Текст книги "Жена на час: вампиров просьба не беспокоить! (СИ)"

Автор книги: Тамара Ключинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13.1

Спустя пару недель с неожиданным визитом прибыл Эмиль. Они заперлись в кабинете и громко о чем-то спорили, после чего наш гость уехал, громко хлопнув дверью. Наши отношения, вышедшие на новый уровень доверия, позволили Александру посвятить меня в некоторые сюжеты его длинной жизни, в том числе он рассказывал мне разные забавные и не очень истории о его почти вековой дружбе с Эмилем, Рафаэлем и Марком, поэтому подобная ссора не могла не вызвать мой интерес. Мы уже перешли «на ты» и он позволял мне заходить к нему без стука, поэтому, увидев, как Эмиль в бешенстве буквально выбегает из особняка, я поспешила к Александру.

Всегда светлый, его кабинет был погружен в полумрак, и лишь свет, льющийся из коридора от открытой мной двери, освещал его – крайне разозленного вампира, чьи черты лица неестественно заострились, глаза светились кроваво-алым, а пальцы рук с ужасающе длинными черными когтями впивались в спинку рабочего кресла, глубоко погрузившись в обивку, но больше всего бросались в глаза клыки, смертоносно белевшие в сумраке. На полу рядом с дверью валялись обломки одного из кресел, еще совсем недавно стоящего у камина.

На мгновение я опешила, замерев на пороге. Но, встретившись с ним взглядом, увидела, как его глаза постепенно меняют цвет на привычный ярко-зеленый, а клыки и когти медленно втягиваются, и я уверенно подошла к нему.

– Что случилось? – я положила ладонь на его локоть и вгляделась в преобразовывающиеся черты лица, ставшего уже таким родным.

– Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, – отвернулся он от меня, – не хочу видеть в твоих глазах страх.

– Ну, вид у тебя, конечно, не очень, но и сниматься в фильмы ужасов тебя бы вряд не позвали, – улыбнулась я, – от смены ипостаси ты ведь не перестаешь быть собой, верно?

– Вампиры – не оборотни, у нас нет звериного альтер-эго, с которым мы делим разум. Я – это я, в любой ипостаси, – не поворачиваясь, пояснил он глухим голосом.

– Я принимаю тебя в любой ипостаси. Такого, какой ты есть, вместе с твоими клыками и когтями, – прижалась я щекой к его плечу, осторожно проведя по нему рукой.

Да, за это время я наконец-то посмотрела правде в глаза и призналась себе в том, что действительно по уши влюблена в этого невозможного мужчину, и потому позволяла ему не только держать себя за руку, но и иногда приобнимать за плечи. Для меня, выросшей в современном мире, эти робкие прикосновения не воспринимались всерьез, но я видела в его глазах такой трепет, что понимала – для него это огромный шаг в развитии наших отношений, а потому не торопилась и ценила каждое мгновение, проведенное с ним.

Он развернулся, с надеждой и нежностью посмотрев мне в глаза, будто искал подтверждения моим словам и свободной рукой невесомо провел по моим волосам.

– Так что у вас случилось? – я мягко отстранилась, – Эмиль выбежал, как будто за ним черти гнались.

– Это будет неприятный рассказ, – и он тяжело вздохнул, – предлагаю переместиться в кресла к камину. Сейчас дам указание принести новое кресло, минуту. Будешь вино или что-то другое?

– Я согласна выпить по чашке чая, – кивнула я, понимая, что он ищет предлог оттянуть начало разговора, чем заинтриговал меня еще больше.

Спустя еще какое-то время, когда перед нами на столике появились мой чай и его крепкий кофе, он резко выдохнул и начал свой рассказ.

– Около десяти лет назад мы познакомились с графиней Пронских. Она – одинокая вампиресса, я в тот момент был одиноким вампиром… В общем, между нами промелькнул огонь страсти, и пару-тройку лет мы состояли в некоторой связи, – Александр пристально смотрел на пламя камина, – между нами не было никакой близости, кроме физической… не находилось общим тем для разговоров… наши взгляды на жизнь были совершенно разными.

Он делал паузы между рубленными фразами все длиннее, но я не смела его прерывать или торопить. Было видно, как непросто ему рассказывать об этом, и я была благодарна за подобную откровенность.

