначить формы в абсолютно бесполом мешкоподобном наряде? И ткань ведь не так чтоб особенно плотная…

– Ну и что вы от меня хотите, сударыня? Чтобы я вас отнес к папеньке? А как же вы сюда-то добрались?

– Я раковины собирала…

Вот врать-то… Раковин здесь уже нет. Прийти она могла только со стороны пляжа, потому что с другой стороны уже громоздятся камни, по которым ни одна женщина в здравом уме карабкаться не будет, даже если она круглая дура. Круглая дура в здравом уме… Перегрелся.

Дан соскользнул с валуна, без какой-то деликатности подхватил красотку на руки и направился к пляжу. Полезно быть собственностью – не женят. Интересно, что такого в нем появилось, что каждая третья встреченная благородная особь женского полу жаждет выйти за него замуж? Конечно, до того как узнает, что сие невозможно принципиально. Но ведь, черт возьми, было бы возможно – попытались бы захомутать, даром что он простолюдин – больше не бывает. Хотя пообтесался немножко, с ножа не ест, в скатерть не сморкается и газы за столом не пускает.

Сейчас головку на плечо положит и глазки прикроет. Сделано. Дальше обязан следовать томный вздох… есть. Взгляд из-под ресниц… готово. Через плечо надо было перекинуть. Попой кверху.

– Где папенька-то?

Дан и в молодости не покупался на такие примитивные приемы, а уж сейчас-то и подавно. Следуя указаниям, он покружил по пляжу, испытывая острое желание уронить прелестницу на песок, чтоб прекратила демонстрировать подружкам, как ее такой экстремал на руках таскает, но наконец добрался до семейства. Ну да, на мамочку посмотришь – всякое желание жениться пропадет. Копия дочки, только втрое увеличенная. Купальный балахон вполне можно на племенного быка натянуть. Дан скинул красавицу в шезлонг – еще ведь шею выпускать не хотела, паршивка, сухо сообщил, что за юными девицами присмотр нужен, нечего им в одиночестве возле скал бродить, и собрался было возвращаться к своему валуну, как папенька грозно сдвинул брови. Ага. Как вы посмели прикоснуться к моему невинному цветочку.

– Как вы посмели…

Дан выразительно почесал нос, демонстрируя черно-белый браслет, слегка поклонился заткнувшемуся папеньке и отправился загорать дальше. На камне уже распластался мокрый Алир. Утомился, бедняга.

– Утонешь как-нибудь.

– Буду первым утонувшим магом, – слегка задыхаясь, согласился Аль. – Я твое место занял?

Шарик свистнул и поскрипел. Это понятно. Камень большой, оба поместитесь, а я тут посижу, в тенечке. Дан влез на валун. И ведь даже не неудобно на камне-то сидеть.

– Очередную спасал? Что на этот раз – ножку подвернула или змея укусила?

Да, змея – это было. Дан четверть часа яд отсасывал, пока не вспомнил, что здесь змеи не водятся. Совершенно. Вообще. Не побоялась же ногу проколоть, чтоб с завлекательным мужчиной познакомиться.

– Ножку. Надоело, ей-богу. Почему они такие дуры, а?

– Место такое. Здесь надо крутить романы и покорять мужчин. А ты непокорно валяешься на камушках. Ну что ты хочешь, если они даже со мной кокетничают?

Дан покосился на усталое лицо Аля, которое было красивей его собственного раз в двадцать. Лицо эльфа. А с эльфом заигрывать вроде как не комильфо, западло то есть, вот перепихнуться с ним – это легко, хоть в сумраке спальни, хоть прямо в кустах, но без свидетелей. Конечно, эльфы перестали быть редкостью, конечно, они не были уже париями, но сила привычки есть сила привычки. Поколение сменится, тогда, может… Впрочем, меньше всего это беспокоит самих эльфов, а еще меньше – Аля.

– Устал, – признался Аль. – Но там так хорошо…

Дан кивнул. Ну и стоило ехать сюда ради дальнего заплыва? Можно было прямо от замка… впрочем, там это могут заметить властители, а заметив, могут решить повоспитывать. Особенно Сарен. Нирут им морали не читает, если что-то ему не нравится, незатейливо запрещает, и Дан уже забыл, когда последний раз на это обижался.

