Текст книги "Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! (СИ)"

Автор книги: Тамара Ключинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20.2

Внезапно в кармане зажужжал телефон. На экране – незнакомый номер, но сердце болезненно сжалось, а рука дрогнула, едва не выронив аппарат.

– Алло? – выдохнула я, и сердце замерло в тревожном предчувствии.

– Мам… – хрипло произнес детский голос, такой родной и такой далекий, что мой мир перевернулся.

Это был Денис. Мой Денис, который в шесть лет разбил вазу, плача: «Прости, я не хотел!», а в девять написал в сочинении: «Моя мама пахнет книгами и пирогами». Теперь же он задыхался, нервно всхлипывая:

– Мам, помоги!

– Где ты? – вскрикнула я, цепенея от ужаса. Где-то на фоне в телефонной трубке слышались чьи-то грубые окрики.

– Вокзал. Я на пригородном перроне… Я… я сбежал. От них. От папы. Он… – голос оборвался, и вдруг раздался глухой удар, будто телефон упал.

– Денис! – закричала я, вцепившись в рукав Александра так, что побелели костяшки пальцев, – Он на вокзале! Ему тринадцать, он…

Александр тут же сбегал за ключами от своей машины, припаркованной у дома, и его лицо стало сосредоточенным и резким, как клинок.

– Вбей адрес в навигатор. Садись.

Мы мчались по ночному городу, и я вдруг поняла, что дрожу не от страха. Нет. Это была ярость – белая, обжигающая. Ярость матери, чье дитя в опасности. Валера, со своей жалкой бутылкой пива, Клава с пятого этажа, все эти месяцы молчания – все померкло перед одним хриплым «мам».

Когда мы ворвались на перрон, первое, что я увидела – его кепку. Ту самую, с футбольной символикой, которую я подарила ему на позапрошлый Новый год. Денис сидел, прижавшись спиной стене и обнимая руками колени, а вокруг него кружили трое парней в спортивных костюмах.

– Эй, малыш, – один из них наклонился, ударом руки сбивая кепку с моего сына, от чего его голова резко дернулась в сторону, – ты думал, просто так с нами…

Я не помню, как оказалась между ними. Только краем глаза заметила какое-то смазанное движение рядом и услышала крик Александра, и вдруг – теплые детские руки, обвившие мою шею.

– Мама, – всхлипнул Денис, пряча лицо у меня на плече, – я думал, ты меня больше не любишь.

И в тот момент, держа его – уже почти взрослого, но такого потерянного – я поняла: птицы действительно иногда падают. Но мать всегда, что бы ни случилось, будет готова сорваться, чтобы придти на помощь своему птенцу.

Обернувшись, я увидела, как Александр уже отшвырнул одного из тех парней, и теперь дрался с остальными. Его действия были четкими и уверенными, словно он привык к подобным ситуациям. Не оборачиваясь и не теряя концентрации, он крикнул мне уходить, и я не стала оспаривать слова своего мужчины. Схватив Дениса за руку, я потянула к выходу с перрона, чтобы дождаться Александра там.

– Пойдем, сынок, – прошептала я, стараясь сдержать слезы радости и облегчения, – теперь все будет хорошо.

Мы сели в машину, и Александр быстро повез нас домой. По дороге Денис заплакал и рассказал, что сбежал из дома, потому что отец обещал, что они с братом будут жить, ни в чем себе не отказывая, если останутся с ним, но оказалось, что ему совершенно не интересно, что происходит в их жизни, а на все вопросы начал кричать и швыряться вещами. Что те ребята сначала казались ему классными, но потом стали требовать, чтобы он отдавал им все свои карманные деньги. Он чувствовал себя загнанным в угол и решил, что лучше всего будет уехать из города, но они его нашли и начали угрожать, требуя денег.

