Текст книги "Гордиев узел. Современная японская научная фантастика"

Автор книги: Такаюки Тацуми

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Столичных министров не покидало уныние: печалила их участь государя, заботили грядущие невзгоды. На ком же, как не на Тайном совете, лежит вина за новые испытания, обрушившиеся на страну. Ведь уберечь императора и сохранить порядок в его владениях – прямой долг Совета.

Однако какие приказы, какие распоряжения уместны в таком деле? Снадобья, что лечат болезни тела, бессильны против душевных недугов. По всей стране лекари сбились с ног, но так и не принесли государю исцеления от снов, смущающих его ночной покой.

– Сходных историй о кошмарных сновидениях не отыскать, пожалуй, ни в древних записях, ни в императорских хрониках.

– Отчего же. Народное собрание чудес и несчастий «Сутра синего моря» повествует о странной болезни, кошмаре, свирепствовавшем на улице Вязов. Возможно, она и сходна с нынешней, но подробностей, увы, никаких...

– Воистину загадочная болезнь. Я справлялся у знаменитых магов и кудесников. Они поведали, будто издревле существует заклятие, позволяющее проникнуть в чужие сны и, страхом разрушив душу, погубить жертву. Но такие чары не способны передаваться другим. Удивительно.

– В удаленных монастырях бывает, когда несколько монахов предаются вместе аскезе, их посещают общие видения или на них нападает одна и та же хворь. Но ведь о страхах, не оставляющих императора, известно лишь ближайшим придворным. Однако, судя по последним донесениям, столицу терзают те же самые сновидения. Ох, неспроста все это!

– На сумрачном берегу издалека раздается, словно эхо, призрачный голос, и наконец проступают неясные очертания самого призрака. И с каждой ночью фигура неотвратимо надвигается. Все ближе и ближе. Вы об этом?

– Ох, господин министр, воздержитесь от подобных речей. Посейдонии угрожает великая опасность. Более грозная, чем августейшая болезнь или беспорядки в столице. Поверьте мне, в городе действует чье-то колдовство. Быть может, это «Перевернутое приветствие Небес» [68]68
  Магический обряд, при котором хлопок руками, приветствующий богов, производится в направлении, противоположенном обычному.


[Закрыть], заклятие, о котором говорится в древних книгах. Так или иначе, прежде всего необходимо избавить город от злых чар, колдовством одолеть колдовство.

– Ну что ж, в храмах по-прежнему возносят молитвы, дабы благодать снизошла не только на императорский дворец, но и на всю столицу. На каждое окно, на каждую дверь наложены заклятия. С наступлением темноты на всех углах поют луки [69]69
  Считалось, что звук свистящей тетивы отгоняет злых духов.


[Закрыть]воинов-монахов. Остальное не в нашей власти.

– Стыдитесь, министры Совета! Откуда эти малодушные речи? Болезнь государя – беда всей державы. Неужели недостало нам мужества открыто взглянуть в лицо врагу, раз и навсегда спасти страну от напастей?! – воскликнул Первый министр.

Замерли сановники от таких слов, каменная тишина повисла в зале Совета.

10

– Добро пожаловать, Шаолин!

– Здравствуйте, мадам, давненько мы не виделись. Вы простите меня, но сегодня я, увы, не задержусь. Вы не знаете, что такое творится нынче вокруг?

Все в замке было исполнено невыразимого изящества, сверкала хрустальная посуда. Мадам Розе в непринужденной позе расположилась за столиком в большой гостиной. Она лишь улыбнулась в ответ на юную дерзость Шаолин, на ее лице не было видно ни капли недовольства.

– Я должна извиниться перед тобой, Шаолин. Знаю, как непросто ко мне добраться, как долог путь через лес. Спасибо, что все-таки навестила меня.

– Дорога – это так, ерунда, но в лесу и вправду страшно. Мадам, что же это было? Словно я очутилась на рисунке Айо [70]70
   Айо  – японский художник. Радуга – один из главных мотивов его полотен.


[Закрыть]. Мне привиделось? Или какой-то свихнувшийся художник и впрямь разукрасил весь лес? Что случилось?

– Ничего, Шаолин, пока ничего. Если нам и суждены испытания, то они еще только ожидают своего часа. Ты видела радугу в лесу? Это лишь одно из предзнаменований. Радуга – порождение дракона.

– Того самого радужного дракона?

Мадам Розе кивнула.

– Да. Когда же это было? Мы тогда только познакомились. В лесу жили два дракона. И вы убили одного из них.