– Когда я случайно узнал… что она посещает не только мой Дом… не только мою спальню… – казалось, он выдавливал слова через силу, – для меня это известие было омерзительно брезгливым… Хотя наше общество не осуждает подобное, но мои взгляды все же более… В общем, я подарил ей прощальный подарок и прекратил всяческое общение…

– Да, я помню, ты говорил еще несколько месяцев назад, что она дискредитировала себя в твоих глазах и ты прервал с ней общение, – осторожно нарушила я слишком уж затянувшуюся паузу.

– Да. Так вот. Оказалось, что теперь она спит с Эмилем, – он сказал, как выплюнул.

– Тебя это задевает, – внутренне напрягаясь, констатировала я.

– Меня задевает то, что он, зная, как я брезгливо к ней отношусь и как старательно избегаю ее общество, попросил меня за нее сегодня, – с каждым словом он повышал голос, а кофейная чашка в его удлиняющихся когтях жалобно звякнула, – Меня. Попросил. Принять. Ее. В Доме.

– С какой целью? – удивилась я, стараясь не смотреть слишком пристально на столь необычный маникюр.

– Якобы он хочет, чтобы она извинилась за ту свою выходку на приеме у князя Темницкого, – поджал он губы.

– Если бы хотела, она извинилась бы в письме еще три недели назад, – наступила моя очередь хмуриться и поджимать губы.

– В том-то и дело, что видимо это ОН хочет. Кажется, он влюблен и совершенно не замечает ее истинного лица. Уговорил ее, а теперь приехал уговаривать меня, – с прощальным звоном кофейная чашка раскололась в его руке. Он отбросил ее, стряхивая с ладони стекающие капли остывшего кофе.

– А ему-то это зачем? – я старательно делала вид, будто не заметила, как фарфор пал смертью храбрых под натиском его когтей.

– Он пытался ее оправдать и говорил что-то о том, что считает это правильным, что она не хотела оскорбить и поступила необдуманно, а потому должна просить прощение за свое поведение, и тогда мы все помиримся и сможем общаться по-добрососедски и так далее, – фыркнул он, – в тот момент, когда он пытался меня убедить, что она раскаивается, я сменил ипостась и бросил в него кресло.

– В целом, было бы, конечно, наверное, правильно, чтобы она извинилась, – рассуждала вслух я, – но какой толк в ее неискренних словах? Ладно бы она сделала это публично, а так, в приватной обстановке… согласна, не вижу смысла тратить время.

– Мы можем организовать малый прием, чтобы она извинилась публично, если хочешь, – заглянул мне в глаза Александр, втягивая когти.

– Я не знаю, хочу ли этого. Ты лучше знаешь это общество. Сделай так, как для нашей репутации будет лучше всего, – я помнила, что репутация для него имеет большое значение, поэтому переложила на него решение этого вопроса. Я в кои-то веки чувствую себя девушкой и не хочу ничего решать. Конечно, мне не очень хотелось видеть эту особу, но если я все же стану по-настоящему его невестой, то очевидно, что все равно буду иногда с ней пересекаться на мероприятиях, подобных приему у князя Темницкого. Так родилось решение об организации малого приема для узкого круга лиц, на котором Виолетта должна была публично принести свои извинения.

Глава 13.2

Подготовка не заняла много времени, и спустя всего неделю парадная гостиная Дома графа Лунодворского наполнился звоном бокалов, возгласами приветствий, шелестом вечерних нарядов и вееров.

Я выбрала платье из шелковистого муара цвета звездной пыли. Оно было не слишком пышное, но достаточно роскошное, чтобы надеть его на малый прием. Лиф, расшитый серебряными нитями в виде созвездий, струится по фигуре, подчеркивая линию плеч. Полупрозрачные рукава-крылья из газа придавали ему особую легкость, поэтому, чтобы не перегружать образ, из украшений я надела лишь одно колье с зачарованными рубинами, а волосы были собраны в низкую замысловатую прическу, украшенную сеткой из серебряных нитей, с выпущенными прядями у лица.

