Текст книги "Этюды, 5 класс"

Автор книги: Тамара Бобович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15
Понедельник, Духов день, 5 июня 1922 года

Карл чувствовал, как по мере приближения к району Бюловфиртель внутри него поднимается тревога. Сгущались сумерки. Неторопливая праздничная суета постепенно испарялась, как вода в песках, являя миру обратную сторону городских улиц. Мужья, которые днем веселились в трактирах, возвращались к семьям, беспризорные дети прятались по углам и осматривали свой улов. Вместо них дымом из лампы возникали ночные жители: девушки легкого поведения, сутенеры и разные сомнительные личности. А еще – члены шаек и банд, сделавших город опасным для простых граждан. Большинство банд появились аж в прошлом веке и служили пристанищем для освободившихся преступников. Но преступники, якобы вставшие на путь исправления, быстро возвращались к старому: играли в азартные игры, торговали наркотиками, занимались вымогательством… Карл не понаслышке знал, что обычно полиция в их дела не лезет. Бандиты были ценными информаторами. Они неоднократно сообщали сведения, помогавшие поймать одиночек, чьи преступления карались смертной казнью. В криминальном мире Берлина царили строгая иерархия и четкое разделение сфер влияния, поэтому полицейские предпочитали оставлять все как есть. На больших балах-маскарадах известные актеры и адвокаты танцевали с самыми коварными преступниками города.

Карл злился, что его коллеги на многое закрывали глаза, чтобы не усложнять себе жизнь, но в одиночку он ничего не мог изменить. Зачастую чтобы продвинуться в расследовании, приходится прибегнуть к помощи главарей преступного мира.

Карл провел рукой по волосам и с досадой подумал, что конкретно в этом расследование он продвинуться не хочет. Было бы куда проще, если бы материалы дела затонули в глубинах архива, совсем как Рита Шеннбрун. Это с одной стороны. С другой – Карлу хотелось узнать, что с ней случилось. Он и сам себя не понимал. В конце концов, он ничего не должен этой незнакомой женщине. Его помощник Пауль Фабрициус кипел жаждой деятельности. Он настаивал на том, чтобы тщательно допросить окружение Риты и не менее тщательно изучить все улики, какими бы незначительными они ни казались. Карл прекрасно его понимал. Захватывающее дело об убийстве поможет продвижению по службе. Жалкое самоубийство, в свою очередь, означает трату времени, сил и бумаги. Фабрициус, который, видимо, мечтал продвинуться по карьерной лестнице, рыл носом землю, поэтому Карл был вынужден продолжать расследование.

Подумать только, Карла строил его же собственный помощник! Разве не должно быть наоборот? Разве это не он должен отдавать Фабрициусу приказы? Но тот был похож на угря: мог пробраться куда угодно и с поразительной ловкостью выудить даже малейшие крупицы информации. Забавно! Несмотря на высокую должность, Карл всегда чувствовал себя маленьким мальчиком-сиротой. Его помощник, в свою очередь, вел себя так, словно владел всем миром.

«До чего здорово обладать такой самоуверенностью!» – подумал Карл.

После беседы с соседкой жертвы он коротко переговорил с кастеляншей Козловски, но сразу понял, что показания этой пьянчужки не стоят и пфеннига. Плаксивая госпожа Шмидт, грудь которой так и выпирала из-под блузки, тоже не сказала ничего существенного. К сожалению, она по-прежнему настаивала на том, что Рита Шенбрунн не могла покончить с собой. Она повторила свои слова этим утром – Фабрициус вызвал ее в управление, даже не посмотрев, что сегодня Духов день. Вместе они снова допросили молодую мать, но Карл не раз ловил себя на мысли, что думает не о Лизелотте Шмидт, а об ее акушерке, которая три дня назад с поразительной дерзостью учила его жизни. Эта девушка была остра на язык, а ее пронзительный взгляд бездонных глаз Карл не мог забыть. А ведь он даже не знал ее имени!