Радуга была творением этой драконьей пары. Его звали Рад, ее – Уга. Пламя, вырывавшееся из их пастей, смешивалось в воздухе, выгибалось дугой, вставало над лесом радужной аркой.

Несколько лет назад, а может, только вчера – в Юмэджинито не знали времени – вся компания вместе с Шаолин отправилась к Морю мнимых чисел. Их дорога вела через лес. Шли налегке, прихватив с собой только мечи. Тогда-то Жорж и убил одного из радужных драконов, мешавшего им на пути.

Огненное дыхание второго дракона, не найдя опоры, столбом поднялось к небу. Когда шторм утих, Шаолин с товарищами заметили с берега, омываемого волнами Моря мнимых чисел, удивительную вертикальную радугу на ясном небе. Полюбовавшись диковинным зрелищем, они двинулись в обратный путь.

– Так значит, это и была...

– Уга. Вы убили ее супруга. Хороша была лесная радуга, а, Шаолин? Это ее дыхание. Велико горе женщины, потерявшей мужа. Жестоки ее страдания. Ведь драконье дыхание смертоносно, и теперь она сама отравлена собственным ядом. Этот яд мучает ее, жжет изнутри. Потому она и извивается, бьется в судорогах, пытаясь выблевать из себя смертоносную радугу.

Шаолин представила себе эту картину. От ужаса слова застряли у нее в горле. Где-то там, в темноте, словно символ мощи великой матери-природы, мечется Уга, отравленная собственным ядом, зовет пропавшего супруга. Смертной мукой рвется ее дыхание, окрашивая все живое радужным семицветьем.

Шаолин приняла из рук хозяйки стакан с каким-то неведомым травяным чаем и, лишь отпив этой освежающей жидкости, немного пришла в себя.

– Мадам Розе, я все поняла про лесную радугу, поняла, что это знамение. И что же оно нам предвещает?

Хозяйка дворца сверкнула глазами. Шаолин ощутила какой-то внутренний трепет.

За сверкающими хрустальными окнами сгустились сумерки, комната неожиданно погрузилась во мрак.

В полной тишине мадам Розе поднялась, метнув в сторону Шаолин пылающий взгляд, от которого та окаменела.

– Ты знаешь, кто я, а, Шаолин?

– Мадам Франсуаза Вэн Розе. Вечная красавица, затворницей живущая в лесу, – холодно ответила Шаолин. Она тоже встала, не позволяя себе поддаваться панике. Мадам Розе кивнула.

– Да, это одно из моих имен. Но есть и другие. Иногда я зовусь Розой Селяви. А иногда – Стоглавой Девой, воплощением раздора.

– В-в-вы и есть Стоглавая Дева?

Мир стремительно менялся вокруг растерявшейся Шаолин, переворачивался с ног на голову, растворялся в подступившей темноте. Исчезла изысканная мебель рококо и сверкающая хрусталем посуда.

И на самом дне в слабых лучах света они остались один на один: Шаолин и Стоглавая Дева, принявшая облик божества Вишну – олицетворение страшных разрушений и смут.

И тут Шаолин неожиданно – будто спикировала хищная птица – сразила таинственная дрема. И в этот миг...

...ей открылась вся истина, снизошло великое прозрение. Так значит...

– 1x0

Обессиленный, Аргус прикрыл последний глаз.

0+i

– Здравствуйте, господин Первый министр, и вы, господа министры.

– Приветствуем вас, Ваше Величество. Нижайше просим нас простить, что осмелились потревожить вас по такому затруднительному делу в то время, как занемог император.

– Довольно, господин Первый министр. Его Величеству не станет легче от моего присутствия, а государственные дела не терпят отлагательств. Говорите!

– Спешу доложить Вашему Величеству, что невзгоды последнего времени, жестокая болезнь, томящая яшмовое тело вашего драгоценного супруга и разъедающая всю страну, – несомненно дело рук жителей Города грез, наших заклятых врагов. Это все их козни. И потому нам следует как можно быстрее поднять под знамена всю армию Моря мнимых чисел, вторгнуться в Город грез и покончить с врагом. Таково единодушное решение Совета.

Из-под полусмеженных век императрицы Дежа Вю, тихо слушавшей доклад, внезапно сверкнул огонь. Она взглянула на министра:

– Здесь нет ошибки?

– Нет, все верно. Каково будет решение императрицы?

– Ну, что же, будь по-вашему. Повелеваю всей армии собраться в поход, не мешкая ни минуты. С этого дня Море мнимых чисел прерывает всякие отношения с Юмэджинито, Городом грез и объявляет ему войну. Ступайте же!

