Текст книги "Серебряные слезы (СИ)"
Автор книги: Тамара Шатохина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
ГЛАВА 10
Он замер и обнял меня еще крепче, не давая отстраниться, и я услышала:
– Вот же сучонок. Зря я пожалел его, не сдал отцу. Я видел его тогда.
Я почувствовала себя странно, разговор не хотелось продолжать, я начинала бояться того, что услышу, до меня потихоньку доходило, что он не отрицает… Но нужно было выяснить все и я с трудом выталкивала из себя слова, с болью четко осознавая все то, о чем сейчас говорила ему:
– А что бы сделал отец? Саша, я думала всю ночь и просто поняла, что для меня не важно – кто ты, даже если такое возможно. Но для меня очень важно и неприятно то, что я так и осталась чужой для тебя. Между нами нет доверия. Похоже, что ты действительно не рассчитываешь на длительные отношения. Нельзя же скрывать такое всю жизнь. Какой срок ты отмерил нашему браку? А наши дети тоже будут со способностями? Или ты вообще не планировал этого? Да? А я не знаю ничего. Как так? Меня убьют за то, что я узнала вашу тайну? Ты боишься этого и поэтому прячешь меня? Для кого ты купил дом, если меня не будет?
– За это не убивают, успокойся. Я рассчитывал, что у нас будет время. И за это время я все устроил бы, решил. Маша, пошли в машину. Пошли-пошли, прохладно стоять на одном месте.
Он обнял меня за плечи и повел обратно к дороге. Лес уже пожелтел, пахло осенней листвой и свежестью, лесной прелью. Мы прошли по жухлой осенней траве и сели в машину.
– Рассказывай, – я села на сиденье боком, поджав ноги, всем телом развернувшись к нему и глядя во все глаза. Я приготовилась услышать тайну, страшную сказку.
– А все очень просто… нас мало, Машенька. В России несколько небольших кланов – семей. Мы очень тщательно отслеживаем кровное родство, чтобы не допустить брака между относительно близкими родственниками. Поэтому все красивые истории об истинных парах, единственной и вечной любви между волками канули в лету. Пару раньше выбирал координационный совет, сейчас выбирает компьютер, сопоставляя, находя наиболее подходящий вариант брака – без кровосмешения. Мне невесту выбрали сразу после ее рождения. Это договор. Жесткий, без вариантов, как закон.
Я сразу понял, что она не моя. Так бывает – полное отторжение. Думаю, что эта безысходность, отсутствие права выбора, диктат старших сыграли свою роль, хотя нас и готовят к таким бракам с детства. Я взбунтовался. Гости еще были в доме, а отец уже увел меня в лес за домом, чтобы устроить выволочку – в моих ухаживаниях не было никакого энтузиазма, только отстраненность и холодность. Она, кажется, пожаловалась на меня и плакала. Тогда нас и увидел Руслан. Я до этих самых пор не жалел, что не указал на него отцу. Думал, он поступает разумно – молчит, значит понял, что необходимо молчать.
У меня тогда была девушка. Речь не шла о женитьбе, но два года отношений что-то значили. Мы жили вместе. Отец решил, что я отказываюсь из-за нее. Поставил ультиматум, пригрозил. Ей. И я не стал бороться за нее – это не было любовью.
Потом…
– Постой, а когда он узнает…
– Все по порядку. Потом, почти два года спустя, появилась в моей жизни ты. Я, кажется, полюбил тебя еще заочно – когда услышал о тебе. Слушал, а в груди поднималось что-то такое странное – волнение, предвкушение какое-то, радостное ожидание. А потом увидел… Ты ходила по участку, потом что-то делала, смеялась и что-то кричала бабушке. Я тогда упал на спину и просто смотрел в небо, не видя ничего. Мое ожидание сбылось. Я задыхался от восторга и страха. И принял решение. Сразу. Потом я только убеждался, что оно правильное.