Карл вздохнул. Он бы предпочел, чтобы тело Риты Шенбрунн никогда не всплывало на поверхность. Почему мутные воды канала не могли унести его течением за город? Почему оно не могло застрять в трясине, где бы и сгнило, окутанное илом и водорослями? Вместо этого Рита не дает Карлу покоя.

Вчера он взял злополучный дневник и сунул в карман, пообещав, что прочитает его – только сначала выпьет для храбрости. На своем обычном месте в тусклом трактире на Прагерплац Карл положил дневник на стол. Обложка была потертой, словно владелица никогда с ним не расставалась.

Подошел трактирщик и, увидев дневник, спросил:

– Да ты, комиссар, никак в писаки заделался?

– Ничего подобного, Эгон. – Карл отодвинул дневник на край стола, где растекалась лужица джина. – Я ищу доказательства.

Эгон провел короткими пальцами по своим редким волосам, которыми он старательно зачесывал лысину. Его черные глаза-бусинки заблестели от любопытства.

– Доказательства? В этой тетрадке?

– Ты же знаешь, что мне положено молчать. – Карл с сожалением махнул рукой. – Идет расследование.

Эгон понимающе закивал, но у него на лице читалось разочарование.

– Да-да, конечно. Давай ищи свои улики. Это так называется?

– Именно! – Карл дружелюбно улыбнулся. – А ты, я смотрю, хорошо подкован!

Эгон покраснел от удовольствия, потом указал большим пальцем на стойку, на которой спал один из посетителей:

– Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.

– Знаешь, я бы не отказался от сигарет.

– Сейчас все будет.

Эгон оттянул подтяжки, звонко шлепнул ими по животу и отправился к стойке, чтобы принести Карлу пачку его любимых «Юно». Карл тем временем осторожно раскрыл дневник. Прочитав первую запись, он был растерян и сбит с толку. Рита работала в лечебнице для душевнобольных? Это не соответствовало образу опустившейся женщины. Карл попытался представить Риту у постели больного, одетую в форму медсестры, и чем четче он себе это представлял, тем неуютнее ему становилось. С тех пор как Карл увидел дату на выпавшем из дневника письме, он нарисовал у себя в голове образ, который было легко ненавидеть. Но грамотные, правильно построенные предложения Риты разрушили этот образ. Короткие, немногословные записи были пропитаны гордостью, упорством, несгибаемой волей и чувством долга.

Как это сочетается с тем, что Карлу известно?

– Держи.

Карл подпрыгнул, когда Эгон протянул ему пачку «Юно». Он даже не слышал, как трактирщик вернулся.

– Спасибо, – сказал он. Достал сигарету и попытался прикурить, но его руки дрожали, поэтому из зажигалки выскакивали только жалкие искры.

– Давай помогу.

Эгон чиркнул спичкой, и Карл, затянувшись, благодарно кивнул. Он заметил, что маленькие глазки трактирщика смотрят на него с любопытством, как будто удивляясь поведению своего постоянного посетителя. Карл непринужденно положил руку на страницу дневника, чтобы Эгон случайно не прочел написанное.

Прочистив горло, Эгон вернулся к прилавку, где, кряхтя, просыпался припозднившийся гость.

Карл курил, задумчиво глядя, как сизый дым поднимается к закопченному деревянному потолку таверны. Он решил разузнать побольше об этом Далльдорфе, где Рита Шенбрунн когда-то была так счастлива. При мысли о том, чтобы заняться поисками самостоятельно, у него по спине пробежал холодок, но потом он презрительно спросил себя: что ты боишься? Мертвой медсестры?

Тяжко вздохнув, Карл оглядел вечернюю улицу. Он слишком долго предавался раздумьям, пора и делом заняться – поискать свидетелей. Несмотря на то, что больше всего на свете ему хотелось вернуться домой, лечь в кровать и, спрятавшись под одеялом, ждать, пока это проклятое дело не растворится в воздухе. Карл почувствовал, как его снова захлестнул гнев, да такой обжигающий и ослепительный, что пришлось зажмуриться. Захотелось кого-нибудь ударить. Как нарочно в следующую секунду к Карлу с недобрым рычанием подбежала уличная псина, которая, похоже, преследовала его с выхода из трактира. Замахнувшись ногой, Карл пнул тощую тварь, но потом потерял равновесие и свалился прямо посреди улицы.