0

Очертания мадам Розе расплылись.

Вокруг расстилалось лишь море тусклого света, со дна которого звучал ее голос, голос Стоглавой Девы:

– Ты поняла, Шаолин? Во сне ты спешила к Налиму, в Море мнимых чисел. Шла к нему, сбивалась с пути и снова шла. Столько раз ты проникала в чужие сны и вот, наконец завладела и его ночными грезами.

И вот результат. Императрица Дежа Вю приняла твое вторжение в сны ее супруга за атаку Города грез. Так что сегодня Море мнимых чисел объявило войну твоему городу. Ничего уже не исправить. Ни Налину, ни его жене, ни тебе. Грядет война.

Стоя в сероватой пустоте, Шаолин чувствовала себя на удивление спокойно. Она холодно спросила:

– Мадам Роза Селяви, зачем вы рассказали мне все это?

Ее собеседница еле слышно говорила откуда-то издалека, куда Шаолин было уже не дотянуться. В ее голосе слышалась улыбка:

– Послушай, Шаолин. Твой город – город людских снов. Подобно тому, как сон каждого человека возникает на границе подсознания и уснувшего сознания, Юмэджинито построен там, где встречаются общее бессознательное и реальность.

Это прекрасная иллюзия, и я люблю ее. Но битвы мне все же милее, не будь я Стоглавой Девой. Шаолин, отправляйся на войну. Устрой там настоящую заваруху, порадуй меня.

Нет, не так, Шаолин. Тебе придется идти на эту войну. Ведь она началась по твоей вине, к тому же в ней и заключена твоя судьба. Охранный компьютер Города должен призвать под знамена войска всех четырех «Времен года». И ты станешь во главе этой армии.

В Город грез, иллюзорный город, вечно соперничающий с реальностью, начала проникать, непрерывно просачиваться «действительность».

Да, и еще одно: когда-то в Море мнимых чисел, где во всем действует закон контрапункта, Морской дракон основал свою державу. Царство снов, перевернутая реальность. Ей на роду было написано стать заклятым врагом Города грез.

«Шаолин, отправляйся на войну!»

Шаолин почувствовала, как от приливающего к коже жара под шелком туники начинают пламенеть соски.

«Что ж, если так...»

Шаолин резко раскрыла глаза. Перед ней при свете дня расстилалось поле битвы. Войска всех «Времен года» вышли на бой, пять тысяч солдат под ее началом. Во вражеском лагере стояла армия Моря мнимых чисел, морские войска государя Налина.

Высоко подняв в руке меч, Шаолин издала боевой клич и кинулась вниз по крутому склону. Внезапное торжество дрожью отозвалось в ее теле.

– В атаку!

Мир, дернувшись, накренился над пропастью небытия.

Марико Охара.
День независимости в Осаке
(Пусть нет любви, зато капитализм налицо)

[71]71
  Independensu dei (Independence day) in Ōsaka by Mariko Ōhara
  Copyright © 1997 by Mariko Ōhara, © Т.Редько-Добровольская, перевод на русский язык, 2004


[Закрыть]

В старину город Осака именовался Нанива; нынешнее его название появилось только в эпоху Муромати [72]72
   Эпоха Муромати  – 1392—1573 гг.


[Закрыть], а начиная с эпохи Мэйдзи [73]73
   Эпоха Мэйдзи  – 1867—1912 гг.


[Закрыть]иероглиф «сака» стал записываться немного иначе, чем прежде.

История этого города восходит ко временам государя Нинтоку [74]74
   Нинтоку  – согласно официальной хронологии, правил с 313 по 399 г.


[Закрыть], когда в Нанива был построен дворец Такацу-но мия. Сообщение об этом государе мы находим в «Кодзики» [75]75
   «Кодзики»  – древнейший памятник японской письменной литературы, летописно-мифологический свод, составленный в 712 г.


[Закрыть] – «Записях о деяниях древности».

Однажды, повествует сия книга, Оосадзаки-но микото [76]76
   Принц Оосадзаки  – имя, данное при рождении будущему императору Нинтоку.


[Закрыть](16-й по счету японский император Нинтоку) увидел, что над домами жителей не поднимается дым от очагов с готовящейся в них пищей, и на три года освободил подданных от всяких податей и повинностей. Даже когда крыша дворца стала протекать, воду просто собирали ушатами. Спустя какое-то время народ разбогател, и по всей стране над домами стал подниматься дым от очагов. Так гласит старинное предание.