Мне почти тридцать. Я умею мыслить разумно и сопоставлять, анализировать. Это было именно так, как говорится в наших легендах – при встрече со своей парой. А по-человечески – любовь с первого взгляда, когда просто понимаешь – моя. И тянет, и хочешь, и нежность… Я встретил сказку, мечту всех волков и людей, небывалую почти редкость. Потом я узнал твой запах, его донес ветерок. Он был Единственным. Только ты. Всегда.
– Саша, Сашенька…Так почему же тогда я не подхожу? Если пара? То, что я человек, это что – как-то повлияет на способности будущих детей?
– Только на их статус. Это, как второй сорт. Такого волка не выберут вожаком, не позовут на совет. Вопрос престижа, чистоты крови. Для меня это не важно. Главное то, что они будут расти в любящей семье. И это не лишит их возможности стать счастливыми, приобрести хорошую профессию, вообще – вести нормальную жизнь. Для отца важен статус моей жены, он верен договору и поэтому будет против нашего брака.
– Но ты же рассчитывал на что-то, когда брал меня в жены? Ты что-то придумал?
– Мы уедем. Но только если ты захочешь. Я думал, что если полюбишь по-настоящему, то согласишься. Я же понимаю, что тогда, за один вечер, как ни стремился я тебя очаровать, пробудить в тебе такое же… Хорошо, хорошо, не буду. Сейчас я уже вижу, почти верю… Маша, я почти уверен, что ты поедешь со мной. А нет – значит, мне придется подчиниться им. Борьба утратит смысл, если ты не со мной. Если не доверишься и не решишься.
– А почему ты думаешь, что я не захочу уехать с тобой, не веришь в меня?
– Там другая жизнь… Ты многого лишишься, Маша, бонусом буду только я. – он невесело рассмеялся, – Но я надеюсь. Поэтому готовлюсь. Мне нужно время на это. Помнишь, я рассказывал о своей поездке на Камчатку? О друзьях, которые дали мне возможность побывать в закрытой зоне? Это лесовики, в простонародье – лешие. Люди с необычными способностями, связанные пожизненно с определенным участком живого Леса. Они общаются с ним, со всем, что есть в нем живого, защищают его. А он, в свою очередь, защищает их. Он разумный, этот Лес. Я не понимаю, как это возможно, но иногда мне приходило в голову, что в этом сам Бог. Или его частичка. Мы уехали бы туда.
– Зачем тогда дом, что ты купил?
– Деньги на этот дом дал отец. Это дом для нее, не для тебя. Поэтому я не спешил с ремонтом – мне это не интересно. Мы никогда не будем в нем жить.
– Зачем тогда врал мне?
– Не совсем. Нам действительно строят дом в лесу. Хороший дом.
– Меня могут убить? – выясняла я все непонятные моменты.
Саша изумленно посмотрел на меня, медленно покачал головой.
– Что он наговорил тебе? Хотя-а… что он может знать? Только догадки… мучительная для него, невероятная тайна. Я представляю себе… – он опять невесело хмыкнул.
– А колдовство? Твой отец тогда…
– Это просто всплеск силы. Эмоции…
– Ты намного слабее его?
– Да нет. Я просто не стал тогда пугать Руслана. И отец ничего бы не сделал, просто пустая угроза размазать по дереву. Он рассердился – у нас не принято бунтовать против решений, принятых старшими.
– А почему нужно время? Поехали сейчас.
– Деньги. У нас семейный бизнес. Своих свободных денег у меня немного. Нужно незаметно откладывать, чтобы не узнали, – немного виновато говорил он, поглажывая меня по руке.
– Но ты же на финансах. Просто возьми и уйди, – загорелась я, мигом найдя выход из положения.
– Машка, да ты ворюга в душе. Это моя семья все-таки, я люблю свое дело. Как я могу пустить все это под откос? – удивился он, улыбаясь.
– Если мы не уедем, а просто проигнорируем их отношение, чем это будет грозить нам?
– Семья отвернется. Родня невесты будет мстить. Среди оборотней семья ювелиров – нонсенс. В основном это наемники, бойцы. Даже убийцы. Отсюда строгое следование традициям, дисциплина, своеобразный кодекс чести.