– Поделом! – завопила продажная девица с другой стороны улицы. – Бедное животное ничего тебе не сделало!

Ее подруга пронзительно рассмеялась:

– А шлепнулся-то как!

Карл выругался и потер копчик. Было чертовски больно. Он со стоном перевернулся на четвереньки, встал и отряхнул штаны. Что сегодня за день такой?

Девицы подошли и встали по обе стороны от Карла. Та, что постарше, сочувственно стряхнула пыль с его куртки. Другая, невысокая и в теле, сказала:

– Ну что, красавчик? Похоже, вечер у тебя не задался.

– Но мы можем это изменить, – добавила девица постарше и надула губки, пытаясь выглядеть соблазнительно, но смотрелась она изможденной и бледной. – Особая цена! Только для тебя. Всего два миллиона и сигаретка. У тебя случайно нет с собой наручников?

Толстушка снова визгливо рассмеялась.

– Да, Магда, это ты хорошо придумала! – воскликнула она. – У комиссара искры из глаз посыпятся, когда мы с ним закончим!

Карл сердито покачал головой.

– Я не собираюсь иметь с вами дела.

«Откуда они узнали, кто я?» – угрюмо подумал он. У него на лбу не написано, что он комиссар, и ему редко доводилось бывать в этом районе. Он осмотрел себя. Наверное, только полицейский заявится сюда в такой нарочито неприметной одежде: серый галстук, брюки со стрелками. Через руку у него была перекинута серая накидка, потому что утром шел дождь.

– Он считает нас страшными, Мари, – сказала девица, которую назвали Магдой, и скривилась в притворном разочаровании.

– Возможно, он предпочитает кривых-косых чудищ с Ораниенбургерштрассе. Или девушек на сносях? Тогда тебе в Шойненфиртель.

Карл слушал лишь вполуха, задумчиво рассматривая проститутку постарше. Под глазом у нее красовался знатный фингал. Ее подруга – или скорее коллега – на вид была более свежей, фигуристой и крепкой. Про таких говорят «кровь с молоком». Но как женщины они Карла ни капельки не интересовали. На ум вновь пришла девушка с короткими черными волосами и выделяющимися на их фоне серо-голубыми глазами.

Потом Карл резко вспомнил, зачем он здесь.

– Вы обе прекрасны, – солгал он, нацепив на лицо улыбку, которую обычно использовал в таких случаях и которая не имела никакого эффекта. – Позвольте угостить вас сигареткой, – предложил он, потому что алкоголь и сигареты – это валюта, которой можно расплатиться за сведения. По крайней мере, с простыми людьми. Рыбы покрупнее рассчитывают на плату побольше.

– О, господин решил раскошелиться? – хихикнула Мари, схватила его за руку и повела вперед.

Карл почувствовал запах ее сладких дешевых духов. Магда шла рядом. Она держалась деревянно и слегка прихрамывала, но очень старалась это скрыть. Девицы затащили его в заведение на углу, где в такой ранний час было немноголюдно. Протиравший стаканы хозяин кивнул, узнав Карла, потом вернулся к прерванному занятию, но продолжал посматривать на него краем глаза. Никто не любит, когда к нему приходит полиция.

Карл знал, что некоторые его коллеги берут с развлекательных заведений «откупные», но закрывал на это глаза. Но сам он денег никогда не брал. Он просто делал свою работу, пытаясь не разворошить осиное гнездо, а потом уходил.