Деяния этого выдающегося правителя воспеты в следующих строках гимна города Осаки:

Со времен далеких Такацу-но мия,

век от века множа славу и почет,

цветет и богатеет город Осака,

и над очагами вьется ввысь дымок...

Бурное развитие Осаки началось во времена Тоётоми Хидэёси [77]77
   Тоётоми Хидэёси (1536—1598) – могущественный феодал и полководец, объединитель Японии.


[Закрыть], когда город получил статус призамкового. Сюда стекались товары со всей страны, и отсюда они направлялись в другие земли.

В эпоху Эдо [78]78
   Эпоха Эдо  – XVII – первая половина XIX в. Именуется так по названию тогдашней столицы Японии (с 1869 г. – Токио).


[Закрыть]город переживал невиданный расцвет. Именно тогда возникла поговорка: «Купец – все равно, что бог». Крупные торговцы сосредоточили в своих руках богатства, способные повергнуть в зависть даже князей.

Во времена позднего Средневековья в Осаке процветала не только торговля, но и культура. Из среды его жителей выдвинулась целая плеяда знаменитых писателей, драматургов, деятелей «национальной науки» [79]79
  Идейное течение, зародившееся в XVII в. В противоположность так называемой «китайской учености», преследовало цель возрождения «исконно японских» духовных ценностей на основа литературных памятников старины.


[Закрыть] – к их числу принадлежат Ихара Сайкаку, Тикамацу Мондзаэмон, Уэда Акинари [80]80
   Ихара Сайкаку (1642—1693) – великий японский романист. Тикамацу Мондзаэмон (1653—1725) – драматург, стяжавший славу «японского Шекспира». Уэда Акинари (1734—1809) – крупнейший прозаик, приверженец школы «национальной науки».


[Закрыть]. Состоятельные купцы не жалели средств на поддержку науки и литературы, а зачастую и сами пополняли ряды городской интеллигенции.

В квартале Дотомбори [81]81
  Квартал Дотомбори расположен в торгово-увеселительном районе Минами в южной части Осаки.


[Закрыть]со всех люков разом неожиданно слетели крышки, и вместе с вырвавшимся наружу белым шипящим паром на прохожих пахнуло зловонием. А в следующее мгновение, словно из кипящего котла преисподней, оттуда донеслось:

– Инэ-э-э!

«Инэ» – типично осакское словечко, означающее «вон отсюда». Впрочем, такой перевод звучит, пожалуй, слишком литературно. На самом деле оно из бранного лексикона и вполне под стать таким выражениям, как «не торчи перед глазами», «пропади пропадом», «пошел к чертям собачьим». Короче говоря, по смыслу оно аналогично пожеланию: «Чтоб ты сдох!»

Мики Бодзё, упакованная в розовый костюмчик от Шанель, почувствовала, что ее и без того короткая юбка от струи пара задралась еще выше.

Издав возмущенный вопль, она прикрыла зад сумочкой из стеганой лайки (разумеется, тоже фирмы Шанель).

Тем временем из ближайшего к ней люка высунулась костлявая, как у мумии, рука, и чьи-то пальцы, каждый сантиметров в пятнадцать длиной, вцепились в ее отороченный кружевами фирменный пояс для чулок (продукция компании «Болеро»).

– Ты что делаешь, идиот?!

В тот же миг металлическая цепь с продернутым сквозь нее черным кожаным шнурком (непременная деталь, заменяющая ремешок в сумках фирмы Шанель) со свистом рассекла воздух и обрушилась на руку негодяя.

Для Мики-тян, хостессы из клуба «Саломея», расположенного в районе Минами, самом отпадном во всем городе, умение давать по рукам зарвавшимся клиентам было основой основ профессии, навыком, который полагалось освоить, прежде чем тебе откроется, что дважды два – четыре. Поскольку с малых лет она добиралась до школы на городском автобусе, где распоясавшиеся «белые воротнички» или просто пьяные граждане норовили цапнуть ее за задницу или залезть под юбку, у нее было достаточно возможностей обучиться этой премудрости задолго до того, как она постигла таблицу умножения.

Возмущение – лучший способ защиты.

Попытки взывать к совести, учить хорошим манерам, препираться, как правило, оказываются малоэффективными.

Подобные случаи следует расценивать как оскорбление и реагировать соответствующим образом, а именно, выпустить на волю из-под напластований затвердевшей жизненной магмы клокочущее внутри чувство – лучшего способа призвать к порядку и образумить осатаневшую братию не существует.