– Это начнется сразу, когда твои узнают? – забеспокоилась я.
– На меня постоянно будут давить, заставлять вступить в законный брак по-нашему. Если тебе станут угрожать реальной опасностью, меня могут сломать. Да – регистрация в ЗАГСе просто дань необходимости соблюдать законы страны, в которой мы живем.
– А сейчас кто я тогда?
– Для них – просто моя любовница. Для меня – любимая женщина, моя жена. Ради возможности быть только с тобой и ради счастья наших детей я готов уйти из своей волчьей семьи. Маша…прости за все это, – он перетащил меня к себе на колени, обнял крепко. Укачивал, как маленькую, дыша мне в волосы. Потом начал целовать их, ухо, шею…
– Поехали, Саш. Я не хочу в машине. Ты покажешь мне потом, какой ты, когда превращаешься в волка?
– Покажу. Как хорошо, что сняли «Сумерки», Машенька, – засмеялся он все еще невесело, но уже с каким-то облегчением, пересаживая меня и запуская мотор, – надо же, девушка совершенно спокойно воспринимает то, что ее муж – оборотень. Немыслимо. Невероятно. Это кто-то из наших провел такую грамотную подготовку, не иначе.
Мы огибали город по объездной дороге. Саша удлинил маршрут, не спешил почему-то в гостиницу. Хотел что-то сказать еще?
– Саш, а что делают с теми, кто узнал о вас?
– Никогда не интересовался этим – не приходилось. Скорее всего запугивали, требовали молчания, угрожая родным. Убивать, Маша, было бы рискованно. Это же расследование. Его будут проводить грамотные, компетентные люди. Зачем впутывать в это закон и государство?
– Логично. Тогда мы можем рассказать все деду. Он будет молчать – привык. У него на работе сплошные секреты. И его охраняют.
– Я подумаю, ладно? Я вообще не готов был к сегодняшнему разговору.
– Расскажи хотя бы минимум о себе Руслану. Ты не представляешь, как он себя накрутил. Он живет этим. Я думаю, что его победы в спорте и его отношение к окружающему… и людям… это результат того потрясения. Он собирается спасать меня, Саш. И поэтому тоже опасен. Он почти в отчаянии, считает, что мне грозит смерть.
Саша припарковался к обочине и посмотрел на меня внимательно.
– Он все-таки объяснился тебе в любви.
– Да как-то наспех, невнятно. Так что, успокоишь его? Он считает вас колдунами, а к просто оборотням относится терпимо, на удивление.
– Я старше его, опытней. Многого добился в профессии. Я не урод. Но, Маша, меня скручивает от мысли о том, что ты можешь…предпочтешь его мне. Ревность? Глупо. Ты выбрала меня. Но мне не дает покоя мысль, что с ним ты не бежала бы, куда глаза глядят, спокойно доучилась бы, у него классные родители, он сам… красив, как Бог, знаменит…
– Уговорил, – печально прошептала я, вытерев несуществующие слезы, а потом спрятала лицо в ладонях. Дожидалась его реакции, смеха, каких-то слов, но было тихо. Я осторожно выглянула из-под пальцев. Он смотрел на дорогу. Сказал тихо:
– Я понял, что это шутка, Маша. Но на сегодняшний день это самый большой мой страх. Не шути этим.
– Ненормальный… Мы доедем когда-нибудь уже? Трогай, – я сердилась, мне было обидно за его недоверие и все эти мысли.
День рождения моего свекра отмечали в ресторане, который находился в пригороде. Я думала, что самые дорогие и пафосные заведения находятся в центре Питера. Но это место просто поразило меня роскошью интерьера, строго выдержанным стилем старинной дворянской усадьбы. Имелся даже бальный зал, пол которого был выстелен художественным паркетом, натертым натуральным пахучим воском. В соседнем зале стояли столики, накрытые кружевными скатертями и льняными салфетками. Высокие подсвечники из светлого мельхиора держали на себе дорогие лепные свечи. Их венком окружали коротко обрезанные чайные розы. Полукресла, оконные драпировки, картины, зеркала… Я осматривалась, очарованная всем этим великолепием.