После всех приветственных церемоний слово передали Виолетте. Графиня Пронских сделала театральную паузу, заломив руки и опустив ресницы так, будто собиралась признаться в смертельном грехе. Ее голос дрожал, словно шелковый шнурок, готовый порваться от напряжения:

– Милая Светлана, Вы, как женщина, меня, наверняка, поймете. Вы ведь знаете, как порой рассвет застает нас врасплох, – она намеренно задержала взгляд на Александре, – когда встречаешь того самого мужчину, когда тело помнит каждое прикосновение, а губы – вкус утреннего кофе… – она говорила с придыханием и манерно прикладывала руку к груди, где красовалась бриллиантовая брошь в виде змеи, которую подарил ей Эмиль накануне того самого злополучного приема у князя. Но об этом подарке знали лишь он и она…

Присутствующие дамы ахнули, краем глаза я заметила пульсирующую жилку и заостряющиеся скулы у Александра. Как же мне хотелось в тот момент схватить ее и за волосы выволочь из особняка! Но подобную роскошь я могла себе позволить, к сожалению, только мысленно, чем я собственно и занималась, представляя, как уже стаскиваю ее вниз по ступеням с крыльца на садовую дорожку, а тем временем она продолжала ломать свою комедию:

– Светлана, я приношу Вам свои извинения, ведь я совершенно не думала о Вас в тот момент… – она победно посмотрела мне в глаза, и тут же обвела взглядом гостей, возвращаясь в роль раскаявшейся грешницы, – …но я была искренна в своем порыве, мной руководило лишь чувство любви, которое подобно искусству – не имеет границ.

Она сделала паузу и в зале повисло молчание. Я сжала веер так, что еще немного и разломила бы его пополам. Александр, стоявший рядом со мной, застыл, словно мраморное изваяние, а она продолжала отыгрывать, словно была под софитами.

– Впрочем, – она подошла с томной улыбкой к Эмилю, растерянно переводившему взгляд с Александра на нее, и провела рукой по его рукаву, – mon cher Émile, Вам ли не знать, когда есть воспоминания, которые будоражат кровь, как легко потерять голову в водовороте страсти…

– Надеюсь, Вы простите меня за минутную слабость? – она повернулась к гостям и лукаво улыбнулась, подняв бокал с вином, словно говорила тост, а не извинялась.

Воздух в парадной гостиной сгустился, словно пропитавшись электричеством перед грозой. Дамы замерли с бокалами у губ, их веера замерли в полураскрытом положении – ни всплеска, ни шелеста. Кавалеры переглядывались уголками глаз, пальцы нервно барабанили по манжетам фраков и позументам мундиров. В углу баронесса Тучкова, известная своей страстью к скандалам, прикрыла рот перьями веера, но не смогла скрыть довольный блеск глаз – такое она сможет обсуждать с подругами еще очень долго. Старый граф Звенигородский фыркнул в усы, пробормотав: «В наше время такие признания делали либо свечах, либо с пистолетами на столе».

Александр стоял, словно громом пораженный. Он явно не подозревал, что Виолетта не будет извиняться, как того требуют правила приличия, и не ожидал подобных выступлений… Жила на шее пульсировала, будто готовая лопнуть под кожей. Ярость затопила его сознание, и глаза налились кровью, сверкая неоновым алым, а черты лица заострились настолько, что о скулы можно было порезаться. «Вы… Вы осмелились…» – прошипел он, делая шаг к Виолетте, и все ахнули, увидев его белоснежные клыки, но фраза повисла в воздухе, раздавленная тяжестью невысказанных угроз. Внезапно он резко обернулся ко мне, и в его взгляде я прочитала мольбу. Бокал в его удлинившихся когтях треснул с тихим звоном, и вино растеклось по мраморному полу, как капли крови на белом снегу.

Я медленно сделала шаг навстречу и положила ладонь ему на предплечье, впившись ногтями в мягкое сукно фрака. Затем все также медленно повернула голову к этой дряни, и если бы взглядом можно было заморозить, в парадной гостиной уже была бы прекрасная ледяная скульптура.