– Поедем?

– Я поплаваю, – решил Дан. – На мелководье.

– На мелководье не стоит, – серьезно возразил Аль, щуря зеленые глаза, – спасать какую-нибудь опять придется.

Дан фыркнул и неторопливо побрел в море. Вода была как надо. Он отплыл шагов на триста, чтоб и правда никого спасать не пришлось, тоже прием заезженный: чуть не каждый день какая-нибудь красотуля начинает якобы тонуть, а какой-нибудь красавец с ударением на последний слог начинает ее якобы спасать. Дану нравилось лежать на воде лицом вниз и разглядывать дно. Маску с дыхательной трубкой изобрести, что ли? А что? Схематично нарисовать, заказать мастеру… и что дальше? Ждать, пока через тридцать лет Нирут снова навестит коллегу или вдруг придумает им приморское задание? Ладно, пару минут и так посмотреть можно. Соли в воде не так чтоб много, глаза не раздражает. Красиво. Банально красиво. Напоминает компьютерный скрин-сейвер, только компьютерные рыбки не кусались, а местные, в общем, могли. Нет, надо возвращаться. Похоже, Нирут зовет, но не срочно, потому что иначе такой зуд бы начался в известном месте – мама не горюй.

Аль уже подскакивал на том самом месте. Дан фыркнул. Они давно научились идентифицировать даже степень зова. У Аля, конечно, куда лучше получалось. А вот Дан, увы… Даже необучаем был. Его тщательно обследовали аж несколько властителей на предмет поиска зачатков магии – и не нашли. Даже артефактами пользоваться он толком не умел. На нем даже амулеты могли отказать. Один из властителей даже выстроил красивую гипотезу о том, что на Земле по определению магии нет. И все допрашивал Дана на этот счет. Дан изо всех сил напрягался, вспоминая. Но объявления в газетах «Дипломированный колдун снимет порчу» он считал анекдотами, так что помочь ничем не мог. Магия его не интересовала. Аль ему даже показывал всякие мелочи, даже тщился рассказать, как он это делает. Бесполезно. Нирут тогда расстроился – жуть, потому что надеялся на что-то: раз Дан сумел увидеть магию Аля… Ну, сумел. Прорыв. Когда вокруг Алира задрожал воздух. Наверное, если бы и сейчас Аль решил колонной поубивать комаров, снова увидел бы.

Пришлось еще тащиться до кабинки, где они оставляли одежду. Одеваться на людях считалось неприличным даже больше, чем раздеваться. Аль одним движением высушил обоим трусы и волосы. Дан быстро натянул ставшую привычной черноту и в очередной раз подумал, что теперь удивится, если вдруг придется надевать серую куртку. Или белую рубашку. Раньше у них хоть рубашки были белые, а потом Нирута переклинило, и теперь светлыми пятнами была только вышивка на груди да белая полоса на браслетах.

Браслеты Нирут предлагал снять. С завидной регулярностью. Алиру было все равно, а Дан с той же регулярностью отказывался, но вот почему – не мог объяснить даже самому себе, хотя и пытался. Единственная причина, казавшаяся ему правдоподобной, была сугубо абстрактной. Когда-то его этот браслет как символ собственности поверг в состояние жесточайшей обиды, продержавшееся долго-долго. Потом дошло, что в чужом монастыре его сибирские представления неуместны, хотя именно с этого Нирут и начинал: быть в собственности не значит не быть свободным. Когда Дан сообразил, что эта мысль воспринимается естественно, он и решил оставить браслет как напоминание себе. А Аль с Шариком тоже отказывались, но просто из солидарности. Нирут как-то решил было снять с дракона ошейник. Как тот разорался! Как непочтительно гонял высокое начальство по двору и норовил цапнуть за задницу! И как обиделся на Дана, когда увидел, что он смеется. Извиняться пришлось целый час.