Оглядевшись по сторонам, Карл увидел экстренный выпуск с заголовком «Нападение на Шейдемана». Он уже читал эту газету в полдень, за обедом, и узнал, что вчера, в День святой Троицы, неизвестные плеснули кислотой в лицо бывшему премьер-министру, социал-демократу Филиппу Шейдеману. Он был на прогулке со своей семьей в Касселе, где теперь занимал пост мэра. Шейдеману повезло, он выжил. Преступников еще не поймали, но Карл не сомневался, что за нападением стоят правые. Скорее всего, те же самые люди, которые прошлым летом убили Матиаса Эрцбергера, подписавшего перемирие в 1918 году. Безжалостные члены организации «Консул», обвинявшие политиков молодой республики в том, что те растоптали честь Германии. Карлу захотелось сплюнуть.

Но он пришел сюда не за тем, чтобы размышлять о политике.

– Что будете пить? – спросил он своих спутниц после того, как они сели за столик в углу.

– Шампанское! – в один голос воскликнули Мари с Магдой и снова визгливо засмеялись.

Карл вежливо улыбнулся. Все знали, что шампанского здесь не подают.

– Три красных вина, пожалуйста! – крикнул Карл, обернувшись к хозяину.

Вскоре тот принес заказ, и, взглянув на грязные стаканы с красноватой жижей, Карл понял, что до вина этому напитку так же далеко, как Земле до Юпитера. Но девиц, похоже, все устраивало – они глотали напиток с пугающей скоростью. Карл сделал хозяину знак, тот вернулся с целой бутылкой и довольно забрал со стола несколько купюр.

Карл подлил своим спутницам вина и положил перед ними пачку «Юно». Девицы вытащили по сигарете, зажали между своими накрашенными губами, и Карл щелкнул зажигалкой, давая им прикурить. Та, что постарше, Магда, курила глубокими затяжками, а маленькая Мари пыхтела, как новичок. Карл тоже угостился сигареткой.

Примерно на половине второго стакана Карл решил, что пора приступать к расспросам.

– Значит, тебя зовут Мари? – обратился он к пышногрудой девице справа от себя.

– Можешь звать меня хоть Эсмеральдой, – ответила она, глядя на него слегка остекленевшими глазами.

– В этом нет необходимости. – Он улыбнулся и повернулся ко второй. – А тебя зовут Магда?

Та молча кивнула и снова поднесла к накрашенным губам стакан. Только сейчас Карл заметил, что полумесяцы на ее ногтях потемнели. Это заставило его содрогнуться, но он быстро взял себя в руки.

– Вы двое всегда здесь работаете?

– Каждую ночь, милый, – сказала Мари. – Хочешь увидеть наши разрешения?

Карл отмахнулся. Он сомневался, что разрешения у них есть. Наверняка Мари просто блефовала, но… Двумя проститутками больше, двумя меньше – ему все равно, сколько их околачивается в Бюловбоген. Если у девиц нет разрешения, то это проблема отдела нравов.

– Я просто хочу кое-что узнать. – Он немного наклонился вперед. – Вы знали Риту Шенбрунн?

– А почему ты спрашиваешь? – Несмотря на то, что они сидели в темном углу, было видно, что Магда побледнела еще больше.

– Потому что она мертва, дуреха! – вмешалась Мари.

Магда пихнула ее в бок.

Карл обратился в слух.

– Значит, вы ее знаете?

– Конечно, – тихо произнесла Магда. – Здесь все знали шуструю Риту.

– Почему шуструю? – спросил Карл.

Магда смерила его презрительным взглядом. Через несколько мгновений он понял почему и, к своему раздражению, покраснел. Сестры воспитывали Карла в строгой религиозности и прикасались к нему только тогда, когда били. Дети в приюте не знали ни нежности, ни ласки, и Карлу порой казалось, что с него слезла кожа, что он растворился и перестал существовать, раз никто до него не дотрагивается. У тела, как он усвоил с ранних лет, не должно быть потребностей, а от эмоции нужно избавляться любой ценой. Со временем Карл смог немного освободиться от этих установок, приобрел опыт общения с женщинами, в полной мере наслаждаясь чувственностью этих встреч. Но он так и не смог избавиться от страха, что желание – это грех, непременно ведущий к осуждению на вечные муки. Вот почему в подобных местах, где правил порок, он неизменно чувствовал себя не в своей тарелке, неуклюжим и недостойным. Ощущал себя так, словно снова стал бледным, никому не нужным мальчиком-сиротой.