– Как трогательно, графиня, – мой твердый голос звенел от напряжения, нарушая сгустившуюся тишину, – что вы делитесь с нами… поэзией своих наблюдений, – не сводя с нее пристального взгляда, я сделала паузу, позволяя словам повиснуть в безмолвии, – но, право, не стоит приписывать всем свои… особые таланты в искусстве… или ремесле…. Кажется, Вы перепутали прием в Доме Лунодворских с вечерним часом в садах Армиды (прим. автора: отсылка к опере «Армида», где волшебница соблазняет рыцарей, а ее сады символизируют иллюзии и разврат). Надеюсь, Вы успели сказать все, что хотели. Вам отказано в гостеприимстве нашего Дома.

Дамы, стоящие вокруг, тихо ахнули, оживая – затрепетали веера, зашуршали платья. Я же перевела недовольный взгляд на растерянного и покрасневшего Эмиля, стоящего рядом с ней, и в категоричном тоне сообщила ему:

– Граф Волынский, я полагаю, Вам есть, что прямо сейчас обсудить с Хозяином этого Дома. Малая гостиная в Вашем распоряжении. Графиню Пронских я провожу сама.

Глава 13.3

Лицо Виолетты исказилось, но я уже шла к ней, готовая выволочь ее насильно, совсем как в моих недавних мечтах, и, не давая возможности дать ответ, продолжила:

– Пойдемте, графиня, автомобиль будет подан с минуты на минуту, – приморозила я, на секунду замедлившись рядом с ней.

Шепот гостей шипящей змеей пополз по гостиной. Дамы отступили на шаг, их кринолины зашуршали, как сухие листья перед грозой, обнажая круг мрамора вокруг Виолетты – словно остров позора в море бархата и шелка. Она бросила взгляд на Эмиля, но он уже торопливо и нервно шагал к Александру, видимо чувствуя свою вину за произошедшее, и ей не оставалось ничего, кроме как молча пойти вслед за мной. На пороге особняка мы замерли, пристально глядя друг другу в глаза.

– Держись подальше от нас и этого Дома, – прошипела я ей с ненавистью.

– Обещаю больше не побеспокоить, если уделишь мне пару минут сейчас, – она жестом фокусника выдернула из рукава краешек записки с таким знакомым мужским почерком с резким наклоном вправо, – или на следующем приеме я расскажу об этой переписке при всех.

Я кивнула и остановила дворецкого, готового провожать нашу неприятную гостью, жестом давая ему понять, что провожу сама, и мне нужна моя накидка.

Мы вышли с ней из особняка и пошли по аллее в ближайшую беседку.

– У тебя есть пять минут. Говори, что хотела, – сквозь зубы прошипела я.

– Красноречивее моих слов будет то, что ты прочтешь сама, – она передала мне записку, которую демонстрировала мне в холле. Взяв ее в руки, словно ядовитую змею, я медленно развернула и углубилась в чтение, и в эту же секунду нечеловечески быстро она переместилась ко мне за спину, приставив ледяное лезвие ножа к моей шее одной рукой и схватив за волосы другой.

– Посмотрим, как ты теперь запоешь, пташка, – зло ухмыльнулась она, – всегда хотела поинтересоваться, почему каждый раз ты в рубинах? Они ведь не подходят под твой сегодняшний образ… Пожалуй, я помогу тебе избавиться от этого моветона, – она подцепила лезвием колье, и тонкие звенья цепочки больно впились мне в шею с противоположной от ножа стороне, – так и знала, что зачарованное. Снимай сама! Живо! – и лезвие вновь уткнулось мне в шею, ощутимо надавливая на кожу. Я отбросила ставшую ненужной записку и вцепилась в ее руку, пытаясь хоть немного отвести ее от себя.

– Зачем тебе мое колье? Заберешь с собой в качестве трофея и отложишь на черный день? – я старалась не поддаваться панике, но… объективно, вряд ли кто-то прямо сейчас побежит меня искать, особенно с учетом, что я пошла с ней сама.

– А ты пошути еще и узнаешь, – она надавила еще сильнее, и я почувствовала, как по коже потекла теплая капля моей крови.