Разумность Шарика не оспаривали уже даже самые большие скептики среди властителей. Поначалу он терпеливо сносил регулярные экзамены, потом эти проверки IQ ему надоели, и он начал иронизировать на свой лад. Очередной властитель, с трудом вытряхнув из волос навоз, в который Шарик его уронил при выполнении очередного задания, спросил очень по-человечески: «Издевается он над нами, что ли?» – и Шарик немедля принял вид оскорбленной невинности и переливчато заверещал. Как морда ящерицы может быть выразительной? Дан как ни присматривался, никакой мимики не замечал, однако… однако не только он, но и унавоженный властитель прекрасно понял, что это именно оскорбленная невинность. Может, Шарик эмпат? Да нет, это ж не эмоции, а изображениеэмоций. Тогда он телепат?

Они неспешно ехали неподалеку от моря. Дан щурился он сочной яркости окружающего мира. Ни одного кислотного оттенка, но и ни одного палевого. Небо – так небо, ярче не бывает, синева невероятная. Море – так море, тоже что-то невероятное, Дан не знал, как этот цвет называется. С другой стороны – трава, деревья и цветы. Даже камни под ногами были не тусклые, а переливчатые, наступать жалко. Чешуйки на спине Шарика поблескивали. И они, пара всадников Апокалипсиса, в черном и на черных лошадях. Уххх.

Алю надоело сохранять ленивую чинность, он свистнул, гикнул, что твой казак из кино, и послал коня в галоп. Шарик заверещал и понесся следом, ну и Дан решил не отставать. Но отстал. Никакие годы не сделают его лучшим наездником, чем эльф, которого первый раз в седло усадили в третий день рождения.

Скачка пошла на пользу всем троим. Явно улучшилось и без того не самое плохое настроение. Почти до самого замка они громогласно распевали песенки крайне веселого содержания. Под аккомпанемент Шарика. Тот порой удивительно точно высвистывал целые музыкальные фразы.

Голубой замок местного властителя был хорош, но ни в какое сравнение не шел с парящим над озером великолепием Нирутова жилища. Они переглянулись, лишний раз критично покачали головами, засмеялись, но песни орать перестали. Нирут бы понял, но здесь они все-таки в гостях. Властитель Сарен относился к ним… в общем, как к собственности собрата. Уважительно и равнодушно. Чтоб не разбить ценную вазочку, не порвать перчатку или не потревожить сладко спящую кошку. Дан и Аль отвечали ему полной взаимностью и большую часть времени проводили подальше от утомительной пышности замковых помещений. Нирутово «на любое расстояние» они истолковали как «в пределах возможно скорого возвращения» и особенно далеко не заезжали, да и, по словам властителя Сарена, во все стороны одно и то же.

В комнате Дана ожидал хозяин с повелением начистить перышки для большого приема. Дан обреченно вздохнул.

– Сарену опять хочется показать миру твоих ручных зверушек?

– Тогда бы он пригласил и Шарика, – резонно возразил Нирут, давно переставший реагировать на неуважительное отношение к собратьям. Вот если бы Дан так с Сареном разговаривал… а точнее, если бы Нирут услышал, что Дан так и с Сареном разговаривает, было бы построение и приказ копать отсюда и до обеда с прочими гауптвахтами. Нирут полагал, что с властителями следует обращаться уважительно – и правильно полагал, конечно, но Дана вечно за язык тянуло, словно пацана, и он начинал разговаривать в сильными мира сего как с равными. Они в разной степени фигели, но осаживал Дана только Флайт. Дерзить Дан начинал только под настроение. Последние годы властители уже не так мучили Квадру, то ли привыкли, то ли наизучались вдосталь, разве что Шарик еще привлекал их внимание. Тоже ведь странно: на их глазах пограничная разумность стала… хм… безграничной, и вся Траития уже об этом знала. Казалось бы, следует немедля начать развивать сторожевых драконов с той же целью, так нет, разве что отдельные энтузиасты в отдельных местах развлекались. В этом мире и так было много разумных рас, и никого не интересовала еще одна. Разумный Шарик встречался с неразумными собратьями (с сестрами в основном), и никакой разницы между ними не наблюдалось, с подругами Шарик разговаривал точно так же, как и они с ним, а вот в беседах с людьми его лексикон был многократно богаче.