Карл прочистил горло. Девицы переглянулись, и он подумал, что зря не взял с собой Фабрициуса. Фабрициус был более искусен в общении с прекрасным полом, он мог завоевать женщину любого возраста – как совсем юную девушку, так и умудренную опытом старушку. Не красотой, а обаянием.

Но сегодня его обаяние Карлу не поможет. Придется обходиться своими силами. Нужно относиться к этому как к возможности проявить себя и доказать, что он тоже умеет общаться с людьми.

– Когда вы видели Риту в последний раз?

Ответила Мари:

– Давно. Недели две, наверное, прошло.

– Вы сами по себе или на кого-то работаете?

Девицы переглянулись, и Карл решил, что Мари безмолвно спросила разрешения у старшей подруги, потому что она заговорила только тогда, когда Магда почти незаметно моргнула.

– Все девушки в Бюловнике работают на Педро.

Имя показалось Карлу знакомым, но он не подал виду.

– Педро? А фамилия у него есть?

– Если и есть, то я не знаю.

– Где можно найти этого Педро?

Девицы снова переглянулись. На этот раз ответила Магда:

– Когда как. Тебе понадобится удача. С незнакомцами он обычно не разговаривает.

– Мне не нужна удача. Я могу в любое время вызвать его на допрос.

Девицы толкнули друг друга в бок и рассмеялись.

– Ты еще совсем зеленый, да? – усмехнулась Магда. – Педро общается с некоторыми шишками из отдела нравов, но с непонятным полицейским непонятно откуда разговаривать не будет.

«Это мы еще посмотрим», – мрачно подумал Карл. Он чувствовал, что больше ничего не добьется. Проститутки зависят от этого Педро и не скажут ничего, что может ему не понравиться. Карл глубоко вздохнул. Настало время вопросов, которых он так страшился. Но ему придется их задать, чтобы картина было полной.

– Эта Рита… Что она из себя представляла?

– В смысле?

– Почему она вышла на панель? Какой она была?

– Сломленной, – ответила Мари. – Не такой, как остальные девочки. Разрешения на занятие проституцией она не получала и была слишком стара, чтобы стоять на панели. Надеюсь, в ее возрасте я буду жить в уютной маленькой квартирке с пуделем и богатым мужем. – Девица хихикнула, но по глазам было видно: она знала, что этого никогда не произойдет. С Бюловштрассе нельзя сбежать.

– Сломленной, говоришь? Почему?

– Все видели, что человек она конченый. Было в ней что-то мрачное, какой-то надлом, словно она находилась на грани.

Магда уставилась на Мари во все глаза:

– Во завернула, да еще как напыщенно! Рита была несчастной дурехой, как и все мы.

– Неправда, – надувшись, возразила Мари. – Она была сломлена, никому не доверяла. Она чуть не спилась до смерти. И ее глаза, ну, они были как мертвые.

Все внутри Карла протестовало против этого разговора. Он не хотел ничего знать и в то же время не мог сдержать любопытства, поэтому задал следующий вопрос:

– Кто-нибудь из вас знает, почему она была такой… сломленной?

– Нам она ничего не рассказывала, – объяснила Магда.

– Я только знаю, что раньше она работала медсестрой, – добавила Мари, – и даже была на хорошем счету. А еще – что она потеряла свою семью.

Карл удивленно поднял глаза.

– У нее была семья?

– Да. Муж и дочь, насколько знаю. Оба померли от испанки. Раз – и все! – Для выразительности Мари ударила по столешнице, да так, что зазвенели стаканы.

Карл заметил, что Магда посмотрела на подругу с легким презрением. Из них двоих она казалась более рассудительной. И отнеслась к незнакомому полицейскому с большим недоверием, чем болтушка Мари.

Он повернулся к Магде.

– А ты что-нибудь знаешь?

– О чем я должна знать?

– О смерти Риты.

– Нет. Ничего.