– Ах, вот в чем был секрет… – она надавила еще чуть сильнее и, с шумом втянув воздух, слизнула мою кровь, – я планировала избавиться от тебя, отправив порталом в одну весьма отдаленную местность… Но теперь, когда я знаю, что ты человек… Это большое упущение со стороны нашего дорогого Александра, что он не обратил тебя, как свою Пару. Но это же и означает, что он не сильно будет по тебе скучать, когда я обращу тебя в свою низшую слугу… Это будет даже забавнее: ты вернешься в особняк как ни в чем не бывало, но будешь полностью подчинятся моим приказам… Осталось всего лишь избавить тебя от рубина! – мурлыкала она мне на ухо, пытаясь расстегнуть застежку колье той же рукой, которой держала меня за волосы. Я почувствовала, как нож отодвинулся от моей шеи, и поняла, что это мой единственный шанс хоть что-то сделать.

– Да пошла ты! – я ногтями обеих рук вцепилась в ее запястье, стараясь оттянуть нож как можно дальше от себя, дернулась чуть вперед, затем сделала резкий шаг назад, наступая каблуком на ее туфельку, и параллельно дернула головой, стараясь попасть по лицу. Судя по ее вскрику и громкому хрусту, кажется, я смогла разбить затылком нос этой дряни. Но она успела кончиком ножа процарапать мою шею, и я почувствовала, как струйкой сочится моя кровь.

Я успела лишь подумать о том, как глупо закончилась моя жизнь, как вдруг меня ослепила синяя вспышка, а через секунду, проморгавшись, обнаружила себя стоящей у подъезда – того самого, откуда почти год назад меня забирал секретарь Александра. Борясь с подступающей темнотой перед глазами и изо всех сил зажимая рукой рану на шее, я бросилась к двери своей квартиры, молясь, чтобы квартиросъемщица этим вечером была дома. Привалившись к стене рядом с нужной квартирой, я безостановочно звонила в дверь, пока она не открыла. Увидев меня, она отшатнулась и завизжала. Меня прошиб холодный пот, а ее визг отражался звоном в ушах. Голова начала кружиться еще сильнее, дурнота накрывала, и я начала медленно сползать вниз по стене, чувствуя, как кровь медленно стекает из-под моих пальцев.

– Катерина, спасай… Это я, Светлана, вызови скорую, мне нужна помощь, срочно! – крикнула я ей из последних сил и окончательно провалилась в темноту.

Глава 13.4

В себя я пришла от запаха лекарств. Тугая повязка давила на шею, капельница ритмично отсчитывала капли. Медсестра, заметив мое движение, тут же оказалась рядом:

– Тихо-тихо, не дергайтесь. Вам повезло – рана неглубокая, но опасная. Еще буквально несколько миллиметров, и все могло закончиться гораздо хуже. Сейчас главное – покой и соблюдение всех рекомендаций, – строго объяснила она, – Вам наложили несколько швов, врачи скорой чудом успели довезти Вам живой к нам, а девушка, которая вызвала врачей, зажимала руками Вашу рану до самого их приезда. Вы же не хотите испортить усилия стольких людей?

– Спасибо, – прохрипела я, прикрыв веки. От осознания того, как я была близка к своей смерти, защипало в глазах.

– Сейчас к Вам придет сотрудник полиции, а я пока схожу за врачом. Постарайтесь не двигать шеей и поменьше разговаривать, – сухо анонсировала она, встав со стула.

– Добрый вечер, лейтенант полиции Савин, – представился входящий в палату сотрудник, – я понимаю, что Вам тяжело говорить, но мне необходимо уточнить, при каких обстоятельствах Вы получили ранение, – извиняющимся голосом сказал он.

– Я… – и тут я поняла, что не знаю ответ на его вопрос, – я не помню, – с ужасом округлила я глаза, в растерянности уставившись на него.

– Что Вы помните последнее? – нахмурился он.

– Как я сдала свою квартиру Катерине, собирала вещи… Потом… как будто темный провал… и я стою снова перед своим подъездом… мне больно и страшно, течет кровь из шеи… – мой голос звучал хрипло, будто каждое слово царапало горло, – и я побежала к Катерине за помощью…

– А может быть Вы попробуете вспомнить, кто мог Вас ранить? – мягко уточнил полицейский.

– Я помню лишь обрывки: чьи-то руки, блеск ножа… и собственную беспомощность… Как будто кто-то вырвал страницы из моей памяти, простите, – прокаркала я, закашлявшись от невыносимого першения в горле.