Саша огляделся и, осторожно подхватив меня под локоть, повел к группе мужчин, стоявших в углу обеденного зала, возле большого белого камина с отделанным громадным зеркалом дымоходом.
Мои туфельки приподнимали кончиками носков и заставляли взлетать плотный лионский шелк длинного платья, которое выбрал для меня Саша. Он просмотрел все имеющиеся у меня наряды и подобрал тот, к которому идеально подойдет его подарок – гарнитур из полупрозрачного черного агата, закованного в золото. Я с замиранием сердца открывала кейс, оказавшийся ювелирной коробкой. Светлый бархат оттенял тройной ряд тонких цепочек, соединяющих собой плоские, неровные, гладко отполированные бусины. Тонкие золотые палочки держали цепочки на расстоянии друг от друга, придавая колье нужную форму. Нижняя бусина ложилась в ложбинку между грудей. Серьги тоже были необычны – на каждой по пять цепочек разной длинны. С маленькими каплями черных агатов на конце. Они висели на разных уровнях – от мочки, прикрытой агатовой пластиной, до самого плеча, просвечиваясь и давая отблески, и казались прозрачными капельками темного света.
– Немного тяжеловаты, – оправдывался Саша, – но я изучил твои ушки. Аккуратная, красивая форма ушной раковины, крепкие мочки. Эти серьги не для постоянного ношения. Но вполне годятся на один вечер. Они подчеркнут форму ушей и длину шеи.
Самым красивым и роскошным был браслет, ажурный, широкий, высоко прикрывающий запястье, как манжет. Он тоже являл собой переплетение цепочек со вставками черных бусин. Изнутри форму изделию придавали тонкие штыри из золота.
– Кольцо не успел.
– Ты это сам… – восхищенно выдохнула я.
– Само собой. У меня было время. Я делал для тебя – чтобы все воздушное и нежное, но выглядело варварски роскошно. Я люблю агаты.
– Это дорогой камень?
– Нет. Черный – почти бросовый. Но очень эффектный. А золото здесь хорошее. Есть редкие, ценные агаты, но они смотрятся только в крупных пластинах и в светлой оправе. Я покажу тебе.
Платье было с приспущенными с плеча и слегка присборенными широкими бретелями, открытым простым лифом и массой алой, разлетающейся к полу ткани. Верх держался жестким корсетом, утянувшим талию до осиной. Саша любовался, поправляя колье и кудряшки в прическе:
– Маш, просто слов нет. И этот наряд очень соответствует атмосфере ресторана, я бывал уже там. Не волнуйся ни о чем, потанцуем с тобой… и там замечательная кухня. Все будет хорошо. Настройся на отдых. Тебе ничего не угрожает сейчас. Они думают, что ты о нас не знаешь.
Легко было говорить, но трудно сделать, если меня вели знакомиться с главным волком. Злым волком. Я готовилась, очень старательно готовилась. Даже отбелила зубы. Сделала в салоне грамотный макияж, маникюр и прическу из уже слегка отросших волос – Саша запретил мне стричься. И все равно шла, как на казнь, ведь дело было не в моей внешности.
Мужчины, к которым мы подходили, все, как один, были одеты в современный вариант фрака с атласными лацканами. Саша был одет в такой же костюм. Он подвел меня к ним и, не выпуская моего локтя, сказал:
– Имею честь представить мою жену, Марию.
Прозвучало сухо и официально. Я немного растерянно взглянула на него и потом – на его отца, улыбнулась ему и слегка присела в книксене, раз уж здесь такая атмосфера. Мужчина был похож на Сашу, или наоборот… Те же глаза, рост. Он тоже улыбался мне, окинув перед этим долгим взглядом с головы до ног, пока мы еще подходили. Протянул руку, я подала ему свою. К моей руке приложились губами. И, в свою очередь, повернувшись к остальным мужчинам, представил меня:
– Моя очаровательная невестка. Брак зарегистрирован второго сентября по закону Российской Федерации. Я очень рад этому, Мария.