Всякие там резоны и увещевания действуют разве что на интеллигентов.

В остальных случаях больше подходит экспрессия. Если в душе ты негодуешь, но при этом морщишь губки в печальной улыбке, тебя не поймут. Надо недвусмысленно продемонстрировать нахалу, что ты в бешенстве, иначе до него не дойдет. Он решит, что так и надо, и обнаглеет еще больше.

Исходя из того, что твой обидчик – тоже «человек», ты невольно ставишь его на одну доску с собой, наивно полагая, что с ним можно договориться. А что, если перед тобой вовсе не «человек»? Такое ведь тоже может случиться, не правда ли?

Существов виде огромной, свинцового цвета трехпалой руки, точно побитая собака, шмыгнуло в отверстие люка и стало оттуда наблюдать за происходящим.

Перед ним простиралась совершенно незнакомая ему осакская улица, наполненная миазмами и бранчливыми возгласами. Яркие неоновые вывески отражались в мутных водах реки и бросали отблески на стены высотных зданий.

Завидев соскочившую с люка крышку, в которой отражалось заходящее солнце, какая-то подгулявшая компания начала приплясывать и громко голосить: «Летающая тарелка! Глядите, НЛО!»

Кукла «куидаорэ» [82]82
   Кукла «куидаорэ»  – одна из достопримечательностей квартала Дотомбори и своеобразный символ Осаки. «Куидаорэ» по смыслу близко к понятию «чревоугодие». Согласно японской пословице, житель Киото, если у него заведутся деньги, истратит их на дорогое кимоно, токиец – на развлечения, а житель Осаки большую часть проест и пропьет, а остальное отнесет в банк.


[Закрыть], одетая во что-то красно-синее и полосатое, наподобие американского флага, крутила головой и била в барабан, двигая бровями и то открывая, то закрывая рот.

Страж порядка с выпирающим брюшком увлеченно беседовал в полицейской будке с подопечным алкашом. Похоже, предметом дискуссии служила ширинка, которую последний никак не соглашался застегнуть.

На краю тротуара валялся брошенный кем-то пластиковый мешок с мусором, содержимое которого вываливалось наружу. Согнутая, точно кочерга, старушенция в желтой вискозной шали подошла к мешку, заглянула внутрь и принялась деловито сортировать отбросы, руководствуясь одной лишь ей понятной логикой.

Под электрическим столбом можно было разглядеть блевотину и собачье дерьмо, – пока что только это, но ближе к утру картина наверняка дополнится человеческими испражнениями.

Мики была типичной уроженкой Осаки, а значит, принадлежала к той породе людей, в коих любопытство пересиливает страх. К тому же она была человеком решительным и беспощадным.

Подойдя к отверстию люка, она выставила вперед носок туфельки на шпильке (опять-таки фирмы Шанель) и изо всех сил наступила на торчавший оттуда палец (который с таким же успехом мог оказаться и обыкновенным куском дерьма).

У пришельца, горящего честолюбивым стремлением завоевать земной шар, помутилось в глазах. Перед тем как окончательно впасть в отключку, он увидел зловещую ухмылку на лице врага – представительницы подлежащего истреблению человеческого рода – и тянущуюся к нему руку с длинными розовыми ногтями.

Подкатив на такси к многоэтажному жилому дому, расположенному в квартале X. района А. и напоминающему островок благоденствия в окружающем море неблагополучия, Мики поднялась в свою квартиру, заперла входную дверь на ключ и извлекла из сумочки взятое в плен существо.

О том, что она не выйдет на работу, Мики уже сообщила, связавшись с клубом по мобильному телефону.

Менеджер по фамилии Фурухаси отреагировал на ее сообщение не слишком любезно, но Мики с ее сверх всякой меры развитым любопытством (а точнее говоря, чутьем) было уже не до работы.

Пришелец лежал на кухонной доске. «Как ни крути, это, судя по всему, живое существо. Похоже на то...» – пробормотала она себе под нос и дотронулась до него кончиками ноготков, покрытых диоровским лаком № 766.

Существовыглядело примерно как чудище из «Семейки Адамсов» и походило на кисть человеческой руки. Только пальцев на этой кисти было всего три, притом каждый, как уже упоминалось, длиной сантиметров в пятнадцать. Противной формы, совсем как печенье каринто [83]83
   Каринто  – сухое печенье из пшеничной муки, изжаренное в масле и посыпанное сахаром. Напоминает наш «хворост».


[Закрыть]. Противного цвета, совсем как рептилия.