– Молодой человек, после подобного психологического шока возможна частичная или временная амнезия, и сейчас лучше всего девушке не пытаться вспомнить травмирующие события, а постараться отдохнуть, тем более столько разговаривать ей сейчас нельзя – в палату зашел седой врач в белом халате, – психика выстраивает защитные механизмы, так что память скорее всего вернется чуть позже в более спокойной обстановке.

– На спине девушки были обнаружены еще следы крови, не совпадающей с ее собственной по ДНК. Предположительно – это кровь нападавшего. Но это лицо остается неустановленным, потому что в наших базах данных подобное ДНК отсутствует. И получается, что единственный свидетель – наша пострадавшая. Я понимаю, что ей пришлось пережить, но и Вы поймите меня, – полицейский перевел взгляд с доктора и посмотрел мне в глаза, – а если это маньяк? А если будут еще жертвы? Ведь он явно нападал сзади. Мы не можем ждать и бездействовать…

– Я понимаю, правда, – с горечью прошептала я.

– Побеседуете еще раз, когда мы выпишем девушку. Возможно в домашней обстановке она будет чувствовать себя в безопасности и вспомнит подробности, – строго резюмировал врач.

– Я запишу с Ваших слов все, что Вы сейчас сказали, в протокол допроса потерпевшего, Вы сможете прочитать и, если все верно, подписать? А когда Вас выпишут, даже если не вспомните ничего, пожалуйста, позвоните мне, я оставлю Вам свой номер, меня зовут Алексей. Преступник может узнать, что Вы выжили, мы предпримем меры по Вашей защите, – сдался сотрудник.

– Хорошо…

На следующий день ко мне пустили Катерину. Она буквально фонтанировала эмоциями:

– Ух, и здорово же Вы меня напугали, Светлан! Это ужас какой-то! А я, главное слышу – в дверь звонят, открываю, а там Вы стоите в платье красивом, и кровища так и льет! – захлебываясь, тараторила она, – Я сначала вообще Вас не узнала, подумала, мистика какая-то, ну, как у Гоголя – Паночка, а потом слышу, а голос-то Ваш. А Вы как глаза закатили да в обморок рухнули, я ладно успела телефон схватить, и бегом Вам к ране руки прижимать, как по телеку показывали! И гляди ж, помогло!

– Спасибо тебе, Катерин, – наощупь я нашла ее ладонь и сжала, – спасла ты меня… Так что какие уж тут «выкания», давай на «ты», пожалуйста!

– Ой, да прям спасла, я ж не врач, – смутилась она.

– Если бы не ты, могли не успеть врачи-то…

– Кстати, у Вас… у тебя подвеска красивая на шее была, скорая велела снять, так я сняла, она дома лежит, если что, а вот браслет с руки снять я не смогла, так врачи махнули рукой – времени в обрез было, так ты в нем и поехала, – перевела она разговор, – а ты откуда, кстати, в таком наряде красивом?

– Я, Катерин, не помню совсем ничего, если честно, – нахмурилась я, только сейчас заметив браслет на руке, – последнее что помню, как тебе квартиру сдала и чемодан собирала…

– Ох, ты ж! – прижала она ладони к своим щекам, – это Вы… ты значит почти в бессознательном состоянии дорогу к себе домой смогла вспомнить… добежать… а я, дура, визжала еще…

– Я бы тоже визжала, если бы оказалась на твоем месте, не переживай, – вздохнула я, успокаивая ее, как могла, – Катюш, мне ведь твоя помощь понадобится…

– Чем смогу, помогу! – подобралась она.

– Я не знаю, где мои вещи, документы, телефон… Я помню, как складывала их в сумку, но не помню, где оставила их… Прости… Я знаю, это противоречит нашему договору, но… пусти меня, пожалуйста, переночевать, пока я не восстановлю хотя бы паспорт…

– Конечно-конечно, не переживайте за это! Вы… ты ведь меня спасла тогда, почти год назад – за такую символическую цену мне квартиру сдала, да еще и заехать на следующий день разрешила… Меня ведь тогда с работы уволили, и квартира, которую я до этого снимала, стала не по карману… Я уж думала обратно в свою деревню ехать придется, а тут ты, как фея-крестная… Да я с радостью помогу! – воскликнула она.

– Спасибо тебе, добрый ты человек, – с облегчением выдохнула я, и слезы благодарности потекли у меня из глаз.