Когда мы приехали и поднялись в квартиру, Александр деликатно оставил нас вдвоем, уйдя на кухню греметь чайником и микроволновкой с поздним ужином для Дениса, а я сразу же обняла сына, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Он был худым и уставшим, но живым и рядом со мной. Я пообещала ему, что теперь все изменится, что вместе мы сможем преодолеть все трудности. И с согласия Александра предложила Денису остаться жить с нами, на что он с радостью согласился.

На следующий день из чувства сознательности я написала Валере сообщение о том, что Денис решил пожить у меня. Контактировать с бывшим мужем мне не хотелось, но поставить его в известность было необходимым. В ответ я получила лишь скупое: «Забирай их обоих и насовсем».

Все происходящее казалось мне дурным сном, который вновь перевернул мою жизнь с ног на голову, и если бы не поддержка Александра, наверное, я бы не справилась – он взял на себя очень много рутинных забот, молчаливо и по собственной инициативе, позволяя сосредоточиться на восстановлении отношений с сыном. Он же предложил забрать Антона, предложив свою помощь в решении вопросов со школой и дополнительными занятиями для мальчишек.

С каждым днем я видела, как мой сын постепенно восстанавливается. Он начал улыбаться чаще, а его глаза снова заблестели интересом к жизни. Мы много разговаривали, гуляли в парке с Бишоном и готовили вместе ужин. Через неделю я решила навестить Антошку в школе. Директриса встретила меня с настороженностью, но после долгого разговора все же смягчилась:

– Мы готовы помочь, Светлана. Главное – вы снова в игре, а значит мальчики снова не одни. Все остальное поправимо.

Антошка, увидев меня, сначала замкнулся, но после долгой беседы за чашкой какао начал понемногу открываться. Он рассказал о своих проблемах и обидах, а я слушала, не перебивая, как когда-то в детстве, когда он делился своими страхами.

Валера пытался связаться со мной несколько раз, но взяв однажды трубку и услышав ушат отборной ругани в свой адрес, я стойко игнорировала все его последующие звонки. Его сообщения в соцсетях были полны упреков и обвинений, но теперь они казались пустыми и незначительными, но мне было не до него, ведь я оказалась практически между двух огней – с одной стороны я пыталась наладить собственные отношения с сыновьями, с другой стороны был Александр, с которым мы планировали побыть вдвоем и отдохнуть от чопорности вампирского мира, чтобы потом вернуться в его особняк. Мальчики явно ревновали к нему, и показывали это при первой же возможности, и хотя Александр относился к этому с пониманием, эта тихая война не могла не выматывать меня.

Глава 20.3

Александр

Они смотрели на мир как солдаты после боя – каждый звук заставлял их вздрагивать, каждое движение Светланы анализировали, словно боялись, что она растворится в воздухе. Александр видел, как Денис тайком курил в форточку после каждого звонка отца, и как Антон сжимал кулаки до белых костяшек, услышав повышенный тон. Валерий оставил в них не шрамы, а мины замедленного действия: они ждали взрыва даже здесь, в этом доме, где Светлана пыталась склеить осколки их семьи.

Александру было чуждо это – он никогда не держал на руках младенца, не слышал смеха, рождающегося из доверия, но понимал другое: они ненавидят жалость. Светлана говорила: «Они словно ежики – колючие, но так нуждаются в тепле», но Александр же видел в них волчат, выживших в лесу, где каждое дерево могло упасть на них, и разговаривал с ними, как со взрослыми, искал подход к каждому из них, потому что ему была нужна их мать, Светлана. А она, помирившись со своими детьми, явно не представляла себе возможным дальше жить без них.

Переломный момент наступил, когда Денис на мой вопрос о школе крикнул: «Ты мне не отец, я не собираюсь тебя слушать», нарочно громко хлопнув дверью кухни. Светлана, устало поморщившись, начала оправдываться:

– Прости, он не хотел…

– Хотел, но имел на это право, – Александр видел, как ей тяжело даются подобные ситуации, и не собирался перекладывать на нее ответственность за свои отношения с ними, – не переживай, – он накрыл ее руку ладонью, – нам просто нужно время, чтобы привыкнуть друг к другу.