Хорошенько приглядевшись, в складке кожи между пальцами можно было обнаружить некий орган чувств, похожий на глаза, тоже весьма противные на вид. А под средним пальцем, если его приподнять, располагалось отверстие, напоминающее рот.

– Ф-фу! Что это?! Какая гадость!! – завизжала Мики и принялась размахивать кухонным ножом на манер Синдбада.

Чтобы понять ее состояние, предлагаю читателю представить себе следующие картинки:

вы обнаружили у себя на лбу налитый гноем

прыщ, готовый вот-вот лопнуть;

у вас зажила болячка, корка уже наполовину

отвалилась, и кожа под ней свербит;

никого вокруг нет, и вы видите торчащий в стене

выключатель, назначение которого вам неизвестно.

Похоже, в определенных ситуациях даже представителям человеческого рода свойственно действовать на уровне инстинктов.

В этот миг от нависшей над пришельцем смертельной угрозы к нему вернулось сознание, и он, по-крабьи согнув три свои пальца (или, может быть, ноги), неуклюже закопошился на кухонной доске, а потом столь же неуклюже пустился наутек. Но в гостиной, и без того тесной, было не повернуться от набросанной повсюду одежды, обуви, косметики, нижнего белья, сумок и т.п. После таких скачек с препятствиями пришелец влетел в стену, заработав себе сотрясение мозга, грянулся на пол и забился в судорогах.

– Ой, какая гадость!! Ну до чего же мерзкая тварь!!

Превозмогая отвращение и подступившую к горлу тошноту, Мики схватила пришельца и связала его фирменным шанелевским платком. Теперь уже похожий не на простого, а на шанхайского краба, к тому же вареного, он опрокинулся навзничь.

– Помнится, некоторое время назад ты не был таким тихоней, а вопил на всю улицу. Ну же, давай, скажи что-нибудь.

Пришелец открыл рот, зашевелил губами и произнес:

– Эй, полегче на поворотах! А то ведь я у-у какой страшный. При одном взгляде на меня у иных мужиков женилка скукоживается и начинает трястись подбородок!

– Что за вульгарные выражения!..

«При чем тут я? – подумал робкий от природы пришелец. – Виноват тот тип, в которого я вселился, впервые попав на эту землю. Он-то и обучил меня этим выражениям. Так что все претензии к нему».

Вслух же он сказал:

– Говорят тебе, полегче на поворотах! Не думай, что подобное обхождение с таким грозным противником, как я, сойдет тебе с рук.

– Да что ты мне можешь сделать в таком виде? И вообще – кто ты такой? Все долдонишь: я, дескать, страшный, грозный, – но на оборотня ты не похож. Может, у тебя имеются какие-то сверхспособности?

Корчась от боли, пришелец внимательно изучил состав связывающей его ткани, после чего неожиданно принялся исторгать изо рта шелковые нити, которые сами собой стали сплетаться в воздухе, пока из них не соткался шелковый лоскут с набивным рисунком в виде золотой цепи.

Ошеломленная Мики схватила лоскут и поднесла его к глазам. Ошибки быть не могло: она держала в руках платок фирмы Шанель. Такой же точно расцветки, как тот, которым она связала пришельца. Что бы это могло значить? Мики протерла глаза. Уж не размножаются ли эти платки способом почкования? Похоже на то. Впрочем, нет, говоря по справедливости, на свет явилась абсолютно новая, с иголочки, вещь.

– Послушай, вот это да! – Мики тщательно осмотрела платок сперва с лица, потом с изнанки: шелковая ткань отливала глянцевым блеском и радовала глаз первозданной свежестью красок.

– Ну, теперь-то ты поняла, на что я способен?

Будучи истинной уроженкой Осаки, Мики мгновенно сообразила: на этом можно заработать.

Вопрос для нее заключался не в том, каким образом было сотворено это чудо, а в том, какую выгоду из него можно извлечь. Более того, для нее не имело принципиального значения, кто (какая мировая субстанция) будет осуществлять ее грандиозное начинание, – главное, чтобы оно приносило деньги. Одним словом, склонностью к философскому, научному мышлению Мики не обладала, но зато весьма преуспела в искусстве жить на свете. Встреча с инопланетянином сулила невиданный экономический успех. Так подсказывало ей чутье.

– Физически ты внушаешь мне глубокое отвращение, – заявила она пришельцу. – Тем не менее я не прочь с тобой дружить. Что ты на это скажешь?