Это было забавно. Но мне нужно было играть свою роль, и я, улыбнувшись, спросила:
– А разве можно как-то иначе? Нет, мы, конечно, можем слетать в Лас Вегас…
Саша коротко поклонился и, извинившись, мы отошли.
– Саш, пока он настроен терпимо?
– Не думай сейчас об этом. Забудь. Пошли, я покажу тебе танцевальный зал и зимний сад. Есть курительная комната и комната для музицирования и песнопений. Называется музыкальный салон, – иронизировал он.
– Ну, все продумано. И приведено в соответствие. Мне здесь очень нравится.
После экскурсии мы снова вернулись в зал. Нашли свой столик, сели за него. Дальше вечер проходил, как положено проходить такому вечеру. Тосты, поздравления, подарки. Саша тоже что-то говорил про новый шлифовальный станок, который уже доставили в мастерскую из Голландии. Потом объявили открытие танцевального вечера. Большинство гостей перешло в бальный зал. Мы тоже. И когда прозвучали первые звуки вальса, отец Саши подошел и пригласил меня на танец. Саша ободряюще улыбнулся мне. Мы закружились вдвоем по пустому пока паркету. Сделали круг под аплодисменты и уже потом к нам стали присоединяться другие пары. Я вежливо сказала:
– Необыкновенно красивый праздник. Изумительная организация. Я очень благодарна вам за приглашение. Простите, что лично я без подарка. Просто совсем не знала, чем смогла бы порадовать вас, Алексей Романович.
Мужчина ответил, кружа меня в вальсе:
– Вы уже порадовали меня, Мария. Саша рассказал о том, что я стал свекром. Я очень рад этому. Надеюсь, что мы будем видеться чаще и познакомимся лучше.
Вежливый набор сухих фраз, вежливый жест по отношению ко мне и мужу – пригласить меня на первый танец вечера. Танец закончился, и он отвел меня к Саше.
ГЛАВА 11
В зале у входа наметилось какое-то оживление, и свекр тоже встрепенулся и пошел туда, по пути громко представляя прибывшего:
– Дорогие гости, я с гордостью представляю вам моего племянника, чемпиона Европы по плаванию Руслана Анатольевича Строгова.
Руслан стоял у входа в зал, затянутый в такой же костюм, как и почти все присутствующие здесь мужчины. Подтянут, высок, красив просто до изумления. Под аплодисменты и восхищенный женский шепот раскланялся и, широко шагая, направился прямо к нам. Я шепнула Саше:
– Вот сейчас и договорись встретиться. Расскажешь ему все.
Саша настороженно смотрел на приближающегося к нам Руслана. Впрочем, за ним следил весь зал. Он подошел к нам под звуки музыки нового танца, кивнул брату и склонился передо мной:
– Разреши пригласить тебя на танец.
И, не дожидаясь моего ответа, положил руку на талию, потянув слегка в сторону танцпола. На нас смотрели, и сопротивляться было бы глупо. Я улыбнулась мужу, слегка пожав плечами, и положила руку на плечо Руслана.
– Кто так делает, Руслан? А дождаться согласия?
– А он бы отпустил?
– А он имеет право. Ты что-то еще хотел рассказать?
– Подержать тебя в руках. Просто подержать. Непреодолимое желание. Выстраданное. Тот раз, возле аудитории, был единственным. Я сто раз уже вспомнил и пережил его. Не дергайся ты, улыбнись, не расстраивай мужа. Он на старте, сейчас ринется спасать тебя и опозорится, – невесело сказал Руслан. Я оглянулась на Сашу и улыбнулась ему. Он выглядел, и правда не очень.
– А он хотел с тобой, как с человеком, Руслан… Как с братом хотел поговорить и объяснить все о своей природе.