Дан вздохнул и отправился чистить перышки, то есть мыться, бриться и надевать шелка и бархат, модный в нынешнем сезоне. Скромный прием персон этак на пятьсот. Сарен не мелочился. Жаль, нормально поужинать не получится: на больших мероприятиях в ходу фуршеты, а на фуршетах принято брезгливо ковыряться серебряной, а то и золотой вилкой в каком-нибудь салатике из соловьиных язычков и вести беседы разной степени светскости. Конечно, процесс можно сделать непрерывным и часа через два наесться как следует. Дан предпочел бы навернуть супчик да кусок мяса с гарниром.

* * *

Здешние дамские моды порой заставляли отвернуться даже куда более бесцеремонного Алира. И добро бы грудь из декольте вываливалась или разрез на юбке поднимался выше талии, а то ведь они, коварные, шьют скромненькие платьица из нескромных тканей, вот мужчины и провожают глазами особо интересных дамочек в надежде увидеть, как вдруг – именно вдруг! – становится прозрачной часть платья. Непредсказуемо. Дану повезло уже через полчаса, когда на нежно-розовом фоне платья высветилась очаровательная попка юной гостьи. Без ничего.

– Ах мерзавка, – сказал рядом мелодичный женский голос, – ведь предупреждала же ее, чтоб не смела шить такое платье. Вы простите, сударь, глупую девочку.

Дан надел сочувственно понимающую улыбку, повернулся и кивнул:

– Да, сударыня, понимаю вас. Невинная детская шалость.

Смутно знакомая женщина, когда-то красивая, отчаянно, но безуспешно борющаяся за эту красоту. Дан слегка ей посочувствовал, потому что никакие ухищрения не вернут молодости. И ее пятьдесят не станут тридцатью.

Дама смотрела на него с ужасом, и Дан забеспокоился: может, чего не так надето, или рога опять выросли – Аль однажды пошутил, создал иллюзию, или жук какой на голову сел.

– Дан? – выдохнула она. – Дан?

Несколько ошалело Дан кивнул. Знал когда-то? Спал когда-то? Ну да, это тяжело – увидеть… Дама развернулась и, путаясь в юбке, пустилась бежать. Разве он хоть у одной женщины вызвал такой ужас? Впрочем, если они встречались лет этак много назад, ей должно было стать очень грустно, потому что он не изменился, а ее годы не пощадили.

– Не узнал? – поинтересовался рядом Аль. – А такая любовь была…

– Любовь? – удивился Дан. – Это когда ж? Погоди…

– Ага. Это Тика Тури.

Дан посмотрел ей вслед. Тика? Надо же, Тика. Те же голубые глаза, пепельные волосы… А ведь у Тики глаза были фиалковые. Выцвели, наверное… И лет ей не пятьдесят, а побольше.

– Ну да, – прокомментировал несносный эльф, – а тебе все те же тридцать. Воспоминания нахлынули?

– Я бы не сказал, – пожал плечами Дан. – Может, эликсир Нирута развивает склероз?

Аль фыркнул. Но Дан ведь и правда с трудом вспомнил ее тогдашнее лицо. Или подумал, что вспомнил – на основании увиденного. И, пожалуй, впервые в жизни посочувствовал женщинам, теряющим красоту. Наверное, дурнушкам легче. Даже некое злорадство появляется, может: ага, ну и где твои былые прелести… Нет. Тика и сейчас хороша, но с крайне неприятной для женщин добавкой: для ее лет.

– Ага, – прочитал его мысли Аль. – И наверняка ей отвешивают изысканные комплименты престарелые кавалеры на унылых званых ужинах. Интересно, что ей хочется больше: их отравить или самой удавиться?

– Какой ты жестокий, – с притворным осуждением покачал головой Дан. М-да… Любил когда-то, и даже казалось, что всерьез, – и ничего не ворохнулось. Вообще. Даже сердце не защемило и так далее. Зато мелькнула подлая мыслишка: ну мало ли с кем я спал за эти тридцать пять лет. Или тридцать семь? Такие мелочи начали стираться из памяти. В зеркале он видел, конечно, не того юношу, который годился на рекламный буклет, слава богу, юноша стал мужчиной, глаза похолоднее, морда пожестче, маленький шрам на подбородке и чуть побольше – на виске, а Нирут, зараза, не захотел его убирать. (В назидание. Чтоб головой думал, прежде чем выяснять отношения с пятью эльфами сразу. С пятью пьяными эльфами.) Плечи пошире, и вообще, что называется, заматерел. Только все равно никто не даст ему больше тех тридцати пяти, как во времена, когда он встретил Тику.