Взгляд Магды дрогнул, и у Карла появилось хорошо знакомое ему чувство – чувство, что собеседник недоговаривает или пытается что-то скрыть. Он был уверен, что Магде известно больше, чем она говорит.

Мари тем временем встала из-за столика, словно разговор ей наскучил, и принялась заигрывать у стойки с мужчиной в темной шляпе и с каракулевым воротником.

Карл прочистил горло.

– Откуда у тебя синяк? – Он указал на глаз Магды.

Во взгляде у нее появилось удивление, но потом он снова стал непроницаемым.

– Так. Небольшие разногласия с боссом.

– С Педро?

Магда не ответила, и он воспринял это как согласие.

– Может, у Риты с ним тоже возникли разногласия?

По каменному выражению лица, по сжатым губам Карл понял, что находится на правильном пути.

– Рассказывай, если не хочешь отправиться в участок. – Карл блефовал: он не собирался вести эту женщину в полицейское управление. Но это сработало.

– Ладно, расскажу, – пробурчала она. – Речь шла о деньгах. Педро жутко разозлился. Он вообще вспыльчивый.

– Что именно произошло?

– Рита хотела увеличить свою долю. Она приносила Педро больше денег, чем остальные, потому что ничем не брезговала. Слава бежала впереди нее. За хорошую цену с ней можно было делать что угодно.

Карл почувствовал себя неловко. Ему не хотелось думать о том, что это значит. На ум пришли слова патологоанатома Габера о внутренних повреждениях покойной. Потом Карл заставил себя собраться и спросил:

– Но Педро ей отказал.

– Конечно, отказал. Это Педро устанавливает правила. Нельзя диктовать ему свои условия. Тогда Рита пригрозила, что переедет в другой район, продолжит работать в другом месте.

– А он?

Нервно покусывая грязные ногти, Магда ответила:

– Тогда он сказал: я тебя прикончу.

Карл не изменился в лице.

– И он прикончил? Как думаешь?

– Понятия не имею! Я не хочу иметь с этим ничего общего, ясно? – Магда с тревогой огляделась, словно проверяя, не подслушивают ли их, а потом что-то промямлила.

– Что? – переспросил Карл.

Магда наклонилась к нему.

– Рита не испугалась. Она сказала Педро, чтобы он заткнулся, а не то она все расскажет. Расскажет про Далльдорф.

– Далльдорф? Психиатрическую лечебницу под Виттенау?

Карл с удивлением почувствовал возбуждение, знакомое ему по предыдущим расследованием. Обычно оно охватывало его, когда он нападал на след.

– Наверное, – неохотно сказала Магда.

– Что она имела в виду?

Магда молча моргала, и Карл понял, что она больше ничего не знает. Потом она осушила стакан одним большим глотком. Карл увидел, как в уголке ее губ собралась капля красного вина. Это показалось ему почти трогательным.

– Есть еще кое-что… – добавила Магда, потирая руки. – В вечер своего исчезновения Рита получила письмецо. Не знаю, что в нем было написано, на конверте стояло только имя. Мы думали, что с ней хочет встретиться застенчивый клиент. Больше я ее не видела.

Карл удивленно уставился на собеседницу. Кто бы мог подумать, что ей столько всего известно! Нужно отыскать это письмо. В вещах Риты его не было, а значит, придется пойти к мосту, возле которого ее нашли. Давно следовало изучить место обнаружения тела лично. Пока там побывали только коллеги Карла. Его затошнило. Он встал.

– Спасибо, Магда, – поблагодарил он, протягивая деньги. Магда быстро свернула купюру в трубочку, наклонилась и спрятала за подвязки чулок. Потом спросила с усмешкой:

– На вас, полицию, теперь работают акушерки?

Карл уставился на нее во все глаза.

– Что?

– Прошлой ночью ко мне подошла женщина. Сказала, что работает акушеркой, и спрашивала о Рите.

– Как она выглядела?

Карл знал ответ еще до того, как услышал описание женщины.

– Темные короткие волосы. Высокая. Немножко косая, но в остальном вполне симпатичная. Она была пьяна. Напилась просто в стельку!