Он подождал, пока Светлана уйдет в магазин, прежде чем постучать в дверь. Пауза, затем сдавленное:

– Чего?

Александр вошел, оставив дверь открытой, чтобы не пропустить момент, когда Светлана вернется в дом.

– Я пришел предложить перемирие. Нам нужно это обсудить, – спокойно обратился он к подростку, как будто разговаривал с кем-то из своих старых знакомых, а не с ребенком, ревнующим к нему свою маму и застрявшем в подростковом бунте.

Денис, сидевший на подоконнике, скосил на него глаза и фыркнул, не оборачиваясь.

– А начнешь ты с лекции о здоровом образе жизни? Есть брокколи вместо чипсов, заниматься спортом и ложиться рано спать? – с сарказмом прошипел он.

– Нет, я не твой отец, как ты справедливо заметил. Твое здоровье – это твоя зона ответственности, тебе и без меня прекрасно известно, что такое здоровый образ жизни и почему он лучше, – Александр сел на краешек его кровати, и протянул ему листок с тезисными правилами совместного проживания:

«Кухня – нейтральная территория, спальни – личная.

Александр не лезет в личную жизнь Дениса и Антона.

Денис и Антон не саботируют отношения Светланы и Александра.

Обмен: 1 честный ответ = 1 выполненная просьба.»

– Это что, психологический трюк? – Денис небрежно смял лист и бросил его к ногам Александра.

– Деловые переговоры, – тот в ответ лишь усмехнулся, как будто ожидал чего-то подобного. Поднял с пола свои предложения, разгладив лист, аккуратно положил его на стол подростка и спокойно продолжил, – мы чужаки, которые случайно оказались в одной лодке. Выбор: либо топить друг друга, либо начинать вместе грести. Лично я за то, чтобы договориться, и свои условия я написал, есть что сказать – предлагай.

Денис хмурился и молчал почти минуту, нервно барабаня пальцами неровный ритм по подоконнику.

– А если я нарушу пункт три?

Александр встал. Его голос прозвучал твердо и холодно:

– Пойми, Денис, я люблю твою маму. И никуда не уйду. А если ты будешь нарушать пункт 3, то получится так, что мы будем перетягивать твою маму между собой, как канат. И хорошо от этого не будет никому, а в первую очередь пострадает она. Поэтому я заранее говорю тебе о том, что этого делать не надо.

– Ты… это типа угроза? – замер, явно напрягшись, Денис.

– Нет. Напоминание: мы оба ее любим и желаем ей счастья, даже если для этого придется годами сидеть в одной квартире и делать вид, что не замечаем чужих странностей. Когда выберешься из своей скорлупы и решишь вспомнить не только о себе, понаблюдай сам – подобное перетягивание ее только расстраивает… Просто подумай, а чего конкретно ты хочешь в дальнейшем для нее? Как было до развода твоих родителей – уже не будет, ты и сам это знаешь.

Александр услышал, как проворачивается ключ во входной двери, а потому быстрым шагом вышел из комнаты, добавив на ходу:

– Завтра я планирую поехать в тир. Если будешь готов обсудить мое предложение – дай знать, я захвачу тебя после школы, там и поговорим, – он кивнул в сторону коридора, – без лишних ушей.

На следующее утро Светлана застала их за завтраком. Денис, нарочито громко чавкая, протянул Александру соль:

– Держи, старик. А то яйца пресные.

– Благодарю, – тот спокойно кивнул, как дипломат на чайной церемонии.

– Да, кстати, мы с Антохой обсудили… то, что ты, типа, предлагал съездить сегодня в тир, – неуверенно начал Денис.

– Мое предложение в силе, – кивнул Александр, – забрать вас после школы?