Подошел властитель Флайт, а его присутствие действовало на Дана примерно как визит генерала в казарму. Он невольно втянул живот и расправил плечи, краем глаза уловив, что Алир ведет себя точно так же. Вот в честь кого мероприятие. Темно-красный костюм Флайта все так же вызывал ассоциации с большим количеством крови, особенно теперь, когда Дан неплохо знал всех властителей. Флайт пролил крови куда больше многих, потому что до того, как его произвели во властители, командовал королевской стражей в одной стране, где доброй традицией были бунты и заговоры, кои он подавлял самым беспощадным образом и доподавлялся до того, что на корону заговоры более не направлялись, только на него самого. Да и в качестве властителя он не стеснялся брать на себя самые неприятные решения. Своей частью Траитии он управлял (властительствовал?) весьма эффективно. Не искореняя весьма преувеличенные слухи о собственной кровавости.

Флайт сухо кивнул обоим, велел завтра на рассвете явиться пред светлые очи всей Квадрой, потому что ему так нужно, развернулся через левое плечо и удалился. Дан и Аль расслабились только через минуту, и эльф задумчиво спросил:

– Интересно, для Нирута это тоже приказ?

Шутка получилась забавная, они посмеялись, и Дан вернулся к своей тарелке с горкой вкусностей. Не умел он наедаться деликатесами. Наверное, трудное детство мешало. Он вполне способен был наслаждаться этими крохотными кусочками мяса удивительно редкой птички (размером с колибри, не иначе), но только после нормального сытного обеда. Снова мимо скользнула юная красотка, чью попку Дан лицезрел несколько минут назад. Дочка Тики Тури? Значит, генерал все-таки с ней не развелся? Ну конечно, не развелся, иначе бы Тика не появилась на роскошном приеме не у кого-то, а у властителя… Разведенные женщины тут котируются разве что в качестве шлюх, но не в таком возрасте. Наверное, генерал сделал карьеру с нуля. А сам он тут? Дан обвел взглядом зал, но, конечно, генерала не увидел, потому что полтысячи человек хорошего обзора не позволяют. Если подняться на галерею… А зачем?

Он присмотрелся к Тури-младшей. Личико было ничуть не хуже попки, розовенькое, нежненькое, с лукавой улыбкой и явной заинтересованностью в ясных голубых глазах. Стоит поощряюще улыбнуться – и либо приятная ночка обеспечена, либо просто приятные четверть часа в каком-то укромном уголке огромного замка. Практикуются тут такие скоротечные амуры. А уж что творится, если устраивается маскарад! Масочки надеваются не картонные или золотые, а магические – не снимешь, не заглянешь, так что всяк чувствует свою полную безнаказанность, потому творятся на подобных балах форменный разврат и безобразие, чуть не в каждом притемненном месте сопят и стонут, кушетки в нишах заняты все, а по слухам, кое-где зажигают эротические палочки и народ дуреет абсолютно и вообще ничего не стесняется. На одном балу Квадра была… жаль, Шарика с собой не взяли. Однажды, лет десять назад, Дан привел в свою комнату сговорчивую даму, забыв, что Шарик не захотел оставаться на конюшне, а отдельных апартаментов сторожевому дракону предоставить как-то никому в голову не пришло. Так что Шарик всю ночь пронаблюдал за Дановыми упражнениями в постели, а Дан под утро уже едва импотентом не сделался, вдруг увидев, как дракон голову склоняет, любуясь его телодвижениями. А дамочка и вовсе завизжала и задергалась с перепугу, так что Дан от ее дерганий сразу и кончил… В общем, позору было… Одна радость, разговаривать Шарик так и не научился, так что о позоре никто и не узнал – дама, разумеется, молчала, а Дан только Алира и насмешил. Не пришло в голову скрывать.

Красотка продефилировала мимо еще раз, и тут платье стало прозрачным в области груди. Тоже ничего… аккуратненько и свежо. Нет. Инцест какой-то получится… Конечно, его дочерью девочка быть не может, ей, конечно, не шестнадцать, а чуток за двадцать, но уж точно не тридцать.