– Значит, ты все же оценила мои способности, – отреагировал тот. – Между прочим, вы, люди, мне тоже не больно-то нравитесь. Физически вы совсем никуда. Глядя на любого из вас, так и хочется послать вас куда подальше. Когда я впервые попал на вашу планету и увидел, как вы толпами передвигаетесь по земле, мне просто дурно стало. С трудом поборов тошноту, я захватил одного из представителей вашего племени и выучил ваш язык. Ох, при одном воспоминании об этом меня начинает мутить... – Пришелец затрясся от отвращения.

«Уж кто бы говорил!» – подумала про себя Мики, но, вспомнив об открывшейся перед ней перспективе, любезно поинтересовалась:

– Откуда же ты к нам пожаловал? Никак с Юпитера?

– Тебе когда-нибудь приходилось слышать о теории многомерности пространства? На эту тему написано множество научно-фантастических книг.

Мики энергично замотала головой. Последним произведением, которое она прочла, был рассказ из школьного учебника про то, как поезд проехал туннель и там была снежная страна [84]84
  Имеется в виду начальный эпизод романа Ясунари Кавабаты (1899—1972) «Снежная страна».


[Закрыть]...

Пришелец поднял вверх указательный палец, давая собеседнице понять, что она – полная бестолочь.

– Удивительная штука время, – произнес он. – Если бы сегодня мы с тобой не встретились, судьбы мира могли сложиться совершенно иначе. Верно?

Мики кивнула в знак согласия. Конечно! Сейчас она, скорее всего, была бы на работе и как всегда развлекала своих клиентов.

– Согласно теории многомерности пространства любое явление заключает в себе целый пучок возможностей, и поэтому в одном и том же времени и пространстве может существовать множество вселенных. На планете по имени Земля вы, люди, продвинувшись вперед по сравнению с прочими живыми существами, создали собственную цивилизацию, а мы, обитая на этом же прекрасном голубом шарике, но в нашей вселенной, строим другую, свою цивилизацию.

Мики нахмурила брови.

– Что же, выходит, вы тоже земляне?

– Да, только в масштабах нашей вселенной.

– А от кого вы произошли? Уж не от крабов ли?

Вопрос Мики явно рассердил пришельца.

– В отличие от вас, потомков обезьяны, – отчеканил он, – мы ведем свою славную родословную от ракообразных!

– Значит, и впрямь от крабов.

Пришелец в исступлении засучил своими руко-ногами.

– А почему вы явились в нашу вселенную?

– ...Проблема перенаселения.

– Ясно. На своем земном шаре вам стало тесно, и вы решили перебраться в другое место, а чтобы тамошние жители вам не мешали, их надо истребить, не так ли?

– Совершенно верно.

– Эт-то меня не устраивает! – Мики схватила чесалку для спины с прилаженным к рукоятке резиновым шариком и принялась колотить им пришельца по животу.

– Больно! – взвыл тот. – Ты что, совсем рехнулась? Прекрати немедленно, кошка драная!

– Ну ладно. Как-никак ты малый не без способностей. Ну-ка, покажи еще что-нибудь этакое. Подкинь еще какую-нибудь фенечку.

Не успела она это произнести, как в воздухе мелькнул брелок для ключа и с дешевым звоном упал на ковер. На никелевой пластинке было выгравировано: «Кумамото – огненный край».

Мики подняла глаза.

– Разве о такой лабуде я тебя просила? Я имела в виду какую-нибудь фирмý – Шанель, Версаче или там Валентино!

Покопавшись в памяти, пришелец вспомнил, какой была на ощупь кожаная сумка, в которой его сюда привезли, и произвел на свет в точности такую же.

Вылупив глаза, Мики подобрала с пола еще тепленький элитный продукт. Это была не подделка, а подлинная вещь. Вне всякого сомнения!

– Послушай, каким образом она здесь появилась?

– Я всего лишь сгреб пыль и мусор, которых полно в этой комнате, и подверг их переработке. Вам при вашей культурной отсталости трудно представить себе такое, а между тем у каждого обитателя нашей вселенной есть переносной прибор для утилизации всевозможных отходов.

Беспорядка в комнате как будто и впрямь поубавилось.

– С помощью этого приборчика, – продолжал пришелец, – мы научились даже скалы и комья земли превращать в пищу. Правда, благодаря этому эпохальному изобретению население нашей планеты чрезмерно разрослось и теперь нам не хватает жизненного пространства.

Мики представила себе планету, по которой ползают несметные полчища подобных тварей, и почувствовала приступ тошноты.