– Ты сказала ему, – выдохнул он, невольно прижав меня к себе ближе, чем было необходимо, – не надо сейчас о нем. Я держу тебя в руках, слышу дыхание, чувствую твое тепло, запах твоих духов. Я помешался на тебе, я сейчас твердо знаю, что ты моя женщина. Красиво звучит, но както пафосно, да? Я втрескался по уши, так лучше? – как-то отстраненно, без эмоций, как будто просто отмечая очевидное, говорил он.
– Вот зачем ты это делаешь? – почти замирая от ужаса, пыталась я как-то разрядить обстановку, – ты будто издеваешься. Пожалуйста, веди себя прилично, Руслан. Ты слышишь? Попробуй только опозорить меня своей выходкой, и я сама разобью тебе морду.
– Я помню… Я не знаю, что мне делать дальше, – не слушая меня, продолжал говорить Руслан, выдерживая вежливое, спокойное выражение на лице. Только сердце колотилось под моим локтем, как бешеное. Я попыталась слегка отстраниться от него. Безрезультатно.
– Ты, как наваждение, для меня. А ты не веришь… Прости за все, что было раньше. Я больше не сделаю ничего, что навредило бы тебе или расстроило. Я так хочу быть с тобой рядом, Маша, вместо него… Я бы…
– Прекрати, танец закончился, – прошипела я, отстраняясь от него. Он осмотрел зал, как будто очнувшись, и молча повел меня к мужу. У Саши побелели крепко сжатые губы, и дергалась щека.
Я взяла его под руку и развернула к выходу из зала, рассказывая, заговаривая его, подводя к нашему столику:
– Он в бешенстве, что я рассказала тебе, Саш. Я думаю, что ему просто очень страшно. Иначе он не паниковал бы так. Назначь встречу, поговори с ним, расскажи. Он же не в себе… Я кушать хочу. Вот это и это. Садись, тоже поешь. А ты чего молчишь?
– А ты что-то слишком много говоришь, Машенька.
– Ну хочешь, уедем?
– Поешь. Я не танцевал еще с тобой. Я неплохо танцую. Весь вечер теперь мой. Не выпущу из рук. Разгоню всех. Да, вкусно… Паштет какой-то… Я говорил тебе, что кухня здесь на высоте…
Мы остались до конца мероприятия. Танцевали вдвоем, дождались десерт, послушали выступления артистов. Я наконец удосужилась спросить – а сколько лет стукнуло свекру? Оказалось, что пятьдесят пять, и мы присутствуем на юбилее. Отсюда и вся эта помпа.
Высокая фигура Руслана мелькала в танцевальном зале, он стоял среди мужчин, очевидно, его расспрашивали о спортивной победе. Потом он сидел за столиком в компании гостей. В конце вечера мы с мужем подошли попрощаться с именинником. Раскланялись, поулыбались.
– Это был необходимый минимум. Больше я никогда не привезу тебя к ним.
– Почему, Саша? Он разговаривал вежливо. Что тебе не понравилось? Сказал, что надеется познакомиться ближе, приглашал вроде… С твоей сестрой я бы… А?…
– Здесь, Машенька, она была здесь. И предупредила меня заранее, что общаться с тобой не намерена, потому что таких, как ты, у меня могут быть потом десятки. Отец выразил свое удовлетворение по поводу того, что наш брак, по его мнению, не является законным. Не верь в их хорошее отношение. И им не верь.
– Да я все поняла. Давай забудем о них сейчас. Красивый праздник вообще-то получился. Саш, а это фрак? Да-а-а? Я всегда думала, что у фрака сзади хвостики, как у ласточки. Не смейся. Это так. Ты очень красивый. И очень… темпераментный мужчина. Ай! Следи за дорогой…
На неделе Саша позвонил и сказал, что говорил с моим дедом. Что-то в его голосе было не то. И я спросила – что? Он хмыкнул:
– Он заставил меня обернуться прямо в кабинете. Пришлось, предварительно уточнив, в каком состоянии его сердечная мышца, раздеться догола и продемонстрировать волка.
– Почему я думала, что сделать это можно только в лесу? Почему я до сих пор не видела?