– Вы уже бывали здесь, сударь? – мурлыкнула генеральская дочка. – Я впервые удостоена чести присутствовать на званом вечере властителя.

– Я собственность властителя Дана, – любезно ответил Дан. Неужто ж не догадалась, кто может быть одет в одинцвет? Ее-то волшебное платье переливается несовместимыми цветами в непрозрачных местах. Да. Тури. Его попугайская аляповатость, его дикое сочетание розового (поросячье), голубого (незабудки), пурпурного и фашистски коричневого. (Любопытно, что память старательно держит ненужную информацию – ну что ему сейчас до того, какие рубашки носили фашисты… и какие цвета соответствуют роду Тури.)

– О! – восхищенно ахнула девица. – Вы так близко знакомы с властителем? О, сударь, как же я вам завидую.

Ну покрутись возле Нирута, мигом познакомишься с ним крайне близко, он тоже быстрого перепихона не избегает, тем более что тут никаких хлопот: юбчонку задрать и все, ни с каким сложным бельем возиться не надо. М-да… сам уже готов наплевать на все и тащить куклу вооон за ту драпировку.

– Да, миледи, – слегка поклонился он. Сам же ввел в моду это «милорд», «миледи». Правда, распространялось сие как раз не на властителей, никто не осмеливался ни к Сарену, ни Флайту так обращаться (кроме них с Алиром), зато вся прочая благородная публика охотно подхватила услышанное на императорском приеме Даново «милорд». Громко прозвучало. Там играл мощный такой симфонический оркестр, так что приходилось всерьез напрягать глотку, и Дан, обменивавшийся репликами о погоде с властителем Майденом, проорал на весь зал: «Да, разумеется, милорд». Было ужасно неудобно, хотя к тому времени Дан приучился не обращать внимания на мелкие неудобства вроде сотни уставленных на него пар глаз. Потом к нему привязалась тогдашняя императорская невестка, нынешняя императрица, с расспросами, как в его мире принято обращаться к дамам. И года не прошло, как все прочие обращение у благородных пропали.

А девица поняла, что он не из благородных, даром что не раскрашен во все цвета палитры. Потому что «сударь» – это к плебсу. Уважаемому, но плебсу. Типа богатых купцов, вампирских банкиров и магистратов, которыми здесь называют мэров. Но даже наидемократичнейший властитель Нирут не приглашает на подобные приемы сударей. Ну-ну, девочка, удовольствий ищем? Или знаем, по какой причине прекратилась карьера бывшего генерала Тури? Или мама рассказывала о своей… хм… любви? Нет, о своей не могла, вот о его любви – запросто. «Ах, дочка, однажды меня любил один человек из простонародья, но не самый обыкновенный, а Меч Квадры властителя Дана, и как любил, как любил…» И правда, как любил… Куда что делось?

Заливаясь краской, девушка робко-робко на него глянула (очень хорошее сочетание – робость и прозрачное платьице) и дрожащим голоском попросила представить ее властителю. Ну какие проблемы, представим, может, Нирут уже местного афродизиакского пойла перебрал, с розового местного вина уже половина гостей готова на другую половину кинуться… Дан и сам готов. Он подхватил трепетную деву под локоток и повел ее сквозь толпу беседующих, кокетничающих, спорящих, пьющих и жрущих… нет, тут не жрут, тут вкушают. А эта стервочка малолетняя и поесть-то не дала.

Нирут разговаривал с Флайтом. Темно-красный, наверное, ему передавал свое категорическое требование явиться на рассвете. Дан прикинулся тупым воякой, протолкался к ним поближе, выждал паузу и не без наглости в голосе сообщил, что девушка так жаждет познакомиться с властителем, что он, Дан, не в силах был ей отказать, даже от тарелки с едой оторвался. Флайт ожег его неприятным взором, да и Нирут слегла обалдел, потому что с женщинами Дан вел себя куда более прилично. Как правило. Но девушке Нирут улыбнулся, предложил бокал вина (розового, собака, значит, все понял правильно) и увлек ее за собой по направлению к драпировкам. Ему уже плевать, что девица не соответствует его вкусам: формы у нее подкачали.