Подростки переглянулись и слаженно кивнули, едва заметно выдохнув.

Когда первые договоренности были достигнуты, и в квартире воцарилось хрупкое перемирие, Александр продолжил искать дальнейшие подходы к ребятам. С Денисом оказалось чуть проще – оказалось, что ему понравилось ходить в тир, и теперь у них появилось одно увлечение на двоих. После каждого выезда они заходили в ближайшее кафе, где разговаривали, постепенно находя все больше общих тем для общения. Александр изначально вел себя с ним, как со взрослым, и постепенно Денис оттаивал, начиная понемногу открываться.

С Антоном было посложнее. Тринадцатилетний парень с взглядом затравленного волчонка молча принимал помощь с уроками, но вздрагивал при любом прикосновении. Александр заметил, как он все чаще замыкался в себе после звонков Валеры. Подросток стискивал зубы, сжимал кулаки до белых костяшек, а иногда в порыве гнева швырял вещи и учебники в стену, оставляя вмятины на обоях. Светлана каждый раз пыталась успокоить сына, но он лишь бормотал: «Все нормально», пряча дрожащие руки за спину.

И тогда Александр привез большой боксерский мешок, подвешенный на цепях в углу комнаты, отведенной под детскую. Мешок был обтянут тканью с принтом разбитых часов – символом того, что здесь можно «остановить время» и выплеснуть все, что копилось годами.

– Это не для спорта, – пояснил он подростку, протягивая ему новенькие боксерские перчатки, – можешь бить так сильно, как больно. Без последствий.

Антон сначала скептически фыркнул, но уже через час, услышав очередной звонок Валеры, сам подошел к мешку. Первый удар был неуверенным, второй – яростным, третий – с рыданием, которое он годами подавлял. Александр не вмешивался, лишь предложил приложить к распухшим костяшкам лед, когда уставший, выплеснувший свои эмоции подросток пришел за водой на кухню, где мужчина изучал современную газету.

Мешок стал их немым союзником. Каждая вмятина на нем – история: след от дня, когда Валера назвал Антона «слабаком», царапины после спора о школьных оценках, потертость от ночи, когда подросток признался, что боится стать таким же, как отец. Александр чинил мешок вместе с ним, попутно рассказывая, как сам в юности разбил кулаком зеркало, ненавидя свое отражение.

– Знаешь, что я понял потом? – спросил он, затягивая болт на креплении, – Зеркала бьются, чтобы мы собрали из осколков что-то новое.

Антон не ответил, но на следующий день Александру пришла от него первая смска с лаконичным, но таким значимым: «Спасибо».

Глава 21.1

Александр

Он множество раз пытался обсудить со Светланой вопрос переезда, но ей явно было неловко от того, что из-за нее нарушились их планы – ведь они хотели задержаться в мире людей на пару месяцев – не больше. Каждый раз она неуклюже переводила тему или просила немного отложить этот разговор. Но в двухкомнатной квартире ему было невыносимо тесно, и он понимал, что и через пару месяцев, и через год они не смогут переехать в его родовой особняк – после стольких переживаний детям нужна школа, привычное место обитания, а не новый стресс, да и сами они еще слишком малы, чтобы принимать решение о переходе в вампирский род – Александр за свою долгую жизнь видел немало вампиров, кого обратили в подобном возрасте, и многие из них жалели, что не остались людьми.

Но Александр понимал, что его владения и деловые договоренности требуют контроля. И тогда созрел четкий план – обеспечить комфортное проживание в мире людей, после чего вернуться в мир вампиров и передать управление владениями и деловыми вопросами сенешалю (прим. автора: сенешаль – должность по управлению землями), которого еще предстояло выбрать из числа доверенных лиц и назначить с позволения князя.

Для реализации своего плана он вступил в сговор с ее детьми. Втроем они нашли приличный коттедж, Александр выкупил его и обустроил так, чтобы всем было комфортно, позволив подросткам полностью самостоятельно выбирать и контролировать ремонтные работы в собственных комнатах.