– Мы поговорили. Подробнее расскажу, когда приеду. Сейчас я на вокзале. Нужно смотаться в столицу. Это быстро – день или два. Встреча с поставщиками. Потом купим билеты, Маша. Дед обещал помочь первое время деньгами. Забирай документы из университета, только тихо, без шумихи и отвальных.
– В мыслях не было.
– Собирай вещи. Практичные, теплые, как для турпохода. Ты не передумала? – Его голос был спокойным, но каким-то собранным, отстраненным.
– Саш, что-то не так? У тебя голос не такой.
– Эта встреча настораживает. У нас все оговорено. Причины ехать как будто и нет. Не нужно было затягивать с отъездом, Машенька. Будь осторожна там.
– Не езди, – запаниковала я, – если интуиция говорит, что это подозрительно, то отложи поездку. Дедушка сам заберет мои документы. Придумай что-то прямо сейчас, слышишь? Саша, я серьезно. Вещи собрать – не проблема. Почему ты молчишь там, а? Не пугай меня.
– Я уже в вагоне. Отец тоже едет… Я разговариваю с Машей. Сейчас… Машенька, не переживай за меня, пока. Я позвоню.
Он звонил, когда поезд прибыл в Москву и доложил, что их встретили и везут в машине. Потом звонил вечером и сказал, что хорошо поработали и сейчас едут ночевать в дом одного из партнеров. А потом до конца недели, два с половиной дня – тишина. И «абонент недоступен». Дед сказал – не суетиться. В этой ситуации от нас не зависит ничего. Сыну и наследнику не грозит тоже ничего. А что молчит… приедет и расскажет – почему.
Саша приехал ночью. Я спала уже, провалившись в сон, как в яму, после дневной нервотрепки и переживаний. Ему открыла бабушка, а в мою комнату он вошел сам. Я проснулась, еще услышав неясное бормотание в прихожей – нервы были взвинчены до предела. Все дни боялась, что придут и скажут: – Александр Строгов ваш муж? Он попал в аварию, ждем вас на опознание.
И сейчас я сначала бросилась к двери, включив свет, а потом остановилась и на ватных ногах вернулась в постель и сжалась там комочком, со страхом глядя на двери. Сердце билось с немыслимой скоростью, нагоняя давление, в глазах темнело.
Он стал у двери, закрыв ее за собой. Я задохнулась от неожиданности. Слишком резким был переход от страха и отчаянья до этого состояния облегчения и счастья. А сказать и сделать ничего не успела, потому что увидела. Заострившиеся скулы и впалые щеки, темные круги под глазами, искусанные, в ранках и запекшейся крови губы. Шею, испятнанную засосами и с кровавой царапиной, тянущейся с затылка.
Саша сполз по двери, сел и спрятал лицо в руках, плечи затряслись. Мыслей не было, я задохнулась и неожиданно высоким голосом приказала:
– Прекрати немедленно! Рассказывай, – и отвернулась, чтобы не видеть всего этого.
– Предложили прогулку в лесу… Я не ожидал этого. Это природа, инстинкты, в шкуре зверя невозможно бороться, бессмысленно… Когда у волчицы этот период… – он говорил отстраненным, пустым чужим голосом.
– А потом? – прозвучал тоже как будто не мой голос.
– Тоже… Все два дня… Это совсем не любовь. Ни нежности, ни трепета… Отец говорил, что так будет – я не верил. Совсем не контролировать себя – это страшно…
– Ты хочешь, чтобы я поняла, простила? Что ты в таком вот – человеческом состоянии не способен остановиться? – отстраненно уточнила я. Он замотал головой, запрокинул ее, открывая шею.
– Будут дети. Я уже женат. По нашим законам.
– А я? – выдавила я из себя хрипло, отводя снова взгляд.
Саша молчал, опустив лицо и сидя на полу.
– Вы будете жить вместе? В том доме?
– У нее есть и будут любовники.
В мозгу всплыла мысль о том, что если бы случилось со мной, если бы меня тогда изнасиловали… Это же не моя вина. И речь шла бы не о прощении, а о помощи. Это не одно и то же? Или это разные вещи?