– Поэтому-то вы и задумали уничтожить нас и переселиться на нашу планету? Ишь, губу раскатали.

– Ничего не поделаешь. Как это у вас говорится?.. Борьба не на живот, а на смерть. Пан или пропал.

Мики окинула восхищенным взглядом новенькую сумочку от Шанель.

– У меня есть идея, – сказала она. – Хочешь заключить со мной сделку?

– Сделку?

– Повторяю, ты мне не симпатичен. Но у тебя есть интересный приборчик. Если ты согласишься с помощью этого утилизатора или как там его называют превращать мусор и грязь в нужные мне вещи, я готова в обмен на это принять у себя на поселение твоих соплеменников, только строго по весу... Ну как?

– Кажется, идея неплохая.

С того самого дня в квартире Мики Бодзё стало и вовсе не протиснуться из-за наводнивших ее фирменных вещей и крабов.

Приспособив к делу своих приятелей, чьей профессией было занимать посетительниц ночных дамских клубов, она отыскала каналы сбыта, создала фирму под названием «Мики» и вскоре заработала кучу денег. Ведь первоначальных вложений капитала от нее не потребовалось. Достаточно было вручить пришельцу какую-нибудь вещь и велеть изготовить ее копию, как этих вещей появлялось сколько угодно.

Комиссионные магазины, торгующие фирменными товарами, служат неотъемлемой частью клубного бизнеса. Девушкам из клубов по роду их занятий требуется хорошо выглядеть и стильно одеваться, а для того, чтобы обзаводиться шмотками, способными произвести впечатление на разборчивых клиентов, нужна прорва денег. К тому же появляться перед гостями каждый день в одном и том же прикиде не принято.

Фирменные вещи, которые без устали варганил пришелец, поступали в магазины и пользовались повышенным спросом; они отнюдь не считались подделками, ведь их невозможно было отличить от настоящих. Различие при полном сходстве – это уже не различие. А коли никаких различий не наблюдается, значит, вещь подлинная. Если такие вот подлинные, причем совершенно новые товары элитных фирм пустить по комиссионной цене, они, разумеется, не станут залеживаться на полках. Пойдут нарасхват!

Дела у Мики шли более чем успешно, и это внушало подозрение ее коллегам по бизнесу, импортерам и официальным дистрибьютерам; конкуренты без конца натравливали на нее инспекторов, однако те, как ни бились, не могли нащупать каналы, по которым она делала закупки. Само собой, им и в голову не могло прийти, что все эти предметы роскоши являются на свет из мусора благодаря крабу, так что тайна Мики оставалась нераскрытой.

Между тем пришелец каким-то образом умудрился превратить стенной шкаф в комнате Мики в зону перехода из одного измерения в другое, и оттуда непрерывной чередой вываливались все новые его соплеменники. Под покровом ночи Мики потихоньку отпирала дверь парадного входа и выпускала крабов на улицу.

Мусора в городе было хоть отбавляй.

Пришельцы с удовольствием превращали его в пищу и жировали.

Город неуклонно хорошел прямо на глазах у изумленных жителей. Из наставленных повсюду мусорных контейнеров пропадало все, вплоть до брошенных велосипедов и сухих листьев, хотя не заметно было, чтобы их кто-нибудь убирал. Специальные обследования показали, что даже с речного дна стали исчезать вредные илистые отложения. Мало того, в прозрачных водах реки Ёдогава теперь косяками носились рыбки невиданной окраски. Понятное дело, они служили кормом для крабов-пришельцев.

В газете «Санкэй симбун» появилось эссе известного писателя Сакё Комацу.

«В последнее время, – отмечалось в нем, – Осака чарует взор не меньше, чем Париж. Да и с точки зрения географической между двумя этими городами существует определенное сходство. Ёдогава и ее приток Оокава напоминают Сену, Цутэнкаку [85]85
   Цутэнкаку ( букв.«Башня,уходящая в небо») – сооружение, возведенное в Осаке в 1912 г. в подражание парижской Эйфелевой башне. Во время Второй мировой войны было разрушено. Отстроено заново в 1956 г. Представляет собой стальную башню высотой 103 м.


[Закрыть] – вылитая Эйфелева башня, а остров Наканосима как две капли воды похож на Сите. Когда-то в Осаке границы между городскими районами именовались „линиями“. Отсюда впоследствии возникли нынешние названия улиц: линия Синсайбаси, линия Эбисубаси. Разве это не созвучно таким парижским названиям, как улица Сен-Жермен или проспект Елисейские поля?..»