За этот период он уже неплохо освоился в мире людей и помощь Евгения ему требовалась все меньше. Но Александр помнил, кому он обязан тем, что Светлана выжила, и кто помогал ему в первые дни в мире людей.

Поэтому, как только ремонт в их новом доме был завершен, а в школе наступили каникулы, он купил путевку для Светланы и мальчишек на морской отдых, преподнеся это как подарок по случаю завершения учебного года. Отправив их отдыхать, он со спокойной совестью переместился в мир вампиров и принялся действовать.

Евгений

Когда Александр после почти полугодового отсутствия вернулся один в Дом графа Лунодворского, у Евгения задергался глаз. Все это время ему приходилось вести деловую переписку графа, отбиваться от его друзей, пытающихся выведать его местонахождение, несколько раз объясняться с князем Темницким по поводу внезапного отъезда графа, и даже выдворял очередную попаданку, что для него оказалось неприятнее всего. Мало того, что девица никак не хотела верить, что Хозяина или, как она его называла, «околдованного принца» нет в особняке, и решила, что Евгений и есть тот самый «главный герой», так она еще и пыталась наводить в Доме Лунодворского свои порядки, к неудовольствию всех обитателей особняка. Естественно, все слуги выполняли свои обязанности, привычно не обращая внимания на странности очередной гостьи, но Евгению приходилось выслушивать ежедневные жалобы от девицы, посвященные тому, как она пытается все улучшить, но никто ее не слушается. Иногда ему казалось, что он сходит с ума: все его разъяснения барышня стойко игнорировала, уверяя его в том, что она хочет сделать все, как лучше, и желает ему добра, с убеждением твердя: «Вы просто околдованы и не понимаете! Я же для Вас стараюсь!». Его аргументы о том, что он счастлив жить своей жизнью и не нуждается в столь агрессивном причинении добра, она будто не слышала вовсе, пытаясь выловить в коридоре, кабинете или даже спальне, и поцеловать… К счастью, в одну из подобных попыток вмешалась Елена, у которой закончилось терпение наблюдать все это. В бешенстве влетев в спальню к нему, когда попаданка уже почти поцеловала спящего и ни о чем не подозревающего Евгения, она испугала своей трансформацией беспардонную девицу настолько, что та моментально вернулась в свой мир. Теперь Евгений намного лучше понимал Александра, когда тот приказал найти девушку, подходящую на роль фиктивной невесты, для выдворения подобных девиц…

Поэтому когда Лунодворский вызвал своего секретаря в кабинет, то у Евгения перед глазами непроизвольно замелькали самые худшие варианты развития событий и самые мрачные перспективы. В кабинете графа время как будто остановилось, и все лежало ровно на тех же местах, где и полгода назад, но сегодня что-то изменилось. Александр стоял, опершись о каминную полку, и в его позе не было привычной мраморной недвижимости. Он вертел в руках безделушку – крошечный флакон духов Светланы. Тех самых, которые ожили в особняке. Стекло тихонько позванивало о его перстни, нашептывая Хозяину последние новости и сплетни.

Нерешительно остановившись на пороге, Евгений несколько мгновений всматривался в своего начальника, пытаясь по его лицу догадаться, о чем пойдет речь. Наконец, сделав вывод о хорошем настроении графа, Евгений едва заметно выдохнул и постучал костяшками пальцев по двери, привлекая его внимание.

– Ваше сиятельство, – нерешительно начал он свое обычное приветствие, но Александр внезапно широко и открыто улыбнулся, прервав его небрежным жестом.

– Не надо формальностей! Рад Вас видеть! – приветливо воскликнул граф, Евгений поразился, увидев, что аристократическое лицо его начальника, всегда такое безэмоциональное, словно ледяная маска, теперь хранило морщинки у глаз. Не от возраста… от улыбок, – вот мое последнее мое решение, ознакомьтесь, – и Александр протянул своему секретарю пергамент с красными сургучными печатями, лежавший с ним рядом на каминной полке.