– Саша, если это случится снова… Если она позовет… Ты сможешь этому противостоять?
– Не знаю… я… не уверен, – сдавленно ответил он, замявшись.
– Аа… зачем ты тогда пришел? Позвонил бы… – накатило бешенство, и я заорала: – Зачем ты сюда пришел?! Ты видел себя в зеркале? Зачем ты принес мне все это? Уходи! Уходи отсюда на фиг!
– Ты просила… Я честен с тобой. Я люблю тебя. Ты же знаешь – как сильно. Мне сейчас плохо, очень плохо. Будь со мной, Маша. Не прогоняй… Я же пропаду, – прошептал он тихо, глядя на меня с пола с мольбой и жалким ожиданием.
– Нет. Это я пропаду. Я пропаду, провожая тебя к ней по первому ее зову. Ты же говорил – другая раса. Ну, другая, так другая… Мне тяжело видеть тебя. Иди, – монотонно говорила я. Невыносимо хотелось, чтобы он ушел скорее. Сейчас будет истерика, накатывали знакомые ощущения. Внутри скрутило комком, придавило, как камнем в груди, резко заболела челюсть, боль опускалась на горло, я всхлипнула, зажимая руками рот.
Он дернулся ко мне: – Ма-ашенька…
Дверь распахнулась, толкнув его. Бабушка прошла ко мне, протягивая стопочку с лекарством. Я привычно выхлебала, задыхаясь. Она оглянулась на Сашу:
– Уйдите немедленно. Прямо сейчас.
– Я не могу, – прошептал он обреченно.
– Я вышвырну вас. Будьте милосердны, дайте ей передышку.
Сильнейшее успокаивающее, я помнила этот вкус. Я зарылась лицом в бабушкино плечо. Слышала шаги, как он уходит, тяжело ступая. Как хлопнула входная дверь. И отпустила себя… выла противно, как зверь, хрипя и захлебываясь. Текло из носа, заложило его, и я судорожно хватала воздух ртом и снова – вой, переходящий в стон…
Это было почти невыносимо и объяснялось вывертом психики. Такие вещи изучает молодая наука психосоматика. Мозг запоминает состояние во время потрясения. А потом, при очередном стрессе, вспоминает и моделирует прошлое поведение. У всех это бывает по-разному. У меня – тяжелый истерический приступ со стенокардией, удар по сердцу. У мамы слабое сердце, может это наследственность? Мне объясняли, что так может быть… я знала. Лекарство скоро подействует, скоро…
Бабушке досталось в эту ночь. Я не помнила, как уснула, сколько спала. А когда проснулась и вспомнила все, застыла, уткнувшись в подушку лицом. Очевидно, чем-то я выдала то, что уже проснулась. В дверь вошел дед. Сел на краешек кровати. Сказал спокойно:
– У нас десять часов до самолета. Летим в Мурманск. А там подхватит военный борт. Хочешь в Паратунку? Мне по работе нужно быть через неделю в Вилючинске. Так на несколько дней зависнем на водах. Как тебе? Я смотрю – вещи собраны. Бабушка кинет пару платьев, купальник и вперед. Согласна?
– Да. А бабушка?
– Машка, я ничего не сказал маме, ты же знаешь – сердце. Папка твой будет отдуваться на работе и за меня. Там приемка сидит, не подписывают. Думаешь, чего я туда лечу, да еще трое подтянутся прямо на место? Будем согласовывать, дорабатывать, выяснять, где напортачили… А бабушка займется университетом. Решит все. Маму подготовит тихонько. Дорога тяжелая, Маша, – добавил он шепотом, – пожалеем ее, ладно? Не девочка уже.
– Ладно, – прошептала я.
Мы с дедом все успели – покушать, принять душ. Он сказал, что ближайшие сутки – двое будет не помыться. Я перебрала свою одежду, что была приготовлена для побега – в тот санаторий самое то зимой. Несколько платьев тоже пригодятся. Собиралась аккуратно и отстраненно – действовало лекарство.