Глава 21.2

Евгений

Евгений осторожно развернул его, опасаясь худшего. Алые, как закат личные печати князя Темницкого, витиеватые подписи, похожие на вензеля. Тяжесть документа казалась почти физической, слова плясали перед глазами, отказываясь складываться в текст. Барон Евгений Смирнов. Сенешаль.

Он почувствовал, как во рту пересохло и одеревенел язык. Основать род – это… Нет, он не мог. Бароны рождаются в лунных колыбелях, их родословные уходят вглубь веков, а он… он всего лишь – бывший человек, с того дня, как Александр спас его, дав выбор: смерть или служба. Евгений медленно, словно сомнамбула подошел к столу, аккуратно положил свиток на дубовую поверхность и рухнул в гостевое кресло. Его руки обессилено повисли плетьми, а сам он растерянно смотрел, не отводя глаз, на Александра, все также стоящего у камина. Флакон духов-сплетников в руках графа тихонько звякнул в хрустальном смехе, но осекся под строгим аристократическим взглядом графа.

– Грамота о возведении в баронское достоинство и о назначении сенешалем подвластных мне территорий, – он наконец улыбнулся по-настоящему, той улыбкой, которую Евгений видел лишь несколько раз за все годы службы, – Евгений, Вы доказали, что достойны. Ваши расчеты спасли Светлану, а значит, спасли и меня.

Будто оглушенный, Евгений снял очки, устало потерев переносицу, почувствовав, как кружится голова.

– Князь Темницкий согласен, – продолжил граф, будто не заметив его замешательства. – С завтрашнего рассвета Вы – барон Смирнов, сенешаль Лунодворских земель.

– Но я… я же… Даже после… – Евгений машинально коснулся шеи – там, под крахмальным воротником, навсегда вмерзли в кожу два следа: шрам от пули, вошедшей под углом, и пара тонких полумесяцев от клыков. Перед глазами всплыли воспоминания: Петербург, 1906 год, «Сибирский торговый банк» на Морской улице, где он тринадцать лет прослужил управляющим. Террористы ворвались в полдень, когда кассиры отсчитывали сотенные для армейских поставок. Кто-то швырнул в решетку операционного зала дымовую шашку – пламя не вспыхнуло, но едкий смог слепил глаза. Как в замедленной съемке Евгений видел, как в него летит пуля, срикошетившая от медной таблички, оставив на шее жгучую борозду. Незнакомец с ярко-зелеными глазами – это был Александр – появился будто из трещины в воздухе – позже Евгений узнал, что он проверял вклады своего рода, спрятанные в сейфах банка. Его пальцы сдавили рану, останавливая кровь: «Выбирайте: умереть через пару минут или служить мне», – сказал он, и в его взгляде мелькнуло что-то древнее, нечеловеческое. Евгений не раздумывая согласился служить. Не из страха – из упрямства: в кармане лежал отчет о вкладах вдов и сирот – выжить хотя бы ради этого. Александр дал ему свою кровь и заживил раны, и Евгений стал принадлежать обоим мирам. Его коллеги исчезли в водовороте революций, а он… научился вести учет не только рублей, но и вампирских счетов. «Ни разу не пожалел?», – спросила как-то Елена, касаясь шрама. «Ни разу», – отвечал он, не упоминая, как однажды деньги Лунодворских спасли от голода деревни под Тверью.

– Именно поэтому, – с совершенно серьезным лицом Александр кивнул, поставив надоевший флакон на каминную доску, и сел в кресло напротив Евгения, – Мне нужен человек, которому я могу доверить свои земли. Барон вампиров, бывший человек. Сенешаль, чья власть зиждется не на силе, а на уме. Разве не Вы автоматизировали портал Светланы? Разве не Вы заранее собрали образцы ее крови? Разве не Вы заставили магию работать по законам физики? – Его губы дрогнули в подобии улыбки, преобразив его еще больше.

– Вы всерьез…? Доверяете мне управление владениями своего рода? – недоверчиво переспросил Евгений. А ведь раньше он думал: «вот оно, мое место: тихий секретарь, вечный посредник между мирами».

– Я доверял Вам всегда, но то, что Вы спасли мою Пару – дороже земель, – Светлана… – он запнулся, – мы будем жить некоторое время в мире людей, несколько десятилетий, я полагаю.

– Я… не подведу, – прошептал бывший секретарь, поднимая уже осмысленный взгляд, – клянусь.

– Я знаю, Евгений, Вы всегда были надежной опорой, – вновь улыбнулся граф.

– Вы… стали иным, – вырвалось у Евгения прежде, чем он успел прикусить язык.

– Она научила меня терять, – он рассмеялся, и смех звучал непривычно открыто, будто эхо из прошлой жизни, – терять время на глупости. И бороться за свое счастье, бояться за него.

Он говорил о страхе. Вампир, переживший за столько лет немало войн. Евгений сжал пергамент, ощущая, как под пальцами шелестит не пергамент, а собственная судьба. Барон. Собственный род. Теперь он мог…

– Елена, – прошептал Евгений, и имя обожгло губы, как лепесток пламени. Горничная с глазами горчичного цвета, чьи пальцы завязывали ему галстук в те ночи, когда Александр пропадал в человеческом мире. Она поддерживала его, когда ему казалось, что он не справится, и прятала в его карманы леденцы с гранатом – «чтобы мозги не засохли», и ласково называла его «Эжени» – на французский манер.

– Вы можете теперь больше, чем служить, – будто прочтя его мысли, произнес Александр. Он подошел к столу, взял нож для вскрытия писем – серебряный, украшенный прозрачным хрусталем в виде капли, и принялся задумчиво вращать его в своих руках, – барону дозволено то, что запрещено простому секретарю. Даже… жениться на низшей вампирессе.

Евгений неверяще приложил руки к груди, представив свою Елену в платье не из черного бархата, а в чем-то светлом. В чем-то, что не скрывало бы рубин на ее шее – его подарок, который она носила под воротником, как тайну.

– Но… – замявшись, Евгений заставил себя встретиться с его пристальным взглядом, – по вашему кодексу, союз барона и слуги – позор…

Он положил нож на стол, и прозрачный камень в его рукоятке вспыхнул бликами на солнечных лучах, проникающих из расшторенного окна.

– Вы забываете, Евгений, – он наклонился, и в его голосе зазвучали знакомые стальные нотки того самого старого Александра, – что теперь только Вам решать, что для Вас позор.

Тишина взорвалась грохотом где-то в коридоре – вероятно, старый портрет графа-прадеда упал со стены, не вынеся подобных новостей.

– Так я могу… – Евгений не решался закончить, но Александр понял и кивнул в ответ:

– Прикажите сшить ей платье, самое лучшее – это будет ей подарком от нас со Светланой. Пусть завидуют, – он поправил манжету, и стало видно бледный шрам на запястье. Человеческое оружие? Нет – порезался, когда готовил сюрприз для Светланы вместе с ее сыновьями.

– Любовь иногда оставляет раны, – с улыбкой ответил он на ошарашенный взгляд Евгения, – Но и они иногда… согревают.

Он встал и легким шагом вышел из кабинета, оставляя бывшего секретаря наедине с собой. Когда дверь закрылась, Евгений заметил слезы на своих щеках. Торопливо смахнув их, он вновь развернул пергамент. Буквы плыли перед глазами, но он раз за разом перечитывал строки, удостоверяющие его новое положение. Барон Смирнов. Сенешаль Лунодворских земель. Бывший человек, ставший частью вечности.